Две пародии на юнкера Платова

Ах, юнкер Платов, юнкер Платов!
Когда-то славный атаман!
Зачем вы бросили себя, и дом, и совесть,
И сам я тоже не пойму.

И я зачем? И вы зачем, Гусары?
Страну мы бросили там умирать,
А с нами бы она не умерла, конечно,
Ведь мы бы ей не дали умереть.

Что ищем мы в краю далеком?
Что кинули в краю родном?
Наверно, ищем много легких денег,
А кинули - себя, совесть и дом.

Без совести оно, конечно, лучше,
Без дома летом тоже можно кое-как,
Но без себя нам иногда непросто,
И часто смотрим в зеркало - "Где я?"

Ах, мы паршивцы! Все, без исключенья!
Ведь мы намеренно родимую страну
ПредАли, прЕдали, и предалИ позорно,
Специально все уехав из нее!

Мы знали - если все мы из нее уедем,
То ей - пинцет, хана, конец, капут.
И вот тогда мы тайно сговорились
И - кто куда. Оставив умирать.

Зачем же мы ее с собой не взяли?

Оставшиеся там сто пятьдесят
(Иль сколько там их?) прочих миллионов
Без нас не могут сделать ничего...

Одумайтесь друзья! Скорей вернитесь!
Даю на сборы двадцать три часа.
И плюньте в щедрую руку Дяди Семы,
И в пыльную, сухую, но такую Святую Землю...

Я никогда не понимал людей непьюших
С такими я бы в горы не пошел.
Ведь если ты босой ногой на снег наступишь
Возьмешь 100 грамм, и ты уже вспотел.

А как же быть тому, кого дурная воля
Противится от зелия сего
И если он замерз у ледяного поля
Ему уж не поможет ничего.

А как быть у костра, когда все под гитару,
Напившись водки радостно поют,
А он сидит, не понимая жару
С которой люди себя песне отдают.

Такой изгой в походе лишь обуза,
Петля на шею он товарищам своим
И я хочу призвать всех трезвых мира
Давайте пить во имя уважения к другим.

При всем уважении к идеям, которые попытался высказать уважаемый юнкер в своем опусе, не могу скрыть своего восхищения его (опуса) рифмами. Каковое восхищение подвигло меня на следующий опять-таки экспромт. (Disclaimer: идея и некоторые рифмы украдены у классиков)

Я никогда не понимал людей непьющих.
В них нет души порывов настоящих.
Вот он сидит на ягодицах тощих
Смотрите все! вот он уже вспотел.

Такой изгой в походе лишь обуза
Плетется сзади, медленней обоза,
Ему что примус, что ночная ваза,
Ему уж все давно до фонаря.

А как же быть, когда кирная Оля,
Благоухая свежестью апреля,
Уйдет гулять с другим, ему же - дуля,
Ему уж не поможет ничего.

А после, у костра, когда все под гитару,
И их истошный вопль разносится по миру,
А он сидит, задумчивый, как гуру,
В нирвану погруженный с головой.