Реклама в Интернете
Альманах Курносая
"Я к Курносой красотке не слишком спешил"
Жорж Брассанс

   ПУБЛИЦИСТИКА, ПРОЗА, ПОЭЗИЯ.

Выпуск #6

СМЕРТЬ ОТ ЛЮБВИ

Пожалуй, впервые со времен незабвенного Ибн Хазма, тысячу лет назад посвятившего смерти от любви пространную главу своего трактата, целый альманах посвящается этой теме.
Если поддержать возвышенную интонацию старинных философов, то можно начать этот пролог следующим образом.
За прошедшие десять веков в данную тему были сделаны новые вклады художественных работ и человеческих жизней. Наиболее выпукло продемонстрировала эту тему жизнь средневековой Японии: самураи сражались и любили до смерти, а сеппука (харакири) жены самурая после смерти супруга была обычным явлением.
В Европе смерть художника Рафаэля во время оргазма поразила некоторые умы - и, как оказалось, не только современников, так как даже современный артист, утомленный свиданьями с женщинами, выпустил альбом песен "Я не Рафаэль" (намекающий вовсе не на испанского певца с таким же сладким голосом).
Что, между прочим, немного странно, ибо, похоже, в наш век беспорядочного совокупленья и прочего "низшего пилотажа", не так много людей думают о теме данного альманаха. (Упаси Бог, чтобы кто-то усмотрел в последней фразе попытку далее повести разговор о цветах и поцелуях или просто самому выглядеть святей Папы Римского). Впрочем, как в описании непристойностей, так и при обсуждении темы, вряд ли получится сказать что-либо новое. И если постараться не имитировать глубокомыслие, можно, разве что, прибавить к традиционным историям про смерть от любви присказку "и это случилось в Интернете" :-)
Разлука с любимой интернетовской подругой, хотя и не смертельна, но так тяжела... однако вернемся к искусству.
Нет-арт на сходную тему, как правило, тоже довольно невнятен (IMHO, конечно).
И поэтому, к возможному разочарованию сетеголиков, я посчитал уместным сделать центральным сюжетом номера стихотворение Владимира Высоцкого, которое принято относить приблизительно к 1978 году, когда неспециалистам об Интернете было практически неизвестно, но в строфах мэтра уже тогда чувствовался всепланетный размах, достойный Всемирной Сети.

Часов, минут, секунд - нули.
Сердца с часами сверьте:
объявлен праздник всей Земли -
День без единой смерти!

На адских кованых вратах
замок висячий на засове -
без оговорок и условий
все согласовано в верхах.

Ликуй и веселись, народ!
Никто от родов не умрет
и от болезней в собственной постели.
На целый день отступит мрак.
На целый день задержат рак.
На целый день придержат душу в теле.

И если где резня теперь,
ножи держать тупыми!
А если бой, то - без потерь,
расстрел - так холостыми.

Нельзя и с именем Его
свинцу отвешивать поклонов.
Во имя жизни миллионов
не будет смерти одного!

И ни за черта самого,
ни за себя - ни за кого
никто нигде не обнажит кинжалов.
никто навечно не уснет
и не взойдет на эшафот
за торжество добра и идеалов.

И запылают сто костров -
не жечь, а греть нам спины.
И будет много катастроф,
а жертвы - ни единой.

И, отвалившись от стола,
никто не лопнет от обжорства,
И падать будут из притворства
от выстрелов из-за угла.

Ну, а за кем недоглядят,
того нещадно оживят -
натрут его, взъерошат, взъерепенят:
есть спецотряд из тех ребят,
что мертвеца растеребят, -
они на день случайности отменят.

Забудьте мстить и ревновать!
Убийцы, пыл умерьте!
Бить можно, но - не убивать,
душить, но не до смерти.

В проем оконный не стремись,
нам яркий свет от солнца застя:
на день запрещены несчастья,
от коих можно прыгать вниз.

Слюнтяи, висельники, тли,
мы всех вас вынем из петли
и - напоказ валять в пыли
еще дышащих, тепленьких, в исподнем.
Под топорами палачей
не упадет главы ничьей -
приема нынче нет в раю господнем.

...И пробил час, и день возник,
как взрыв, как ослепленье!
То тут, то там взвивался крик:
"Остановись, мгновенье!"

И лился с неба нежный свет,
и хоры ангельские пели,
и люди быстро обнаглели:
твори, что хочешь, - смерти нет!

Иной до смерти выпивал,
но жил, подлец, не умирал,
другой в пролеты прыгал всяко-разно,
а третьего душил сосед,
а тот - его,- ну, словом, все
добро и зло творили безнаказно.

И тот, кто никогда не знал
ни драк, ни ссор, ни споров,
тот поднимать свой голос стал,
как колья от заборов.

Он торопливо вынимал
из мокрых мостовых булыжник,
а прежде он был тихий книжник
и зло с насильем презирал.

Кругом никто не умирал.
А тот, кто раньше понимал
смерть как награду или избавленье,
тот бить стремился наповал,
а сам при этом напевал,
что, дескать, помнит чудное мгновенье.

Ученый мир - так весь воспрял, -
И врач, науки ради,
на людях яды проверял
и без противоядий!

Вон там устроила погром
должно быть, хунта или клика.
Но все от мала до велика,
живут, - все кончилось добром.

Самоубийц, числом до ста -
сгоняли танками с моста,
Повесившихся скопом оживляли.
Фортуну - вон из колеса...
Да, день без смерти удался!
Застрельщики, ликуя, пировали.

...Но вдруг глашатай весть разнес
уже к концу банкета,
что торжество не удалось,
что кто-то умер где-то

в тишайшем уголке Земли,
где спят и страсти, и стихии:
реаниматоры лихие
туда добраться не смогли.

Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?!
И как уговорил он Смерть?
Ей дали взятку - Смерть не на работе.
Недоглядели, хоть реви,
он взял да умер от любви,
на взлете умер он,
на верхней ноте!

Если не отказываться от попытки пофилософствовать за чашечкой кофе, можно заметить, что умирают от любви обычно не "на взлете", а в падении: с моста, с крыши, с балкона... В свое время к одной из моих интернетовских знакомых зашел в виде бесплотного мытаря ее поклонник, незадолго до этого выбросившийся из высокого окна от неразделенности своего любовного томленья - я нисколько не сомневаюсь в подлинности этой истории. (Но, как говорилось в набросках к предыдущему стихотворению, "оставьте, висельники, тли, дурацкие затеи: вы, вынутые из петли, не станете святее". Да и святыми отцами сказано, что не самоубийцам будет дано воскреснуть после последней битвы добра и зла).

Впрочем, даже чаще умирают от любви не прыгая с моста в омут, а сползая на пол от удара ножом при неудачной схватке за женщину.
"Им счет ведут молва и пустословье, но этот счет замешан на крови. А мы поставим свечи в изголовье погибшим от невиданной любви" - эти строки одной из самых известных баллад Высоцкого вообще просятся в эпиграф нынешнего выпуска альманаха...

Хотя попытку заглянуть в чужие души можно отнести к посягательствам на различные аспекты нашего privacy, возьму на себя дерзость обобщить: любовь, приводящая к красивой (или насильственной) смерти, не часто прежде становится моральной машиной пыток. А главным образом, умирают от любви те, кто были убиты своими любовниками, родителями, друзьями без пролитой или выпитой крови , без яда и наговора - самой своей жизнью и любовью. Об этом подробно сказано - причем именно таким высоким стилем - в знаменитом стихотворении Оскара Уайльда "Баллада Рэддингской тюрьмы".
Но мы не будем в этом выпуске изменять поэзии Владимира Семеновича. И нам понадобится вспомнить две старые песни Высоцкого, записанные дома у его друга Валентина Савича (обе, к сожалению, отсутствуют в собрании сочинений В.В у Маши Школьниковой и в других сетевых библиотеках его песен).

В песне, посвященной актрисе Театра на Таганке Тане Иваненко, Владимир Высоцкий выразил еще не предчувствие смерти, но редкостное беспокойство и разброд души, который вызывает нежданная любовь:

"Как все... как это было
и в кулисах, и у вокзала...
и, как будто бы банное мыло,
устранялось и ускользало...
Перепутаны все мои думы
и замотаны паутиной:
лезу я, словно нищие в сумы
за полтиной и за рутиной"...

То есть налицо потрясение - настоящий поэт не находит собственных слов для возлюбленной!!! И стихотворение заканчивается призывом ко всем ближним сказать эти слова за него: "...чаще в голову лезьте для Тани!"

Привожу полный текст этой редкой песни.

"Как все... как это было
и в кулисах, и у вокзала...
и, как будто бы банное мыло,
устранялось и ускользало...
Перепутаны все мои думы
и замотаны паутиной:
лезу я, словно нищие в сумы
за полтиной и за рутиной"...

Ох, вы думушки мои, ох вы мыслишки.
Ох, вы кумушки и невесты.
Не везло нам с тобой в наслышках.
Не поверилось, экий бес ты.
Только вербы и льны, только бани...
Только в светлые дни или луны...
Здесь прибежище твое, Таня.
Так пропойте ей алилуйю!

Так пропойте ей злые песни,
Отзвучите ей все кантаты,
гимны добрые или вести.
Чаще в голову лезьте для Тани!

Однако в следующей своей песне - "Отпустите мне грехи мои тяжкие" - Высоцкий поет уже о своей смерти (а написана она в 1967 году!) и том, что он ее получит от любви своих близких:
"Други, вот тебе на,
что вы знаете?!!
Вы, как псы кабана,
загоняете!"...

Но что певец может этому противопоставить, кроме прощения? Поэтому заключительный куплет песни такой:

"Други, вот тебе на,
то вы знаете:
мародерами меня
раскопаете.
Знаю я ту вьюгу зимы,
очень шибко лютую.
Жалко, что промерзните вы:
в саван вас укутаю".

Привожу полный текст этой редкой песни.

Отпустите мне грехи мои тяжкие,
что родился у реки не в рубашке я...
Отпустите мою глотку, друзья мои:
ей еще и выпить водки, песни спеть свои.
Други, вот тебе на, что вы знаете?
Вы как псы кабана, загоняете!
Только на рассвете кабаны очень шибко лютые:
хуже привокзальной шпаны,
и сродни с Малютою.

Отпустите мне вихры мои прелые,
не ломайте руки мои белые,
не хлещите вы по горлу, друзья мои.
вам потом тащить покорно из ямы их.

Други, вот тебе на,
руки белые,
словно у пацана,
загорелые.
Эх, вот тебе ночи и вихры
вашего напарника.
Не имел смолы и махры,
даже накомарника.

Вот поэтому и сдох
весь изжаленный.
Вот поэтому и вздох
был печаленный.
Удавите вы мне горло,
мы и голеньки.
Горло смерзло, горло сперло,
мы - покойники.

Други, вот тебе на,
то вы знаете:
мародерами меня
раскопаете.
Знаю я ту вьюгу зимы,
очень шибко лютую.
Жалко, что промерзните вы:
в саван вас укутаю.

Если вы прочитали этот текст и не увидели в нем искры божьей, то вот что я скажу вам в ответ.
Меня давно волнует жизнь между любовью и смертью. А вот смерть от любви... после нее остается только грусть, и лишь иногда ощущение катарсиса. Впрочем, герой малоизвестного американского фильма "Смертельное танго" говорил, что и "после половой близости ощущается только грусть...". Я не совсем с этим согласен, но что такое "величественная смерть"?

Впрочем, я вообще не знаю, каким должен быть эпилог этого альманаха. Пока эта страница, в основном, развивалась, следуя девизу "Время собирать песни", а не "Смерть педерастам!".
Весной мне захотелось написать о смерти от любви, но я понял, что об этом можно писать только романы и судебные хроники...

 
 

Под редакцией Андрея Травина. Третий год издания.

Назад На главную Далее thinbarf.GIF
bline11.GIF (141 bytes) bline51.GIF (194 bytes)

© 1997-2006 Андрей Травин.