Фаол сказал: "Мы грешим и творим добро
вслепую. Один стряпчий ехал на велосипеде и
вдруг, доехав до Казанского Собора, исчез.
Знает ли он, что дано было сотворить ему:
добро или зло? Или такой случай: один артист
купил себе шубу и якобы сотворил добро той
старушке, которая, нуждаясь, продавала эту
шубу, но зато другой старушке, а именно сво-
ей матери, которая жила у артиста и обыкно-
венно спала в прихожей, где артист вешал
свою новую шубу, он сотворил по всей види-
мости зло, ибо от новой шубы столь невыноси-
мо пахло каким-то формалином и нафталином,
что старушка, мать того артиста, однажды не
смогла проснуться и умерла. Или еще так:
один графолог надрызгался водкой и натворил
такое, что тут, пожалуй, и сам полковник Ди-
бич не разобрал бы, что хорошо, а что плохо.
Грех от добра отличить очень трудно".
Мышин, задумавшись над словами Фаола,
упал со стула.
- Хо-хо, - сказал он, лежа на полу, -
че-че.
Фаол продолжал: "Возьмем любовь. Будто
хорошо, а будто и плохо. С одной стороны,
сказано: возлюби, а, с другой стороны, ска-
зано: не балуй. Может, лучше вовсе не возлю-
бить? А сказано: возлюби. А возлюбишь - на-
балуешь. Что делать? Может возлюбить, да не
так? Тогда зачем же у всех народов одним и
тем же словом изображается возлюбить и так и
не так? Вот один артист любил свою мать и
одну молоденькую полненькую девицу. И любил
он их разными способами. И отдавал девице
большую часть своего заработка. Мать час-
тенько голодала, а девица пила и ела за тро-
их. Мать артиста жила в прихожей на полу, а
девица имела в своем распоряжении две хоро-
шие комнаты. У девицы было четыре пальто, а
у матери одно. И вот артист взял у своей ма-
тери это одно пальто и перешил из него деви-
це юбку. Наконец, с девицей артист баловал-
ся, а со своей матерью - не баловался и лю-
бил ее чистой любовью. Но смерти матери ар-
тист побаивался, а смерти девицы - артист не
побаивался. И когда умерла мать, артист пла-
кал, а когда девица вывалилась из окна и то-
же умерла, артист не плакал и завел себе
другую девицу. Выходит, что мать ценится,
как уники, вроде редкой марки, которую нель-
зя заменить другой".
- Шо-шо, - сказал Мышин, лежа на полу. -
Хо-хо.
Фаол продолжал:
"И это называется чистая любовь! Добро
ли такая любовь? А если нет, то как же
возлюбить? Одна мать любила своего ребенка.
Этому ребенку было два с половиной года.
Мать носила его в сад и сажала на песочек.
Туда же приносили детей и другие матери.
Иногда на песочке накапливалось до сорока
маленьких детей. И вот однажды в этот сад
ворвалась бешеная собака, кинулась прямо к
детям и начала их кусать. Матери с воплями
кинулись к своим детям, в том числе и наша
мать. Она, жертвуя собой, подскочила к соба-
ке и вырвала у нее из пасти, как ей каза-
лось, своего ребенка. Но, вырвав ребенка,
она увидела, что это не ее ребенок, и мать
кинула его обратно собаке, чтобы схватить и
спасти от смерти лежащего тут же рядом
своего ребенка. Кто ответит мне: согрешила
ли она или сотворила добро?"
- Сю-сю, - сказал Мышин, ворочаясь на
полу.
Фаол продолжал:"Грешит ли камень? Грешит
ли дерево? Грешит ли зверь? Или грешит толь-
ко один человек?"
- Млям-млям, - сказал Мышин, прислуши-
ваясь к словам Фаола, - шуп-шуп.
Фаол продолжал: "Если грешит только один
человек, то значит, все грехи мира находятся
в самом человеке. Грех не входит в человека,
а только выходитиз него. Подобно пище: чело-
век съедает хорошее, а выбрасывает из себя
нехорошее. В мире нет ничего нехорошего,
только то, что прошло сквозь человека, может
стать нехорошим".
- Умняф, - сказал Мышин, стараясь при-
подняться с пола.
Фаол продолжал: "Вот я говорил о любви,
я говорил о тех состояниях наших, которые
называются одним словом "любовь". Ошибка ли
это языка, или все эти состояния едины? Лю-
бовь матери к ребенку, любовь сына к матери
и любовь мужчины к женщине - быть может, это
все одна любовь?"
- Определенно, - сказал Мышин, кивая го-
ловой.
Фаол сказал: "Да, я думаю, что сущность
любви не меняется от того, кто кого любит.
Каждому человеку отпущена известная величина
любви. И каждый человек ищет, куда бы ее
приложить, не скидывая своих фюзеляжек. Рас-
крытие тайн перестановок и мелких свойств
нашей души, подобной мешку опилок..."
- Хвать! - крикнул Мышин, вскакивая с
пола. - Сгинь!
И Фаол рассыпался, как плохой сахар.
1940
|