Бедняга Йоханнес был в большом горе: отец его лежал при смерти. Они
были одни в своей каморке; лампа на столе догорала; дело шло к ночи.
- Ты был мне добрым сыном, Йоханнес! - сказал больной. - Бог не оста-
вит тебя своей милостью!
И он ласково-серьезно взглянул на Йоханнеса, глубоко вздохнул и умер,
точно заснул. Йоханнес заплакал. Теперь он остался круглым сиротой: ни
отца у него, ни матери, ни сестер, ни братьев! Бедняга Йоханнес! Долго
стоял он на коленях перед кроватью и целовал руки умершего, заливаясь
горькими слезами, но потом глаза его закрылись, голова склонилась на
край постели, и он заснул.
И приснился ему удивительный сон.
Он видел, что солнце и месяц преклонились перед ним, видел своего от-
ца опять свежим и бодрым, слышал его смех, каким он всегда смеялся, ког-
да бывал особенно весел; прелестная девушка с золотою короной на чудных
длинных волосах протягивала Йоханнесу руку, а отец его говорил: "Видишь,
какая у тебя невеста? Первая красавица на свете!"
Тут Йоханнес проснулся, и прощай все это великолепие! Отец его лежал
мертвый, холодный, и никого не было у Йоханнеса! Бедняга Йоханнес!
Через неделю умершего хоронили; Йоханнес шел за гробом. Не видать ему
больше своего отца, который так любил его! Йоханнес слышал, как ударя-
лась о крышку гроба земля, видел, как гроб засыпали: вот уж виден только
один краешек, еще горсть земли - и гроб скрылся совсем. У Йоханнеса чуть
сердце не разорвалось от горя. Над могилой пели псалмы; чудное пение
растрогало Йоханнеса до слез, он заплакал, и на душе у него стало полег-
че. Солнце так приветливо озаряло зеленые деревья, как будто говорило:
"Не тужи, Йоханнес! Посмотри, какое красивое голубое небо - там твой
отец молится за тебя!"
- Я буду вести хорошую жизнь! - сказал Йоханнес. - И тогда я тоже
пойду на небо к отцу. Вот будет радость, когда мы опять свидимся!
Сколько у меня будет рассказов! А он покажет мне все чудеса и красоту
неба и опять будет учить меня, как учил, бывало, здесь, на земле. Вот
будет радость!
И он так живо представил себе все это, что даже улыбнулся сквозь сле-
зы. Птички, сидевшие на ветвях каштанов, громко чирикали и пели; им было
весело, хотя только что присутствовали при погребении, но они ведь зна-
ли, что умерший теперь на небе, что у него выросли крылья, куда красивее
и больше, чем у них, и что он вполне счастлив, так как вел здесь, на
земле, добрую жизнь.
Йоханнес увидел, как птички вспорхнули с зеленых деревьев и взвились
высоко-высоко, и ему самому захотелось улететь куда-нибудь подальше. Но
сначала надо было поставить на могиле отца деревянный крест. Вечером он
принес крест и увидал, что могила вся усыпана песком и убрана цветами, -
об этом позаботились посторонние люди, очень любившие доброго его отца.
На другой день рано утром Йоханнес связал все свое добро в маленький
узелок, спрятал в пояс весь свой капитал, что достался ему в наследство,
- пятьдесят талеров и несколько серебряных монет, и был готов пуститься
в путь-дорогу. Но прежде он отправился на кладбище, на могилу отца, про-
чел над ней "Отче наш" и сказал:
- Прощай, отец! Я постараюсь всегда быть хорошим, а ты помолись за
меня на небе!
Потом Йоханнес свернул в поле. В поле росло много свежих, красивых
цветов; они грелись на солнце и качали на ветру головками, точно говори-
ли: "Добро пожаловать! Не правда ли, как у нас тут хорошо?" Йоханнес еще
раз обернулся, чтобы взглянуть на старую церковь, где его крестили ре-
бенком и куда он ходил по воскресеньям со своим добрым отцом петь псал-
мы. Высоко-высоко, на самом верху колокольни, в одном из круглых окоше-
чек Йоханнес увидел крошку домового в красной остроконечной шапочке, ко-
торый стоял, заслонив глаза от солнца правою рукой. Йоханнес поклонился
ему, и крошка домовой высоко взмахнул в ответ своей красной шапкой, при-
жал руку к сердцу и послал Йоханнесу несколько воздушных поцелуев - вот
так горячо желал он Йоханнесу счастливого пути и всего хорошего!
Йоханнес стал думать о чудесах, которые ждали его в этом огромном,
прекрасном мире и бодро шел вперед, все дальше и дальше, туда, где он
никогда еще не был; вот уже пошли чужие города, незнакомые лица, - он
забрался далеко-далеко от своей родины.
Первую ночь ему пришлось провести в поле, в стогу сена, - другой пос-
тели взять было негде. "Ну и что ж, - думалось ему, - лучшей спальни не
найдется у самого короля!" В самом деле, поле с ручейком, стог сена и
голубое небо над головой - чем не спальня? Вместо ковра - зеленая трава
с красными и белыми цветами, вместо букетов в вазах - кусты бузины и ши-
повника, вместо умывальника - ручеек с хрустальной свежей водой, зарос-
ший тростником, который приветливо кланялся Йоханнесу и желал ему и доб-
рой ночи и доброго утра. Высоко над голубым потолком висел огромный ноч-
ник - месяц; уж этот ночник не подожжет занавесок! И Йоханнес мог зас-
нуть совершенно спокойно. Так он и сделал, крепко проспал всю ночь и
проснулся только рано утром, когда солнце уже сияло, а птицы пели:
- Здравствуй! Здравствуй! Ты еще не встал?
Колокола звали в церковь, было воскресенье; народ шел послушать свя-
щенника; пошел на ним и Йоханнес, пропел псалом, послушал слова божьего,
и ему показалось, что он был в своей собственной церкви, где его крести-
ли и куда он ходил с отцом петь псалмы.
На церковном кладбище было много могил, совсем заросших сорной тра-
вой. Йоханнес вспомнил о могиле отца, которая могла со временем принять
такой же вид, - некому ведь было ухаживать за ней! Он присел на землю и
стал вырывать сорную траву, поправил покачнувшиеся кресты и положил на
место сорванные ветром венки, думая при этом: "Может статься, кто-нибудь
сделает то же на могиле моего отца".
У ворот кладбища стоял старый калека нищий; Йоханнес отдал ему всю
серебряную мелочь и весело пошел дальше по белу свету.
К вечеру собралась гроза; Йоханнес спешил укрыться куда-нибудь на
ночь, но скоро наступила полная темнота, и он успел дойти только до ча-
совенки, одиноко возвышающейся на придорожном холме; дверь, к счастью,
была отперта, и он вошел туда, чтобы переждать непогоду.
- Тут я и посижу в уголке! - сказал Йоханнес. - Я очень устал, и мне
надо отдохнуть.
И он опустился на пол, сложил руки, прочел вечернюю молитву и еще ка-
кие знал, потом заснул и спал спокойно, пока в поле сверкала молния и
грохотал гром.
Когда Йоханнес проснулся, гроза уже прошла, и месяц светил прямо в
окна. Посреди часовни стоял раскрытый гроб с покойником, которого еще не
успели похоронить. Йоханнес нисколько не испугался, - совесть у него бы-
ла чиста, и он хорошо знал, что мертвые никому не делают зла, не то что
живые злые люди. Двое таких как раз и стояли возле мертвого, поставлен-
ного в часовню в ожидании погребения. Они хотели обидеть бедного умерше-
го - выбросить его из гроба на порог.
- Зачем вы это делаете? - спросил их Йоханнес. - Это очень дурно и
грешно! Оставьте его покоиться с миром!
- Вздор! - сказали злые люди. - Он надул нас! Взял у нас деньги, не
отдал и умер! Теперь мы не получим с него ни гроша; так вот хоть отомс-
тим ему - пусть валяется, как собака, за дверями!
- У меня всего пятьдесят талеров, - сказал Йоханнес, - это все мое
наследство, но я охотно отдам его вам, если вы дадите мне слово оставить
бедного умершего в покое! Я обойдусь и без денег, у меня есть пара здо-
ровых рук, да и бог не оставит меня!
- Ну, - сказали злые люди, - если ты заплатишь нам за него, мы не
сделаем ему ничего дурного, будь спокоен!
И они взяли у Йоханнеса деньги, посмеялись над его простотой и пошли
своей дорогой, а Йоханнес хорошенько уложил покойника в гробу, скрестил
ему руки, простился с ним и с веселым сердцем вновь пустился в путь.
Идти пришлось через лес; между деревьями, освещенными лунным сиянием,
резвились прелестные малютки эльфы; они ничуть не пугались Йоханнеса;
они хорошо знали, что он добрый, невинный человек, а ведь только злые
люди не могут видеть эльфов. Некоторые из малюток были не больше мизинца
и расчесывали свои длинные белокурые волосы золотыми гребнями, другие
качались на больших каплях росы, лежавших на листьях и стебельках травы;
иногда капля скатывалась, а с нею и эльфы, прямо в густую траву, и тогда
между остальными малютками поднимался такой хохот и возня! Ужасно забав-
но было! Они пели, и Йоханнес узнал все хорошенькие песенки, которые он
певал еще ребенком. Большие пестрые пауки с серебряными коронами на го-
ловах должны были перекидывать для эльфов с куста на куст висячие мосты
и ткать целые дворцы, которые, если на них попадала капля росы, сверкали
при лунном свете чистым хрусталем. Но вот встало солнце, малютки эльфы
вскарабкались в чашечки цветов, а ветер подхватил их мосты и дворцы и
понес по воздуху, точно простые паутинки.
Йоханнес уже вышел из леса, как вдруг позади него раздался звучный
мужской голос:
- Эй, товарищ, куда путь держишь?
- Куда глаза глядят! - сказал Йоханнес. - У меня нет ни отца, ни ма-
тери, я круглый сирота, но бог не оставит меня!
- Я тоже иду по белу свету, куда глаза глядят, - сказал незнакомец. -
Не пойти ли нам вместе?
- Пойдем! - сказал Йоханнес, и они пошли вместе.
Скоро они очень полюбились друг другу: оба они были славные люди. Но
Йоханнес заметил, что незнакомец был гораздо умнее его, обошел чуть ли
не весь свет и умел порассказать обо всем.
Солнце стояло уже высоко, когда они присели под большим деревом заку-
сить. И тут появилась дряхлая старуха, вся сгорбленная, с клюкой в ру-
ках; за спиной у нее была вязанка хвороста, а из высоко подоткнутого пе-
редника три больших пучка папоротника и ивовых прутьев. Когда старуха
поравнялась с Йоханнесом и его товарищем, она вдруг поскользнулась, упа-
ла и громко вскрикнула: бедняга сломала себе ногу.
Йоханнес сейчас же предложил товарищу отнести старуху домой, но нез-
накомец открыл свою котомку, вынул оттуда баночку и сказал старухе, что
у него такая мазь, которая сразу вылечит ее, и она пойдет домой, как ни
в чем не бывало. Но за это она должна подарить ему те три пучка, которые
у нее в переднике.
- Плата хорошая! - сказала старуха и как-то странно покачала головой.
Ей не хотелось расставаться со своими прутьями, но и лежать со сломанной
ногой было тоже неприятно, и вот она отдала ему прутья, а он сейчас же
помазал ей ногу мазью; раз, два - и старушка вскочила и зашагала живее
прежнего. Вот так мазь была! Такой не достанешь в аптеке!
- На что тебе эти прутья? - спросил Йоханнес у товарища.
- А чем не букеты? - сказал тот. Они мне очень понравились: я ведь
чудак!
Потом они прошли еще добрый конец.
- Смотри, как заволакивает, - сказал Йоханнес, указывая перед собой
пальцем. - Вот так облака!
- Нет, - сказал его товарищ, - это не облака, а горы, высокие горы,
по которым можно добраться до самых облаков. Ах, как там хорошо! Завтра
мы будем уже далеко-далеко!
Горы были совсем не так близко, как казалось: Йоханнес с товарищем
шли целый день, прежде чем добрались до того места, где начинались тем-
ные леса, взбиравшиеся чуть ли не к самому небу, и лежали каменные гро-
мады величиной с город; подняться на горы было не шуткой, и потому Йо-
ханнес с товарищем зашли отдохнуть и собраться с силами на постоялый
двор, приютившийся внизу.
В нижнем этаже, в пивной, собралось много народа: хозяин марионеток
поставил там, посреди комнаты, свой маленький театр, а народ уселся пе-
ред ним полукругом, чтобы полюбоваться представлением. Впереди всех, на
самом лучшем месте, уселся толстый мясник с большущим бульдогом. У, как
свирепо глядел бульдог! Он тоже уселся на полу и таращился на представ-
ление.
Представление началось и шло прекрасно: на бархатном троне восседали
король с королевой с золотыми коронами на головах и в платьях с длинными
- длинными шлейфами, - средства позволяли им такую роскошь. У всех вхо-
дов стояли чудеснейшие деревянные куклы со стеклянными глазами и больши-
ми усами и распахивали двери, чтобы проветрить комнаты. Словом, предс-
тавление было чудесное и совсем не печальное; но вот королева встала, и
только она прошла несколько шагов, как бог знает что сделалось с бульдо-
гом: хозяин не держал его, он вскочил прямо на сцену, схватил королеву
зубами за тоненькую талию и - крак! - перекусил ее пополам. Вот был
ужас!
Бедный хозяин марионеток страшно перепугался и огорчился за бедную
королеву: это была самая красивая из всех его кукол, и вдруг гадкий
бульдог откусил ей голову! Но вот народ разошелся, и товарищ Йоханнеса
сказал, что починит королеву, вынул баночку с той же мазью, которой ма-
зал сломанную ногу старухи, и помазал куклу; кукла сейчас же опять стала
целехонька и вдобавок сама начала двигать всеми членами, так что ее
больше не нужно было дергать за веревочки; выходила, что кукла была сов-
сем как живая, только говорить не могла. Хозяин марионеток остался этим
очень доволен: теперь ему не нужно было управлять королевой, она могла
сама танцевать, не то что другие куклы!
Ночью, когда все люди в гостинице легли спать, кто-то вдруг завздыхал
так глубоко и протяжно, что все повставали посмотреть, что и с кем слу-
чилось, а хозяин марионеток подошел к своему маленькому театру, - вздохи
слышались оттуда. Все деревянные куклы, и король и телохранители, лежали
вперемежку, глубоко вздыхали и таращили свои стеклянные глаза; им тоже
хотелось, чтобы их смазали мазью, как королеву, - тогда бы и они могли
двигаться сами! Королева же встала на колени и протянула свою золотую
корону, как бы говоря: "Возьмите ее, только помажьте моего супруга и мо-
их придворных!" Бедняга хозяин не мог удержаться от слез, так ему жаль
стало своих кукол, пошел к товарищу Йоханнеса и пообещал отдать ему все
деньги, которые соберет за вечернее представление, если тот помажет
мазью четыре-пять лучших из его кукол. Товарищ Йоханнеса сказал, что де-
нег он не возьмет, а пусть хозяин отдаст ему большую саблю, которая ви-
сит у него на боку. Получив ее, он помазал шесть кукол, которые сейчас
же заплясали, да так весело, что, глядя на них, пустились в пляс и все
живые, настоящие девушки, заплясали и кучер, и кухарка, и лакеи, и гор-
ничные, все гости и даже кочерга со щипцами; ну, да эти-то двое растяну-
лись с первого же прыжка. Да, веселая выдалась ночка!
На следующее утро Йоханнес и его товарищ ушли из гостиницы, взобра-
лись на высокие горы и вступили в необозримые сосновые леса. Путники
поднялись наконец так высоко, что колокольни внизу казались им какими-то
красненькими ягодками в зелени, и, куда ни оглянись, видно было на нес-
колько миль кругом. Такой красоты Йоханнес еще не видывал; теплое солнце
ярко светило с голубого прозрачного неба, в горах раздавались звуки
охотничьих рогов, кругом была такая благодать, что у Йоханнеса выступили
на глазах от радости слезы, и он не мог не воскликнуть:
- Боже ты мой! Как бы я расцеловал тебя за то, что ты такой добрый и
создал для нас весь этот чудесный мир!
Товарищ Йоханнеса тоже стоял со скрещенными на груди руками и смотрел
на леса и города, освещенные солнцем. В эту минуту над головами их раз-
далось чудесное пение; они подняли головы - в воздухе плыл большой прек-
расный белый лебедь и пел, как не петь ни одной птице; но голос его зву-
чал все слабее м слабее, он склонил голову и тихо-тихо опустился на зем-
лю: прекрасная птица лежала у ног Йоханнеса и его товарища мертвой!
- Какие чудные крылья! - сказал товарищ Йоханнеса. - Такие большие и
белые, цены им нет! Они могут нам пригодиться! Видишь, хорошо, что я
взял с собой саблю!
И он одним ударом отрубил у лебедя оба крыла.
Потом они прошли по горам еще много-много миль и наконец увидели пе-
ред собой большой город с сотнями башен, которые блестели на солнце, как
серебряные; посреди города стоял великолепный мраморный дворец с крышей
и червонного золота; тут жил король.
Йоханнес с товарищем не захотели сейчас же идти осматривать город, а
остановились на одном постоялом дворе, чтобы немножко пообчиститься с
дороги и принарядиться, прежде чем показаться на улицах. Хозяин постоя-
лого двора рассказал им, что король - человек очень добрый и никогда не
сделает людям ничего худого, но что дочь у него злая-презлая. Конечно,
она первая красавица на свете, но что толку, если она при этом злая
ведьма, из-за которой погибло столько прекрасных принцев. Дело в том,
что всякому - и принцу, и нищему - было позволено свататься за нее: же-
них должен был отгадать только три вещи, которые задумывала принцесса;
отгадай он - она вышла бы за него замуж, и он стал бы, по смерти ее от-
ца, королем над всей страной, нет - и ему грозила смертная казнь. Вот
какая гадкая было красавица принцесса! Старик король, отец ее, очень
грустил об этом, но не мог ничего с ней поделать и раз и навсегда отка-
зался иметь дело с ее женихами, - пусть-де она знается с ними сама, как
хочет. И вот являлись жених за женихом, их заставляли отгадывать и за
неудачу казнили - пусть не суются, ведь их предупреждали заранее!
Старик король, однако, так грустил об этом, что раз в год по целому
дню простаивал в церкви на коленях, де еще со всеми своими солдатами,
моля бога о том, чтобы принцесса стала добрее, но она и знать ничего не
хотела. Старухи, любившие выпить, окрашивали водку в черный цвет, - чем
иначе они могли выразить свою печаль?
- Гадкая принцесса! - сказал Йоханнес. - Ее бы следовало бы высечь.
Уж будь я королем-отцом, я бы задал ей перцу!
В эту самую минуту народ на улице закричал "ура". Мимо проезжала
принцесса; она в самом деле была так хороша, что все забывали, какая она
злая, и кричали ей "ура". Принцессу окружали двенадцать красавиц на во-
роных конях; все они были в белых шелковых платьях, с золотыми тюльпана-
ми в руках. Сама принцесса ехала на белой как снег лошади; вся сбруя бы-
ла усыпана бриллиантами и рубинами; платье на принцессе было из чистого
золота, а хлыст в руках сверкал, точно солнечный луч; на голове красави-
цы сияла корона, вся сделанная будто из настоящих звездочек, а на плечи
был наброшен плащ, сшитый из сотни тысяч прозрачных стрекозиных крыльев,
но сама принцесса была все-таки лучше всех своих нарядов.
Йоханнес взглянул на нее, покраснел, как маков цвет, и не мог вымол-
вить ни слова: она как две капли воды была похожа на ту девушку в золо-
той короне, которую он видел во сне в ночь смерти отца. Ах, она так хо-
роша, что Йоханнес не мог не полюбить ее. "Не может быть, - сказал он
себе, - чтобы она на самом деле была такая ведьма и приказывала вешать и
казнить людей, если они не отгадывают того, что она задумала. Всем поз-
волено свататься за нее, даже последнему нищему; пойду же и я во дворец!
От судьбы, видно, не уйдешь!"
Все стали отговаривать его, - ведь и с ним случилось бы то же, что с
другими. Дорожный товарищ Йоханнеса решил, что, бог даст, все пойдет хо-
рошо, вычистил сапоги и кафтан, умылся, причесал свои красивые белокурые
волосы и пошел один-одинешенек в город, а потом во дворец.
- Войдите! - сказал старик король, когда Йоханнес постучал в дверь.
Йоханнес отворил дверь, и старый король встретил его одетый в халат;
на ногах у него были вышитые шлепанцы, на голове корона, в одной руке
скипетр, в другой - держава.
- Постой! - сказал он и взял державу под мышку, чтобы протянуть Йо-
ханнесу руку.
Но как только он услыхал, что перед ним новый жених, он начал пла-
кать, выронил из рук и скипетр и державу и принялся утирать слезы полами
халата. Бедный старичок король!
- И не пробуй лучше! - сказал он. - С тобой будет то же, что со все-
ми! Вот погляди-ка!
И он свел Йоханнес в сад принцессы. Брр... какой ужас! На каждом де-
реве висело по три, по четыре принца, которые когда-то сватались за
принцессу, но не сумели отгадать того, что она задумала. Стоило подуть
ветерку, и кости громко стучали одна о другую, пугая птиц, которые не
смели даже заглянуть в этот сад. Колышками для цветов там служили чело-
вечьи кости, в цветочных горшках торчали черепа с оскаленными зубами -
вот так сад был у принцессы!
- Вот видишь! - сказал старик король. - И с тобой будет то же, что и
с ними! Не пробуй лучше! Ты ужасно огорчаешь меня, я так близко принимаю
это к сердцу!
Йоханнес поцеловал руку доброму королю и сказал, что все-таки попро-
бует, очень уж полюбилась красавица принцесса.
В это время во двор въехала принцесса со своими дамами, и король с
Йоханнесом вышли к ней поздороваться. Она была в самом деле прелестна,
протянула Йоханнесу руку, и он полюбил ее еще больше прежнего. Нет, ко-
нечно, она не могла быть такою злой, гадкой ведьмой, как говорили люди.
Они отправились в залу, и маленькие пажи стали обносить их вареньем и
медовыми пряниками, но старик король был так опечален, что не мог ничего
есть, да и пряники были ему не по зубам!
Было решено, что Йоханнес придет во дворец на другое утро, а судьи и
весь совет соберутся слушать, как он будет отгадывать. Справится он с
задачей на первый раз - придет еще два раза; но никому еще не удавалось
отгадать и одного раза, все платились головой за первую же попытку.
Йоханнеса ничуть не заботила мысль о том, что будет с ним; он был
очень весел, думал только о прелестной принцессе и крепко верил, что бог
не оставит его своей помощью; каким образом поможет он ему - Йоханнес не
знал, да и думать об этом не хотел, а шел себе, приплясывая, по дороге,
пока наконец не пришел обратно на постоялый двор, где его ждал товарищ.
Но дорожный товарищ Йоханнеса грустно покачал головой и сказал:
- Я так люблю тебя, мы могли бы провести вместе еще много счастливых
дней, и вдруг мне придется лишиться тебя! Мой бедный друг, я готов зап-
лакать, но не хочу огорчать тебя: сегодня, может быть, последний день,
что мы вместе! Повеселимся же хоть сегодня! Успею наплакаться и завтра,
когда ты уйдешь во дворец!
Весь город сейчас же узнал, что у принцессы новый жених, и все страш-
но опечалились. Театр закрылся, торговки сладостями обвязали своих са-
харных поросят черным крепом, а король и священники собрались в церкви и
на коленях молились богу. Горе было всеобщее: ведь и с Йоханнесом должно
было случиться то же, что с прочими женихами.
Вечером товарищ Йоханнеса приготовил пунш и предложил Йоханнесу хоро-
шенько повеселиться и выпить за здоровье принцессы. Йоханнес выпил два
стакана, и ему ужасно захотелось спать, глаза у него закрылись сами со-
бой, и он уснул крепким сном. Товарищ поднял его со стула и уложил в
постель, а сам, дождавшись ночи, взял два больших крыла, которые отрубил
у мертвого лебедя, привязал их к плечам, сунул в карман самый большой
пучок розог из тех, что получил от старухи, сломавшей себе ногу, открыл
окно и полетел прямо ко дворцу. Там он уселся в уголке под окном прин-
цессиной спальни и стал ждать.
В городе было тихо, тихо; вот пробило три четверти двенадцатого, окно
распахнулось и вылетела принцесса в длинном белом плаще, с большими чер-
ными крыльями за спиной. Она направилась прямо к высокой горе, но дорож-
ный товарищ Йоханнеса сделался невидимкой и полетел за ней следом, хлеща
ее розгами до крови. Брр... вот так был полет! Ее плащ развевался на
ветру, точно парус, и через него просвечивал месяц.
- Что за град! Что за град! - говорила принцесса при каждом ударе ро-
зог, и поделом ей было.
Наконец она добралась до горы и постучала. Тут будто гром загремел, и
гора раздалась; принцесса вошла, а за ней и товарищ Йоханнеса - ведь он
стал невидимкой, никто не видал его. Они прошли длинный-длинный коридор
с какими-то странно сверкающими стенами, - по ним бегали тысячи огненных
пауков, горевших, как жар. Затем принцесса и ее невидимый спутник вошли
в большую залу из серебра и золота; на стенах сияли большие красные и
голубые цветы вроде подсолнечников, но боже упаси сорвать их! Стебли их
были отвратительными ядовитыми змеями, а самые цветы - пламенем. выхо-
дившим у них из пасти. Потолок был усеян светляками и голубоватыми лету-
чими мышами, которые беспрерывно хлопали своими тонкими крыльями; удиви-
тельное было зрелище! Посреди залы стоял трон на четырех лошадиных осто-
вах вместо ножек; сбруя на лошадях была из огненных пауков, самый трон
из молочно-белого стекла, а подушки на нем из черненьких мышек, вцепив-
шихся друг другу в хвосты зубами. Над троном был балдахин из ярко-крас-
ной паутины, усеянной хорошенькими зелеными мухами, блестевшими не хуже
драгоценных камней. На троне сидел старый тролль; его безобразная голова
была увенчана короной, а в руках он держал скипетр. Тролль поцеловал
принцессу в лоб и усадил ее рядом с собой на драгоценный трон. Тут заиг-
рала музыка; большие черные кузнечики играли на губных гармониках, а со-
ва била себя крыльями по животу - у нее не было другого барабана. Вот
был концерт! Маленькие гномы, с блуждающими огоньками на шапках, плясали
по залу. Никто не видал дорожного товарища Йоханнеса, а он стоял позади
трона и видел и слышал все!
В зале было много нарядных и важных придворных; но тот, у кого были
глаза, заметил бы, что придворные эти не больше ни меньше, как простые
палки с кочнами капусты вместо голов, - тролль оживил их и нарядил в
расшитые золотом платья; впрочем, не все ли равно, если они служили
только для парада!
Когда пляска кончилась, принцесса рассказала троллю о новом женихе и
спросила, о чем бы загадать на следующее утро, когда он придет во дво-
рец.
- Вот что, - сказал тролль, - надо взять что-нибудь самое простое,
чего ему и в голову не придет. Задумай, например, о своем башмаке. Ни за
что не отгадает! Вели тогда отрубить ему голову, да не забудь принести
мне завтра ночью его глаза, я их съем!
Принцесса низко присела и сказала, что не забудет. Затем тролль раск-
рыл гору, и принцесса полетела домой, а товарищ Йоханнеса опять летел
следом и так хлестал ее розгами, что она стонала и жаловалась на сильный
град и изо всех сил торопилась добраться до окна своей спальни. Дорожный
товарищ Йоханнеса полетел обратно на постоялый двор; Йоханнес еще спал;
товарищ его отвязал свои крылья и тоже улегся в постель, - еще бы, устал
порядком!
Чуть занялась заря, Йоханнес был уже на ногах; дорожный товарищ его
тоже встал и рассказал ему, что ночью он видел странный сон - будто
принцесса загадала о своем башмаке, и потому просил Йоханнеса непременно
назвать принцессе башмак. Он ведь как раз слышал в горе у тролля, но не
хотел ничего рассказывать Йоханнесу.
- Что ж, для меня все равно, что ни назвать! - сказал Йоханнес. - Мо-
жет быть, твой сон и в руку: я ведь все время думал, что бог поможет
мне! Но я все-таки прощусь с тобой - если я не угадаю, мы больше не уви-
димся.
Они поцеловались, и Йоханнес отправился во дворец. Зала была битком
набита народом; судьи сидели в креслах, прислонившись головами к подуш-
кам из гагачьего пуха, - им ведь приходилось так много думать! Старик
король стоял и вытирал глаза белым носовым платком. Но вот вошла прин-
цесса; она была еще краше вчерашнего, мило раскланялась со всеми, а Йо-
ханнесу подала руку и сказала:
- Ну, здравствуй!
Теперь надо было отгадывать, о чем она задумала. Господи, как ласково
смотрела она на Йоханнеса! Но как только он произнес: "башмак", она по-
белела как мел и задрожала всем телом. Делать, однако, было нечего - Йо-
ханнес угадал.
Эхма! Старик король даже кувыркнулся на радостях, все и рты разинули!
И принялись хлопать королю, да и Йоханнесу тоже - за то, что он пра-
вильно угадал.
Спутник Йоханнеса так и засиял от удовольствия, когда узнал, как все
хорошо получилось, а Йоханнес набожно сложил руки и поблагодарил бога,
надеясь, что он поможет ему и в следующие разы. Ведь на другой день надо
было приходить опять.
Вечер прошел так же, как и накануне. Когда Йоханнес заснул, товарищ
его опять полетел за принцессой и хлестал ее еще сильнее, чем в первый
раз, так как взял с собой два пучка розог; никто не видал его, и он
опять подслушал совет тролля. Принцесса должна была на этот раз загадать
о своей перчатке, что товарищ и передал Йоханнесу, снова сославшись на
свой сон. Йоханнес угадал и во второй раз, и во дворце пошло такое ве-
селье, что только держись! Весь двор стал кувыркаться - ведь сам король
подал вчера пример. Зато принцесса лежала на диване и не хотела даже
разговаривать. Теперь все дело было в том, отгадает ли Йоханнес в третий
раз: если да, то женится на красавице принцессе и наследует по смерти
старика короля все королевство, нет - его казнят, и тролль съест его
прекрасные голубые глаза.
В этот вечер Йоханнес рано улегся в постель, прочел молитву на сон
грядущий и спокойно заснул, а товарищ его привязал себе крылья, пристег-
нул сбоку саблю, взял все три пучка розог и полетел ко дворцу.
Тьма была - хоть глаз выколи; бушевала такая гроза, что черепицы ва-
лились с крыш, а деревья в саду со скелетами гнулись от ветра, как трос-
тинки. Молния сверкала ежеминутно, и гром сливался в один сплошной рас-
кат. И вот открылось окно, и вылетела принцесса, бледная как смерть; но
она смеялась над непогодой - ей все еще было мало; белый плащ ее бился
на ветру, как огромный парус, а дорожный товарищ Йоханнеса до крови
хлестал ее всеми тремя пучками розог, так что под конец она едва могла
лететь и еле-еле добралась до горы.
- Град так и сечет! Ужасная гроза! - сказала она. - Сроду не приходи-
лось мне вылетать из дома в такую непогоду.
- Да, видно, что тебе порядком досталось! - сказал тролль.
Принцесса рассказала ему, что Йоханнес угадал и во второй раз; слу-
чись то же и в третий, он выиграет дело, ей нельзя будет больше приле-
тать в гору и колдовать. Было по этому о чем печалиться.
- Не угадает он больше! - сказал тролль. - Я найду что-нибудь такое,
чего ему и в голову прийти не может, иначе он тролль почище меня. А те-
перь будем плясать!
И он взял принцессу за руки, и принялись танцевать вместе с гномами и
блуждающими огоньками, а пауки весело прыгали вверх и вниз по стенам,
точно живые огоньки. Сова била в барабан, сверчки свистели, а черные
кузнечики играли на губных гармониках. Развеселый был бал!
Натанцевавшись вдоволь, принцесса стала торопиться домой, иначе ее
могли там хватиться; тролль сказал, что проводит ее, и они, таким обра-
зом, подольше побудут вместе.
Они летели, а товарищ Йоханнеса хлестал ее всеми тремя пучками розог;
никогда еще троллю не случалось вылетать в такой град.
Перед дворцом он простился с принцессой и шепнул ей на ухо:
- Загадай о моей голове!
Товарищ Йоханнеса, однако, расслышал его слова, и в ту самую минуту,
как принцесса скользнула в окно, а тролль хотел повернуть назад, схватил
его за длинную черную бороду и срубил саблей его гадкую голову по самые
плечи!
Тролль и глазом моргнуть не успел! Тело тролля дорожный товарищ Йо-
ханнеса бросил в озеро, а голову окунул в воду, затем завязал в шелковый
платок и полетел с этим узлом домой.
Наутро он отдал Йоханнесу узел, но не велел ему развязывать его, пока
принцесса не спросит, о чем она загадала.
Большая дворцовая зала была битком набита народом; люди жались друг к
другу, точно сельди в бочонке. Совет заседал в креслах с мягкими подуш-
ками под головами, а старик король разоделся в новое платье, корона и
скипетр его были вычищены на славу; зато принцесса была бледна и одета в
траур, точно собралась на похороны.
- О чем я загадала? - спросила она Йоханнеса.
Тот сейчас же развязал платок и сам испугался безобразной головы
тролля. Все вздрогнули от ужаса, а принцесса сидела, как окаменелая, не
говоря ни слова. Наконец она встала, подала Йоханнесу руку - он ведь
угадал - и, не глядя ни на кого, сказала с глубоким вздохом:
- Теперь ты мой господин! Вечером сыграем свадьбу!
- Вот это я люблю! - сказал старик король. - Вот это дело!
Народ закричал "ура", дворцовая стража заиграла марш, колокола зазво-
нили, и торговки сластями сняли с сахарных поросят траурный креп - те-
перь повсюду была радость! На площади были выставлены три жареных быка с
начинкой из уток и кур - все могли подходить и отрезать себе по куску; в
фонтанах било чудеснейшее вино, а в булочных каждому, кто покупал крен-
дели на два гроша, давали в придачу шесть больших пышек с изюмом.
Вечером весь город был иллюминирован, солдаты палили из пушек,
мальчишки - из хлопушек, а во дворце ели, пили, чокались и плясали.
Знатные кавалеры и красивые девицы танцевали друг с другом и пели так
громко, что на улице было слышно:
Много тут девиц прекрасных,
Любо им плясать и петь!
Так играйте ж плясовую,
Полно девицам сидеть!
Эй, девица, веселей,
Башмачков не пожалей!
Но принцесса все еще оставалась ведьмой и совсем не любила Йоханнеса;
дорожный товарищ его не забыл об этом, дал ему три лебединых пера и пу-
зырек с какими-то каплями и велел поставить перед кроватью принцессы чан
с водой; потом Йоханнес должен был вылить туда эти капли и бросить
перья, а когда принцесса станет ложиться в постель, столкнуть ее в чан и
погрузить в воду три раза, - тогда принцесса освободится от колдовства и
крепко его полюбит.
Йоханнес сделал все так, как ему было сказано. Принцесса, упав в во-
ду, громко вскрикнула и забилась у Йоханнеса в руках, превратившись в
большого, черного как смоль лебедя с сверкающими глазами; во второй раз
она уже вынырнула уже белым лебедем и только на шее оставалось узкое
черное кольцо; Йоханнес воззвал к богу и погрузил птицу в третий раз - в
то же самое мгновение она опять сделалась красавицей принцессой. Она бы-
ла еще лучше прежнего и со слезами на глазах благодарила Йоханнеса за
то, что он освободил ее от чар.
Утром явился к ним старик король со всею свитой, и пошли поздравле-
ния. После всех пришел дорожный товарищ Йоханнеса с палкой в руках и ко-
томкой за плечами. Йоханнес расцеловал его и стал просить остаться - ему
ведь он был обязан своим счастьем! Но тот покачал головой и ласково ска-
зал:
- Нет, настал мой час! Я только заплатил тебе свой долг. Помнишь бед-
ного умершего человека, которого хотели обидеть злые люди? Ты отдал им
все, что имел, только бы они не тревожили его в гробу. Этот умерший - я!
В ту же минуту он скрылся.
Свадебные торжества продолжались целый месяц. Йоханнес и принцесса
крепко любили друг друга, и старик король прожил еще много счастливых
лет, качая на коленях и забавляя своим скипетром и державой внучат, в то
время как Йоханнес правил королевством.
OCR Палек, 1998 г.