ет. Я не знал, что это ты, но видел, что ты промахнулась не случайно. Ты могла бы взорвать меня, если бы захотела. Поэтому я сообразил, что это предупредительные выстрелы. Ты хотела просто остановить меня. Отец учил меня никогда не спорить с заряженным пистолетом. Конечно, он говорил о мире игр - там всегда найдется выход, - но некоторые его принципы применимы и к реальному миру. По крайней мере, я надеюсь на это. - Разумеется. Твой отец был умным человеком. И ты поступил правильно, когда послушался его. Если бы ты открыл ответный огонь, то взорвал бы себя. Я послала шифрованный сигнал еще за сотню километров. Ты был курком. Система самоуничтожения была приведена в готовность и ждала. Сработает ли она, зависело от того, выстрелишь ты в ответ или нет. Я уже видела три фургона, которые взлетели на воздух таким образом. Должна сознаться, я ожидала, что ты станешь четвертым. Я вспомнил, как был близок к тому, чтобы нажать на кнопку, испугавшись пикирующей вертушки. Какая-то доля секунды - "Сайдуиндер-6" полетел бы ей вслед. То, что я сказал Лиз, не целиком было правдой. Я не открыл огонь не потому, что трезво оценил ситуацию. На это не оставалось времени. Я не стал стрелять, потому что... не стал стрелять. Если покопаться в памяти, единственное, что можно увидеть там, - я сам, отдернувший руки и сказавший: "Нет!" Я не знал, почему остановился. Некоторое время я пытался понять, не потерял ли я самообладания. Не растерялся ли? Не испугался ли? Нет, ни то, ни другое. Я мысленно представил, как фургон накрывает шар пламени, рама мгновенно корежится, ломается пополам, стенки вылетают наружу, куски металла разносятся в стороны, отброшенные силой взрыва. Потом снова полыхает огонь, когда начинают рваться боеприпасы, и вспышки сливаются с продолжающим распухать огненным шаром - все это могло быть мною! Я мысленно перенесся к началу, вспоминая вертушку, пикирующую на нас и проносящуюся над самой крышей, - себя самого, залезающего в турель и что-то почти механически делающего с приборами управления огнем - мой палец на кнопке - взрыв позади меня! - компьютер, спрашивающий: "Открыть ответный огонь?" - "Нет! "... Я задержался и изо всех сил сосредоточился на этом "Нет!". Вот где главное! Почему я закричал "Нет!"? Я продолжал удерживать этот кадр, снова и снова прокручивая его в голове, мучительно исследуя. Ответ, который мне нужен, прямо здесь - в моей памяти. И неожиданно он попал в фокус. Я понял, почему не выстрелил, и даже улыбнулся от удивления. - Разве это так смешно? - спросила Лиз. - Очень. Знаешь, до какой степени я болван? - Знаю, - ответила она, - но все равно можешь мне сказать. - Я убегал, потому что думал, что сошел с катушек. Мне казалось, что я потерял надежду остаться человеком. - Если ты имеешь в виду тот небольшой инцидент в Семье, - спокойно заметила она, - то я знаю о нем все. Ни один суд не обвинит тебя. Все, что ты сделал, было законно. - Она окинула меня взглядом. - С тобой все в порядке? - Нет. - Где-то между ушами стоял невообразимый шум. - Я не хочу говорить о Семье. От этого у меня болит голова. И желудок тоже. - Стена между мной и моими воспоминаниями начала рассыпаться. Я снова мог испытывать боль. Я прижал запястья к глазам, стараясь стереть видения. Лиз с интересом смотрела на меня. - В голове стоит шум, - попытался объяснить я. - Там опять все перемешалось. Пока я не думаю о случившемся... пока говорю о других вешах, со мной все в порядке. - Ты рассказывал, почему не нажал на кнопку, - напомнила она. - Все это части одного и того же. - Это было трудно объяснить, но в то же время легко. Как только я начал, слова стали вылетать по собственной воле. - Понимаешь, Лиз, я не знаю, кто я. И боюсь, что начинаю превращаться в... подобие того, кого я очень хорошо знал. Вот почему тот случай в... Поэтому я... Я ехал, чтобы умереть, и не хотел умирать. И в то же время не мог придумать ничего другого. Я был совершенно уверен, что стал другим, утратил всякое чувство... чувство чего?.. Святости человеческой жизни. Но это хорошо. Я только сейчас понял, что не выстрелил в вертушку, потому что не смог. То есть не захотел. Я уже почти выстрелил. В какой-то момент чуть не нажал на кнопку - но не нажал. Почему-то я знал, что на самом деле ты не хочешь боя. Просто знал это. Ты не хотела убивать меня и не была моим врагом. Вот почему я не выстрелил. И это чудесно. Если бы я действительно превратился в какого-нибудь монстра, я был бы сейчас мертв. То есть... - Я начал смеяться. - Это потрясающе! Я чувствую себя на тысячу лет моложе! Потому что обнаружил, что я не так уж плох. Это очень важно для меня. Правда! Лиз ласково улыбнулась и потрепала меня по коленке. Ее прикосновение показалось мне почти что нежным. - Это то самое, что так полезно узнавать, - сказала она. - Для некоторых из нас... - И оборвала себя на полуслове. - Нет, договаривай до конца! - потребовал я. Она покачала головой: - Это не важно. - Потом посмотрела на меня: - Знай только одно, Джим: ты не единственный, кому приходилось повсюду таскать вопросы с собой. Я подумал. - Нет, наверное, не единственный. Думаю, я был туповат, считая, что один мучаюсь. Лиз вздохнула, сразу показавшись мне усталой. - В Денвере проводят целую программу, чтобы поддерживать нас в здравом уме. Нельзя принимать решения, какие мы вынуждены принимать день за днем, и оставаться при этом людьми. Но мы каким-то образом должны сохранять человечность - иначе утратим то, за что сражаемся. Мы только начинаем понимать масштабы всего происходящего, Джим, и это самая большая проблема, с которой мы столкнулись. Если что-нибудь и победит нас, так это неспособность взять на себя ответственность за происходящее в наших головах. - М-м, - протянул я. - Ты о чем? - Ни о чем. - Очень громкое ничто. - Просто... решение взять на себя ответственность за то, что происходит в моей голове, и втянуло меня в эту грязь. Лиз сосредоточилась на приборах. Я решил, что она меня не слышит, но внезапно она сказала: - Ладно, но подумай, в какую грязь ты бы вляпался, если бы не взял ответственность на себя? Да. Так бы и случилось. Некоторое время мы летели молча. Она говорила еще о чем-то... В сущности, она повторила это дважды! - Погоди-ка! Ты сказала: "Оружие для червей"? - Угу. - Она вывела на экран карту и постучала по ней пальцем. - Видишь синие точки? Там находится военная техника Соединенных Штатов - внутри границ заражения. - Как долго это продолжается? - О, отдельные случаи встречаются уже год, но за последние два-три месяца они вдруг покрыли всю карту. Мы можем почти наверняка утверждать, что там находятся ренегаты, сотрудничающие с червями. Как будто кто-то заключил договор. Мы хотим знать: как и, главное, зачем? Вот почему необходимо захватить какого- нибудь ренегата живым. - Она нахмурилась. - Может быть, в следующий раз. Я смотрел на карту. Слишком много синих точек на красных ожогах. - Почему бы просто не взорвать это оружие? - О, мы взорвем, - ответила Лиз. - Ты сам увидишь через несколько минут. - Светлое пятнышко на карте, показывающее вертушку, находилось очень близко от цели. - Видишь, мы почти на месте. Салли-Джо раздражается очень, Когда говорят, что она озабочена. Сразу вопит: "Это ложь! Ты святое не трожь!" И добавляет: "Кто следующий? Ну-ка в очередь!" 57 КОЛОРАДСКОЕ ЗАРАЖЕНИЕ Несчастье универсально. Не стоит принимать его на свой счет. Соломон Краткий Лиз открыла красную крышку с надписью "КАМЕРА". Под ней была панель с тремя клавишами. Она нажала на одну, и что-то в брюхе вертушки передвинулось - рррр- санк! Что-то тяжелое. Лиз показала на вторую клавишу. - Видишь? Когда я скажу, нажмешь на нее. - Хорошо. Что мне еще надо делать? - Наслаждаться прогулкой. Правда, должна предупредить, что нас немного потрясет. - Что это все-таки такое? - Я обвел рукой приборы, подразумевая и то, что было припрятано за ними. - Я не узнаю и половины. - Ладно, - смягчилась она. - Этот первый ящичек - рабочая память. На брюхе вертушки висят четыре высокоскоростные стереокамеры с высоким разрешением. Памяти хватает на пятиминутный ввод информации. Мы снимаем со скоростью в пять раз выше нормальной, так что эта штука спешит побыстрее растранжирить байты. - О! - Вон те две большие емкости распыляют душ из частичек горячего металла, чтобы ввести в заблуждение любую следящую систему на земле или в воздухе. Это в основном ограничивающее заграждение, потому что мы будем взрывать все, что имеет микрочипы Соединенных Штатов. Струя имеет форму дуги. Взрываться будет только оружие под этой аркой. При этом любой наблюдатель сочтет, что взрывы происходят в результате прямых попаданий вертушки. Другие два бака содержат пестициды. Довольно сильно действующая смесь с периодом полураспада шесть суток. Мы пока не знаем, в какую заразу она превращается, поэтому используем только в случаях тяжелого заражения - как то, которое мы сейчас уничтожим. Под брюхом и крыльями у меня тридцать четыре ракеты с кассетными боеголовками. Зажигательными. Они разделяются в воздухе, и каждая поражает свою цель. Ты когда-нибудь видел "Мэдболл VI" в действии? Нет? Тогда увидишь. Эти штуковины подпрыгивают и скользят, как капли воды на горячей сковородке, поджигая все, к чему прикасаются. У нас их пятьсот штук. - Армия не теряет времени даром. - Ты еще не все слышал. Эта противорадарная сечка, которую мы сбрасываем, содержит самые разные вещи, которые на многие дни делают пребывание на обрабо- таннной территории очень неприятным. Там есть крошечные колючки с капсулами нервно-паралитического газа, убивающие каждого, кто наступит на них. Не важно, как они упадут; вверх всегда торчит острие. Хитрая штука. А что касается пестицидов, то в них добавлены радиоактивные изотопы. Если аэрозоль не возьмет хтор-ран, то, убив червя потом, мы по накопленному в тканях изотопу будем знать, какой именно пестицид на них не действует. Ах да, еще есть напалм. - Лиз показала на застопоренную кнопку на приборной доске. - Управление огнем. Мы нажимаем на нее, и представление начинается. Она сама знает, когда и чем выстрелить или что сбросить из того хозяйства, которое есть на борту. Вся работа занимает меньше тридцати секунд. Мы пролетаем над лагерем червей всего один раз и оставляем за собой полосу разрушений шириной в километр. - Тогда ты захватишь все поселение. Она хмыкнула: - Думаешь? Раздался предупредительный звонок, и компьютер тихо предупредил: - До цели три минуты. Лиз посмотрела на меня: - Пристегнись, Джим. Я распутал ремни, отрегулировал их и застегнул на груди. Лиз как-то странно смотрела на меня. - Что-нибудь не так? - Я думаю, можно ли доверять тебе. - Что? - У меня мелькнула мысль, что ты мог стать настоящим ренегатом. - Я им не стал. - Тебе можно верить на слово, а? - Кажется, ты говорила, будто знаешь о том, что произошло в Семье. - Правильно. Извини. - Она вернулась к своим приборам. - Сила привычки. Я больше никому не верю. К этому Лиз ничего не добавила. Я тоже промолчал и уставился на землю, пробегающую под нами. Зелень почти уступила место темным пятнам лилового с отдельными проблесками красного. То там, то здесь виднелись комья розового пуха, напоминавшие сахарную вату. Ко мне опять возвращалась Семья; воспоминания захлестнули меня, как огненный шквал. Чем бы ни была та розовая штука, ее действие заканчивалось. Стена быстро разрушалась. Или я решил, что теперь можно выпустить боль? Это было бы прекрасно. Это означало бы, что я хочу верить Лиз. Она только что оторвалась от приборов. Те продолжали действовать сами, словно обладали собственным разумом. Операцию проводил автопилот. Лиз отстегнула пару дополнительных джойстиков - запасные рычаги управления огнем. Она будет задавать дополнительные вводные прицельному компьютеру, выбирая цели, которые представляют особый интерес. Лиз опустила забрало шлема с очками, подрегулировав их так, чтобы они находились прямо напротив глаз. Теперь она видела все через прицельную рамку и могла уничтожить это одним прикосновением к кнопке. Лиз нагнулась вперед, чтобы видеть землю под собой, проверяя поле обзора. Она показала на один особенно пышный куст сахарной ваты. - Видишь? Это пуховики. Наше счастье, что сейчас не их сезон. Я вспомнил розовый шторм в Калифорнии. - Да уж. - Подлетаем. Включи камеры. Она манипулировала приборами, закончив тем, что нажала на главную кнопку управления огнем. Я потянулся вверх и нажал на среднюю клавишу, Та запищала и вспыхнула красным огнем. Земля впереди поднималась к перевалу. Трава имела голубоватый оттенок. Хторранская? Возможно. Или что-то потолще травы. Кое-где по холмам были разбросаны черные и синие кусты. Я нагнулся вперед, чтобы проводить взглядом большого оранжевого червя, пробиравшегося через низкий кустарник. За ним следовало еще три штуки. На одном, похоже, сидел всадник - человек. Но они промелькнули слишком быстро, чтобы рассмотреть как следует. Придется подождать и потом разобраться в том, что успели поймать камеры. - Приготовься, - сказала Лиз. Мы поднялись над горной грядой, перевалили через нее и... - Вот это дерьмо! ... опустились вниз у противоположного склона навстречу самому большому хторранскому поселению, какое я когда-либо встречал! Я увидел все сразу в тот короткий момент, когда мы зависли на долиной. Широкая, почти идеально круглая, она была окутана полосами голубоватого тумана. Пробивающиеся лучи солнца придавали им шоколадные, розовые и фуксиновые оттенки. По мере снижения на земле сквозь лавандовую дымку пунктиром проступали круглые розовые холмики хторранских гнезд. Весь ландшафт был испещрен этими холмиками - лепешки мягких леденцов были повсюду, всех размеров! Много маленьких односемейных иглу. Многие имели загоны. Я видел в загонах что-то, но что именно, не мог рассмотреть. Некоторые дома теснились группами, напоминая грозди ягод. Полосы серого тумана стелились по земле и нитями тянулись между куполами и загонами. Интересно, что это такое? Теперь, с более близкого расстояния, я рассмотрел оранжевые и красные, розовые и пурпурные щарики меха. Все они двигались навстречу нам, мельтеша и крича. Я слышал их даже сквозь рев вертушки. А еще я видел бегущих людей! Вертушка внезапно накренилась - мы вильнули в сторону, потом вверх, и опять вниз, и потом в другую сторону... - Что за?.. - Помолчи! Я предупреждала, что будет трясти! Что-то вспыхнуло оранжевым под нами и позади нас. Я всем телом ощутил, как из-под крыльев вертушки срываются ракеты. Корабль звенел при каждом выстреле, словно мы находились внутри огромного колокола! Мы пикировали прямо на центр заражения - высоченный купол в форме полусферы. Это была матка! Я показал на него и закричал. - Вижу! - крикнула в ответ Лиз. Она уже стреляла. Две серебристые иглы промелькнули впереди, оставляя за собой тонкие хвосты белого дыма. Они клюнули вниз точно на купол и вошли в него... Какой-то миг ничего не происходило. Потом купол взорвался мехом! Его стенки распались на тысячу кусочков, когда хторране выскакивали наружу! Красный, желтый, оранжевый, пурпурный, розовый, белый, фуксиновый, серый и тысячи других оттенков меха! Их было слишком много! Слишком много цветов! А потом взорвались сами ракеты! Возникли два огненных шара, сливаясь в один и распухая. Из него дугами полетели огненные полосы фосфора. Мне показалось, что я ощущаю жар. Вертушка задрожала, встретившись со взрывной волной. Мы уже набирали высоту и поворачивали к южному концу долины. Позади по-прежнему слышался рев. А впереди было еще больше куполов - намного больше! Есть ли конец у этого поселения? Лиз выпустила еще пару ракет по следующему скоплению куполов, предоставив остальное компьютеру. Как мне хотелось добраться до хвостового иллюминатора, чтобы взглянуть назад! Все, что я мог видеть из кабины, - это башня черного дыма, поднимающаяся со стороны Лиз. Что-то начало громко пикать. Лиз выругалась и ударила по паникующей кнопке. Позади что-то грохнуло, что-то фыркнуло. Затем вертушка сбросила тяжеленный груз, и включились реактивные движки. Мы полетели с такой скоростью, что дух захватило. Чудовищная сила вдавила меня в кресло, Я не мог вздохнуть. Что за дьявольщина? Три "же"? Пять? Воздух окрасился в оранжевый цвет. А потом стал даже еще ярче. Гигантская рука толкала вертушку вперед. Мы продирались сквозь воздух. У меня возникло чувство, что земля искрится тысячью фейерверков, но не они подбрасывали нас в небо. Лиз схватилась за приборы и бросила вертушку в сторону. На какой-то момент мне показалось, что мы летим вверх ногами - а потом мы нырнули и вынырнули, оставив позади столб горящего воздуха. - Что случилось? - Они пальнули в нас! - Они что? - Ракеты "земля - воздух". "Вайперы", по-видимому. Мы чуть не заполучили одну в хвост. Остальные перехватили на подлете. Я сказала им "нельзя", - пояснила Лиз. - Взорвана вся их артиллерия. Смотри, сколько у них всего. Мне пришлось нагнуться вперед, чтобы заглянуть через ее плечо. Вдалеке, уже почти на горизонте, стоял толстый черный столб дыма, отмечавший лагерь. Из него до сих пор высверкивали взрывы. Повсюду полыхало оранжевое пламя. - Дерьмо, - констатировала Лиз. - Что ты расстраиваешься? Рейд прошел успешно! Ты уничтожила целый лагерь! Она покачала головой, подняла забрало шлема и вытерла глаза. - Ничего я не уничтожила. Ты же сам видел его размеры. Я лишь отрезала горбушку с одного края. Мы даже не добрались до самой плотной части поселения. Я поменяла курс, как только поняла, что бомб не хватит. Через месяц этот лагерь разрастется пуще прежнего. Они восстановят все, что мы сегодня разрушили. Их становится слишком много для нас, Джим. Денверу это не понравится. - Так это был не центр заражения? - Даже не пригород. Так, окрестная деревенька. - Э... - Ты понимаешь, что это означает, не так ли? Я отрицательно покачал головой. - Нам придется применить ядерное оружие. Алименты Салли требует с Фила, Говорит, у него ребенка купила. Сказала она: "Уж мне-то не знать, - Юбку задрала, - могу показать Кошелек, из которого я ему заплатила". 58 ТЕАТР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ В настоящем искусстве посредников не бывает. Соломон Краткий Я поднялся по наклонному помосту и остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Наверху стоял человек с блокнотом в руках. Он осветил карманным фонариком нашивку на моей груди. - А, Маккарти, - сердито сказал он. - Вы опаздываете. - Виноват, - пробормотал я. Он проигнорировал мое извинение. - Сядьте здесь, - и показал на задний ряд. Я кивнул. Амфитеатр формой напоминал чашу, наклоненную под углом сорок пять градусов. По кругу концентрическими рядами поднимались сиденья. Мое место находилось на самом верху. Амфитеатр окружала вторая чаша, побольше, - экран. Перед зрителем располагалась сфера, наполненная светом и звуком. Вверху, внизу, справа, слева - всюду, куда бы ни посмотрел человек. Но сейчас она приглушенно опалесцировала. Свечения хватало только на то, чтобы обозначить экран, но никак не на то, чтобы осветить зрительный зал. Эффект напоминал сумерки: над нами был свет, но сами мы оставались в темноте. Поднимаясь к своему месту, я посматривал на ряды, но лиц сидящих не различал. Мой ряд оказался пустым, так что я выбрал место в центре. У кресла имелась высокая спинка, оно казалось довольно удобным. Когда я сел, подрегулировав его под свое тело, и откинулся назад, кресло откинулось вместе со мной. Оно также наклонялось в стороны и вращалось вокруг своей оси. Сидящий в нем мог видеть любую часть экрана, включая потолок, и делать это с комфортом. Я расслабился, и вкрадчивый голос начал нашептывать мне в ухо: "Послушайте повестку сегодняшнего брифинга. Сначала мы увидим запись утреннего рейда в Колорадо с комментариями пилота, полковника Элизабет Тирелли. За этим последует..." - Заглохни, - сказал я, и голос пропал. Я наклонился вперед, пробежав глазами по рядам в чаше ниже меня. Кое-какие кресла пустовали, а большинство было заполнено мрачными типами в военной форме. Кругом виднелись одни нашивки. Знакомых я не нашел и снова откинулся назад. В центре зала появились пять человек и заняли последние пустовавшие места. Одной из них была полковник Тирелли. Другая - японская леди, которую я встретил в первое свое появление в Денвере. Кстати, кто она такая? Темнокожего парня рядом с ней я не знал. Но двое других были мне знакомы. Высокий мужчина - министр обороны. И конечно же президент. Лиз была права. Дело принимало серьезный оборот. Я удивился, почему пригласили меня. Как только все уселись, японская леди подала знак офицеру с блокнотом. Двери закрылись, и экран ожил. Сначала мы услышали звук вертушки. Он был настолько реальным, что я посмотрел вверх. Там виднелись очертания военного корабля. Невероятно широкий угол съемки! Мы как бы находились под кабиной вертолета. Я посмотрел вперед и оказался в воздухе. Зрительный зал исчез. Осталось только закамуфлированное брюхо "Валькирии". Я мог видеть вращающиеся лопасти винтов, струи расплавленного воздуха позади реактивных двигателей. С противоположной стороны расстилалось Колорадское предгорье. Прямо перед нами вздымался знакомый красный хребет. В животе заурчало: я знал, что там, впереди. Мы перевалили через хребет - мне захотелось закрыть глаза - и снова нырнули в затянутую голубой дымкой долину. Я вцепился в подлокотники кресла. Голос Лиз говорил: - Сначала мы пройдем весь рейд в соответствии с реально затраченным временем, чтобы вы ощутили обстановку боя. Мы пробудем над лагерем хторран меньше тридцати секунд. Мы уже неслись, подпрыгивая, над землей. Я наклонился вперед, пристально вглядываясь в землю прямо под нами. Тень вертушки бежала по куполам. Они были так близко, что казалось, их можно достать рукой. Я видел, как земля кипела выходящими из-под нее червями, множеством червей, сотнями! Они в бешенстве поднимались на хвост, испуская трели и весьма своеобразно размахивая руками, словно взваливали что-то себе на плечи. Это движение мне было положено хорошо знать. Казалось, я слышал сквозь рев двигателей их пурпурный крик. Там были и люди! Один из них целился из винтовки прямо в меня - виднелся красный луч лазерного прицела, преломленный туманом, - а потом он пропал позади. Мы дернулись и вычертили зигзаг над лагерем. Потом большой купол взорвался, и мы поднялись к облакам. Экран опустел. Зал разом выдохнул. Голос Лиз сказал: - Сейчас мы посмотрим задний вид. Скорость воспроизведения замедлена в пять раз. Вы увидите то, что увидели бы, сидя лицом к хвосту вертушки. Экран вновь засветился. Винты теперь вращались медленнее. Рев реактивных движков стал растянутым. Логический блок компьютера подстраивал звук к скорости изображения. И снова мы висели под вертушкой, но в этот раз лицом назад, и смотрели на убегающий проклятый пейзаж. Расписанный красным и оранжевым, голубым и лиловым, розовым и желтым, он выглядел чужеродным - однако горная цепь вдали была слишком знакомая, слишком земная. Теперь мы снижались над склоном, и купола убегали назад. Опять вскипела червями земля, но на сей раз это выглядело медленным и торжественным бальным танцем. В воздухе стали появляться серебристые частицы про-тиворадарной сечки. С обеих сторон небо прочертили полосы желтого дыма - пестициды. Ракеты распадались на части, посылая иглы во все стороны. Распылялся напалм. Из бомболюка над нашими головами гроздьями падали "Мэдболлы". Они ударялись о землю и брызгали пламенем, подскакивали, снова ударялись и брызгали, подскакивали и брызгали. Черви, окутанные пламенем, корчились и катались по земле. Взрывы разметывали купола на куски, огонь и ошметки стен взлетали высоко в воздух. Тела тоже. Снова я увидел людей, выбегающих из куполов. Опять заметил человека, наводящего прицел на вертушку. Напалм уже достиг земли, и он исчез в полосе огня. Потом изображение медленно вздрогнуло. Мы начали удаляться. Угол съемки изменился, чтобы показать огромный купол, который мы разрушили непосредственно перед тем, как уйти вверх, - он все еще кипел, извергая невиданное количество червей. На какой-то кратчайший миг я увидел только ком алого меха. Мог ли вообще существовать такой огромный червь? А потом взорвались ракеты, и купол превратился в геенну огненную. Угол съемки снова изменился, и возникли четыре полосы алого дыма, поднимающиеся с земли и сворачивающие прямо на нас. В зале раздались возгласы: "Вай-перы"! Откуда у них "Вайперы"?" Взорвалась первая ракета, потом еще две. Последняя летела на секунду дольше, потом с яркой вспышкой взорвалась и она.,. Экран погас. - Это тот самый момент, когда мы потеряли заднюю камеру, - спокойно давала пояснения Лиз. В зале наступила такая тишина, что стало страшно. Прямо подо мной какой-то генерал наклонился к своему адъютанту: г - Я хочу знать расположение этих чертовых "Вайпе-ров", всех до единого. Информация нужна к 18.00. - Но это невозможно, сэр... - Сделайте это возможным! - Его тон был убийственным. - Слушаюсь, сэр. - Адъютант уже пробирался к выходу. Снова послышался голос Лиз: - Это должно дать вам представление, с чем мы столкнулись. Не прошло и пятнадцати секунд, как нас выследили "Вайперы". Я вынуждена была прекратить рейд, сбросила весь остававшийся на борту груз и ушла с большим ускорением. Моим заданием было пролететь над лагерем и рассечь его пополам, Я успела пройти меньше одной десятой пути, прежде чем обстоятельства вынудили меня прервать операцию. Приборы показали, что в очаге заражения находится слишком много оружия. Мы бы не смогли противостоять ему. Было важнее доставить эту запись сюда. Я собираюсь продемонстрировать самые жуткие ее фрагменты. Жуткие фрагменты? Я уже был испуган. Экран снова вспыхнул. Мы плыли над лагерем. Изображение ползло так медленно, что просматривалась каждая деталь. - Скорость воспроизведения замедлена в десять раз, - сказала Лиз. - Обратите внимание на это... Один сектор экрана стал ярче. И вновь мы увидели человека с лазерной винтовкой. Ее луч направлялся прямо к нам. - И на это тоже... Высветилась другая часть экрана - раньше я этого не видел! Трое мужчин сидели в "лендровере", вооруженном тактическим пучковым орудием! Автомобиль прыгал по кочкам, стараясь поймать вертушку на прицел. Потом волна напалма накрыла его. - И на это... Стайка детей убегала, крича от страха. Некоторые добежали до куполов. Червь подхватил двух и нырнул в нору, прежде чем пламя смело остальных. - И на это... Женщина с детской коляской застыла, глядя на нас снизу вверх! Позади нее медленно взрывалась бомба. - И на это... Тысячи червей всех размеров и цветов вырвались из монолитной на вид земли. Дыры в ней остались открытыми, извергая все новый и новый алый ужас. - И на это... Большой купол распадался; его стены разлетелись на куски, когда наружу повалили черви. Изображение увеличилось, заполнив весь экран, и я, заглянув внутрь купола, увидел морду хторра размером с дирижабль! Он пытался приподнять себя... - И наконец, на это... Земля накренилась. Мы отдалились достаточно, чтобы увидеть весь очаг заражения, тянувшийся на запад до самого горизонта. Повсюду стояли купола. Некоторые даже превышали по размерам тот, что мы разрушили. - Вот тогда я и подорвала все вооружение в лагере... Земля продолжала заваливаться набок по мере того, как мы удалялись от нее. Она запестрела клубочками ярких дымков, высверкивающими сквозь пурпурное марево. Пара искр мелькнула здесь, тройка там, а потом вдалеке появилась целая россыпь огоньков. Они превратились в огненные шары. А затем начались новые взрывы, крупнее и более контрастные, достающие до неба. И вот уже загорелась вся земля. Огонь и дым взлетали, как шапки салюта в День независимости. И все это тянулось до самого горизонта. Слышались приглушенные тяжелые удары и гул раскатов на фоне рева пламени. В зале послышались вздохи. И тихие ругательства тоже. Зажегся свет, и голос президента сказал: - Спасибо, полковник Тирелли. - Потом громче: - Мы соберемся снова через пятнадцать минут. Я встал. В зале разгорались сердитые споры, но смысл слов пролетал мимо меня. Я не прислушивался, уставившись на президента и ее спутников, направлявшихся к выходу. Лиз пошла с ними. Перед дверью президент остановилась, чтобы поговорить с высоким мужчиной в военно-морской форме. Она выглядела расстроенной. Моряк внимательно слушал ее и кивал головой: "Да, госпожа президент. Слушаюсь, госпожа президент". В этот момент Лиз заметила меня и многозначительно показала телефон. Я отстегнул от пояса свой пейджер и раскрыл его. - Да, полковник? - На брифинге необходимо и твое присутствие. Уже тридцать минут, как ты находишься в моем подчинении. - И добавила: - Но отчет все равно напишешь - с той минуты, когда начал самовольно снабжать себя армейским имуществом. Я прикрываю тебя, парень. Так что тебе лучше прикрывать меня. - Что? - Ладно, не обращай внимания. Спускайся. Сядешь позади меня. - Есть, сэр! Я пошел вниз. Без компьютера мы узнаем едва ли, Сколько ковбоев бывало на Салли. Кто-то в горы ее поднимался, Кто-то в реках ее купался. Но только немногие в ее долину спускались. 59 ГОСПОЖА ПРЕЗИДЕНТ У меня всегда возникали трудности с работодателями. Они забывают, что покупают только мои убеждения, а не мою душу. Вот почему они так много платят. Соломон Краткий Президент Соединенных Штатов, осунувшаяся и расстроенная, громко постучала по стакану, призывая собрание к порядку. За изогнутыми столами в центре зала собрался весь цвет армии Соединенных Штатов и правительства. Лично я никого из них не знал. Два высоких чина из генштаба. Трое других, по моим подозрениям, тоже были оттуда. Госсекретарь, министры обороны и внутренних дел. А также доктор Дэниель Дж. Форман, восседавший по левую руку от президента. Когда он успел появиться? Устраивало конференцию Агентство по контролю за хторранским заражением. Его сотрудники - японская леди, к которой никто не обращался по имени, темнокожий парень, доктор Мойра Зимф, полковник Тирелли и еще двое мужчин, которых я не знал, - сидели лицом к президенту. Мое место оказалось за правым плечом Лиз. Лицо лысого человека, сидевшего с краю, почудилось мне знакомым, но я никак не мог вспомнить откуда. Лысый заметил, что я смотрю на него, и подмигнул. Президент сказала: - Сегодня я должна принять решение. Я хочу, чтобы вы все знали: это мое единоличное решение. От вас тре-буется только информация. Ничего больше. Свои мне-ния можете не излагать. Мне они уже известны. Она обвела взглядом присутствующих, останавливая на некоторых свой знаменитый взгляд. Я слышал о нем. Один телекомментатор после памятной пресс- конференции сказал, что взгляд президента заставил его снова почувствовать себя шестилетним ребенком, застигнутым матерью, когда он лезет в буфет. Фраза врезалась мне в память. Никто не мог солгать под этим взглядом. - Вы просмотрели видеозапись, - сказала президент. - Ее подтекст... обескураживает. - Она налила в стакан воды из графина и отпила глоток. - Но у нас нет времени разбираться в тонкостях. Мы должны решить главный военный вопрос. Нельзя больше откладывать, его. Разрешите мне воспользоваться военной терминоло-гией. Огромные территории Соединенных Штатов находятся под контролем противника. Они не только оккупированы, но и колонизированы. Надо принять решение применении или неприменении ядерного оружия против этих сукиных детей. И она вновь обвела всех пронизывающим взглядом. Никто здесь счастливым не выглядел. У меня возникло чувство, что этот спор продолжается уже давно и что сегодня одна из сторон окончательно проиграла. Против видеозаписи трудно было возражать. - Моральная сторона вопроса меня больше не интересует, - заявила президент. - Сегодня мне необходимо знать, что произойдет, если мы продолжим... - она заглянула в папку, лежавшую перед ней, - операцию "Валгалла". По плану "Б". Полагаю, большинство из вас знакомы с деталями. Кстати, пятнадцать минут назад я распорядилась начать операцию и привести все в состояние "желтой" готовности. Я говорю это, чтобы подчеркнуть чудовищность нашего собрания. Мы подошли к последнему пределу, за которым обратного пути не будет. - Она повернулась к министру внутренних дел: - Фред, давайте обсудим последствия операции для гражданского населения. Тот встал. - Госпожа президент, существует три вида последствий, на которые следует обратить внимание. Во-первых, радиоактивные осадки, хотя мы и намерены использовать оружие с "чистой упаковкой" радиоактивных частиц. Денвер, по- видимому, придется эвакуировать. - Выражайся нормальным языком, Фред. Покинуть. - - Э... да. Покинуть Денвер. За исключением тех зданий, которые в достаточной мере приспособлены для существования в радиоактивной среде. Например, это сооружение может функционировать с полностью укомплектованным персоналом в течение трех лет. - Министр посмотрел на президента. По его лицу струился пот. - Госпожа президент, это не краткосрочные эффекты. Возможно, придется эвакуировать город в течение пяти суток, если возникнет такая необходимость. Я имею в виду, что без соответствующего переоборудования укреплений на подступах к нему мы просто сдадим город врагу. Они займут эту территорию мгновенно. Президент посмотрела на него. - Это все равно произойдет - завтра или через полгода. Расчеты показывают, что Денвер нам не удержать. Мы находимся слишком близко от самого крупного очага заражения в стране - Скалистых гор. Если мы уничтожим гнезда ядерным ударом, Денвер станет непригодным для проживания из-за радиоактивных осадков, правильно? Прекрасно, тогда ни одна из сторон не воспользуется городом.: Министр шумно выдохнул. Он был побежден. - Остаются две проблемы, которые я хотел бы отметить. Первая: как гражданское население отреагирует на использование ядерного оружия? Президент сказала: - Продолжайте. - Я подозреваю, что оно будет деморализовано, мэм. Это продемонстрирует, насколько серьезной угрозой являются черви. - А я подозреваю, что это также продемонстрирует, насколько серьезна наша решимость покончить с этим. Проблемы связи с общественностью сейчас меня не интересуют. - Да, мэм. И вторая проблема: в зараженных зонах тоже проживает гражданское население. Сколько времени мы можем дать им на эвакуацию? И откуда возьмем средства для этого? - А? - Ее лицо затуманилось. - Фред, вы берете на себя слишком много. Я не собираюсь делать это достоянием гласности до тех пор, пока ракеты не поднимутся воздух. - Госпожа президент! - Никаких предупреждений не будет! - с яростью воскликнула она. - Я протестую! - Конечно протестуете! Весь опыт предупреждения йаселения о военных операциях против червей показывает, что это не более чем сотрясение воздуха. Следует предполагать, что любой человек, проживающий на зараженной территории, тем или иным способом сотрудничает с врагом. У меня нет ни малейшего намерения ни предупреждать хторранских захватчиков о наших следующих шагах, ни дарить коллаборационистам-ренегатам возможность сбежать куда-нибудь, чтобы продолжать свою изменническую деятельность. Тут я впервые увидел, что президенту изменила выдержка. Министр внутренних дел, похоже, совсем расстроился. Он сел. Президент сказала: - Ладно, давайте посмотрим, правильно ли я все поняла? - Она начала загибать пальцы. - Мы столкнемся с радиоактивными осадками, так? Потеряем Денвер. Также потеряем на какое-то время большую часть района Скалистых гор, верно? Министр кивал. - Поскольку мы их и так теряем, это нельзя считать потерями. Далее - реакция гражданского населения. Учитывая режим чрезвычайного положения, мы с ней справимся. Я не ошибаюсь? - Мы на это надеемся. - Надеетесь? - Госпожа президент, у нас слишком мало данных, чтобы прогнозировать подобные ситуации. - Меня не интересуют ваши компьютерные модели, Фред. Я хочу знать, что вы чувствуете нутром. Как отнесутся к этому люди? Министр покачал головой: - Не знаю. Президент повернулась к Форману: - Дэнни? Формен прикрыл глаза, помял большим и указательным пальцами переносицу, на секунду сосредоточился. - Будет шок. В определенной мере расстройство. Возможна паника. - Он открыл глаза. - Вам необходимо выступить. - Я планирую сделать заявление. - Нет. Нужна речь. Зажигательная. Злая. Фокусирующая энергию на враге. С множеством хороших цитат. Скажите о решимости, длинном темном туннеле. Напомните им, что Земля - это наша планета. Воодушевите их. - К сожалению, я сама не чувствую сейчас большого воодушевления. - Какого черта, леди, кто сейчас воодушевлен? Помните, что я говорил вам во время предвыборной кампании? - Да. Нет. Что именно? Он улыбнулся. - Надо мошенничать, пока не победишь. - Я занимаюсь мошенничеством уже пятьдесят три года, Дэнни. Когда же наконец наступит миг победы? В его глазах мелькнул огонек. - Вы действительно не заметили, когда это произошло? Президент расслабилась. Кивнула своему пресс-секретарю: - Необходимо зарезервировать время на телевидении. Пусть Уолли и Вильма начинают работать над речью. Черновик пусть просмотрит Дэнни Форман. Пресс-секретарь кивнула и бесшумно заработала на своей клавиатуре. Президент сказала: - Ладно, вернемся к нашей теме. - Она повернулась к госсекретарю: - Какого рода реакцию можно ожидать от иностранных правительств? Государственный секретарь, высокая симпатичная женщина в темно-синем костюме, ответила: - Они по обыкновению огорчатся и рассердятся, только тон будет громче, чем обычно. В наше время все вызывает огорчение и озлобление. Президент кивнула с легкой улыбкой. - Как мне хочется немного огорчиться и разозлиться. Продолжай. - Союзники, конечно, постараются отговорить нас. - Минутку. Здесь требуется кое-что прояснить: мы никого предупреждать не будем. Даже наших союзников. Госсекретарь заволновалась. - Не знаю, как они к этому отнесутся. - Зато я знаю, как к этому отнесусь я! - отрезала президент. - Прошу внимания. Речь пойдет в эфир одновременно с бомбами. Тогда же я проинформирую несколько дружественных государств, с которыми мы сможем связаться. Всем остальным по компьютерной сети будут посланы дипломатические ноты. Другими словами, все узнают об этом одновременно. Я не желаю, чтобы где-нибудь произошла утечка информации, прежде чем самолеты сбросят груз. Что, если в лагерях червей есть видео - и фототерминалы? Все молчали. - Это понятно? Все согласно закивали. - Хорошо. - Президент повернулась к госсекретарю: ~ Возможны ли какие-то дипломатические проблемы, с которыми вы не справитесь? - Нет, госпожа президент. Тем не менее я хочу кое-что добавить. На этой планете имеются немногие государства, которые только и ждут, когда кто-нибудь сделает первый шаг и применит ядерное оружие. Сначала они могут сделать вид, что недовольны, но со временем начнут использовать собственные бомбы против захватчиков. Я просто хочу выразить вам признательность за то, что у вас хватило храбрости и желания начать первой. - Это не храбрость, Энн, а страх. Но все же спасибо, - мягко улыбнулась президент. Госсекретарь села. - Итак, мы верим, что военные задание выполнят. План может быть осуществлен в любой момент. Мы еще раз рассмотрели возможные последстия, хотя изучаем их уже много недель и готовы поменять на них наши нынешние проблемы. Осталось что- нибудь нерешенное? Поднялась доктор Зимф: - Да. Это нам не поможет. Все, как один, недоуменно уставились на нее. Она сказала: - Да, вы сотрете все их самые крупные лагеря, но я подозреваю, что через год мы будем иметь дело с еще более крупными поседениями. Два года назад мы решили, что в борьбе с гастроподами наступил перелом. Гнезд становилось все меньше и меньше. Но внезапно они стали появляться тысячами. Хторрам потребовалось очень мало времени, чтобы собраться вместе и строить города. Их экология двигается семимильными шагами. Поток проходящей через нее энергии невероятен. Ядерное оружие уничтожит их нынешние очага заражения, но проблемы не решит. Мы до сих пор не знаем, откуда появляются гастроподы, и через полгода вернемся к исходному положению. Не можем же мы бомбить их регулярно! Президент задумалась. - Мы выиграем время, Мойра? Доктор Зимф кивнула. - Да, немного. Но это неудовлетворительное решение. - Верю, - сказала президент. - Но оно наименее неудовлетворительно из всех неудовлетворительных, которые имеются в нашем распоряжении на данный момент. Доктор Зимф кивнула, соглашаясь. - Госпожа президент, могу я предположить, что мы смотрим несколько дальше данного момента? Необходимо поднять уровень нашей ответственности на несколько порядков. Мы собираемся положить вам на стол серию равноценных вариантов мероприятий на ближайшие три недели... - Я уже видела их. - Президент подняла руку. - Но сейчас мы обсуждаем вопрос о применении ядерного оружия. Дальнейшие шаги мы рассмотрим на очередной встрече. Вы можете подождать до пятницы? Доктор Зимф кивнула и села на место. Президент сказала: - Перерыв пятнадцать минут. Потом мы продолжим заседание. Одну леди так сильно третировали, Столько раз между ног травмировали, Что по прошествии времени Разрешилась она от бремени. И новорожденная была уже дефлорирована. 60 ВЗГЛЯД ПРЕЗИДЕНТА Не важно, кто выигрывает или проигрывает, - важно, кто ведет в счете. Соломон Краткий Президент исчезла в приемной вместе со своими помощниками, пресс-секретарем и тем лысым. Сейчас я был совершенно уверен, что где-то его видел. Японская леди придвинулась к Лиз и стала что-то шептать ей на ухо. Остальная аудитория распалась на маленькие группки, проводящие собственные конференции. Я зачем-то подошел к Форману и поздоровался с ним. - Вы, наверное, не помните меня. - Маккарти, Джеймс Эрл... нет, Эдвард, - сказал он и протянул мне руку. - Вы выглядите... дико. - Он прищурился, изучая меня. - С вами все в порядке? - Нет, - ответил я честно. В этот момент кто-то тронул Формана за руку. Он жестом попросил подождать и вновь посмотрел на меня. - Приходите ко мне. В том, как он это сказал, что-то было. - А зачем? - Хочу поучить вас. - Чему? - Приходите и увидите. Я немного подумал и кивнул: - О'кей. - Отлично. Спасибо. - Он повернулся к ожидавшему его человеку, тут же забыв о моем существовании. "Что ему надо?" - удивлялся я. Мне вспомнился наш последний разговор - в духе Аристотелевых бесед. Он пытался определить, готов ли я отпустить грехи планете. Я болтался по залу, украдкой прислушиваясь к разговорам. Два морских офицера тихо спорили: - ... Мне кажется, что она уже приняла решение. - Ты не знаешь старуху. Она разыгрывает из себя адвоката дьявола. Выбирает себе позицию и заставляет тебя отговорить ее от этого. Я подозреваю, что она не хочет бросать бомбу, но при этом не видит никакой альтернативы. Она заставляет нас поискать хороший повод, чтобы не делать этого. - Ну, тогда я могу предложить один, - сказал тот моряк, что был повыше. - Ядерная атака, согласись, - это поражение. - Все это относится к категории общественного мнения. Можно повернуть дело так, что это будет казаться победой. Надо отдать должное старой ведьме: она принимает решения с помощью интендантов, а не политиков. - Моряк почти убедил коллегу. - Лучше позвони и скажи своим людям, чтобы они были наготове. Если мы выберем гавайский вариант, то на флот свалится масса дополнительных забот. Коренастый моряк кивнул. Он повернулся и незаметно вышел из комнаты. Я обнаружил, что иду следом за Лиз, японской леди и тем темнокожим парнем. Японка заметила меня, вежливо кивнула и посмотрела на Лиз. - Ваш молодой человек сильно возмужал с тех пор, как мы виделись с ним здесь когда-то. Лиз сказала: - Я тоже так считаю. - И повернулась ко мне: - Джим, вас, по- моему, еще не представляли друг другу. Это - госпожа Сибано, а это - доктор Рико, два из трех гражданских исполнительных директоров Агентства. - Третий - доктор Форман? - Да, он, - подтвердила японская леди. Она протянула мне руку. - Рада, что вы снова с нами, Джеймс. Приятно иметь вас в своей команде. - Ну, я не совсем уверен, что... - Лиз легонько прикоснулась к моей руке. Это было предупреждение. - Э... я хотел сказать - спасибо. Госпожа Сибано улыбнулась. - Джеймс, вы очень изменились, потому и оказались здесь сейчас. К нашей группе подошел офицер. - Госпожа Сибано? Доктор Рико? Президент срочно хочет вас видеть. - Спасибо. - Прежде чем уйти, Сибано в упор посмотрела на Лиз. - Это очень важное собрание. - Я знаю, - ответила Лиз. - Можете положиться на меня. - И добавила: - И на Маккарти тоже. - Хорошо. Спасибо. Когда они ушли, я повернулся к Лиз: - Что все это значит? - Ты - мой эксперт по червям. - Ну а дальше? - Президент пока не приняла решения. Видеозапись довольно убедительна, но.. . понимаешь, она не хочет использовать ядерное оружие на континенте и отчаянно ищет хоть какую-то альтернативу. - А она есть - хоть какая-то альтернатива? - Если бы она была, - вздохнула Лиз, - спорили бы мы здесь? - Не знаю. - Можешь мне поверить. - Она положила руку на мое плечо и заглянула мне прямо в глаза. - Возможно, мне придется сослаться на тебя. Расскажи правду - обо всем, что видел и знаешь о червях. Вот и все. - Но почему я? Ведь есть доктор Зимф. - Доктор Зимф никогда не работала в полевых условиях. Во всяком случае, не так, как ты. На карте стояла твоя жизнь, а она никогда так не рисковала. Ты видел то, что ей и не снилось. Она потрясающий теоретик, зато ты можешь рассказать, каково испытать это на собственной шкуре. Ты пережил это. Столкнулся лицом к лицу. Именно этого и не хватает на конференции - немного ужасов. - Вроде хторра в аудитории? Лиз и бровью не повела. - Если бы это помогло - да. - Какова моя политическая позиция? - Не поняла. - На чьей я стороне? - поинтересовался я. - Ну, кого я поддерживаю? - Факты скажут сами за себя. - Угу. И что же они скажут? Лиз нахмурилась. - Что надо сбросить бомбу. Я задумался, примеряя это на себя. - С тобой все в порядке? - спросила Лиз. - Не знаю. Она отвела меня к столу, налила в стакан ледяной воды и дала мне. Я осушил стакан залпом. - Однажды в школе нам предложили тест, - наконец сказал я, тяжело дыша. - Целому классу. - Кнопочный? - спросила Лиз. - Я помню его. - Да, кто первым нажмет на кнопку. Нам предоставили возможность проверить, сможем ли мы сделать это. - Я вспомнил тогдашние свои ощущения, и у меня похолодело в желудке, причем не от ледяной воды. - Все страшно перепугались. Было много слез. Даже крики. В конце концов мы поняли, что ни один не хочет и не может взять ответственность на себя. - Обычный результат, - заметила Лиз. - Но бывают исключения. - Ладно, тогда возникает другой вопрос: если большинство людей не хотят взваливать на себя такую ответственность, то зачем мы до сих пор сохраняем ядерные заряды? Учитель - его звали Уитлоу - предложил нам возможность полностью разоружиться, однако никто не сделал и этого, потому что мы не решились довериться другой стороне. Думаю, цель упражнения заключалась в том, чтобы продемонстрировать нам ловушку патовой политической ситуации. Но из всего этого я помню только страх, когда в моих руках оказался черный ящик, тот, что с красной кнопкой внутри. Вот когда я испытал чертовское искушение нажать на нее и покончить с сумасшедшим обсуждением раз и навсегда - но, разумеется, ничего не сделал. - Я взглянул на Лиз. - Ты понимаешь, к чему я веду? Или тебе неинтересно? - Продолжай. - В том-то и дело. Здесь, сейчас мне действительно предоставляют возможность нажать на кнопку. - На нее может нажать только президент. - Не совсем так. Я - составная часть ее решения. В этом и заключается цель происходящего. Я тоже несу ответственность и могу говорить об этом деле, если хочу, чтобы оно меня касалось. - Поняла, - сказала Лиз. - Ну и как? Ты хочешь сбросить бомбу? Я ответил: - И да и нет. Это логическое продолжение всего остального. Всей моей жизни. Это та же проблема, что и маленькая девочка в загоне, и Шорти, и те люди в аудитории, и ренегаты. Это чужие жизни. Я не хочу быть человеком, который принимает решение, однако мне постоянно суют в руки винтовку или огнемет. А вот сейчас - черный ящик с красной кнопкой. Я не хочу его брать. Она схватила меня за плечи. - Слушай, то, чего хочешь ты, не имеет никакого значения. Я, например, хочу, чтобы все хторране исчезли. Хочу, чтобы был жив муж. И ребенок тоже. Я хочу вернуться на четыре года назад. Можно сделать так, чтобы это произошло? Нет. Вопрос не в том, чего ты хочешь, а в том, что ты хочешь сделать с тем, что есть в твоем распоряжении! Из моих глаз вдруг брызнули слезы. Голос осип. - С одной жизнью я еще могу справиться, Лиз. Я не стрелял в ту маленькую девочку. И Шорти сам мне разрешил - он приказал стрелять в человека, на которого напал хторр. И те люди в аудитории стояли поперек дороги. Что же касается ренегатов, то я сошел с ума от ярости. Я хочу сказать, что каждый раз имел... оправдание. Извинение. Сегодня - нет. Теперь это - - хладнокровный выбор. - Я посмотрел на нее, моля о помощи. Но ничего похожего не дождался; Лиз сказала: - Теперь ты понимаешь положение президента? Я вытер глаза. - Думаю, да. Немного. - Правильно. Понимаешь. Это - ее решение, но ты должен взять на себя ответственность за свою часть. Ну как, сделаешь это? - Да. - Ты решишься сбросить бомбу, если это будет зависеть только от тебя? - Не вижу другого выхода. - Именно для этого мы собрались здесь, - - сказала Лиз. - Не уговорить ее сделать это, а найти выход. И если не найдем, тогда нашей задачей станет взять на себя ответственность за решение, которое мы вынуждены будем принять. - Неужели действительно нет другого выхода? Она не успела ответить. Коренастый моряк с разъяренным видом ворвался в комнату, - Эти чертовы телефоны все отключены! - выпалил он. И тут появилась президент. - И по очень веской причине, - пояснила она. - Некоторым нельзя доверять. - Она остановила на моряке свой знаменитый взгляд. - Даже когда они дали слово, что не нарушат конфиденциальности сверхсекретного совещания! Офицер покраснел, но ничего не ответил. Президент мрачно улыбнулась. - Если все займут свои места, мы сможем продолжить. Когда во мне лимерик начинает пучиться, Пишу я последнюю строчку, чтобы не мучиться, А потом уж оттуда мне надо К первым двум пятиться задом С надеждой, что все прекрасно получится. Иногда только я падаю. 61 ЯДЕРНАЯ СЕМЬЯ Всегда оставайся искренним, даже симулируя искренность. Соломон Краткий - Есть вопрос, на который мне необходимо знать ответ, - сказала президент и обвела взглядом аудиторию. - Я не уверена, что кто-нибудь из нас готов к нему, но мы должны его решить, прежде чем двигаться дальше. Это моральный вопрос. Вопрос гуманности. Я посмотрел на мужчин и женщин, сидевших полукругом вокруг стола. У некоторых был похоронный вид, у других - озадаченный или неуверенный. Иные делали какие-то пометки в блокнотах. Кое-кто изучал свои руки или ботинки. Где я это уже видел?.. Ах да. Так называемый тест на "уход от реальности". Если обстоятельства противостоят нам, то первая наша реакция - избежать этого противостояния. - Проснитесь! - воскликнула президент. Она тоже это поняла и разозлилась. - Какие бы обстоятельства мы ни обсуждали сегодня, именно это должно быть решено. Как раз на нем и сосредоточат внимание будущие историки. - Если таковые останутся, - иронически заметил генерал Уэйнрайт. Президент посмотрела на него. - Уверена, что вы пошутили, генерал, но суть как раз в этом. Насколько решительно мы настроены, чтобы гарантировать выживание человеческого рода? - На столько, на сколько надо, мэм, - парировал он. - Вы же видели планы на случай чрезвычайной ситуации. Эвакуация на Луну, стерилизация Земли и последующая ее реколонизация. Любой ценой. Любой, мэм. Президент подняла руку. - Генерал, я ценю вашу решимость. Между прочим, не более десяти минут назад я позвонила главе Космического Агентства и распорядилась провести необходимую мобилизацию людей и средств для возобновления обоих проектов "Л-5" и завершения строительства лунных колоний. Уэйнрайт кивнул с удивленным и довольным видом, - ~ Я говорю об этом, чтобы показать, до какого предела должна простираться ваша решимость, если вы хотите участвовать в данном обсуждении. Ну как? Генерал ухмыльнулся. Он был слишком доволен собой, чтобы уловить язвительность в ее словах. Президент повернулась к остальным: - Итак, я жду вашего ответа. Мы обсуждаем пользу ядерного удара по хторранским лагерям. Как показала видеозапись, там есть и люди. Они сосуществуют мирно, что подразумевает сотрудничество человеческих существ и червей. Это подразумевает наличие обшения между ними, - заключила президент. Она повернулась к высокой темноволосой женщине: - Доктор Зимф, вы можете прокомментировать это? Доктор Зимф поправила заметки, лежавшие перед ней, некоторое время изучала их, потом подняла голову. - Вопрос заключается в исследовании природы чело-веческо-хторранского обшения. Сейчас точно известно, что такое общение происходит - и, на каком бы уроине оно ни осуществлялось, мы обязаны пересмотреть все наши действия именно в его свете. Возможность общения возвращает нас к проблеме переговоров. Хотя возвращает ли? Считают ли хторране людей разумными существами? Признают ли они человеческое правительство? Заключат ли договор с нами? Можно ли иметь дело с их посредниками - людьми? Все эти вопросы вращаются вокруг одного: природы общения человека с червем. Здесь необходимо оценить все возможные варианты. Равноправное ли это партнерство? Или симбиоз? Или отношения типа рабовладельческих? В последнем случае - кто хозяева? Или это случай - как утверждают некоторые, - когда один вид использует другой в качестве домашнего скота? У нас есть данные в пользу каждой из перечисленных версий. Ни одну нельзя исключать полностью. Вполне возможно, что характер взаимоотношений в лагере пока еще находится в процессе становления. Или, быть может, все типы взаимоотношений существуют, в той или иной степени, одновременно. Или это некая развидность отношений, которую нам не дано постичь, потому что у нас нет соответствующего опыта... - Извините меня, мэ-эм. - Это был снова генерал Уэйнрайт. Он заговорил с южным акцентом, растягивая слова. Опасный знак! Это весьма прозрачно прикрывало сарказм генерала, не отличавшегося мягкостью. - Вы должны были прямо ответить кое на какие вопросы, если я правильно понял. Доктор Зимф ничуть не смутилась. Напротив, она мило улыбнулась Уэйнрайту. - Между прочим, нет, не должна. Ответов просто нет. Пока. Все, что мы имеем, - это очень хорошие догадки, основанные на очень плохих свидетельствах. В том-то и заключается трудность: мы должны дать рекомендации на основе весьма недостоверной информации. Генерал откинулся на спинку стула. Я так и не понял, рассердился он или, наоборот, был доволен, что заставил доктора Зимф согласиться с чем-то, пока мне неизвестным. Он сказал: - Ладно, со всем моим уважением - нам что, следует прервать охоту? Доктор Зимф в раздражении отодвинула в сторону свои записи. - - Вывод такой, генерал: мы не знаем, чем тут занимаемся. Сбросив бомбу на лагерь, мы можем лишить себя возможности добиться хоть какой-то разрядки. - Доктор! - взбесился генерал. - С червями не может быть никакой разрядки. Идет война. Они - наши враги. Если мы начнем рассуждать о разрядке, то с таким же успехом можно договориться о сдаче в плен - пойти и добровольно залезть к ним в кастрюлю. Вы что, забыли? Черви несут ответственность за смерть более чем семи миллиардов людей - исчезло около трех четвертей нашего биологического вида. Вы думаете, у них есть какие-нибудь веские основания уважать права выживших? Сильно сомневаюсь! Доктор Зимф подождала, пока он выдохнется. Потом сказала: - Между прочим, я тоже. Генерал снова откинулся в кресле, излучая удовлетворение. Я заметил, что президент держит в руках карандаш и поочередно смотрит то на Зимф, то на генерала. Никаких попыток прекратить спор она не делала. Доктор Зимф сказала: - Генерал, я не потеряла способности смотреть на вещи в более широком контексте. Однако должна заметить: кое-что из происходящего здесь не укладывается в его рамки. Разве нельзя допустить, что сейчас мы начинаем видеть зачатки нового контекста? - Хорошо, мэм, когда вы увидите его целиком, сообщите мне. Мы будем просто счастливы сбросить бомбу на реконтекстуализированных червей точно так же, как и на канонических. Когда смех замер, доктор Зимф повернулась к президенту. - Я закончила, - спокойно сообщила она. - Вы разобрались в этом вопросе? Президент кивнула и посмотрела на остальных. - Кому что-то неясно? Итак, какова природа челове-ческо-хторранских взаимоотношений? Это весьма серьезно влияет на решение, которое мы должны принять. Позвольте мне перевести это на военный язык генерала Уэйнрайта. Люди в лагерях - наши враги или наши союзники? - Она посмотрела через стол на полковника Тирелли. - Лизард, - сказала она, - кажется, у вас имеется информация по этому вопросу? Я думаю, сейчас самое время познакомить нас с ней. Полковник Тирелли встала. - Да, мэм. Спасибо. Как вам известно, мы тоже занимались разной чертовщиной, пытаясь внедрить своих людей на зараженную территорию. Мы послали туда нескольких телепатов и потеряли их. Я бы не удивился, если бы одним из них оказался Тед. Лиз продолжала: - Основная часть нашей информации о человече-ско-хторранских связях получена от захваченных ренегатов. Большинство из них находились в таком психическом состоянии, что общаться с ними было почти невозможно. Тем не менее известно, что такая связь существует. Ее непосредственно наблюдал один из наших агентов. - Лиз отступила назад и положила руку на мое плечо. - Это капитан Маккарти. Прошлый год он провел, наблюдая червей в самых разнообразных условиях. У него есть личный опыт общения с ренегатами. Я заметил, что адъютант генерала Уэйнрайта что-то набирает на своей клавиатуре. Через несколько секунд он передал терминал генералу; тот мельком взглянул на экран и поднял руку. - Простите, полковник... - Он продемонстрировал экран. - Я не могу найти в компьютере никакого капитана Маккарти. - Разумеется, - ответила Лиз. - Я изъяла данные на него. - Вы что?.. - Голос генерала угрожающе повысился. - Предполагается, что файлы защищены от самовольного вмешательства. - Вот именно, самовольного, - заявила она. - Поэтому я убрала все записи о капитане Маккарти. Я не доверяю им. Миссия капитана была настолько секретной, что мы не могли довериться даже нашей собственной службе безопасности. Кто-то пытался возразить, но Лиз перебила: - Я не собираюсь оправдываться. Нам известно, что ренегаты имеют пиратские терминалы. Также известно, что они имеют доступ к военной информации. Я подозреваю, что именно так мы теряли наших телепатов. Единственным способом спасти жизнь капитану Маккарти было изъять все сведения о нем из банков данных. Все это время генерал Уэйнрайт работал со своим терминалом. Неожиданно он сказал: - Здесь говорится, что лейтенант Джеймс Эдвард Маккарти погиб в бою четырнадцать месяцев назад. Это один и тот же человек? - Между прочим, да. - Также здесь говорится, что он мог остаться в живых, но дезертировать. Это правильно? - Если вы посмотрите внимательнее, то увидите, что эта пометка сделана мною. Это было частью прикрытия капитана Маккарти. Мы не могли знать, кто имеет доступ к этому файлу, поэтому вынуждены были обеспечить ему прикрытие любыми способами. Более того, все это время не было никаких прямых контактов между капитаном Маккарти и Агентством. Он известил нас, только когда решил вернуться. Генерала Уэйнрайта по-прежнему мучили сомнения. - Чего вы добиваетесь, генерал? - спросила Лиз. - Я ничего не добиваюсь, полковник. Все, чего я хочу, - так это подтверждения, что этому человеку можно верить. Ясно, что это капитан Маккарти. И пока еще не мертвый. Но тот ли он, за кого вы его выдаете, то есть ваш агент? Или он дезертир? Кто-нибудь может подтвердить ваши слова? - И добавил: - Прошу не воспринимать это как личное оскорбление, разумеется. Лиз улыбнулась; ее улыбка не предвещала ничего хорошего. - Не беспокойтесь, вы не можете оскорбить меня. Тем не менее вы оскорбляете разведку данной организации, если полагаете, что их можно так просто одурачить. - Лиз обвела рукой аудиторию. Вмешалась президент: - Генерал, пожалуйста, я уважаю ваше стремление к истине, но оно непродуктивно. Я хочу послушать капитана Маккарти. А его оправдания, задание, невиновность и моральную характеристику можно уточнить позже. - Ее глаза заблестели. - Тактика Конгресса здесь неприменима. Полковник, можете продолжать. Лиз толкнула меня: - Встань. - И продолжала: - Капитан Маккарти был приписан к обычному разведподразделению в Калифорнии. Это было его прикрытием. Настоящей его задачей было внедриться в ренегатское Племя. Как и планировалось, капитан Маккарти был захвачен в плен. Ему предложили либо сотрудничество, либо смерть. Он выбрал сотрудничество. Точнее, видимость сотрудничества. Частично задание заключалось в том, чтобы заслужить доверие ренегатов, открыв им доступ к секретной информации и научив пользоваться ограниченным кругом армейской техники. - Лиз подняла руку, чтобы остановить генерала Уэйнрайта, уже готового снова взорваться. - Сэр, с вашего позволения - Маккарти знал, что делает. Он не раскрыл никакой информации, которая не была бы уже скомпрометирована. Если шайка ренегатов и не знала этого, то разобралась бы довольно быстро - как только подключилась бы к хторранской сети связи. Президент перебила ее: - Лизард, может быть, ты объяснишь и это. Я думаю, некоторые из присутствующих не знакомы с этим феноменом. Полковник Тирелли кивнула. - У червей существует какая-то форма связи. Когда мы начали использовать пучковое оружие против очагов заражения, они стали добавлять в свои сооружения измельченный металл. Пучковое оружие применялось только на Восточном побережье, и тем не менее не прошло и трех недель, как металлическая фольга оказалась в хторранских конструкциях по всей стране. Через шесть недель это стало стандартом. Каким-то образом информация передается от одного очага заражения к другому, но механизм передачи нам пока неизвестен. Мы не думаем, что тут замешаны люди, потому что противопучковая защита находится в куполах тех хторран, которые вообще не общались с людьми. Но вернемся к контактам. Капитан Маккарти, который присутствует здесь, наблюдал общение хторран с человеком. Он опишет сам процесс и то, как он инициируется. Давай, Джим. Она подтолкнула меня вперед. - Э... - начал я. - Это было больше чем просто общение. Скорее взаимосвязь. Ты не просто говоришь с червем... Ты... вступаешь с ним в брак. За столом послышалось фырканье. - Замолчи, Вилли! - резко оборвала президент. - Он объясняет тебе, почему твои мальчики не добились никаких результатов, так что лучше внимательно послушай. Продолжайте, капитан. - Спасибо, мэм, - поблагодарил я. - То, что я увидел, сначала было трудно понять. Племя, в котором я оказался. - я использую термин "племя", потому что таковым оно и было на самом деле, - имело вождя, который концентрировал их энергию. Он принимал все решения. Он был харизматичен, как кинозвезда. Казалось, он излучал свет. А еще у них была ведьма. Это единственное слово, которое я могу подобрать, чтобы охарактеризовать ее сущность. Она несла нечто вроде мистической ауры. Деландро фокусировал в себе энергию, но настоящим источником силы была Джесси. Я думаю, она была единственной, кто понимал, что происходит в действительности, но не обладала личной притягательностью, как Деландро. Так что вождем был он, а она... Как бы это сказать? Его менеджер, что ли? Президент мрачно улыбнулась. - В политике мы называем их "закулисными деятелями". Продолжайте. - Как бы то ни было, я увидел ее в таком качестве лишь однажды, когда она выступила в роли Матери-Земли, или богини, или акушерки. Она завела Деландро в сарай. Все остальные ждали. Что там происходило, я не знаю. Оттуда он вышел с младенцем-червем на руках. Все тогда радовались и ликовали. Такого маленького червя я еще не видел. Он был размером с большую кошку. Джей-сон Деландро кормил его кусочками сырого мяса. У меня в тот момент возникло чувство, что у этого создания произошел импринтинг образа Джейсона. К тому времени, когда щенок стал повсюду следовать за Джейсоном, мы уже знали, что импринтинг завершился. Потом малыша познакомили с остальными червями. Они отнеслись к нему с любопытством, однако довольно равнодушно, словно не понимали, кто перед ними. Но так продолжалось недолго. Через несколько недель они стали так близки, словно были любовниками. Я заметил, что они часто уединяются, извиваются, как будто занимаются любовью, а потом вместе впадают в оцепенение, что ли. Скорее, происходило что-то еще, определенного рода связь. Я не представляю ее механизма... - Мы уже изучаем его, - заметила доктор Зимф. - Продолжайте. - Ну, я почти закончил. При первой же возможности я сбежал. - Когда это было? - вмешался генерал Уэйнрайт, набычившийся и побагровевший. - Пять месяцев тому назад. - Выходит, информация сильно задержалась. Вмешалась Лиз: - Капитану Маккарти потребовалось время, чтобы восстановить связь, не разрушая прикрытия. Джентльмены. Маккарти официально мертв. Он знал, что, объявившись в сети, рискует своей жизнью, если когда-нибудь снова войдет в контакт с ренегатами. - Я хотел бы услышать это от капитана Маккарти, - сказал генерал. - Я уже довольно слушал вас, полковник Тирелли. Он выжидающе посмотрел на меня. - Э... хорошо, сэр... В силу обстоятельств я не смог разобраться в природе взаимосвязи человек - червь. Единственными способами общения, которые я видел, были жесты, свистки и односложные команды. Сначала мне показалось, что черви выдрессированы, как собаки. Но потом я понял; то, что я видел, было взаимовыгодным партнерством. - Это они напали на Семью? - тихо спросил Уэйнрайт. - Э... - Откуда он знает? - Да, сэр. Генерал скептически ухмылялся. - И капитан Дьюк Андерсон тоже был там? Я не могу понять степень его участия. Здесь сказано, что он навсегда переведен в нестроевые, но одновременно я вижу свидетельство о его смерти. Не понимаю, как... - Э... я был вынужден воспользоваться его именем. - Я обвел взглядом зал: как бы им получше объяснить? Лиз быстро сказала: - Капитан Андерсон действительно скончался. Но в файлах он намеренно числился в живых, чтобы Маккар-ти мог при желании получать к ним доступ, не вызывая подозрений. О! Я обернулся, чтобы посмотреть на Лиз, изо всех сил стараясь не выказать своего удивления. Это объясняло многое. - Капитан Андерсон был другом Маккарти, - продолжала Лиз. - И... э... это была его последняя просьба - использовать его шифры для обеспечения легенды Маккарти. - Совершенно очевидно, она лгала, но это была приятная ложь. Мне она нравилась. - Как выяснилось, капитану Маккарти потребовалось кое-что проверить в ходе задания, и это был наилучший способ. - Думаю, лучше я сам объясню ситуацию. Я легонько дотронулся до ее руки. Лиз кивнула, передавая мне инициативу. Мне предстояло исполнить перед ними довольно замысловатый степ, но это было самое меньшее, чем я мог отплатить Лиз за то, что она сделала для меня. - Племя ренегатов атаковало небольшое поселение под названием Семья на побережье Калифорнии, - поведал я. - Они убили нескольких женщин и детей. Я жил там в это время. Оставшихся в живых я наделил полномочиями представителей власти. Использовав имя капитана Андерсона, я обеспечил себе некоторую военную помощь. Мы захватили ренегатов, судили их, приговорили к смерти и казнили. Мне неизвестно, где рапорт об этом. Взглядом я попросил у Лиз помощи. - Все материалы о ренегатах строго засекречены, - спокойно сообщила она. - В сети нет упоминаний об этом. Все существует только в виде распечатки и предоставляется для ознакомления лишь по специальному запросу. - О-о, - протянул я. - Ну, в общем, получилось так, что я... м-м... решил особо не распространяться об этом. Это была очень неприятная обязанность, и... резолюции последовали весьма тягостные. Возможно, мы провалили все дело, но тогда с ним вообще нельзя было бы справиться - это означало бы позволить ренегатам продолжать то, чем они занимались, что и вовсе недопустимо. Дело в том, что этот частный инцидент совершенно отчетливо продемонстрировал, чем в действительности являются ренегатско-хторранские взаимоотношения. Я заметил, что один из помощников президента передал ей красную папку. Она читала ее, пока я говорил, время от времени поднимая глаза и изучая меня. Если это мой отчет, то хотел бы я знать, кто его написал. Лиз сказала: - Это было, когда капитан Маккарти послал в сеть условный сигнал и я забрала его из Колорадо, Генерал все еще сомневался. Но это не имело значения, потому что заговорила президент: - Капитан, могу я задать вам вопрос? - Да, мэм. - Вы кинули нам обглоданную кость, но я знаю, что многое вы скрыли. Я смотрела ваше дело. Из него следует, что вы прошли через страдания. Я права? - Да, мэм. Это так. - Спасибо. Теперь я хочу спросить вас кое о чем и прошу вас отрешиться от личных переживаний. Как бы вам ни было трудно, это необходимо. Вы нужны как непредвзятый наблюдатель, испытавший все на собственном опыте. - Я сделаю все, что в моих силах, мэм. - Уверена, что вы постараетесь. Итак, вопрос, капитан. По вашему мнению, ренегаты по-прежнему остаются людьми? - Э... Мэм, я наблюдал их в разных ситуациях. Я видел, как они праздновали дни рождения своих детей, катая малышей верхом на червях. Вы когда-нибудь сталкивались с червем в карнавальном наряде? Если бы это было все, что я видел, я ответил бы вам: да, ренегаты нашли способ сохранить человечность и включить червей в свою жизнь. Но это не все. - Я остановился и откашлялся. - Дайте мне стакан воды, пожалуйста. Помощница президента налила воды из графина и протянула мне. - Спасибо. Она мимолетно улыбнулась и исчезла. Я продолжал: - О другом мне не хотелось бы говорить. Я предпочитаю не думать об этом, не хочу даже держать в голове. Но, боюсь, это останется там навсегда. Я видел, как человеческие существа нацеливали червей на людей. Как оружие. Видел, как человеческие существа бросали детей в загон, чтобы пустить их на корм червям. Я видел... - У меня перехватило горло, голос пропал. Я зажал рукой рот, потом глаза. - Видел моих собственных детей... И снова из глаз моих непроизвольно потекли слезы. Лиз сунула мне салфетку. Я отвернулся, чувствуя ее руку на своем плече. - Все хорошо, Джим, это пройдет, - говорила она. - Все хорошо. Через минуту я взял себя в руки. - Госпожа президент, вы просили меня сохранить непредвзятость. Но это невозможно. После всего, что я видел у ренегатов, мне остается сказать лишь следующее: существует предел, после которого их отождествление с червями становится настолько полным, что они теряют последнюю точку соприкосновения с человечеством. Когда мы захватили Племя, напавшее на Семью, вопрос, который нам предстояло решить, не касался их вины, это не вызывало сомнений. Суть заключалась в нашем ответе. Что мы должны сделать с этим. Все сводилось к тому же: как относиться к ренегатам - как к людям или как к червям? Ответ, к которому мы пришли в Семье, заключался в том, что самим фактом коллаборационизма ренегаты отказались от своей человечности. Я не знаю, может ли это служить ответом на ваш вопрос, но для Семьи он был очевиден. И я в нем уверен до сих пор. Я не думаю, что предатели человеческого рода заслуживают лучшей участи, чем наши враги. Я сел. - Благодарю вас, капитан. По-моему, вы со всей определенностью выразили свою точку зрения. Президент, казалось, была обеспокоена. Лиз повернулась ко мне, положила руку на мое колено и шепнула: - Ты справился прекрасно. Я стряхнул ее руку и, уставившись в пол, думал: что же я сделал? Кого я предал на этот раз? Шлюха одна беспримерная Утешала клиента нервного: "Любого размера штуку Приму я без звука, Не волнуйся, я - безразмерная!" 62 МАЛЕНЬКИЙ КУСОЧЕК ПРАВДЫ Тот, кто ненавидит историю, обречен ее переписывать. Соломон Краткий - Пойдем, - сказала Лиз, вытаскивая меня из кресла. - Накормлю тебя обедом. - Она быстро потащила меня к двери. Два человека в форме направились нам наперерез, но Лиз только покачала головой и, не останавливаясь, увлекла меня дальше. - Полковник Тирелли! - позвал один. Лиз захлопнула дверь у них перед носом. Но они не отставали. - Полковник! - Не оборачивайся, - приказала Лиз. Преследователи догоняли нас. Генералу Уэйнрайту было за шестьдесят; он покраснел, запыхался и говорить мог одними междометиями. Полковник же был вылитым оловянным солдатиком. Генерал сказал: - Знаете ли, вы так просто отсюда не уйдете! - Не понимаю, о чем вы, генерал. С вашего позволения, у меня назначена другая встреча. - Вы состряпали эту конференцию. Подтасовали карты. Полковник схватил ее за руку и остановил. Лиз посмотрела на лапу, державшую ее за локоть. - Уложить его? - спросил я Лиз, шагнув к нему. - Если попытаетесь, считайте себя трупом, - рявкнул военный. - Я давно труп, - заметил я, но он не понял. Лиз дотронулась до моей руки. - Я сама справлюсь, Джим. - Она посмотрела на полковника. - Вам сколько пальцев сломать? Генерал кивнул своему помощнику: - Отпустите ее. Полковник подчинился. Генерал сказал: - Мы знаем, что вы сделали. Нам известно, как вы планировали ваши полеты. Целый год вы выводили своих людей из Колорадо. Вы намеренно позволили некоторым очагам заражения распространиться сверх допустимых пределов. Вы хотели сбросить бомбу, не так ли? Лиз удивленно посмотрела на него. - Генерал, все, что я имела сказать, я сказала президенту Соединенных Штатов. - Ее вы можете дурачить! - забрызгал слюной полковник. Я пожалел, что мне не разрешили врезать ему как следует. - Эта старуха так и юлит перед Агентством. - Она - главнокомандую щий Вооружеными силами! Высшая власть на Земле. Может быть, вы этого не понимаете, - сказала Лиз. - Этот человек,.. - она указала большим пальцем на полковника, - опасно близок к тому, чтобы прямо призывать к бунту! Если вы не подадите на него рапорт, это сделаю я! Ее глаза сверкали. Она повернулась и пошла по коридору. Я поспешил за ней. Когда мы вошли в лифт, я оглянулся, чтобы проверить, не идут ли они за нами. Но они застыли на месте. Двери лифта закрылись, и Лиз расхохоталась. - А? Что здесь смешного? Она нажала на верхнюю кнопку. - Все. Черви в предместье Денвера. Генерал Уэйн-райт тоже стоит за бомбу, и мы вцепились друг другу в глотку, потому что никто не хочет отвечать, если это не сработает. - А мы действительно хотим сбросить бомбу? - Нет, - вздохнула Лиз. - Не хотим. Просто это единственное, чего мы еще не пробовали. Потом останутся только планы отступления, и президент утвердила их. Возможно, нам придется покинуть планету. - Что? Как?.. Двери лифта открылись, и мы вышли в шлюз безопасности. Лиз приложила ладонь к опознавательной панели, и двери шлюза разъехались. На эскалаторе, спускающемся к гаражу, Лиз сказала: - Если понадобится, мы можем эвакуироваться на Луну и на станции "Л-5". Кстати, "Альфа" была готова на восемьдесят пять процентов уже к началу эпидемий. Не так трудно сделать ее пригодной для жизни. Атмосфера там сформирована; остается переправить туда достаточное количество газа, чтобы довести давление до приемлемого. Это выполнимо. По нашим сведениям, на лунных станциях все еще живет сто одиннадцать человек. Не представляю как, но они держатся и смогут многому научить нас. По нашим оценкам, можно спасти от десяти до пятнадцати процентов земной экологии, да еще зародышевую плазму. Остальное мы, похоже, потеряем. Уже началась эвакуация Мирового Экологического Банка - независимо от того, придется нам покинуть планету или нет. - Сколько там может разместиться людей? - спросил я. - Около пятисот тысяч. И спермы еще от десяти миллионов. Генетический фонд будет спасен. - Но не сам вид. - Правильно, не сам вид, если только мы не найдем способ стерилизации, при котором выжила бы флора и фауна. Доктор Зимф настроена пессимистически. Все, обладающее достаточной силой, чтобы убивать хторран, смертельно и для человека. А вот и машина. Я залез в нее. - Куда мы едем? - Обедать, ты забыл? - Почему со мной? - Потому. Все очень просто. Я хочу отвезти тебя туда, где никто не дотянется до тебя. Ты знаешь слишком много. Хуже того - ты даже не понимаешь, что тебе известно. И она тронула машину. Мотор заскулил, набрал обороты и заработал неслышно. Мы скользнули наверх и наружу в ночной Денвер. Лиз коротко рассмеялась. - Генерал был прав. Мы действительно позволили заражению достичь неуправляемого уровня, но по другим причинам. У нас было пять альтернативных вариантов, как покончить с лагерем; ядерный - лишь один из них. И президент знала об этом. Тем не менее мы состряпали это совещание. Мы всегда так поступаем, - Она помрачнела. - Не просто состряпали - довели до кипения, упарили до эссенции. У нас больше нет времени, Джим, Нет времени. Я кивнул. Она замолчала. - Что я знаю? - недоумевал я. - Пока не поняла, - ответила Лиз. - Но собираюсь выяснить. Так часто Боба шуровали в печке. Что он взвыл: "Вы меня искалечите! Не возражаю я нимало Регулярно чистить поддувало, Но тогда хоть клитором его обеспечьте". 63 ЗАТУХАНИЕ Лучше любви мести не придумать, Соломон Краткий - Помнишь это место? - спросила Лиз, когда мы свернули со скоростной трассы. - "Мэрриот-Редженси"? Как же я могу забыть? Только в прошлый раз кругом светили фейерверки и лазеры. - Жаль, что их больше не будет. Война. - Вижу. Место напоминало гробницу. Огромную пирамиду словно накрыл саван. Только потом я понял, в чем дело: не горели огни, не били фонтаны, никакого праздника. Раньше это здание сверкало, как драгоценный камень. Теперь оно напоминало громадный темный монолит. Кое-где все-таки светились окна, но каким-то образом они придавали всему еще более заброшенный, более одинокий вид. Мы поднялись по эстакаде для служебного транспорта и въехали во внутренний вестибюль. По крайней мере, служитель еще отгонял автомобили на стоянку. Выйдя из машины, я обратил внимание на безжизненность помещения. - Мы убрали отсюда растения, - пояснила Лиз, не дожидаясь моего вопроса. - Они заразились. Вирусами. Болезнь растений. Они стали фиолетовыми. Или красными. Превратились в хторранские организмы. Мы выкопали их из горшков. Она взяла меня за руку и повела к эскалатору. В прошлый раз, когда я на нем ехал, рядом со мной стояли Тед, Марси и полковник, похожий на жабу. Марси мертва... Полковник мертв; А где Тед, я не знал. Возможно, тоже мертв. Тем временем Лиз говорила: - Представляешь, какое разочарование! Предполагалось, что здесь разместится мозговой центр сопротивления, но мы не сумели защитить даже собственные зеленые растения. Мы теряем Денвер, Джим. Это только вопрос времени. Но одна вещь осталась прежней - буфет, где я впервые увидел Формана. Правда, теперь выбор блюд был победнее. Лосось консервированный, а не свежий. И вместо официантов туда-сюда катались на колесиках роботы. - Шеф-повара мы оставили, - сказала Лиз. - Хорошая еда полезна для поддержания морального духа. Она успокаивает. Или, как выражается Форман: "Возвращает нас к мамочкиной титьке". - Она передала мне поднос. - Держи, нахторривай на него. - Нахторривай? Она пожала плечами: - Это из серии анекдотов про хторран. Что еще я могу сказать? - Не говори ничего. Я смотрел на консервированные персики, прессованный творог, свежий хлеб, холодный, тонко нарезанный ростбиф, маринованные огурчики, сосиски, яичницу- болтунью... И опустил поднос. - Что случилось? - спросила Лиз. - Не могу поверить. Вчера вечером я был за тысячу километров отсюда, пытаясь запихнуть в себя жесткую салями и прокисшую сыворотку. Мой мозг был измучен галлюцинациями. Сегодня утром я взорвал фургон. Потом помог тебе разбомбить лагерь червей. По возвращении доложился президенту Соединенных Штатов. Я неожиданно вернулся к цивилизации, стою перед гостиничным буфетом, и мне объясняют, что это закаляет моральный дух. Вокруг никого не было. Но, как бы то ни было, я все равно должен высказаться. - Полковник, я, наверное, переживаю нечто вроде культурного шока. Три недели назад я совершил поступок, за который меня следовало поставить к стенке. С тех пор я непрерывно убегал от этого. И вот внезапно оказался здесь - это не укладывается в рамки здравого смысла. Это нереально. Она положила ладонь на мою руку. - Джим... Я стряхнул ее руку. - Нет, дай мне закончить. Там все было нереально. Да, нереально. Каждый раз, когда я вдыхал воздух и чувствовал запах Хторра, это было нереально. Каждый раз, когда я смотрел на холмы и видел их лиловыми, или розовыми, или синими, или красными, это было нереально. Я сходил с ума. И по-моему, сумасшедший до сих пор. Я ходил повсюду, повторяя: "Этого не может быть. Этого нет. Пожалуйста, разбудите меня". Только это было. И вот я здесь, смотрю на буфет, на уйму еды. Ты воспринимаешь это как само собой разумеющееся. Но я был там, Лиз. Это одна видимость. Этого нет. Не знаю, как долго ты еще сможешь обманывать себя, но я-то знаю: этого в природе не существует. Это мираж в пустыне. Это мне чудится. И... я не чувствую себя здоровым. - Мне знакомо это состояние, Джим. - Она смотрела мне прямо в глаза. - Я понимаю. Мы все понимаем. Это называется... Ладно, не обращай внимания; Мы все немного сдвинутые. Поэтому и сохраняем до сих пор этот буфет. Чтобы он напоминал нам, как было когда-то. Он служит еще одним ориентиром в мире, который сошел с ума. - Она подняла поднос и снова вручила его мне. - Будешь есть? Я не ответил. Выхода не было. Так что оставалось идти дальше. Нести свое тело, заставляя его двигаться, и беспомощно тащиться сзади. Самый легкий путь. Тело повернулось к столу, положило еду на поднос. Оно делало это механически, меня там не было. Так проще. Не надо ничего решать. Лиз говорила, что я должен делать, и мое тело подчинялось, но сам я был где-то еще - не знаю где. Прячущийся. Размышляющий. Пытающийся понять. Сумасшедший. Окоченелый. Ничто. Тело Джима пошло следом за Лиз к столику. Будто со стороны я наблюдал, как оно заказало какое-то вино, попробовало его и сморщило нос. Появилась бутылка другого вина. Это подошло. Отстраненный от меня Джим пил вино. Ел пищу, не чувствуя никакого вкуса. Он пребывал в приятном оцепенении. Лиз что-то говорила. Иногда задавала вопросы. Он отвечал, в основном нечленораздельно. Если она настаивала, произносил короткую фразу. Неожиданно Лиз отодвинула поднос. Положила руки на стол. - Джим! Ты еще здесь? - Я здесь, - эхом откликнулся я. - Нет, я так не думаю. Налицо все симптомы. - У меня? - Да, у тебя. - Симптомы чего? - Затухания. Нечто вроде ходячей кататонии. - О! Как интересно. Отчего это бывает? - Это случается с каждым, если проблемы становятся слишком непреодолимыми или слишком напряженными... - Она остановила себя. - Дерьмо! Почему я пытаюсь объяснить тебе это? Подожди здесь. - Она встала и прошла в служебное помещение. Через минуту вернулась оттуда с двумя официантами-людьми. - Вот его, - распорядилась она и показала на Джима, сидящего на стуле. Издали я наблюдал, что они будут делать с бедным Джимом. Официанты ухмыльнулись, схватили его, подняли вместе со стулом и вынесли на летнюю террасу, бегом протащили через главный вестибюль, внутренний дворик к бассейну и бросили его в воду кверху задницей. Я вынырнул, отплевываясь, ругаясь и тряся головой, выбрасывая из нее туман. - Черт тебя побери, что ты делаешь? Ты, розовая мартышка! - Я поплыл к мелкому кошгу бассейна. - Это дурацкая, жестокая, сраная, мерзкая, садистская выходка! Лиз стояла на бортике и хохотала, официанты тоже. Я выкарабкался из бассейна и бросился к ним. - Дерьмо! Плевать я хотел, что ты полковник, - Лиз! Есть вещи, которые ты просто не имеешь права делать! - О, ты, кажется, рассердился? - удивилась она. - Да, клянусь твоей румяной конопатой задницей, я рассердился! - набросился я на нее. - Я так зол, что готов... - Как ты зол? - спросила она. - Ну-ка, покажи мне. В этот момент во мне что-то лопнуло. И я взорвался. Ярость наполнила мое тело. Я начал кричать. Я глубоко, с подвыванием, дышал, пытаясь наполнить себя воздухом. Воздух внутри превращался в вырывающийся наружу рев. Я ощущал, как мышцы лица сократились в гримасу ужаса, как руки и ноги напряглись, сопротивляясь весу навалившейся на меня Вселенной. Я сжал свою ярость и выпустил ее на Лиз и на стены отеля. Я мог видеть, как они сотрясаются от моих криков. Выпустил ярость на всю Вселенную. Хрипел и рычал. А потом тяжело рухнул на колени, превратившись в мокрую лепешку, задыхающуюся и всхлипывающую. И поднял голову в ожидании аплодисментов. - А? Меня окружала толпа одобрительно ухмылявшихся людей; некоторые были в военной форме. Все аплодировали и весело кричали: - Отличная работа! Примите поздравления! Продолжайте дальше! Лиз протянула мне руку. Я ухватился за нее и с трудом поднялся. Лиз сияла. Тогда я притянул ее к себе. Если я мокрый, пусть промокнет и она. Я схватил ее и крепко поцеловал. Я не удивился, когда она поцеловала меня в ответ, я удивился - что так крепко. - Довольно необычная реакция, - заметила Лиз, - но это тебе помогло. Проснувшись, Шекспир во всю мочь Заорал и одеяло сбросил прочь. Дырочка в нем сочилась - Вот что с ним приключилось. Это и был его "Сон в летнюю ночь". 64 СМИРЕНИЕ Вся жизнь состоит из барьеров. Любой рост - это преодоление барьеров. Это - разделительная линия, которая делает возможным все. Без нее все превратится в кашу. Соломон Краткий ... И это было странно. Посреди умирания мы сделали перерыв на обед. Я помню, как ел. Помню, что люди были готовы дать мне все, чего я ни пожелаю. Я мог заполучить любой десерт в этом зале. Но я не хотел. Странно, но еда стала мне безразлична. Происходило что-то еще... После обеда я снова занял свое место на помосте, испытывая неопределенные эмоции, Нет, я, конечно, что-то чувствовал, но этого "чего-то" я не испытывал еще ни разу в жизни. Возможно, это умиротворенность, если только вы в это поверите. Ведь мне предстояло умереть. Но меня это больше не волновало. Форман провел меня через отрицание и гнев, торг и печаль, и сейчас я достиг того состояния, которое он назвал смирением, а я - умиротворенностью. Все очень, очень странно. Было ли это тем, что он называл просветленностью? Как раз той штукой, которая, как он утверждал, находится по ту сторону выживания? Впрочем, мне было все равно. Объяснения не требовалось. Я вообще не собирался думать об этом. Просто сидел, наблюдал, ощущал и переваривал все, что происходило вокруг. Таким стало мое ощущение мира. Прежде всего, все в нем - я подразумеваю буквально все - зачаровывало. Все соответствовало всему. Вещи казались подсвеченными своим внутренним содержанием. Все излучало свою собственную энергию. Люди - в особенности; можно было разглядеть, как они думают. Когда они говорили, ты слышал, что они подразумевали, когда ты отвечал, они оборачивались к тебе со светом в глазах и слушали то, что ты говорил. Действительно слушали. Таким ощущался мир. Он воспринимался связанным со всем во Вселенной, со всем сразу: Форманом, и Лиз, и небом, и травой - и даже с червями. Как удивительно! Даже с червями. Это напоминало песнь червей. Таким чувством хотелось поделиться. Но это было единственной неправильной вешью в мире. Ты не мог им поделиться. Не мог подарить его. Ты не мог даже рассказать о нем, иначе тебя сочли бы сумасшедшим. Не знаю почему, но эта мысль показалась мне ужасно смешной. Я потихоньку хихикал по пути из столовой в тренировочный зал. Когда я поднялся обратно на платформу, Форман задумчиво посмотрел на меня и кивнул. Я узнал этот кивок - он подтверждал, что что-то уже произошло. - Вы видите, да? - спросил я. - Весь мир это видит, Джим. У тебя на лице улыбка блаженного идиота. - Он усадил меня в кресло и начал тихо юворить: - Джим, ты не похож на человека, который собирается умереть. Какой-нибудь сторонний наблюдатель, не имеющий. отношения к нашей тренировке, посмотрит на тебя и удивится, решив, что ты ненормальный, так как ты находишься на расстоянии уймы световых лет от того, что большинство людей называет нормой. Я хочу поговорить о том, что находится по ту сторону выживания. Хочешь узнать об этом? Я кивнул. Да, пусть расскажет. - Ты думаешь, что это - чувство радости и умиротворения, не так ли?, Кивок. - Нет. Это чувство - а я вижу, что сейчас ты ощущаешь его;. весь зал видит, то чувство - лишь малая часть того, о чем я говорю. То, что находится по ту сторону выживания, называется служением. Пожертвованием. Ты делаешь что-то для других по одной-единственной причине - чтобы просто сделать это для них. Не думая о признательности или вознаграждении. Без всякой мысли о личной выгоде или о каких-то преимуществах. Служение - это качество, недоступное для большинства людей на планете. Они даже не знают, что означает это слово. Многие, рассуждая о служении, подразумевают при этом то, чего ожидают от других. Они говорят о том, на что они, по их мнению, имеют право, или о том, за что, как они думают, они заплатили. Большинство людей на этой планете никогда не задумываются о службе как о чем-то, что они способны делать сами, не говоря уж об обязанности. Почему? Да потому, что большинство не слышит слова "служба" - они слышат "слуга" и считают, что быть слугой означает находиться на самой низшей ступеньке. Я же утверждаю, что служба - это высшее состояние, что нет ничего более великого, чем служить своим собратьям. Под служением я понимаю деятельность, приносящую пользу другим, помощь им без оглядки на свои собственные интересы. И конечно, я не имею в виду отказ от всех своих обязанностей и превращение в нечто вроде монаха или послушника. Я говорю об обычной жизни, в которой вы делаете что-то не ради собственной выгоды, а для других. Я толкую о разнице между простым выполнением работы и достижением идеала. Позволь мне привести пример. Техники, готовящие твое снаряжение перед тем, как ты уходишь на задание, обслуживают не тебя - задание. Служба - это улица с двухсторонним движением. Ты тоже можешь служить им, сделав так, чтобы они не сомневались в своей причастности к победе, чтобы они знали: ты справился, потому что твое снаряжение было в порядке. Это вселяет в них гордость. Служба, - продолжал Форман, - начинается с понимания главной цели и преданности этой цели - прежде всего и во всем. Цель сердцевинной группы проста: конструировать будущее человечества. Ты понимаешь, какую невероятную ответственность подразумевает такая цель? Мы не будем ждать, когда наступит будущее, мы станем источником, причиной нашей собственной судьбы. Кстати, ты понимаешь, в чем шутка? Мы вынуждены верить, что человечество выживет. Выживание - часть процесса. Оно - часть всего. Но ты понимаешь, что служение - больше чем просто выживание? Мы состоим на службе у всего человечества. Это ядро сердцевинной группы. В уставе записано, что наша работа - созидать будущее. Любой, кто хочет стать частичкой сердцевинной группы, должен быть готов служить всем планете. Вот в чем смысл данной тренировки. Наша работа, Джим, имеет три уровня: остановить хторранское заражение, создать безопасную среду обитания для людей и сохранить столько земной экологии, сколько мы сможем. Существует множество разных путей для их решения, и это бесконечно важнее того, кто будет президентом, или какой флаг будет развеваться на флагштоке, или на каком языке мы будем говорить, или какое правительство получит доверие. Цена в данном случае значения не имеет. Мы можем позволить себе заплатить любую цену. Сколько бы людских резервов это ни потребовало, мы пойдем и на это. Сколько бы времени это ни заняло, столько мы и будем ждать. Мы доделаем работу. И дело не в нашей правоте, а в том, чтобы работа была сделана. И я обещаю тебе, что удовлетворение, радость и восторг, которые ты испытаешь - даже при самых ужасных и враждебных обстоятельствах, - будут потрясающими, если ты не забудешь, в чем состоит твоя работа - в служении своим собратьям. Я кивнул. - Кстати, есть еще одно дельце... БЭНГ! Я ошеломленно поднял голову. Как и все остальные. Форман держал в вытянутой руке пистолет. Из дула вился дымок. Единственный патрон он разрядил в стену. Тишина в зале превратилась в рев, и он оглушил меня. Форман положил пистолет на столик и поднял руку, призывая к тишине. - Не обманывайте себя! Процесс еще не закончился! - сказал он. - Он будет продолжаться, пока Маккарти не умрет. Он продолжается, пока не умрет каждый из вас. Вы продолжите "Процесс выживания" день за днем всю жизнь - каждая минута будет посвящена одному, и только одному, - вашему выживанию. Разница в том, что начиная с сего дня в вашем сознании неизгладимо запечатлелось, что вы - в "Процессе". Можете вы находиться где-либо еще? Нет. Все есть выживание. Не обманывайте себя! Не совершайте ошибку, считая, что, находясь в служении, вы делаете что-то другое. Нет. Служение - это способ превратить выживание из повседневной заботы в потрясающий вызов. Форман понизил голос. Нам приходилось напрягаться, чтобы слышать его. - В этом и заключался смысл всего упражнения: привести вас к осознанию этого. Слова ничего не значат, но опыт пережитого неизгладим. Цель упражнения - раскрыть вас для возможности служения. До того самого момента, пока я не выстрелил, вы думали, что ваша служба - просто часть того, что позволяет вам выжить. Я выстрелил, чтобы сломать эту парадигму. Теперь в вас сохранится мнемонический сигнал, нечто, постоянно напоминающее об этом. А теперь слушайте новую парадигму. Вы - в "Процессе выживания", но выживание - лишь самая малая часть служения. Знать одно это достаточно, чтобы изменить остаток своей жизни. Знание будет заставлять вас понимать снова и снова, что у вас нет иного места и, что бы вы ни делали на этом месте, все, без исключения, изменяет мир. Форман встал за моей спиной, Его руки лежали на моих плечах, а голос слышался у меня над головой. - Так жизнь выглядит изнутри. Начиная с этого момента вы знаете, что каждая секунда вашей жизни будет выбором между выживанием и служением. Гарантирую, вы не сможете этого забыть. Теперь, осознав наличие выбора, вы имеете возможность выбирать. Отныне, зная цену вкладываемой вами в выживание энергии, вы можете сопоставить ее с ценой той энергии, которую вы вкладываете в служение. Что сулит выживание? Дальнейшие мучения? Что вы получите от служения? Этому будет посвящена остальная часть тренировки. Форман отпустил мои плечи и шагнул к краю платформы. - И еще одна вещь. Я подразумевал ее, когда говорил: "Не обманывайте себя". Я не лгал вам. Процесс не закончен. Он продолжается до тех пор, пока вы живы. Я не вводил вас в заблуждение. Вы сами сбивали себя с правильного пути. Я лишь сказал: "Я выстрелю из пистолета. Процесс будет продолжаться, пока Маккарти не умрет". Я никогда не утверждал, что Маккарти умрет сегодня, но вы все были настолько скованы своим традиционным мышлением, озабочены исключительно выживанием, что увидели ложные связи, которых не было. Да, я намеренно сыграл на этих ложных связях - я позволил вам считать, будто знаю, о чем вы думаете. Но обратите внимание: вы меня не слушали. Если бы хоть один из вас внимательно прислушался к тому, что я говорил, нам бы пришлось пойти совсем другим путем. Некоторые из вас собираются до своего смертного часа помнить, как я сыграл с ними злую шутку. Не попадайтесь в эту ловушку! Тогда вы упустите смысл всего упражнения. Вы по-прежнему находитесь в "Процессе выживания". Он продолжается, пока вы не умрете. Поднялся лес машущих рук, но Форман сначала повернулся ко мне. - Маккарти, что вы чувствуете? Я расхохотался. - Я растерян. Хочу сказать, что почти приготовился к смерти. Я уже начал... Сам не знаю, что я начал. Я чувствую себя последним кретином. - Я хохотал и не мог остановиться. - Наверное, я должен испытывать такую, черт бы ее побрал, злобу, что захочу свернуть вам шею - но в то же время мне очень хорошо. Знаете, что я сейчас чувствую? Я чувствую себя более живым, чем когда-либо в своей жизни! По моим щекам побежали слезы. Форман нагнулся и похлопал меня по руке. - Вы знаете, что я чувствую? - захлебывался я. - Я испытываю все возможные чувства, все сразу. Радость, бодрость, легкость - и печаль, о Боже, я так несчастен, - и страх, и отчаяние, что смерть так цепко держала меня в своих лапах, и злобу, и ярость из-за того, что вы довели меня до этого. И... о Господи, это невыносимо! Форман держал меня за руку. - Все правильно, Джим, все хорошо. Сейчас ты испытываешь ярость рождения. Ты никогда не замечал, как злятся дети, когда они появляются на свет? Вглядись в их лица. Сейчас то же самое происходит с тобой. И все смешано с любопытством, удивлением и радостью - точно так же, как у младенцев. Ты в порядке. С тобой все хорошо. Я ненавидел его и любил. Почти как Джейсона. Но это было другое чувство. Потому что здесь в богов играли мы - а не черви. Это было нечто большее. Форман и я спустились с помоста, и мы все уселись на пол и стали разговаривать. Мы говорили об отв