Сборник статей, материалов и документов: Был ли Сталин агентом охранки? --------------------------------------------------------------- Редактор-составитель Ю.Г.Фельштинский From: y.felshtinsky@verizon.net Date: 9 Feb 2004 --------------------------------------------------------------- Сборник статей, материалов и документов Редактор-составитель доктор исторических наук Ю. ФЕЛЬШТИНСКИЙ МОСКВА ТЕРРА-КНИЖНЫЙ КЛУБ 1999 УДК 947 ББК 63.3 (2) Б95 Был ли Сталин агентом Охранки? / Вступ. ст. Б95 Ю. Фельштинского. -- М.: ТЕРРА--Книжный клуб, 1999. -- 480 с. -- (Тайны истории в романах, повестях и документах). ISBN 5-300-02417-1 Личность Иосифа Виссарионовича Сталина до сих пор оценивается историками неоднозначно, и вопрос, был ли Иосиф Сталин агентом Охранки, так и остался открытым. В сборник вошли важнейшие материалы -- письма, статьи, документы и др., -- посвященные теме провокаторства Сталина. УДК 947 ББК 63.3(2) ISBN 5-300-0Z417-1 ╘ Ю. Фельштинский, составление, 1999 ╘ ТЕРРА-Книжный клуб, 1999 ОТ РЕДАКТОРА Будем откровенны. Ничто не предвещало, что Джугашвили войдет в историю. Иосиф Виссарионович родился в 1879 году в Гори, в семье сапожника, видимо, сильно пьющего, и прачки. Особые медицинские приметы Сталина: с рождения -- два сросшихся пальца ноги, с детства -- "сухая" левая рука. До 11 лет не говорил по-русски. В 1894 году окончил Горийскую церковно-приходскую школу. Поступил в Тифлисскую православную семинарию. С 1898 года -- участник первой грузинской социал-демократической организации "Месаме-даси" ("Третья группа"). В 1899-м исключен из семинарии по одним сведениям -- за революционную деятельность, по другим -- за неявку на экзамен. В 1901--1902 годах -- член Тифлисского и Батумского комитетов РСДРП. После состоявшегося в РСДРП в 1903 году раскола первое время стоял на меньшевистских позициях, затем на большевистских. Участник Первой (Таммерфорсской) конференции РСДРП, проходившей 12--17 (25--30) декабря 1905 года в Таммерфорсе (шведское название города Тампере). В 1906--1907 годах руководит проведением экспроприации (добычей для партии денег нелегальными и незаконными способами) в Закавказье, в том числе знаменитой экспроприации в Тифлисе в июне 1907 года. В те же годы -- делегат IV съезда РСДРП. В 1907--1908 годах -- член Бакинского комитета РСДРП. Несколько раз арестовывался, ссылался, но вскоре выходил на свободу или легко бежал, давая основания подозревать себя в сотрудничестве с полицией. Сегодня вопрос о "провокаторстве" Сталина можно считать академическим. Но вскоре после XX съезда партии, подвергшего критике культ личности, многочисленные коммунисты, антикоммунисты, социалисты и либералы пытались объяснить необъяснимое: партийные чистки 1930-х годов и всенародный террор. В те годы академический вопрос: а был ли Сталин агентом Охранки? -- вызывал самый живой интерес, так как "многое объяснял". Про архивы Охранного отделения было известно, пожалуй, только то, что они частично сгорели. Еще 17 марта 1917 года газета "Вечернее время" в статье "Дела Охранного отделения" писала: "Как известно, приказом No 1 министра юстиции А. Ф. Керенского, академику П. А. Котляревскому было предписано вывезти все дела департамента полиции в помещение Академии наук. П. А. Котляревским вывезена большая часть дел. К сожалению, дела Охранного отделения, помещавшиеся на Мытнинской набережной, почти все сгорели или уничтожены толпой. Точно так же в значительной степени уничтожены так называемые новые дела Охранного отделения, помещавшегося на Пантелеймо-новской улице. Зато почти вовсе не пострадали дела так называемого бывшего третьего отделения, сохранявшиеся в папках и не тронутые толпой. Дела эти, представляющие огромный интерес, перевозятся в Академию наук. Ввиду недостаточности помещения Академии наук П. А. Котляревский распорядился о том, чтобы часть дел, преимущественно новые дела, собранные в помещении Охранного отделения на Пантелеймоновской, были вывезены в Петропавловскую крепость. По распоряжению местного комиссариата, у здания департамента полиции и Охранного отделения на Пантелеймоновской выставлен особый караул. Для разборки дел, вывезенных из департамента полиции и Охранного отделения, по желанию А. Ф. Керенского, будет назначена особая комиссия". Если свидетельство генерала Спиридовича1 о том, что из десяти революционеров с Охраной сотрудничало девять, не преувеличение, понятно, что в работе Комиссии было не заинтересовано достаточно большое число людей. Большевистский переворот был не единственной причиной отсутствия интереса к публикации списков "агентов-провокаторов" (секретных сотрудников Охраны). Семитомник "Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 году в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства", опубликованный в двадцатые годы, стал буквально единственным серьезным изданием на эту тему, хотя, по свидетельству директора ЦГАОР СССР Б. И. Каптелова и заведующей отделом докумен-тов ГАФ СССР 3. И. Перегудовой, активная работа по выявлению бывших сотрудников Охраны велась вплоть до 1941 года2. Слухи о сотрудничестве Сталина с Охраной ходили давно, но относились главным образом к делу об аресте К. Цинцадзе и С. Шаумяна, на которых донес, как предполагали, Сталин3. По воспоминаниям Доментия Вадачкории, из кутаисской ссылки Сталин бежал с удостоверением агента Охранного отделения. Разумеется, Вадачкория считал, что удостоверение "агента" бы- 0x08 graphic 1См. его письмо, публикуемое в этом сборнике. 2 Вопросы истории КПСС. 1989. No 4. С. 90--92. 3 См. Авторханов А. Происхождение партократии // Октябрь. 1991. No 2. С. 148--149 ло фальшивым. Речь шла об аресте Сталина после организации батумской демонстрации 1902 года. Сама демонстрация и последовавшие после нее события нельзя расценивать иначе, как провокацию. Вот что пишет Вадачкория: "На заводе Ротшильда были произведены аресты рабочих. По этому поводу товарищ Coco созвал нас [...] и предложил нам организовать забастовку рабочих на всех батумских заводах и выставить требование об освобождении арестованных [...]. На другой день рабочие завода Ротшильда под руководством товарища Coco подошли к управлению полицмейстера и потребовали освобождения арестованных. Но в управлении не оказалось арестованных товарищей, и рабочие направились к тюрьме. Узнав об этом, губернатор тотчас прибыл в тюрьму с отрядом войск. Мы потребовали от губернатора либо освободить наших арестованных товарищей, либо арестовать и нас всех. После долгих переговоров губернатор заявил, что арестованные сегодня будут переведены в пересыльные казармы с тем, что завтра в 12 часов они будут освобождены. Действительно, вскоре открылись ворота тюрьмы и оттуда вывели наших арестованных товарищей. Мы их проводили до пересыльных казарм. Вместе с этими товарищами в казармы была заключена и часть демонстрантов (300 человек). Это было 8 марта, приблизительно в три часа дня. В тот же вечер товарищ Coco созвал совещание батумской социал-демократической группы с передовыми рабочими. На этом совещании товарищ Coco сказал: "Нас обманывают, арестованных завтра не освободят, если мы не вмешаемся в это дело; поэтому необходимо, чтобы рабочие пришли к казармам и силой освободили арестованных товарищей". В ту же ночь под руководством товарища Coco началась подготовка к утреннему выступлению. На следующий день утром рабочие батумских заводов вышли на демонстрацию и подошли к пересыльным казармам, требуя освобождения арестованных. На это царские палачи ответили пулями. Было убито 14 и ранено 54 рабочих. По предложению товарища Coco похороны убитых рабочих были устроены за счет батумской организации. [...] Спустя несколько дней товарищ Coco был арестован. Затем его отправили в кутаисскую тюрьму, откуда выслали в Сибирь. После побега из ссылки товарищ Coco вновь приехал в Батуми. Помню рассказ товарища Coco после побега из ссылки. Перед побегом товарищ Coco сфабриковал удостоверение на имя агента при одном из сибирских исправников. В поезде к нему пристал какой-то подозрительный субъект-шпион. Чтобы избавиться от этого субъекта, товарищ Coco сошел на одной из станций, предъявил жандарму свое удостоверение и потребовал от него арестовать эту "подозрительную" личность. Жандарм задержал этого субъекта, а тем временем поезд отошел, увозя товарища Coco..."1. Таким образом, Сталин сначала спровоцировал "царских палачей" на убийство 14 человек рабочих, ради освобождения арестованных, которых все равно чуть ли не в тот же день должны были освободить, затем был арестован и сослан, но из ссылки бежал с "фальшивым" удостоверением агента Охранного отделения. Проще, однако, предположить, что удостоверение не было фальшивым и что Сталин мог сотрудничать с Охранным отделением на Кавказе уже с 1902 года. Видимо, тот же эпизод -- бегство из ссылки с удостоверением сотрудника Охранного отделения -- лег в основу еще одного интересного слуха: о том, что 20 апреля 1940 года грузинская газета "Коммунисти", выходящая на грузинском языке, опубликовала статью Агниашвили о беседе Сталина в 1920 году с грузинской молодежью (молодыми коммунистами и комсомольцами). Кажется, во время этой беседы Сталин подтвердил, что предложил Охране свои услуги и получил удостоверение сотрудника Охранного отделения, с которым успешно бежал из ссылки. Говорили, что выпуск от 20 апреля 1940 года был немедленно конфискован и изъят из всех учреждений. По крайней мере, предпринятые нами попытки найти этот номер газеты не увенчались успехом: в существующем выпуске газеты "Коммунисти" ("Коммунист") от 20 апреля_ 1940 года указанной статьи о Сталине нет. Видел ли кто-нибудь эту статью своими глазами? Один из авторов утверждает, что да. В декабрьском 1955 года номере эмигрантского издания "Освобождение", выходящего без особой периодичности, на второй странице была опубликована обширная статья Д. Сагирашвили "К третьей годовщине смерти Сталина", где, в частности, говорилось: "Для характеристики личности Сталина [...] достаточно привести беседу его с одной группой грузинских комсомольцев в Тбилиси, приведенной в фельетоне Агниашвили в грузинской газете "Коммунист" от 20 апреля 1940 г. Сталин вел беседу со своими слушателями на тему "Каким должен быть истинный революционер?", и, рассказав о своей жизни, между прочим, сообщил в назидание им следующее: "В 1907 году царское самодержавие арестовало меня и, продержав шесть месяцев в тюрьме, выслало в Сибирь. Вот приехал я в назначенное место, обосновался, ознакомился с местностью, хожу туда-сюда, переписываюсь с Лениным, но потом надоело сидеть без живой работы и я решил нелегально выехать отсюда. Что же мне делать? -- спрашиваю себя. Немного подумав, захожу я в местное Охранное отделение и предлагаю себя их агентом-сотрудником. Предлагаю 0x08 graphic 1 Батумская демонстрация 1902 года. С предисловием Л. Берия. Под наблюдением М. Москалева. Партиздат ЦК ВКП(б), 1937. С. 111 -- 112. свои услуги по розыску и аресту революционных организаций. Конечно, Охранное отделение принимает меня охотно. Я прошу у них удостоверение о том, что я состою их сотрудником. Они выполняют мою просьбу. Получив удостоверение, я на другой же день сажусь в поезд и направляюсь в Москву. Вдруг в вагоне поезда я заметил какого-то подозрительного субъекта, который исподлобья осматривает меня. Я не смущаюсь. Ах ты, "Виришвило" (грузинское ругательное слово -- в дословном переводе -- "сын осла", которым любил выражаться диктатор). Думаю, ты хочешь провести меня. Я тебе покажу. Не долго думая, схожу на ближайшей станции, захожу в жандармское отделение, предъявляю свое удостоверение, выданное охранным отделением, и указываю на того субъекта, чтобы его задержали и установили его личность, как так, говорю, я подозреваю в нем бежавшего из ссылки революционера. Они, конечно, верят. У меня ведь документ в руках. Жандармы немедленно посылают за этим человеком и арестовывают его. Но пока выясняют его личность, я оставляю их всех, сажусь в тот же поезд и улетучиваюсь. Вот каким должен быть истинный революционер". Так закончил Сталин свое нравоученье молодым слушателям. Многие, может быть, и поверили и удивились "сообразительности" своего учителя, но необходимо в этот рассказ внести существенную поправку и дополнение. Дело в том, что Сталин сознательно пропустил из своего рассказа одно очень важное обстоятельство, а именно в том месте, где сказано, как и почему выдали ему удостоверение в жандармском отделении. Кто хоть мало-мальски был знаком с практикой охранного или жандармского управлений в царской России, тому доподлинно известно, что органы Охраны и политического сыска, умудренные долголетней работой, так легко Сталину такого рода удостоверение ни в коем случае не могли выдать. Они требовали сначала определенной "работы", доказательств "честного" намерения быть агентом Охраны. Сначала новый агент должен был предать в руки этим органам революционеров, раскрыть их связи, провалить какое-нибудь революционное предприятие. Вот как обстояло дело. И действительно, по известным сведениям в Грузии, Сталин для своего "побега" из Сибири выдал организацию социал-революционеров и после этого получил "документ", о котором сам говорит. Иначе и не могло быть, и это "дело" не требует дальнейших комментариев"1. 0x08 graphic 1 Разумеется, следует рассматривать и вероятность того, что Сагирашвили ошибся и указал неправильную дату публикации "фельетона Агниашвили", что статья напечатана действительно была, и действительно и грузинском "Коммуниста", но не 20 апреля 1940 года, а какого-то другого числа (не обязательно 1940 года). Возможности просмотреть всю газету за все годы издания у нас не было. Пересказы и описания этой статьи сохранились в еще двух независимых источниках: в письме известной в эмиграции политической и общественной деятельницы, жены меньшевика Ф. Дана, сестры меньшевика Ю. Мартова, члена партии меньшевиков Л. О. Дан и в переписке американских историков Дж. Кеннана и Эд. Смита1. Дан к слухам о публикации от 20 апреля 1940 года отнеслась резко отрицательно. В письме Н. В. Валентинову-Вольскому от 11 мая 1956 года она писала: "Дорогой Николай Владиславович, [...] Дело дошло до того, что сегодня Фрумкин сообщил мне, что из очень серьезного источника ему сообщили, что в грузинской газете "Коммунист" в номере от 20 апреля 1940 г. (шестнадцать лет тому назад!!) была напечатана речь Сталина, произнесенная им в Тифлисе (враль не сообщает, где именно и по какому поводу), в которой он заявил, что истый большевик должен делать все для блага партии, даже служить в Охранке, "что я и делал" (понимается -- для блага партии). Я спрашиваю, почему же 16 лет такой материал держался в секрете; этого Фрумкин не знает. Если Вы знаете какого-нибудь грузина (не враля -- бывают и такие!), спросите, что об этом было известно". Понятно, что информация о публикации от 20 апреля 1940 года была заимствована из статьи Сагирашвили. В письме без даты отправления, полученном 9 декабря 1966, года о том же эпизоде писал Смиту Кеннан: "Я слышал историю, что он признался на каком-то студенческом собрании в 1920-е годы, что использовал связи с полицией как средство для побегов из Сибири, но я забыл, где я слышал или читал об этом. У меня такое впечатление, что эта тема становится все более и более горячей и что какие-то научные разработки в этом направлении появятся в этой стране в ближайшие год-два. Я надеюсь поэтому, что мы сможем собраться вместе и обсудить этот вопрос в недалеком будущем"2. Специализируясь на архивах Охраны в Гуверовском институте при Стенфордском университете, Смит опубликовал две 0x08 graphic Американский дипломат, журналист, историк, общественный и политический деятель Дж. Кеннан хорошо знаком читателям. Эдвард Эллис Смит родился в 1921 году. С 1948 по 1956 год был заместителем военного атташе в Москве, офицером американской разведки. Начальник охраны посольства в Москве при после Болене. В 1956 году -- атташе американского посольства в Москве. Был женат на русской, что в те годы для американского дипломата и разведчика было явлением редким. (В одном из писем в архиве, от 7 августа 1964 года, упоминается его жена Ольга Смит). В 1982 году сбит машиной, умер на месте. 2 Архив Гуверовского института при Стенфордском университете (США) [далее: ГА ], фонд Е. Смита, ящик 8. Письмо В. Смиту. Без даты, получено 9 декабря 1966 г. 1 лист. крайне важные книги: справочное издание "The Okhrana. The Russian Department of Police. A Bibliography" (Hoover Institution, Stanford University, 1967) и биографию Сталина на английском языке под названием "Молодой Сталин. Ранние годы призрачного революционера". В аннотации к изданию этой книги сказано следующее: "Автор -- специалист по делам Охранки -- полагает, что двойная жизнь Сталина как полицейского агента и революционера может быть распознана с самой ранней его деятельности. Его свобода передвижений, несмотря на многие аресты, его удивительные "побеги" и исчезновения в критические моменты, его садизм и недавно обнаруженная переписка с Малиновским1 -- известным царским агентом в рядах партии -- все это может служить убедительным доказательством того, что Сталин, виновный в смерти столь многих людей после захвата им власти, оставался тем же самым циничным бунтарем-приспособленцем, каким он обрисован в данной книге"2. Вот что писал Смит о возможном сотрудничестве Сталина с Охраной и дружбе его с Малиновским: "В декабре 1912 года Коба появился в Кракове, затем он переместился в Вену. Еще до этого он вызвал негодование Ленина своим вмешательством в дела "Правды" в Санкт-Петербурге. 26 декабря 1912 года открылась так называемая "февральская" конференция большевиков в Кракове, на которой присутствовали Ленин, Зиновьев, Крупская, Малиновский, Петровский, Бадаев, Лобова3, Медведев, Трояновский и Коба (Джугашвили). Где-то в январе Джугашвили выберет новую партийную кличку "Сталин". Во второй половине января он будет находиться в Вене и писать по поручению Ленина работу "Марксизм и национальный вопрос". Не прошло и недели, как Сталин был в Вене. Там он написал письмо Малиновскому в Санкт-Петербург, которое, по всей вероятности, публикуется 0x08 graphic 1Роман Вацлавович Малиновский (1876--1918), в 1912--1914 годах -- член ЦК РСДРП, депутат Четвертой государственной думы. Близкий соратник Ленина. С 1910 года -- агент Охранного отделения. В 1914 году впервые заподозрен в провокаторстве. Партийным судом оправдан, но исключен из партии за нарушение партийной дисциплины. В 1917 году, во время расследования, проведенного Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, разоблачен как полицейский агент. 20 октября 1918 года вернулся из германского плена для партийного суда в Петроград, был арестован, доставлен в Москву, спешно судим и расстрелян в ночь с 5 на 6 ноября по приговору Верховного трибунала при ВЦИК РСФСР. Было очевидно, что расследование деятельности Малиновского в годы его работы в Охранном отделении не в интересах нынешних руководителей Советского государства. Цит. по ст. Е. Плимак, В. Антонов. Был ли заговор против Сталина? По материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3. Вера Лобова -- жена "провокатора" Лобова, видимо, сама была осведомителем. Кстати, в Хельсинки и Краков она ездила вместе со Сталиным. здесь впервые. Подтекст письма очарователен и в то же время многозначителен. Он адресовал письмо от 20 января 1913 года (в действительности на нем поставлена западная календарная дата -- 2 февраля) Роману Вацлавовичу Малиновскому, Пески, Мытнинская, 25, кв. 10, Санкт-Петербург. В письме легко распознается сталинский стиль с ошибками в русской грамматике". Смит ссылается на "Совершенно секретный доклад No 94182, датированный 28 января 1913 года, начальнику Охранного иностранного агентства в Париже от Особого отдела санкт-петербургского Департамента полиции. Из коллекции Гуверовского института". (Датировка на документе дана по западноевропейскому календарю, с 13-дневным расхождением.) К сожалению, оригинал письма Сталина нам не удалось найти в Гуверовском институте ни в фонде Охраны, ни в фонде самого Смита, где, безусловно, должна была находиться копия найденного Смитом письма. Письмо было обнаружено ассистентом Смита в начале октября 1966 года. 11 октября в письме Дж. Кеннану Смит писал по этому поводу следующее: "Я думаю, Вам было бы интересно узнать, что всего лишь несколько дней назад мой ассистент и я нашли в фондах Охраны Гуверовского института (где порядок оставляет желать много лучшего) потрясающий документ. Это перехваченное Охраной письмо Сталина Малиновскому, датированное 2 февраля 1913 года, из Вены". Не исключено, что после публикации книги Смита в США оригинал письма Сталина Малиновскому мог быть попросту кем-то украден. Трагическая смерть самого Смита, последовавшая в 1982 году, наводит на новые размышления, выходящие за пределы исторической науки. Мы вынуждены поэтому привести письмо Сталина в обратном переводе с английского: "Друг, привет. Я все еще сижу в Вене и... пишу всякую чепуху. Мы увидимся с тобой. Ответь, пожалуйста, на следующие вопросы: 1. Как дела с "Правдой". 2. Как у тебя дела во фракции. 3. Как группа. 4. Как А, Ш и Би... 5. Как Алексей. Ильич ничего не знает обо всем и тревожится. Если у тебя нет времени, пусть Б. напишет без промедления. Скажи Ветрову, чтобы не публиковал "Национ. вопрос", а послал его сюда. Адрес: Вена, Шенбруннер Шлоссштрассе, No 30, Г. Трояновскому. Если возможно, отправь статью в тот же день. Письмо от Б-ой получено в Вене. Галина шлет поклоны ей и тебе. Галина говорит, что отдали Ильичу письмо, которое ты оставил для передачи, но Ильич, вероятно, забыл вернуть его. Я вскоре буду у Ильича и постараюсь взять его у него и отослать тебе. Приветы Стефании и детишкам. Твой Вас..."1 Комментируя письмо Сталина, Смит пишет: Как и можно было ожидать, специальный отдел Департамента полиции в Санкт-Петербурге спустя три дня перехватил сталинское письмо. А двумя неделями позже машинописная копия достигла Иностранного Агентства Департамента Полиции в русском посольстве в Париже с сопроводительной под грифом "Совершенно секретно". Как часто бывало с официальными бумагами старого режима, документ заканчивался неразборчивой подписью офицера специального отдела. Она начинается с "К" и переходит в затейливую завитушку. Тем не менее это официальный документ за No 94182 от 28 января 1913 года. В примечаниях специальный отдел идентифицирует "Ильича" как Ленина (Ульянова) и "Ветрова" как кличку Свердлова, сотрудника "Правды". К удивлению, ничего не сказано о других лицах, упомянутых в письме, не указывает Охранка и на то, что "Вас" означало "Василий" -- хорошо известный партийный псевдоним Сталина в то время, ничего не сообщало о его авторстве. Не было никакой необходимости идентифицировать Малиновского, который в то время был главным агентом Охранного отделения, а также представителем большевиков в Четвертой Думе. Сталин обращался к Малиновскому посредством фамильярного "ты", которое русские приберегают либо для хорошо известных лиц, либо для друзей. Фамильярность этих обращений вновь поднимает вопрос о возможности того, что агент Охранки Малиновский предложил Ленину на Пражской конференции 1912 года, чтобы благодаря их дружбе Сталин был кооптирован в первый большевистский Центральный Комитет. Ибо это письмо убедительно доказывает, что Сталин считал Малиновского, по-видимому, добрым знакомым, если не настоящим другом, хотя, по всей вероятности, Малиновскому, как и другим, не понравилась навязчивость Сталина. То, что Сталин отправил письмо Малиновскому по почте, вызывает изумление. По крайней мере, в двух предыдущих случаях его письма создавали огромную опасность для соратников-большевиков. К этому времени, как мы знаем, сталинское чувство конспирации было чрезвычайно обостренным и он хорошо знал, что письмо, особенно представителю в Думе и полученное из-за границы, будет перехвачено, распечатано и с величайшим вниманием прочитано в Охранном отделении. Очевидно, это его нисколько не беспокоило. Замена инициалами или первыми и последними буквами фамилий тех лиц, которых он упоминал в данном письме, была прозрачным ука- 0x08 graphic 1 Цит. по ст. Е. Плимак, В. Антонов. Был ли заговор против Сталина? По материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3. занием на их идентичность и не обманывала Охранку. Когда он спрашивал: "Как дела у А, Ш. и Би...", Охранка знала, что "А" было партийной кличкой Андрея, или Якова Свердлова, "Ш" означало большевистского депутата в Думе Шагова, "Б", "Би..." и "Б-на" относилось к Вере Лобовой, сопровождавшей Сталина из Санкт-Петербурга в Хельсинки и Краков. Когда Сталин спрашивал в том же письме: "Как Алексей", он осведомлялся о ее муже, другом агенте Охранки. "Стефания и ребятишки", которым Сталин слал поклоны, были г-жой Малиновской и ее двумя детьми. Охранное отделение знало, что Галина, которая посылала поклоны Вере Лобовой (Б-ной) и Малиновскому, -- партийная кличка Елены Розмирович, жены Трояновского... Во всяком случае, в 1913 году такой революционер, как Сталин, не пошел бы на риск посылки письма, подобного письму Малиновскому, без серьезной цели и многих раздумий. Сталин не был человеком, который действовал глупо или под влиянием момента. Он всегда был и всегда оставался непревзойденным интриганом. За очень немногими исключениями его жизнь была свободна от опрометчивых или легкомысленных действий. Таким образом, его одно-единственное письмо из-за границы в Россию является чрезвычайно важным, тем более что он исключил его из своего официального автобиографического Собрания сочинений и даже забыл упомянуть его. Ни одна из советских работ ничего не сообщает о нем, только невнятные намеки. Например, один советский источник замечает, что, "находясь в Вене, товарищ Сталин продолжал руководить работой в России, и в письме в Петербург от 23 января 1913 года он затребовал подробную информацию о положении дел с "Правдой" и думской фракцией"1. (М. Москалев. Русское бюро большевистской партии, 1912 -- март 1917. М., Госполитиздат, 1947, с. 129). Сталин не только писал агенту Охранки, но также показал интерес в отношении еще одного, а может быть, и двух других. Публикация полного текста письма вскрыла бы прозрачную критику Ленина и привела к убийственному заключению, что его главная работа в области партийной теории, а именно "Марксизм и национальный вопрос", была, как он выражался, "чепухой". Два этих дела были связаны между собой. И к тому же Сталин был в Вене, потому что Ленин хотел, чтобы он писал "чепуху". В письме содержалось также предположение, что Ленин не знал, что происходит в "Правде", был обеспокоен. Напротив, Ленин почувствовал облегчение, поскольку Сталин был вне 0x08 graphic 1 Москалев М. Русское бюро большевистской партии, 1912 -- март 1917. М.: Госполитиздат, 1947. С. 129. Санкт-Петербурга, где он, по мнению Ильича, вредил газете. Доклады о положении с "Правдой" поступали более регулярно Ленину в Краков, в то время как Сталин был в Вене. Просматривается то обстоятельство, что в сталинском указании, чтобы Вера Лобова "написала без промедления" и "ответила на следующие вопросы", содержалась попытка произвести впечатление на кого-то, какую-то инстанцию, своей значительностью. Легко заключить, что он пытался в 1913 году, за несколько дней до последнего ареста, продемонстрировать свой авторитет в штабе большевиков Департаменту полиции. Может быть, он был убежден, что царское правительство восторжествует над большевиками, и, желая вернуться к своему статусу полицейского агента, выслуживался перед Охранкой. Тайно вредить Ленину и большевикам -- это было в его интересах... Письмо, которое Сталин попытался бы взять у Ленина, могло иметь отношение к "Правде" или организации партийной школы в Киеве. Настойчивость же, с какой Сталин заявлял о том, что он возьмет письмо у Ленина и пошлет Малиновскому в Санкт-Петербург, указывает на желание Сталина угодить Малиновскому. В любом случае нечто важное для Охранки, для ее агента Малиновского или для Сталина оказалось у Ленина и надо было его вернуть назад. Возможно, что загадочная фраза "письмо получено от Б-ной..." была уведомлением Сталина, определенным намеком, чтобы его быстро вызвали в Петербург. Также не можем исключить по тону сталинского письма к Малиновскому, что он решил: Малиновский был, как и считал Ленин, больше хорошим большевиком, чем шпионом для Охранки. Для Сталина характерно, что он убаюкивал своих жертв сладкими речами, перед тем как их убить. Если он даже только подозревал о службе Малиновского в Охранке, то хорошо рассчитал, что может вернуться в Санкт-Петербург и доложить Охранке, что Малиновский не был хорошим агентом и попал под влияние Ленина. Если дела обстояли так, то Малиновского уже нельзя было рассматривать как агента Охранки среди большевиков и как большевистского агента в Охранке, что представляло непреходящий интерес для департамента полиции. Устранив таким путем Малиновского со сцены, Сталин мог претендовать на место главы большевиков в России. Возможно, он увидел быстрый, легкий метод возвыситься и в перспективе завоевать большой авторитет и у большевиков, и у Охранки. В короткой истории большевизма было и будет еще много случаев, когда царили двусмысленность и таинственность. Будущие диктаторы -- лидеры России как бы собирались заставить историю полностью закоченеть. Часто они добивались успеха. Венское письмо Сталина Малиновскому 1913 года является парадигмой конспираторского мрака. Сталин тепло писал Мали- новскому, большевистскому вождю в России, законодателю в Четвертой Думе, первому агенту Охранки, позднее, как мы знаем, расстрелянному большевистским взводом, но в тот момент важной политической фигуре в Санкт-Петербурге. Слухи, касающиеся связи Малиновского с департаментом полиции, начали в то время распространяться достаточно широко. И тем не менее сталинское письмо, игнорируя элементарные правила безопасности и конспирации, выставляло напоказ по крайней мере одного из двух агентов Охранки. Его наглая откровенность заставляет задуматься над тем, не были ли лобовы, трояновские и малинов-ские, как это ни покажется странным, в какой-то мере причаст-ны к сети Охранного отделения. Не было ли у Сталина и Малиновского какой-то договоренности подставить ножку Ленину? Это выглядит неправдоподобно. Но, во всяком случае, несомненно, что фамильярные и деловые отношения существовали между Сталиным и Малиновским и некоторыми из их общих друзей, к тому же агентов Охранки. По-видимому, наиболее значительным является тот факт, что сталинское письмо всплывает только сегодня. Если бы оно было в руках у Мартова в 1918 году, когда он требовал изгнания Сталина из партии, или о нем знал бы Ленин, или Троцкий мог бы использовать переписку Сталина и Малиновского, история нашего времени имела бы совершенно другой исход1. В черновых комментариях к этому документу Смит записал следующее: "Почему он пишет Малиновскому такое дружелюбное письмо? Почему вообще он пишет? Почему он осуждает Ленина? Кто такая Галина? Госпожа Трояновская? Если так, то она заподозрила неладное и подстроила Малиновскому эту поездку! В соответствии с письмом Ленина он увидит скоро. Тогда зачем задавать Малиновскому все эти вопросы? Он что, не мог узнать все это у Ленина? Между прочим, вскоре он вернулся в С.-Петербург. Был ли Малиновский женат? Были ли у него дети? Если нет, что означают приветы? Стиль и грамматика письма ужасны. Сталин обязан был знать, что письмо будет перехвачено. Он написал его 2 февраля 1913 года (20 января по старому стилю). Оно было перехвачено, распечатано и тремя днями позже, 23 января, прочитано Особым отделом С.-Петербургского департамента полиции. Важно отметить, что это его единственное письмо, написанное из-за границы в Россию (Малиновский был в Петербурге). Почему он написал Малиновскому? Интересно, что госпожа Трояновская была, кажется, первой, кто вычислил, что Малиновский -- агент Охраны (Было ли это в 1912 году или раньше?). 0x08 graphic 1 Цит. по ст. Е. Плимак, В. Антонов. Был ли заговор против Сталина? По материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3. Он описывает свою работу как чепуху, хотя позже именно это сделало его "теоретиком" по национальным проблемам. Он явно очерняет Ленина, и прежде всего людей, которые послали его в Вену, и очевидно, он не с большим уважением относится к работе, которую делает". Нужно ли удивляться, что результатом работы Смита над биографией молодого Сталина стала его уверенность в том, что Сталин, как и Малиновский, был агентом Охраны. "Я не ставил себе целью доказывать, что Сталин был агентом Охраны"1, -- писал Смит Кеннану и Суварину, обвинившему Смита в предвзятости2: "Я не намеревался доказывать, что он был агентом Охраны. Первоначально мысль эта не приходила мне в голову. [...] Но мои научные изыскания наткнулись на такое количество косвенных улик о его связях с Охраной, что я не мог их игнорировать. Я хочу сказать, что я не начинал с имеющейся гипотезы. Я просто писал биографию Сталина о периоде до 1917 года"3. Похоже однако, что до конца жизни Смит вместе с Кеннаном и Дон Левиным остались в этом вопросе в одиночестве: "Мы с Вами единственные люди в этой стране, если не во всем западном мире, -- писал Смиту Кеннан, -- серьезно заинтересованные в этом вопросе -- кроме господина Дон Левина, конечно -- и я думаю, что нам следует договориться, если это возможно, о координации наших усилий, так как если что-нибудь в этом роде увидит свет, это должно быть преподнесено в таком виде, чтобы произвести максимальный эффект"4. * * * Самым серьезным обвинением против Сталина, видимо, следует считать свидетельство Александра Орлова, ответственного сотрудника ОГПУ--НКВД, резидента советской разведки в Испании, в 1938 году перешедшего на положение невозвращенца, эмигрировавшего впоследствии в США и умершего в Кливленде в 1973 году. 23 апреля5 1956 года Орлов опубли- 0x08 graphic ГА, фонд Е. Е. Смита, ящик 8, письмо Дж. Кемнаму от 16 ноября 1968 г. 1 лист. 2 "С самого начала (гл. 3) Вы уверены, что Сталин -- агент Охраны. [...] Но прежде всего, Вы должны это доказать. Ваше утверждение -- не факт, а гипотеза. [...] Разумеется, я согласен с Вами в том, что Сталин доносил на своих товарищей, чтобы избавиться от них. Но дурной поступок -- это одно, а принадлежность к Охране -- совсем другое" (Там же, письмо Б. Суварина от 18 марта 1969 года. На англ. языке., 2 л., с. 1--2). 3 Там же, письмо Б. Суварину от 25 марта 1969 г., 2 л., с. 1. 4 Там же, письмо Е. Смиту. Без даты. Получено 9 декабря 1966 г. 1 лист. Журнал датировался по "концу" своего недельного цикла. Фактически номер вышел раньше. В Нью-Йорке он поступил в продажу 18 апреля. ковал в американском журнале "Life" ("Лайф") пространное письмо, в котором рассказывал о провокаторстве Сталина. Намеки на то, что Орлов посвящен в "самую страшную тайну Сталина", содержались и в его книге, вышедшей тремя годами раньше. Тогда все считали, что этой тайной было "сумасшествие" Сталина, которым многие были склонны объяснять бессмысленные, как казалось, партийные чистки. Теории о том, что Сталин был сумасшедший, придерживались в те годы такие видные публицисты и историки, как Н. В. Валентинов-Вольский и Б. К. Суварин. Противником этой теории был среди прочих Б. И. Николаевский, писавший Суварину в одном из своих писем: "Относительно сумасшествия Сталина я с Вами не согласен. В 36--39 гг. он был совершенно здоровый человек, проведший систематическое уничтожение противников по заранее обдуманному плану. Врачи-отравители были и, думаю, есть еще и теперь: если нужно, они любого отравят, и никто не узнает. В 52--53 гг. Сталин хотел повторить эту операцию, но не рассчитал, что теперь он хотел ударить по лицам, которые знали его технику, а потому предпочли расправиться с ним сами. Он потерял чутье действительности, которое делало его мастером своего дела, в 36--39 гг. стал самодуром, в то время как тогда у него во всем был точный расчет... Знаете ли Вы, что в годы войны Политбюро не функционировало? Что верховная власть и по линии партии, и по линии правительства, и по линии армии была в руках Государственного Комитета Обороны? Перемен было много и в позднейшие годы. Роль Политбюро, как она сложилась в период борьбы Сталина за власть, после его полной победы (18 съезда) стала меняться. И меняется"1. Но Орлов имел в виду совсем другую тайну. Учитывая, что он был буквально единственным разведчиком-невозвращенцем, сумевшим не только сохранить жизнь себе и своей семье, но и оставшимся в СССР родителям, нельзя недооценивать как молчания Орлова до смерти Сталина в 1953 году, так и выступления его с обвинениями Сталина в 1956-м, когда появилась надежда на то, что новое поколение советских руководителей отказывается от продолжения сталинской политики тотального террора. С точки зрения интересов своей семьи, Орлов делал все исключительно вовремя. Не следует считать, что его публикация в "Лайфе" могла состояться до 1956 года. Более того, нет никакой уверенности в том, что "Лайф" согласился бы до 1956 года опубликовать подобную 0x08 graphic Международный институт социальной истории (Амстердам) [далее: МИ-СИ], фонд Б. К. Суварина, папка 1. Письмо Николаевского Суварину от 10 августа 1955 г. статью. Профессиональному чекисту Орлову должна была быть хорошо известна судьба аналогичной сенсационной статьи Троцкого об отравлении Сталиным Ленина: журнал "Лайф", продержав статью несколько месяцев, так и не посмел ее напечатать. Тогда отчаявшийся Троцкий передал статью в журнал "Либерти". К великой радости Троцкого, "Либерти" напечатал сенсационную статью. А через десять дней после публикации Троцкого убили. Орлову было важно не столько рассказать правду, сколько остаться в живых. Остановимся на том, что этот далеко не гражданский и не мужественный шаг был не самым аморальным поступком в жизни одного из руководителей советской внешней разведки. Понятно, однако, что ровно настолько, насколько позволяли наложенные на самого себя Орловым ограничения, он был откровенен, что лучше всего продемонстрировано показаниями, данными Орловым в Сенате Соединенных Штатов. Именно потому, что эти показания лучшее свидетельство хорошей осведомленности Орлова, они включены в этот сборник несмотря на то, что не имеют прямого отношения к вопросу о провокаторстве Сталина. По тем же причинам в сборник включены отрывки из воспоминаний С. Э. Эстрина, касающиеся Троцкого и выданного Орловым сталинского шпиона Марка Зборовского, вошедшим в доверие к Троцкому и его сыну Л. Седову. Ожидая услышать в свой адрес критику со стороны лиц, не доверяющих свидетельству советского перебежчика, популярный журнал "Лайф" подстраховал публикацию А. Орлова еще и публикацией известного и уважаемого советолога, автора одной из первых биографий Сталина, вышедшей в 1930 году, Исаака Дон Левина, опубликовав комментарии Дон Левина к адресованному жандармскому офицеру капитану А. Ф. Железнякову письму полковника А. М. Еремина (а затем и генерал-майора Отдельного корпуса жандармов, в 1910-- 1913 годах -- заведующий Особым отделом Департамента полиции). Из письма следовало, что Сталин являлся агентом Охранного отделения с 1908 по 1912 году. Приведем это письмо полностью: М.В.Д. Заведывающий особым отделом Департамента полиции 12 июля 1913 года 2898 Совершенно секретно Лично Начальнику Енисейского Охранного отделения А. Ф. Железнякову [ Штамп: "Енисейское Охранное отделение"] [Входящий штамп Енисейского Охранного отделения:] Вх. No 65 23 июля 1913 года". Милостивый Государь Алексей Федорович! Административно-высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал начальнику Тифлисского г[ убернского] ж[ андарм-ского] управления ценные агентурные сведения. В 1908 году н[ ачальни] к Бакинского Охранного отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного отделения. Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная. После избрания Сталина в Центральный комитет партии в г. Праге Сталин, по возвращении в Петербург, стал в явную оппозицию правительству и совершенно прекратил связь с Охраной. Сообщаю, Милостивый Государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы. Примите уверения в совершенном к Вам почтении [Подпись:] Еремин Фотокопия письма Еремина была в 1956 году опубликована сразу в нескольких источниках, в том числе в журнале "Лайф" и в вышедшей вскоре книге И. Дон Левина "Stalin's Great Secret". Вскоре после выхода журнала "Лайф" издававшаяся в Нью-Йорке газета "Новое русское слово" опубликовала базирующуюся на материалах "Лайф" статью Марка Вейнбаума "Был ли Сталин агентом-провокатором?", сделав достоянием всей русской эмиграции выдвинутые против Сталина обвинения и дав повод для публикации целой серии статей, откликов и свидетельств русских эмигрантов "за" и "против" концепции о провокаторстве Сталина. Реакция на публикации Левина и Орлова была незамедлительной не только в русскоязычной эмигрантской прессе. Уже 1 мая еще один биограф Сталина -- Борис Константинович Суварин (1895--1984), французский социалист, журналист, в годы первой мировой войны -- сторонник Троцкого, в 1921 году один из основателей и руководителей французской компартии, исключенный в 1924 году за левую оппозицию, выступил в парижском издании "Восток и Запад" с заявлением, что письмо Еремина -- фальшивка, впервые показанная Суварину четыре года назад (т. е. в 1952 году, еще при жизни Сталина). Одновременно Суварин осудил статью Орлова как "набор нелепостей". 14 мая "Лайф" опубликовал адресованное в журнал письмо еще одного биографа Сталина, Бертрама Вольфа -- бывшего американского коммуниста, исключенного из партии в 1929 году за фракционную деятельность, секретаря Троцкого в 1937 году, порвавшего затем с коммунизмом, ставшего респектабельным профессором и автором многих книг, осторожно высказавшегося в поддержку публикации. 20 августа "Нью Лидер" опубликовал пространную статью известного меньшевика-эмигранта Г. Аронсона "Был ли Сталин царским агентом?", оспаривавшего, как и Суварин, утверждения Дон Левина. Отвечая на эту критику, Дон Левин ссылался на свою новую книгу -- "Величайший секрет Сталина", вышедшую в свет 25 мая 1956 года1. Интересно посмотреть, что думали на эту тему менее эмоциональные и более объективные, чем Суварин и Аронсон, современники тех событий. Вот что писал о "провокаторстве Сталина" Николаевский: "Авеля Енукидзе я хорошо и давно знал, он еще в 1911 г. предупреждал меня против Сталина и рассказывал о конфликте между Сталиным и Шаумяном. Но это длинная бакинская история, в которую вплетаются элементы полицейской провокации (Сталина и тогда подозревали)"2. "Самый темный пункт против Сталина теперь для меня следующий. Из большевистской литературы я знаю, что в Департаменте полиции имеется доклад о Таммерфорсской конференции (декабрь 1905 г.), написанный ее участником. Имя -- не раскрыто. Делегатов было 41 человек, причем известны имена 36. Как Вы знаете, Сталин был делегатом. Далее известно (из тех же источников), что тот же агент дал отчет о совещании, которое состоялось в Петербурге перед конференцией с участием Ленина, [Ю. О.] Мартова и десятка делегатов. Имена известны, кроме одного (делегат Перми). Сталин тоже был на этом совещании"3. "Относительно Сталина: мое мнение приблизительно совпадает с мнением Ю. О., -- писал Николаевский в другом своем письме. -- Я считаю, что Сталин прибегал к анонимным доносам в борьбе против противников, не только меньшевиков, 0x08 graphic 1 В этой связи не более как погоней за дешевой сенсацией следует назвать выступление в прессе и на телевидении в сентябре 1997 года профессора Московского государственного строительного университета Юрия Хечинова, за явившего, что во время недавней работы над архивом младшей дочери Л. Н. Толстого Александры Львовны Толстой в толстовском фонде в Нью- Йорке им был "случайно обнаружен" и впервые опубликован документ, под тверждающий агентурное прошлое Сталина (см. "Сталин был агентом царской Охранки" -- Известия, 19 сентября 1997 г.). Хечинов, таким образом, при писал себе лавры первопубликатора документа, известного с 1956 года. 2 ГА, фонд Б. И. Николаевского, ящик 472, папка 32. Письмо Никола евского И. М. Бергеру от 2 октября 1961 г., 1 л. 3 МИСИ, фонд Б. К. Суварина. Письмо Николаевского Суварину от 6 декабря 1957 г., 1 л. но и большевиков (в Баку определенно говорили, что провал Шаумяна в 1907 или 1908 г. был делом его рук). Допускаю даже большее, -- что он имел какие-то косвенные сношения. Но документ, который напечатан теперь, явная фальшивка. Он был у меня приблизительно с 1945 года, но печатать я его отказался, считая, что он грубая подделка. Таково мое мнение и теперь"1. При всем уважении к Николаевскому, следует отметить, что в 1945 году, в период безусловного триумфа сталинской тоталитарной системы, в месяцы, когда популярность Сталина, как руководителя державы, достигла высшей своей точки, вылезать к мировой общественности с сенсационным письмом о Сталине -- агенте Охранки было не просто бесполезно, но и опасно. Тем не менее в заключительной статье настоящего сборника 3. И. Перегудова сообщает, что по ее просьбе была проведена графологическая экспертиза, которая показала, что "письмо Еремина" сфабриковано Руссияновым. Если так, то вопрос о подлинности письма Еремина можно считать закрытым. Было бы несправедливо не рассказать о реакции на публикацию в "Лайф" еще одного человека -- Н. И. Седовой (1882--1962), второй жены Троцкого, писавшей старому другу семьи и бывшей секретарше Троцкого Саре Якобс-Вебер: "Сегодня в "Новом русском слове" прочла: "Сталин был агентом царской Охранки". У меня закружилась голова. Нет конца ударам! Все перевернулось. Не о чем говорить, объяснять. Все ясно. Но какая убийственная ясность [...] Какое отчаяние за все прошлое, нет, это неправда! Подлая мысль все, -- но не это. Потом перечла все "по порядку". Нет, и это правда, правда! Как пережить этот удар? Как довести его до сведения Л. Т[роцкого] и других погибших? Как все это могло произойти? Непостижимо. Это сильнее атомной бомбы. Его надо было судить! [...] И Орлов подлец. Молчал из боязни за свою драгоценную жизнь. Какой позор. В чистую революцию вошел элемент грязи и все запачкано. [...] Как произошло, что в архивах были найдены документы о [Р. В.] Малиновском, а о его коллеге они всплыли только теперь?"2. Наивно считать, что "провокаторством" Сталина можно объяснить феномен сталинщины. И все-таки вопрос о том, бы- 0x08 graphic 1 ГА, фонд Николаевского, ящик 207, папка 6. Письмо Николаевского Т. И. Вулих от 15 мая 1956 г., 1 л. 2 МИСИ, Архив Якобс-Вебер. Ящик 1, папка 1. Письмо II. И. Седовой без даты Саре Якобс-Вебер (1900--1976), в 1933--1934 гг. -- секретарь Троцкого в Турции и Франции, в 1938 г. -- в Мексике. ла ли взаимосвязь между политикой Сталина и его сотрудничеством с царской полицией, остался историками недорас-следованным. Публикуемые материалы позволяют расширить круг источников, посвященных теме провокаторства Сталина. Ряд документов заимствован из архива Гуверовского института при Стенфордском университете (США), фонд Б. И. Николаевского, ящик 800, папка 1, и публикуется впервые с любезного разрешения администрации Гуверовского института. Отметим, что в различные исторические периоды авторы писали слова "Охрана", "Охранка" и "Охранное отделение" то со строчной, то с прописной буквы. В целях единообразия в настоящем издании использовано написание с прописной буквы. Примечания в документах и статьях, принадлежащие редактору этого сборника, обозначены как "Примеч. Ю. Ф.". С сожалением мы вынуждены констатировать, что и нынешняя публикация не дает исчерпывающего ответа на вопрос о про-вокаторстве Сталина. Ю. Г. Фельштинский, доктор исторических наук, Бостон, США Исаак Дон Левин ДОКУМЕНТ О ПРИНАДЛЕЖНОСТИ СТАЛИНА К ЦАРСКОЙ ОХРАНКЕ1 В этой статье Исаак Дон Левин, эксперт по советской политике и автор первой подробной биографии Сталина (1931 г.), повествует о том, как он обнаружил документ, свидетельствующий о принадлежности Сталина к царской Охранке. Статья была подготовлена независимо от статьи Александра Орлова. Находки Левина составят целую книгу, которая вскоре будет опубликована издательством "Кавард-Мак-Кэнн". Однажды в 1947 году мне принесли документ, написанный на русском языке. Я сразу понял, что это не фотостат, а подлинное письмо, отправленное из штаб-квартиры Охранки, тайной полиции царского режима, в 1913 году. Справа воспроизводится изображение этого документа2. Письмо адресовано начальнику Охранки Енисейской губернии в Сибири, в которую входил и Туруханский край, куда в 1913 году был выслан Сталин. Вот текст этого письма:3 В верхнем левом углу письма напечатано: "МВД (Министерство внутренних дел). Заведующий особым отделом Департамента полиции". Ниже стоит дата: "12 июля 1913 года" и регистрационный номер: "щ 2898". В верхнем правом углу напечатаны две строки: "Совершенно секретно. Лично". Над обращением красным карандашом еще раз написано и подчеркнуто слово "Личное", "по С.-Д.". В четыре строки на полях в нижнем левом углу значится: "Начальнику Енисейского Охранного отделения А. Ф. Железнякову". Штамп в середине полей свиде- 0x08 graphic 1 Пер. с англ. Опубл. в журнале "Life", 23 апреля 1956 г. -- Примеч. Ю. Ф. 2 Фотография документа из журнала "Лайф" не публикуется. -- Примеч. Ю. Ф. Опущен текст письма Еремина, опубликованный в предисловии к настоящему изданию. -- Примеч. Ю. Ф. тельствует о получении письма в Енисейском Охранном отделении 23 июля 1913 года. Давно ожидаемое доказательство Этот документ, если он подлинный, наконец-то проливает свет на самую неуловимую часть сталинской карьеры. В течение многих лет существовали слухи, предположения и даже догадки о том, что Сталин, несмотря на приобретение веса в рядах большевиков, пытающихся свергнуть царское правительство, работал на царскую Охранку. Но наиболее критически настроенные по отношению к нему его биографы и даже его злейший враг Лев Троцкий отвергали это обвинение либо как абсурдное, либо как абсолютно бездоказательное. В написанной мною биографии Сталина я не использовал рассказ о двуличии Сталина по отношению к своим товарищам-революционерам. И даже после того, как у меня появилось доказательство в виде письма Охранки, я ни разу не пытался опубликовать его, боясь, что никто не воспримет его всерьез. Но теперь, когда весь мир задается вопросом, почему Москва вдруг вознамерилась разрушить образ Сталина, мне представляется, что моя история дает ответ, который я более не должен скрывать. Когда после русской революции 1917 г. был открыт доступ в центральные архивы Охранки, обнаружилось, что в самые близкие к Ленину круги большевиков Охранка разместила, по крайней мере, с дюжину тайных агентов. Тщательное расследование позволило опознать личность одиннадцати из них. Кто же был неразгаданный двенадцатый? Если письмо Еремина не подделка, то сам Сталин. Однако антикоммунистические подделки встречаются не менее часто, чем коммунистические. Было ли это письмо подлинным? Начнем с того, что некоторые утверждения, приведенные в письме, соответствуют бесспорным фактам. Сталин действительно был отправлен в ссылку в Туруханск из Санкт-Петербурга в июне 1913 года. Выборы Сталина в Центральный комитет последовали немедленно вслед за его возвращением в Санкт-Петербург1. Характеристика Сталина как человека, деятельность которого отличается аккуратностью, соответствовала ему больше, 0x08 graphic Упомянутое в письме заявление о том, что Сталин порвал с Охранкой после того, как его выбрали в Центральный комитет, расходится с мнением А. Орлова, будто Охранка выслала Сталина из-за его чрезмерно возросшей амбициозности в качестве царского агента. Левин, который чувствует убедительность доводов Орлова, предполагает, что когда Сталин стал членом Центрального комитета, он не мог смириться с тем, что им руководит офицер такого низкого ранга, каким был Еремин Еремину могли сказать, что деятельность Сталина в качестве агента завершена и что отныне Сталин будет работать непосредственно с одним из высших чинов Охранки Виссарионо-вым. -- Примеч. ред. журнала "Life". чем подавляющей части революционеров. В качестве редактора "Правды" он стал широко известен в кругах революционеров-подпольщиков и в полиции как под своей русской революционной кличкой "Сталин", так и под кавказскими именами "Джугашвили" и "Коба". Упоминание о столице "Петербург" вместо официального "Санкт-Петербург" также не вызывает сомнений, ибо столицу часто именовали таким образом. Далее само повторение фамилии "Сталин", которое встречается шесть раз в таком сравнительно коротком письме, представляется мне убедительным в наспех составленном послании одного правительственного чиновника другому. Фальсификатор постарался бы сочинить более "литературный" документ, избегая повторов. Пятна, которые при рассмотрении оказались нанесенными теми же чернилами, что и подпись, также служили доказательством того, что письмо не подделка. Фальсификатор воздержался бы от такой неприглядной пачкотни на столь "важной" бумаге. Итак, я принялся за расследование того пути, который письмо прошло, прежде чем попасть в мои руки. Оно было передано мне тремя людьми с безупречной репутацией: Вадимом Макаровым, сыном русского адмирала, а сейчас инженером-исследователем, Борисом Бахметьевым, бывшим американским послом правительства Керенского, и Борисом Сергиевским, пионером русской авиации, ныне летчиком-испытателем1. Эти трое раздобыли письмо у профессора М. П. Головачева, эмигрировавшего из России в Китай. Ему это письмо дал полковник Руссиянов, офицер царской полиции в Сибири, который, до того как бежал в Китай, порядком порылся в сибирском архиве Охранки. Головачев, человек высокоинтеллигентный, с превосходной репутацией, привез письмо из Шанхая в один из своих визитов в Соединенные Штаты. Путь, проделанный письмом, предрасполагал к доверию: оно побывало в руках людей авторитетных и пользующихся хорошей репутацией и пришло из Сибири. Почти все поддельные документы, касающиеся периода русской революции, пришли из Европы. Теперь мне предстояло убедиться, что письмо подлинное. Одним из самых спорных моментов письма было упоминание об аресте Сталина в Тифлисе в 1906 году. Проверить это оказалось делом нелегким. Берия и все прочие официальные биографы не упоминали о том, что Сталин находился под на- 0x08 graphic 1 Письмо Охранки хранится в банковском ящичке в зеркальном подвале Кемикал Корн Иксчейндж банка в Нью-Йорке. На прошлой неделе владельцы письма Вадим Макаров и Борис Сергиевский передали документ в дар графине Александре Толстой из Толстовского фонда. -- Примеч. ред. журнала "Life" блюдением полиции в течение четырех лет между его побегом из Сибири в начале 1904 года и новым арестом весной 1908 года. Перед приходом Сталина к высшей власти существовало значительное число воспоминаний, написанных старыми большевиками о тех событиях, в которых Сталин принимал участие. Возможно, в каком-нибудь из этих воспоминаний можно было отыскать ключ к разгадке, но в Советском Союзе эти работы были изъяты из обращения, и даже в крупных библиотеках Запада большинство из них были изувечены или уничтожена неизвестно чьими руками. Тем не менее кое-что сохранилось. В хронологическом указателе к своей превосходной книге о Сталине Троцкий под 1906 годом сообщает: "15 апреля во время полицейской облавы на авлабарскую типографию Сталин был арестован, а затем отпущен". Существование авлабарской типографии -- один из наиболее романтических эпизодов в истории партии большевиков. Местоположение, где печаталась подпольная литература, было восстановлено и превратилось в приманку для экскурсий, ибо считалось, что типография -- детище Сталина. Большая советская энциклопедия называет Авлабар "выдающимся образцом подпольной техники большевиков" и утверждает, что она "превосходила все другие подпольные типографии". Тайна существования авлабарской типографии, печатавшей пропагандистскую литературу большевиков, была раскрыта царским правительством 15 апреля 1906 года. На следующий день главная тифлисская газета напечатала следующую заметку: Тайная типография В субботу 15 апреля во дворе пустующего и стоящего особняком дома, принадлежащего Д. Ростоманишвили в Авлабаре, в каких-то 150 или 200 шагах от городской инфекционной больницы был обнаружен колодец около 70 футов глубиной, в который можно было спуститься с помощью веревки и шкива. На глубине примерно 50 футов находилась штольня, где была лестница около 35 футов высотой, ведущая в подвал, расположенный под домашним погребом. В этом подвале была обнаружена полностью оборудованная типография с 20 ящиками шрифта на русском, грузинском и армянском языках, ручной наборный пресс стоимостью 1500--2000 рублей, различные красители, взрывчатый желатин и другие вещи, необходимые для производства бомб, большое количество нелегальной литературы, штемпели различных полков и правительственных учреждений, а также адская машина, содержащая 15 фунтов динамита... В редакционных помещениях газеты "Эльва" были арестованы двадцать четыре человека, которым было предъявлено обвинение в соучастии в этом деле... Кто были эти задержанные? Е. Ярославский, автор официальной биографии "Вехи в жизни Сталина", неоднократно упоминая о знаменитой авлабарской типографии, старательно обходит упоминания имен тех, кто был арестован во время облавы. В книге "К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье", самой официальной версии ранней деятельности Сталина, Лаврентий Берия упоминает об авлабарской типографии только один раз да и то в сноске. Ни слова о полицейской облаве, арестах или материалах, конфискованных Охранкой. Почему Берия, позже ставший главой сталинской госбезопасности, обошел вниманием один из самых романтических эпизодов в анналах большевистского подполья? Единственный разумный ответ заключается в том, что Сталин не хотел привлекать внимания к авлабарской истории. Этот вывод влечет за собой ответ на еще одну загадку в жизни Сталина. Хорошо известно, что первая поездка Сталина за границу имела место в апреле 1906 года, когда он был делегатом от Тифлиса на "объединительном" създе социал-демократической партии в Стокгольме. Если скрывающийся от полиции Сталин с его документально установленной подпольной деятельностью был в руках полиции 15 апреля 1906 года, как утверждает Троцкий, то каким образом ему удалось появиться на съезде в Стокгольме восемь дней спустя? Сталин, должно быть, договорился с полицией о немедленном освобождении. Он пребывал в бегах из Восточной Сибири с начала 1904 года. Теперь перед ним предстала перспектива быть высланным на более длительный срок и в более отдаленное место. Через несколько часов после ареста в Авлабаре Сталин был отпущен на свободу. Чем это можно объяснить, кроме как сделкой с Охранкой? Он получил свободу в обмен на поездку в Стокгольм в качестве делегата с последующим докладом в Охранку о том, что происходило в самом центре революционеров-заговорщиков. Хотя это объяснение казалось вполне правдоподобным, я тем не менее продолжал поиски аутентичности документа из Охранки. Необходимо было убедиться, что именно на такой бумаге писали в полиции; установить, кем и когда была сделана машинка, на которой письмо было напечатано. Взяв его, я отправился к Альберту Д. Осборну, ведущему эксперту Америки по сомнительным документам. С помощью лабораторной экспертизы Осборн установил, что бумага, на которой письмо было напечатано, не американского или западноевропейского производства и изготовлена давно. Значит, она вполне могла быть произведена в России еще до первой мировой войны. В России до революции не было заводов, выпускающих пишущие машинки, но "Ремингтон" экспортировал четыре модели с русской клавиатурой, которые широко использовались еще до первой мировой войны. Осборн проверил "ремингтоновскую" шестую модель и не сомневался, что письмо напечатано на такой машинке. Теперь нам предстояло разыскать официальное письмо из Санкт-Петербурга, которое было бы напечатано на такой машинке. Архивы царских посольств за границей были либо уничтожены, как, например, в Париже, либо увезены советским правительством. Самым плодотворным результатом наших энергичных поисков оказался документ, сохранившийся в Гуверов-ской библиотеке Стенфордского университета. Он был подписан исполнявшим обязанности начальника Управления полиции в Санкт-Петербурге и датирован 5 ноября 1912 года, то есть на восемь месяцев раньше, чем мое письмо из Охранки. Осборн, проверив и сравнив процесс печатания на обоих документах, доложил: "Я сопоставил доставленный вами документ с письмом, о котором идет речь, и убедился, что по манере печатания они очень близки. Но машинки разные". Осборн предположил, что машинка может быть той же модели. Оставалось сделать лишь несколько шагов, однако они были наиболее важными. Работал ли в Охранке человек по фамилии Железняков, кому было адресовано мое письмо? Существовал ли подписавший письмо Еремин? И найдется ли человек, который знал его и может подтвердить подлинность его подписи? И, наконец, жив ли кто-нибудь работавший в Особом отделе и непосредственно осведомленный о связях Сталина с Охранкой? В начале 1950 года я предпринял поиски во Франции и в Германии. Самое большее, что мне удалось сделать по поводу Железнякова, это разыскать нескольких русских беженцев, которые знали его лично в Сибири и могли подтвердить, что такой человек существовал и занимал именно эту должность. Зато по поводу Еремина мне повезло по-настоящему. На окраине Парижа жил старик с солдатской выправкой, бывший генерал Охранки Александр Спиридович. Генерал Спиридович был известен как оставшийся в живых сотрудник высшего эшелона царской секретной службы. Он получил ранение во время совершенного покушения в 1905 году в Киеве, где он был начальником местной Охранки. Когда свершилась революция, он бежал во Францию. Спиридович вступил в переписку о письме из Охранки со своим другом Макаровым, живущим в Нью-Йорке. 14 июля 1949 года он написал следующее1: 0x08 graphic Не путать с письмом А. Спиридовича В. Макарову от 13 января 1950 года, публикуемым в настоящем издании. -- Примеч. Ю. Ф. "Я хорошо знал Еремина. После того как я был ранен в Киеве в 1905 году, Еремин по моему представлению был назначен начальником Киевского Охранного отделения". Когда я приехал повидаться со Спиридовичем в Париже, я объяснил ему, что решающий момент заключается в подтверждении достоверности подписи Еремина. Тогда любезный генерал принес серебряный графин на подносе. Он взял семидюймовой высоты графин и протянул его мне. -- Это был подарок моих подчиненных по выздоровлении после совершенного на меня покушения на убийство, -- сказал генерал Спиридович, указывая на выгравированные подписи офицеров его подразделения. Взглянув на подписи, я сразу увидел нечто знакомое. -- Это подпись Еремина! -- воскликнул я. Я вынул фотостат письма, который привез с собой. Генерал Спиридович увидел его впервые1. Он тоже тотчас узнал почерк Еремина. Сравнение обеих подписей не оставило у нас никаких сомнений в том, что подпись на письме подлинная. На мои настойчивые расспросы, проживает ли за границей кто-либо из уцелевших офицеров Охранки, генерал Спиридович ответил, что ему известно только об одном таком человеке, который, кстати, мог иметь отношение к делам Сталина с Охранкой. Этого офицера называли Николай "Золотые очки". Как коммунисты, так и антикоммунисты считали, что он погиб во время революции. В действительности Николай "Золотые очки" бежал из России в Германию и под фамилией "Добролюбов" служил сторожем при греческой православной церкви в Берлине. В течение нескольких десятилетий он тихо жил под боком у советского посольства. Генерал Спиридович дал мне рекомендательное письмо к "Добролюбову". Стоило отправиться в Берлин ради того, чтобы разыскать человека, который мог оказаться непосредственным начальником Сталина в Охранке. Но в Берлине я узнал, что мой источник информации во время войны перебрался в церковь в Висбадене. Я поехал в Висбаден, и там мое расследование завершилось. На кладбище. Николай "Золотые очки" не задолго до этого умер, и вместе с ним оказались похороненными многочисленные тайны Охранки. Не стало и надежды отыскать кого-нибудь, кто действительно работал со Сталиным в период его деятельности в качестве агента царской Охранки. 0x08 graphic 1 Из этой фразы следует, что И. Дон Левин прибыл к Л. Спиридовичу вместе с В. Макаровым незадолго до 13 января 1950 года. Понятно, что этой встрече предшествовала переписка между В. Макаровым и А. Спиридовичем (в 1949 году), в курсе которой был и на которую ссылается И. Дон Левин. -- Примеч. Ю. Ф. Генерал Спиридович поведал мне, что хотел эмигрировать в Соединенные Штаты, но у него возникли неприятности с получением визы. Я был в состоянии помочь ему, поэтому еще до отъезда домой я нанес ему повторный визит, сообщив, что все недоразумения с визой улажены. Я также рассказал ему о моих неудачных поисках, завершившихся на висбаден-ском кладбище. Генерал подошел к застекленному шкафчику, в котором стоял серебряный графин с выгравированной на нем подписью Еремина, вынул его и преподнес мне в подарок. В свои 75 лет он смотрел с надеждой на новую жизнь в Соединенных Штатах и чувствовал, что может расстаться с этим памятным сувениром, который пронес через все превратности судьбы. (Он умер в Нью-Йорке в 1952 году.) Я был глубоко тронут этим жестом. У меня в руках было окончательное доказательство того, что Сталин действительно принадлежал к царской Охранке. Александр Орлов СЕНСАЦИОННАЯ ПОДОПЛЕКА ОСУЖДЕНИЯ СТАЛИНА1 Экс-генерал НКВД наконец-то может раскрыть потрясающие факты, заставившие красных отречься от своего прежнего идола [От редакции журнала "Лайф"] В 30-е годы Александр Орлов был одним из высших чинов НКВД и вместе с покойным Вышинским выступил обвинителем на заседаниях советского Верховного суда. Непосредственно перед своим переходом на сторону Запада в 1938 году Орлов служил в должности начальника разведки в правительственных силах, участвовавших в войне в Испании. В 1953 году в серии статей в журнале "Life", позднее составивших книгу "Тайная история сталинских преступлений", Орлов впервые обнажил подоплеку знаменитых чисток и ложных обвинений, с помощью которых диктатор террором утвердил в стране свою личную власть. Во многих случаях подлинность сообщений Орлова была подтверждена не кем иным, как Никитой Хрущевым, выражавшим мнение нынешнего руководства Советского Союза. Но в то время Орлов не отважился -- и это он объясняет в письме -- раскрыть тягчайшую из тайн Сталина. В данной статье Орлов раскрывает эту тайну и тем самым предлагает убедительную версию поворота вождей России к обвинению и ниспровержению Сталина. Осенью 1937 года, отлучившись со своего поста в Испании, я случайно встретил в Париже в Советском павильоне международной выставки Павла Аллилуева, шурина Сталина и 0x08 graphic 1 Life, vol. 40, No 17, 23 апреля 1956 г. Русский перевод публикуется по тексту, опубл. в статье Е. Плимак, В. Антонов. Был ли заговор против Сталина? По материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3. С. 168-- 178. -- Примеч. Ю. Ф. моего друга. Заметив его глубокую подавленность и желание поделиться с кем-нибудь своими тревогами, я договорился с Аллилуевым о встрече в тот же вечер. Долгое время мы шли вдоль Сены и наконец очутились в сла-боосвещенном маленьком кафе. Наш разговор вращался вокруг ужасной картины кровавых чисток, происходивших тогда в Советском Союзе. В какой-то момент я, естественно, спросил его о подоплеке наиболее поразительного эпизода в ряду страшных событий: казни маршала Михаила Тухачевского и других маршалов и генералов Красной Армии. Павел прищурился и говорил медленно, по-видимому, стараясь, чтобы я хорошо запомнил его слова. "Александр, -- сказал он, -- никогда не спрашивай о деле Тухачевского. Узнав об этом, ты словно вдохнешь отравляющий газ". Я спрашивал себя тогда и два года спустя в Нью-Йорке, когда прочел сообщение о внезапной и необъяснимой смерти Павла, какое количество отравляющего яда он вдохнул. Он и не подозревал тогда, сидя со мной в этом захолустном кафе, что я сам был переполнен опасными сведениями. Ибо я был, может быть, единственным из находившихся за границей в то время, кто знал жуткую историю, стоявшую за чисткой Красной Армии в 1937 году, ту историю, которую я здесь в первый раз излагаю. Это сообщение является самым сенсационным и конечно же тщательнейше охраняемым секретом в чудовищной карьере Иосифа Джугашвили, вошедшего в историю под именем Сталина. Эта тайна терзала душу Сталина и обрекала на смерть любого, кого подозревали в проникновении в нее. В своей книге "Тайная история сталинских преступлений", опубликованной в 1953 году, я заявлял: когда все факты о деле Тухачевского будут раскрыты, мир убедится, что Сталин знал, что делал... Я говорю об этом с уверенностью, ибо знаю из абсолютно несомненного и достоверного источника, что дело маршала Тухачевского было связано с самым ужасным секретом, который, будучи раскрыт, бросит свет на многое, кажущееся непостижимым в сталинском поведении. Сегодня подобное разоблачение бросит также яркий свет на панические действия Хрущева и Ко, которые торопятся отречься от преступлений Сталина и разрушить миф о его величии. На XX съезде советской Коммунистической партии в феврале этого года Никита Хрущев изумил Россию и мир следующим заявлением: Сталин сфабриковал обвинение в измене против маршала Тухачевского и семерых других руководителей Красной Армии в 1937 году, казнив их без судебного разбирательства, после чего за этим убийством последовало убийство 5000 ни в чем не повинных офицеров. Сталин уничтожил сотни старых большевиков, включая 70 из 133 членов ЦК. Сталин ликвидировал сотни тысяч руководителей промышленности и специалистов, что фактически почти парализовало советскую экономику. Сталин был трусом, который покинул Москву при приближении войск нацистской Германии1. Сталин был садистом, который подвергал людей пыткам, пока они не начинали давать ложные показания. "Мы никогда не знали, отправляясь к Сталину, -- сказал Хрущев о себе и других членах нынешнего правительства, -- вернемся ли мы живыми". Никита Хрущев со слезами на глазах развенчивал своего умершего хозяина, вскрыв злодеяния, прикрытые мифом о его благонамеренности и непогрешимости. Но Никита Хрущев не сказал худшего из того, что знал о Сталине, -- главном злодеянии, ставшем известным ему и заставившем его начать кампанию десталинизации, которую проводит ныне Россия у себя дома и за границей. Все последующее является рассказом о том, что я узнал еще в давние времена, о том, что Хрущев должен был бы так же знать ныне, но о чем он пока не говорит. Нарастающий шторм В 1936 году нарастал шторм сталинских чисток. В качестве генерала НКВД я присутствовал на первом московском процессе этого года, с самого его начала и вплоть до объявления приговора о смертной казни. Тогда я полагал, что это самая трагическая из человеческих драм, свидетелем которой мне довелось быть. Но наихудшее было припасено Сталиным для меня, моих друзей, для России. В сентябре 1936 года Политбюро направило меня в Испанию как советника при республиканском правительстве страны по контрразведывательной деятельности и для организации партизанской войны за линией войск Франко. Во время одной из поездок мой автомобиль сбил заграждение, причем я получил перелом двух позвонков. Некоторое время я пребывал в испанском госпитале, затем в середине января 1937 года был переведен в Париж и помещен в клинику. Там мне пришлось свыше месяца пролежать пластом на спине. Однажды -- в послеобеденное время 15 или 16 февраля -- зазвонил стоявший у моей постели телефон. Это был прези- 0x08 graphic 1 Л. Орлов здесь ошибается: Сталин Москву не покидал. -- Примеч. Е. Плимака и В. Ашпонова. дент НКВД во Франции Смирнов, голос его звучал весело. "Послушай, -- сказал он, -- у меня есть для тебя сюрприз, какого у тебя в жизни еще не было". Вслед за тем я услышал в трубке другой голос, который действительно осчастливил меня. Это был мой двоюродный брат, Зиновий Борисович Кац-нельсон. Он только что прибыл в Париж и хотел навестить меня. Зиновий был не просто моим родственником. Он был другом моего детства, и наша взаимная привязанность росла из года в год. Когда я был зачислен в Московский университет, я жил с ним в одной комнате в маленькой квартире его матери. Во время гражданской войны мы вместе служили в 12-й Красной Армии и вместе делили фронтовые опасности. Потом мы оба быстро продвинулись на службе у нового режима. Друзья среди могущественнейших лиц К 1937 году Зиновий был членом Центрального Комитета компартии Советского Союза, а по службе -- заместителем главы НКВД на Украине. Он имел звание командарма второго ранга и близких друзей среди могущественнейших лиц страны. Одним из них был Станислав Косиор, член Политбюро. Как один из руководителей тайной полиции Зиновий еженедельно встречался со Сталиным. Когда Зиновий со Смирновым вошли в мою палату, мы были счастливы побыть вместе. Зиновий сказал мне, что он в Париже по случаю встречи с двумя важными советскими агентами. Мы болтали о всякой всячине, пока не ушел Смирнов. Зиновий сразу же сделался серьезным. Он не знал, что я в Париже, и намеревался повидать меня в Испании. "Какое несчастье, что Смирнов знает о нашей встрече", -- сказал Зиновий. Я был изумлен. Почему встреча двоюродных братьев должна оставаться тайной? Зиновий быстро объяснил мне -- почему. На своей госпитальной койке в Париже я содрогнулся, услышав историю, которую Зиновий решился мне рассказать. Я излагаю здесь рассказ Зиновия, добавляя только немногие пояснения в необходимых случаях. Когда Сталин вместе с шефом НКВД Генрихом Ягодой разрабатывал режиссуру первого из московских процессов, он сделал предложение, которое Ягода воспринял как приказ. Было бы полезно, пояснил Сталин, если бы НКВД смог показать, что некоторые из намеченных жертв чисток были агентами Охранки, царской тайной полиции перед революцией. Соответственно Сталин предложил подделать "документальные доказательства". Это не было трудным поручением. Подделка документов была обычным делом для советской полиции. Однако Ягода счел рискованным изготовлять документы для открытого процесса: обман мог обнаружиться. Он решил избрать более безопасный метод -- найти бывшего офицера Охранки, уцелевшего во время революции, и заставить его засвидетельствовать, что некоторые из отобранных Сталиным обвиняемых были царскими агентами. Признания, подтверждающие эти свидетельства, получат от обвиняемых, и затем свидетель и заключенные расскажут свои версии на открытом процессе. "Доказательство" того, что предполагаемые вожди революции были на деле агентами царской Охранки -- а это наиболее постыдное преступление по советским меркам, -- должно было потрясти страну. Находка злополучной папки Однако найти живого бывшего офицера Охранки оказалось делом более трудным, чем представлял себе Ягода. Многие из царских агентов были арестованы и расстреляны в первые годы революции, некоторые бежали за границу, остальные обзавелись фальшивыми документами, особенно в провинции. Лучшим способом обнаружить такого офицера, пришло в голову Ягоде, был бы розыск в архивах царской полиции. Эти старые документы должны были навести на родственников сотрудников Охранки, а возможно, и на них самих. Полицейские архивы старого режима были разбросаны по многим городам. Значительная часть их сохранилась в Ленинграде. Большое количество документов находилось с первых лет советской власти в одном из помещений, которым пользовался предшественник Ягоды, Менжинский. Теперь они были переданы надежному сотруднику НКВД по фамилии Штейн, который был помощником начальника отдела, готовившего московские процессы. Однажды Штейн наткнулся на изящную папку, в которой Виссарионов, заместитель директора Департамента полиции, хранил документы, видимо, предназначенные только для его глаз. Листая их, Штейн увидел анкету с прикрепленной к ней фотографией Сталина -- тогда еще молодого человека. Он подумал, что ему удалось обнаружить некие реликвии, касающиеся деятельности великого вождя в большевистском подполье. Штейн уже собрался было бежать к Ягоде с радостным сообщением о ценной исторической находке. Но при повторном осмотре папки у него возникло подозрение. Приподнятое на- строение сменилось страхом и ужасом, когда он приступил к чтению. Обширные рукописные докладные и письма были адресованы Виссарионову, почерк же принадлежал диктатору и был хорошо знаком Штейну. Папка действительно прекрасно характеризовала Сталина, однако не Сталина-революционера, а Сталина -- агента-провокатора, который неутомимо работал на царскую тайную полицию. Несколько мучительных дней Штейн прятал папку Висса-рионова в своем кабинете. Наконец решение было принято. Он забрал папку и полетел в Киев, чтобы показать ее своему бывшему начальнику по НКВД, который был к тому же его лучшим другом. Это был В. Балицкий, очень влиятельный член ЦК Коммунистической партии Советского Союза. Балицкий также руководил НКВД Украины. Мой двоюродный брат Кацнельсон был близким другом Балицкого с первых дней революции, а теперь и его заместителем. Когда Балицкий изучил обжигающую руки папку, то был потрясен не менее Штейна. Он позвал к себе Зиновия. Они детальнейшим образом исследовали каждый документ в подшивке. Хотя и простым глазом было видно, что документы подлинные, все провели необходимую экспертизу и анализы, чтобы установить возраст бумаги и конечно же идентичность почерка. Не оставалось и тени сомнения: Иосиф Сталин долгое время был агентом царской тайной полиции и действовал в этом качестве до середины 1913 года. Папка содержала не только агентурные донесения Сталина. Оказалось, что Сталин отчаянно пытался сделать карьеру в царской тайной полиции. Некоторые из сталинских сообщений от 1912 года относились к Четвертой Думе. Большевистская фракция в этой Думе состояла из шести депутатов во главе с Романом Малиновским. Когда архивы Охранки были открыты после первой так называемой Февральской революции, выяснилось, что Малиновский все это время был царским агентом и ловко обманывал своих коммунистических коллег. После прихода большевиков к власти он был судим, признан виновным и расстрелян. Доверительное отношение к Сталину В то время как Ленин руководил деятельностью партии из-за границы, Малиновский был главным депутатом в России и имел право принимать новых членов в Центральный Комитет партии, когда считал это необходимым. Именно Малиновский в 1912 году включил Сталина в состав Центрального Комитета. Сталин жил тогда в Санкт-Петербурге и в ряде случаев служил посредником между Малиновским и Лениным. Занимая столь доверительное место в рядах большевиков, Сталин несколько раз был арестован, но всегда ухитрялся бежать. Из сталинских сообщений Виссарионову совершенно ясно следовало, что Коба знал все о Малиновском. Было также очевидно, что Сталин чрезвычайно ревниво относился к власти Малиновского как в аппарате царской полиции, так и в коммунистической партии. Он стремился сам стать основным агентом полиции в большевистском движении. В январе 1913 года оба, Сталин и Малиновский, присутствовали на конференции, которая состоялась на квартире Ленина в Кракове (тогда австрийская часть Польши), обеспечивая подробное ее освещение для Охранки. Среди других на конференции были Зиновьев, Каменев и Трояновский, будущий посол в Соединенных Штатах. Сталинское донесение шефам полиции оказалось в папке Виссарионова. Оно характеризовало названных участников, описывало столкновения их мнений и подытоживало принятые решения. Вскоре после Краковской конференции Сталин решил устранить Малиновского со своего пути на секретной работе в Охранке. Для достижения этой цели он стал действовать через головы своих непосредственных начальников в полиции. Написал письмо товарищу министра внутренних дел Золотареву, руководившему работой Департамента полиции, частью которого была Охранка. Сталин вежливо напоминал товарищу министра, что он имел честь быть представленным ему в приватной комнате некоего ресторана. То же письмо содержало нападки на Малиновского. Пристально наблюдая за Малиновским на Краковской конференции, писал Сталин, он пришел к убеждению, что тот в глубине души был на стороне Ленина и работал усерднее для большевиков, чем для полиции. Конец агентурной карьеры Сталина Но сталинская попытка свалить Малиновского не удалась. На полях письма была начертана резолюция товарища министра внутренних дел, которая гласила примерно следующее: "Этот агент ради пользы дела должен быть сослан в Сибирь. Он напрашивается на это". По-видимому, Золотарев передал сталинское сообщение Виссарионову и выразил свое неудовольствие, что агент обратился к нему, минуя непосредственное начальство. Несколько недель спустя Сталин был арестован вместе с другими большевиками в Санкт-Петербурге, по иронии судьбы попав в западню, которая была уготована ему Малиновским. После прежних арестов Сталина обычно ссылали в относительно сносное место, и он совершал побег оттуда с удивительной легкостью. Как ему удавалось устроить побег, Сталин никогда не говорил. Одно только это давало основания предполагать, что он был царским агентом, которого арестовывали для сохранения внешней видимости и вскоре после этого отпускали. Но в середине 1913 года, поскольку его хозяева в Охранке были сыты им по горло, Сталин был осужден на четыре года и выслан в Туруханский край, севернее Полярного круга. Легкие побеги его прекратились. Он оставался в далекой северной ссылке вплоть до Февральской революции. Таково было поразительное содержание документов, открытых Штейном, доставленных Балицкому и моему двоюродному брату Зиновию, которые признали их аутентичными. Что теперь делать со взрывоопасной информацией? Хрущевское руководство знало об этом Зиновий рассказал мне далее, что он и Балицкий тотчас сообщили об этих фактах двум своим друзьям, которые также считались самыми влиятельными на Украине. Это были генерал Якир, командующий украинскими вооруженными силами, и Станислав Косиор, член Политбюро, секретарь Коммунистической партии Советского Союза, в действительности диктатор на Украине. (Косиор был также шефом быстро восходящего человека в коммунистической иерархии по имени Никита Хрущев. Косиор, которого "ликвидировали" в 1938 году, был "реабилитирован" на XX съезде партии.) Круг посвященных в ужасную тайну расширялся. Генерал Якир полетел в Москву и обсуждал дело со своим другом Тухачевским, человеком из высшего комсостава Красной Армии, чья личная неприязнь к Сталину была известна. Тухачевский доверился заместителю наркома обороны Гамарнику, которого уважали за моральную чистоту. Уведомлен был о присходящем и Корк. Эти лица были названы мне Зиновием. Других военачальников, видимо, уведомили позже. Из этого вырос заговор, возглавленный Тухачевским, с целью положить конец правлению Сталина. Кошмар кровавых чисток, которые тогда происходили, создавал атмосферу бедствия, морального отвращения и душевных мук, что и требовалось для заговора. Внезапное осознание того, что тиран и убийца, ответственный за нагнетение ужасов, был даже не подлинным революционером, а самозванцем, креатурой ненавистной Охранки, побудило заговорщиков к проведению своей акции. Они решились поставить на карту свою жизнь ради спасения страны и избавления ее от вознесенного на трон агента-провокатора. В феврале 1937 года генералы Красной Армии находились в состоянии "сбора сил", как назвал это Зиновий. Они еще не достигли согласия в отношении твердого плана переворота. Впрочем, Тухачевский склонялся к следующей схеме действий. Под каким-либо благовидным предлогом он убедил бы наркома обороны Ворошилова (ныне Председателя Президиума Верховного Совета) просить Сталина собрать высшую конференцию по военным проблемам, касающуюся Украины, Московского военного округа и некоторых других регионов, командующие которых были посвящены в планы заговора. Тухачевский и другие заговорщики должны были явиться со своими доверенными помощниками. В определенный час или по сигналу два отборных полка Красной Армии перекрывают главные улицы, ведущие к Кремлю, чтобы заблокировать продвижение войск НКВД. В тот же самый момент заговорщики объявляют Сталину, что он арестован. Тухачевский был убежден, что переворот мог быть проведен в Кремле без беспорядков. Существовало два мнения, как объяснил мне Зиновий, что делать после этого со Сталиным. Тухачевский и другие генералы полагали, что Сталина надо просто застрелить, после чего созвать пленарное заседание ЦК, которому будет предъявлена полицейская папка. Косиор, Балицкий, Зиновий и другие (по-видимому, группа лиц, не принадлежавших к армии) думали арестовать Сталина и доставить его на пленум ЦК, где ему предъявили бы обвинение в его полицейском прошлом. Перед тем как покинуть меня, Зиновий сказал с тревогой: "В случае провала, если нас с Еленой пристрелят, я хотел бы, чтобы ты и Мария позаботились о моей маленькой дочке". Елена была его женой, Мария -- моей. Его дочери было тогда три года, и он был к ней страстно привязан. На какой-то момент у него появились слезы. Я понял, что ради спасения дочери он был готов проделать путь от Украины до Испании, если бы это потребовалось, чтобы подготовить меня к доброму или плохому исходу. "Но как может все кончиться провалом? -- приободрил я Зиновия. -- Тухачевский -- уважаемый руководитель армии. В его руках Московский гарнизон. Он и его генералы имеют пропуска в Кремль. Тухачевский регулярно докладывает Сталину, он вне подозрений. Он устроит конференцию, поднимет по тревоге оба полка -- и баста". Я продолжал говорить, что обычный риск, связанный с любым заговором, -- возможность того, что один из его участников провалит всю конспирацию, -- здесь исключен. Никто в здравом рассудке не пошел бы к Сталину, чтобы сказать ему о полицейском досье, ибо немедленная ликвидация была бы наградой за такое откровение. Мы обнялись, расцеловались в обе щеки, и Зиновий ушел. Я никогда больше его не видел. Спустя несколько дней я возвратился в Испанию. Неделя за неделей, месяц за месяцем следил я за газетами и использовал каждую свободную минуту, чтобы включить на коротких волнах радиоприемник. Стоило только кому-нибудь спросить меня: "Вы слышали новости?", и я подпрыгивал как ужаленный. Я ждал своих новостей. 11 июня 1937 года я ехал в своем автомобиле от франко-испанской границы к Барселоне. Погода была чудесной. Я смотрел на волнистые холмы и слушал нежную музыку французской радиостанции. Внезапно музыка оборвалась и последовало сообщение: "Радио Тулуза! Специальный выпуск! Советский маршал Тухачевский и ряд других генералов Красной Армии арестованы по обвинению в измене. Они предстанут перед военным судом". Уже на следующее утро официальное советское сообщение поведало пораженному миру, что военный суд состоялся и восемь высших чинов -- Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич, Путна, Эйдеман, Фельдман и Примаков -- казнены. Позже стало известно, что Штейн, сотрудник НКВД, нашедший сталинское досье в Охранке, застрелился. Косиор был казнен, несмотря на свой высокий пост в Политбюро. Гамарник покончил жизнь самоубийством еще до ликвидации генералов. Балицкий был расстрелян. Где-то в середине июля 1937 года до меня дошли сведения, что мой двоюродный брат Зиновий Кацнельсон расстрелян. И поныне я ничего не знаю о судьбе его жены и маленькой дочери. После коллективной казни узкого круга заговорщиков, которые знали о службе Сталина в Охранке, последовали массовые аресты и казни других, кто мог знать что-то о папке или кто был близок к казненным. Каждый военный, который прямо или косвенно был обязан своим постом одному из уничтоженных генералов, становился кандидатом на тот свет. Сотни, а вскоре и тысячи командиров уволокли со службы и из своих домов в подвалы смерти. Первый московский процесс, которому я был свидетелем, скоро стал казаться мягким по сравнению с развязанным бешеным разгулом террора. Были скошены и свидетели и режиссеры армейской чистки -- люди, которые могли знать тайну досье Сталина. Маршалы и генералы, которые подписали фальсифицированный протокол Военного суда над Тухачевским, исчезли. Исчезли и легионы сотрудников НКВД. В октябре 1937 года один из высших чинов НКВД, Шпи-гельглас, прибыл навестить меня в Испанию. Аресты командиров Красной Армии уже коснулись моего ближайшего окружения. Говоря о часах, которые предшествовали аресту и казни Тухачевского, Шпигельглас поведал мне: "На самой верхушке царила паника. Все пропуска в Кремль были внезапно объявлены недействительными. Наши войска НКВД находились в состоянии боевой готовности. Это должен был быть целый заговор! Дело Тухачевского имело удивительные последствия. Стараясь скрыть истинные причины чистки, Сталин заклеймил генералов как предполагаемых шпионов нацистской Германии. Обвинение было явно смехотворным хотя бы потому, что трое из восьми убитых генералов -- Якир, Эйдеман и Фельдман -- были евреями. Но сталинский обман был настолько успешным, что в течение ряда лет все больше и больше журналистов и историков писали о сотрудничестве маршала Тухачевского с нацистами как об установленном факте. Почти все писавшие ссылались на президента Чехословакии Эдуарда Бенеша как источник своей информации. Такой искушенный мемуарист, как Уинстон Черчилль, писал (хотя и некоторыми оговорками): "... Он (Бенеш) был информирован, что через Советское посольство в Праге шел обмен сообщениями между важными лицами в России и германским правительством. Это была часть так называемого заговора армии и членов старой гвардии коммунистов, собиравшихся свергнуть Сталина и ввести новый режим, который вел бы прогерманскую политику. Президент Бенеш, не теряя времени, сообщил обо всем, что мог выяснить, Сталину. После этого последовала безжалостная, но, по-видимому, небесполезная чистка среди военных и политиков в Советской России и серия процессов в январе 1937 года, в которых Вышинский, официальный обвинитель, сыграл такую блестящую роль". "Все обстоит как раз наоборот" Теперь, когда наследники Сталина признали, что он фабриковал в огромных масштабах ложные юридические процессы и что генералы Красной Армии не были шпионами Гитлера, Черчилль должен бы и удивиться, как это Бенеш подтверждал то, что сам Кремль заклеймил как ложь. Случилось так, что я знаю в деталях, в чем дело, и я убежден, что ныне в свободном мире живут официальные чешские чиновники, которые подтвердят фактическую достоверность следующего объяснения. В 1936 году в советском посольстве в Берлине был резидент НКВД по фамилии Израилевич, которого я хорошо знал. Среди прочих шпионских поручений он поддерживал контакты с двумя информаторами, они занимали важные офицерские посты в германском генеральном штабе. Но, поскольку встречи с этими ценными людьми в нацистской Германии в зоне досягаемости всеведущего гестапо были слишком рискованными, он условился с ними о регулярных встречах в Чехословакии. Однажды в 1936-м Израилевич встретился с ними в одном из кафе в Праге. Покончив со своим делом, немцы первыми покинули кафе. Задержавшись из осторожности, их советский работодатель заплатил официанту и небрежно вышел на улицу. Несколько минут спустя он был арестован чехословацкой полицией и препровожден в штаб-квартиру. Полиция нашла у него пленку, только что полученную от двух офицеров. "Мои люди выследили вас, -- сообщил ему высший чин полиции. -- Они видели вас с немцами. Итак, вы шпионите в пользу нацистов!". Израилевич, которого я знал как патологического труса, совершенно растерялся. Вместо того чтобы потребовать известить о его аресте советское посольство, он начал оправдываться. "Я их агент? -- воскликнул он с профессиональной гордостью. -- Все обстоит как раз наоборот. Это они мои агенты! А это пленка, которую я получил от них, фотографии секретных документов германского генерального штаба". Чешский чиновник, не будь дураком, быстро заставил советского гостя похвастать своими успехами в разведывательных делах. Полиция составила протокол. Израилевич его подписал и был отпущен. О происшедшем было немедленно поставлено в известность министерство иностранных дел Чехословакии, узнал об этом и Бенеш. Изо всех сил стараясь поддерживать дружественные отношения с коммунистической Россией ввиду растущей угрозы Чехословакии со стороны Германии, Бенеш послал полицейский рапорт и показания Израилевича чешскому послу в Москве с указанием сообщить обо всем этом, если возможно, лично Сталину, а потом уже наркому иностранных дел Литвинову. Советское ведомство иностранных дел тепло поблагодарило Бенеша от имени Сталина за дружеские действия. Несчастный Израилевич был отозван в Москву, арестован, и поскольку было ясно, что речь идет о нервном срыве и трусости, то он отделался всего лишь пятью годами заключения в концлагере Кемь вблизи Белого моря. Год спустя, когда были ликвидированы генералы Красной Армии, Сталин использовал этот инцидент для того, чтобы поставить чехов в известность, что Израилевич в действительности поддерживал контакты с германской разведкой в качестве по- средника Тухачевского. Чехи знали лучше, что случилось на деле, но они нуждались в помощи Сталина против Гитлера еще более, чем год назад. Они послушно распространяли сталинскую лживую версию об Израилевиче, выдавая ее за правду1. После этого Сталин имел полное основание полагать, что истинные факты о чистке в Красной Армии никогда не увидят света. Девятнадцать лет спустя Никита Хрущев яростно напал на своего прежнего хозяина Иосифа Сталина. Почему? Говорят, что Хрущев и связанные с ним люди жаждали личной мести Сталину, который столь долго их унижал. Кто верит этому, тот не знает людей, которые в течение двадцати лет были подручными диктатора: он всегда учил их ставить политическую целесообразность выше личных чувств. Сталин ненавидел Ленина, который отрекся от него в своем предсмертном завещании; он травил вдову Ленина; уничтожил всех личных друзей Ленина. Но политик Сталин знал, что ему было выгодно. Год за годом он возводил Ленина в божество и представил самого себя подлинным его пророком. Почему же Хрущев и его коллеги не действовали подобно Сталину? Ведь они были его ближайшими помощниками много лет. Они унаследовали сталинскую власть. Почему же они не увековечили культ Сталина и не воспользовались им? Переписывая и фальсифицируя историю, Сталин утвердил себя полководцем Октябрьской революции и единственным непогрешимым вождем мирового коммунизма. Он превратил отсталую крестьянскую страну Россию в могучую индустриальную империю. Он одержал военные победы, равных которым не было в истории России. Он перехитрил своих западных сотрудников в Тегеране, Ялте и Китае. Он распространил власть Советского Союза более чем над 900 миллионами человек. И с таким послужным списком Сталин не был достаточно хорош для Хрущева, Булганина и других в качестве их предшественника? Более того, очевидно, что Хрущев и другие, предъявляя обвинения Сталину, должны были понимать, что они серьезно рискуют. Их внезапное нападение на Стали