Братья Гримм

   Еврей в терновнике
 
   Жил однажды на белом свете богач, и у того богача был слуга,  который
служил ревностно и честно, вставал каждое утро раньше всех и позже  всех
ложился вечером, и где была тяжелая работа, другим не по силам,  там  он
всегда первый за нее принимался. При этом он ни на что не жаловался, был
всегда доволен и всегда весел.
   Когда окончился год его службы, господин его не дал ему никакого  жа-
лованья, подумав: "Этак-то лучше, и я на этом сохраню кое-что, и  он  от
меня не уйдет, а останется у меня на службе".
   Слуга не сказал ему ни слова, и во второй год исполнял ту же  работу,
что и в первый. И даже тогда, когда и за второй год он не получил  ника-
кого жалованья, примирился с этим и остался по-прежнему на службе.
   По прошествии и третьего года господин  спохватился,  стал  рыться  в
кармане, однако ничего из кармана не вынул. Тогда наконец слуга  загово-
рил: "Я, сударь, честно служил вам три года сряду, а потому  будьте  так
добры, дайте мне то, что мне следует получить по праву; мне бы  хотелось
от вас уйти и повидать свет белый". А скряга и отвечал ему:  "Да,  милый
мой слуга, ты мне служил прекрасно и должен  быть  за  это  вознагражден
надлежащим образом". Сунул он руку опять в карман и геллер  за  геллером
отсчитал ему три монетки... "Вот тебе за каждый год  по  геллеру  -  это
большая и щедрая плата, какую ты мог бы получить лишь у  очень  немногих
господ".
   Добряк-слуга немного смыслил в деньгах, спрятал свой капитал в карман
и подумал: "Ну, теперь у меня полнешенек карман денег - так о чем мне  и
тужить? Да не к чему и затруднять себя тяжелою работою!"
   И пошел путем-дорогою по горам, по долам, весело припевая и припрыги-
вая на ходу.
   Вот и случилось, что в то время, когда проходил он мимо чащи  кустов,
вышел к нему оттуда маленький человечек и спросил: "Куда  путь  держишь,
веселая голова? Вижу я, что ты ничем особенно не озабочен". - "А  о  чем
же мне и печалиться? - отвечал парень. - Карман у меня  полнешенек  -  в
нем бренчит у меня жалованье, полученное за три года службы". - "А вели-
ка ли вся твоя казна?" - спросил человечек. "Велика ли? А целых три гел-
лера звонкой монетой!" - "Послушай, - сказал человечек, - я бедный, нуж-
дающийся человек, подари мне свои три геллера: я уж ни на  какую  работу
не пригоден, а ты еще молод и легко можешь заработать свой хлеб".
   Парень был добросердечный и притом почувствовал жалость к  человечку;
подал ему свои три монеты и сказал: "Прими Христову милостыньку, а я без
хлеба не останусь". Тогда сказал человечек: "Видя твое доброе сердце,  я
разрешаю тебе высказать три желания - на каждый геллер по  желанию  -  и
все они будут исполнены!" - "Ага! - сказал парень. - Ты, видно, из  тех,
которые любят пыль в глаза пускать! Ну, да если уж на  то  пошло,  то  я
прежде всего желаю получить такое ружье, которое бы постоянно попадало в
намеченную цель; а во-вторых, желаю получить такую скрипку, на  которой,
чуть заиграю, так чтобы все кругом заплясало; а в-третьих, если  к  кому
обращусь с просьбою, так чтобы мне в ней отказу не было". - "Все  это  я
тебе даю", - сказал человечек, сунул руку в куст - и поди ж ты! - достал
оттуда, словно по заказу, и ружье, и скрипку.
   Отдавая и то и другое парню, он сказал: "Если  ты  кого  попросишь  о
чем, то ни один человек на свете тебе не откажет". "Вот у  меня  и  есть
все, чего душа желает!" - сказал сам себе парень.
   Вскоре после того повстречался ему на пути еврей с  длинной  козлиной
бородкой; он стоял и прислушивался к пению птички, сидевшей очень  высо-
ко, на самой вершине дерева. "Истинное чудо! - воскликнул он наконец.  -
У такой маленькой твари и такой голосище! Эх, кабы она была моею!  Жаль,
что ей никто не может на хвост соли насыпать!" - "Коли  только  за  этим
дело стало, - сказал парень, - так птицу мы оттуда сейчас спустим!" При-
ложился он и так ловко попал, что птица  упала  с  дерева  в  терновник.
"Слушай, плутяга, - сказал парень еврею, - вынимай оттуда свою птицу". -
"Ну что же, я подберу свою птицу, коли уж вы в нее попали!" - сказал ев-
рей, лег на землю и давай продираться внутрь тернового куста.
   Когда он залез в самую середину кустарника, вздумалось  парню  подшу-
тить - взялся он за скрипку и давай на ней наигрывать. Тотчас же начал и
еврей поднимать ноги вверх и подскакивать, и чем более парень  пилил  на
своей скрипке, тем шибче тот приплясывал. Но  шипы  терновника  изодрали
его ветхое платьишко, растеребили его козлиную бороденку и  перецарапали
ему все тело. "Да что же это за музыка! - крикнул, наконец, еврей. - Что
за музыка! Пусть господин перестанет играть, я вовсе не  хочу  плясать!"
Но парень не очень его слушал и думал про себя: "Ты довольно людей дура-
чил - пусть-ка теперь тебя терновник поцарапает!" - и продолжал  наигры-
вать, а еврей все выше и выше подскакивал, и лохмотья его  одежды  то  и
дело оставались на иглах терновника.
   "Ай, вей! - взмолился он. - Лучше уж я дам господину, что он желает -
дам целый кошелек с золотом, лишь бы он играть перестал!" - "О! Если  ты
такой щедрый, - сказал парень, - то я, пожалуй, и прекращу  мою  музыку;
однако же должен тебя похвалить - ты под мою  музыку  отлично  пляшешь!"
Затем получил он от еврея кошелек и пошел своей дорогой.
   Еврей же остался на том же месте и все смотрел вслед парню, пока  тот
совсем у него не скрылся из глаз; а тогда и начал кричать, что есть  мо-
чи: "Ах, ты, музыкант грошовый! Ах ты, скрипач из  пивной!  Погоди  ужо:
дай мне с тобой глаз на глаз встретиться! Так тебя пугну, что во все ло-
патки бежать от меня пустишься!" - и кричал, и ругался, сколько мог.
   А когда он этою бранью немного пооблегчил себе душу, то побежал в го-
род к судье. "Господин судья, - ай, вей! - извольте посмотреть,  как  на
большой дороге какой-то злодей меня ограбил и что со  мною  сделал!  Ка-
мень, и тот должен был бы надо мною сжалиться! Извольте  видеть:  платье
все в клочья изорвано! Тело исколото и  исцарапано!  И  весь  достаточек
мой, вместе с кошельком, у меня отнят! А  в  кошельке-то  все  червонцы,
один другого лучше! Ради Бога, прикажите злодея в тюрьму засадить!"
   Судья спросил: "Да кто же он был? Солдат, что ли, что тебя так саблей
отделал?" - "Ни-ни! - сказал еврей. - Шпаги обнаженной при нем не  было,
только ружье за спиной да скрипка под бородою; этого злодея  не  мудрено
узнать!"
   Выслал судья свою команду, и его посланные легко отыскали парня,  ко-
торый преспокойно шел своею дорогой; да у него же  и  кошель  с  золотом
нашли.
   Призванный в суд, он сказал: "Я к еврею не прикасался и денег у  него
не брал, он сам по доброй воле мне деньги предложил, лишь  бы  только  я
перестал играть на скрипке, потому что он не мог выносить моей  музыки".
- "Никогда! Как можно! - закричал еврей. - Все-то он лжет, как  мух  ло-
вит!"
   Но судья и без того парню не поверил и сказал: "Плохое ты нашел  себе
оправдание - не может быть, чтобы еврей тебе по доброй воле деньги дал!"
И присудил добродушного парня за грабеж на большой дороге к повешению.
   Когда его повели на казнь, еврей не вытерпел, закричал ему: "А, живо-
дер! А, собачий музыкант! Теперь небось получишь заслуженную награду!"
   А парень преспокойно поднялся с палачом по лестнице  на  виселицу,  и
обернувшись на последней ступеньке ее, сказал судье: "Дозвольте мне  об-
ратиться к вам перед смертью с некоторою просьбою!" - "Ладно,  -  сказал
судья, - дозволяю; не проси только о помиловании". - "Нет,  прошу  не  о
помиловании, - отвечал парень, - а о том, чтобы мне напоследок дозволено
было еще раз сыграть на моей скрипке".
   Еврей закричал благим матом: "Ради Бога, не дозволяйте ему!" Но судья
сказал: "Почему бы мне ему этого не  дозволить?  Пусть  потешится  перед
смертью, а затем - ив петлю". Но он и не  мог  отказать  ему  вследствие
особого дара, который был дан парню человечком... Еврей же стал кричать:
"Ай, вей! Ай, вей! Вяжите, вяжите меня покрепче!"
   Тогда добродушный парень снял свою скрипку с шеи, настроил ее, и чуть
только первый раз провел по ней, все стали  шаркать  ногами  и  раскачи-
ваться - и судья, и писцы его, и судейские, и даже веревка выпала из рук
того, кто собирался скрутить еврея. При втором ударе смычка все  подняли
ноги, а палач выпустил добродушного парня из рук и приготовился к  пляс-
ке... При третьем ударе все подпрыгнули на месте и принялись танцевать -
и судья с евреем впереди всех, и выплясывали лучше всех.
   Вскоре и все кругом заплясало, все, что сбежалось на базарную площадь
из любопытства, - старые и малые, толстяки и худощавые; даже  собаки,  и
те стали на задние лапы и стали прыгать вместе со всеми. И чем долее иг-
рал он, тем выше прыгали плясуны, так что даже  головами  стали  друг  с
другом стукаться, и напоследок все подняли жалобный вой.
   Наконец судья, совсем выбившись из сил, закричал  парню:  "Дарю  тебе
жизнь, только перестань же играть!"
   Добродушный парень внял его голосу, отложил скрипку в сторону,  опять
повесил ее себе на шею и сошел с лестницы. Тогда подошел он к еврею, ко-
торый лежал врастяжку на земле, не будучи в силах перевести  дыхание,  и
сказал ему: "Негодяй! Теперь сознайся, откуда у тебя деньги - не то сни-
му скрипку и опять стану на ней играть". - "Украл  я,  украл  деньги!  -
закричал еврей в отчаянии. - А ты честно их заработал".
   Услышав это, судья приказал вести еврея на виселицу и  повесить,  как
вора.

   Пер. под ред. П.Н. Полевого
   Печатается по изданию: "Сказки, собранные  братьями  Гриммами",  Спб, 1895.
   Изд. "Алгоритм", 1998.
   OCR Палек, 1999 г.