Ганс Христиан Андерсен

СУНДУК-САМОЛЕТ

 
   Жил был купец, такой богач, что мог бы вымостить серебряными деньгами
целую улицу, да еще переулок в придачу; этого, однако, он не делал, - он
знал, куда девать деньги, и уж если расходовал скиллинг, то наживал  це-
лый далер. Так вот какой был купец! Но вдруг он умер, и все денежки дос-
тались сыну.
   Весело зажил сын купца: каждую ночь - в маскараде,  змеев  пускал  из
кредитных бумажек, а круги по воде - вместо камешков золотыми  монетами.
Не мудрено, что денежки прошли у него между пальцев и под конец из всего
наследства осталось только четыре скиллинга, и из платья - старый  халат
да пара туфель-шлепанцев. Друзья и знать его больше не хотели - им  ведь
тоже неловко было теперь показаться с ним на улице; но один из них,  че-
ловек добрый, прислал ему старый сундук с советом: укладываться!  Отлич-
но; одно горе - нечего ему было укладывать; он взял да уселся  в  сундук
сам!
   А сундук-то был не простой. Стоило нажать на замок - и  сундук  взви-
вался в воздух. Купеческий сын так и сделал. Фьють! - сундук  вылетел  с
ним в трубу и понесся высоко-высоко, под самыми облаками, -  только  дно
потрескивало! Купеческий сын поэтому крепко побаивался, что вот-вот сун-
дук разлетится вдребезги; славный прыжок  пришлось  бы  тогда  совершить
ему! Боже упаси! Но вот он прилетел в Турцию, зарыл свой сундук в лесу в
кучу сухих листьев, а сам отправился в город,  -  тут  ему  нечего  было
стесняться своего наряда: в Турции все ведь ходят в халатах и туфлях. На
улице встретилась ему кормилица с ребенком, и он сказал ей:
   - Послушай-ка, турецкая мамка! Что это за большой дворец тут, у само-
го города, еще окна так высоко от земли?
   - Тут живет принцесса! - сказала кормилица. - Ей предсказано, что она
будет несчастна по милости своего жениха, вот к ней и не смеет  являться
никто иначе, как в присутствии самих короля с королевой.
   - Спасибо! - сказал купеческий сын, пошел обратно  в  лес,  уселся  в
свой сундук, прилетел прямо на крышу дворца и влез к принцессе в окно.
   Принцесса спала на диване и была так хороша собою, что он не  мог  не
поцеловать ее. Она проснулась и очень испугалась, но купеческий сын ска-
зал, что он турецкий бог, прилетевший к ней по воздуху, и ей  это  очень
понравилось.
   Они уселись рядышком, и он стал рассказывать ей сказки: о ее  глазах,
это были два чудных темных озера, в которых плавали  русалочки-мысли;  о
ее белом лбе: это была снежная гора, скрывавшая в себе  чудные  покои  и
картины; наконец, об аистах, которые приносят людям крошечных  миленьких
деток.
   Да, чудесные были сказки! А потом он посватался за принцессу,  и  она
согласилась.
   - Но вы должны прийти сюда в субботу! - сказала она  ему.  -  Ко  мне
придут на чашку чая король с королевой. Они будут  очень  польщены  тем,
что я выхожу замуж за турецкого бога, но вы уж  постарайтесь  рассказать
им сказку получше - мои родители очень любят сказки. Только мамаша любит
слушать что-нибудь поучительное и серьезное, а папаша -  веселое,  чтобы
можно было посмеяться.
   - Я и не принесу никакого свадебного подарка, кроме сказки! -  сказал
купеческий сын.
   Принцесса же подарила ему на прощанье саблю, всю выложенную червонца-
ми, а их-то ему не доставало. С тем они и расстались.
   Сейчас же полетел он, купил себе новый халат, а затем уселся  в  лесу
сочинять сказку; надо ведь было сочинить ее к субботе, а это  не  так-то
просто, как кажется.
   Но вот сказка была готова, и настала суббота.
   Король, королева и весь двор собрались к принцессе на чашку чая.  Ку-
печеского сына приняли как нельзя лучше.
   - Ну-ка, расскажите нам сказку! - сказала королева. - Только  что-ни-
будь серьезное, поучительное.
   - Ну чтобы и посмеяться можно было! - прибавил король.
   - Хорошо! - отвечал купеческий сын и стал рассказывать.
   Слушайте же хорошенько!
   - Жила-была пачка серных спичек, очень гордых своим высоким происхож-
дением: глава их семьи, то есть сосна, была одним из крупных и старейших
деревьев в лесу. Теперь спички лежали на полке между  огнивом  и  старым
железным котелком и рассказывали соседям о своем детстве.
   - Да, хорошо нам жилось, когда мы были молоды-зелены (мы ведь тогда и
в самом деле были зеленые!), - говорили они. - Каждое утро и каждый  ве-
чер у нас был бриллиантовый чай - роса, день-деньской светило на  нас  в
ясную погоду солнышко, а птички должны были рассказывать нам свои  сказ-
ки! Мы отлично понимали, что принадлежим к богатой семье: лиственные де-
ревья были одеты только летом, а у нас хватало средств и на зимнюю и  на
летнюю одежду. Но вот явились раз дровосеки, и начались великие  переме-
ны! Погибла и вся наша семья! Глава семьи -  ствол  получил  после  того
место грот-мачты на великолепном корабле, который мог бы объехать кругом
всего света, если б только захотел; ветви уже разбрелись кто-куда, а нам
вот выпало на долю служить светочами для черни. Вот ради чего  очутились
на кухне такие важные господа, как мы!
   - Ну, со мной все было по-другому! - сказал котелок, рядом с  которым
лежали спички. - С самого появления на свет  меня  беспрестанно  чистят,
скребут и ставят на огонь. Я забочусь вообще о существенном и, говоря по
правде, занимаю здесь в доме первое место. Единственное мое баловство  -
это вот лежать после обеда чистеньким на полке и вести приятную беседу с
товарищами. Все мы вообще большие домоседы, если не считать ведра, кото-
рое бывает иногда во дворе; новости же нам приносит корзинка для  прови-
зии; она часто ходит на рынок, но у нее уж чересчур резкий язык.  Послу-
шать только, как она рассуждает о правительстве и  о  народе!  На  днях,
слушая ее, свалился от страха с полки и разбился в черепки  старый  гор-
шок! Да, немножко легкомысленна она - скажу я вам!
   - Уж больно ты разболтался! - сказало вдруг огниво, и сталь так  уда-
рило по кремню, что посыпались искры. - Не устроить ли нам  лучше  вече-
ринку?
   - Конечно, конечно. Побеседуем о том, кто из нас всех важнее! -  ска-
зали спички.
   - Нет, я не люблю говорить о самой себе, - сказала глиняная миска.  -
Будем просто вести беседу! Я начну и расскажу кое-что из жизни, что  бу-
дет знакомо и понятно всем и каждому, а это  ведь  приятнее  всего.  Так
вот: на берегу родного моря, под тенью датских буков...
   - Чудесное начало! - сказали тарелки. - Вот это будет история как раз
по нашему вкусу!
   - Там в одной мирной семье провела я свою молодость. Вся мебель  была
полированная, пол чисто вымыт, а занавески на окнах сменялись каждые две
недели.
   - Как вы интересно рассказываете! - сказала метелка. - В вашем  расс-
казе так и слышна женщина,  чувствуется  какая-то  особенная  чистоплот-
ность!
   - Да, да! - сказало ведро и от удовольствия даже подпрыгнуло, плеснув
на пол воду.
   Глиняная миска продолжала свой рассказ, и конец был на хуже начала.
   Тарелки загремели от восторга, а метелка достала из  ящика  с  песком
зелень петрушки и увенчала ею миску; она знала, что это раздосадует всех
остальных, да к тому же подумала: "Если я увенчаю ее сегодня, она  увен-
чает меня завтра!"
   - Теперь мы попляшем! - сказали угольные щипцы и пустились в пляс.  И
боже мой, как они вскидывали то одну, то другую ногу! Старая  обивка  на
стуле, что стоял в углу, не выдержала такого зрелища и лопнула!
   - А нас увенчают? - спросили щипцы, и их тоже увенчали.
   "Все это одна чернь!" - думали спички.
   Теперь была очередь за самоваром: он должен был спеть. Но самовар от-
говорился тем, что может петь лишь тогда, когда внутри у него  кипит,  -
он просто важничал и не хотел петь иначе, как стоя на столе у господ.
   На окне лежало старое гусиное перо, которым обыкновенно  писала  слу-
жанка; в нем не было ничего замечательного, кроме разве  того,  что  оно
слишком глубоко было обмокнуто в чернильницу, но именно этим оно и  гор-
дилось!
   - Что ж, если самовар не хочет петь, так и не надо! - сказало оно.  -
За окном весит в клетке соловей - пусть он споет! Положим, он не из уче-
ных, но об этом мы сегодня говорить не будем.
   - По-моему, это в высшей степени неприлично - слушать какую-то  приш-
лую птицу! - сказал большой медный чайник, кухонный певец и сводный брат
самовара. - Разве это патриотично? Пусть рассудит корзинка для провизии!
   - Я просто из себя выхожу! - сказала корзинка. - Вы не  поверите,  да
чего я выхожу из себя!  Разве  так  следует  проводить  вечера?  Неужели
нельзя поставить дом на надлежащую ногу? Каждый бы тогда знал свое  мес-
то, и я руководила бы всеми! Тогда дело пошло совсем иначе!
   - Давайте шуметь! - закричали все.
   Вдруг дверь отворилась, вошла служанка, и - все присмирели, никто  ни
гу-гу; но не было ни единого горшка, который не мечтал про себя о  своей
знатности и о том, что он мог бы сделать. "Уж если бы взялся за дело  я,
пошло бы веселье!" - думал про себя каждый.
   Служанка взяла спички и зажгла ими свечку. Боже ты мой, как  они  за-
фыркали, загораясь!
   "Вот теперь все видят, что мы здесь первые персоны! - думали  они.  -
Какой от нас блеск, сколько света!"
   Тут они и сгорели.
   - Чудесная сказка! - сказала королева. - Я точно сама посидела в кух-
не вместе со спичками! Да, ты достоин руки нашей дочери.
   - Конечно! - сказал король. - Свадьба будет в понедельник!
   Теперь они уже говорили ему ты - он ведь скоро должен  был  сделаться
членом их семьи.
   И так, день свадьбы был объявлен, и вечером в городе устроили иллюми-
нацию, а в народ бросали пышки и крендели. Уличные мальчишки поднимались
на цыпочки, чтобы поймать их, кричали "ура" и свистели в пальцы; велико-
лепие было несказанное.
   "Надо же и мне устроить что-нибудь!" - подумал купеческий сын; он на-
купил ракет, хлопушек и прочего, положив все это в свой сундук и взвился
в воздух.
   Пиф, паф! Шш-пшш! Вот так трескотня пошла, вот так шипение!
   Турки подпрыгивали так, что туфли летели через головы; никогда еще не
видывали они такого фейерверка. Теперь-то все поняли, что  на  принцессе
женится сам турецкий бог.
   Вернувшись в лес, купеческий сын подумал: "Надо пойти в город  послу-
шать, что там говорят обо мне!" И не мудрено, что ему захотелось  узнать
это.
   Ну и рассказов же ходило по городу! К кому он не  обращался,  всякий,
оказывается, рассказывал о виденном по-своему, но все в один голос гово-
рили, что это было дивное зрелище.
   - Я видел самого турецкого бога! - говорил один. - Глаза у него  были
что твои звезды, а борода что пена морская!
   - Он летел в огненном плаще! - рассказывал другой.  -  А  из  складок
выглядывали прелестнейшие ангелочки.
   Да, много чудес рассказали ему, а на другой день должна  была  состо-
яться и свадьба.
   Пошел он назад в лес, чтобы опять сесть в свой сундук, да куда же  он
девался? Сгорел! Купеческий сын заронил в него искру от фейерверка, сун-
дук тлел, тлел, да и вспыхнул; теперь от него оставалась одна зола.  Так
и не удалось купеческому сыну опять прилететь к своей невесте.
   А она весь день стояла на крыше, дожидаясь его, да ждет и до сих пор!
Он же ходит по белу свету и рассказывает сказки, только уж не такие  ве-
селые, как была его первая сказка о серных спичках.
 
 

OCR Палек, 1998 г.