Смирнофф-Водкин и Манон Лескова
|
Гусарский Мемориал | |
|
||
| win | koi | alt | mac | iso | lat | ||
|
Смирнофф-Водкин и Манон Лескова |
|
|
||
| Мемориальная страница | ||
|
Владимир Смирнофф-Водкин (Владимир Смирнов) -- один из старожилов Гусарского Клуба. За годы пребывания в Клубе Смирнофф-Водкин многократно занимал призовые места в гусарских конкурсах, участвовал в Турнирах. Он эффективно заведовал Отделом Кадров и разделом клубных философий, являлся советником Штаба и активно участвовал во всех аспектах жизни Клуба. Как и в реальной жизни, Смирнофф-Водкин посвятил свою деятельность людям. Его творческие произведения (конкурсные, турнирные, дуэльные и присланные на лист переписки "Господа Гусары") всегда высоко ценились в Клубе. С определённого момента трудно было представить клубную жизнь без активного участия и поддержки Смирноффа-Водкина. Манон Лескова (Ирина Либова) пробыла в Клубе значительно меньше. Тем не менее, она принимала активное участие в переписке на листе "Господа Гусары" и очень быстро завоевала сердца гусаров. Её необычный слог, прекрасное чувство юмора и жажда приключений придавали Клубу особую прелесть. В реальной жизни она была невестой Владимира Смирнова. Все их общие знакомые в один голос восхищались глубиной связывающего их чувства. 28 декабря 1999-го года они, вместе с Ильёй Красиком, погибли при спуске с мексиканской горы Орисаба. Членам Гусарского Клуба, как и всем тем, кто был с ними знаком в других кругах, трудно совладать со страшным ужасом происшедшего. Многие поначалу считали трагическую новость глупой шуткой, отказываясь верить в происшедшее. Однако, это не шутка. Владимир Смирнов и Ирина Либова погибли. Их смерти -- первая реальная утрата, которую понёс Гусарский Клуб, виртуальный по своей природе. Нет с нами больше подполковника Сиирноффа-Водкина и подпоручки Манон Лесковой. Члены Клуба глубоко скорбят. Не в силах воротить события, Гусарский Клуб создал первую в своей истории мемориальную страницу. Эта страница посвящена подполковнику Смирноффу-Водкину и подпоручке Манон Лесковой. Все желающие могут добавить к ней свои слова, фотографии и прочие материалы. Пусть земля им будет пухом.
Склон был нахален, дерзок, груб, как вздорная торговка, И не поможет ледоруб, когда скользит нога, Когда натянутой струной уходит вниз верёвка, А лёд и камень подо мной опаснее врага. Неважно, кто был впереди, кто оступился первым, Звериным криком из груди выдавливая страх, Его держали двое не страховкой, а на нервах, И был так близко, как во сне, их лагерь без костра. Рука скользит -- не удержать, пустить -- невыносимо, Последней мыслью: "Не дрожать". И край. И пустота. Какая ж сука ты, судьба, -- влюблённым и любимым Не дашь дожить -- как ты груба -- до этих самых ста. Хранить не стоит дребедень, всех "если б" и "когда бы", Давайте просто помнить день, когда пришла беда. Три звёздочки упали вниз со склона Оризабы -- Нет, трое в небо вознеслись, чтоб в сердце жить всегда. Штаб-ротмистр Остен-Закен
На сей раз не виртуально -- На сей раз смертельно. Не верю, что это реально -- Первая наша потеря. В Хайфе, Торонто, Париже В трауре головы склоним По людям, что были выше, Чем мексиканские склоны... Подполковник PARADOX
Банально до ужаса... А что не банально? Январским снегом Засыпан Бостон. Всё слишком глупо, Всё слишком просто. Иных уж нет, И те далече. В Герцлии -- дождь. Рядами свечи. Так непривычно, Так странно это -- На сайте в рамке Висят портреты... "Но мы-то живы! Держитесь крепче!" Несмело руки Легли на плечи... Что тут поделать? Так получилось... Любовь лавиной С горы катилась... Что говорить? Теперь уж поздно... Снег прошлогодний Засыпал Бостон... И нам немного Уже осталось, Тускнеют свечи, В глазах усталось. Уходит в вечность Дорогой звёздной Полночный скорый Герцлия -- Бостон. Ротмистр фон Программ
Вот к чему мне не хотелось привыкать бы В продвижении по жизненной тропинке: Стану реже попадать к друзьям на свадьбы, Стану чаще приходить на их поминки. Ротмистр фон Приколл
Продвигайтесь дальше по тропинке! Позабудьте про душевные мученья! Это были вовсе не поминки, А святоземельские учения! Ротмистр фон Программ
Куда ты, тропинка, меня завела? Ученья -- поминки, и жизнь не мила. Подполковник граф фон TOPMO3
Просто пели песни. Просто пили водку. Просто вспоминали Ирку да Володьку. Просто пили водку да палили свечи. Было всё так просто. Утешаться нечем. За окном погода баловалась градом. Белые сугробы -- так оно и надо. И ложились льдинки на цветы и травы. Три лада налево, три лада направо. Эх, пойду вприсядку, заломаю руки! За окном сугробы -- глюки мои, глюки! Сядьте, успокойтесь. Берегите нервы. Все мы человеки. Кто-то будет первым. Степь да степь до моря, а за морем -- горы, Птицы да лианы, яркие узоры. Кактусы, койоты, танго у обрыва -- В Мексике, должно быть, сказочно красиво! И уходит в небо лестница, сверкая. Смейтесь! Улыбайтесь! Красота какая! Путаясь, сбиваясь, грубо и коряво, Три лада налево, три лада направо. Гвардии генерал-лейтенант Букин
Смерть принимает обличье любое -- Скучно безгубой шататься с косою, Любит она карусель маскарада -- Закружит, как щепку, в вихре торнадо, Ревущим Камазом с водилою пьяным Навстречу метнётся. Снежным бураном На спину прыгнет средь белой равнины, Клубочком совьётся в корпусе мины, К двери подкатит вороном чёрным, Проводом к коже прильнёт оголённым... В каске стальной, в куфие ли араба -- У каждого в жизни своя Орисаба, Каждому срок занесён на скрижали. Парки суровую нить отмотали, Нервом натянется -- ножницы щёлкнут, Не мельтеши -- суетиться без толку. Ум воспалённый себя истязает Загадкой, ответа которой не знает: За грехи иль в награду даётся при этом В связке с любимым быть человеком? Штаб-ротмистр граф Митрофан Шапиро
Шли с улыбкой навстречу к дрожащей заре, Жалко только, что свадьбу сыграть не успели. Обвенчала вас смерть на далёкой горе, Только звёзды в ночи, Только звёзды в ночи, словно свечи, горели. Вас влекло к облакам, чтобы в них заглянуть. Неразрывно любовь в связке прочно хранила. Отпустила, скупая, жизни капельку чуть. Кто расскажет теперь, Кто расскажет теперь, что так страстно манило? И опять кто-то молвит: - Самых лучших из нас Забирает судьба в самый цвет, молодыми. И, конечно же, будет он прав в этот раз, Но хочу помянуть, Но хочу помянуть вас словами иными: Не искали покоя или проще пути, Не щадили себя для поставленной цели. Что-то важное очень вы хотели найти, Донести для друзей, Донести для друзей, но вот не уцелели. И томится гитара, в уголочке скорбя. Невдомёк звонким струнам, что хозяина нету. Но гитару возьмут те, кто любит тебя, И о вечной любви, И о вечной любви будет песня пропета. Поручик граф Плавноструев-Ньюджерсийский
Многие из нас прекрасно знали Иру и Володю не только по Клубу, но и в жизни: веселые, умные ребята, с большой и нежной любовью относящиеся друг к другу. Меня всегда поражало Володино чувство такта: сказать нужное спокойное слово когда все вокруг размахивают руками, защитить единственно правильным способом любимого человека, когда остальные не видели полную картину, и при этом легкая наивность, на грани с романтизмом. Когда Ира перебралась в Бостон, а Володя оставался в Торонто, они пережили немало тяжелых часов в своих отношениях. Володя звонил мне пару раз посоветоваться как ему быть, как они смотрятся со стороны, как сделать лучше чтобы ВСЕМ БЫЛО ХОРОШО. Они оба отличались этой единственной целью в жизни: чтобы всем было хорошо. И лично у меня всегда был идеал к которому нужно было стремиться: Ира и Володя -- их энергия, их романтика и их альтруизм. Вчера я остался без идеала. Простите, друзья, что нас не было рядом с вами. Штаб-ротмистр Евреиторов
 Это не высказать, не написать, не нащелкать клавишами. Когда из-за слез не видно монитора, а пальцы не попадают по клавиатуре, вся наша гусарская виртуальность слетает словно шелуха, и остаются только живые люди, разделенные тысячами километров, но объединенные общей болью. И общими воспоминаниями - пусть у кого-то их больше, у кого-то меньше, не имеет значения. Они все - наши. Пока живет Гусарский Клуб, в нас живут и гусары Смирнофф-Водкин и Манон Лескова. Штаб-ротмистр Остен-Закен
Я знал Володю только по стихам. Каждый раз, открывая его очередное произведение, я думал: "Что же ещё ему может прийти в голову?" И он ни разу не повторился. Вот и всё. Гвардии подполковник Шанидзе
А я не верю, что такие люди уходят от нас навсегда. Они ушли туда, куда уйдём рано или поздно мы все, но только немного раньше других. Может быть потому, что они были нужнее там, чем мы с вами. И я верю, что мы с ними там ещё встретимся. Я не хочу говорить про них в прошедшем времени, потому что для меня они живы и я просто не могу как прежде услышать их смех или пожать руки. Но это ли самое главное? Может быть всё-таки то, что они давали каждому из нас -- частичку своей души? А это остаётся навсегда. И я не говорю им "Прощайте", а говорю им "До встречи!" Мы вас любим и помним. Гвардии генерал Грыжевский
 Ребята, мы помним вас... У меня в компьютере сохранились письма от вас на лист... Как-то в голове не укладывается, что вы уже не с нами... Но пока мы помним о вас -- вы всё равно с нами... Подпоручик XUMUK
Как-то ужасно не по себе. Очень хочется, чтобы это всё оказалось страшным сном... Мы будем помнить о вас, ребята. Всегда. Подпоручик Эсторов
Вот уже второй день ... не могу заставить себя написать. Не пишется. Множится скорбный список навеки ушедших любимых людей. Нет близких друзей, нет Ильи, который не успел стать другом. Одна из подписей в моей e-mail-коллекции гласит "I wish life had a scroll back buffer". Господи, как же этого хочется... Любимый Володей Михаил Щербаков когда-то написал: И был я болен и недужет, И вот к порогу моему Смерть приплелась. Я отдал душу, Но отдал Богу -- не дерьму! Спите, ребята, и пусть будет вам земля пухом. Действительно, если уж суждено, то "Так лучше, чем от водки и от простуд". Но ведь утрата от этого не легче. И, чёрт возьми, до чего же больно и горько... Мы видали в жизни их не раз -- И святых, и грешных, и усталых. Будем же их помнить неустанно, Как они бы помнили про нас. Юрий Визбор Подполковник граф фон TOPMO3
У меня последние несколько дней перед глазами стоит фраза Володи Смирнова, произнесённая им в White Mountains год назад, когда мы обсуждали книжку Кракауэра "Into Thin Air". Фраза следующая -- "Кракауэр -- дурак. Он пытается защитить мёртвых, сваливая всю вину на живых, не принимая во внимание, что эти живые тоже могут стать мёртвыми." ... Володя развил во мне любовь к горам, взял меня в мой первый в жизни поход, в Канаду, потом "благословил" и помог подготовиться к первому руководству в Колорадо. Володя и Ира были неудержимыми романтиками и идеалистами. Они были чище, выше, бесстрашнее всех нас остальных. Они лезли на вершины, не обращая внимания ни на какие препятствия, без страха и усталости. К сожалению, горы не всегда прощают это, как правило, и забирают в свои объятия самых лучших и достойных. Я буду вечно благодарен Володе и Ире за то, что они помогли мне наполнить жизнь смыслом, и за то, что они освещали хоть каким-то светом окружающую нас темноту. Ребята, мы вас никогда не забудем. Корнет атаман Платов
В среду я позвонил знакомому с военной базы, на которой в тот момент находился, и он рассказал мне, что в Мексике погибли трое альпинистов. В пятницу я приехал с базы домой и тут прочёл письмо с сообщением... С Володей и Ирой я был знаком только заочно. С Володей у меня было несколько бурных дискуссий (в переписке), а с Ирой я не встретился по чистой случайности -- ещё в Москве. В переписке, уже когда она была в Штатах, а я -- в Израиле, мы выяснили, что наши родители были знакомы в московский период жизни... Yaase shalom bi-mromav, hu yaase shalom 'aleynu ve-yimru amen. Поручик Муджахед-Бей
Мы никогда не встречались, но давно знакомы... Нас разделяет океан, но сердце моё с вами... Я смотрю на фотографии в траурной рамке... Боже! Как вы красивы, талантливы, молоды! Вы познали то, что мне, никогда не бывавшей там, наверху, понять не дано. Я перед вами преклоняюсь, я по вам скорблю... Подпоручка Алиса
Что-то всё-таки неправильно в нашем мире. Несправедливо. Подполковник Херр Монский
Вот наш Клуб -- игра, а больно по другую сторону экрана. Мне-виртуальной так плохо, а вам -- их реальном друзьям -- намного хуже. Я знаю это и делю эту боль с вами, только почему-то нет правильных слов всё выразить и утешить. Боюсь открывать каждое новое сообщение. После первого была мысль: "Как же Манон теперь". Потом: "а вдруг они всё-таки живы". Была на сайте полковника, на наших новостях. "Извержение ожидается 2-3 января" - вот оно, извержение. И всё не верю. И ещё странно -- 29 декабря, а мы веселились и не знали, и завтра, вернее, сегодня, старосветцы включат комп, а там несчастье. Я уже два часа сижу перед компом. Пишу, стираю, опять пишу. Я их ни разу не видела, но поняла, что мы тут, в Клубе, очень близки. И ощущение, как будто знала их. Всё у меня в голове крутится: "Здесь вам не равнина". Слабое утешение. Служу Гусарскому Клубу, как никогда. Корнет Лёвка Крик
Присоединяюсь ко всему, сказанному корнетом. Мы с вами, друзья! Делим горе на всех. Подпоручик Чивелевич
А я [их] знал... и мы так быстро сдружились... и ещё потом на IRC трепались, что не худо бы в следующем году повторить, если я в Бостоне буду... ах, чёрт подери... ребята, вы там от моего имени тоже горсточку земли киньте и цветы... чёрт подери, мать вашу... Ротмистр фон Программ
...Гусары-то живы! Живы, чёрт возьми, гусары Смирнофф-Водкин и Манон Лескова! И будут живы, пока живёт Клуб! Господа штабисты, внесите это в Устав с обратной силой -- "Невиртуальная смерть не освобождает виртуального гусара от несения службы!" Так её, сволочь безносую, пускай знает наших!!! "Когда же смерть-старуха Пришла за ним с клюкой, Её ударил в ухо Он рыцарской рукой" (c) к/ф "Гусарская баллада" Ротмистр фон Приколл, со слезами на глазах
Я только что вернулся с похорон приятеля. Он погиб в автокатастрофе в Новогоднюю ночь. 31-го декабря ему исполнилось 42. Звали его Саша Соколовский, москвич. Планировал он встречать Новый год в нашей компании в доме штаб-ротмистра Евреиторова, но передумал и пошёл в другой дом. Подробности мне не известны, но в 2:30 он сел в свою машину и в густом тумане врезался в другую машину. К счастью, там никто не погиб, но люди пострадали. Непристёгнутый ремнём Саша умер мгновенно. Жил Саша один и поэтому искать его стали не сразу. Узнали мы о его смерти 3-го января одновременно с известием с Оризабы. Стоял я около ямы, смотрел на Сашину бывшую первую жену, приехавшую с их сыном их Израиля, смотрел на его бывшую вторую жену, приехавшую из Кливленда, смотрел на девочку, которая хотела стать его третьей женой, смотрел на толпу людей, многие из которых даже не знали его при жизни, и смотрел на Сашу, лежащего в своём гробу. Вот только был. Вот только вместе за столом сидели, шутили, и вот его нет. И ребят нет. Странно, страшно, несправедливо. Пусть вам земля будет пухом, Ира, Володя, Илья и Саша Соколовский. Штаб-ротмистр д'Аксельрод
|
