ждать Смитти. Он просто заберется сюда и сам себе поможет. Женщины содрогнулись. Не Джиллианна, остальные женщины. Они инстинктивно придвинулись ближе к своим спутникам: - Шутишь?, - нервно спросила рыжая, - Нет? - Нет. Это может случиться. Не сегодня, конечно, но когда-нибудь, если мы не посадим его в бочку побольше. Кторр теперь распростер руки, как птица, машущая крыльями прежде, чем уложить их, но вместо этого руки начали медленно открываться. Они выходили из вздутия на спине и теперь я точно видел, как устроены плечи, и кривую их костной структуры под шерстью, как кожа скользит по ним, когда напрягаются мускулы и как руки устроены в своих гнездах, словно невероятные шарнирные подъемные краны. Руки были покрыты жесткой черной кожей и щетинистой черной шерстью. Они были длинные, насекомоподобные. Какие длинные и тонкие, и так странно двухсуставные. Два локтевых сустава! Теперь руки медленно выдвигались к нам. Ладони - это были клешни, трехзубые и почти черные - начали постукивать по стеклу, скользя и царапая вверх и вниз, ища зацепку, оставляя слабые пятна, где прикасались. Внутри клешней были мягкие пальцы. Я видел, как они осторожно прижимались к стеклу. Глаза смотрели без эмоций, перекатываясь туда-сюда, потом оба остановились на мне. Спат-фат. Он мигнул. И продолжал смотреть. Я испугался еще до того! Я не мог пошевелиться! Его лицо - а у него не было лица - искало мое! Если бы я наклонился, то мог бы коснуться его. Я видел, какая у него тонкая шея - оплетенная веревочными мускулами ось, заканчивающаяся двумя гигантскими пугающими глазами. Я не мог отвернуться! Я был загипнотизирован, как птица перед змеей - его глаза были темны, бесстрастны и гибельны. Какие боги могут быть у подобных созданий? А потом магия разрушилась. Я ощутил, как рядом со мной тяжело дышит Джиллианна. Еще спат-фат, и кторр начал опускаться на пол. Он скользнул от стены и снова закружился по комнате, иногда вздыбливаясь, как червь, а иногда словно плывя. На рассыпанной соломе и трухе он оставлял за собой подметенный след. Несколько тюков соломы стояло у одной стены. Он остановился подергать тюк, сделал что-то мандибулами и ртом, потом выпустил небольшую горку колышащейся пены. - Строительный инстинкт, - сказала Джиллианна. - Он не кажется слишком разумным, - прошептала рыжая спутнику. - Он не разумен. Никто из них, - прошептал в ответ мужчина: - Какими бы захватчиками ни были эти кторры, они не выглядят очень умными. Не отвечают ни на какой язык - на любую попытку коммуникации. И опять же, может, они просто солдаты? Солдаты не должны быть очень умными, просто сильными. Я понял, что мы все перешептываемся. Словно он мог слышать нас. Хорошо, мог, ну и что? - Посмотри, как он складывает руки, когда не пользуется ими, - показала Джиллианна. - Похоже, они втягиваются. У них нет костей, знаешь, только мускулы и разновидность хряща. Очень гибко - и почти невозможно сломать. Ты увидишь их в действии, когда он будет есть, о, вот они начинают. Щелка света появилась у подножья левой стены, стена скользнула вверх, образовав дверь и оставив шкафоподобное пространство. Кторр быстро изогнулся, - удивительно, как стремительно он мог двигаться. Его глаза завращались спереди вверх и вниз, жутко несвязным образом. Раздвижная дверь полностью открылась. Большая датская овчарка неспокойно стояла перед кторром в освещенном закутке. Я подумал о лошадях - большая датская с ее неуклюжими громадными лапами, длинными ногами и тяжелым телом, всегда наводила меня на мысль о лошадях. Я почти слышал низкое тяжелое рычание собаки. На мгновение все замерли: кторр, собака, наблюдатели за стеклом. Внизу, в свете, падающем из ниши, я видел темное окно прямо напротив нас. Похоже, кто-то был за стеклом, наблюдая. Напряжение росло - и взорвалось. Руки кторра слегка вышли из тела. Я подумал о птице, готовой к полету. Это явно был жест готовности, способ их нацеливания - клешни открыты, готовые хватать. Кторр скользнул вперед. Собака прыгнула в сторону... ... и была поймана. Одна из рук вылезла под невозможным углом, схватила собаку в середине прыжка и прижала ее спиной к полу. Кторр плавно изогнулся, словно собака в его клешне была центром вращения. Другая рука вышла наружу. Кторр тек, как амеба. Его большая черная пасть была вертикальной открытой дырой, которая расщепляла переднюю часть алого тела. Собаку теперь крепко держали обе руки - я видел, как клешни врезались в плоть, словно клещи. Она билась, дергала ногами, пыталась кусаться. Красное чудовище поднялось, вытянулось, изогнулось - и обрушилось на несчастную датскую со скоростью, за которой было трудно уследить. Удар, разрез, подергивания - потом тишина. Задняя часть датской торчала из пасти кторра. Как же так? Кторр держал собаку, словно змея мышь, застыв в безвековом созерцании перед началом долгого процесса заглатывания. Мандибулы едва шевелились, просто легкая дрожь готовности, едва видимое на фоне датской. Кторр удерживал собаку клешнями, его пасть невозможным образом растянулась вокруг нее. Его глаза бесстрастно таращились, словно в задумчивости - или в смаковании. Потом произошло нечто страшное. Одна из свисающих ног собаки дернулась. Это, должно быть, была просто рефлекторная реакция - бедное животное не могло быть живым... Она дернулась снова. И, словно он ждал именно этого, кторр пробудился к жизни и начал зажевывать собаку. Мандибулы вспыхнули ярко-красным, разрубая, разрезая и размалывая. Бьющаяся нога и хвост собаки исчезли последними. Изо рта кторра на пол лилась кровь. Мандибулы продолжали работать со страшным влажным хрустом. Нечто, выглядящее как длинные сосиски, потекло слюной изо рта, капая на пол. Кторр засосал их назад. Небрежно. Ребенок со спагетти. - Вау!, - сказал кто-то. Это была одна из женщин, неиспуганная. Блондинка. Рыжая закрывала глаза рукой с того момента, как открылась дверь, выпуская собаку. - Минута уйдет на переваривание, - сказал парень на конце, который ставил на свою бабушку. Я узнал позже, что его звали Винни. - Он может съесть еще одну без ожидания, но лучше дать ему пару минут. Как-то он ел слишком быстро и все выблевал. И-е-зус, что это был за кошмар. Чертовски трудно было бы вычистить, но он почти немедленно сожрал все снова. Дверь шкафчика скользнула на место и смутная фигура в окне напротив исчезла в глубине. Еще двое тихо подошли сзади нас, оба мужчины, от обоих попахивало спиртным. Кивнули Джиллианне, очевидно узнав ее. - Хай, Винни! Уже начали? - Только большая датская, это немного. Сенбернар будет лучше. - Надейтесь, - сказал его друг, которому он ставил на бабушку. Винни выиграл пари. Сенбернар дрался лучше датской. По крайней мере об этом говорили звуки из динамиков. Я разглядывал своии ботинки. - Ну, вот и все, - сказал Винни. - Пойдем, заплатим мужику и закончим выпивкой. - Задержитесь, - сказал динамик. Смитти? Неверное. - У меня еще одна. Десерт. - Я думал, ты получил из приюта только две. - Да, эту поймали, роющейся в мусоре, она неделями бегала к нашим помойкам. Наконец выловили этим вечером. Могли бы послать в приют. Но зачем беспокоиться. Сохраним им бензин. Когда дверь открылась на этот раз, там стоял матт, размером в борзую, его нос отчаянно работал. Косматая шерсть была светлокоричневой, свалявшейся и грязной, как будто вязаная неумехой. Он был, словно все пожившие матты мира, соединенные в одном. Я не хотел смотреть, но не мог оторваться - он слишком напоминал пса, которого я хотел бы иметь, если бы... пса, что связан с летом и купаниями. Кторр припал к полу в центре комнаты. Насытившийся и пассивный. Его глаза лениво открылись и закрылись. Спат... фат... Пес высунулся из закутка - он еще не заметил кторра. Усиленно принюхиваясь, он сделал шаг вперед... ... и каждый волосок не его спине встал дыбом. Гавкнув от изумления, пес прыгнул к ближайшей стене. Что-то в кторре, лежащем в луже темно-красной крови, пахло очень скверно для бедного создания. Он съежился около стены, крадучись к пространству за кипой сена - но там пахло еще хуже; он застыл в нерешительности, потом неуверенно начал пятиться. Кторр полуповернулся, заметив его движение. Дернулся. Одна рука лениво почесалась. Пес почти выпрыгнул из шкуры. Он рванулся к единственному выходу, который знал, крошечному, освещенному закутку. Но Смитти уже закрыл его. Пес засопел у него и зацарапался. Заскреб лапами. Неистово, обоими передними лапами, как педалями, он царапал неподатливую дверь. Он скулил, хныкал, он молил с ужасной настойчивостью о невозможном спасении. - Вытащите его оттуда! - Не я сказал это, к сожалению - рыжая. - Как?, - спросил Винни. - Не знаю - но сделай что-нибудь! Пожалуйста! Никто ей не ответил. Пес обезумел. Он обернулся и оскалил зубы на кторра, рыча и заставляя держаться подальше; потом почти сразу снова заработал над дверью, пытаясь просунуть под нее лапу, пытаясь снова поднять ее... Кторр двинулся. Почти небрежно. Передняя половина взвилась в воздух, потом снова опустилась, образовав арку, задняя часть немного продвинулась вперед. Он был похож на опрокинутый красный знак вопроса, пасть сверкнула у пола, где стоял пес. Кторр застыл в этой позиции, лицом прямо к засыпанному сеном бетону. Кровь сочилась на грязную запятнанную поверхность. Не хватило времени даже для визга. - Это все? - спросил Винни. - Ага. До завтра, - ответил динамик. - Не забудь рассказать о нас друзьям. Новое шоу каждую ночь. - В голосе Смитти была странная гордость. Впрочем, как и у Винни. И у Джиллианны. Кторр снова вытянулся. Казалось, он засыпал. Нет, еще нет. Он немного перекатился на бок и выпустил струю темной тягучей жидкости на заляпанную стену, где она стекла в желоб с проточной водой. - Это все, что осталось от вчерашней телочки, - прохихикал Винни. Мне он не нравился. Джиллианна провела меня вниз и представила Смитти. Он выглядел, как любитель мороженого. Чистенький. Из тех, кто втихую заядлый мастурбатор. Очень чистая кожа. Пучки песчаных волос. Толстые стекла. Выражение нетерпеливое и расстроенное. Я не стал пожимать ему руку. - Джиллианна, ты ему сказала? - О, извиняюсь! Джим? - Она повернулась ко мне и стала сплошным кокетством, схватив двумя пальцами воротник моей рубашки. Она блестела на меня глазами - гротескная имитация женщины, этакого создания, которую сексуально возбуждает смерть трех собак в гигантской ярко красной гусенице. Она понизила голос: - О, Джим... не даш ли ты Смитти пятьдесят кейси? - Что? - Это за ...; ты понимаешь? - Она повела головой к стене, за которой нечто розовое тихо насвистывало трелями. Я был так поражен, что уже достал бумажник: - Пятьдесят кейси? Смитти, похоже, извинялся: - Это за ...; ну, протекцию. То есть, понимаете, мы не разрешаем находится здесь недопущенному персоналу - и особенно, когда его кормим. Мне кажется, вам повезло, что вас сюда пустили. Джиллианна разрешила проблему, выдернув бумажник из моей руки и достав хрустящую голубую бумажку: - Вот тебе, Смитти, купи себе новую резиновую куклу. - Скажешь, - сказал он, но не очень сурово. И сунул деньги в карман. Я забрал бумажник у Джиллианны и мы вышли. В затылке я ощущал темное давление. Джилианна сжала мою руку и давление стало темнее и тяжелее. Я чувствовал себя человеком, идущим на виселицу. Я остановил ее до того, как мы дошли до флоутера. Мне не хотелось говорить это, но я не мог вынести этот ужас более ни секунды. Я пытался быть вежливым. - Э-э, ну... спасибо, что мне показали, - сказал я. - Мне, э-э, кажется, я запомню эту ночку. Не сработало. - А как же мы?, - спросила она. Она требовала. Наклонилась ко мне. Я удержал ее. Я сказал: - Мне кажется, э-э, я слишком устал. Она поиграла волосами моей руки. - У меня есть немного порошка..., - сказала она. Пальцы добежали до моего локтя. - Э-э... я так не думаю. От этого я просто сплю. Слушай, я смогу отсюда дойти до своих бараков... - Джимми? Пожалуйста, останься со мной?... - На какое-то мгновение она казалась похожей на потерянного щенка и я заколебался. - Пожалуйста?... Мне нужен кто-нибудь. Слово "нужен" достало меня. Как нож в печенку: - Я... я не могу, Джиллианна. В самом деле. Я не могу. Дело не в тебе. Во мне. Я прошу прощения. Она с любопытством поглядела на меня, изогнув одну прелестную бровь наподобие вопросительного знака. - Это, э-э, кторр, - сказал я. - Я не смогу сконцентрироваться. - Хочешь сказать, что не находишь его сексуальным? - Сексуальным?.. Мой бог, он ужасен! Бедный пес обезумел! - Это был просто старый матт, Джим, а кторр - нечто великолепное. Действительно. Ты должен взглянуть на них новыми глазами. Я тоже привыкла думать, что он ужасен, но потом перестала антропоморфизировать, перестала отождествлять себя с собаками, и начала смотреть на кторров объективно. Сила, независимость - мне бы хотелось, чтобы у людей была такая мощь. Я бы хотела стать, как он. Пожалуйста, Джим, останься со мной сегодня. Сделай это для меня! - Она дергала мой пиджак, рубашку, повисла на шее. - Спасибо..., - сказал я, вспомнив, что говорил отец. О том, что надо знать, во что вступаешь. Я высвободился из ее рук. - ... но... - Хотелось сказать больше, но остаточное чувство такта не позволило высказать Джиллианне, что я на самом деле думаю о ней. Наверное, у кторров нет выбора не быть теми, что они есть. У нее есть выбор. Я повернулся уходить... - Ты со странностями, да? К черту такт: - А ты - нет? - Потом я повернулся и пошел прочь. Она молчала, пока я пересек половину участка. Потом ее прорвало: - Педераст! - Я обернулся посмотреть, но она уже неслась к флоутеру. Дерьмо. Я замерз, пока нашел дорогу к баракам. Но совсем не дрожал и совсем не был зол. Я был только... болен. И устал. Мне хотелось снова стать маленьким, чтобы выплакаться в отцовские колени. Я чувствовал себя очень, очень одиноким. Постель была как пустая могила и я лежал в ней, пытаясь ощутить сострадание, пытаясь понять - пытаясь быть зрелым. Но я не мог быть зрелым - когда был окружен идиотами и задницами, слепыми и себялюбивыми, запутавшимися в собственных грязных играх, фетишах и власти. Что я на самом деле хотел - это бить, пинать, жечь, громить и разрушать. Я хотел толочь, толочь и толочь. Я хотел схватить этих людишек и трясти их так сильно, чтобы шарики звенели в их башках. Я хотел безопасности. Я хотел чувствовать, что кто-то, где-то - где-нибудь - знал, что он делает. Но сейчас я не думал, что во всем мире хоть один знал, что он делает, даже я. Они все слепы, злы - или глупы? Почему они не видят правду, стоящую перед ними? Спат-фат. Почему они не видят? Шоу Лоу, Аризона - это не розыгрыш! 19 Тед ввалился в шесть утра, хлопая дверьми, зажигая свет, с шумом и грохотом прокладывая путь от стены до стены в ванную комнату. - Эгей!, - зашумел он, - неделю буду слабым и радоваться - две! - Остальное потерялось в шуме льющейся воды. Топором будет много пачкотни, решил я. Надо заиметь револьвер. - Эй, Джим! Ты проснулся? - Теперь да, - огрызнулся я. - Нет, револьвер - слишком быстро. Я хочу, чтобы было больно. Я сделаю это голыми руками. Он нетвердо вошел в комнату, улыбаясь: - Эй, ты встаешь? - Все лицо было в чем-то. - Да. Надо кое-что сделать. - Ну, это подождет. Есть более важное. Тебе повезло, что я зашел сменить одежду. Можешь вернуться со мной, но поторопись! Я сел на краешек постели: - Вернуться куда? - Назад в отель. Первая сессия не начнется до десяти, но у меня встреча за завтраком... - За завтраком? - Ага. У тебя есть вытрезвин? - Нету. Надо посмотреть... - Оставь, найду в отеле. Вставай, одевайся... - Подожди минуту... - Я сидел, протирая глаза. Голова болела. Я пожаловал ему временную приостановку казни, пока не выслушаю свидетельские показания: - О чем ты все? Где ты был всю ночь? - Раскрашивал город голубым и зеленым. Пошли..., - он потащил меня за ногу, - ... в душ со мной. У меня была вечеринка на ходу. - Вечеринка на ходу? - У нас что здесь, эхо? Ага, вечеринка на ходу: - Он стучал чем-то в душе. Вставай, снимай это - иначе ты попадешь под душ в белье. - Подожди минуту!... - Я начал присаживаться на скамеечку. - У нас нет ни минуты! - Он внезапно поднял меня в воздух, шагнул под душ и держал под бегущей водой. - Черт побери! - Теперь даже телефонный звонок от губернатора не мог спасти его. Все, в чем я нуждался, был горшок меду, муравейник и четыре колышка. Мое бумажное белье размокло и свалилось. Он дал мне мыло, потом разодрал свою влажную майку. Он сбросил килт - настоящий - м выпихнул его ногой из душа на пол ванной. - Я спросил: - Ты забыл его где-то? - Забыл что? - Свое белье? - Никогда не ношу. Это традиция. Ничего под килтом. - Он глуповато улыбнулся. - Ну, он немного изношен этим утром, но дай мне пару дней - и все будет олл райт. Я отвернулся, сунул голову под душ и просто стоял. О-о-о! - Во всяком случае, - продолжал он, - пошел я на вечеринку. - Может, если я налью воду в уши, я перестану его слышать? - Только на этот раз у меня была цель. Я начал на первом этаже вестибюля с полковником Баствортом, помнишь его? Того, с девушкой? С ним важно познакомиться - он ответственный за реквизиции, материальное обеспечение и транспорт для всего района Денвера. Он прекрасный бюрократ, у него бумаги идут быстро. Тем не менее - Джим, стань ближе к мылу! Мы торопимся! Тем не менее я оставался с ним достаточно долго, чтобы попасть на частную вечеринку в пентхаусе. Комитет конференции. Сидел в уголке с тремя председателями и слушал сплетни. Через пятнадцать минут я знал, кто в этой комнате важен, а кто нет. Еще пятнадцать минут, и они узнали, кто я - племянник сенатора Джексона из Мормонского университета! - Что?... - Заткнись и трись мочалкой - я еще не кончил. - Тед, нельзя же так лгать... - А как надо было говорить? - Ты знаешь, о чем я. Ни конгрессменов, ни генералов, ни бог знает кто еще! - Джим, это неважно. Никто их них не уделял никакого внимания ничему, кроме того, что выходило с их собственных ртов - или входило. И когда они собрались отплыть на другую вечеринку, я дрейфовал с ними. И попал еще в одну комнату полную народа и еще раз проделал то же самое. Слушал сплетни, отмечал самых важных - это нелегко, сплетни обычно грязные - и держался к ним близко, насколько мог. Так я прошел через семь вечеринок, одна лучше другой. Был прием в Объединенных Нациях только для дипкорпуса, ты знаешь, что здесь полмира? Дядя Сэм снял большой зал - я видел сенатора, спящего в салате - коммунистам расточали наибольшую заботу: им дали президентский номер. Я даже попал в Общество за Оптовую Агрессию - странная компания. Но полезная. Знаешь, как важны наемники для поддержания баланса мировых сил? - Нет и не хочу знать. - Немного подумав: - Они устраивают убийства? И много берут? - Только репутацию - если ты задаешь подобные вопросы, значит не можешь себе это позволить. Я начал выбираться из душа, но Тед схватил меня: - Подожди, ты не дослушал самое лучшее. - Дослушал! Нежным толчком он впихнул меня назад. - Ты красив, когда злишься... - Отстань, Тед! - ... и я люблю, когда ты играешь твердо. - Но он меня выпустил. Я выскочил, кипя. Единственное, оставившее теперь Теодора Эндрю Натэниела Джексона в живых, была невозможность придумать подходящий способ разделаться с телом. Я снова встал под душ - он размазал мыло по всей спине. Струи были между умеренно теплыми и горячими. - Хочется отрубить тебе это, Тед. - Можешь не беспокоиться - все знают, что между нами все кончено. Я встретил прошлой ночью девушку и позволил ей "излечить" себя. О, я не хотел этого, Джим. Я пытался остаться верным - сказал ей, что дал торжественную клятву - но она убедила меня попробовать еще раз другим способом - и оказалась права. Именно в этом я и нуждался. - Ужасно. Я очень счастлив за тебя. Ты не только убедил всех, что я педик - теперь я уже брошенный педик. А я даже не знаю, как все началось. - Я повернулся под душем, подняв руки, чтобы прополоскаться. Точно в этот момент струи стали ледяными - внезапный тугой удар чертовски холодной воды, целый поток из местного ледника. - А-а-а!, - сказал Тед. - Чувствуешь величие? Это разбудило тебя? Я не ответил. Был слишком занят ругательствами - выскочил из душа и трясся в полотенце, пока от стен не исчезло эхо. Теперь я совершенно пробудился и меня совсем не заботило, есть ли у меня способ разделаться с телом, или нет. - Открой дверь, Джим! - Что? - Дверь - слышишь, стучат? Я недовольно вышел из ванной и накапал до двери. - Да?..., - рявкнул я. Это была костлявая девица с глазами спаниеля. Почему она так напоминает кого-то? О, да, одна из тех, кто подливал Фромкину в стакан. Она ухаживала за ним весь вечер, теперь я вспомнил. - Хай, Джим!, - сказала она, - Нас не представили друг другу формально... - Она схватила моя руку и сильно сжала ее. - ... меня зовут Динни. Парни, вы еще не готовы? - У нее были плохие зубы. - Э-э, нет. - Окей, я подожду. - Она пронеслась мимо меня и расположилась в единственном кресле. - Э-э, хорошо. Подождите. - Я схватил немного одежды и отступил в ванную. - Боже, - сказал Тед, выходя из-под душа. - Разве утро не чудесно? - И ткнул меня в ребра, проходя. - Ага. Наверное, ни один судья страны не осудит меня. Я быстро напялил одежду. Когда я вышел из ванной, Динни как раз вручала Теду ярко-коричневую майку с надписью: "Не просто еще одна любовная интрижка..." - Вот, - говорила она, от этого женщины обезумеют. Она подчеркивает твои мускулы. - Особенно тот, что между ушей, - пробормотал я. Они меня игнорировали. Тед улыбнулся, натянул майку и темно-красную ветровку. Он подхватил свою сумку и начал двигаться к двери. - Все готовы? Пошли. Я схватил пиджак и двинулся следом. Когда мы вышли на утреннее солнце, я смахнул с глаз внезапные слезы. Не думал, что так ярко может быть в Колорадо днем. Тед уже свалился в водительское сидение длинного серебряного... - Тед! Где ты взял это? - Я говорил тебе. Полковник Бастворт - важный человек. Нравится? - Тебе не кажется, что это немного... э-э, экстравагантно? - Нет такого понятия, как небольшая экстравагантность, - ответил Тед. - Ты садишься? - Он повернул ключ и двигатель проснулся с гортанным ревом, от которого задрожали стекла на километр вокруг. Я забрался на заднее сидение. Тед даже не подождал, пока я закрою дверь, просто врубил акселератор и ввинтился в воздух под углом, достаточным, чтобы выкатились монеты из кармана моих джинсов. - Ввви-и-у!, - взвизгнула Динни с тщательно подготовленным энтузиазмом. Она аплодировала взлету и склонилась со своего кресла к пилоту. Может быть, это будет двойным убийством. Тед перешел к менее крутому подъему. Динни повернулась ко мне: - Дядя Дэниел не был ужасен, Джим? - Кто? - Доктор Фромкин? - Он ваш дядя? - Ну, не как родственник. - Она показала носом вверх. - Он мой духовный дядя. Знаете, идеационисты все - одна большая семья. - О-о, - сказал я. - Ты встречался с Фромкиным?, - спросил Тед. - Те не рассказывал. - А ты не спрашивал. Он, э-э, интересен. - Я спросил Динни: - Вы работаете на него? - О, нет, но мы очень хорошие друзья. Я, наверное, знаю его лучше других. Этот человек - гений. - Наверное. - Я бы не сказал. Для меня он выглядел просто, как еще один напыщенный осел. Она сказала: - Парни от сохи не должны тянуть на пушку номер один. Вам повезло, что у него было хорошее настроение. Она объяснила Теду: - Джим, поспорил с ним. - Джим? - Тед демонстрировал полное недоверие. - Наш Джимми? - Я просто спросил его о... ну, неважно. - Мое лицо горело. Динни повернулась ко мне: - Как вам Джиллианна? - Что?, - сказал Тед. - Какая Джиллианна? - Джим ушел с ней вчера ночью. Все обратили внимание. - Я и не знал, что так... популярен, - пробормотал я. - О, это не вы. Это Джиллианна. У нее та еще репутация. Был полковник ВВС, который умер в седле - "обширный коронарный инфаркт" - но это не остановило Джиллианну, по крайней мере пока она не закончила собственную скачку. На вас обратила внимание женщина с таким самообладанием. И взгляните фактам в лицо: с кем еще можно дотрахаться до того, что кровь потечет из ушей? - Динни глядела на меня искренними широко раскрытыми глазами. - Так, пупсик? Она была достаточно хороша, чтобы ваше сердце остановилось? - Хм, - хмыкнул я. - Я ничем с ней не занимался. - Может мне следовало просто выброситься из машины? - Таков наш Джимми, - сказал Тед. Я мог видеть улыбку даже на его затылке. - Какое расточительство, - сказала Динни, снова поворачиваясь вперед. - Джиллианна так красива. Однажды она положила глаз даже на меня, но я ее завернула. Теперь бы нет, но тогда я дала клятву безбрачия на год. Просто доказать, что смогу. Было так много людей, пытающихся залезть в мои трусики. Матерь Божья! Свои я надеваю сама. Что-то у меня в затылке сделало "цванг"! Прошлой ночью Тед занялся социальным восхождением - намеренно - и достиг вот этого! Она чистосердечно продолжала: - Однако, хорошо, что я так сделала. Позволяет мне больше ценить эти вещи. Я имею в виду, что прошлой ночью я кончила по крайней мере одиннадцать раз. Я знаю, что ты кончил, - сказала она Теду. - Потом я потеряла счет. Великий Боже! Я скрестил руки на груди и повернулся к окну. Мне действительно надо все это слушать? Внизу я видел обширные выжженные зоны - полосы почерневшего щебня, покрывавшие ровные марши улиц до самого горизонта. Все было неподвижно. Ни машин, ни автобусов, ни пешеходов, ни велосипедистов - ничего. Я увидел трех собак, бежавших по середине улицы, и это было все. Безмолвие этого тихого ландшафта выводило из себя. Кто-то вывел гигантское граффити на стене длиной в квартал. Буквы, должно быть, были метра три высотой, их можно было прочесть даже с воздуха: КУДА УШЛИ ВСЕ ЛЮДИ? Пыль мелась поземкой в порывах желтого ветра, собираясь в кучи возле заборов, обочин и домов. Теперь здесь была пустыня - или что? Может быть, прерии потребуют обратно землю, почти в совершенстве сохранив записи последних дней нашей цивилизации для археологов далекого неведомого времени? Что они получат от нас, эти любопытные глаза будущего? Я понял, что возмущаюсь ими. Как они осмелились раскапывать нашу трагедию?! Динни сломала это настроение. Одной рукой она откинула волосы на сторону, они были странного оранжевого цвета. - Так много людей просто не понимают, как он чувствителен; я-то понимаю. Этот человек слишком талантлив. Если б он не научился управлять своими чувствами, то был бы опасен. Я поглядел на Теда - о чем он думает? - но он сейчас сидел без выражения. Временами он кивал или хрюкал, но его реакции были лишь уклончивыми подтверждениями. Динни, похоже, не замечала этого, а если замечала, то не обращала внимания. Великий Боже! Когда-нибудь ее язык загорит на солнце? - Что у вас за встреча?, - спросил я Теда. Он открыл рот ответить, но Динни сказала: - Всемирная ассоциация свободных спиралистов. - Спирализм? Вы теперь перешли в спирализм? Я..., - я поперхнулся. - Впрочем, все равно, - я поднял руки, - это не мой бизнес. Каждый может катиться со своей сумкой. - Там только завтрак, Джим..., - начал говорить он. Динни пропахала прямо по нему: - Они действительно милые люди. И это у Рагамуффина, в одном из немногих мест, где знают, как приготовить приличный континентальный завтрак, хотя я не думаю, что их список вин очень хорош и поэтому не рекомендую его для чего-нибудь после позднего завтрака. Рассказать вам, как я однажды отправили назад соммелье? Внезапно я больше не злился на Теда. Он обрел гораздо более подходящую судьбу, чем я мог ему запланировать. - Ну, это конечно звучит... э-э, интересно. И - не будут ли они этим утром пить кровь каких-нибудь благородных детей? Я увидел, как Тед быстро глянул в зеркало заднего вида, увидел выражение моего лица и показал, какой длинный язык у меня за зубами. По крайней мере это были мои собственные зубы. - Послушай, Джим, - сказал он серьезно. - Я оставлю тебя перед отелем. Но на самом деле это больше не отель. Дядя Сэм забрал его и использует как центр для конференций. На время. Что делает это постоянным. Во всяком случае я достал для нас обоих допуск по форме С - не задавай вопросов - так, что у тебя будет доступ на почти все пленарные сессии и большинство неформальных встреч. Я не знаю, включаются ли сюда секретные. Ты должен разнюхать это сам - но будь осторожен. Слушай, тебе нельзя допускать, чтобы твои верительные грамоты проверялись слишком дотошно, ты годишься, но только чуть, так что постарайся не вызывать подозрений, окей? - Конечно, мне это нравится. Но как тебе удалось? - Я веду свой род от длинной цепи разбойников. Теперь слушай - ты должен прежде всего зарегистрироваться. Набери CORDCOM REG - любой из терминалов может перезаписать твою карточку. О, кстати, твой допуск позволяет пользоваться транспортным пулом. Неограниченный доступ. Очень удобно. Не надо беспокоиться о бумагах. Можно почти все, кроме президентского лимузина и танка Паттон. - А зачем бы мне лазерный танк? Тед пожал плечами: - Покататься. - Приземлившись на дорогу, машина подпрыгнула и тяжело покатилась. Тед слегка тронул тормоза, чтобы сбросить скорость. - Знаешь, ты мог бы получить его, если он действительно нужен. Потому что ты, э-э... военный. Спецвойска, помнишь? Вот откуда наши допуска. Все, что требуется - это пара часов тренировок. И подтверждение, что он в самом деле нужен. - Спасибо, я пас. - Ну, держи это в памяти. Можешь представить выражение лица у Дюка, или Оби, если бы ты прикатил на таком? Я обдумал. Нет, не могу представить. Тед развернулся у рампы и остановился у нужного входа: - Увидимся позже, окей? - Конечно. Э-э, приятно было встретиться, Динни. - Я пошел, а они покатили. Спирализм? Я сунул руки в карманы пиджака и направился в отель - эй? А это что? О, это коробочка доктора Обама. Я почти забыл, что ношу ее. Я увидел ряд терминалов и нырнул в будочку. Набрать CORDCOM REG заняло секунду. Моя карточка исчезла в щели и вылезла назад с желтой полосой надпечатки. В правом верхнем углу была напечатана громадная буква С в красном квадрате. Вот оно? Я сбросил экран и набрал DIR - подполковник Айра Валлачстейн. На экране замигало: SORRY, NOT FOUND. (Извините, не найден.) Что? Может, я ошибся клавишей? Я набрал снова. SORRY, NOT FOUND. Что ж, это было... несколько странно. Я вызвал PROJECT JEFFERSON, пытаясь найти список их персонала. SORRY, NOT AVAILABLE. (Извините, не доступно.) Попытал счастья с каталогом военной зоны Денвера. Такого вообще не было в списке. Секунду я сидел озадаченный, думая, что делать дальше. Поскреб голову. Почему доктор Обама дала мне посылку человеку, которого здесь нет? Или, может быть, этот полковник Валлачстейн уехал и не дал знать доктору Обама? Может, мне надо позвонить доктору Обама и спросить? Нет, что-то подсказывало мне, что так делать не надо. Я вытащил коробку из кармана и разглядел. В ней не было ничего экстраординарного, просто нечто легкое. Закругленные углы. Никакой маркировки, только несколько кнопок и замок. Вообще не о чем говорить. Я подумаю над этим. Не хочу ее уничтожать. Пока. Это может оказаться ошибкой. Я снова сунул ее в карман. Может, завтра, за бараками. Может, я пропустил что-то очевидное. Я сбросил экран и вызвал расписание текущего дня конференции. Общая сессия о биологии и поведении кторров начинается в десять. По-видимому, это была недельная сессия. Я просмотрел остаток расписания, снял твердую копию, завершил сеанс и направился на поиски завтрака. Я взял оладьи и клубнику с кремом. Я ел в одиночестве, но все же в лучшей компании, чем Тед. 20 Человек на подиуме смотрел печально. Cлишком много пустых мест. Аудитория было заполнена лишь на треть. Я поколебался в задних рядах. Присутствующие уже начали разбиваться на группки. Военные сидели кучно, все по одну сторону. Я не знал, можно ли сесть рядом. В первых пяти рядах находились странные личности. Серьезные типы скучились в центре. Тюрбаны и бурнусы - их было здесь ужасно много - раздробились по бокам, болтая друг с другом быстро, как они могут, игнорируя хмурящегося человека на кафедре. Зал гудел от шума тысяч отдельных разговоров - журчащий поток слов. Они не понимали, как громко говорят все вместе? Каждый кричал, чтобы быть услышанным, каждый повышал голос и остальные, соответственно, говорили еще громче. Не трудно догадаться, почему человек на подиуме столь несчастен. Я нашел пустой ряд на полпути и занял место ближе к центру. Вставил свежую кассету в рекордер и положил его в карман. Печальный человек подошел к краю возвышения и зашептал что-то помощнику, тот пожал плечами, человек стал еще несчастнее. Он проверил свои часы, я - свои: сессия опаздывала уже на пятнадцать минут. Он снова вернулся на подиум и пощелкал микрофон. - Джентльмены? Леди? - Он порчистил горло. - Будьте добры занять места, мы начинаем... Не сработало. Шум разговоров только увеличился, когда каждый говорящий добавил голоса, чтобы быть услышанным на фоне системы трансляции. Я видел, что это займет определенное время. - Делегаты? Будьте добры!... - Он попытался снова. - Я призываю сессию к порядку. Никто не обратил внимания. У всех и каждого было такое важное для высказывания, что заменяло любое другое событие в аудитории. Несчастный человек сделал еще попытку, потом достал крошечный деревянный молоточек и начал стучать по старинному корабельному колоколу, торчащему на верху подиума. Он быстро ударил в него четыре раза, потом еще четыре, потом снова и снова. Он продолжал и продолжал звонить в него, опять и опять, ровным ритмичным звоном, который нельзя было игнорировать. Я увидел, как он смотрит на часы. По-видимому, такое с ним уже бывало. Группы начали таять. Разнообразные разговоры раскалывались и прекращались - не могли больше состязаться с колоколом - и участники двинулись по местам. Единственный разговор, продолжавшийся в полном объеме, шел между тремя глухими женщинами - может, это были переводчицы - на американском языке жестов. - Благодарю вас!, - сказал наконец несчастный человек. Он нажал несколько кнопок на подиуме и экран позади него засветился официальными объявлениями. Они повторялись каждые пятнадцать секунд, каждый раз на другом языке: французский, русский, итальянский, китайский, японский, суахили, арабский - остальные я не смог распознать. Английская версия гласила: "Английские синхронные переводы идут по пятнадцатому каналу. Благодарю вас." Он подождал, пока делегаты приладили наушники. Они зашелестели меж собой, заглатывая фразы, каждый - невыносимо долго. Некто справа бросился мне в глаза: Лизард! Майор Тирелли! Она было под руку с высоким смуглым полковником, они смеялись и болтали меж собой, пока не уселись на три ряда впереди. Я подумал, не поздороваться ли, потом решил, что не надо. Это, наверное, только досадит ей и, кроме того, аудитория теперь была заполнена, это было бы заметно и, наверное, затруднительно. Я подумал, не занять ли пару мест для Теда и Динни - если не считать, что мне этого не хотелось - пока, наконец, вопрос не решился сам собой, когда темноволосая красивая женщина села справа от меня, а пара лейтенантов заняла два из трех кресел слева. Красавица была в лабораторном халате и несла клипборд. Открыла его и, не теряя времени, начала читать какие-то заметки. Я вытащил свой рекордер из кармана, чтобы включить, и она тронула мою руку. - Не очень хорошая идея, - сказала она, - кое-что может быть секретным. - О, - сказал я. - Благодарю. - И сунул его снова в карман, включив по пути. Не думаю, что она заметила. Несчастный человек снова начал звонить в свой колокол. - Я думаю, теперь мы можем начать. Для тех из вас, кто не знает - я доктор Ольмстед, доктор Эдвард К. Ольмстед, - временно исполняющий обязанности директора группы внеземных исследований Национального Научного Центра здесь, в Денвере. Я рад представившейся возможности приветствовать всех вас на этой специальной сессии непрерывной международной конференции по внеземным проблемам. Правила этой конференции требуют напомнить вам, что большинство из материалов, представленных здесь, обычно идет под грифом "для служебного пользования". Так как это относится ко всем зарегистрированным участникам и к соответствующему персоналу, мы хотим подчеркнуть, что весь материал предназначен только для вашего использования и должен рассматриваться как конфиденциальный. Мы еще не готовы распространить некоторые из этих данных для общего сведения. Причины этого будут обсуждены на завтрашней сессии о культурном шоке. Ваше участие весьма желательно. Благодарю вас. Эта специальная субботняя сессия собрана для удобства тех делегатов, которые не были здесь при подготовке полного расписания конференции. Как всегда, эта сессия эта сессия идет в прямом эфире по каналу два. Если вам нужно больше информации по любому специфическому вопросу, то доступ, конечно, возможен по компьютерной сети проекта. Пожалуйста, входите в нее свободно. Если у вас еще нет номера допуска, справьтесь у столиков. Как вы можете видеть в расписании, мы пытаемся представить весь научный материал в первые два с половиной часа и перенести более важные вопросы контакта и сдерживания на послеобеденное время - после соответствующего перерыва. Я уверен, что большинство из вас уже знает, что в здешнем отеле превосходнейший буфет. Завтра мы посвятим утреннюю сессию культурным и психологическим вопросам, а послеобеденная встреча будет рассматривать экономическую сферу. Мы приносим извинения за злоупотребление вашим временем и заранее благодарим вас за содействие. Так как, конечно, это рабочий уикэнд, поэтому я рад передать микрофон председателю нашей конференции доктору Мойре Цимпф. Послышались хлопки вежливых аплодисментов, когда доктор Цимпф поднялась на возвышение. Это было полная женщина, слегка растрепанная, которая передвигалась тяжело, как водитель грузовика. Она заговорила четким, весьма деловым голосом: - Хорошо, приступим. - Положила свой клипборд на кафедру. - Я знаю, что большинство из вас больше интересуются поиском ответов, чем выслушиванием вопросов. К несчастью, все, что у нас есть сегодня - это только вопросы. У нас множество вопросов, - она выдержала эффектную паузу: - и немного осмысленных ответов, которые я разделю с вами. Я хочу, чтобы вы представили себе рассыпанную головоломку - большая часть кусочков потеряно и нет картинки на коробке, чтобы помочь нам. Теперь представьте магазин, забитый похожими неполными головоломками. Перемешайте их все. Теперь найдем кого-нибудь, кто никогда в жизни не видел таких головоломок, посадим его в центре кучи перемешанных кусочков и попросим выяснить, что это такое. Когда он поймет, что это головоломка, он выиграет игру. Он решит труднейшую часть проблемы. Я хочу, чтобы вы держали эту аналогию в памяти, потому что это все, что мы имеем на сегодня. Мы получили магазин, полный кусочков. Мы знаем, на что похожи отдельные части, но не знаем, на что похожи картинки - мы лишь знаем с уверенностью, что это магазин, полный неполных головоломок. Мы решили труднейшую часть. И мы расскажем вам об этом. Далее, некоторым из вас не понравится, что вы услышите. Вам особенно не понравится подразумеваемое. Некоторые могут быть так расстроены представленным материалом, что могут оспаривать его правильность. Вы захотите отвергнуть наши заключения, потому что не сможете принять факты. Пожалуйста, не делайте такую ошибку. Я хочу, чтобы вы знали, что с неприятным материалом все в порядке. Мы уверены в нем и с этим всем нам придется жить некоторое время. Просто не используйте дискомфорт как повод, чтобы спрятаться от крайней напряженности ситуации. - Она выдержала паузу, достаточно долгую, чтобы это запало, и осмотрела аудиторию, словно в поисках несогласных. Никто не спорил. Пока нет. Доктор Цимпф кивнула и продолжила: - Хорошо. Поэтому мы собрались здесь сегодня показать вам некоторые из кусочков картинки, в которых мы уверены, чтобы потом пойти от них к большой картинке. Я не стану показывать вам все наши кусочки головоломки - у нас мало времени - но я покажу вам те, о большинстве которых знать надо. Она открыла клипборд и начала с ним сверяться: - Прежде всего мы должны рассказать вам следующее. Земля, планета, на которой мы живем, испытывает экологическую инфекцию. Источник этой инфекции предполагается внеземным. - Она тронула скрытую панель управления на подиуме и экран позади нее пробудился к жизни, показывая два полушария Земли. Красные точки запятнали обширные районы. Было похоже на случай кори. Она продолжала: - Инфекция проявилась на всех пяти больших континентах: Азии, Африке, обоих Америках, и, в меньшей степени, хотя мы еще не знаем почему, в Европе. Мы еще не имеем никаких следов инфекции в Австралии или Антарктике. Пока свидетельства заставляют предположить, что она вообще ограничена некоторыми температурными зонами планеты, однако, теми самыми областями, в которых размещена основная часть человеческой популяции. Точнее, оставшейся человеческой популяции. - Она остановилась и оглядела зал. - Этот, э-э, кризис популяции будет обсуждаться на завтрашней сессии. Я настаиваю, чтобы вы присутствовали там. Мы дадим некоторые специфические рекомендации, но их надо выполнять немедленно. И я хочу привлечь ваше внимание к тому, что наша главная забота - не просто сохранить человеческие ресурсы, но привлечь их к работе таким образом, который принесет наибольший эффект. - Они искоса посмотрела в зал. И снова склонилась над клипбордом. - Инфекция проявилась в нескольких различных формах, о которых мы знаем, и, вероятно, в нескольких других, которых мы еще не обнаружили. - Она остановилась, тронула панель управления и оглянулась убедиться, что экран показывает нужный слайд - некую разновидность красной слякоти, плавающей по озеру, - и продолжила: - Хотя большая часть внимания сфокусировалась на более, э-э, драматических аспектах этого вторжения, я хочу, чтобы вы осознали, что существуют значительное экологическое влияние также и в других областях. Например, мы исследовали события в микробиологических и ботанических сферах, которые весьма серьезны, хотя, возможно, не так заметны. Я приведу вам только несколько примеров, чтобы продемонстрировать широту проблемы. Будьте уверены, что действительность гораздо хуже, чем заставляют предположить эти примеры. Первый их них - это разновидность водоросли. Она быстро разрастается, плавает на поверхности океана и умеренно токсична. Она склонна проявляться главным образом в открытом море, но была найдена также в тихих озерах и прибрежных водах. Как только она обоснуется, то имеет тенденцию удушать большую часть другой растительной жизни. Она не использует хлорофилл для фотосинтеза, что объясняет ее красно-пурпурный цвет. - Позади нее экран показывал грязно-малиновые волноломы, далеко выдающиеся в воду. Розовый песок был покрыт полосами слизи, напоминавшими свернувшуюся кровь. - Как я сказала, она умеренно токсична, и я хочу уделить минуту объяснению. Эта тина, в частности, выделяет гадкий набор побочных продуктов, включающий некоторые интересные длинные цепи молекул, которые, похоже, предназначены для использования следующими организмами в ряду их экологии, но какие бы ни были эти организмы, они еще не объявили о себе. И я не знаю, благодарить за это или нет. Пораженная тиной вода обычно масляниста - и от масла особенно трудно очиститься. Но если вы все же счищаете с себя масло, важно сделать это как можно быстрее, потому что оно весьма эффективно закупоривает человеческие поры и сокращает способность кожи к дыханию. И, кстати, масло также плохо пахнет - по крайней мере по этому признаку его можно обнаружить. Если же вы, к несчастью, проглотили пораженную тиной воду, вы определенно раскаятесь в этом. Вы пострадаете от тошноты, диарреи и лихорадки. Если вы крепки, то выживете. Если нет, то нет. Теперь я хочу, чтобы вы задумались о рыбе и растениях в той воде - в отличие от вас они не могут пойти полежать немного. Продолжительная экспозиция в тине для них всегда фатальна. Чем меньше организм, тем быстрее он погибает. Где бы ни появилась красная тина, вначале исчезает планктон - потом рыба, которая питается планктоном, и хищники, которые питаются рыбой, и так далее, по всей пищевой цепи. Красная тина превращает океан в пустыню. Это приведет к гибели глобальной пищевой цепи, если не будет взято под контроль. Если умрут моря, умрем мы. Красная тина уже поразила три десятых процента мировых промысловых вод и эта цифра растет угрожающим темпом. Я знаю, сегодня три десятых процента не звучит как слишком большая величина, но если вы примете во внимание, что две трети Земли покрыто водой, тогда вы должны понять, что мы говорим уже о нескольких сотнях тысяч квадратных миль, а может быть, надо уже считать миллионами - мы не знаем наверняка. Но вы можете экстраполировать, исходя из этого. - Экран опять показывал карту мира. Красные полосы покрывали побережье Китая, Калифорнии, Бразилии и часть Африки. - Это зоны главного поражения, - сказала она. - С теперешней скоростью распространения в течении двух-пяти лет большинство богатейших продуктовых зон мирового океана будет потеряно. Я хочу возбудить в вас тревогу - потому, что это может оказаться наиболее угрожающим аспектом инфекции. Пока что тина сопротивляется большинству наших попыток контролировать ее. Она не чувствительна к температуре и может выживать в широком диапазоне условий воды. У нас есть некоторые успехи в сдерживании роста тины с помощью жгутиковых бактерий, но это ограниченный успех. Не сегодня наши лучшие результаты получены выливанием сырой нефти в воду и поджиганием ее. Я уверена, что мне не надо много говорить о непреемлемости такого решения. Она остановилась отпить воды, проверила заметки, потом вызвала на экран следующую серию картинок - некую разновидность жукоподобного насекомого, однако стоящего на двух ногах. Передние четыре ноги были очень короткими, они выглядели атрофированными, если бы каждая не заканчивалась очень мощно выглядевшими клешнями. Кузнечик в его жвалах устанавливал масштаб. Жук был размером с воробья. - Это не насекомое, - сказала доктор Цимиф. - Не попадайте в ловушку представления, что это насекомое, потому что делать так, значить быть слепым к возможности, что это создание обладает свойствами весьма отличными от насекомоподобных. Следующая картинка показала жука стоящим в темном углу, словно в засаде. Он стоял выпрямившись, длинный черный раковиноподобный панцирь покрывал его, как пелерина. Форма его головы, как и поза, навела меня на мысль о Джеке-Потрошителе. - Мы назвали эту тварь ночным бродильщиком, - сказала доктор Цимиф. - Он обнаружен сравнительно недавно, поэтому мы не можем вам много рассказать о нем. Он ест большинство земных насекомых и не питает отвращения к случайной мыши, птице или лягушке. Этот экземпляр - еще маленький. Мы находили их величиной в двадцать сантиметров. Мы надеемся, что это их предельный размер. Мы не уверены. Они не ядовиты, но укус болезненный. Интересный факт об этом укусе - большинство хищных насекомых разжижают пищу для съедения, эта же тварь достаточно велика, чтобы не обеспокоиться этим. Он использует свои мандибулы, как зубы. Мы полагаем, что их переваривание в чем-то напоминает птичье, так что они могут глотать небольшие камешки, чтобы помочь перемалыванию пищи в желудке. Здесь хорошее место заметить, что он является серьезным соперником птиц в нашей экологии. Он прожорлив и без сомнения представит весьма мощную конкуренцию всем нашим небольшим хищникам. Следующая серия картинок - на этот раз нечто розовое. - Мы еще не уверены, является ли это растением или животным. Мы назвали его: жук-сахарная вата. Он яркий, как одуванчик, и так же легко распространяется. Он не токсичен, съедобен, и, насколько мы способны были определить, не представляет опасности своему окружению. Это означает, что мы еще не можем установить природу этой опасности - я еще остановлюсь на этом пункте несколько позже. - Сначала я хочу показать вам эту милую маленькую тварь... - Раздался вежливый смех, когда слайд появился на экране. - Мы называем ее жуком-трубочистом, потому что он выглядит, словно сделан из ершика. И опять, не заблуждайтесь тем фактом, что он выглядит как насекомое. Это просто экологическая ниша, в которой он живет. У него нет сегментированного тела, и его экзоскелет покрыт толстой кожей и этим мягким белым мехом, который вы видите. Это создание нюхает воздух всем своим телом. Теперь обратите внимание на его булочкоподобные ноги: эти подушечки тоже сенсорные органы, даже более чувствительные. Он не просто стоит на этом листе, он и пробует его заодно. Глаза создания расположены на верхушке этих двух антенн, и они способны регенерировать. Эта тварь ест жуков-сахарная вата, им питается ночной бродильщик. Я не могу рассказать вам много более этого. Мы не знаем ничего о способе его размножения. Мы можем сказать, что он двигается очень быстро и может съедать листьев ежедневно в количестве равным дважды своему весу. Мы ожидаем, что он будет встречаться гораздо чаще следующим летом. Или даже раньше. Следующая картина показывала поле плюща с алыми листьями. - Мы называем это растение "красное кудзу" по очевидным причинам. Листья ярко красные с белыми прожилками. Растение любит болота и стоячие воды и размножается бешено, продвигаясь со скоростью двух метров в неделю. Пока что мы нашли его только в бухтах Луизианы, но ожидаем, что оно распространится по всему морскому побережью, если это не будет контролироваться. Присутствующие начали волноваться. Созданий было слишком много. - Теперь еще одна - она выглядит как земная тысяченожка, за исключением горбов на ее, э-э, плечах - мы не уверены, что она присутствует в каталоге. Есть свидетельства, позволяющие предположить, что это может быть земным животным, мы знаем, что несколько из них изучались в Африканском Экологическом Центре в Найроби более двадцати лет назад, но они были утеряны в огненном шторме, разрушившим город. Эти создания всеядны и способны на короткие перебежки по открытой территории. Мы думаем, что они служат мусорщиками в экологии Кторра. Мы видели их мало. Теперь следующее создание... Как? Что же это? Она не сказала о тысяченожках ничего! И почему у кторров корраль заполнен ими? - ... выглядит похожими на москита анафелес, но снова, пожалуйста, не обольщайтесь сходством. Оно лишь поверхностно. Имеются значительные внутренние различия. Мы называем этот инсектоид - жалящая муха. Она питается кровью - предпочтительно человеческой кровью, но также счастлива с кошками, собаками, коровами, лошадьми - в общем со всем, что может найти. Она не разборчива и по этой причине, мы подозреваем, что она являлась главным переносчиком болезни... - Она сделала здесь паузу, в аудитории поднялся возбужденный гам. Через секунду она возвысила голос и продолжала поверх шума. - Мы подозреваем это, но мы еще не уверены. Еще слишком много вопросов осталось без ответов. Но, - теперь она наклонилась над подиумом, опираясь на руки, - мы смотрим на нее, как на наиболее приемлемый организм для внесения эпидемий чумы в человеческую популяцию. - Она была весьма уверена в последствиях этого заявления. Как и ее аудитория. Она заговорила в полный голос: - Я хочу, чтобы вы осознали - пока это только теория! Мы знаем, что две чумы проявились в более чем одной форме - наподобие бубонной и легочной формах Черной Смерти. И они могли передаваться чиханием, прикосновением к зараженной чашке или одеялу. Поэтому мы рассматриваем ее, эту жалящую муху, не как главный переносчик, а как метод интродукции. Если это имело место. Однако, такое допущение приводит нас прямо к следующему пункту: к самой чуме. Сегодня мы действуем на основе теории, что семь главных инфекций и девять второстепенных, которые провели децимацию человеческого вида, должны рассматриваться как часть общего плана экологической инфекции. Я хочу, чтобы вы поняли, что мы пришли к этому выводу не сразу. Когда вы посмотрите на перекрывающиеся рисунки болезни и вторжения, то их связь очевидна, но всего лишь несколько месяцев назад, когда большинство из нас еще шаталось от первоначального удара бедствия, у нас просто не было достаточно надежных данных для установления корреляции. Э-э, я не вхожу здесь в политические и психологические сферы, но хочу привлечь внимание к причинам, по которым убедительная идентификация болезней, как внеземных, не произошла вплоть до начала этого года. Убедить наше правительство, - и я не считаю это высказывание критикой в его адрес, - что существует весьма реальное присутствие чужих на нашей планете, при данных обстоятельствах было труднейшей частью нашей работы. У нас было очень мало твердых доказательств и было очень трудно расслышать наши голоса во время, э-э, взрыва истерии. Мы не можем допустить, чтобы подобная путаница случилась снова! - Она остановилась. Очевидно, поняла, что сердится. Отпила воды и поглядела в свои заметки. Она, похоже, приготовила массу всего, чтобы справится с неудобной темой. Неудобной для себя или для аудитории? Я не был уверен. Когда она успокоилась, то снова оглядела зал. - Позвольте сказать еще кое-что. Я хочу устранить некоторые спекуляции. В ранние дни чумы было множество обвинений со всех сторон, что это - орудие войны. В то время предполагалось, что причиной является содействие человека. Теперь мы знаем, что это не так. Опустошение коснулась всех нас равным образом, и ни одна нация на планете не выиграла от чумы. И конечно теперь биологические свидетельства тоже имеют место - поэтому мы должны отбросить недоверие и оставить подозрительность. Немедленно! Ситуация слишком настоятельна, чтобы рассеивать нашу энергию. Она положила руки по обе стороны подиума. Осмотрела зал, словно заглядывала в глаза всем и каждому из нас. Она сказала: - Обвинение, что чума есть орудие войны недостаточно точно, потому что слишком близоруко. В действительности эпидемии являлись инструментом экологического манипулирования. Мы, как люди, можем быть в чем-то предубеждены против применения такого опустошительного орудия, но, как ученые, мы не можем не восхищаться искусством, с которым это конкретное средство было применено. Почти восемьдесят процентов представителей доминирующего вида нашей планеты было вырезано столь же изящно, как хирург вырезает лазером раковую опухоль. Если они смотрят на нас именно так, у них не должно быть моральных проблем с последующим применением - продолжая ту же метафору - хемотерапии. Мы увидим. Но если такова их цель, то они должны завершить большинство своих намерений за очень короткое время. Менее двух лет. - Она остановилась и вытерла лоб платком. Отпила еще глоточек воды. Когда она заговорила снова, голос был ниже, медленнее и тверже. Суровость тона несколько уменьшилась, но она выглядела очень серьезной: - Мы говорим об этом, как об экологической инфекции, так как не можем доказать что-либо большее. Мы специально не называем ее вторжением, потому что не способны обнаружить силы вторжения. У нас нет свидетельств посадок инопланетян, нет наблюдений кораблей, нет свидетельств развитой технологии любого сорта. Если к нам вторглись, то где же агрессоры? Одно время мы подозревали, что громадные пурпурно-красные создания, которые мы называем кторрами, и есть наши враждебные визитеры, но эта теория быстро приобрела дурную славу, потому что мы не способны доказать, что эти создания обладают хотя бы потенциальным разумом, пусть единственно теми возможностями, что необходимы для организации вторжения через гигантские расстояния в пространстве. Мы предполагаем конечно, что экологическая инфекция имеет источником планету в другой звездной системе, ибо она не может происходить ни с какой планеты нашей солнечной системы. За доводами в пользу такой позиции я отсылаю вас к анализу доктора Суэйла. Однако вопрос остается: где же агрессоры? Я подхожу к ответу на этот вопрос - ответу в некотором смысле. Однако, это окольный путь. Вам придется немного потерпеть, потому что в поисках преступника нам надо внимательно обозреть улики. Когда мы рассмотрим общий план - жалящих мух, ночных бродильщиков, красное кудзу, морскую тину, бактерии, вызывающие чуму, даже, э-э, самих кторров - мы находим, что имеется ярко выраженная тенденция к прожорливости, как если бы эти жизненные формы, развиваясь в гораздо более конкурентной экологии, не только выиграли, но и преуспели в своем окружении. Здесь, на Земле, без их природных хищников, без всех сдержек и противовесов стабильной экологии, эти жизненные формы не могут не стать дикими. Мы видим, что это происходит на всей планете. Мы думаем, что никто из этих созданий не безвреден для земной экологии, особенно те, кто выглядит безвредным. Именно они представляют наибольшую опасность потому, что именно их более всего можно недооценить. Мы идентифицировали сто пятьдесят четыре новых вида, и, вероятно, есть гораздо больше таких, что мы еще не обнаружили. И все потому, что у нас нет людей. По разным практическим причинам большинство мировых экологических агентств перестало существовать. И это, в частности, делает нас вдвое больше уязвимыми перед таким видом экологической инфекции. Во-первых, потому что мы не знаем всего, что происходит здесь, и, во-вторых, потому что если бы даже у нас были наблюдатели в поле, у нас нет ресурсов для адекватного ответа. Нам необходимо перестроить эти агентства и без промедлений! Если мы мобилизуемся сегодня, еще есть шанс, что мы сможем создать сильный ответ на угрозу. Если нет, тогда давление на нашу экологию от этих ста пятидесяти четырех различных и прожорливых видов несомненно разобьет вдребезги все, что осталось от жизни, какой мы ее знали на нашей планете. Все очень просто: нашу экологию атакует гораздо более успешная экология. Их родная планета, может быть, на пол-миллиарда - я сказала миллиарда - лет старше Земли, со всеми соответствующими преимуществами расширенной эволюции, которые подразумеваются для представителей видов экологии этой планеты. Подразумеваемый возраст этой экологии и их родной планеты может также быть ключом к тому, почему эта инфекция вообще имеет место. Наверное, их родная планета износилась. Или их солнце становится холодным. Все, что мы видим, очень может быть попыткой разумных видов пережить смерть их родной планеты. И если мы правы в оценке возраста экологии Кторра, то именно поэтому мы не будем способны применить земные микроорганизмы против жизненных форм Кторра. Если жизненные формы Кторра, которые мы наблюдаем, есть продукты дополнительного бездонного количества миллионов лет эволюции, то это подразумевает, что они обладают накопленным иммунитетом против любой мутации любого микроба, который развивался на их родной планете. А это предполагает, что она будут обладать широким спектром устойчивости к неизвестным микроорганизмам. Наши микробы не будут представлять для них угрозы, потому что, по сравнению с их, наша экология проще, гораздо проще. Мы являемся большими рептилиями, которые смотрят на появление травы, цветковых растений и терапсидов в нашей экологии, и удивляются, что, к черту, происходит с нашим миров. Здесь у нас нет природной защиты. Она наклонилась на подиуме, словно хотела заглянуть в лицо каждого в зале: - Если мы примем эту гипотезу - а я не вижу, как мы можем ее избежать - тогда мотив нашего инициативного собрания не является более вопросом. Есть только одна возможная интерпретация ситуации: мы на войне! На войне, не похожей ни на что виданное и даже предполагаемое в истории нашей планеты! - Она запнулась, словно смущенная собственной горячностью. Остудила ее, чуть пригубив воды, и продолжила: - Проблема в том, что у нас нет свидетельств о противнике, планирующем это вторжение. Он должен быть, но где? И снова мы возвращаемся к вопросу: где же настоящие кторры? - Доктор Цимпф позволила вопросу повисеть немного в воздухе. Она посмотрела в свои заметки и пощипала толстую переносицу. Она подняла глаза и заговорила быстрым темпом: - В действительности мы, вероятно, задаем неверные вопросы. Нам надо посмотреть на ситуацию с точки зрения вторгающихся. Теперь я отсылаю вас к исследованиям Скотака-Олдерсона о колонизации планет. Конечно, в этих работах авторы говорят о Венере и Марсе, но излагаемые общие принципы приложимы к любому миру. Коротко говоря, Скотак и Олдерсон разбивают процесс колонизации на части. Часть первая есть терраформирование, а фаза 1 первой части включает в себя создание атмосферы, в которой могут выжить земные организмы. Фаза 2 начинается интродукцией выбранных жизненных форм для создания благоприятной протоэкологии колонизируемого мира. Теперь, возвращаясь к нашей собственной ситуации, очевидно, что некий разум проводит их фазу 2 здесь, на Земле. Они, если хотите, кторроформируют нашу планету. Точно так же, как мы нуждались бы в образовании степей для прокорма нашего крупного рогатого скота, в зерновых полях для питания цыплят, в лесах для производства бумаги, строевого леса и пластмассы, в пчелах для опыления цветов наших растений, чтобы у нас были фрукты и овощи, то должно быть неизвестные кторровы плановики нуждаются в установлении поддерживающих видов, необходимых для выживания их цивилизации. Именно это происходит сейчас. И будет происходить далее. Основываясь на взвешенном моделировании Скотака-Олдерсона, инфицирование Земли будет происходить в три, может быть, в четыре этапа. Каждый этап будет характеризоваться специфическим уровнем поддерживающих видов, интродуцируемых прежде, чем появится следующий уровень. Другими словами, они не привезут кторров эквивалент койотов, пока кторровы кролики не станут толстыми, и не привезут кторровых кроликов, пока не зазеленеют кторровы пастбища - в нашем случае, не заалеют - и не посадят пастбища, пока кторровы земляные черви не разрыхлят почву. Это ставит нас в невыгодное положение, потому что мы видим каждый вид вне контекста, не зная как соответствует один другому в рамках большого плана. Это так же трудно, как пытаться восстановить симфонию, когда все, что у нас есть - это ноты для ударных и третьего тромбона. Вот почему мы еще не можем дать вам твердые ответы. Факты, которые у нас есть, еще несвязны. Мы можем дать вам лишь общий план, на который указывают все факты. Инфекция Земли есть их способ очистить почву. Самый легкий способ обойтись с местными жителями - выгнать их, прежде чем въехать. Предполагается, что мы уйдем далеко, прежде чем появятся новые жильцы. Если вы простите неприятную метафору, то все, что мы сейчас испытываем, это кторрова версия сноса трущоб. Проект совершенствования пригорода... Она указала на экран позади нее. Он заполнился слайдами ночного бродильщика, тысяченожек, морской тины, красного кудзу, жалящей мухи, сахарной ваты, жука-трубочиста и целой группы других созданий, которых я не знал. Доктор Цимпф продолжила: - ... и это - ударные части, передовые подразделения высоко конкурентной экологии, эти жуки и животные предназначены разрыхлить нашу планету для последующей экологии. Позвольте мне сказать еще раз: нынешняя инфекция - только первая волна гораздо большей и худшей инфекции, которая придет. Следующими придут животные, которые едят этих! Она на мгновение склонилась к своим заметкам, нахмурилась, потом снова подняла глаза. Выражение лица помрачнело: - Не дайте ввести себя в заблуждение теми, кто хочет преуменьшить серьезность ситуации. Мы не нашли никакого легкого контроля за этой или последующей инфекцией. На этой планете у нас не было необходимого соперничества. Возможно, и мы - человеческие существа - недостаточно конкурентноспособны, недостаточно безжалостны и злы, чтобы собраться на необходимое усилие. Я надеюсь, что не права. Но я так не думаю. - Она сделала паузу, чтобы это хорошо запало. - Мы должны понять с самого начала, что наша природная защита не будет работать. Наши единственно возможные контрмеры могут быть развиты нахождением слабостей в экологии Кторра. Мы должны изучить внутренние связи этих созданий м саботировать любым способом, каким сможем. Мы должны использовать вторгающуюся экологию против самой себя! Мы должны начать сегодня же! Это не будет легкой задачей! Это потребует массированной мобилизации - полной и тотальной мобилизации каждого человеческого существа на планете! И мы должны начать немедленно! Она остановилась вытереть лоб. Началось сказываться напряжение того, что, видимо, было для нее трудной задачей. Я начал подозревать что-то в реакции аудитории против нее. Делегаты пришли сюда не для того, чтобы быть напуганными до полусмерти, но она пыталась сделать именно это. По их постоянному мешающему перешептыванию я предположил, что они пришли с мыслью увериться, что все под контролем, просто в следующем году надо увеличить ассигнования и ноу проблем, а потом мы все можем вернуться домой, назад к новообретенному богатству. Только это не прошло. Доктор Цимпф говорила о конце света. И я видел враждебность на лицах некоторых слушателей. Она продолжала: - ...я не пытаюсь для вас смягчить проблему, не думаю, что опасность можно преуменьшить. Нам в лицо смотрит вымирание. - К нам еще не вторгаются, - сказала она. - Еще нет. Но - все идет к вторжению. Как скоро это произойдет, мы не знаем. Как долго будет продолжаться текущая фаза, мы не знаем. Что за существа начали это, мы не знаем. Но я обещаю вам - мы узнаем это. Если останемся жить. Это неизбежно. Все идет к вторжению. Чем-то. На следующем уровне их экологии. Жизненными формами, которые питаются этими. И кто бы ни пришел, какие бы формы это ни приняло - неведомые твари будут более кокурентноспособны, злее, свирепее, опаснее, чем те, которых мы видим сегодня. Все, что вы видите здесь..., - и она снова показала на экран, рука вытянулась вверх и назад, палец как пистолет показывал на последний из слайдов, зияющую пасть громадного алого кторра, - ... просто свеча перед огненным штормом! Она закончила. Она не сказала: "Благодарю вас", но было ясно, что доклад окончен. Она закрыла клипборд и сошла с возвышения. Аплодисментов не было. 21 Доклад доктора Цимпф был принят плохо. Я чувствовал негодование. Присутствующие в зале жужжали, словно гнездо шершней. Их голоса поднялись до визга, они собрались в гневные клубки. Аргументы ломались друг о друга, некоторые взрывались, как шумные фосфорные спички. - ... возмутительно!, - бушевал коротышка, грубо проталкиваясь позади меня. Темнокожий, в дорогом костюме, он говорил с сильным средне-восточным акцентом: - Ложь и пропаганда! Дальше нам расскажут, что ответ может быть только военным! Мое правительство не станет покупать их романы ужасов! Они используют это как предлог для перевооружения! - Остаток потерялся в гаме. - А я вам говорю, что она не ошибается! - Высокий лысый человек в очках был окружен группой других ученых: - Самое большое - чуть подкрашенная версия! Если здесь какое-нибудь искажение фактов, я был бы на стороне обвинения! Шум и жужжание тысячи отдельных голосов кружились в воздухе зала. Большая толпа окружила огромного толстого человека и маленького громкого, которые попеременно гудели и тявкали друг на друга - дуэль между сиреной и сорокой. Я не был достаточно близко, чтобы слышать, что они говорили, а оживленная реакция их слушателей топила смысл диалога, оставляя лишь разорванные звуки голосов. Позади меня проповедовал кто-то еще, я повернулся и увидел бульдозерно скроенную женщину, прижавшую нервного мужчину в углу: - ... и у нас есть документы, доказывающие это! Вы их еще не читали? Нет? Я вышлю вам копии. Марта получила письмо от самого, он говорит, как ее том произвел на него впечатление.. Я испарился в сторону, почти в центр другого разговора, очень тихого. Говорил черный с прекрасными манерами. Его слушателями была группа типа репортеров, каждый держал свой рекордер наподобие щита. - ... у народа было достаточно плохих новостей. Они хотят услышать взамен что-нибудь хорошее. Конечно, замечания доктора Цимпф не станут популярными - я ожидаю увидеть массу сопротивления. Но теперь позвольте мне добавить следующее. Если угроза реальна, можете быть уверены, что американский народ возьмет на свои плечи справедливую долю ответственности. Мы справимся с этим. Я услышал достаточно. И направился в сторону гостиной. Я был смущен реакцией делегатов - разве они не поняли? - и одновременно злился на них. Стоял среди них и бушевал. Я хотел бы впихнуть нескольких рядом с кторром, и чтобы их видели коллеги. Это должно будет поменять некоторые мнения! Я все еще колебался, стоя в центре толпы и раздумывая, что делать дальше, когда услышал свое имя. Рука махала мне на полпути в вестибюль. Тед. Я начал прокладывать путь к нему. Он стоял с коротким, бочкообразным мужчиной, одетым в темный костюм и хмурость, он выглядел как после запора, постоянно злобно взирая на мир сквозь толстые линзы роговых очков. - Это Мартин Миллер, - сказал Тед, - исполняющий директор проекта "Erewhon". - О, - сказал я. И огляделся.- Э-э, а что случилось с Динни? Тед пожал плечами: - Не знаю. Мы расстались. Ноу проблем. - Я думал вы вдвоем, э-э... - Что? Ты наверное шутишь! - Тогда, что это был за разговор об одиннадцати оргазмах? Тед положил мне руки на плечи и посмотрел прямо в глаза: - Джим, поверь мне. Когда-нибудь ты узнаешь сам, когда наконец сподобишься потерять свою легендарную девственность, но до тех пор поверь мне на слово: даже для нормального здорового мужчины на пике физических кондиций невозможно сделать одиннадцать раз за ночь. - И потом добавил: - Я знаю, что устал. Но самое большее, что я когда-либо совершил, было семь. И не с Динни. - Но она сказала так. - Джим, скажу тебе правду: я сделал только раз. И даже тогда думал о сырой печенке. Пусть она верит во что хочет. - Тогда какого-черта ты... - Ш-ш-ш! Умерь голос! Я хочу научить тебя одному из секретов успеха. Если тебе нужно познакомиться со многими людьми и быстро, особенно с важными людьми, найди себе наиболее честолюбивую карьеристку и льсти ей. Или ему. И ты сможешь таким способом проникнуть в массу закрытых дверей. Смотри-ка, ты не против, не так ли? - Он положил мне руки на плечи и повернул меня от Миллера. - Это может быть очень важным. Для нас обоих. Ему еще нет двадцати пяти, а он принимает мультимиллионные решения. Я расскажу тебе потом, хорошо? - Как?... Ты же звал меня! - Но Тед уже отвернулся к своему разговору. Что-то о городских дорогах для будущего развития. Миллер объснял, как предохранительные гранты могут позволить претендовать на большие зоны уже освоенной, покинутой собственности, и Тед бормотал о необходимости, чтобы Служба Освоения оплатила большинство расходов. Я не думаю, что кто-нибудь из них слушал, что говорит другой. - Послушайте, вы должны перестать рассматривать это как набор политических жестов, - сказала позади меня женщина. Она говорила небольшой группе делегатов четвертого мира. Она выглядела обманчиво дружественной. Лицо окаймляли темные локоны, а рот жаждал поцелуя. На карточке стояло имя: "Д.М.Дорр". - Я понимаю ваши опасения, действительно понимаю. Ваши правительства вправе побаиваться, что Соединенные Штаты используют экологическую инфекцию, как оправдание возрождения их военной силы. И конечно, это могло быть законным опасением при любых обычных обстоятельствах. Но у нас - не обычные обстоятельства. Вы слышали доклад доктора Цимпф. - Значок говорил, что она - заместитель посла в ООН. Она говорила спокойно и авторитетно. - Может быть вы видели отчеты, может быть нет, но Соединенные Штаты - единственное государство, оставшееся на этой планете, которое еще может собрать человеческие ресурсы, чтобы встретить вызов. Если вы не позволите пройти Закону о помощи, вы повредите как себе, так и нам. Существуют тяжелые холодные факты - Европа в руинах, едва выживает, Африка воюет сама с собой; большая часть Южной Америки вне связи - мы знаем лишь о некоторых странах; в России беспорядки; и у нас нет информации, насколько плоха ситуация в Китае. По меньшей мере Соединенные Штаты еще обладают работающей военной организацией. И это потому, что страна не мобилизовала своих военных для контроля гражданской популяции во время чумы. Нам была запрещена мобилизация, потому мы сохранили наши части изолированными и как результат - большинство из них выжили. Сейчас мы представляем резервуар возможностей, которое международное сообщество наций отчаянно пытается развить - несмотря на тот факт, что это может потребовать то, чему большинство наций в ООН более всего противятся: чрезвычайной военной реконструкции Америки! Но именно в этом мы нуждаемся, если хотим создать реальную оппозицию вторжению. - Она подняла руку, чтобы предотвратить помеху. - Пожалуйста - мне надо, чтобы вы поняли суть. Мы имеем в виду, что это не военная кампания в традиционном смысле вооружения и мобилизации - для этого просто нет людских ресурсов - но скорее мировой призыв к действию с тем же чувством дисциплины и крайней необходимости, которые характерны для успешной военной операции. Мы должны использовать существующую структуру корпуса гражданских действий Соединенных Штатов в качестве фундамента для построения нашей предполагаемой мировой экологической обороны - потому что она уже здесь и готова приступить к работе и нам не надо тратить время, делая все политически удовлетворительным для всех заинтересованных партий. Мы знаем, что некоторые члены вашей делегации огорчены выводами доктора Цимпф, но мое правительство готово поддержать эти выводы. Мы также готовы свободно поделиться нашими знаниями. Ваши ученые приглашаются проверить наши факты; мы убеждены, что они придут к тем же заключениям. Аудитория слушала вежливо и терпеливо, но когда она закончила, заговорил лидер группы. Его английский был с тяжелым акцентом, и слова резки. - А если мы не сделаем, как вы хотите - что тогда? Вы продолжите и сделаете это в любом случае, правильно? Кто вас теперь остановит? У кого есть силы, чтобы остановить кого-нибудь где-либо? Поэтому, что вы просите - это не разрешение, даже не кооперация - это одобрение. Не думаю, что мое правительство допустит это, миссис посол. Не думаю, что на это пойдет какое-либо другое правительство. Женщина покраснела. От гнева или от замешательства? Тон ее голоса оставался обманчиво спокоен: - Доктор Т!Кай, вы разочаровали меня. Если бы Соединенные Штаты были способны сделать это в одиночку, мы уже были бы в процесс работы - так серьезно мы рассматриваем ситуацию. Но мы не способны сделать это одни; в том причина специальной конференции - продемонстрировать широту проблемы и призвать к мировой кооперации... Он прервал ее: - Я нахожу изъян в объяснении, товарищ заместитель посла. Вначале вы говорили, что мы не способны и только Соединенные Штаты способны. Теперь вы говорите, что не можете сделать это без нас. Как же так? Так не бывает одновременно. На сей раз было очевидно. Она была в гневе: - Доктор Т!Кай, вы претендуете быть человеком науки, мечтателем среди своего народа. Вас даже называют пророком африканской социальной революции. Мы излагаем вам факты вот уже три дня. У нас есть для вас еще очень много фактов. Пожалуйста, выслушайте их. Поймите, что они означают. Если у вас имеются какие-либо вопросы, весь персонал Национального Научного Центра в вашем распоряжении. Вы можете увидеть живые образцы - и если вы захотите снова их увидеть, это тоже можно устроить. Но, пожалуйста, выслушайте, что мы пытаемся сказать вам! Он спокойно посмотрел на нее и сказал: - Я слушаю, я слушаю все очень хорошо. - Он покачал головой: - Все, что я до сих пор услышал - только оправдания и извинения. Я не хочу их больше слушать. Извините меня, пожалуйста. - Он махнул свите, их группа повернулась и двинулась по залу. Заместитель посла Дорр смотрела им вслед, слезы набухли в ее глазах. Она беззвучно проговорила что-то похожее на: "Проклятые дураки!" Потом поймала мой взгляд и смущенно улыбнулась. Она сказала: - Вам не надо было слушать это. Я сказал: - Я видел кторров. Вы правы. - Да, - сказала она. Но смотрела печально. - Речь не о том, чтобы быть правой. 22 Когда конференция возобновилась, в аудитории было множество бросающихся в глаза пустых мест. Не только я это заметил; позади меня кто-то сказал: - Хорошо. Может, теперь мы сможем получить что-нибудь законченное. На этот раз я нашел место поближе. Почти немедленно два типа, похожих на военную полицию, упали в пустые кресла слева от меня, а близорукий типчик, похожий на ученого, с черными вьющимися волосами, в очках, с большим носом, плюхнулся справа. Он был с клипбордом. Забавно - сегодня множество народа с клипбордами; большинство из них выглядели членами персонала, проводящими эту операцию. Профессиональные, решительные, мрачные. У иностранных делегатов был более обычный вид, и у них были секретари и помощники вместо клипбордов - почти эталонное выражение растраченного даром труда. Доктор Ольмстед снова призвал конференцию к порядку и представил следующего выступающего, доктора Индри Квонга из Азиатского Контрольного Центра. Доктор Квонг был весьма худым и очень старым. Он был одет в один из квазивоенных костюмов, что любят носить все азиатские официальные лица. И он был крошечный, для него уменьшили подиум. У него было что-то с правой рукой - он держал руку в кармане и пользовался только левой. Секунду он повертел в руке бумаги, потом начал: - Экран работает? Э-э, да - хорошо. Благодарю вас. - Его английский был чересчур хорош - он говорил точно скроенными фразами. - Благодарю вас. Благодарю за приглашение выступить на конференции. Но если вы простите смелость старого человека, то вполне соответствует, что ответственность за эту секцию лежит на Азиатском Контрольном Центре. Мы не только первыми выделили и идентифицировали образцы гастропедов Кторра, но также собрали наибольшее количество опытных данных по этим животным. Я, однако, хочу обратить ваше внимание, что термин гастропед некорректен. Создания под их шерстью лишь внешне сходны с улитками. На самом деле у них имеется множество небольших пар ног - поэтому они есть ни что иное, как гигантские, розовые, покрытые шерстью гусеницы. Он остановился и медленно перелистал свои заметки. Я подумал, странно, что у него твердые копии вместо клипборда или терминала, хотя бы потому, что это лишняя нагрузка - перелистывать страницы одной рукой. - Нельзя ли первый слайд, пожалуйста? О, благодарю вас. Это первая публичная презентация фотографий, и мы думаем, что это лучшая подборка уже полученных фото. Наверное здесь мне надо немного остановиться на подоплеке. Лишь недавно стало известно, что горные районы Маньчжурии являются местом весьма тяжелой инфекции гастропедами и связанной с ними экологии. На основании нескольких коротких сообщений мы организовали небольшой караван вооруженных машин и переправили их по воздуху в этот район. Они смогли передать нам нижеследующие картинки, прежде чем контакт был потерян. Я хочу обратить ваше внимание, что потеря каравана не обязательно подразумевает, что гастропеды враждебно реагируют на присутствие человека. Этот район известен также, как место расположения нескольких хорошо организованных бандитских шаек... - Хм, - пробормотал ВП слева: - Ему не разрешили признать, что у них на руках восстание. Это, наверное, партизаны. - ... и равным образом возможно, что караван мог быть атакован одной или несколькими из этих банд. Я посмотрел на ВП и прошептал: - Как получается, что все так не хотят признавать опасность червей? - Что? - Он раздраженно посмотрел на меня, но прежде, чем смог ответить, дружище в локонах справа зашипел на нас обоих. Доктор Квонг продолжал: - Свидетельство этих фотографий должно эффективно рассеять некоторые их наиболее пагубных слухов, что эти создания питаются человеческой плотью. Как вы можете видеть здесь, э-э, да, вот этот снимок, данный частный представитель сдирает кору с дерева. В течении всей последовательности фотографий, пока создание не поняло, что за ним наблюдают, оно свалило несколько небольших молодых деревьев и съело большую часть мелких веток и листьев. Позднее у других индивидуумов наблюдалось схожее поведение. Как? Но как же?... Я закрыл рот и продолжал слушать. Доктор Квонг поправил очки на носу и осмотрел аудиторию: - Мы не спорим, что были случаи нападения на людей, но думаем теперь, что такие инциденты атипичны. Не все тигры - людоеды. Тигр должен понять, что человека легко убить. Э-э... позвольте мне здесь немного отклониться. Тигр ощущает, что человеческое существо больше, чем оно есть на самом деле, потому что человек стоит выпрямившись и вздымается над тигром. Представление тигра о высоте человека перевешивает его представление о размерах человеческого тела. Поэтому для тигра, вероятно, имеется элемент, скажем, сюрприза в том, что человеческое существо убить легче, чем он мог подумать. Но даже этого недостаточно, чтобы превратить тигра в людоеда. Вкус человеческой плоти не нравится обычному хищнику, в частности, крупным кошачьим. Нет, тигр должен иметь склонность, настоятельную нужду, прежде чем он может превратиться в людоеда. Соль является одной из главных причин. Ее нехватки обычно достаточно, чтобы превратить тигра во врага. Мы подозреваем, что гастропеды, нападающие на человеческие существа, могут страдать от сходной разновидности алиментарной недостаточности и человеческая плоть может неумышленно быть одним из источников каких-либо элементов, в которых они нуждаются. Следующая картинка появилась на экране. Очевидно, снимок делался с далекого расстояния. Небольшой кторр тащил по земле небольшой дерево. - Мы подозреваем, что природное поведение этих созданий сходно с поведение североамериканского бобра. Эта колония наблюдалась достаточно продолжительное время, демонстрируя весьма пасторальный тип поведения. Как вы можете здесь видеть, они в процессе запруживания небольшого ручья. Это одно из самых крупных поселений кторров, найденных командой. Заметьте, что здесь имеются три купола, и такое же количество куполов еще находится в процессе построения... - Это коррали..., - сказал я. И сложил руки на груди. Доктор Квонг не понимает, что кторры - хищники, поэтому, очевидно, он не мог распознать их коррали и для чего они нужны. Завитой справа взглянул: - Вы что-то знаете? - Черт побери, да! - Лучше держите при себе. Здесь не место. - Он старался, чтобы это звучало мягко, но все же мне не понравилось. Доктор Квонг продолжал: - ... мы находим интересным, что гастропеды Кторра находятся в гнезде по трое. И не более... - Извините, сэр, - сказал кто-то, вставая. Это был я. Головы повернулись посмотреть на меня. Доктор Квонг запнулся на полуфразе, не в состоянии меня проигнорировать. Он мигнул дважды и сказал: - Прошу прощения? - Находили ли вы когда-нибудь четырех кторров в гнезде? Доктор Квонг глядел слегка раздраженно: - Молодой человек, я только что сказал, что их никогда не бывает более трех. - Вы уверены в этом? - Молодой человек, в чем причина вашего вопроса? - Я извиняюсь, сэр. Но их бывает четыре в гнезде. Я это видел. Рядом со мной завитой человек дергал меня за рукав: - Садитесь!, - шипел он. Я не обращал на него внимания. Доктор Квонг не был разгневан - просто удивлен, что кто-то продемонстрировал невероятно дурные манеры, прервав его: - Вы оспариваете меня молодой человек? - Нет, сэр. Я поправляю вас. Я видел это. Четыре червя - кторра - в гнезде. Я там был. - Понимаю. Молодой человек, я - директор Азиатского Контрольного Центра. У нас имеется сеть наблюдателей, развернутая по самому большому континенту планеты. В первый раз я слышу о четвертом кторре в гнезде. Потому, вероятно, вы сможете понять мое нежелание принять эту информацию. В частности, при данных обстоятельствах. Я уверен, что ваше сообщение заслуживает исследования. Вероятно, некоторые аномалии встречаются, но здесь не время и не место их обсуждать, поэтому, если вы займете ваше кресло, я смогу продолжить. Нечто хрупкое во мне сломалось: - Если это не место, то где, к дьяволу, место? У меня есть информация! Я видел это сам! - Я сказал это громко и и с гневом в голосе: - Там была хижина и корраль, корраль был полон тысяченожками, а хижина полна яиц. А когда кторры вышли из хижины, их было четыре. К этому времени люди вокруг призывали меня сесть, но я не обращал на них внимания. Завитой упал в свое кресло, одна рука на глазах. Доктор Квонг жестом отозвал беспокойного помощника: - Нет, нет, пусть он продолжает - я смогу с ним справиться. - Все, что он говорил, передавалось по внутренней связи, обращался он в микрофон или нет. Он сказал мне: - Молодой человек, могу я спросить, на чем вы основываете свои знания? Каковы ваши полномочия? - Армия Соединенных Штатов, сэр. Меня зовут Джеймс Эдвард Макарти и у меня звание капрала. Кто-то позади фыркнул. Кто-то даже высказался: - Это самое низкое звание, что у них осталось. Они не могут найти никого, кто хочет стать рядовым. Мой рот опять открылся и сказал: - Армия Соединенных Штатов, подразделение Специальных Сил. Я был назначен экзобиологом и наблюдателем. - Специальные Силы? - Было нечто странное в том, как он это повторил. - Да, сэр. - И в ваши обязанности входило?... - Я был в разведовательной миссии и в миссии по охоте за кторрами. - Что?... - Э-э, говоря ясным английским языком, что еще до сих пор никто не сделал, мы вышли сжечь несколько червей. Мы убили трех. А потом вышел четвертый и убил моего друга. И мне пришлось сжечь их обоих. - Прошу прощения? Вы сказали сжечь? - Да, я так сказал. Он с вниманием наклонился вперед: - Что вы имеете в виду под словом "сжечь"? - Сжечь! Огнеметы, сэр. Напалм. Сгущенный бензин. Это единственное, что может остановить червя. - Аудитория отреагировала пораженно, громкими вздохами и криками. Доктор Квонг поднял руку: - Пожалуйста, пожалуйста - установим порядок. Напалм? Вы уверены? - Да, сэр. Мне пришлось убить одного из лучших известных мне людей. Это был единственный выход. Я не могу лгать о подобных вещах. - Вы использовали напалм? Напалм является незаконным оружием! - Да, сэр. Я знаю это. Я сам возражал так же. Но вы отвлеклись от вопроса, сэр. В этой хижине было четыре червя! - Молодой человек, есть несколько милых причин, по которым напалм был запрещен в качестве оружия войны. Если вы подождете секунду, я покажу вам одну из них..., - и он начал путаться в пиджаке. Один из помощников шагнул помочь, но доктор Квонг брюзгливо отмел его в сторону. Он расстегнул жилет и бросил на пол, потом снял рубашку, открывая иссохшую правую руку и массу белых бугристых шрамов, покрывавших его от горла до пояса, и, наверное, далее добрую часть ноги. Он слегка прихрамывал, когда вышел из-за подиума: - Посмотрите хорошенько - вот что напалм может сделать с человеческим существом. Мне было семь лет. Солдаты Соединенных Штатов вошли в мою деревню в поисках врага. Враги давно ушли, но тем не менее они сожгли деревню. И большинство жителей вместе с нею. Я прожил всю свою жизнь, нося шрамы преступления вашей страны против моей. И много других народов должны были пострадать от такого же опустошения, чтобы обнаружить здравомыслие в прахе, и для этого потребовалось длительное время, но миролюбивые народы Земли наконец установили прочный мир против империалистического зверства Соединенных Штатов. Напалм был наиболее пагубным из американского оружия, попавшего под запрет. Имеется слишком много тысяч искалеченных мужчин и женщин, которые могут рассказать вам, почему. Взгляните и увидите, что он делает с человеческим телом, молодой человек. Не существует легкого излечения, от него вообще нет излечения, только шрамы. А сегодня вы стоите здесь в своем невежестве, с наглой наивностью, и отваживаетесь говорить, что Соединенные Штаты снова применяют такое оружие? В пренебрежении ко всем договорам и мандатам Объединенных Наций? - Дело не в этом! - Теперь кричал я. - Ты - высокопоставленный сукин сын! Ты думаешь, что черви так чертовски дружелюбны, так почему ты не пошел и не посмотрел сам? Здесь в центре есть один! Он в комнате со стеклянными стенами, почему бы тебе не пойти и не попробовать покормить его из рук? Тогда ты узнаешь, не людоеды ли они! - Садитесь! - это был доктор Ольмстед, показывающий на меня и крачащий в мегафон - где, к черту, он достал его? Доктор Квонг закричал на меня в ответ: - Я видел образцы - и это дикие животные! У них нет сдерживания и только животный разум! Возможно, что другие создания, которые мы сможем наблюдать, будут обладать некоторой разумностью. Если бы вы дали мне закончить, я мог бы обсудить этот вопрос. Мы делаем попытки установления контакта с ними, но поскольку вы и ваши когорты сжигаете каждого, с кем вступаете в соприкосновение, вы делаете это невозможным для нас. Вы - те, кто превратит их во врагов, вы и ваш отвратительный милитаристский образ мышления! Справа от меня один из африканских делегатов стоял и кричал: - Не переводите разговор! Давайте обсудим это дело с напалмом! Соединенные Штаты нарушают... - Так что же с четвертым кторром? - Вы не можете пробомбить себе дорогу к миру, - сказал еще кто-то, а другой голос ответил: - Поганое начало! - Пошли, - сказал кучерявый, хватая меня за руку. - Вы должны выйти отсюда! - Он махнул ВП. - Вон туда... - Что? В чем дело? Вы не можете... - Заткнись, дурак! Ты хочешь, чтобы тебя вынесли по частям? - Он грубо толкнул меня вперед. - Подождите! Что с четвертым кторром?... Подождите! 23 Два ВП шли сквозь толпу, как эсминцы. Один держал мою руку в стальных тисках и тащил меня за собой - мелькали гневные лица, поворачивающиеся за мной, но я не смог бы даже крикнуть. Кучерявый, держа другую руку так же больно, прикрывал с тыла. Мы очутились у боковой двери аудитории так быстро, словно по рельсам. - Сюда..., - сказал ВП, дернув меня в сторону. Позади я слышал разрастающийся гневный крик. - Черт!, - горько сказал кучерявый. - Вы прямо начали бунт. - Э-э, извиняюсь. - Побудь умным секунду. Заткнись. - Обращаясь к ВП, он сказал: - Портной. - Правильно. - Они поставили меня меж собой, одна рука под мышкой, другая под локоть - и мы двинулись. Они держали меня, как мебель: не имело значения перебираю ли я ногами или нет - мы двигались. Кучерявый шел впереди, свернул направо в темный служебный коридор, потом налево в шкаф для веников, открыв дверь там, где ее не могло быть. Мы прошли и там была тишина. Мы очутились во тьме. - Подождите. - Кучерявый сунул что-то в настенный терминал. Тусклые красные лампы на потолке включились и я разглядел, что мы находились в другом коридоре, только на сей раз он был безликим. - Идите со мной! Я последовал за ним в небольшую комнату. Там был стол и два кресла. Он бросил свой клипборд на стол и сел. Указал мне на другое кресло и я уселся. Он открыл ящик и вытащил пачку сигарет, вытряхнул одну и закурил. Мне не предложил. Так - это было похоже на допрос. Я вспомнил одно кино. Наклонился и вытряс сигарету из пачки сам. - Я не сказал, что тебе можно курить. - Вы не сказали, что нельзя, - нагло посмотрел я в ответ. Он коротко усмехнулся: - Это не сработает. Я смотрел то кино. Я пожал плечами и затушил сигарету: - А я вообще не курю. Он не засмеялся. Он позволил улыбке улетучиться и задумчиво изучал меня некоторое время. Наконец, сказал: - У тебя есть кое-что для меня? - Что? - Ты пытался найти меня этим утром, не так ли? - Он похлопал себя по груди. - Что? Я, наконец, заметил. На груди стояло: "Валлачстейн". - О!, - сказал я, понимая наконец. - Но компьютер сказал, что вы не существуете. - Тебе лучше поверить. - Его кресло тревожно срипнуло, когда он подался вперед. - Меня даже сейчас нет здесь. Это - все твои галлюцинации. А теперь мне кажется, что у тебя есть что-то для меня. - Он протянул руку. Я все еще был умненьким. Я сложил свои руки. - Вначале мне нужно несколько ответов. Рука осталась протянутой: - Послушай, не глупи, у тебя большие неприятности, будь немного хорошим мальчиком и, может быть, я смогу вывести тебя отсюда тихо. Может быть. - Воздух стал заметно холоднее. - Я не просил спасать меня из чего бы ни было. Вы затащили меня сюда против моей воли... - Хочешь вернуться? Это тоже можно устроить. Просто отдай посылку Оби, и сержанты Конг и Годзила вернут тебя прямо в центр того, что ты начал. Хотя мне кажется, что тебе гораздо лучше оставаться с нами. Мы окажем тебе покровительство и, может быть, ты захочешь сказать нам спасибо. - Ага - я, может, захочу сказать: а пошли вы!... Я устал от всех "надо", "обязан", "должен", что валятся на меня. И все без объяснений. Никто никогда ничего не объясняет. А потом вы удивляетесь, что я не следую правилам! Поэтому катитесь вы!.. Мне сказали, что если я не смогу найти вас, то должен уничтожить посылку. Что ж, я не смог найти вас. Вы не существуете. А теперь, где выход?.. - Садись, Джим, - сказал он. - Ты объяснил свою позицию. Кроме того, дверь заперта, и я пока не готов отпереть ее. Меня остановило то, что он назвал меня по имени. Он ждал меня. И кое-что еще - он намеренно сел рядом со мной в аудитории! И эти ВП! Они подпирали меня до тех пор, пока... - Как долго?, - спросил я. - Как долго я не открою дверь? - Нет. Как долго вы, кто вы там есть, наблюдали за мной? - А, это. Через три минуты, после того как ты не нашел моего имени в каталоге. С тех пор ты под наблюдением. - Женщина справа, на докладе доктора Цимпф? - У-гу, и оба лейтенанта слева. Я не знаю, что ты привез, но Оби сказала, что это важно. - Он добавил: - Я не скрываю, мне любопытно увидеть то, что Оби считает слишком опасным передавать по проводам - даже по секретной, закодированной линии. - Он наклонился бросить сигарету в пепельницу. - Могу я получить это? Я задержал дыхание. Вздохнул. - Да, кажется так. Он преподнял бровь. - Нет больше возражений? - Вы назвали ее Оби? Валлачстейн улыбнулся. - Быстро схватываешь. Ты не так глуп. Я вытащил коробочку и передал ему. Он перевернул ее и положил лицом вниз на стол. Я не разглядел, что он делал пальцами, но дно ее сдвинулось, открыв тонкое фальшивое дно. Внутри была кассета памяти. Валлачстейн достал ее и сунул в карман пиджака так обычно, как если бы делал это каждый день; потом поднял глаза и заметил мое выражение. - Что-нибудь спросишь? - Э-э, я никогда не видел таких. - И, наверное, больше никогда не увидишь. - Можно спросить, почему? Я имею в виду фальшивое дно. - Конечно. Эту вещичку нетрудно сломать, особенно в хорошей лаборатории. - Он перевернул ее и подвинул мне. - Здесь. Когда у тебя день рождения? Набери его. - Мой день рождения? Он кивнул. Я набрал на клавиатуре и коробочка открылась. Внутри была пачка в пятьдесят банкнот по тысяче кейси. - С днем рождения!, - сказал он. - Что? - Гонорар курьера. Ты пронес сообщение и тебя не убили. Деньги неважны. Это просто приманка, в случае если потеряешь коробку. Не тот человек откроет ее; подумает, что перевозили деньги. Сожги бумажную упаковку: просто на случай, если они не обманутся деньгами, на упаковке есть микрофотография. В ней ничего, кроме длинной последовательности случайных чисел. Можно свихнуться, пытаясь ее декодировать, потому что она не поддается расшифровке. Это просто крошево. Еще одна ловушка. Розыгрыш, хотя идея в том, чтобы привести противника в смятение, и увести его от настоящего секрета. В эти дни мы все так удивительно проницательны - с обоих сторон - что никто не прекращает думать, что может быть более легкий путь. - Э-э... сэр... противник? - Ты уже встретил его. Там, снаружи. - Он указал на дверь. Он вытряс деньги из коробки на стол передо мной и смахнул ее в ящик стола. - Давай, забирай. Лучше потратить их сейчас, прежде чем они станут совершенно бесполезны. - Э-э, надо ли сдерживаться? Я имею в виду, не будут ли удивляться, где я взял их? - Не волнуйся. Никто не будет. Мы все крадем у мертвых, так или иначе. Никто не спросит. - Он подхватил клипборд и встал, все одним движением. - Прошу оставаться здесь, пока я не посмотрю это. - Он со значением похлопал по карману. - Хочешь кофе? - Да, спасибо. - Хорошо. - Он уже был за дверью. Подумать было о чем. Хотя бы, что происходит здесь? На что я наткнулся? И как мне теперь выйти? Я попробовал дверь. Он запер ее за собой. Я снова сел. Потом встал и попробовал ящики стола. Они тоже были заперты. Я пожал плечами и вернулся в кресло. Потом подумал, не сделал ли какую глупость. Могут ли у стен быть глаза, а не только уши? Надеюсь, что не ковырял в носу перед одной из камер. Дверь открылась и один из ВП пришел с подносом. Он запер дверь за собой, подошел к столу и поставил поднос. Пододвинул его ко мне: кувшин кофе, одна чашка, кувшинчик сливок, сахарница и ложка. Сел в кресло за столом, сложил руки и откинулся. Кресло громко запротестовало. Он уставился на меня. Я налил чашку кофе и осторожно попробовал. Уф! Неужели они успели смотаться на кухню сержанта Келли? - Что ж, вот и мы, - сказал я. - Э-э, вы сержант Конг или сержант Годзилла? Он открыл рот и сказал: - Заткнись. Я заткнулся. Это были очень неуютные полчаса. По крайней мере мне показалось, что полчаса. Все время мы сидел