8. Человек с ружьем и без ружья
Федор прослужил в армии девять лет. За эти годы он в совершенстве овладел солдатской наукой, то есть, проще говоря, стал высококвалифицированным убийцей, приняв участие в четырех локальных войнах с Богоискателями, в которых один раз был ранен и два раза убит: он бросился под танк со связкой гранат и закрыл своей грудью амбразуру пулеметного гнезда. Его заслуги перед Адом были высоко оценены: на груди его красовались орден Черного Ангела 2-й степени и медаль "За беспощадность", а на плечах - шитые золотом погоны с четырьмя жемчужными черепами на каждом, а это говорило о том, что он состоит в чине капитана частей особого назначения Легиона воинствующих атеистов.
Кроме того, в результате упорных занятий строевой и физической подготовкой само строение и черты лица Федора претерпели существенные изменения: рост его превышал теперь два метра, а плечи настолько раздались вширь, что в дверь нельзя было пройти иначе, как боком; вся кожа была вздута выпирающими буграми мускулов; нижняя челюсть потяжелела и немного выдвинулась вперед; лоб стал более покатым; руки сильно вытянулись, так что при отмашке во время движения строевым шагом почти доставали до колен; и на теле появился густой волосяной покров, очень помогавший при переходах через горы, когда на большой высоте становилось холодно. Его идеальная для вояки внешность служила предметом подражания для подчиненных солдат и вызывала зависть у сослуживцев-офицеров.
И всего-то оставалось Федору дослужить последний год, когда произошел один случай, круто изменивший всю его жизнь (если, конечно, пребывание в Аду можно назвать жизнью). Однажды вечером после службы Федор решил посетить публичный дом. Строго говоря, это был совсем не дом, а автобус с разгороженным на пять отсеков салоном. В каждом отсеке - кровать. Этот бордель на колесах прибыл на гастроли в военный городок еще неделю назад, но Федор шел туда в первый раз: раньше было все как-то недосуг. ("Не до сук", - отшучивался он, когда его звали с собой приятели).
Автобус стоял в самом центре городка, напротив пивного бара. Его бока напоминали книгу отзывов: сплошные благодарности клиентов за отличное обслуживание (в основном на нецензурном языке), намалеванные аэрозольной краской из баллончиков, а то и просто нацарапанные ключом от квартиры или штабного сейфа. В открытой двери сидел на ступеньке здоровый смуглый парень - шофер, он же кассир, он же вышибала-сутенер. Парень явно скучал, лениво поедая картофельные чипсы из целлофанового пакета.
- Почем мясо продаешь? - подошел к нему Федор с дежурной армейской шуткой.
- Не работаем, - ответил парень, даже не взглянув на Федора, и запустил руку в пакет с картошкой.
Федор подождал, пока парень вынет руку из пакета, затем взял у него этот почти полный пакет, поднял над его чернявой шевелюрой и перевернул. По удивленному лицу парня посыпались, шурша, чипсы.
- Почем мясо, я спрашиваю, - терпеливо повторил свой вопрос Федор.
Парень в первый раз поднял глаза, оценил размеры Федора, и, хотя и сам был не хилым, решил не связываться с армейским головорезом.
- Некому работать, - сказал он, невозмутимо смахивая с макушки горку сушеного картофеля.
- Тогда сам работай! - заржал Федор.
- У меня СПИД, - соврал на всякий случай парень.
- Шучу, - снисходительно сказал Федор. - А где же твои умелицы?
- Было пять, четверо сбежали, сказали, не хотим с обезьянами...
- Это кто обезьяна?! - у Федора аж челюсть отвисла от возмущения. - Ты у меня сейчас зубы проглотишь! - схватил он парня за лицо длинной волосатой лапой.
- Я так не сшитаю...
- Что-о??? - взревел Федор.
- Я это... про то, шо они говорят, - пролепетал парень сложившимися по-утиному губами.
- Ладно, живи пока, - помиловал Федор. - Где пятая?
- Тоже когти сорвать хотела, а я запер ее, блядищу...
- Отпирай!
- Так она тоже заперлась изнутри.
- Цирк какой-то! Шапито! - недобро усмехнулся Федор. - Ты что, не знаешь, как дверь открыть?!
- ... - парень пожал плечами.
- Пойдем, покажу как надо! Эта? - Федор облапил своей широкой ладонью жилистую шею парня и метнул его головой в дверь.
Раздался треск, стон и женский визг. Федор оторвал от косяка разбитую дверь и зашел в комнатушку:
- Кто тут обезьян не любит?
- Брысь, животное! - послышался ответ на русском языке.
Не успел Федор рассмотреть испуганную жрицу любви, как в нос ему шибанул резкий запах, от которого слезы брызнули из глаз. Федор тряхнул головой, и тут раздался глухой хлопок, и на его лице зашумело обжигающее пламя. Федор на ощупь сорвал с проститутки пеньюар, чтобы накрыть хоть чем-то огонь, но легкая материя тут же вспыхнула, и он запылал еще больше. Заорав от боли, он вышиб плечом оконное стекло, выпрыгнул наружу и принялся кататься по земле, стараясь сбить пламя. К счастью Федора, в этот момент очнулся парень, которому он разбил об дверь голову, и, сняв с перегородки кабины водителя огнетушитель, залил его пеной.
Уже в лазарете Федор узнал, что проститутка плеснула ему в лицо жидкость для снятия лака с ногтей на ацетоновой основе, а затем щелкнула зажигалкой... пока Федора тушили, она, конечно же, скрылась. Через четыре дня черная корка полностью сошла с лица, обнажив под собой молодую розовую кожицу, и все закончилось бы не так уж и плохо, если бы кто-то из сослуживцев Федора не услышал, выходя из пивной напротив, как на него брыськнула строптивая проститутка.
Слух об этом происшествии моментально разнесся по всему городку, и стоило Федору появиться в каком-нибудь людном месте, например в офицерской столовой, как в спину ему летело громким шепотом это выразительное русское словечко. Просто проходу не стало, только и слышно отовсюду: "Брысь, брысь, брысь!" Обернешься - у всех такие индифферентные лица, будто их из гипса для Музея героев вылепили. Бросишься отношения выяснять - никто ничего не говорил, никто ничего не слышал, - а только отвернешься: "Брысь, Брысь, Брысь! Брысь!" Короче, оставалось только одно: смыть с себя позор кровью той самой проститутки, положив на середину плаца ее голову, - таков был армейский обычай.
Федор навел справки и узнал, что автобус был из Шит-Тауна, пригорода Хелл-Сити, так что оставалось только отправиться туда и разыскать злосчастную проститутку, но командование, как назло, запретило отлучаться из гарнизона ввиду обострения положения на адско-райской границе. И все же честь офицера превыше всего: Федор плюнул на запреты и на взятом напрокат автомобиле поехал в Шит-Таун. В этом захудалом городишке он без особого труда разыскал очаг местной проституции под названием Плаза Фака, который представлял собой небольшую площадь с соответствующими заведениями по периметру. В первом же таком заведении под красным фонарем Федор выяснил, что в Шит-Тауне имеется всего одна русская проститутка по имени Таня, обитающая на соседней улице. Заплатив пять дукатов за информацию, Федор направился по полученному адресу.
Улочка была узкой, темной и вонючей. На ней стояло всего два длинных трехэтажных дома с множеством дверей: у каждой квартиры - свой отдельный вход. Федор нашел нужную дверь и позвонил... никто не открывал. В публичном доме Федору сказали, что интересующая его особа работает по вызову, то есть сидит дома и ждет телефонного звонка, чтобы выехать по адресу клиента, так что найти ее можно было только здесь. Оставалось лишь караулить на улице, но Федору это было не с руки: в своей военной форме он и так привлекал слишком много внимания, а тут еще какая-то старуха в розовом лифчике беспрестанно кричала из окна: "Эй, офицерик, заходи, повоюем! Эй, артиллеристик, заходи, ствол надраю! Эй, танкистик, заходи, поутюжишь!" Федор хотел было полоснуть ее лазерным клинком - как раз бы достал, - чтобы много не говорила, но потом передумал, побоявшись случайно вспугнуть главную добычу.
Делать было нечего - Федор отправился в магазин за гражданской одеждой. Далеко отходить было нельзя, поэтому он зашел в первую попавшуюся лавочку на углу. Выбор для его гулливерского размера был небогатый, и пришлось взять какие-то дурацкие цветные шорты молодежного фасона и желтую майку с надписью "СЪЕШЬ ЛИМОН". Примерочной в лавочке не оказалось, так что переодеться прямо на месте покупки не удалось.
Федор зашел в расположенный по соседству бар, выпил для приличия стакан виски и прошел в туалетную комнату. Запершись в кабинке, он переоблачился в цивильную одежду, аккуратно сложил форму, чтобы не помялась, положил ее в только что освобожденный бумажный пакет с ручками и, выйдя из кабинки, осмотрел себя в зеркале. Перемена была разительной: вместо видного мужчины в офицерском звании он увидел переростка-дегенерата в коротких штанишках. Не сдержавшись, он брезгливо харкнул в свое отражение и вышел из туалета. Возле самой двери стоял лейтенант с двумя рядовыми.
- Можно вас на минуту? - вежливо обратился лейтенант к Федору. - Мы - военный патруль. Вы не видели там человека в форме капитана?
"Кретины! - быстро подумал Федор. - Однако они меня ищут, значит, сюда уже сообщили, что я самовольно ушел из части, и кто-то меня заложил, - он покосился в сторону бармена: тот усиленно подавал патрулю знаки, мол, это он и есть. - Ладно, с тобой еще сочтемся!"
- Высокий такой? - спросил Федор, вставая так, чтобы загородить собой бармена.
- Да, - лейтенант вынул из кобуры пистолет.
- Только что в окно из сортира вылез!
Патруль рванул в одну сторону, а Федор - в другую, на выход. На бегу он выдернул из-за пояса лазерный клинок, свое коронное бесшумное оружие, и махнул раскаленным лучом в сторону бармена, но подлый доносчик юркнул под стойку, только несколько бутылок звякнули срезанными горлышками. Сбив с ног входившую в бар парочку, Федор выбежал на улицу и свернул за угол, но не успел пробежать и тридцати метров, как сзади раздался резкий хлопок, и возле самого уха прожужжала свинцовая пчела. До перекрестка оставалось всего метров двадцать, и Федор прибавил скорости, чтобы поскорее забежать за угол, а там уже встретить преследователей во всеоружии...
Опять хлопок - и вторая "пчела" ужалила Федора прямо в затылок. Он споткнулся о невидимый барьер и, взвыв от боли, перевернулся через голову... Распластавшись на тротуаре, он увидел краем глаза подбегающих к нему радостного лейтенанта с пистолетом и двух солдат. Всего каких-нибудь пять метров они не добежали: ноги их отвалились и остались на месте, а сами они полетели вперед с удивленными лицами. "Сука!" - прохрипел позеленевший от страха и злобы лейтенант, подъехав на животе по асфальту к самому носу Федора. Федор разрубил ему череп, чтоб не мучился, заткнул клинок обратно за пояс, прикрыл рукоятку майкой и тяжело поднялся. Вдоль позвоночника стекала теплой струйкой кровь, в глазах было темно... Хорошо еще, что Федор делал специальные упражнения для укрепления головы, часами бившись ею о чугунную болванку, и благодаря этой многолетней тренировке череп его стал практически непробиваемым. Федор осмотрелся и обнаружил, что находится всего в десяти шагах от нужной ему двери. Вся надежда была теперь на то, что женщина, за которой он охотится, окажется дома и не узнает его. Наложив ладонью на лицо кровавый грим, Федор подошел к двери и настойчиво позвонил. Щелкнул замок, и на пороге появилась русая девушка в коротеньком платьице. При виде окровавленного человека она отшатнулась, и Федор ввалился в небольшую комнатушку, почти все пространство которой занимала широченная кровать.
- Я лидер вооруженного сопротивления, - с ходу заявил Федор. - Ранен полицией. За мою голову дают десять тысяч дукатов, но вы получите пятьдесят, если доставите меня в горы к своим.
- Но меня тогда саму арестуют, - испуганно возразила девушка.
- А если вы меня выдадите, то вас казнят подпольщики! Машина есть? - не дал он ей опомниться.
- Есть, но совсем разбитая...
- Вот ключи, на площади стоит белый авто с красной стрелой на боку, подгонишь ко входу, - дал он указание. Девушка метнулась к выходу на улицу.
- Куда?! - закричал Федор. - Черный ход есть?
- Есть, через подвал...
- Дуй туда!
Девушка кивнула и убежала. "Зачем я только ляпнул, что за мою голову награду дают! - распекал себя Федор, морщась от боли в затылке. - Застучит меня - и привет, еще лет 120 добавят, буду до второго пришествия служить. Хотя, навряд ли застучит: проститутки, как правило, неравнодушны к героям... Ладно, заедем в лес, отрежу ей голову, а потом в родную часть с повинной явлюсь, может, скостят десяток годков".
- Пошли! - появилась девушка.
- Закрой дверь на ключ и возьми пинцет, - распорядился Федор.
- Зачем?
- Быстрее, потом узнаешь! - простонал он.
Девушка заперла парадную дверь, взяла с трюмо несессер, в котором должен был быть пинцет, и затем они вышли через противоположную дверь в длинный и узкий коридор, спустились в темный подвал, прошли по нему в другой конец дома и поднялись на соседнюю улицу.
- Куда ехать? - села девушка за руль.
- Пока в сторону гор.
- А, поняла, - кивнула она.
- Тебя как зовут?
- Таня. - ("Все правильно", - подумал Федор.) - А тебя?
- Федор.
Навстречу им пронеслось несколько джипов, грузовик с солдатами и реанимобиль.
- Это все за тобой? - удивилась Таня. - Что ты такого натворил?
- Убил ихнего генерала, отъявленного палача и садиста, - "скромно" ответил Федор, подумав про себя: "Зачем я так глупо вру? Мог бы и совсем не отвечать".
- Ты такой отважный! - восхитилась Таня. - Я бы никогда не решилась.
- Тебе и не надо, у каждого своя работа, - ляпнул Федор, не подумав.
- Ты русский? - спросила Таня.
Федор не ответил: чего говорить, когда и так ясно.
- А где ты жил? - В Москве, у "Сокола".
- Да-а? Вот здорово, а я у "Аэропорта", почти соседи! Помнишь такую станцию? - Помню, помню, - раздраженно сказал Федор, решив больше не отвечать на глупые вопросы.
- Кажется, за нами хвост! - весело сообщила Таня. - У тебя есть пистолет?
Федор посмотрел в зеркало: в нем и правда дрожало две темно-зеленых джипа. Выругавшись про себя, Федор выглянул в окно: они уже выехали из Шит-Тауна и неслись теперь на всех парах вдоль невысоких пригородных коттеджей, перед глазами мелькали деревянные столбы.
- Видишь вон тот покосившийся столб? - показал пальцем Федор. - Сбавь у него скорость.
Он достал свой верный клинок, включил его на полную мощность и коротко рубанул по столбу у основания. Столб стал медленно, но верно падать, сзади послышался визг тормозов, но передний джип так и не успел затормозить и, наскочив на подоспевший столб, высоко подпрыгнул и спикировал носом в землю. Второй джип резко свернул перед самым столбом и врезался в торчащий из земли обрубок.
- Класс! - закричала Таня. - А что это у тебя такое? Никогда не видела.
- Меч, - усмехнулся Федор.
- Меч "Сто голов с плеч"?
Федор промолчал. Таня поняла, что сказала что-то не то и приумолкла. Так они и ехали молча, пока гдето через полтора часа не заехали высоко в горы.
- Рули туда, - показал Федор на шумящий недалеко от дороги горный ручей.
- Что, уже приехали?
- Почти. Ридикюль свой захвати!
Они вышли из машины в долину, над которой нависали покрытые елями горы. Вершины гор окутывал молочной вуалью легкий туман.
- Зайдем за скалы, - кивнул Федор.
Таня послушно проследовала за ним.
- Готовь ножницы и пинцет.
- Зачем? - робко спросила Таня, поеживаясь от холода.
- Затем, что пуля у меня в черепушке, доставать будешь.
- Я?!
- Ну не я же сам! Да ты не бойся, я буду говорить, что делать.
Точно следуя указаниям Федора, Таня выстригла у него сзади волосы, вынула пинцетом из затылочной части пулю, промыла рану чистейшей водой из ручья и перевязала голову пестрым бинтом, оторванным от своего и без того короткого платья.
- Теперь полегче стало, - сказал Федор, умываясь ледяной водой.
- Где же твои партизаны? - спросила Таня, катая на ладони пулю.
Федор огляделся по сторонам. Его внимание привлекла зеленая горная лужайка неподалеку. "Торопиться некуда, - подумал он. - Отдохну сначала, а потом уже разберусь с этой глупой девчонкой, никуда она не денется".
- Вон там, - показал он на приглянувшуюся лужайку, - мы должны встретиться с проводником.
- Может, я здесь подожду, пока мне деньги принесут? - засомневалась Таня.
- Одной тебе опасно оставаться - могут горцы напасть, они ведь женщин редко видят, а тут такая красавица...
- А партизаны, Федя?
- Что партизаны?
- Они часто женщин видят?
- Партизаны - другое дело, они почти все с семьями, целый горный кишлак.
- Тогда пошли. А может, и меня в свой кишлак примете?
- У нас там строгие нравы, так что тебе с работой тяжело будет.
- А откуда ты знаешь про мою работу? - пристально взглянула на него Таня.
- Да я как твою кровать увидел, сразу все понял, - нашелся Федор, - это же не кровать, а сексодром! А ты еще в Москве этим делом заниматься начала?
- Да, Федя.
- Тебе неприятно, что я спрашиваю?
- Не особо, конечно, приятно, - призналась Таня, - но я уже давно собралась кому-нибудь рассказать, как это со мной получилось, да все некому было...
"Некому?!" - чуть было не сказал вслух Федор, но сдержался.
- Но тебе, наверное, неинтересно будет, - заметила она усмешку на губах Федора.
- Да нет, наоборот! - сделал он серьезное лицо.
- В общем, был у меня парень, которого я любила, Сережей звали. Я с его другом еще в десятом классе встречалась, через друга и познакомились. Я в него сразу влюбилась, с первого взгляда, а он, наверное, почувствовал, сторонился меня - перед другом неудобно было, тем более, жили в одном дворе, Генку-то, друга его, я еще с детства знала, а Сережка только потом в нашем дворе появился, по обмену с матерью приехал. Потом Генка в армию ушел, а я Сережку по утрам на остановке караулить стала - мы с ним в одно время на одном трамвае на работу ездили. Напросилась я как-то в гости к нему, посидели, музыку послушали, уже время позднее, а я все сижу и думаю: "Не уйду, пока своего не добьюсь!" А он, чудной такой, мнется, ничего толком сказать не может, посмотреть на меня боится. Я тогда вдохнула воздуху в себя побольше и говорю, как во сне: "Сережа, ты меня любишь?!" Он вдруг, будто безумный, схватил меня, целует и шепчет: "Я тебя никому не отдам!" А через полгода и он вслед за Генкой в армию ушел, я три дня ревела, в себя прийти не могла. Полтора года ни с кем не гуляла, а тут осенью Генка из армии пришел, звонит и говорит: "Приходи, поговорить надо". Сережка ему сразу, как у нас произошло, все прямо написал, я и зашла к нему, как к другу детства... Смотрю: он пьяный сидит. "Сегодня, - говорит, - моя очередь пришла!" Короче, подрались мы с ним, но ничего он от меня не получил... И все бы хорошо было, но меня Сережкина мать засекла, как я из Генкиного подъезда с подбитым глазом выходила. Я Сереже все, как было, конечно, написала, но и мамашка его в письме свою версию изложила. Генка Сережке сам бы все честно рассказал, я уверена, но он к тому времени, как Сережка домой вернулся, на шабашку подработать подался. Я Сережку своего спрашиваю: "Ты мне веришь?" - "Верю, - говорит, - но зачем ты пошла к нему?" Словом, вижу, есть у него какие-то сомнения. Целый месяц мы с ним отношения выясняли, и до того мне все эти любовные передряги надоели, что уже отравиться хотела. И тут встретила на улице Наташку, свою школьную подругу, она тогда в "Космосе" промышляла. Чего ты, говорит, голову ломаешь, думаешь, дурочка, любовь - это когда проблем много? Когда страдания? А мне как раз чего-нибудь попроще хотелось, чтоб без претензий и ни от кого не зависеть. В общем, приобщила меня Наташка, так я и стала проститутствовать. Меня Сережка потом на коленях умолял это занятие бросить, а я его уже разлюбила, вылечилась...
- А как сюда попала?
- Да Сережка меня подушкой задушил, - вздохнула Таня.
Тем временем они вышли на сочно-зеленый луг. Федор огляделся по сторонам, и ему показалось это место знакомым. И точно, он вспомнил, как когда-то очень давно, в другой жизни и на другой планете, но на таком же лугу, он помогал собирать нежно-бледные цветы девушке, похожей на Таню: та же тонкая талия, те же голубые глаза и светлые локоны...
- Что скажешь, Федя? - спросила Таня за его спиной.
- У меня такое чувство, будто я где-то уже слышал эту историю, - признался Федор.
- А у меня такое чувство, будто я где-то тебя уже видела, - изменившимся голосом сказала Таня.
Федор обернулся и увидел, что она вытягивает в его сторону правую руку с зажатым в ладони крошечным золотистым пистолетом.
- Я тебя сразу узнала, когда ты в ручье умылся, только не могла понять, чего ты хочешь.
- А теперь поняла? - улыбнулся Федор. Ему вдруг захотелось умереть, насовсем умереть среди красивых гор.
- Теперь поняла.
Не опуская пистолета, Таня подошла вплотную к Федору и поцеловала его в губы. "Хэппи энд какой-то... как в дешевом боевике!" - подумал Федор, опускаясь вместе с Таней на траву.