Жила-была женщина; очень ей хотелось иметь ребенка, да где его взять? И вот она отправилась к одной старой колдунье и сказала ей: - Мне так хочется иметь ребеночка; не скажешь ли ты, где мне его дос- тать? - Отчего же! - сказала колдунья. - Вот тебе ячменное зерно; это не простое зерно, не из тех, что крестьяне сеют в поле или бросают курам; посади-ка его в цветочный горшок - увидишь, что будет! - Спасибо! - сказала женщина и дала колдунье двенадцать скиллингов; потом пошла домой, посадила ячменное зерно в цветочный горшок, и вдруг из него вырос большой чудесный цветок вроде тюльпана, но лепестки его были еще плотно сжаты, точно у нераспустившегося бутона. - Какой славный цветок! - сказала женщина и поцеловала красивые пест- рые лепестки. Что-то щелкнуло, и цветок распустился. Это был точь-вточь тюльпан, но в самой чашечке на зеленом стульчике сидела крошечная девочка. Она была такая нежная, маленькая всего с дюйм ростом, ее и прозвали Дюймовочкой. Блестящая лакированная скорлупка грецкого ореха была ее колыбелькою, голубые фиалки - матрацем, а лепесток розы - одеяльцем; в эту колыбельку ее укладывали на ночь, а днем она играла на столе. На стол женщина пос- тавила тарелку с водою, а на края тарелки положила венок из цветов; длинные стебли цветов купались в воде, у самого же края плавал большой лепесток тюльпана. На нем Дюймовочка могла переправляться с одной сторо- ны тарелки на другую; вместо весел у нее были два белых конских волоса. Все это было прелесть как мило! Дюймовочка умела и петь, и такого нежно- го, красивого голоска никто еще не слыхивал! Раз ночью, когда она лежала в своей колыбельке, через разбитое окон- ное стекло пролезла большущая жаба, мокрая, безобразная! Она вспрыгнула прямо на стол, где спала под розовым лепестком Дюймовочка. - Вот и жена моему сынку! - сказала жаба, взяла ореховую скорлупу с девочкой и выпрыгнула через окно в сад. Там протекала большая, широкая река; у самого берега было топко и вязко; здесь-то, в тине, и жила жаба с сыном. У! Какой он был тоже гад- кий, противный! Точь-в-точь мамаша. - Коакс, коакс, брекке-ке-кекс! - только и мог он сказать, когда уви- дал прелестную крошку в ореховой скорлупке. - Тише ты! Она еще проснется, пожалуй, да убежит от нас, - сказала старуха жаба. - Она ведь легче лебединого пуха! Высадим-ка ее посередине реки на широкий лист кувшинки - это ведь целый остров для такой крошки, оттуда она не сбежит, а мы пока приберем там, внизу, наше гнездышко. Вам ведь в нем жить да поживать. В реке росло множество кувшинок; их широкие зеленые листья плавали по поверхности воды. Самый большой лист был дальше всего от берега; к это- му-то листу подплыла жаба и поставила туда ореховую скорлупу с девочкой. Бедная крошка проснулась рано утром, увидала, куда она попала, и горько заплакала: со всех сторон была вода, и ей никак нельзя было пе- ребраться на сушу! А старая жаба сидела внизу, в тине, и убирала свое жилище тростником и желтыми кувшинками - надо же было приукрасить все для молодой невест- ки! Потом она поплыла со своим безобразным сынком к листу, где сидела Дюймовочка, что бы взять прежде всего ее хорошенькую кроватку и поставит в спальне невесты. Старая жаба очень низко присела в воде перед девочкой и сказала: - Вот мой сынок, твой будущий муж! Вы славно заживете с ним у нас в тине. - Коакс, коакс, брекке-ке-кекс! - только и мог сказать сынок. Они взяли хорошенькую кроватку и уплыли с ней, а девочка осталась од- на-одинешенька на зеленом листе и горькогорько плакала, - ей вовсе не хотелось жить у гадкой жабы и выйти замуж за ее противного сына. Ма- ленькие рыбки, которые плавали под водой, верно, видели жабу с сынком и слышали, что она говорила, потому что все повысунули из воды головки, чтобы поглядеть на крошку невесту. А как они увидели ее, им стало ужасно жалко, что такой миленькой девочке приходится идти жить к старой жабе в тину. Не бывать же этому! Рыбки столпились внизу, у стебля, на котором держался лист, и живо перегрызли его своими зубами; листок с девочкой поплыл по течению, дальше, дальше... Теперь уж жабе ни за что было не догнать крошку! Дюймовочка плыла мимо разных прелестных местечек, и маленькие птички, которые сидели в кустах, увидав ее, пели: - Какая хорошенькая девочка! А листок все плыл да плыл, и вот Дюймовочка попала за границу. Красивый белый мотылек все время порхал вокруг нее и наконец уселся на листок - уж очень ему понравилась Дюймовочка! А она ужасно радова- лась: гадкая жаба не могла теперь догнать ее, а вокруг все было так кра- сиво! Солнце так и горело золотом на воде! Дюймовочка сняла с себя пояс, одним концом обвязала мотылька, а другой привязала к своему листку, и листок поплыл еще быстрее. Мимо летел майский жук, увидал девочку, обхватил ее за тонкую талию лапкой и унес на дерево, а зеленый листок поплыл дальше, и с ним мотылек - он ведь был привязан и не мог освободиться. Ах, как перепугалась бедняжка, когда жук схватил ее и полетел с ней на дерево! Особенно ей жаль было хорошенького мотылечка, которого она привязала к листку: ему придется теперь умереть с голоду, если не удаст- ся освободиться. Но майскому жуку и горя было мало. Он уселся с крошкой на самый большой зеленый лист, покормил ее слад- ким цветочным соком и сказал, что она прелесть какая хорошенькая, хоть и совсем непохожа на майского жука. Потом к ним пришли с визитом другие майские жуки, которые жили на том же дереве. Они оглядывали девочку с головы до ног, и жучки-барышни шеве- лили усиками и говорили: - У нее только две ножки! Жалко смотреть! - У нее нет усиков! - Какая у нее тонкая талия! Фи! Она совсем как человек! Как некраси- во! - сказали в один голос все жуки женского пола. Дюймовочка была премиленькая! Майскому жуку, который принес ее, она тоже очень понравилась сначала, а тут вдруг и он нашел, что она безоб- разна, и не захотел больше держать ее у себя - пусть идет куда хочет. Он слетел с нею с дерева и посадил ее на ромашку. Тут девочка принялась плакать о том, что она такая безобразная: даже майские жуки не захотели держать ее у себя! А на самом-то деле она была прелестнейшим созданием: нежная, ясная, точно лепесток розы. Целое лето прожила Дюймовочка о дна-одинешенька в лесу. Она сплела себе колыбельку и подвесила ее под большой лопушиный лист - там дождик не мог достать ее. Ела крошка сладкую цветочную пыльцу, а пила росу, ко- торую каждое утро находила на листочках. Так прошли лето и осень; но вот дело пошло к зиме, длинной и холодной. Все певуньи птички разлетелись, кусты и цветы увяли, большой лопушиный лист, под которым жила Дюймовоч- ка, пожелтел, весь засох и свернулся в трубочку. Сама крошка мерзла от холода: платьице ее все разорвалось, а она была такая маленькая, нежная - замерзай, да и все тут! Пошел снег, и каждая снежинка была для нее то же, что для нас целая лопата снега; мы ведь большие, а она была всего-то с дюйм! Она завернулась было в сухой лист, но он совсем не грел, и бед- няжка сама дрожала как лист. Возле леса, куда она попала, лежало большое поле; хлеб давно был уб- ран, одни голые, сухие стебельки торчали из мерзлой земли; для Дюймовоч- ки это был целый лес. Ух! Как она дрожала от холода! И вот пришла бед- няжка к дверям полевой мыши; дверью была маленькая дырочка, прикрытая сухими стебельками и былинками. Полевая мышь жила в тепле и довольстве: все амбары были битком набиты хлебными зернами; кухня и кладовая ломи- лись от припасов! Дюймовочка стала у порога, как нищенка, и попросила подать ей кусочек ячменного зерна - она два дня ничего не ела! - Ах ты бедняжка! - сказала полевая мышь: она была, в сущности, доб- рая старуха. - Ступай сюда, погрейся да поешь со мною! Девочка понравилась мыши, и мышь сказала: - Ты можешь жить у меня всю зиму, только убирай хорошенько мои комна- ты да рассказывай мне сказки - я до них большая охотница. И Дюймовочка стала делать все, что приказывала ей мышь, и зажила от- лично. - Скоро, пожалуй, у нас будут гости, - сказала как-то полевая мышь. - Мой сосед обычно навещает меня раз в неделю. Он живет еще куда лучше ме- ня: у него огромные залы, а ходит он в чудесной бархатной шубке. Вот ес- ли бы тебе удалось выйти за него замуж! Ты бы зажила на славу! Беда только, что он слеп и не может видеть тебя; но ты расскажи ему самые лучшие сказки, какие только знаешь. Но девочке мало было дела до всего этого: ей вовсе не хотелось выйти замуж за соседа - ведь это был крот. Он в самом деле скоро пришел в гос- ти к полевой мыши. Правда, он носил черную бархатную шубку, был очень богат и учен; по словам полевой мыши, помещение у него было раз в двад- цать просторнее, чем у нее, но он совсем не любил ни солнца, ни прекрас- ных цветов и отзывался о них очень дурно - он ведь никогда не видел их. Девочке пришлось петь, и она спела две песенки: "Майский жук, лети, ле- ти" и "Бродит по лугам монах", да так мило, что крот прямо-таки в нее влюбился. Но он не сказал ни слова - он был такой степенный и солидный господин. Крот недавно прорыл под землей длинную галерею от своего жилья к две- рям полевой мыши и позволил мыши и девочке гулять по этой галерее сколько угодно. Крот просил только не пугаться мертвой птицы, которая лежала там. Это была настоящая птица, с перьями, с клювом; она, должно быть, умерла недавно, в начале зимы, и была зарыта в землю как раз там, где крот прорыл свою галерею. Крот взял в рот гнилушку - в темноте это ведь все равно, что свечка, - и пошел вперед, освещая длинную темную галерею. Когда они дошли до места, где лежала мертвая птица, крот проткнул своим широким носом в земляном потолке дыру, и в галерею пробился дневной свет. В самой сере- дине галереи лежала мертвая ласточка; хорошенькие крылья были крепко прижаты к телу, лапки и головка спрятаны в перышки; бедная птичка, вер- но, умерла от холода. Девочке стало ужасно жаль ее, она очень любила этих милых птичек, которые целое лето так чудесно пели ей песенки, но крот толкнул птичку своей короткой лапой и сказал: - Небось не свистит больше! Вот горькая участь родиться пичужкой! Слава Богу, что моим детям нечего бояться этого! Этакая птичка только и умеет чирикать - поневоле замерзнешь зимой! - Да, да, правда ваша, умные слова приятно слышать, - сказала полевая мышь. - Какой прок от этого чириканья? Что оно приносит птице? Холод и голод зимой? Много, нечего сказать! Дюймовочка не сказала ничего, но когда крот с мышью повернулись к птице спиной, нагнулась к ней, раздвинула перышки и поцеловала ее прямо в закрытые глазки. "Может быть, эта та самая, которая так чудесно распе- вала летом! - подумала девочка. - Сколько радости доставила ты мне, ми- лая, хорошая птичка!" Крот опять заткнул дыру в потолке и проводил дам обратно. Но девочке не спалось ночью. Она встала с постели, сплела из сухих былинок большой славный ковер, снесла его в галерею и завернула в него мертвую птичку; потом отыскала у полевой мыши пуху и обложила им всю ласточку, чтобы ей было потеплее лежать на холодной земле. - Прощай, миленькая птичка, - сказала Дюймовочка. - Прощай! Спасибо тебе за то, что ты так чудесно пела мне летом, когда все деревья были такие зеленые, а солнышко так славно грело! И она склонила голову на грудь птички, но вдруг испугалась - внутри что-то застучало. Это забилось сердечко птицы: она не умерла, а только окоченела от холода, теперь же согрелась и ожила. Осенью ласточки улетают в теплые края, а если которая запоздает, то от холода окоченеет, упадет замертво на землю, и ее засыплет холодным снегом. Девочка вся задрожала от испуга - птица ведь была в сравнении с крош- кой просто великаном, - но все-таки собралась с духом, еще больше заку- тала ласточку, потом сбегала принесла листок мяты, которым закрывалась вместо одеяла сама, и покрыла им голову птички. На следующую ночь Дюймовочка опять потихоньку пробралась к ласточке. Птичка совсем уже ожила, только была еще очень слаба и еле-еле открыла глаза, чтобы посмотреть на девочку, которая стояла перед нею с кусочком гнилушки в руках, - другого фонаря у нее не было. - Благодарю тебя, милая крошка! - сказала больная ласточка. - Я так славно согрелась. Скоро я совсем поправлюсь и опять вылечу на солнышко. - Ах, - сказала девочка, - теперь так холодно, идет снег! Останься лучше в своей теплой постельке, я буду ухаживать за тобой. И Дюймовочка принесла птичке воды в цветочном лепестке. Ласточка по- пила и рассказала девочке, как поранила себе крыло о терновый куст и по- этому не смогла улететь вместе с другими ласточками в теплые края. Как упала на землю и... да больше она уж ничего не помнила и как попала сюда - не знала. Всю зиму прожила тут ласточка, и Дюймовочка ухаживала за ней. Ни крот, ни полевая мышь ничего не знали об этом - они ведь совсем не люби- ли птичек. Когда настала весна и пригрело солнышко, ласточка распрощалась с де- вочкой, и Дюймовочка ототкнула дыру, которую проделал крот. Солнце так славно грело, и ласточка спросила, не хочет ли девочка отправиться вместе с ней, - пускай сядет к ней на спину, и они полетят в зеленый лес! Но Дюймовочка не захотела бросить полевую мышь - она ведь знала, что старуха очень огорчится. - Нет, нельзя! - сказала девочка ласточке. - Прощай, прощай, милая добрая крошка! - сказала ласточка и вылетела на солнышко. Дюймовочка посмотрела ей вслед, и у нее даже слезы навернулись на глазах, - уж очень полюбилась ей бедная птичка. - Кви-вить, кви-вить! - прощебетала птичка и скрылась в зеленом лесу. Девочке было очень грустно. Ей совсем не позволяли выходить на сол- нышко, а хлебное поле так все заросло высокими толстыми колосьями, что стало для бедной крошки дремучим лесом. - Летом тебе придется готовить себе приданое! - сказала ей полевая мышь. Оказалось, что скучный сосед в бархатной шубе посватался за девоч- ку. - Надо, чтобы у тебя всего было вдоволь, а там выйдешь замуж за крота и подавно ни в чем нуждаться не будешь! И девочке пришлось прясть по целым дням, а старуха мышь наняла четы- рех пауков для тканья, и они работали день и ночь. Каждый вечер крот приходил к полевой мыши в гости и все только и бол- тал о том, что вот скоро лету будет конец, солнце перестанет так палить землю, - а то она совсем уж как камень стала, - и тогда они сыграют свадьбу. Но девочка была совсем не рада: ей не нравился скучный крот. Каждое утро на восходе солнышка и каждый вечер на закате Дюймовочка вы- ходила на порог мышиной норки; иногда ветер раздвигал верхушки колосьев, и ей удавалось увидеть кусочек голубого неба. "Как светло, как хорошо там, на воле!" - думала девочка и вспоминала о ласточке; ей очень хоте- лось бы повидаться с птичкой, но ласточки нигде не было видно: должно быть, она летала там, далеко-далеко, в зеленом лесу! К осени Дюймовочка приготовила все свое приданое. - Через месяц твоя свадьба! - сказала девочке полевая мышь. Но крошка заплакала и сказала, что не хочет выходить замуж за скучно- го крота. - Пустяки! - сказала старуха мышь. - Только не капризничай, а то я укушу тебя - видишь, какой у меня белый зуб? У тебя будет чудеснейший муж. У самой королевы нет такой бархатной шубки, как у него! Да и в кух- не и в погребе у него не пусто! Благодари Бога за такого мужа! Наступил день свадьбы. Крот пришел за девочкой. Теперь ей приходилось идти за ним в его нору, жить там, глубокоглубоко под землей, и никогда не выходить на солнце, - крот ведь терпеть его не мог! А бедной крошке было так тяжело навсегда распроститься с красным солнышком! У полевой мыши она все-таки могла хоть изредка любоваться на него. И Дюймовочка вышла взглянуть на солнце в последний раз. Хлеб был уже убран с поля, и из земли опять торчали одни голые, засохшие стебли. Де- вочка отошла от дверей подальше и протянула к солнцу руки: - Прощай, ясное солнышко, прощай! Потом она обняла ручонками маленький красный цветочек, который рос тут, и сказала ему: - Кланяйся от меня милой ласточке, если увидишь ее! - Кви-вить, кви-вить! - вдруг раздалось над ее головой. Дюймовочка подняла глаза и увидела ласточку, которая пролетала мимо. Ласточка тоже увидела девочку и очень обрадовалась, а девочка заплакала и рассказала ласточке, как ей не хочется выходить замуж за противного крота и жить с ним глубоко под землей, куда никогда не заглянет солныш- ко. - Скоро придет холодная зима, - сказала ласточка, - и я улетаю дале- ко-далеко, в теплые края. Хочешь лететь со мной? Ты можешь сесть ко мне на спину - только привяжи себя покрепче поясом, - и мы улетим с тобой далеко от гадкого крота, далеко за синие моря, в теплые края, где сол- нышко светит ярче, где всегда лето и цветут чудные цветы! Полетим со мной, милая крошка! Ты ведь спасла мне жизнь, когда я замерзала в тем- ной, холодной яме. - Да, да, я полечу с тобой! - сказала Дюймовочка, села птичке на спи- ну, уперлась ножками в ее распростертые крылья и крепко привязала себя поясом к самому большому перу. Ласточка взвилась стрелой и полетела над темными лесами, над синими морями и высокими горами, покрытыми снегом. Тут было страсть как холод- но; Дюймовочка вся зарылась в теплые перья ласточки и только головку вы- сунула, чтобы любоваться всеми прелестями, которые встречались в пути. Но вот и теплые края! Тут солнце сияло уже гораздо ярче, а около ка- нав и изгородей рос зеленый и черный виноград. В лесах зрели лимоны и апельсины, пахло миртами и душистой мятой, а по дорожкам бегали прелест- ные ребятишки и ловили больших пестрых бабочек. Но ласточка летела все дальше и дальше, и чем дальше, тем было все лучше. На берегу красивого голубого озера, посреди зеленых кудрявых деревьев, стоял старинный белый мраморный дворец. Виноградные лозы обвивали его высокие колонны, а на- верху, под крышей, лепились ласточкины гнезда. В одном из них и жила ласточка, что принесла Дюймовочку. - Вот мой дом! - сказала ласточка. - А ты выбери себе внизу какой-ни- будь красивый цветок, я тебя посажу в него, и ты чудесно заживешь! - Вот было бы хорошо! - сказала крошка и захлопала в ладоши. Внизу лежали большие куски мрамора, - это свалилась верхушка одной колонны и разбилась на три куска, между ними росли крупные белые цветы. Ласточка спустилась и посадила девочку на один из широких лепестков. Но вот диво! В самой чашечке цветка сидел маленький человечек, беленький и прозрачный, точно хрустальный. На голове у него сияла прелестная золотая корона, за плечами развевались блестящие крылышки, а сам он был не больше Дюймовочки. Это был эльф. В каждом цветке живет эльф, мальчик или девочка, а тот, который сидел рядом с Дюймовочкой, был сам король эльфов. - Ах, как он хорош! - шепнула Дюймовочка ласточке. Маленький король совсем перепугался при виде ласточки. Он был такой крошечный, нежный, и она показалась ему просто чудовищем. Зато он очень обрадовался, увидав нашу крошку, - он никогда еще не видывал такой хоро- шенькой девочки! И он снял свою золотую корону, надел ее Дюймовочке на голову и спросил, как ее зовут и хочет ли она быть его женой, королевой эльфов и царицей цветов? Вот это так муж! Не то что сын жабы или крот в бархатной шубе! И девочка согласилась. Тогда из каждого цветка вылетели эльфы - мальчики и девочки - такие хорошенькие, что просто прелесть! Все они поднесли Дюймовочке подарки. Самым лучшим была пара прозрачных стре- козиных крылышек. Их прикрепили к спинке девочки, и она тоже могла те- перь летать с цветка на цветок! Вот-то была радость! А ласточка сидела наверху, в своем гнездышке, и пела им, как только умела.OCR Палек, 1998 г.