Виталий  Просперо

                            ДЕКАТРИМЕРОН

                       История Пятая: НАРЦИСС
                     (рассказ светловолосого юноши)

             Дейву было  немного  не  по  себе.  Он  сидел  в самом
   дальнем углу аудитории.  Это была первая лекция,  начало занятий
   первого курса университета. Большинство ребят и девушек были ему
   еще совсем незнакомы. И Дейв совсем не спешил знакомиться , хотя
   сам  все  время ловил на себе чьи-то томные взгляды,  кокетливые
   улыбки и зовущие изгибы губ.  Дейв знал,  что очень красив,  что
   он,  возможно,  самый красивый среди присутствующих,  но его это
   нисколько не радовало и  не  радовало  никогда.  Он  каждый  раз
   смущался  от  нескромного  взгляда,  от повернутой в его сторону
   головы,  от любого проявления внимания.  Он уже предвидел, какие
   сложности  его ждут впереди,  среди новых незнакомых людей,  под
   каким прессом всеобщего внимания он окажется  на  несколько  лет
   учебы,  как  это  уже  было  в школе.  А для него это было очень
   тяжело.
            Дэвид Дэффедил,  которого  близкие  и знакомые называли
   просто Дейв,  был странным,  задумчивым,  необщительным  юношей.
   Кроме того он был девственником. Ни одна девушка так и не смогла
   добиться его расположения.  Дейв не  любил  девушек.  Много  раз
   добивались  общения с ним и лица одного с Дейвом пола,  что было
   неудивительно,  но тоже безуспешно.  Мужчин Дейв тоже не  любил.
   Хотя  иногда  его  внимание  привлекали  стройные среднего роста
   юноши с тонкими чертами лица,  золотистыми светлыми  волосами  и
   голубыми глазами.  Он внимательно всматривался в их черты, ища в
   них чего-то, но не находил и всегда разочаровывался.
           Лекция подошла  к  концу.  После  занятий  Дейв поспешил
   домой,  стараясь ни с кем пока не заводить знакомства и ни с кем
   не    разговаривать,   и   одна   очень   грустная   девушка   с
   невыразительной  внешностью  печально  посмотрела  ему  вслед  и
   тяжело вздохнула,  понимая,  что уж для нее-то точно нет никакой
   надежды,  если даже ее более красивые и яркие подруги остались в
   недоумении.
            Дейв снимал неподалеку комнату  в  доме,  где  по  воле
   хозяйки обитали исключительно тихие и одинокие постояльцы, здесь
   он чувствовал себя спокойно.  Он устало вошел к себе и подошел к
   высокому,  во  весь  рост,  зеркалу,  положив  на  него  ладони.
   Медленно подняв голову, он посмотрел на свое отражение. Это была
   она,  его  единственная  и неразделенная любовь:  стройный юноша
   среднего роста с  тонкими  чертами  лица,  золотистыми  светлыми
   волосами и голубыми глазами,  стоящий по ту сторону зеркала.  Он
   был совсем рядом, но как всегда недосягаем.

            Когда Дейв встречал  где-нибудь  близнецов,  он  всегда
   думал,  какое  это  счастье  - возможность прикоснуться к своему
   живому  отражению,  ощутить  тепло  его  тела,  гладкость  кожи,
   услышать биение его сердца, которое также как и у тебя находится
   слева,  а не справа,  как у холодного отражения в зеркале.  Но у
   Дейва  не  было брата-близнеца.  Он пытался найти хотя бы что-то
   похожее, приблизительную копию себя самого, но безуспешно.
             И дело было вовсе не в его красоте,  и вовсе не так уж
   он любил самого себя,  как просто боялся всех остальных,  боялся
   окружающего  мира.  Это  был  панический  страх,  для  него была
   невыносима мысль,  что  кто-то  иной  вдруг  возьмет  и  нарушит
   границы  его  тела  и,  возможно,  души.  Это  заставляло  Дейва
   прятаться,  уходить,  убегать, стоило лишь только слабой искорке
   симпатии сверкнуть в чьих-нибудь глазах или,  еще ужаснее, в его
   собственных к кому-нибудь.  И чем больше ему  самому  кто-нибудь
   нравился,  тем  больше  он  избегал  его или ее.  Любой психиатр
   назвал  бы  это  комплексом  неполноценности  и  склонностью   к
   аутизму,  но  Дейв  никогда  в  жизни  не обращался к психиатру,
   поскольку это тоже  было  бы  нарушением  границы,  границы  его
   сознания,  а это было еще ужаснее.  И этот замкнутый круг нельзя
   было разорвать.  Лишь одного человека он мог впустить в себя  во
   всех смыслах - себя же самого.  Два тела, одно сознание - такова
   была простая формулировка его несбыточной мечты.
             И даже  брат-близнец  тут  не  смог  бы  ничем помочь,
   потому что как бы  он,  Дейв,  мнительность  которого  не  имела
   предела,  знал,  что у него,  у "живого отражения",  на уме,  не
   задумал ли он какой-нибудь насмешки или какой-нибудь пакости, не
   считает  ли тебя придурком или еще кем-то,  которым тебе быть не
   хочется,  а может быть у него вообще с детства в мыслях:  "Лучше
   бы  я  был  один!".  С  таким  расположением  мыслей приходиться
   довольствоваться лишь зеркалом из плоского стекла,  оно -  самый
   верный друг и молчаливый хранитель всех тайных мыслей.
            Дейв тяжело вздохнул  и  отошел  от  своего  печального
   отражения,  которое  также  как  и он легло на кровать,  положив
   голову на подушку, и закрыло глаза. Закрыло?
            Дейв вдруг  приподнял  голову и внимательно взглянул на
   свое отражение. Он всматривался и не мог понять, что происходит.
   В  его отражении было что-то странное,  зеркало как будто манило
   его к себе.  Дейв даже немного перепугался,  у него  внутри  все
   замерло.  Он  это почувствовал и подумал,  что этот испуг должен
   был отразиться и по ту сторону.  Но на лице того,  зазеркального
   Дейва   не   было   ничего  подобного.  Отражение  едва  заметно
   улыбалось.  Сначала  Дейв  хотел  пошевелить  рукой  или  слегка
   повернуть голову,  но боялся,  вдруг его движение не отразится в
   зеркале и тогда он точно сойдет с ума, если уже не сошел. Все же
   он решился и медленно помахал немного дрожащей рукой.  Отражение
   тоже помахало  рукой,  но  так  уверенно  и  непринужденно,  как
   здороваются издалека со старыми друзьями.  Дейв сделал небольшой
   поворот головы,  не отводя взгляда от зеркала, а у его отражения
   это движение в сочетании с томными лукавыми глазами превратилось
   в какую-то кокетливую ужимку.  Дейв встал и очень медленно начал
   подходить к зеркалу,  пока не приблизился вплотную.  Внимательно
   он вгляделся в лицо  своего  зазеркального  двойника,  в  глазах
   которого  был  какой-то  демонический  блеск,  и  еще  ожидание,
   ожидание дальнейших действий своего оригинала.  Тогда Дейв решил
   немного  погримасничать  и удивился,  почему это не пришло ему в
   голову раньше.  Он приподнимал  брови,  закусывал  нижнюю  губу,
   прищуривал  глаза,  затем  высунул  язык  и  облизал  губы.  Его
   отражение  делало   тоже   самое,   но   с   каким-то   показным
   сладострастием,  как  будто  не  точно  повторяло его мимику,  а
   ПЕРЕДРАЗНИВАЛО.  Да,  именно передразнивало,  Дейв понял  это  и
   застыл  на  несколько  мгновений,  вглядываясь  в  эти глаза,  в
   которых снова было ожидание.  Тогда Дейв  решительно  расстегнул
   воротник   своей  рубашки  и  вдруг  прочел  во  взгляде  своего
   отражения удивление,  в одну секунду перешедшее в одобрение.  Он
   снял  рубашку,  затем майку.  Естественно,  его отражение делало
   тоже самое, но как бы нехотя, повинуясь лишь воле Дейва, то есть
   это у него самого было такое чувство,  что он раздевает не себя,
   а свое отражение, как будто ДРУГОГО человека.
          Телефонный звонок   раздался   так   внезапно,  что  Дейв
   вздрогнул. Его отражение тоже было напугано, и в глазах его была
   обида. И даже вздох его был тяжелее, чем у самого Дейва.
          - Прости, - сказал ему Дейв и подошел к телефону.
          Это был  Дерек Дэффедил,  дядя Дейва.  Ему зачем-то вдруг
   понадобилось  срочно  поговорить.  Он  жил  поблизости  и   звал
   племянника к себе, говорил, что это очень важно.

          Дейв оделся,  посмотрел в зеркало и,  сказав ему:  "Скоро
   буду!",  ушел. Вскоре он был дома у Дерека. Его дядя был ученым,
   фанатик   своего   дела,   он  абсолютно  соответствовал  типажу
   безумного гения, который часто встречается в фильмах и комиксах.
   И дом свой он превратил в лабораторию, где занимался день и ночь
   какими-то таинственными исследованиями. Лири, его молодая жена и
   ассистент,  а  в  недавнем  прошлом  восхищенная  и влюбленная в
   своего профессора студентка,  была точно такой же как и  он,  не
   смотря  на  свой  возраст и пол.  Поэтому заходить в их дом было
   страшно.
          Дерек прямо с порога накинулся на Дейва.
          - Только ты на нам можешь помочь!  Понимаешь,  я не  могу
   иметь  дело  с  посторонними.  Ты  -  единственный  близкий  нам
   человек.
          - А что от меня нужно?
          - Ты мне нужен для моих исследований.
          - Только ты не пугайся, - вмешалась Лири, - На самом деле
   это я  настояла  на  твоем  участии  в  опыте,  поскольку  ты  -
   идеальная кандидатура. Вообще-то, от тебя ничего особенного и не
   требуется,  лишь несколько  клеток  твоего  организма,  хотя  бы
   мизерный   кусочек   кожи.  Это  разовая  процедура,  совсем  не
   страшная. Да и опыт-то, вообще-то, не над тобой.
          - А над кем же? - недоумевал Дейв.
          - Надо мной,  - сказала Лири,  ее глаза при этом радостно
   горели.
          - Ты себе даже не представляешь! Это гениальное открытие!
   - воскликнул Дерек,  - Я думаю,  официально такое возможно будет
   только лет через двадцать-тридцать,  и то  над  крысами,  или  ,
   например, овцами.
          - Овцами?  Значит на мне можно ставить опыты еще до овец?
   Даже до крыс? - возмутился Дейв.
          - С крысами у меня уже все в  порядке!  Не  бойся,  я  же
   говорю,  что  от тебя как раз требуется очень мало,  практически
   ничего.
          Еще довольно долго Дерек и Лири уговаривали Дейва, толком
   ничего  не   объясняя.   Наконец,   немного   посомневавшись   и
   потоптавшись на месте, их племянник согласился. Втроем они вошли
   в лабораторию, где царил хаос.
           Через пару часов Дейв вернулся домой.
          - Так ничего не объяснили.  Психи!  - думал  он  о  своем
   дяде, его жене и их сумасшедшем доме.
          Поднимаясь наверх,  он вспомнил о зеркале.  Он поспешил в
   свою комнату,  чтобы увидеть свое отражение.  Оно ждало его, это
   было видно  по  истосковавшимся  глазам.  Дейв  тяжело  вздохнул
   вместе со своим отражением и отвернулся.

          Шли дни,  Дейв  ходил  на  занятия,  где  ему приходилось
   общаться с сокурсниками и сокурсницами.  В университете  за  ним
   закрепилась  слава  недоступного  никому  красавца  и  странного
   молчуна,  "не от мира сего".  А по вечерам он оставался один  на
   один   с   самим  собой.  Это  начало  его  угнетать,  он  начал
   чувствовать,  что тихо сходит с ума.  Несколько раз  он  пытался
   придти на какую-нибудь вечеринку или дискотеку, но убегал оттуда
   через полчаса,  тяготимый излишним вниманием.  После одной такой
   вечеринки, сбежав с нее под проливным дождем, он ворвался к себе
   в комнату,  сорвал с себя одежду и прильнул к холодному  стеклу,
   но  это  было  лишь  холодное стекло и ничего больше,  эту грань
   невозможно было перейти. Дейв тихо застонал от бессилия и обиды.
   На глазах его отражения тоже слезы.  Дейв тихо осел на пол,  его
   пальцы медленно сползли по стеклу.  Не поднимая глаз, он встал и
   пошел в ванную,  умыл лицо,  приподнял голову и вновь столкнулся
   со своим отражением в небольшом полукруглом зеркале.
         - Отстань  от  меня!  Чего ты хочешь?  - Дейв в ярости изо
   всех сил ударил по стеклу, от чего на зеркале появилась трещина,
   а на руке кровь.
         При виде крови Дейв  немного  опомнился.  Он  посмотрел  в
   треснутое  зеркало  и  поднял  руку,  демонстрируя окровавленную
   ладонь своему отражению,  а затем поднес ее к трещине и прижал к
   острому  краю,  как  будто  пытаясь  смешать свою кровь с кровью
   отражения.
         Острая боль окончательно отрезвила его,  он отдернул руку,
   перебинтовал кисть и вернулся  в  комнату.  Большое  зеркало  он
   решил  занавесить чем-нибудь,  он уже подошел и почти накинул на
   него одеяло, как вдруг услышал "Нет!" и в испуге отскочил назад.
   А отражение сделало несколько шагов вперед.
        - Нет! - воскликнул теперь сам Дейв.
        - Да!  -  возразило  отражение  и  перешагнуло недопустимую
   границу.
        - Нет! - Дейв закрыл лицо руками, понимая, что рушиться его
   мир, и его сознание превращается в треснутое зеркало.
        - Да!  - повторило отражение, приблизившись вплотную и взяв
   своей перебинтованной левой рукой правую руку Дейва.
        - Да ... - тихо простонал Дейв и коснулся губами губ своего
   возлюбленного.
         На следующий  день  Дейва  нашли в его комнате в состоянии
   комы, а вскоре всем пришло известие о его смерти.

       Чуть менее года спустя Лири  родила  мальчика.  Его  назвали
   Томас,   Томас  Дэффедил.  Вскоре  неожиданно  умер  Дерек,  его
   исследования остались незаконченными и неопубликованными.
        Прошло семнадцать  лет.  Томас вырос очень красивым юношей,
   хрупким,  стройным, с тонкими чертами лица, золотистыми светлыми
   волосами  и  выразительными голубыми глазами,  немного странным,
   необщительным,  любящим одиночество.  Однажды он нашел  семейный
   альбом,  в который очень редко заглядывал,  и вдруг наткнулся на
   фотографию, которая его потрясла.
         - Мама,  я не помню, чтобы я когда-нибудь фотографировался
   в этой одежде, у меня и нет такой.
         - Это  не  ты,  Томас.  Это  - твой двоюродный брат Дэвид,
   таким он был давно, еще до твоего рождения.
         - Но почему я в первый раз о нем слышу,  хотя у нас не так
   много родственников!  А где он живет?  - сердце  юноши  учащенно
   забилось.
         - Он давно умер,  Томас, - вздохнула Лири.
         Эти слова пронзили насквозь сердце Томаса.
         - Сколько ему было бы лет? - грустно спросил он.
         - Тридцать пять, наверное.
         - Где он похоронен?
         - Зачем это тебе? - Лири насторожилась.
         - Мама, где он похоронен? - настойчиво спросил Томас.
        Уже через  несколько дней он был на могиле Дэвида.  Немного
   постояв, он положил на нее цветы и ушел. Затем он нашел дом, где
   жил  и умер Дэвид,  и очень обрадовался,  когда узнал у хозяйки,
   что эту комнату с тех пор никто не занимал. Тогда Томас снял эту
   комнату  на  пару  дней  и тут же поднялся наверх.  Его внимание
   сразу привлекло большое зеркало. Он подошел к нему и взглянул на
   себя.  Но  это  был не он.  Что-то странное было в этих глазах и
   что-то чужое.
         - Дэвид? - неожиданно спросил Томас у своего отражения, но
   оно лишь послушно повторило движение его губ.  Томас решил,  что
   просто  устал  от длинной дороги,  вздохнул и пошел укладываться
   спать.

          Лири приехала в институт,  где когда-то работал Дерек. Ее
   встретил пожилой мужчина.
          - Ты приехала за ними?
          - Да,  наступил срок.  Их пора разморозить обоих согласно
   завещанию Дерека именно сегодня, день в день.
          - Я давно хотел спросить у тебя ... Зачем он это сделал?
          - Он боялся не  дожить  до  конца  эксперимента.  Поэтому
   приказал  заморозить  себя,  а  потом разморозить одновременно с
   Дейвом. И если это удастся ...
          - Будем надеяться!
          Вскоре из специального помещения выкатили два контейнера.
   На  одном  из  них  было написано "Дерек Дэффедил",  а на другом
   "Дэвид Дэффедил".

           Томас лежал и долго не мог уснуть.  Он встал и подошел к
   зеркалу.  За  окном  светила  полная  луна.  Она освещала город,
   кладбище, могилу Дэвида и лежащие на ней цветы нарциссов.