Жара

Ничем не примечательный день. Жара и московская пыль делают меня некрасивой и противной на вкус. Я проехала уже больше сотни километров. Через приоткрытое окно машины я и пропиталась жарой. На Ленинградском шоссе пробка. Вдыхая что-то черное, распыляемое камазом, я думаю о том, что женщина на свидание в таком виде прибыть не может. Закрываю окно. А что еще можно? Только что закрыть глаза. Пробка постепенно открывается и поток машин приобретает вид вяло текущей жидкости из положенной на бок бутылки. Конечно, я смотрю на телефон, лежащий на соседнем сиденье и жду. Ты должен мне позвонить и спросить - где ты. Я знаю, что ты спросишь именно так. Еще у меня есть слабая нажеда на то, что не позвонишь. Я просто не верю, что в настоящий момент смогу учавствовать в производстве любви. Потому что любовь, - это когда вокруг темно и прохладно, а внутри горячо. А в моих (все-таки открытых) глазах картина иная. Все наоборот. Мне даже вдруг делается интересно, а смогла бы я заниматься любовью на обочине кольцевой дороги в чаду, под палящим солнцем и с ушами забитыми машинными воплями. Дело ясное, смогла бы. Я бы смогла бы. Интереснее конечно, кто был бы вторым. Я перебираю в уме различные образы, в какой-то мере причастные к проблеме. На это уходит как раз все время до выезда на эту самую кольцевую. Наконец-то. Выезжаю и тут же воображаю, как ветерком сейчас все охладиться и я, и машина. Мне уже конечно не хочется на обочину. Мне хочется теперь в воду, в речку или в душ. И я уже почти и не думаю о любовных усладах. Я не думаю, а телефон звонит. И ты спрашиваешь меня,

- Где ты?

- Еду, -говорю.

- Куда едешь?

- Куда надо.

- А когда приедешь?

- Через полчаса.

- Жду, - говоришь ты.

Положение безвыходное. Пути назад нет! Сама ведь сказала. Вот сама и едешь теперь (навстречу своему счастью...)

Это я сама с собой разговариваю таким образом.

Но все-таки определенность всегда успокаивает, и я сую кассету в дырочку, нажимаю кнопочку и слушаю душераздирающую французскую песню. В голове слова переводятся и превращаются в печальную историю тоже производителей любви.

- Ты прекрасна, - говорит он.

- Слова все это, - говорит она.

- Ты - моя любовь, ты- моя музыка, - говорит он.

- Слова все это и ничего кроме слов - говорит она.

- Я никогда не забуду тебя, ты единственная - говорит он.

- Карамельки, конфетки и шоколадки, - вот что твои слова, - говорит она - они касаются твоего рта. Но не сердца...

- Я говорю с тобой сегодня как в первый раз.

- Время снов (мечтаний) окончено - говорит она.

Я безнадежно задумываюсь. Ну не касаются его слова его же сердца, не касаются. А что это меняет. Нет, я понимаю, что это все меняет. Но это ВСЕ - это что?

А я зачем к тебе еду? Ты мне и слов не говоришь. Что, может быть все через сердце? Не похоже...

Дело в том, что если б я не ехала по кольцевой дороге, которая предполагает исключительное движение вперед (в каком-то смысле), я бы развернулась и поехала ровно назад. Будто бы в подтверждение своим идиотским выводам. То есть я могла до тебя и не доехать. Вот так вдруг все прочувствовать и не поехать. Однако, поехала.

За пять минут до тебя я опять вспомнинаю про свою запыленность. Вытираю салфеткой лицо. Она пропитана чем-то душисто-французским. Я очень люблю этот запах. Его также любят все (даже мало-мальски) знакомые мне мужчины. Женщины не замечают.

Я приехала. С поразительной точностью. Тебя нет. Ну вот, теперь приходится истерично вспоминать, что ты мне говорил о месте встречи. Ничего не помню, ужас.

Выхожу из машины и начинаю бродить кругами. Три минуты.

Ты появляешься.

Мы садимся в машину и довольно быстро попадаем к нужному дому. Подъезд пахнет баней. Третий кажется этаж уже на баню похож меньше. Квартира за дверью третьего этажа вообще ни на что не похожа.

- Это явка, - спрашиваю.

- Нет.

- Значит логово.

- Нет.

- Ну как же это еще можно назвать? - гов орю я, оглядывая крошечную комнату (как потом выясниться ее площадь является минимальной для двух человек, занимающихся любовью).

- Ты же умный человек и все должна понимать. Ну что за вопросы...

- Я все понимаю, - говорю и бреду в кухню, - у меня настроение не романтическое просто.

Получаю дежурный поцелуй.

Мы сидим в кухне и пьем теплое шампанское. Я раздумываю о своем неромантическом настроении, о сладком шампанском, при этом пересказываю тебе приключения последнего дня.

Спасибо напитку. Я уже не помню о своем настроении. Я уже легко смотрю тебе в глаза и получаю удовольствие от твоей меня боязни. Спасибо напитку, я уже не помню, что я противная на вкус. Помнила бы, так никаких желаний бы и не возникло. Спасибо напитку, на тебя он тоже действует. И я на тебя уже действую. И тебя уже чувствую.

Мы лежим на полу в крошке-комнате. Пол мохнатенький и довольно глупенький, если его конечно не использовать так как мы сейчас.

Использовали. Я лежу и раздумываю о твоих поцелуях. Мне их иногда вдруг очень не хватает. Интересно, о чем думаешь ты.

Одно точно, не о поцелуях.

Я не хочу никуда уходить. На мохнатеньком полу можно было бы уснуть.

Может быть, я просто боюсь выйти на улицу и оказаться пустой изнутри. Пустота будет длиться до вечера. И еще пару дней, но уже не так навязчиво. Мне так вдруг показалось.

Я встаю, собираю разбросанные по полу вещи. Одеваюсь. Взглянув на себя из зеркала, вижу, что страх прошел. И пустоты не будет.

Мне очень хочется сказать тебе:

- Лет через сто ты станешь другим. Ты захочешь быть счастливым. Как я.

Но я не говорю. Потому что сто лет еще только начались.