астасиусом Фохтом, человеком, который разгромил Кланы при Токкайдо. В какой-то момент они меня заметят и выгонят, как щенка. От Кая не ускользнуло особое значение этой встречи. Он легко мог себе представить, как поколения будущих историков спорят до хрипоты о содержании и важности этого собрания. Действительно, казалось, что в отношениях Теодора и Фохта есть глубинные слои, о которых ему, Каю, ничего не известно, и он хорошо понимал, что события происходят на многих уровнях - даже на таких, существование которых ему и не приснится никогда. Теодор Курита наклонил голову в направлении Прецентора. - Создается впечатление, что достигнут прорыв в переговорах с Кошками Новой Звезды. Наши офицеры связи подарили им голозапись церемонии подписания Конституции Звездной Лига, а также факсимильную копию самого документа. На голодиске имелась также запись прибытия Виктора на Люсьен. Фохт улыбнулся: - И это произвело впечатление на Кошек Новой Звезды? - Насколько мы можем судить, образы обеих презентаций совпали с элементами видений, очевидно посетивших Ханов Кошек Новой Звезды. Мы сначала говорили с ними о двух годах и видели уже серьезные подвижки в сторону разрешения нашей проблемы, когда - и если - у кого-нибудь из их Ханов или прославленных воинов случится видение, относящееся к нашей ситуации. - Теодор просиял улыбкой. - Очевидно, увидев Виктора Дэвиона в образе самурая, они поняли, насколько мы искренни в нашем желании создать действенную Звездную Лигу. Как и было предсказано, это вызвало у них что-то вроде кризиса совести. К тому времени, как начнется наше контрвторжение, мы, согласно моим ожиданиям, настолько привлечем их на свою сторону, что можно будет гарантировать их нейтралитет. Хохиро улыбнулся: - А если представить себе, что они выступят на нашей стороне... Кай кивнул: - Волки Фелана - это уже серьезно, но если к нам присоединится еще один Клан, это будет для Дымчатых Ягуаров тяжелым ударом. Координатор не успел ничего на это ответить, как быстро вошел чем-то потрясенный слуга и зашептал ему на ухо. У Теодора расширились глаза, и он резко что-то скомандовал слуге, потом Хохиро, настолько быстро, что Кай ни одной команды не разобрал. Теодор тут же поднялся и быстро вышел. - В чем дело? - нахмурился Кай. Кланы, что ли, вернулись на Люсьен в годовщину своего поражения? Хохиро встал: - Что-то случилось. Отец просил меня доставить вас во дворец моей сестры. Виктор должен был провести этот вечер с Оми. - Хохиро, что там стряслось? - Знаю только в общих чертах. Когда приедем, узнаем подробнее. Фохт и Кай последовали за Хохиро в глайдер и понеслись по затемненным улицам во дворец, который Оми звала своим домом. Когда глайдер подъехал ближе, Кай заметил несущуюся навстречу карету "Скорой". Мелькнули огни мигалки, взвыла сирена - и машина исчезла. Под ложечкой у Кая свернулся холодный ком. С Виктором что-то случилось. Плохо, очень плохо. Дворец Святилища Безмятежности окружали чины полиции Люсьена. Они пытались махать руками, отгоняя глайдер, но водитель высунулся, резко что-то сказал, и начальник велел пропустить машину. Глайдер остановился за машинами полиции, дверцы открылись, все трое выпрыгнули и бросились во дворец. Тут же сердце Кая будто стиснула ледяная рука. Он увидел кровь, много крови, не каплями, но красными реками, текущими по полу. Потом он увидел яркий свет голокамер, снимающих место происшествия. Вслед за Хохиро Кай вошел в дом, потом в сад и тут увидел Теодора, который говорил с кем-то - Кай решил, что это инспектор полиции. Координатор и полицейский стояли над двумя телами, и Кай заметил, что у одного трупа голова отделена от тела. Теодор поднял глаза, кивнул инспектору и подошел к Каю. - Примите мои глубочайшие извинения за этот инцидент. Полной картины я пока не знаю и буду знать, лишь когда поговорю с дочерью. Как мне сказали, она сильно потрясена, но физически невредима. Сейчас ее вместе с Виктором везут в военный госпиталь Дзихен. - А как Виктор? - Наши люди делают все, что могут. - Руки Теодора сжались в кулаки. - Насколько сейчас можно заключить, произошло следующее: в этот сад через стену проникли трое человек и напали на Виктора и на мою дочь. Они угрожали убить обоих, и Виктор предложил свою жизнь за жизнь моей дочери. Когда первый убийца к нему приблизился, Виктор припал на одно колено и убил нападавшего ударом паи - с выхватыванием меча. У этого убийцы резаная рана на лице и разрублен позвоночник. - Координатор указал на второе тело: - Пока второй убийца атаковал Виктора, этот вот, третий, остановился посмотреть, что с его сообщником. Моя дочь отрубила ему голову мечом его друга. Кай вздрогнул. Он хорошо знал Оми и понимал, что у нее хватит силы духа - и физической силы, - чтобы сделать почти все, что ей пришлось бы сделать. И все равно: одним ударом отрубить голову врагу - это задача, перед которой может спасовать даже очень сильная личность. В минуту смертельной опасности человек способен на выдающиеся действия, но редко эти действия связаны с лишением жизни другого человека. Но если она чувствовала, что смерть угрожает и ей, и Виктору, она могла не колебаться ни секунды. Прецентор поглядел на дверь, ведущую во дворец. - Второй убийца преследовал Виктора внутри дворца? - Хай. - Теодор замялся. - То, что вы сейчас увидите, не слишком красиво. Виктор бился с этим вторым до самого коридора. Кай молча пошел за Теодором и остановился у входа в коридор. Впереди, вокруг, где суетились эксперты-криминалисты, повсюду была кровь. И как остров в ее океане, посередине лежало тело. От него уходили кровавые следы, и отпечатки окровавленной руки виднелись на одной стене. Даже на потолке засохли мелкие капельки крови, будто кто-то плавал в этом океане и сильно плескался. - И здесь мы тоже не знаем точно, что произошло, но Виктор был сбит с ног и получил сквозное ранение в грудь в дальнем конце коридора. Осталось отверстие в полу, где вошел клинок, который его пригвоздил. Предположительно в момент ранения Виктор каким-то образом вывел противника из строя. После этого он освободился, убил нападавшего и попытался вернуться в сад. - Теодор показал на ближайшее к нему размазанное пятно. - Он сумел добраться досюда, когда Оми его нашла. Пока Координатор рассказывал, Кай увидел схватку мысленным взором. Он видел, как его друг, пригвожденный к полу спиной, вытаскивает меч сантиметр за сантиметром, потом убивает своего неудавшегося убийцу. Он слышал отрывистое дыхание Виктора, оскользающегося в собственной крови и упрямо встающего снова. Из кровавой маски лица глядели на него пылающие глаза Виктора, потом его друг рухнул снова, уже окончательно. Кай опустился на колени - в горле застрял душивший ком. Виктор всегда верил в него, помогал, продвигал. Виктор был другом, который от своих друзей требовал многого, но никогда не жалел наград за их усилия. Если бы не Виктор, не его поощрение и одобрение, я бы ни за что не был тем, кем я стал. Никогда ни у кого не было друга лучше, но, когда я был ему нужен, меня рядом не оказалось. Чьи-то руки легли Каю на плечи. Он поднял глаза и увидел стоящего над собой Прецентора. - Ты ничего не мог сделать, и здесь ты никак не мог оказаться. - Вы правы, Прецентор, но все равно я чувствую свою вину. - Вина здесь моя, - прозвучал тяжелый, насыщенный чувством голос Теодора. - Моей дочери не могло прийти в голову, что кто-нибудь захочет причинить вред Виктору или ей. Она была права, поскольку любима моим народом; это мои враги хотели использовать ее и Виктора против меня. Когда она попросила разрешения провести здесь вечер с Виктором, как проводила вечера во время битвы на Люсьене, я позволил ей. Фохт нахмурился: - И сегодня здесь не было охраны? Теодор вскинул голову, - Я не оставил ее без защиты. Она желала уединения, и с этим желанием я посчитался, но вся местность вокруг патрулировалась. Очевидно, патрули оказались... скомпрометированы. Он позволил Виктору и Оми провести вечер наедине? Кай поднялся на ноги. - Вы доверили безопасность своей дочери Виктору. Теодор кивнул. - Мне жаль, что таким образом я убедился в правильности своего выбора. Но я и не сомневался в ней. Кай с Фохтом обменялись понимающими взглядами, потом снова повернулись к Теодору и подходившему инспектору полиции. Инспектор что-то зашептал на ухо Координатору, и Теодор побелел. Он кивнул полицейскому, и тот поспешил к выходу, выкрикивая приказы своим подчиненным. Теодор махнул рукой, приглашая за собой: - Пойдемте. Мы едем в госпиталь. Горло Каю передавил холодный ужас. - Это Виктор? - Хай. - Голос Координатора упал до шепота. - Там... там осложнения. x x x Виктор оказался где-то, и невозможность понять, где именно, испугала его. Он был будто в прозрачной сфере, окруженной белым туманом, который светился, не давая тепла. Вверху, вовне, вдали виднелся яркий диск, свет, похожий на солнце, когда смотришь на него через облака. Он отметил, что было очень тихо, и ничто не шевелилось в тумане. Виктор посмотрел себе на грудь и увидел под правым соском неровную рану шириной сантиметра три. Какая-то очень маленькая, чтобы вызвать такую огромную боль. Вспомнилось, что куда больнее было при выходе меча, чем когда он вошел. И сильнее собственной наготы Виктора удивило смолкнувшее шипение воздуха из проколотого легкого. Что-то здесь явно неправильно. - Это вряд ли точно сказано. Не думая, Виктор повернулся на голос и оказался лицом к лицу с человеком в белой мантии. Лицо он узнал только потому, что видел его на монетах да в старых голозаписях. - Вы похожи на моего отца. - Я и есть твой отец, - улыбнулся Ханс Дэвион. - В загробной жизни теряешь малость седины, жирок с талии уходит - и становишься таким, как был в своем зените. - В загробной жизни? Ханс чуть нахмурился: - Сын, ты умер. Я пришел забрать тебя с собой. - Йе! - ворвался в сферу другой голос, грубее и настойчивее, и материализовался еще один человек, одетый в доспехи самурая - красные с головы до ног. Он был чуть пониже отца Виктора, но держался столь же величественно. Вновь прибывший кивнул на Виктора: - Ему предназначено пойти со мной. - О чем ты говоришь? - Ханс обернулся к самураю гневным лицом. - Это мой сын, которым я горжусь безмерно. Он мой, Такаши. Неудивительно, что ты хочешь его, потому что ты всегда хотел того, что принадлежит мне. - Ха! Я лишь хотел спасти принадлежащее тебе от твоего неумелого правления, - хитро улыбнулся дед Оми. - Твой сын погиб, защищая жизнь моей внучки. Он бился за ее честь как самурай и смерть встретил тоже как самурай. И ему предназначено быть самураем до конца вечности. Синие глаза Ханса прищурились. - Я не хотел вспоминать, как он погиб, но этого никогда не случилось бы, не будь твой народ настолько задавлен, что убийство - единственный оставленный ему способ выразить свое мнение. У Виктора отвисла челюсть. Он отказывался верить, что мертв. Он знал, как называется то, что с ним сейчас происходит: "предсмертные видения"; но знал также, что ученые считают такие вещи полетом воображения. Свет в пустоте - это отказ органов чувств, отчего остается лишь точечное окошко в мир. Все это у меня в голове. Такаши посмотрел на него в упор. - Нет, Виктор, это все на самом деле. Будь это не так, не будь ты мертв, мы бы не знали, о чем ты думаешь. Виктор нахмурился. - Раз это все - мое воображение, то вы вполне можете знать, о чем я думаю, - это я вообразил вашу способность читать мои мысли. Ханс улыбнулся: ╬ Я всегда говорил, что он умен. - И это еще одна причина, почему он решит пойти со мной. - Такаши протянул руку к Виктору. - Ты показал себя настоящим воином. Ты знал великие победы и великие поражения, но всегда стремился к новым высотам, через новые барьеры. И это то, что делает тебя самураем. - Чушь, Такаши, - это делает его Дэвионом\ - Ханс тоже протянул руку к Виктору. - Идем со мной, сын. Доверься мне, я знаю, что для тебя лучше. Следуй за мной - и увидишь сам. - Нет. - Нет? - поразился Ханс. - Он идет со мной! - просиял Такаши. - Нет! - тряхнул головой Виктор. - Ни с кем из вас я не пойду. Ханс сложил руки на груди: - Одному тебе здесь не пройти. Такаши согласно кивнул: - Это не разрешено, никак не разрешено. - Тогда я вернусь туда, где сам могу прокладывать себе путь. Оба его собеседника рассмеялись, Ханс ласково улыбнулся. - Сын, у тебя очень небольшой выбор путей. Ты всю жизнь шел путем Дэвиона, теперь немножко позаигрывал с путем Куриты. Другого выбора у тебя нет. - Этого не может быть. - Это так и есть, - улыбнулся Такаши. Виктор, пораженный их согласием, прижал руку к горлу. Хотя он был наг, рука ощутила прохладную гладкость нефритовой подвески, которую подарил ему Кай. Сун Ху-цзу. Кай подарил его мне как напоминание: всегда быть самим собой. Виктор улыбнулся, увидев недовольную гримасу отца. И я всегда должен быть самим собой. Он откинул голову назад и засмеялся. - Всю мою жизнь я держался установленных тобой правил, отец. Много раз говорил я людям, что превзошел бы тебя, если бы они только мне дали, но не люди держали меня. Ты меня держал, отец. Глаза Ханса сверкнули гневом. - Я никогда не держал тебя! - Не ты, но твой образ. - Виктор молящим жестом вытянул руки к отцу. - Ты был мне хорошим отцом, лучше я и желать не мог, но ты страшил меня и подавлял, сильно подавлял. Я в сравнении с тобой - ничто, но лишь потому, что время мое другое, и задачи у меня другие. И каждый раз, когда я собирался сделать что-нибудь, что превзойдет твои деяния, затмит их, я колебался, потому что превзойти тебя - значит принизить твой образ. Когда я вырастал, когда отодвигался от тебя все дальше по времени, по опыту пережитого, все меньше и меньше становилось тебя в моей жизни, а я никогда не хотел тебя терять. Виктор повернулся к Такаши Курите; - И то же было с тобой. Ты был неумолимым, неодолимым врагом. Ты был проклятием моего отца, но я не успел испытать себя в борьбе с тобой, потому что ты умер! Твоя смерть ограбила меня, лишила возможности доказать, что я равен тебе и даже превосхожу тебя. Теперь, узнав твоего сына и внука, узнав твою внучку, я стал сильнее и лучше, но ты остался присутствовать, твой призрак выступает из всех стен. Всегда остается вопрос, одобрил бы ты или нет то, что я сделал, что сделал твой сын и твои внуки, и ответа на этот вопрос не будет никогда. Такаши презрительно отмахнулся от этих слов. - Твой страх потери, твое желание знать, что мы могли бы подумать, - вот что держит тебя. Трудность не в нас, она в тебе. - О, с этим я соглашусь, ибо я знаю, почему вижу вас такими, как сейчас. - Виктор показал на отца. - Ты - Ханс Дэвион из легенд, человек, который отхватил половину Конфедерации Капеллы как свадебный подарок для своей невесты. А ты, Такаши Курита, ты - образ на своем надгробье. Ты в том возрасте, когда наследовал своему убитому отцу и начал реформы, чтобы облегчить бремя страданий своего народа. Вы оба здесь в виде тех легенд, которыми вы стали. И я тоже на этом пути. Да, теперь я понял, дело не во мне и не в том, кто я есть. Я - это я, и так оно останется до моей смерти. Через пять, десять, пятнадцать или пятьдесят лет никто не будет знать истинного меня, или тебя, или тебя. Забудется, какие мы были, и будут помнить и судить лишь то, что мы сделали. Оттого, что я жил, - лучше или хуже стала Внутренняя Сфера? Мне хочется думать, что она станет лучше, но для этого я еще многое должен сделать. - Виктор сжал кулаки: - Вот почему я не пойду ни с кем из вас. Я возвращаюсь. Я не стану умирать. Ханс коротко рассмеялся: - Это ты хорошо сказал, но ты не знаешь пути обратно. Виктор снова коснулся нефритового божка. - Я - нет, но он знает. Тут рассмеялся Такаши: - Эта штука тебе не поможет. - Еще как поможет. - Виктор потер божка и ощутил, что от камня исходит тепло. Обезьянка выросла, отпустила кожаный ремешок, на котором висела у Виктора на шее. - Понимаешь, раз все это - в моем воображении, я могу вообразить, что Сун Ху-цзу меня отсюда выведет. А если я действительно в царстве сверхъестественного и стою у врат смерти - что ж, он обманул Йен-ло-ванга и освободил его народ от власти Царя Мертвых. Так что я и здесь не прогадываю. Такаши угрюмо кивнул Хансу: - А он и в самом деле умен. - Ему это пригодится. Виктор улыбнулся и взял нефритовую обезьянку за руку. - Я не могу и не буду беспокоиться о том, что вы подумаете или что скажут другие о моих делах. Я должен остаться верен себе и верен тому, что считаю правильным. Поступить иначе - значит отступиться от самого себя, а это я решительно отказываюсь делать. x x x Кай Аллард-Ляо поднял глаза на Виктора. Шея затекла от спанья в кресле, но от более удобного ложа он отказался. Он не хотел покидать Виктора. Сидевшая по другую сторону кровати Оми поглядела на него и улыбнулась: - Ты слышал? Кай кивнул и встал. У Виктора задрожали веки, потом открылись глаза. - Спокойней, Виктор, времени у тебя много. Оми взяла Виктора за руки и крепко сжала. У нее по лицу текли слезы, а у Кая у самого застрял ком в горле. Виктор кашлянул и вздрогнул от боли, потом заставил себя улыбнуться. Грудь его несколько раз поднялась и опустилась, кожа натянулась под бинтами, и принц попытался что-то сказать, но мешала кислородная маска. - Что? - Кай наклонился поближе. - Любовь. Платишь. Болью. Кай стал смеяться. - Виктор, не надо. Ты был у порога смерти. - За. - Виктор медленно облизнул потрескавшиеся губы. - Вернулся. - Да уж. - Кай поглядел на Оми. - Он поправится. - Хай, - тихо шепнула она. Наклонившись, Оми погладила Виктора по щеке. - Доктора говорят, что скоро ты уже встанешь. - Отлично. - Голос Виктора стал чуть громче. - Смерть победили. - Взгляд стал острее. - На очереди... Ягуары. XXIX Дворец Святилища Безмятежности Имперская столица Люсьен Военный округ Пешт Синдикат Дракона 7 января 3059 года Господи Боже, дай мне силы это вынести. Виктор Дэвион закрыл глаза, открыл снова и заставил свое тело не так качаться. Прошло двое суток после боя, и он снова оказался в саду, одетый в ту же одежду, опоясанный тем же мечом. Это не было дежа-вю, в основном потому, что растворы и обезболивающие, которыми его накачали, вызывали какое-то чувство отстраненности, зато он почему-то чувствовал себя преступником, вернувшимся на место преступления. Голос Кая прозвучал прямо в правом ухе - у Виктора был миниатюрный наушник и микрофон. - Виктор, ты здесь? Принц приоткрыл рот, чтобы ответить без голоса. Микрофон воспримет звук прямо из евстахиевой трубы, и это очень хорошо, поскольку Виктор был совсем не уверен, что у него хватит дыхания даже на шепот. - Я здесь, Кай. - Как ты себя чувствуешь? Не холодно? На эти два вопроса Виктор сразу ответить не мог. Он был завернут в окровавленное кимоно, и правый бок вместе с правой рукой были голыми. Раны были покрыты очень малыми повязками и окрашены в белый цвет, чтобы крови не было видно. Кимоно скрывало распухший левый локоть. Снимки показали волосяной перелом локтевой кости. Во дворце осталась повязка, которую Виктору полагалось носить - она не подходила к пьесе, что разыгрывалась сейчас в саду. - Все нормально, Кай. Сколько еще? - Шестьдесят секунд. Отсчет уже пошел. - И мы все еще "в запрете Синдиката на вещание"? - Здесь стоит Прецентор. Через Комстар ничего не пройдет, если ты не дашь зеленый свет. - Голос Кая стал спокойнее. - Он говорит, что, когда мир Блейка начнет передавать информацию, у нас столько будет голозаписей твоих действий, что все их материалы можно будет выставить стопроцентной подделкой. - Отлично. - Виктор кашлянул, и тело пронизала ниточка боли. Главной заботой было, чтобы весть о его ранении не просочилась в Федеративное Содружество. Вся Полоса Дракона озвереет и может даже начать военную операцию против Синдиката, чтобы отомстить за принца. Несколько горячих слепцов могут лишить нас лучшего в истории шанса уничтожить Кланы. Он также опасался того, как такой вестью может воспользоваться Катарина. Любая слабость с его стороны может дать ей повод заварить кашу. Трудно сказать, как именно она использует его неудачу, но все равно возникнет новая проблема. Еще одна задача, отвлекающая меня от главной цели. Этого Виктор допустить не мог, и потому запрет вещания за границы Синдиката был единственным реальным решением. Как ни любил Виктор свободную и открытую прессу, бывают случаи, когда и автократическое устройство Синдиката полезно. Он тяжело сглотнул, когда в сад вошла Оми. Слева от Виктора огни голокамер осветили ее появление, и от их яркого света ее кимоно казалось светящимся. Что-то неземное появилось в ее красоте, и у Виктора мелькнуло неприятное воспоминание о месте, где он беседовал со своим отцом и ее дедом. Будто она парит в дверях между нашим миром и потусторонним. Оми прошла мимо, ничем не показав, что видит его присутствие. Гравий дорожки слегка скрипнул под ее шагами, и кимоно ее чуть слышно зашелестело, когда она опустилась на колени на татами у ног Виктора. Перед ней стоял низенький лаковый столик - чуть больше подноса, - а на нем бутылка саке, чашка, клочок рисовой бумага и острый нож танто. Рукоять ножа обернута белым шнуром, а гарда и крестовина были из литой платины. Левой рукой Оми взяла бутылку, чуть плеснула в чашку и поставила бутылку на столик. Капля скатилась по стенке бутылки слезой, и у Виктора сжалось сердце. Он хотел остановить ее, отбросить прочь столик и нож, но знал, что это пьесой не предусмотрено. Оми подняла чашку к губам и осушила ее двумя глотками, потом поставила на стол. Положив руки на бедра ладонями вверх, она обернулась к голокамерам. - Комбан-ва. Я - Курита Оми. - Она остановилась, сделала глубокий вдох. - Я обращаюсь к вам из Дворца Святилища Безмятежности. Здесь ждала я семь лет назад, пока мой брат, отец и дед бились с Дымчатыми Ягуарами, сокрушая попытку Кланов отобрать у нас Люсьен. Синхронный перевод Кая давал Виктору смысл слов Оми, но спокойная настойчивость ее голоса не отвечала важности их значения. Она подчеркнула, где была во время нападения Кланов, чтобы установить связь между собой и аудиторией и напомнить, что она была с ними в тот день. Ее интонация говорила людям, что она тоже страшилась и сомневалась, но одолела страх и сомнения и готова была разделить судьбу с воинами, защищавшими планету. - И здесь, два дня назад, когда я с моим другом, принцем Виктором Дэвионом, вспоминала этот скорбный и торжественный день, три человека сделали то, что не смогли сделать Кланы. Они прокрались безмолвными улицами Люсьена и через стену проникли в мое святилище. Они вошли в этот самый сад. - Оми показала на голокамеры, но подняла руку повыше, чтобы зрители не подумали, что она указывает на них. - Они пришли, чтобы убить меня. - Голос Оми упал до шепота. - Эти люди заявили, будто я нарушила предписания Чистоты и Гармонии. Они назвали меня шлюхой Дэвиона. Они пришли убить меня, и убили бы, ибо в тот вечер здесь я была без защиты. Я бы погибла, не будь здесь Виктора. Он был страшно ранен в этой битве, но сразил убийц, сразил той самой катаной, которую преподнес ему мой отец в день прибытия. Когда до Виктора дошел перевод лжи Оми, он сумел сохранить бесстрастное лицо. Он знал, что убил лишь двух из троих нападавших. Оми своей рукой подобрала катану первого убийцы и обезглавила его товарища, склонившегося над трупом. Хотя предания самураев полны рассказами о женщинах-воинах и Оми не менее искусна, чем героини этих преданий, ее образ в Синдикате как Хранителя Чести Дома был слишком мягок и утончен для такого деяния. Никто не усомнился бы в ее способности убить нападавшего, но эта реальность противоречила вымыслу, представленному ее народу. Ради нее и ради меня эта ложь должна стать правдой. - Виктор, который был моим защитником в эту ночь, стоит здесь как мой кайсяку. Мечом, которым он спас меня от убийц, он сейчас спасет меня от бесчестья. - Оми подняла со стола клочок рисовой бумаги. - Он сделает так, что я почувствую боль лишь сердцем, но не телом. - Оми глядела прямо в голокамеры. - Убийцы сказали, что я нарушила Заповеди Чистоты и Гармонии, и я не могу не предположить, что именно так подумали и вы. Я не могу вынести такое бесчестье, ибо это неправда. Мне больно - так, что не описать словами, - думать, что вы решите, будто я так мало считаюсь с вами, с нашим народом, с нашими традициями, чтобы нарушить Заповеди по личным причинам. Я жила ради нашего Синдиката и продолжать жизнь могла бы лишь ради него. Если я не слуга вам - то я никто и ничто. Я не стану отрицать, что люблю Виктора Дэвиона. Много лет он был моим другом. Он рискнул подвергнуться гневу народа своего, чтобы по моей просьбе спасти моего брата Хохиро из рук Кланов. И всегда Виктор был человеком чести. То, что делили мы сердцем и умом, мы не позволили себе разделить телом. Наша любовь не нарушила Чистоту, она определила Чистоту. - Оми подняла подбородок, обнажая горло, чтобы зрители видели белую кожу, которую сейчас вспорет танто. - Не была наша любовь и дисгармоничной. Я целиком и полностью подчинялась велениям отца моего. Ценой, которой потребовал от меня отец за право просить Виктора о спасении Хохиро, был мой полный отказ от общения и переписки с Виктором. Я повиновалась, хотя каждый день этого запрета уносил частичку моей души. Я пошла на то, чтобы это выдержать, дабы Синдикат не лишился моего брата, чтобы у Дракона остался наследник. Таково было мое место, таково было мое назначение, и я повиновалась ему. Это мой дед, Такаши-сама, снял запрет. Этим он одобрил и поощрил чувства, которые я питала к Виктору. Никто и никогда не сможет сказать, что мой дед позволил бы своей внучке опозорить себя или свой народ. Он знал меня. Он знал, как я поступлю, он знал, что может мне довериться и я никогда не совершу ничего, что покрыло бы мой дом позором. Мой отец понял мудрость своего отца и не восстановил запрет, унаследовав трон Дракона. Оми опустила руку и взяла танто, обернув рукоять рисовой бумагой. Три сантиметра лезвия остались свободными. Продолжая говорить, она медленно подняла сталь к горлу. - Стыд, который я испытываю, позор, который я не могу пережить, - в том, что я каким-то образом позволила вам поверить, будто поставила себя выше своего народа. То, что вы можете так подумать, указывает на какой-то недостаток в моем характере. Я не могу его исправить, ибо, если бы могла, зачем было подсылать ко мне убийц? Я всегда старалась представлять ваши надежды, мечты, желания и честь - и не смогла этого. Искупить такой провал можно лишь одним способом. Виктор заметил едва уловимую дрожь руки Оми, когда она поднесла лезвие к шее. Она приставила острие, и Виктор выхватил катану из ножен. Сомкнув левую руку на рукояти, правой он поднял лезвие. Ему предстояло ударить быстро, обезглавив Оми одним ударом еще до того, как боль от разрезанного горла отразится на лице. Миллиметр за миллиметром приближалось острие танто. Виктор ждал, рука была как свинцовая, боль в груди стала распространяться, подобно раку. Дрожи в руке Оми, прижавшей острие к коже и чуть вдавившей его, вторил собственный трепет Виктора, отчего лезвие чуть колебалось в воздухе. В какой-то миг лезвие в руке Оми перестало дрожать, и Виктор понял, что Оми набралась решимости совершить сеппуку. Какой-то голос в душе кричал, что это безумие, но клинок в руке Виктора застыл, и принц был готов исполнить свой долг. Мой долг - выразить ей сочувствие. Несмотря на раны и слабость, он знал, что ударит чисто, быстро и сильно. Пусть у него сердце разорвется, но Оми он не подведет. - Йе! Крик Теодора от дверей дворца заставил Виктора обернуться. Хотя вмешательство Координатора ожидалось, было записано в сценарии, Виктор думал, что оно случится раньше. И только когда Теодор вышел в сад, когда камень захрустел под его твердыми шагами похоронным маршем, Виктор понял, что и его и Оми увлекла эта драма. Они были готовы сыграть роль до конца. Мы уже не играли роли, мы проживали их. Теодор мог прервать нас в любой момент, но ждал до тех пор, пока у него не осталось сомнений в нашей искренности и решимости. Подняв левую руку, Теодор опустил меч Виктора. Потом повернулся и вынул танто из руки Оми, оставив ее сжимать чистый лист белой бумаги. Оглядев лезвие, Координатор с отвращением швырнул его вниз. Танто воткнулся в лаковую поверхность стола, бутылка саке опрокинулась, чашка, вертясь, упала на землю. - Я - Дракон, и я запрещаю тебе сеппуку на двадцать четыре часа. - Он взмахнул правой рукой, призывая Оми к молчанию. - Тот стыд, который ты возложила на себя, - не твой. Этот стыд, это желание думать худшее о тебе и о Викторе-сама, должен пасть на узколобых людишек, которые привязали себя к прошлому, безвозвратному прошлому. - Теодор развел руками. - Доказательство их глупости - день, в который они на вас напали. Кто из нас может забыть, что в этот день здесь были Кланы? В этот день по Люсьену текли реки крови преданных сынов и дочерей Синдиката. В этот день наемники, присланные Хансом Дэвионом, проливали свою кровь вместе с нами, защищая Люсьен. Этот день был переломным днем вторжения Кланов. Это был день, когда мы доказали, что Кланы можно победить, но считать этот день окончательным поражением Кланов - значит жить в мире фантазии. Эти люди могут сказать, что это я, мой отец, мои сыновья и дочь живем в мире фантазии, потому что доверились Дэвионам. Давайте рассмотрим эту мысль. Мы с Хансом Дэвионом договорились, что войска Дэвиона не войдут в Синдикат, пока нам грозят Кланы. Ханс Дэвион обошел это соглашение и прислал наемников - единственные имевшиеся в его распоряжении силы, которые могли прилететь на Люсьен без нарушения договора, - чтобы они бились с нами против Кланов. Потом войска Федерального Содружества действительно вошли в Синдикат, но по просьбе моей дочери и с моего разрешения, чтобы спасти ее брата из рук Кланов. У нас не было войск, которые мы могли выделить для этой задачи, но Ханс Дэвион, хотя и сам был осажден, просил своего сына это сделать. Он рискнул своим сыном, чтобы спасти моего. И теперь Дэвион, здесь, на Люсьене, в этом святилище, которое хранило мою дочь, когда на нашей планете бесчинствовали Кланы, на этом самом месте, в этом саду - Дэвион сразил трех убийц, посланных моим собственным народом убить мою дочь. Дэвион рискнул своей жизнью, пролил свою кровь, чтобы спасти ее, и чуть не погиб сам. Убийце, пронзившему его грудь катаной, Виктор сказал: "Дэвиона убить очень трудно". Истинный воин, не уклоняющийся от долга, который может стоить ему жизни, Виктор Дэвион больше сделал, чтобы сохранить жизнь моей дочери, чем все мы вместе. - Разведенные руки Теодора сжались в кулаки. - Значит, нет доказательств вероломства Дэвионов. С тех пор как напали Кланы, Дэвионы всегда были щитом семьи Курита. Они спасли Хохиро, они спасли Люсьен, и теперь они спасли мою дочь. Они хранили наш Синдикат и вместе с нами противостояли общему врагу. Эти люди еще скажут, что я чем-то опозорил свою дочь, свою семью и весь Синдикат Дракона, позволив Оми связаться с Виктором Дэвионом. О том, какова была их любовь, вы слышали сейчас из ее уст. Если же ее заявление - недостаточное доказательство чистоты и силы их любви, посмотрите мне за спину. Посмотрите на раны на груди Виктора Дэвиона, на кровь на его кимоно. В его народе говорят, что нет любви выше, чем желание человека положить свою жизнь за другого. У нас доказательство любви - исполнение своего долга, чего бы это человеку ни стоило. Своими деяниями Виктор Дэвион показал по обоим критериям, что он любит мою дочь. Он оказал честь Омико, и она ответила ему тем же, но их чувство долга, их уважение к Чистоте и Гармонии заставило их отказать себе в единении, о котором молили их сердца. Теодор нагнулся и погладил Оми по щеке. - Боль в их сердцах - наша вина. Они выполняют свой долг и живут в разлуке, но мы не показали им сочувствия. Легче ли было бы, если бы они не любили друг друга? Конечно, для нас, для всех нас - остальных, было бы легче, потому что мы тогда не были бы вынуждены заглядывать дальше природы того мира, в котором мы выросли. Их чувство было бы немыслимо всего десяток лет назад, но сейчас оно - предвестник будущего и отражение прошлого, когда мы все были едины, как едины сейчас, в составе Звездной Лиги. - Координатор свел руки на пояснице. - И те, кто хотел нанести удар моей дочери, хотели нанести удар по этой основе. Думая, что охраняют наши традиции, они разрушали их. Если у них есть хоть какое-то уважение к нашим путям, к нашей истории, к нашей чести, они должны были сами нести свою ношу, не возлагая ее на женщину, как бы сильна эта женщина ни была. И пусть не останется несказанным: единственная дисгармония, связанная с Виктором и Оми, - то, что они разлучены. Единственное пятно на чистоте - наш самообман, когда мы отрицаем глубину и красоту их чувств. Больше, чем капель крови он здесь пролил, дал Виктор доказательств, что он достоин моей дочери. Омико доказала, что достойна такой партии, как Виктор. Те, кто будут отрицать истинность моих слов, - беглецы из того времени, которого больше нет. У них один выбор: измениться и работать на новое будущее или умереть вместе с эпохой, которая их породила. Теодор нагнулся и помог Оми встать. Он смахнул слезы с ее лица и помог ей вернуться во дворец, и тут же погасли огни голокамер. Пройдя мимо Виктора, Теодор и Оми даже не глянули в его сторону. Он понял, насколько они погружены в себя, и не пытался вмешаться. Вложив лезвие в ножны, он смотрел им вслед. Только когда Кай слегка тронул его за плечо, Виктор понял, что уже не один. - Спасибо, Кай. И спасибо тебе за перевод. - Он не слишком удачен. Теодор сочетал очень вежливые термины с весьма вульгарными. Трудно было переключаться. - И все равно, ты отлично справился. - Виктор вгляделся в белый гравий, тщетно высматривая следы крови от схватки. - Наверное, конечно, какие-то нюансы я упустил. - Не сомневаюсь - ты же накачан болеутоляющими. Я тоже не уверен, что уловил все, но в речи Теодора были кое-какие сильные намеки. - Кай почесал ладонь. - Он, в сущности, призвал Синдикат к новому национализму. И тебя с Оми он выставил символами этого национализма - гордого и самодостаточного и в то же время воспринимающего помощь и союзников. Он не просил своих соотечественников отказаться от чувства превосходства, но намекнул, что использовать его для оправдания ксенофобии и мании преследования - неправильно. - Выставил нас "символами"? - По сути говоря, он воспользовался тобой и твоими чувствами, чтобы показать то лучшее, что несет с собой это новое будущее. Твое счастье будет счастьем нации, и твоя целеустремленность в реализации этого будущего станет целеустремленностью народа. - Кай замялся. - Твое и Оми будущее он использовал как инструмент, чтобы объединить для будущего свой народ. Виктор заморгал, осознав последствия и неотъемлемый риск того, что сделал Теодор. - И это получится, как ты думаешь? - Только время покажет. Виктор кивнул: - А для этого "покажет" Теодор отвел лишь двадцать четыре часа. x x x Через двенадцать часов на ступенях Дворца Единства Теодора Куриты лежали головы трех консервативных политиков. Никто не знал, как они туда попали, но все знали, почему это случилось, и этого было более чем достаточно. XXX Дворец Единства Имперская столица Люсьен Военный округ Пешт Синдикат Дракона 13 мая 3059 года Виктор Штайнер-Дэвион поглядел на голографический дисплей, медленно вращавшийся в центра стола для заседаний. - Что ж, кажется, все. Мы готовы выступить, - Он оглядел своих советников. - Осталось что-нибудь на последнюю минуту? Поднял руку полковник Дэниел Аллард из Гончих Келла, сидевший у дальнего конца стола. - Я только хочу еще раз уточнить приоритеты для частей, остающихся в резерве второй волны или усиления первой, если ее силы встретятся с более сильным сопротивлением, чем ожидается. Оперативная разведка - это достаточно малые силы, чтобы не беспокоить Дымчатых Ягуаров на планетах до нашего прибытия. Почти все они на мирах первой волны, но роту Раймонда из Когделла вы посылаете на Ямаровку, а туда мы сможем попасть не раньше шести недель после них. Что делать, если придет доклад, что их истребляют? Спасать или нет? Виктор сощурился. - Я не стану бросать их на гибель, если будет хоть малейшая возможность их поддержать или выручить, но и кидать войска в мясорубку тоже не собираюсь. Гончие и некоторые другие части первой волны остаются в резерве на случай, если Кошки Новой Звезды передумают и надо будет обороняться от них. Будут они выступать против нас или нет, станет ясно очень скоро. Если они не станут, то у нас будут ресурсы, которые можно будет бросить на Ямаровку или аналогичные цели. Пусть никто из вас не питает иллюзий: мы будем нести людские потери. Моя цель - минимизировать их, и наша оперативная разведка свяжет какие-то силы противника. Эти силы не будут стрелять в нас на других мирах, и тогда мы достигаем своих целей и пойдем дальше. Надо бить сильно, бить быстро и двигаться дальше - как поступали Кланы, когда нападали на нас. Мы хотим, чтобы они отвечали на наши действия, а не мы на их. Такую войну мы. однажды уже проиграли, и повторять ее не следует. Прецентор встал с места, которое занимал Виктор в начале брифинга, и заменил его во главе стола. Он улыбнулся Виктору, и принц почувствовал такое удовольствие от выполненной работы, которое со смерти отца не испытывал. Я был рожден для этой работы, и сейчас посвятил себя ей. - Благодарю тебя, Виктор, за обзор нашей доктрины и задач. Я не в силах достаточно подчеркнуть, что ключ к нашему успеху - это единство цели и побуждений. Все наши операции - многонациональны, но войска наши все пойдут под знаменем Звездной Лиги. - Прецентор улыбнулся. - Силы маршала Хасек-Дэвиона уже тронулись в свой долгий путь к Охотнице, так что мы во многих смыслах выполняем для них разведывательные задачи. Координатор Курита, вы хотите что-то сказать? Теодор Курита встал со своего места в середине стола. - Синдикат Дракона - нация, посвятившая много трудов соблюдению кодекса поведения и чести, который мы называем бусидо, или Путь Воина. Для тех из вас, кто воевал против нас, бусидо - это то, что превращало наших воинов в неумолимых врагов. Пощады не просят и не дают, но деяния героизма, доблести, самопожертвования и храбрости ценятся выше той степени, которую вы сочли бы нормальной. Координатор посмотрел на Дэна Алларда, - Полковник Аллард и Гончие Келла имеют большой опыт конфликтов с Синдикатом, но они были в составе тех сил, что пришли нам на помощь, когда Кланы вторглись на Люсьен. Такой ответ дружбой на вражду нам достаточно чужд, и даже сейчас мой народ с трудом может это понять, но совместные усилия для изгнания Кланов с миров Синдиката - за это они весьма благодарны. Короче говоря, пусть они и не поймут, почему вы здесь, но ваши усилия встретят уважение, благодарность и поддержку. Я лично понимаю ту жертву, которую приносите все вы. Эта жертва приносится ради блага всего человечества, но непосредственную выгоду получит Синдикат. Хоть этого и недостаточно, я предлагаю вам и вашему народу мою благодарность и клянусь, что с этого момента ваши труды и жертвы на благо нашего Синдиката никогда не будут забыты. Присутствующие лидеры стран по примеру Прецентора встали и зааплодировали словам Координатора. Виктор тоже присоединился, искренне аплодируя как из-за сказанных слов, так и потому, что уже видел, как начал меняться Синдикат. Мой отец никогда бы не поверил, что это может случиться. За четыре с половиной месяца после ранения Виктор погрузился в культуру Синдиката. Сначала это погружение было связано с тем, что ему не имелось альтернативы. Его выздоровление считалось для Синдиката делом чести. Принцу выделили покои во Дворце Святилища Безмятежности, приставили круглосуточный уход. Он резко улучшил свое владение японским, поскольку большинство приставленных слуг не говорили ни по-английски, ни по-немецки. Виктору выдали одежду воина Синдиката, кормили его кухней Синдиката, выбирая блюда, которые должны были восстановить гармонию его организма и вылечить раны, нанесенные убийцами. Даже восстановление физической формы проводилось согласно принятой в Синдикате практике. Виктора обучал личный инструктор Хохиро боя на мечах. Тренеры спецназа заставляли его выполнять восстановительные упражнения, и даже Минору, младший брат Оми, учил его упражнениям, где движения тайцзы-цзюань сочетались с распевами и сложным переплетением пальцев для укрепления духа. Виктор отказался бы от вклада Минору в свое восстановление, если бы не настойчивость в глазах юноши, и еще - Минору сказал, что знает о разговоре Виктора с Такаши Куритой, хотя сам Виктор никому об этом не рассказывал. Через месяц интенсивного лечения Виктор вернулся к своим обычным обязанностям, В основном они состояли в поездках на различные миры, которые намечались в качестве плацдармов. Войска Синдиката были на острие каждого удара, а силы Федерального Содружества, Комстара и других государств Внутренней Сферы предназначались для подкрепления - и для того, чтобы вся кампания была операцией Звездной Лиги. Такие войска, как Волки Фелана и различные наемники, участвующие в наступлении, все были в первой волне назначены на роль резерва. Им предоставлялась возможность отличиться во второй волне. Оказалось, что командиры частей и соединений - достаточно прямо указавшие, что прибыли воевать и хотят в бой, - понимали необходимость предоставить Синдикату право идти впереди, если эта необходимость объяснялась в терминах сложной общественной структуры Синдиката. Сам Виктор все лучше и лучше понимал Синдикат, и потому с военачальниками Синдиката ему стало куда легче общаться. Там, где раньше он отдавал приказ и ждал его выполнения независимо от того, чего там желал нижестоящий командир, теперь он понимал возможные трудности и умел сгладить их раньше, чем они могли превратиться в проблемы. Он умел объяснить своим подчиненным, что важно дать задачу в каждой операции и войскам не из Синдиката, потому что они тоже заботятся о своей чести. Не один сиадикатский военачальник понял, что так поступать мудрее, чем ставить свои войска в положение, когда их надо будет спасать. "Лучше поделиться славой войны, чем жить с позором поражения", - научился говорить Виктор, и эти слова пользовались успехом. Перемены в умонастроении самого Виктора происходили не без помощи Оми. Она следила за всеми мелочами при его выздоровлении, спокойно настаивая на том, чтобы все делалось так, как надо. Если бы не она, Минору никогда не был бы допущен к Виктору, и медики Федеративного Содружества взяли бы лечение полностью на себя, а не ограничились бы ролью консультантов. Скорее всего, слуги у Виктора были бы двуязычными - во всяком случае, они говорили бы на языке, отличном от японского. Но Виктор сознавал, что его врастание в культуру Синдиката - вопрос выживания не только его, но и Оми. Теодор сказал своему народу, что Виктор достоин его дочери, но эти слова должны быть подтверждены приемом, который окажет Виктору народ. Если он не сумеет добиться их симпатии, его отвергнут, и Оми действительно будет считаться оскверненной и опозоренной. Чтобы этого не случилось - и чтобы увеличить шансы операции на успех, - Виктор погрузился в жизнь Синдиката. Когда он еще был слаб, Оми следила за его лечением и проверяла уход за ним. Она помогала на перевязках, следила, чтобы он вовремя принимал лекарства. Еще она следила, чтобы он не пропускал занятий лечебной физкультурой, выбирала для него одежду и руководила приготовлениями к поездкам. Часто Виктору казалось, что Оми находит решение проблемы раньше, чем он сам вообще видит проблему. Когда он выздоровел, когда срослись кости и зажили раны, барьер, который поставило между ними его ранение, рухнул. Виктор как сейчас помнил ту первую ночь, когда она пришла к нему, скользнув в темноте под одеяло. Казалось, будто тело ее охвачено огнем, и, когда Оми прижалась к Виктору, тепло стало переливаться в него. Он помнил, как гладил ее тело, кожу, такую гладкую, что ему как-то стыдно стало за свои шрамы на груди и на спине. Поцелуями и лаской Оми показала ему, что они ее не смущают, что ее интересует не кожа, а человек, находящийся внутри нее. В ту ночь их любовь была тороплива, будто они боялись, что вернутся убийцы, чуть не лишившие их счастья. Неловкости - стиснутые зубы, не туда попавший локоть, неуклюжее колено - вызывали нервный смех и извиняющийся шепот. От таких неловкостей переживание было не таким совершенным, но почему-то более интимным. Совершенство подобало соединению принца Федеративного Содружества и Хранительницы Чести Дома Курита. Неуклюжая, игривая и страстная - такова была любовь двоих людей, и той ночью они и были всего лишь людьми, хотели быть. Титулы не обогащают ощущений и потому были отброшены вместе с простынями в горячке мгновения. После этого они старались всегда ночевать вместе, как только оказывались в одной солнечной системе. Они искренне наслаждались обществом друг друга, и тяга быть вместе связывалась у них не только с желанием испытывать физическую сторону любви. Простые прикосновения, полуночные поцелуи, шепотом рассказанные сны, даже шутливое перетягивание одеяла раскрывали каждому из них истинную душу другого. И так бывало и тогда, когда они бывали вместе за пределами спальни. Не раз Виктор ловил себя на том, что говорит или делает что-то такое, что бывало между его родителями в семейном кругу. Он удивлялся, как много живет в нем от отца и матери, и в то же время видел, насколько стал самостоятельной личностью. Он понял, какого поведения хочет от себя добиться, и сделал многое, чтобы изменить себя к лучшему - ради Оми и ради дела своей жизни. Кто-то хлопнул его по спине. Виктор моргнул и очнулся от мечтаний. - Прости, Кай, ты что-то сказал? Друг улыбнулся: - Я должен был сам понять. Мне знаком этот остекленевший взгляд. Принц покраснел, радуясь, что в зале совещаний никого не было, кроме него и Кая. - Я в таком плохом состоянии? - Я видал и похуже. Виктор прищурился: - Кажется, я вспоминаю, как ты страдал по одной женщине в Военной Академии Нового Авалона, когда я туда перевелся. - Верно. Венди Сильвестр. - Кай медленно кивнул. - Она сейчас в Тяжелой Гвардии Дэвиона. Виктор задумался, потом тоже кивнул: - Венди Карнер. Несколько лет назад она вышла замуж. Кай улыбнулся: - Да, и можешь себе представить - за поэта. - Тебе это кажется забавным? - Да нет, я думаю, это отражает перемены в ее мышлении. Ломает семейную традицию, как и твой выбор возлюбленной. - Кай пожал плечами, но улыбаться не перестал. - Я за нее рад так же, как за тебя. - Отлично. - Виктор нахмурился и опустил глаза. - Тогда, может быть, ты согласишься сделать мне одолжение? - Скажи только какое. Виктор пожевал губу и вновь поднял глаза. - Ты, Морган и вообще почти все в экспедиционном корпусе расстались с любимыми. Мне никогда этого делать не приходилось. Не было никого, кого я любил бы по-настоящему, и теперь я не знаю, что сказать. - Понимаю. Штампы вроде "завтра я могу погибнуть" верны, но им недостает искренности. Все остальное преуменьшает опасность, а это фальшиво и опошляет страх, который будет испытывать остающийся дома. - Ты явно это обдумывал. - Дейдра большая реалистка, так что, общаясь с ней, лучше всего смотреть правде в глаза. - Кай положил руки Виктору на плечи и поглядел прямо в глаза. - Важно одно: поделись с нею тем, что у тебя на сердце. Помни, что у тебя может не быть другой возможности сказать ей, что ты чувствуешь, а то, что ты сейчас скажешь, - может быть, последнее, что она о тебе запомнит. И еще важнее: твои слова будут поддерживать ее в те долгие ночи, когда она будет гадать, жив ли ты или погибаешь на каком-нибудь безвоздушном планетоиде. - Ты мудрый человек, Кай Аллард-Ляо. - Знаешь, Виктор, на самом деле нет. - Кай улыбнулся. - Будь я мудр по-настоящему, я бы давно уже придумал способ решить вопрос с Кланами, чтобы нам никогда не надо было расставаться с любимыми. x x x В этот вечер Оми ждала Виктора в саду дворца, и вся сцена была залита живым светом сотен свечей. Виктор удивился, увидев ее в саду, поскольку это место было связано с мучительными воспоминаниями. Счастье, которое мы узнали, родилось в других местах этого дворца. Она повернулась к нему, услышав хруст его шагов по гравию, и так небрежно смахнула слезу, что Виктор еле заметил это движение. - Комбан-ва, Виктор-сама. Он наклонил голову и протянул ей безупречную голубую розу, которую нашел в имперской столице. - Эта роза должна плакать, ибо ее красота бледнеет рядом с твоей. Оми улыбнулась, грациозно принимая цветок. - Ты бесконечно добр. - Мне стыдно, насколько я отстаю в этом от тебя. - Виктор протянул руку, предупреждая возражение. - Я должен что-то тебе сказать и боюсь, что никогда не смогу этого сделать, если ты не дашь мне говорить, так что, прошу тебя, выслушай мои слова. Оми кивнула и села на побеленную каменную скамью, Виктор стал расхаживать по саду, но остановился, потому что хруст камешков под ногами напомнил ему лязг разбитой брони шагающих роботов. - Оми Курита, я люблю тебя так, как полагал невозможным вообще кого-нибудь любить. Я хотел бы быть поэтом, чтобы писать сонеты для тебя, или художником, чтобы писать для тебя картины. Я воин, я этим горжусь, но поклясться ради тебя сражать врагов - кажется, это неподходящий знак любви, хотя это именно то, что я буду делать. Я буду биться с Кланами, потому что они желают уничтожить тебя и все, что тебе дорого. Этого я не допущу. Здесь, в этом саду, в ту ночь, я был готов умереть, чтобы спасти тебя. Когда я лежал там, на полу, и увидел тебя в окровавленном кимоно, я подумал, что ты убита, и обрадовался, что мы будем вместе в смерти. Теперь я знаю, что ты значишь для меня больше, чем сама жизнь, и я никогда бы не хотел разлучаться с тобой. Это не то чтобы мы с тобой были половинами единого целого, потому что каждый из нас больше любой половины, а то, что мы составляем с тобой вместе, - это почти невероятно. Я не могу представить себе более совершенной жизни, чем жизнь с тобой. - Виктор глотнул, пытаясь убрать ком из горла. - И насколько я не хочу покидать тебя, настолько я должен это сделать. Я принесу эту жертву, потому что это единственный способ сделать так, чтобы мы никогда не разлучались снова. Прости меня. Не забывай меня, не страшись за меня, и я вернусь. И снова Оми медленно кивнула, подняла глаза от орошенной слезами розы и улыбнулась. - Я верю тебе, Виктор, потому что знаю, что ты не солгал бы мне. И я лишь потому могу отпустить тебя, что знаю: ты вернешься. Она показала розой в сторону дворца. - Когда я увидела, как ты лежишь там в собственной крови, я почувствовала, как уходит из меня жизнь. У меня оставалась только одна причина жить дальше - проследить, чтобы жил ты. Если бы ты умер, я бы умерла вместе с тобой, и мы были бы едины в смерти. - Оми встала и развела руки в стороны. - В ту ночь я пригласила тебя в этот сад, ибо здесь было мое святилище. Здесь ты сохранил мне жизнь и рассудок во время вторжения Кланов на Люсьен. Здесь, в ту ночь, ты снова спас меня от сил, желавших моей гибели. С тех пор мы оба избегали этого места, потому что оно приобрело оттенок зла. Сегодня, в канун твоего отъезда на величайшую войну за всю историю человечества, я попрошу тебя о маленьком одолжении. - Все, что ты попросишь, я сделаю. Оми, перебирая пальцами, медленно развязывала пояс своего кимоно. - Раньше, чем ты освободишь наши миры от Кланов, помоги мне освободить это место от зловещих воспоминаний, которые не хотят покидать его. Когда ты уедешь, а я буду приходить сюда, я хочу помнить этот сад как место любви и жизни, а не ненависти и смерти. Люби меня здесь, Виктор Дэвион, стань здесь моим святилищем, и я сохраню память об этом до твоего возвращения. XXXI Равнина Рагнарока Асгард Зона оккупации Дымчатых Ягуаров 27 мая 3059 года Коммандант Венди Карнер хоть и сидела в бронированном корпусе "Опустошителя", остро чувствовала свою уязвимость. Странно, но это чувство не было связано с открытой позицией ее батальона в предгорьях Убежища Одина, переходящих в равнины Рагнарока. Батальон боевых роботов Тяжелой Гвардии Дэвиона занял эту позицию по вполне конкретным причинам, когда наступила ночь, и Венди знала, что мудрость - или безумие - этого решения будет проверена еще до рассвета. Чувство уязвимости, как понимала Венди, порождалось тем, что от робота исходил запах нового. Она даже припомнить не могла, чтобы когда-либо была в роботе, где пахло новизной. Начинала обучение она на агроробо-тах, и во всех последующих роботах, от машин Авалонской Военной Академии и до боевых роботов Кланов, ей приходилось воевать в машинах куда старше ее самой. А перед тем как ей выдали этого нового "Опустошителя", она воевала на том самом роботе, который пилотировала ее мать, а до того - бабка во время службы в Тяжелой Гвардии. Венди понимала, что новый - не значит "плохой" и конструкция у этого робота удачная, и все равно не могла привыкнуть к своему "Опустошителю". Впрочем, несмотря на все предчувствия, Венди нравился этот десятиметровый широкоплечий боевой робот. Несколько мешало отсутствие у него кистей рук, но, поскольку обе руки-манипуляторы кончались дулами пушек Гаусса, с этим дефектом можно было мириться. По обе стороны груди под самыми средними лазерами у робота имелись протонно-ионные излучатели. Два средних лазера монтировались на голове и точно над хребтом машины, что позволяло стрелять по находящимся сзади целям. Еще робот обладал мощной броней, то есть не только был способен поражать цели на дальнем расстоянии, но и сам мог выдержать интенсивный обстрел. Венди была более чем уверена, что предстоящая перестрелка не будет продолжительной. Но недостаток длительности будет искупаться избытком интенсивности. Вторжение на Асгард удалось произвести с неожиданной легкостью. Четвертый Драгунский полк Ягуаров состоял из единственного кластера фронтовых боевых роботов Кланов. Все силы его состояли из штук шестидесяти боевых роботов, что примерно вдвое превосходило число роботов Тяжелой Гвардии. По всем признанным критериям это означало приблизительное равенство сил. Правила военной науки требуют, чтобы атакующие силы не менее чем втрое превосходили силы обороны - тогда можно достигнуть победы с приемлемыми потерями. По этой причине в силы Звездной Лига, развернутые на Асгарде, входили две боевые единицы масштаба полка - из Синдиката и из Комстара. Третий Прозерпинский Гусарский находился на острие атакующих сил Синдиката, и его поддерживали два батальона Третьего Бенджаменского Регулярного. Их включили в состав сил атаки, поскольку именно этот полк сдал планету Ягуарам и отчаянно рвался отвоевать обратно планету и свою честь. Комстар дал 278-ю дивизию, элитную часть, расквартированную на Расалхаге. В момент прибытия сил Звездной Лига в систему Асгарда Четвертый Гусарский Кластер Ягуаров стоял в Вернане, самом крупном городе южного континента Асгарда. Таи-са Ангус Мактиг хотел связать их боем именно там, поскольку Третий Регулярный был в 3052 году вытеснен из Вернана в Убежище Одина и потом на равнины. Ягуары предупредили этот шаг, оттянувшись из города в скалистые горы Убежища, Тогда Мактиг развернул силы Гвардии Содружества к югу от горных цепей и пропустил за ними Тяжелую Гвардию Дэвиона, чтобы она заняла южный путь отхода с гор, а силы Синдиката ударили на Ягуаров с востока, по тем самым дорогам, по которым Ягуары гнали Третий Регулярный семь лет тому назад, - Молот-один, вызывает Дэниел-семь. Венди щелкнула рычажком: - Говорите, Дэниел-семь, - Пассивные детекторы обнаружили движение на пути вниз. - Дозорный на миг замолчал. - Противник перемещается в сектор двадцать три - тридцать один. - Двадцать три - тридцать один, понял вас. Вы отлично справились. Теперь убирайте своих людей у Ягуаров с дороги. - Есть, командир! - Нескрываемое облегчение слышалось в этом ответе. - Отходим. - Понял вас, седьмой. И веселее, там сейчас будет горячо. - Венди переключилась на тактическую частоту батальона. - Молот-один - батальону. Приближение противника. Численность и вооружение неизвестны, но враг идет через сектор два-три-три-шесть. Огонь без команды не открывать. Нажав несколько кнопок на консоли коммуникатора, Венди вызвала полковую артиллерию. - Говорит Молот-один. Прошу заградительный огонь на сектор двадцать три - тридцать шесть, через минуту. Повторяю, через минуту. Второй залп - через тридцать секунд после первого. - Понял вас, Молот-один. Будете в очереди первой. Венди снова переключилась на тактическую частоту батальона. - Ну, молотки, сейчас мы их поджарим. Она глянула на голографический экран сенсора, висящий в воздухе у нее перед лицом. На этом экране круговой обзор в триста шестьдесят градусов сжимался в дугу сто шестьдесят. Золотистые полоски по обе стороны изображения обозначали дугу обстрела для направленного вперед оружия. Венди быстро ввела коэффициент увеличения и переключила прибор в режим сумерек, чтобы максимально воспользоваться светом заходящего солнца. Вдали, далеко за пределами досягаемости ее оружия, появилась группа из восемнадцати боевых роботов. Они несли на себе пятнистую окраску, излюбленную Дымчатыми Ягуарами, но она почти вся уже облезла с брони роботов. Эти машины явно побывали в адской битве, и, если верить полыхавшим у вершин Убежища Одина вспышкам, бой и сейчас яростно там кипел. Первый батальон не пытался скрывать свое присутствие, даже вызывающе выстроился на холмах на фоне неба, но, когда он запитал свои сенсоры, Ягуары получили недвусмысленное сообщение, что Гвардейцы не собираются торчать здесь простыми наблюдателями. Включить сенсоры - это вызов, подобный тому, который делали древние рыцари Терры, бросая перчатку. Но здесь была одна проблема: боевые роботы Кланов могли стрелять на таком расстоянии. Удар их не будет сильным, но кое-какой вред принесет и главное - останется безнаказанным, поскольку отстреливаться Гвардия не сможет. Может быть, такое поведение и неспортивно, но Венди давно знала, что насчет честной игры на войне беспокоятся лишь те, кто никогда не видел боя, и таких бедолаг прихлопывают, когда они не могут отстреливаться. Она включила микрофон. - Спокойно, ребята. Они до нас доберутся там, где хотим мы. Используя дальнобойность своего оружия, Ягуары рассыпались цепью и открыли огонь по Гвардейцам. Зеленые полосы когерентного света из больших лазеров прорезали тьму и ударили в корпуса роботов Гвардии. С турелей клановских роботов взлетели ракеты дальнего действия, воздух наполнился дымом и огнем. Две группы ракет попали в "Опустошитель" Венди и разлетелись на броне на груди и на левой лодыжке робота. Он содрогнулся, но повреждений практически не получил. По радио послышались доклады о повреждениях, но никто серьезно не пострадал. Тяжелая Гвардия Дэвиона воевала на самых больших боевых роботах, и, чтобы свалить такого, нужно куда больше одного рассеянного ракетного залпа. Похоже, что Дымчатые Ягуары держатся своих традиций чести и бьют по отдельным целям, вместо того чтобы соединить всю свою огневую мощь и свалить кого-нибудь одного из нас. Венди даже могла бы счесть такой образ действий благородным, если бы он не был еще и глупым и не вызывал бы у нее скорее жалость, чем восхищение. Она поймала в перекрестье прицела коренастого робота, у которого из массивных рук торчали металлические когти. Компьютер нацеливания не показал захват цели, но сообщил, что взятый в перекрестье робот - "Кодьяк". Отлично, значит, Ягуары воюют на "Кодьяках". У нас будет опыт борьбы с ними, когда мы пойдем на охоту за Медведями-Призраками. Первый залп заградительного огня обрушился на Ягуаров, когда они готовились ко второму дальнему залпу по Гвардейцам. Сначала хлопнули два слабеньких взрыва, и потом весь сектор залило красно-золотой пеленой. Казалось, что взорвался сам воздух. Через миг рокочущий рев удара достиг Гвардейцев, и Венди скривилась. Нельзя так уничтожать людей. Но пусть лучше они погибнут так, чем придут сюда и будут убивать моих солдат. Такой вариант мне почему-то кажется неприемлемым. Из кипящего дыма вынырнули уцелевшие роботы Кланов, Залп проредил их на треть, выведя из строя более мелкие и уязвимые машины, но тяжелые все еще перли, хромая, в бой. И они шли по пологому подъему туда, где ждали их Гвардейцы. Полыхали в сумерках выстрелы их оружия, и кошмарные силуэты роботов вспыхивали на миг и вновь проваливались во тьму. - Гвардейцы, огонь! Венди опустила прицел на контур "Кодьяка". Она не знала, тот ли это, который она уже видела, но ей это было совершенно безразлично. Секунду в середине экрана пульсировала золотая точка, потом Венди дала залп из спаренных пушек Гаусса. Из дул вырвались два серебристых шара и ударили в "Кодьяка". Оба сверхзвуковых снаряда поразили робота в левый бок. Один стряхнул тонну брони с левой руки, а другой превратил броню левой голени в крошево хлопьев. Пораженный робот завертелся влево от удара, и Венди на миг показалось, что он сейчас свалится, но пилот оказался искусным и удержал свою машину на ногах. "Кодьяк" ответил залпом большого лазера, смонтированного на груди. Нежно-зеленый луч зашипел, ударив в левую ногу "Опустошителя". Килоджоули энергии выжгли пушистую полосу на броне левого бедра, но все равно нога осталась достаточно защищена, чтобы выдержать еще несколько таких ударов. А возможности их нанести у тебя не будет. "Сокольничий" Фреда Мурэна навел оружие на "Кодьяка". "Сокольничий" с виду был как сломанный, потому что его туловище от бедер клонилось вперед, в отличие от прямой стойки "Кодьяка" или "Опустошителя". Мурэн говорил, что это затрудняет противнику попадание. Венди же знала, что выживание этого робота в гораздо большей степени обеспечивала огневая мощь, чем низкий профиль. Протонно-ионный излучатель, встроенный в левую руку робота, плюнул по "Кодьяку" неровной струей голубой энергии. Будто ударом бича сбило броневые плиты с левой руки "Кодьяка", загорелась трава вокруг, а пушка Гаусса из правой руки "Сокольничего" ударила шаром прямо "Кодьяку" в грудь. Попав туда, где у человека была бы грудина, шар превратил броню робота в щебенку, струей потекшую на землю. "Кодьяк", подошедший уже на расстояние, где можно было задействовать все его оружие, переключился на "Сокольничего". Венди сочла это бессмысленным, поскольку у "Сокольничего" не было повреждений, а главное - он с такого расстояния не мог нанести "Кодьяку" такого ущерба, как ее "Опустошитель", Будто пилот оскорбился, что Тед вмешался в наш бой. Если так, то сейчас он вообще озвереет от обиды. "Кодьяк" открыл огонь по "Сокольничему" из всего, что могло действовать на такой дистанции, и это была весьма впечатляющая демонстрация огневой мощи. Робот воздел оба кулака, пуская в ход смонтированные в руках средние лазеры. Из четырех стволов три ударили в цель. Три луча прожгли полосу на броне туловища "Сокольничего" от борта до борта. Лучи, пущенные левой рукой, имели точность семьдесят пять процентов и смогли испарить броню "Сокольничего" на левой стороне груди, на руке и на ноге. Ни одно из этих попаданий не пробило брони и не повредило робота всерьез, но потеря стольких броневых плит серьезно нарушила его равновесие. "Сокольничий" закачался и рухнул на левый бок. - Тед, вставай и убирайся из боя. Гвардейцы, после этого огневого обмена отходим! Венди начала отводить "Опустошителя" назад, но не сводила перекрестья с "Кодьяка". Серебряный шар правой пушки Гаусса отскочил от груди "Кодьяка", усилив повреждения, нанесенные "Сокольничим". Второй серебристый снаряд ударил прямо в медвежью лапу противника, разметав броню вьюгой керамического серебра. Но пилот-клановец, несмотря на такие разрушения, держал машину на ногах и двигался вперед. Батальон Венди отступал в полном порядке. Быстро пробежал назад "Сокольничий" Теда, и "Опустошитель" Венди перевалил через гребень на противоположный склон холма. "Сокольничий" на ее глазах развернулся и навел оружие вверх, используя гребень холма как прикрытие. Они не могут не знать, что мы ждем их в засаде, но есть ли у них иной выбор, кроме атаки? Клановцы всей массой перли вверх по холму и через гребень. Инерция их была такова, что останавливаться было уже поздно. Если даже они и собирались это сделать, то никак подобного намерения не проявили и просто бросились вперед, несмотря на то, что ждало их за гребнем. В отличие от войск Синдиката, с которыми Дымчатые Ягуары схватились возле Убежища Одина, силы Федеративного Содружества придерживались доктрины использования всех видов оружия. Боевая сила полка представляла собой не просто полк роботов и служб поддержки; это была боевая единица, действующая в соединении с бронетехникой, пехотой, воздушными силами и артиллерией. Артиллерия уже сильно проредила ряды боевых роботов Кланов, а ВВС снесли с неба штурмовики противника. Сейчас отход боевых роботов заманивал Кланы в долину, которую развернутая бронетехника Федеративного Содружества была готова превратить в Долину Смерти. Хотя боевые роботы действительно являлись самой мощной системой оружия за всю историю человечества, бронетехника оставалось небесполезной. Сейчас полк тяжелых бронемашин Гвардейцев окопался на обратной стороне холма и был готов открыть огонь. Когда собственные боевые роботы отойдут за их линию, им откроется обстрел почти в упор. Первыми открыли огонь полдюжины тяжелых танков "Алакорн". На каждом были установлены строенные пушки Гаусса на турелях, и два танка открыли огонь по подбитому "Кодьяку". Первый попал двумя выстрелами, одним разнеся в клочья броню на правой стороне груди робота, а другим распылив ее на правой ноге. Второй "Алакорн" подбил робота еще серьезнее, поскольку его снаряд попал в правый бок "Кодьяка". Остатки брони исчезли, и второй снаряд пробил грудь машины насквозь. Из бока робота вырывался сноп металлических осколков, дым вторичного взрыва показался из дула автоматической пушки на груди "Кодьяка". И все же "Кодьяк" остался на ногах и в строю. Венди навела на него пушки Гаусса и выстрелила снова. В "Кодьяка" попал лишь один серебряный шар, но он сорвал остаток брони с правой руки противника, и тут строенные средние лазеры ударили как кинжалы. Один расплавил броню на левом боку, второй выжег часть броневых плит на левой руке, и последний попал в воронку, образовавшуюся на груди робота. Оттуда вырвался клуб перегретого пара, и "Кодьяк" содрогнулся. Попадание в гироскоп! Венди смотрела, как неуклюжая машина пытается устоять. Как бы ни был хорош пилот, он ничего не мог сделать без гироскопа, сохраняющего вертикальную стабилизацию робота. "Кодьяк" зашатался, размахивая руками, и свалился. Пилот попытался выставить правую руку, но напряжение, вызванное колоссальным весом машины, вырвало ее из плеча, и отвалившаяся конечность покатилась вниз по склону, а "Кодьяк" рухнул в облаке пыли и жирного черного дыма. Остальным клановским роботам повезло даже еще меньше. Два штурмовых танка "Зверь" спаренными большими лазерами превратили грудь небольшого робота "Ханкиу" в клуб огня. Даже странно было, что такой легкий боевой робот так долго продержался. Когда зеленые лучи проплавили себе путь через его броню, зеленая же энергия хлынула из всех суставов, за ней повалил дым, и робот остановился, застыл на вершине холма с окутанным дымом туловищем. Еще один "Кодьяк" столкнулся с разбегу с двумя приземистыми "Проникающими". У роботов Внутренней Сферы было на двоих полдюжины средних импульсных лазеров, и весь гигантский робот Кланов оказался истыкан их смертоносными стрелами. Его броня превратилась в оплавленные куски металла, а один лазер "Проникающего" все сверлил центр огромного робота. Из образовавшейся дыры повалил черный дым, и клановский робот опрокинулся назад. Венди подала свой "Опустошитель" вперед и оглядела поле битвы. Роботы Кланов были повержены, одни дымились, другие горели, третьи лежали покореженные, порой до неузнаваемости. Поднявшись чуть по холму, Венди нацелила перекрестье на "Кодьяка", который помогла свалить, и выпустила заряд в его левый локоть. Сустав распался, положив конец безуспешным попыткам пшюта поставить машину на ноги. - Командиры, слушаю ваши доклады. По докладам выходило, что все роботы противника выведены из строя. Собственные потери батальона были незначительны. Почти все машины лишились только части брони, хотя три из них потеряли конечности, а один пилот погиб - в кокпит угодил снаряд клановской пушки Гаусса. Командир бронетехники сообщил, что его часть сохранила боеспособность, потери составили два танка, раздавленные упавшими роботами. Венди переключилась на частоту полка: - Молот-один вызывает базу. - Докладывайте, Молот-один, - донесся спокойный голос маршала Анны Адельмаро. - Вошли в соприкосновение с противником и остановили его продвижение. Из Убежища вышли восемнадцать - один-восемь - роботов противника. Все они выведены из строя. Наши потери незначительны. - Очень хорошо, Карнер. Отлично. Вы верны семейным традициям. Драконы сейчас зачищают Убежище, так что не исключены попытки прорыва отдельных групп. Оставайтесь на месте. Второй батальон направляется для преследования ваших друзей. Трофейные команды вскоре прибудут. - Есть, маршал. Молот-один, конец связи. - Венди, заметив про себя, что невольно улыбается, переключилась на тактическую частоту батальона. - Внимание, ребята! Занять позицию, выставить дозоры. Приготовиться пропустить наши силы, направляющиеся на преследование противника. Не расслабляться, но гордиться можно. Впервые после Токкайдо Внутренняя Сфера показала Кланам, что пусть они воюют хорошо - мы умеем воевать лучше. XXXII Уолкотт Свободная зона Синдиката Дракона Зона оккупации Дымчатых Ягуаров 30 мая 3059 года Виктор протер слезящиеся глаза и снова стал смотреть на голографическое отображение данных, парящее над столом затемненной комнаты для совещаний. Красные и зеленые значки, буквы и цифры играли рождественскими огнями на защитном фоне костюма Прецентора, и Виктор на секунду подумал, что в этом году действительно для Внутренней Сферы Рождество наступило раньше. Да, мы сосредоточили большие силы всего на пяти мирах, но все равно исход почти невероятный. Он наклонился над столом, опираясь на руки. - Если бы мы в имитациях получили такой результат, то сочли бы, что работаем с ложными данными. Фелан Келл, единственный присутствовавший, кроме Виктора и Прецентора, кивнул. - Имея подавляющее превосходство, можно справиться с противником быстро - это показал еще твой отец. И мы не учли тот фактор, что драконы изо всех сил рвались надавать Ягуарам по зубам. - Фелан показал на значок, изображавший планету Кьямба. - Здесь Хохиро использовал Первый Кестрельский Гренадерский и Третий Драконский, чтобы удержать хребет Коллинза, а потом его Первый Гениошский и Одиннадцатый Дивизион Гвардии Содружества загнали 362-й Штурмовой Кластер в Болота Гекаты. Ягуары слишком хорошо помнили фокус, который драконы попытались провернуть, когда Синдикату пришлось сдать планету. Лезть в ловушку они не хотели, а потому ушли быстрее, чем надо было, и в плохом виде. Выбить с Коллинза Гренадеров или драконов они не могли и потому оказались на открытом месте, где гениошцы разорвали их в клочья. Прецентор согласно кивнул. - На Таразеде Седьмой Драгунский Ягуаров попытался прорваться в заповедник Мозаичного Каньона, надеясь заставить нас растянуть силы в лабиринте ущелий. Второй Гениошский оказался намного быстрее, чем драгуны считали возможным, и сильно потрепал их обозы. Третий Донегалский Гвардейский занял позиции, отрезая драгун от заповедника, а тогда Кай со своим Первым Пикинерским полком Сент-Ива соединился с гениошцами и сожрал Ягуаров живьем. Виктор улыбнулся: - Еще Кай заставил сдаться соединение боевых роботов, вызвав на бой капитана соединения и победив в единоборстве. Похоже, он привязался к тому "Проникающему", который когда-то пилотировал на Солярисе, и это пошло ему на пользу. - Неудивительно, что Кай победил, - сказал Фелан. - И неудивительно, что Ягуары устроили бы конкурс за освобождение этого соединения, чтобы оно могло отличиться в бою. Прецентор нахмурился: - Не улавливаю ход твоих мыслей, Хан Келл. - Это просто. На Асгарде мы раздавили Дымчатых Ягуаров, сперва заставив отступать по тому же пути, по которому отступали регулярные войска Бенджамена семь лет назад. На Хайнере Второй Меч Света разгромил Третий Кавалерийский Ягуаров, оставив Первому Регуланскому Гусарскому и вашему Девятому дивизиону подчищать остатки. - Фелан показал на значок в дисплее, изображавший Порт-Артур. - Части Синдиката, направлявшиеся к Порт-Артуру, сопротивления не ожидали, но напоролись на 168-й Кластер, который, судя по докладам, должен был быть еще на Лабрее. Хотя Пятый Меч Света считается слабым, он удержался при Долине Зуавов, пока Семнадцатый Бенджаменский и Второй легион Беги прибыли с Дишера и вышибли Ягуарам мозги. Виктор приподнял бровь и поглядел на двоюродного брата сквозь дисплей. - И ты хочешь сказать?.. - Я хочу сказать, что мы застали Дымчатых Ягуаров полностью врасплох. Предварительная информация, которая сейчас к нам поступает, показывает, что они даже не думали об обороне, вообще о возможности нападения на них. На вооружении роботов слишком много пусковых установок и автоматических пушек, это для обороны не годится. Если бы меня спросили, я бы предположил, что они готовились к расширению - быть может, даже возобновлению своего вторжения. Виктор выпрямился и сложил руки на груди. - Для этого им был бы нужен новый Ильхан. - Вполне возможно. - Фелан небрежно улыбнулся. - Я думаю, они его уже выбрали, и полагаю, что он - Дымчатый Ягуар. Фохт прищурил единственный серый глаз: - Это догадки или у тебя есть информация от Кланов? - Вы хотите спросить, не скрываю ли я ее от вас? ╬ Виктор резанул руками воздух: - Фелан, вопрос так не стоит. И Прецентор, и я слишком хорошо тебя для этого знаем. Мы понимаем, что у тебя остались лазутчики среди Волков, и если эта информация пришла от них - тогда она достовернее, чем если ты просто прикидываешь для нас шансы кандидатов. Но к твоим догадкам на эту тему мы тоже отнесемся очень внимательно. Хан Волков кивнул, будто смягчился, но Виктор чувствовал, что за это еще будет назначена своя цена. - Что мне достоверно известно - это то, что Ханы вернулись на Страну Мечты, чтобы избрать нового Иль-хана. В то время было всего три реальных кандидата на избрание, и то, что ни один из невторгавшихся Кланов не стал просачиваться во Внутреннюю Сферу, заставляет предположить, что избрание произошло без сюрпризов. Эти три кандидата - Марта Прайд из Нефритовых Соколов, Влад Вард из Волков и Линкольн Озис из Дымчатых Ягуаров. Я думаю, что избран Озис. Виктор на минутку задумался. - Ты считаешь, что Волки и Соколы пока еще недостаточно сильны, чтобы их Ханы могли подняться до поста Ильхана? - Частично дело в этом. Вторжение началось при правлении Лео Шоуэрза из Дымчатых Ягуаров. После него Ильханом стал Ульрик, но он согласился на Хоккайдское Перемирие и заставил Кланы это принять. Из-за этого Кланы вряд ли выбрали бы Ильханом Волка, а за спиной Влада еще недостаточно опыта, чтобы ему поверили. То, что он убил промежуточного Ильхана из Нефритовых Соколов, тоже не прибавляет ему надежности в глазах других Ханов. - Он убил Ильхана? - Виктор был потрясен. - Может, стоит познакомить его с моей сестрой. - Я не знаю, - улыбнулся Фелан, покачав головой, - кого пришлось бы пожалеть в случае подобного союза. Но Влад действительно убил Элиаса Кричелла, сначала убив другого Хана Нефритовых Соколов - Вандервана Хисту. Сейчас старший Хан Клана Нефритовых Соколов - Марта Прайд. У нее прекрасная репутация, но она пострадала от компромисса при Ковентри. Она осмотрительна, разумна и потому захотела бы дать своим Соколам больше времени на восстановление после войны с Волками. Прецентор потер подбородок. - Значит, остается Линкольн Озис. Кажется, я с ним незнаком. - Вряд ли вы его знаете. Он не входил в свиту Лео Шоуэрза. Озис - элементал и стал истинным Ханом после Токкайдо, хотя и до того его называли Ханом. - Как это может быть? - нахмурился Прецентор. Фелан почесал затылок. - Дымчатые Ягуары куда легче обращаются со словом "Хан", чем другие Кланы. Часто на время какой-нибудь операции Ханом называют воина, проявившего себя отличным командиром в боевой ситуации. Но Озис, скорее всего, заслужил и этой чести, и своего избрания. Его возвышение - результат большой усердной работы и некоторой достаточно оригинальной тактики. - Хан Волков пожал плечами. - По моей оценке он что-то вроде гения тактики. - Это не слишком хорошо. - Виктор снова стал разглядывать значки. - Наши планы строились с учетом предположения, что Ягуары более традиционны, чем, скажем, Волки, то есть мы против них сможем действовать гибко. Если командует Озис, это может вызвать серьезные для нас осложнения. - Виктор, постарайся в следующий раз слушать, что я говорю. Принц нахмурился: - Тогда повтори, пожалуйста, помедленнее. - Я сказал, что Озис - гений тактики. Против нас это не принесет ему особой пользы. - Фелан показал пальцем на Виктора: - Ты разрабатывал стратегию и оперативные детали, но тактические решения оставил для полевых командиров. Почему? - Потому что пытаться командовать каждым ударом на микроуровне - быстрый и верный путь к поражению. - Виктор вздрогнул. - Ладно, я понял твою мысль. В этой ситуации он вряд ли будет действовать удачно. Прецентор улыбнулся. - И его трудности только возрастут, когда мы запустим нашу вторую волну. - Согласен, - кивнул Фелан. - Учитывая, как удачно пока проходят наши атаки, вы не хотели бы сдвинуть график вперед? Виктор медленно покачал головой. - Я бы с радостью, но сейчас этого делать нельзя. Наши операции по подготовке плацдармов и организации снабжения еле успевают, но мы не ожидали, что все пойдет так быстро. Поскольку речь идет о переброске людей и техники за десятки - иногда сотни - световых лет, ускорить операции очень непросто. - Но я думал... ведь цифры сбора и восстановления трофеев показывают, что мы захватили много техники и боеприпасов Ягуаров. - Фелан свел брови, изучая плавающие в воздухе цифры. - Мы могли бы приставить их к делу. - Согласен, и мы это делаем. Наши передовые части будут на сто процентов боеспособны, когда начнут выполнять следующие свои задачи, а оставленные гарнизоны будут укреплены оставшимися трофеями. Это значит, что я смогу начать снабжать третью волну раньше, и мы, вероятно, сможем запустить ее прежде намеченного, но это будет, только если вторая волна добьется такого же успеха, как и первая. Виктор услышал нотку сомнения в собственных словах и пожалел о ней, но знал, что следует умерить свой восторг от успехов первой волны, иначе он стал бы ожидать нереальных результатов в будущем. Его работа требует рассчитывать на худшее и надеяться на лучшее. Организуя первую волну, он так и поступал; так он будет поступать и дальше, с каждой из последующих четырех волн. Взгляд Фелана затвердел. - Я понимаю смысл твоих слов, но ты не можешь позволить себе такую зашоренность. Первая волна накрыла пять миров, вторая ударит на восемь - хотя я добавил бы к ним Никрван, Тартл-Бей и Лабрею. Результаты будут различными, но ты должен оценить набранную инерцию. Ты говоришь о том, чтобы ошеломить войска Кланов на тактическом уровне, - но такое ошеломление будет как раз задачей для Озиса. Если же мы продолжим давить и во второй волне захватим миров вдвое больше - вот тут Озис будет в полной растерянности. Принц сделал длинный вдох сквозь зубы. - На Никрване в распоряжении противника - только Кластер Временного Гарнизона. - Полк, идущий на Риукен, готов выступить. - Фелан ткнул большим пальцем на дверь. - Им не терпится пострелять в Ягуаров. Шестой легион Ан-Тинга здесь, на Уолкотте, опыта не приобретет, и полк Красных Копейщиков Сунь-Цзы вполне может их поддержать. Я знаю, что все они - часть твоего резерва, но они возьмут Никр-ван и более того - удержат его при контратаках. - Могу согласиться. - Виктор прищурился. - Твой анализ не хуже, чем у дока Тревены. - Док, Рагнар и я кое-какими идеями обменялись. - Хан Волков пожал плечами. - Когда они хотят продать тебе идею, я ее могу красиво упаковать. - Ладно, а кто берет Тартл-Бей? - Все три легиона Веги - Второй, Одиннадцатый и Шестнадцатый. - Все легионы Веги? - нахмурился Виктор. - Интересно получается, - с увлечением кивнул Прецентор. - На Тартл-Бей Дымчатые Ягуары уничтожили Четырнадцатый легион Веги - Хохиро Курита и Шин Йодама оказались среди немногих уцелевших. Им удалось спастись, вырвавшись из тюрьмы и подняв восстание. Дымчатые Ягуары ответили бомбардировкой планеты, чтобы сровнять с землей ее столицу Эдо. Отбирая Тартл-Бей обратно, легионы вернут и утерянную честь. Их победа также поднимет акции Координатора, поскольку когда-то он командовал Одиннадцатым легионом. Виктор на своем конце стола ввел в компьютер запрос данных. В воздухе стало вращаться изображение Тартл-Бей, поплыли слова и цифры, но ничто в них не указывало на наличие войск Кланов. - Похоже, что здесь чисто, но так мы думали и о Порт-Артуре, - На Порт-Артуре войска находились по другим причинам, - возразил Фелан. - Подозреваю, что Ягуары не оставили гарнизона на Тартл-Бей, поскольку эту планету невозможно было утихомирить. Ее население знало судьбу Эдо. Они знали, что будут мертвы, если Ягуарам этого захочется, так что ничего не теряли, сопротивляясь захватчикам. Чтобы подавить сопротивление, Ягуарам надо было бы перебить там всех до одного, так что они объявили планету усмиренной и отправились дальше. - Фелан почесал шею. - Мы ее возьмем без боя, и не думаю, что Ягуары попытаются ее у нас отбивать. Виктор кивнул. - Я могу проследить, чтобы ее включили в список целей. Поскольку она была одной из первых захваченных Кланами планет, такое быстрое ее освобождение усилит потрясение противника. Но почему Лабрея? Ты считаешь, что она оставлена без защиты, потому что 168-й Гарнизонный Кластер, встреченный нами на Порт-Артуре, базируется на Лабрее? Фелан покачал головой: - Войска на Лабрее есть. И очень хорошие. - Ты это знаешь или просто логически выводишь? - Прецентор поднял руки. - Спрашиваю с полным уважением. - Назовем это осведомленной догадкой. - Фелан сложил руки на груди. - Боевые единицы Дымчатых Ягуаров связаны сложной паутиной взаимоотношений. Несколько похоже на то, как спортивные клубы держат сельские команды, снабжающие их новыми игроками, хотя у Ягуаров все наоборот. 168-й - это подшефная единица Шестого Драгунского Ягуаров. Шестой посылает туда увечных воинов, изношенное оборудование и прочее в этом роде. Еще они используют 168-й для вспомогательных услуг: он прибирает за ними или готовит место для их прибытия. На Порт-Артур он прибыл, чтобы приготовить место Шестому Драгунскому для вторжения в Синдикат. - Так ты полагаешь, что на Лабрее находится Шестой Драгунский? - Виктор вызвал изображение Лабреи и открыл окно данных. - Что тебе о нем известно? - Прославленная часть, неоднократно клавшая конец конфликту с Волками, - хотя это было задолго до меня. - Фелан мечтательно улыбнулся. - В период вторжения участвовала в завоевании Тарнби, Байсвиля и Ямаровки. Битвы они выигрывали походя - слишком быстро, чтобы заработать на этом славу. В октябре 3050-го бинарий элемен-талов - то есть пятьдесят человек - отобрал у ополчения планету Байсвиль, сделав меньше полусотни выстрелов. Виктор медленно улыбнулся: - И командовал элементалами Линкольн Озис? - Верно. Шестой Драгунский бился и на Токкайдо, в горах Динзу. 299-й и 323-й дивизионы Комстара их изрядно потрепали, но те, кто уцелел, - уцелел лишь потому, что Озису удалось организовать отход. Поражение было для Ягуаров горькой пилюлей, но они сумели ее проглотить, и Озис за свои действия был избран Ханом. С тех пор он много средств тратил на восстановление Шестого Драгунского. Я уверен, что для него это гвоздь программы - лучшее, что есть у Ягуаров. Уничтожение этой боевой части важнее захвата Лабреи. - Хорошая мысль. - Виктор посмотрел на Прецентора. - Если направим туда Первый Гениошский, Первый Пикинерский Сент-Ивский, мой Десятый Лиранский Гвардейский и ваш 79-й дивизион, этого должно хватить. - Нет, Виктор, так не выйдет. Виктор насупился, глядя на Фелана: - То есть как? Хохиро, Кай и я вместе отрабатывали именно такие операции, а 79-й - из лучших боевых единиц Комстара. Это просто команда мечты, а не экспедиционный корпус. - Да, но мечта нам там не нужна - это должен быть кошмар. - Голос Фелана стал резче. - Кошмар для Линкольна Озиса. Прецентор поднял голову: - Что ты предлагаешь, Хан Келл? - Отдайте Лабрею мне. - Что? - уставился Виктор на двоюродного брата. - Все наши операции - комбинированные. Мы выступаем под флагом Звездной Лиги - это доказательство нашей легитимности и нашего права существовать. - Я знаю и пойду под знаменами Звездной Лиги, но сначала послушайте меня, - Фелан тяжело оперся на стол. - Первое: репутация Озиса связана с Шестым Драгунским. Если его разгромят части Внутренней Сферы, Озис будет обязан отомстить за них и восстановить свою честь. Если его раздавлю я - а я это сделаю, - он будет зол на меня, на Ульрика, на Влада и вообще на всех, кого только сможет обвинить в том, что я напал на его полк. Второе: если я пойду под знаменами Звездной Лиги, это по-настоящему замутит воду. Ударив достаточно сильно, мы наверняка захватим пленных. Потом мы их отпустим и направим в гарнизоны других миров, по крайней мере, дадим связаться с этими мирами. Тогда там возникнут вопросы насчет законности оккупации. - Причины весомые, но все это достигается и выступлением многонациональных соединений. - Тогда позвольте мне выложить вам последнюю причину. - Лицо Фелана стало маской гнева. - Шестой Драгунский Дымчатых Ягуаров будет одной из самых упорных боевых частей, с которыми придется драться по эту сторону Охотницы. Разгромить их, не проливая крови, я не могу. Мои люди будут погибать. Мне это надо, чтобы всем доказать: мои воины - часть народа Внутренней Сферы. Если с нами будут войска других наций и они пострадают, скажут, что я использовал их как живой щит. Если же они останутся в стороне от боя, Волков назовут жадными за то, что хотят всей славы для себя, или глупыми за то, что не приняли помощи в тяжелом бою. Мне этого не надо. Это мой шанс сойтись нос к носу с Кланами и сказать им, что мы здесь, а их здесь не будет. И я не хочу, чтобы кто-то при этом стоял у меня на дороге. Эту битву мы выиграем для вас, а потом будем сражаться с вами бок о бок - когда кровью докажем, что достойны доверия. Виктор бесстрастно посмотрел на своего кузена: - Какие войска ты против них возьмешь? - Три Кластера: Четвертый Волчий Штурмовой, Первый Волчий легион и Первый Волчий Ударный Гренадерский. Из них только первый носит то имя, которое было при отлете, - остальные созданы при переформировании моих сил на Арк-Рояле. У тебя в резерве все еще останутся Второй легион и Второй Ударный Гренадерский - они сейчас приданы Гончим Келла. - Хорошие войска, - кивнул Виктор. - Ладно, Лабрея твоя. - Правда? Удивление в голосе Фелана вызвало у Виктора улыбку. - Ты думал, что я откажу? - Ну, в общем, да. - Фелан выпрямился. - Когда ты стал планировать нападение совместными силами, я решил было... - Ты решил, что я хочу присвоить себе всю славу. - Слишком в тебе много от леопарда, Виктор, чтобы сейчас менять пятна. - Думаю, ты еще поймешь, Фелан, что у меня голова не так легко кружится. - Виктор потер шрам на груди. - Моя работа - добиться как можно большего результата с как можно меньшими потерями. Ты прав насчет доверия твоим войскам, я это упустил из виду. Больше не упущу. Ударь на Лабрею, разнеси Шестой Драгунский и возвращайся. Здесь для тебя и твоих войск работы хватит. XXXIII Долина реки Колодни Город Колодни Лабрея Зона оккупации Дымчатых Ягуаров 29 июня 3059 года Они вышли не как Дымчатые Ягуары на войну, а как бараны на бойню. С горного гребня Фелану была видна вся долина, до самого устья, где река вливалась в Северное море и раскинулся город Колодни. При вторжении Пятый Регулярный Кластер Ягуаров выбрал эти пологие равнины местом уничтожения Третьего Королевского полка Обороны Лабреи - два батальона бронетехники, отчаянно вставшие между тринарием Кланов и своим родным городом. Зелень планеты начисто залечила шрамы, оставшиеся от той битвы, хотя датчики показывали, что покрытые лозами холмы на самом деле - искореженные металлические корпуса, бывшие когда-то танками. И теперь Ягуары вернулись сюда погибать. Шестой Драгунский Кластер Ягуаров полностью вошел в долину. Они построились тринариями - три звезды по пяти роботов каждая, - будто Фелан направит каждый из своих кластеров против одного из них. Такая трата личного состава и огневой, мощи имела бы смысл, если бы Драгуны остались в оборонительной позиции, окопались, но они вышли вперед из пологих холмов долины и заняли позицию, подходящую лишь для бравады, но никак не объясняемую никакими нормами военной науки. Фелан переключил рацию на частоту противника, установленную ранее, когда его войска вломились в систему, - Говорит Фелан Келл, командующий экспедиционным корпусом Звездной Лиги. Звездный полковник Логан Мун, твое построение совершенно бессмысленно. Зачем ты так облегчаешь нам работу? В треске помех донесся ответ. - Командиром этой части меня поставил Ильхан Линкольн Озис. - Голос Логана Муна звучал твердо, но Фелан слышал в его словах деланную уверенность. - Нам предстоит продолжить славную историю Шестого Драгунского. - Так и выйдет. Эта бойня повторит безумие битвы в горах Динзу. - Говори, что хочешь, Хан-самозванец, но, пока не началась стрельба, твои слова - пустое хвастовство. - Не могу поверить, что ты своей волей стремишься к смерти, Мун. - Не могу поверить, чтобы ты придумал для меня обманный путь пережить эту битву, Келл. У Келла по спине пробежал холодок. - Ты чего-нибудь хочешь от меня, Логан Мун? Если мы выйдем на поединок, ты же станешь моим связанным. - Я могу говорить лишь от имени своего тринария альфа, но для меня это приемлемо. - А другие тринарии готовы заключить такое же соглашение, если будут побеждены, воут? - Воут. - И ты знаешь, что не получишь от нас уступок, если победишь? В голосе Дымчатого Ягуара прозвучало удивление: - Вы не дадите нам эвакуироваться с этой планеты? - Эту планету вы можете покинуть лишь победителями, Волками или трупами. Тебя это не должно удивить. Когда я ворвался в систему, то бросил все, что у меня есть, чтобы захватить этот мир, а ты - все, что у тебя есть, чтобы защитить его. Неужто у Ягуара задрожали коленки? В голосе Муна прозвучала тяжелая покорность судьбе. - Я только хотел иметь возможность вернуться на Охотницу, чтобы доложить о твоей смерти. - Если такова твоя цель, тебе долго придется ждать. - Фелан двинул своего "Гладиатора-альфа" вниз, к дну долины. - Разве что ты сможешь укоротить ожидание. - Очень постараюсь. Фелан переключился на командную частоту. - Ранна Керенская, твоя цель - командир тринария бета. Дерешься за владение тринарием. - Глянув на данные сенсора, Фелан определил, что третий тринарии Ягуаров сформирован из роботов средней величины. - Рагнар, дерешься за тринарии гамма. Три пары были примерно равны по силам, с некоторым преимуществом в бронирований у Ягуаров. Фелану предстояла схватка с "Даиши", который проглотит его живьем, если он позволит Муну подобраться к себе. Ранна, наследница-победительница Родового Имени Натальи Керенской, выводила свой "Масакари-чарли" на птичьих ножках против "Туркина-бета". Если эти два робота сойдутся на короткой дистанции, Ранне придется очень несладко. Рагнар вполне готов был к бою с ягуарским "Теневым котом" и получит решающее преимущество, если быстро сблизится с противником. Тройка Волков шеренгой сошла с гребня, но на дне долины разошлась в стороны. Командиры Ягуаров подали свои машины вперед, а их солдаты отошли назад. Хотя шестерка машин будет биться друг с другом, любой другой робот, находящийся поблизости, сильно рискует. Случайность попадания лазерного луча не снижает его поражающей способности. Фелан включил рацию на частоте противника. - Во имя Звездной Лиги я сражаюсь с тобой, звездный полковник Логан Мун, за обладание твоим тринарием и планетой Лабрея. - Я, звездный полковник Логан Мун, Дымчатый Ягуар, принимаю этот вызов. Да будут все свидетели этой дуэли связаны ее исходом, пока звезды не выгорят дотла и не исчезнет память о людях. Фелан кивнул. У тебя душа поэта, Логан Мун, я убью тебя, только если ты меня к этому вынудишь. Мысль эта самому Фелану показалась странной, но не было времени ее додумывать - он уже целился в низкий, на птичьих ногах силуэт "Даиши", который тысячелетия назад появился в развлекательных головизионных передачах, где гладиатор-человек бился с приземистыми ящерами на паучьих ножках. В фантастике такой бой может быть очень занимателен, но сейчас он очень опасен. Преимущество у него, но преимущество - еще не победа. Точка прицеливания запульсировала, и Фелан спустил курок. Строенные большие импульсные лазеры в левой руке "Гладиатора" наполнили воздух вьюгой стрел зеленой энергии. Броня возле сердца "Даиши" вздулась волдырями, на левой руке и ноге робота броня просто лопнула. "Даиши" покачнулся, но Мун удержал машину на ногах и продолжал идти на сближение с Феланом. Ягуар выстрелил в ответ из всех видов оружия, которые били на такое расстояние. По левому боку "Гладиатора" скользнули зеленые иглы энергии из большого импульсного лазера "Даиши", срезав половину брони. Еще один импульсный лазер сделал то же с броней на середине корпуса "Гладиатора". Третий импульсный лазер и левая пушка Гаусса промахнулись, и роботу Фелана досталась лишь часть яростного огня "Даиши". Фелан немедленно бросил робота вправо, защищая бок и получая чуть лучший шанс ударить в левую сторону "Даиши". При этом маневре ему были отлично видны последствия первого столкновения Ранны с "Туркиной". Приземистый, с суставчатыми ногами робот Дымчатых Ягуаров тяжело рухнул на правый бок, хотя черный дым поднимался из середины его корпуса. Повреждений на "Масакари" Ранны Фелан не видел - либо их не было, либо они все пришлись на левую сторону. Дальше за ней Рагнар сошелся с противником на средней дистанции. Это подставляло его под дальнобойные лазеры "Теневого кота" - факт, подтвержденный тем, что оба эти лазера глубоко прорезали броню на правой руке и ноге "Фенриса". Но повреждения вряд ли замедлили продвижение Рагнара, поскольку четверка его ответных выстрелов попала в цель полностью. Средний импульсный лазер содрал броню с обеих рук "Теневого кота" и начал выжигать внутренние их конструкции. Один из охладителей взорвался облаком желто-зеленого пара. Несмотря на повреждения, оба пилота средних роботов сохраняли равновесие и боеспособность своих машин. Фелан, маневрируя, пока что сохранял дистанцию между собой и "Даиши", но знал, что это ненадолго. Если двигаться по кругу, он напорется на какую-нибудь кручу, и придется замедлить ход, а это даст "Даиши" возможность приблизиться, А как только он подберется на дистанцию полета ракет ближнего действия, мне конец. Подав туловище своего робота вправо, Фелан нацелил на "Даиши" все свое оружие и выстрелил. Два больших импульсных лазера осыпали огнем грудь "Даиши", испарив еще часть брони. Второй дождь зеленых стрел сорвал броню на правой ноге ягуарского робота. Четверка средних лазеров повышенной дальнобойности в правой руке "Гладиатора" полыхнула в "Даиши" рубиновыми лучами. Три этих луча расплавили почти всю броню на левой руке робота, а последний сорвал остаток брони с груди "Даиши". - Страваг! - выругался Фелан, когда волна жара взревела в кокпите. Выстрел из всего вооружения робота перегрузил системы сброса тепла, загнав индикатор почти в красную зону. Реакция "Гладиатора" на управление замедлилась, и это позволило Даиши частично сократить дистанцию. Я же знал, что так и будет, когда давал полный залп. И чего бы ему не сидеть в роботе, которого легче убить, в "Кодьяке", например? Почему этому Муну не хватает вежливости свалиться? Потому что он воин, вот почему. Фелан собрался, ожидая ответного удара "Даиши". И снова снаряд пушки Гаусса пролетел, шипя, мимо, не нанеся повреждений, за что Фелан был ему глубоко благодарен. Будто чтобы исправить эту ошибку, большой импульсный лазер Муна снова влепил заряд в правый бок "Гладиатора". Луч выжег остатки брони. Если он еще раз сюда попадет, я свалюсь. И серьезно. Два других импульсных лазера тоже попали в цель, и, хотя они не углубили повреждений справа, "Гладиатору" все равно досталось. Второй удар лучевых дротиков содрал броню с правой руки. Что более существенно, последний луч пробил дыру в центре туловища робота и пронзил реактор. Почти весь жар тут же хлынул в кокпит Фелана, и на миг вид на поле боя ему закрыл клуб черного дыма. Борясь с силой гравитации, Фелан сумел сохранить вертикальное положение робота. Этот бегемот постепенно возвращался под его контроль и продолжал увеличивать расстояние между собой и "Даиши". Фелан сначала неуверенно, потом во весь рот улыбнулся. Дым рассеялся, и стало видно, что "Даиши" упал. У него на глазах Мун пытался поднять машину на ноги, но с первой попытки у него это не вышло. Робот снова свалился наземь, рассыпая клочья брони с груди и кокпита. Со второй попытки машину удалось поднять на ноги, но повреждения явно сказались и на пилоте. Лучше того, за спиной "Даиши" Фелан увидел, что его соратники отлично ведут бой. "Туркина", с которой дралась Ранна, сумела подняться на ноги, но атака Ранны снова повергла ее на землю. Огонь противника разъел участок брони на правой руке "Масакари", но это никак не сказалось на боеспособности робота. "Теневой кот" дал два выстрела зелеными лучами по "Фенрису" Рагнара, но один ушел выше. Тот, который попал в цель, расплавил остатки брони на правой ноге "Фенриса", оставив ее без защиты, и несколько повредил опорные конструкции и миомерные мышцы. Рагнар ответил огнем четырех импульсных лазеров. Три луча попали в цель и нанесли противнику значительн