версанты следовали собственному плану вторжения через подземку. Взрыв фургона должен был послужить сигналом для вступления в бой резервов и отвлечения внимания от команды в подземке, если бы их обнаружили после проникновения на территорию ХТЭ. О мертвых одоновцах узнать ничего не удалось. Взрывные устройства, вмонтированные в костюмы коммандос, срабатывали в считанные минуты после смерти его владельца, превращая тела и снаряжение в черную дымящуюся массу. Для Национальной безопасности вся акция, предпринятая сектой "Слово Блейка", была не более чем отвлекающим маневром. От адептов секты ожидали, что они потерпят неудачу, а их конечной целью являлось уничтожение полностью вымышленного научного проекта. Тем временем одоновцы ворвутся внутрь и уничтожат Чандрасехара Куриту. Умы защитников ХТЭ волновали два важных вопроса: заставит ли неудача отступить Службу национальной безопасности и отказаться от претворения в жизнь коварных замыслов в отношении хозяина и директора корпорации ХТЭ? Или они предпримут новую попытку? Ответ напрашивался сам собой. "Дыхание Дракона" вернется снова. И в следующий раз их удар окажется намного тяжелее. -- Если ты ткнешь отверткой вон туда, парень, -- доброжелательно предупредил Сума, перегнувшись через сгорбленное плечо Астро Зомби, -- панель задымится. Два главных теха вскрыли предохранительную панель, находящуюся сбоку на голове "Джаннера", принадлежавшего Нападающему, пытаясь понять, что же там произошло. Это очень плохой знак, когда одиночная ракета сбивает с ног среднего робота. Кэсси стояла на платформе болтающейся люльки, наслаждаясь осенним полуденным солнцем. Ветерок с реки доносил вонь горящей изоляции и человеческой плоти. Отсюда казалось, что фабрикам причинен небольшой вред, не считая, разумеется, дыру, проделанную в северной стене территории, и разнесенного взрывами здания южной фабрики. Сверху она хорошо видела выгоревшее пятно, где вспыхнул робот капитана О'Рурка, подожженный ракетами. По иронии судьбы машина не взорвалась: ее уже почти восстановили, заделав в основном внешние повреждения. Девушка оперлась локтями о перила, не обращая внимания на то, что болтается в десяти метрах над землей. Благодарение Богу, потерь у "Кабальерос" оказалось немного. Один ацтек погиб на станции подземки, капитана Хуана Педро О'Рурка подбили, когда он катапультировался с парашютом. Полк потерял еще несколько воинов при обнаружении затаившихся диверсантов ОДОНа. Похороны и заупокойную мессу назначили на завтра. Из уцелевших больше всех прославился младший лейтенант Нельсон Дрозд по прозвищу Нападающий. Ракета, угодившая в голову его робота, далее не повредила броню. Но ей удалось разорвать электрическую цепь и разбить хрупкие микросхемы, в результате чего полностью вышли из строя все машинные системы. Даже механизм катапультирования остался без тока. Взрывом повредило и люк, настолько перекосив его, что Нападающий не смог выбраться наружу. Во время битвы он то отчаянно вопил, то запевал предсмертную песню, все время ожидая, что сектанты "Слова Блейка" пальнут в него ракетой. Астро Зомби лишь дернулся в ответ на дружеский совет Сумы. Он подтолкнул дужку очков вверх, поудобнее устроив их на носу. -- Чепуха. Сам знаю, что делать. Я получил степень инженера электроники в технологическом институте на Атреусе. -- Это хорошо, -- флегматично заметил Сума. -- Но ей-то об этом неизвестно. Она обязательно задымится. Астро Зомби хмыкнул и ткнул отверткой. Сначала полетели искры, затем послышалось шипение, словно поджаривали сало, и вдруг пошел коричневый густой дым. Лампочки на тестирующем приборе главного механика мигнули и погасли. Кэсси захихикала. -- Не знаю, чему сегодня учат детей в школе, -- произнес Сума, печально покачав головой. -- Ты должен знать, что в подобные штуки задувают побольше дыма. Стоит выпустить его наружу -- и все, баста, машина не работает. Астро Зомби присвистнул сквозь зубы. Сума постучал гаечным ключом по бронированной крышке открытой панели. -- Эта старушка всегда немного страдала придурью. Я вообще думаю, что это одна из первых моделей "Дженнер". -- Не валяй дурака! -- сказал Астро Зомби. -- Этого робота я знаю вдоль и поперек. Меньшего серийного номера нет ни у какой другой машины. -- Но посмотри сам, она совсем как старый топор моей бабушки, у которого три раза меняли лезвие и шесть раз -- топорище. Если поменять каждую деталь хотя бы один раз, это будет уже другая машина, понимаешь? Главный механик воздел руки вверх и зашагал прочь, насколько ему позволила это сделать четырехметровая платформа люльки. За его спиной Сума подмигнул Кэсси. -- Эй, Кэсси! -- окликнул кто-то снизу. Девушка перегнулась через перила и посмотрела вниз. Там стояла Кали Макдугал и махала ей рукой. -- Меня сменили у лазарета, -- сказала Кали. -- Хочешь прогуляться? Кэсси оглянулась. Она проявляла активный интерес к ремонту роботов, исходя из принципа: если ты знаешь, как они работают, следовательно, знаешь и то, как их вывести из строя. Но уроки, которые она извлекала из данной ситуации, показали, что мощнейшие военные машины, известные человечеству, могут оказаться потрясающе хрупкими, если выбить микросхемы из гнезд и разорвать их чувствительные контрольные цепи, и то, что старые роботы имеют такие же странности, как и старые люди. Завершающая стадия окончательного восстановления робота не входила в сферу ее компетентности, а также и интересов. Кэсси посмотрела на Суму. Шеф ацтеков рассеянно махнул ей рукой. Астро Зомби совсем не обращал внимания на разведчицу. Она не обиделась: тех вообще не обращал внимания на женщин. В полку об этом знали все. В то же время он никогда не показывал, что ему нравятся парни. Самые грязные языки распространяли сплетни о сношениях капитана Харриса с гигантскими человекоподобными машинами, которым он посвящал каждую свободную минуту. -- Сейчас спущусь! -- крикнула Кэсси. Она заскользила вниз по трапу, словно гибкая коричневая обезьянка. -- Никогда бы не поверил в это, -- сказал Арчи Вестин, -- но "Кабальерос" с каждым днем удивляют меня все больше. Столы в военном магазине, покрытые матрасами, медперсонал приспособил под госпитальные койки для пострадавшего гражданского населения из жилого комплекса. Матери пытались успокоить плачущих детей. Серьезно раненные пациенты стонали и корчились на столах, удерживаемые от падения на пол привязными ремнями, а иногда и просто эластичными лентами. Доктор Сондра -- Десять Медведей, Знахарка, главный медик Семнадцатого полка -- ходила между ними, осматривая пострадавших. -- Что тебе сейчас не дает покоя, Арчи? -- спросил Ковбой, подкатывая к стене столик на колесах, загруженный коробками с болеутоляющими средствами. Репортер широким жестом обвел помещение. -- Вы так чванитесь тем, что вы водители роботов, как никто из тех, кого я встречая, -- сказал Арчи, -- а мне приходилось освещать в печати деятельность Лиранской гвардии, Гончих Келла и Волчьих Драгун. И вдруг вы здесь в роли нянечек около штатских, -- тех самых штатских, которые совсем недавно считались вашими смертельными врагами. ...Монтойа, водитель "Осы" из роты "Свинарник", не имеющий никакого отношения к отцу Монтойе, остановился и вытер лоб носовым платком. Он помогал переносить на носилках раненых и мертвых, живых отправляли в одну из городских больниц Масамори, остальных складывали под брезентом позади здания. -- У нас есть собственные семьи, ты забыл об этом? -- спросил он репортера. Вошли Джон Амос Эймс и его жена Ворон. Эймс выглядел немного ошеломленным. Водители роботов оторвались на мгновение от рутинных медицинских занятий и зааплодировали ему. Он поморщился. Ворон холодно улыбнулась. -- Мои поздравления, капитан, -- произнесла Десять Медведей. Эймс кивнул. Он был среднего роста, с длинными русыми волосами, темными бровями и меланхоличным выражением карих глаз. Сейчас он махал руками, словно пытаясь отбиться от аплодисментов. -- Спасибо, благодарю вас, -- сказал он. -- Если бы это зависело от меня, то я не хотел бы получить вторую нашивку таким способом. -- Он только что получил продвижение по службе, сменив дона Койота на посту командира роты "Авангард". -- Если бы все зависело только от него, -- холодным тоном прокомментировала Ворон, -- он вообще отказался бы от повышения. Это потребует от него большой ответственности. Французский Гость прижал руку к груди. -- Сьерра-Фокстрот! Дорогуша, полегче на мой счет. Я глаз не сомкнул этой ночью. -- Разве тебе такое в новинку? -- спросила жена. Арчи посмотрел на Ковбоя, который остановился, чтобы перевести дух, прислонившись спиной к столу, на котором лежала, возвышаясь горой, очень полная женщина с перебинтованными руками и громко храпела. -- Я не понимаю, что значат эти слова "Сьерра-Фокстрот"? -- Санта-Фе, -- коротко пояснила О'Коннор. -- Название столицы Сьерры сокращалось чужаками из юго-западных миров так же, как название его тезки в Южной Америке много веков назад сокращали гринго. Как их далекие предки, деревенские кабальерос, громко выражали свое презрение к Санта-Фе и ко всему, что он символизировал. -- Заткнулась бы ты, Ворон, -- посоветовал Ковбой. -- Это не точный перевод. -- Но этого вполне достаточно для зрителей мистера Вестина в Федеративном Содружестве, -- возразила Ворон. -- Служба новостей Федеративного Содружества -- это семейный канал. -- Муса и Диана говорили, что он показал класс, неплохо выступив прошлой ночью, когда эти сволочи пытались захватить детей заложниками, -- сказал Ковбой. -- Его маленькая подружка Сэвидж все записала на диск. Он широко улыбнулся Вестину: -- Полагаю, что вас, тихих лис, неплохо тренируют на Новом Авалоне. XXVI Люсьен Район Пешта, Империя Драконис 16 октября 3056 г. Сидя в инвалидном кресле в саду, где свет люсьенского солнца ласкал его приветливой теплотой, проникая сквозь ветви цветущих слив, старик сжал в ладонях, покрытых старческими пятнами, тонкую, почти невесомую полоску желтоватой бумаги, испытав при этом чувство, незнакомое ему раньше, -- страх за себя. Индрахар опасался также и за судьбу Империи Драконис. Если Чандрасехар Курита на самом деле вступил в переговоры с кланами, результаты могут оказаться непредсказуемыми. Известие о том, что член семьи Координатора подозревается в измене родине на космическом уровне, просочившись в печать, повлечет за собой последствия самые тяжелые. Но этот страх был ему давно знаком. Большую часть жизни из девяноста лет Субхаш Индрахар посвятил служению Империи. Его верность Дому Куриты даже превосходила преданность каждому отдельно взятому Курите, как это пришлось узнать на собственном опыте его давнему другу Такаси, когда Субхаш и приемный сын Нинью предприняли попытку убить его. Свои силы и страсти старик отдал службе Дракону. Но сейчас... он не мог сдержать приступов животного страха, который гнездился где-то глубоко в ссохшейся груди. Но так же сильно он боялся и за судьбу Дракона, а может быть, здесь что-то другое? Когда-то тело Субха-ша было гибким, мускулистым и сильным. Но он пережил силы собственного тела. Единственное, что удерживало его в жизни в течение последних лет, -- это неукротимая воля. И все же он боялся. Его страшили кланы. Субхаш содрогался при мысли о хаосе, который угрожал охватить всю Внутреннюю Сферу после короткого периода единения перед лицом сокрушительного вторжения кланов из Периферии. Его пугало, что ростки анархии могли уже пустить корни в пределах Империи Драконис. Либерализация Теодора вызвана насущной необходимостью: Империя Драконис почти полностью исчерпала свои ресурсы, и все новые попытки еще строже регламентировать жизнь граждан не уменьшали, а увеличивали энтропию. И все же Субхаш не знал, смогут ли реформы остановить процессы распада или только подхлестнут их. Но одно он знал твердо: сейчас более чем когда-либо Дракон полагается на силу, мудрость, самопожертвование и храбрость верных его сынов -- Службы национальной безопасности. Почти век Субхаш Индрахар был мозгом СНБ. Никому, даже Улыбающемуся, не под силу так долго нести эту ношу. Он страстно мечтал переложить ее на другие плечи. Когда-то давно ему показалось, что нашелся достойный преемник. Но Накина Гранди, выбранный им наследником, потерпел неудачу, выполняя одно из заданий учителя, и заплатил за ошибку собственной жизнью. Сейчас Субхаш имел другого преемника, который казался еще более достойным, если его хорошенько пообтесать, -- Нинью Керай. Но сейчас Нинью допустил явную ошибку. И возможно, именно в эту минуту он созерцает острое лезвие вакизаши, которым собирается совершить сеппуку. Субхаш очень боялся такого поворота событий. У него не оставалось времени, чтобы найти нового преемника. А оставить СНБ без сильного лидера -- то же самое, что бросить руль корабля Империи Драконис перед началом бури. Это не означало, что Субхаш не верил в Теодора. Многие, а особенно выдающийся отец Теодора -- Координатор Такаси, считали младшего Куриту ограниченным человеком, сомневались в его способностях и силе характера. Все они ошибались. По мнению Субхаша, Теодор Курита -- величайший правитель, которого когда-либо порождал Дом Куриты. Но если Координатор был капитаном корабля, то Национальная безопасность -- его рулем. Не будь ее, у Координатора не окажется средства для руководства Империей Драконис. Не отставка манила Улыбающегося. Он мечтал умереть со спокойным сердцем. Легкий завиток дыма растаял в воздухе. Субхаш Индрахар выпустил из пальцев листок бумаги. Химическая реакция, начавшаяся с момента соприкосновения чернил и специальной бумаги, закончилась самовозгоранием. Тонкая полоска с посланием, как мотылек-однодневка, завершила краткое существование и рассыпалась в прах. Это не имело значения. Улыбающийся запомнил содержание листка с одного взгляда. Теперь ему следовало составить ответ. Судьба Империи Драконис, а возможно, и всей Внутренней Сферы теперь зависела от него. -- Ну, и как твои дела? Кэсси шла, засунув руки в карманы мешковатых штанов цвета хаки. Ей пришлось проделать несколько почти танцевальных па в черных спортивных тапочках, чтобы приноровиться к размашистому шагу высокой блондинки. Теперь Кэсси шагала легко, подняв голову и глядя на собеседницу. -- Замечательно! Просто замечательно. Я помогала Диане с малышами, они все еще не могут успокоиться после того, что произошло прошлой ночью. Капитан Васкез приказала мне убраться и немного передохнуть. Но я чувствую, что не смогу сейчас уснуть. -- Все еще возбуждена? -- спросила Кали. Наряд Макдугал, которым она пользовалась вне службы, не отличался разнообразием -- джинсы и мужская рубашка, завязанная над пупком. Светлые волосы небрежно заколоты на макушке, одна непокорная прядь выбилась наружу и свисала на глаза, словно щупальце. Под синими глазами залегли черные круги, на щеке красовалось грязное пятно. Кэсси почувствовала некое странное удовлетворение от того, что ее красивая подруга выглядит столь непрезентабельно. -- Сама не знаю, -- ответила Кэсси, вновь удивляясь тому, что опять откровенничает с этой чертовой бабой. -- Я чувствую незавершенность. Словно еще не все закончилось. Брови Кали сошлись на переносье. -- Тебе неспокойно потому, что никого не удалось прикончить за эту ночь? -- Черт побери, что ты хочешь этим сказать? -- крикнула Кэсси. Гнев закипел в ней, как плазма в реактивном двигателе. -- Я достаточно точно выразилась, -- спокойно, как всегда, ответила Кали. -- Ты что, пытаешься научить меня, как делать мою работу? -- И не мечтай. Просто хочу, чтобы храбрая девочка призадумалась над некоторыми вещами. -- Я выполняю свои обязанности. -- Никто не делает для полка больше, чем ты, дорогуша, и всем это известно. Но твоей непосредственной работой является сбор информации. А убивать людей -- это уже во вторую очередь. -- Иногда приходится делать и это. Мы бойцы, если ты об этом не забыла. -- Я-то не забыла. Моя работа на самом деле заключается в том, чтобы убивать людей. Но меня беспокоишь ты. Кэсси обогнала Кали на несколько шагов. Затем повернулась и встала лицом к подруге. -- Почему? -- Ты действительно получаешь удовольствие от убийства? Кэсси застыла как вкопанная. Злость бушевала в ней, как буря на поверхности оранжевого хашиманского солнца. -- Что ты пытаешься сделать со мной? Ослабить мою волю? Лишить ощущения остроты ситуации? Кали покачала головой: -- Нет, дорогуша. Просто хочу удостовериться в том, что ты осталась человеком. Кэсси понурила голову и побрела прочь, крепко обхватив себя обеими руками. -- Спасибо. Она почувствовала, что Кали шагает следом, и напряглась, боясь, что другой человек, другой мир коснется ее маленького мирка. Сейчас девушке не хотелось никого видеть. Но Кали не дотронулась до нее. Она просто шла, держась чуть поодаль. -- Чего ты на самом деле хочешь? -- требовательно спросила Кэсси. К ее собственному удивлению, в голосе прозвучало напряжение, говорившее о том, что она готова расплакаться. Глаза начинало пощипывать от закипавших слез. -- Почему ты так заинтересовалась мной? Что тебе нужно? -- Стать твоей подругой. Кэсси быстро обернулась. -- Но зачем? -- вскрикнула она. Слезы уже свободно текли по ее щекам. -- Ты хочешь затащить меня в постель? Или думаешь, что было бы неплохо подлизаться ко мне только потому, что я такая чертовски хорошая разведчица? Что заставляет тебя ходить за мной следом, черт побери?! -- Только то, что ты такая, как есть. Кэсси уставилась на Кали. Глаза блондинки оставались почти такими же бледно-голубыми, как и небо. -- Но почему? Кто я такая? -- Кто-то, кого я с гордостью называю своей подругой. Кэсси сделала глубокий вдох, огромный вдох, который почти переполнил ее худое тело. Она решила выпалить Макдугал все, что о ней думает, назвав лгуньей прямо в лицо, в это проклятое личико фотомодели. Вместо этого она беззвучно выдохнула воздух, отвернулась и понурила голову. -- Почему ты так отчаянно отказываешься поверить в то, что можешь нравиться только потому, что просто ты -- это ты? -- спросила Кали. -- Потому, что я этого не заслуживаю, -- угрюмо проговорила Кэсси. -- Я уличная дрянь, маленькая грязная шлюшка. Убийца. -- Ты вовсе не такая. Но можешь превратиться в такую, если хорошенько не всмотришься в собственную душу и не сделаешь выбор. Если мы слишком долго сражаемся с прошлыми кошмарами, то становимся их продолжением. -- Конечно, -- проворчала Кэсси, поворачиваясь лицом к Кали. -- Я собираюсь превратиться в десятиметровую боевую машину. Черт побери, прямо сию минуту. -- Ты одна подбила больше машин, чем половина наших водителей, -- сказала Макдугал, -- поэтому не думаю, что можешь превратиться в робота, это уж чересчур. На самом деле ты рискуешь превратиться в убивающую машину, простую и примитивную. Вместо женщины, которая может убить, если только это жизненно необходимо. Кэсси стояла, подставив лицо солнечному свету и крепко сжав кулаки. Через минуту Кали позволила себе слегка усмехнуться: -- Ты можешь торчать здесь и копить ненависть сколько угодно, детка, -- заявила она, -- но я намерена встретить кого-нибудь из наших ребят и опрокинуть с ними пару хороших стаканчиков чего-нибудь прохладительного. У Арчи отвисла челюсть. Во внезапно наступившей тишине головы всех "Кабальерос" повернулись в одном направлении. К Ковбою. Костлявый водитель робота оглядел выстроившихся полукругом товарищей, затем снова взглянул на Вестина. Красивое молодое лицо репортера приобрело весьма странный серо-зеленый оттенок, на котором заметно выделялись веснушки. -- Кажется, я что-то не то ляпнул? -- невинно сказал Ковбой. -- Точно подмечено, -- подтвердила Ворон. Вестин судорожно перевел дыхание. -- Думаю, что нужно выпить, -- с трудом выговорил он. -- Вот идут Кэсси и Кали, -- сказала Ворон. -- Предлагаю сделать перерыв и обсудить это потом. -- Когда вы меня вычислили? -- спросил Арчи. Они сидели в холле одни, без посторонних. Репортер допивал вторую бутылку пива. Он уже миновал обычную стадию полного отрицания всего и вся, на что его товарищи отреагировали с вежливым скептицизмом. -- Сразу, как только ты попался мне на глаза, -- с язвительным удовольствием произнесла Кэсси. Она, казалось, находилась в очень злобном расположении духа. Вестин, никогда не видевший девушку в таком настроении, не испытывал сейчас никакого удовольствия. -- На тебе просто большими буквами было написано: ШПИОН. -- Это на самом деле не так уж плохо, Арчи, -- примирительно сказала Кали. -- Подумай только, во время войны с кланами ты побывал во множестве наемных частей, выполняя определенную работу. Случайно одним из них оказался Семнадцатый полк. Службы секретной разведки Внутренней Сферы заинтересовались тобой. А затем мы оказываемся здесь, в самом сердце Империи Драконис. -- Она пожала плечами. -- И ты возникаешь из небытия как раз в ту минуту, когда мы приземляемся на Хашимане, и заявляешь, что хочешь заснять нас для службы новостей. И торчишь с нами целыми неделями. -- Ваш рассказ вполне убедителен, но... -- Конечно, конечно. -- Кали похлопала юношу по руке. -- Но никто за это не даст и горсточки прокисшего совиного дерьма, милый, потому что "Кабальерос" такое уж эффектное и прославленное войско, как Волчьи Драгуны. -- Никто ничего о нас не слыхал, -- сказал Чай, -- кроме нанимателей. -- И тех, против кого полк наняли, -- добавил Ковбой, -- Но я на самом деле журналист из службы ново стей Федеративного Содружества. -- Уверена в этом, -- сказала Кзсси. -- И твоя служба новостей приобрела плохую известность из-за того, что готова наизнанку вывернуться, лишь бы кто-нибудь из правителей Домов Дэвиона и Штайнера вежливо попросил об этом. Арчи поморщился: -- Зря вы так грубо. Вы говорите так, словно мы марионетки, как... как средства массовой информации Империи Драконис. Макдугал покачала головой: -- Нет. Существует различие между раболепной, но свободной прессой и абсолютными марионетками. Мы обычно держимся подальше от подобных вещей еще с тех пор, как слово "свободный" в Лиге Свободных Миров не означало свободу стать личными'игрушками Томаса Марика. Вестин поднял кружку с пивом, но вдруг снова ее опустил. Лицо репортера искривилось, словно он понюхал какую-то дрянь. -- Выходит, что вы водили меня за нос все эти дни? -- Арчи, -- сказала Кали, -- ты нам нравишься. Правда нравишься. -- И мы даже не думали, что это когда-нибудь выплывет наружу, -- добавила Ворон. -- А что... что же тогда отец Гарсия? -- Иезуит когда-то прошел курс первой помощи пострадавшим и теперь пробирался через руины жилого комплекса, ухаживая за теми, кому удалось выжить после атаки террористов и "спасательной операции" гражданской полиции. Могли возникнуть трения, связанные с тем, что католическому священнику позволили выйти на улицы Империи Драконис, где христианство, за исключением лютеранства, было официально запрещено. Но отец Боб ничем не напоминал миссионера и приобрел привычку вместо пасторского воротничка носить черную водолазку. Да и в любом случае вряд ли нашелся бы человек, пожелавший затеять склоку со священником, приятелями которого были водители пятидесяти роботов. -- Он шпионил за мной, ведь так? -- Он просто хотел уберечь тебя от неприятностей, приятель, -- объяснил новоиспеченный капитан Эймс. -- Ты ему на самом деле очень понравился, Арчи, -- сказала Ворон. -- Нечто свеженькое -- живой, настоящий, умеющий порассуждать парень из Федеративного Содружества -- после всех нас, грубых деревенских койотов, с которыми ему до сих пор приходилось общаться. Репортер нахмурился. Он спал этой ночью не больше, чем наемники, а им вообще не удалось заснуть, и полторы бутылки пива оказали на юношу сильное воздействие, как и крушение красивой легенды. Он стоял, слегка покачиваясь. -- Вы проявили высшую степень неискренности в отношении меня, -- заявил он. -- Эй, Арчи, не следует грязно выражаться в присутствии женщин, -- одернул его Ковбой. -- Мы же вовсе не хотели избавиться от тебя. Дом Дэвиона мог бы заслать сюда кого-нибудь другого, с кем хлопот не оберешься. Кали Макдугал уронила голову на стол. Вестин затравленно посмотрел на Ковбоя и выскочил наружу. Тот удивленно заморгал, глядя на собравшихся. -- Ну что я такого сказал? Что я сказал? Ворон пристроила острый подбородок на ладони и изумленно уставилась на него. -- Ковбой, -- спросила она, -- ты от рождения такая глупая задница, или тебя пришлось специально обучать правилам плохого поведения в школе? Сквозь прозрачную стену в комнату проникали сумерки с моря Шакудо. На полу из зеленого мрамора лежал арабский ковер с замысловатым орнаментом. Мебели было мало, но ее отличало элегантное изящество. Нинью Керай Индрахар, одинаково равнодушный как к комфорту, так и к элегантности, стоял в центре комнаты, глядя, как прыгают голографические тени на экране в углу. Серьезный, чисто выбритый молодой репортер стоял на фоне жилого дома, одна из побеленных стен которого обвалилась на улицу, обнажив балки конструкции, похожие на скрюченные пальцы скелета. Над руинами курился дымок. Команда пожарных заливала пепелище водой из шланга. -- Терроризм, и беспорядки, -- говорил юноша. -- Два бича Внутренней Сферы будоражат ныне царственную безмятежность во владениях Дракона... -- Разумеется, мой лорд убедится, как мы поворачиваем эту историю к нашей выгоде, -- сказал Энрико Кацуяма, стоявший позади Нинью, что вызывало в нем тихое раздражение. Но Нинью не показывал виду, что замечает недовольство собеседника, и не сдвинулся даже на шаг назад, чтобы маленькая раболепная жаба попала в поле его зрения. -- Вскоре они перейдут к показу сцен националистических волнений в Федеративном Содружестве, доказывая этим, что подобные потрясения имеют место повсюду. -- Федеративное Содружество не является нашим врагом, -- сказал Нинью и добавил: -- В настоящий момент. Кацуяма закивал головой: -- Разумеется, нет, лорд. Но наш народ завидует образу жизни людей в Федеративном Содружестве. Эти события дадут возможность показать, что в их жизнь тоже вторгается беспорядок. Нинью нахмурился: -- Но мы и не пытаемся скрыть тот факт, что нападающими были террористы "Слова Блейка", даже делаем на это особый упор, чтобы скрыть собственное участие в операции. Какое отношение секта "Слово Блейка" имеет к Федеративному Содружеству? -- Разумеется, никакого, лорд. Но что из этого? Мы показываем публике одно, говорим другое, и никто не сомневается в истине. -- Глаза Кацуямы блеснули. -- Эта техника в совершенстве отработана старинными мастерами двадцатого века. Нинью басовито хмыкнул и показал на экран. "Стрелец" наемников поднял руку, и попавшая в западню женщина с ребенком на руках шагнула с балкона полуразрушенного дома на ладонь робота. -- Они делают из наемников Чандрасехара Куриты прямо-таки героев, -- заметил он. -- Вы согласны? -- Почему же нет, лорд? -- Кацуяма несмело улыбнулся. -- Мы обернем это к нашей выгоде во время второго этапа задуманной операции. Второй этап... Этот человек говорил об этом жизнерадостным голосом. Словно провал вчерашней ночью оказался чем-то само собой разумеющимся, даже преднамеренным, простым средством для достижения намеченной цели. Нинью подошел к прозрачной стене. Поверхность моря казалась черной. Верхушки невысоких волн окрашивались светом заходящего солнца, отчего рябь на воде напоминала задний фон древних написанных маслом картин. Хуже всего, что оценку положения этого маленького толстого специалиста по средствам массовой информации поддержал в послании приемный отец Нинью, которое пришло сегодня днем по гиперимпульсной связи. "Думай о происшедшем как о разведке боем, сын мой, -- писал Субхаш Кндрахар. -- Нам необходимо было узнать, что представляют собой силы обороны нашего врага. Теперь мы выяснили это. заплатив малую цену". Учитель, разумеется, имел в виду цену жизней более сотни террористов "Слова Блейка", которые ничего не значили для Нинью Керай Индрахары или его приемного отца. Гораздо труднее давалась потеря тридцати шести коммандос ОДОНа. Нинью понимал, что их жизни считались мелочью, без размышлений отданной на службу Дракону; так же ценились и его собственная жизнь, и жизнь учителя. Но молодого человека удручало, что за столь ничтожный результат пришлось так дорого заплатить. Наемники понесли скандально малые потери, что заставляло Нинью испытывать стыд. Кроме того, хотя штурмовая команда СНБ была вооружена ракетными установками, они не ожидали, что столкнутся в битве лицом к лицу с роботами. Бойцы ОДОНа намеревались бесшумно проникнуть внутрь, уничтожить Чандрасехара Куриту и уйти так же тихо, как и вошли. План, однако, провалился, и членов отряда безжалостно перебили. И кто? Варвары, которые даже не превосходили умением вышколенных бойцов. Утихомирить бушевавший внутри стыд можно было, лишь покончив с собой. Но послание отца лишило Нинью этой возможности, ясно показав, что сеппуку явится лишь уклонением от долга Дракону. И ученик принял это, как принимал все, что приемный отец возлагал на него. Итак, ему оставался только гнев. Он должен удовлетворить жажду мести, направив его против этого нелепого и толстого дурака дядюшки Чэнди. И его любимых варваров. -- Лорд, -- почтительно произнес Кацуяма, -- взгляните сюда. Нинью бросил взгляд на голоэкран. На нем снова появилось лицо диктора. -- Несколько часов назад, -- сообщила она, -- трагические и ужасающие события в городе были заслонены или, если так можно выразиться, отступили в тень для обитателей южной полусферы Хашимана, когда ночное небо осветила необыкновенно яркая вспышка. Лицо женщины на экране сменилось изображением звездного неба. Нечто, похожее на гигантский метеорит, а еще больше -- на горящий товарный поезд, прочертило по небу желтую светящуюся полосу, обрамленную багряным дымом. -- Это феерическое зрелище явилось знаком трагедии, -- озабоченно произнесла диктор. -- Произошло катастрофическое столкновение космического корабля "Пегги Сью" и зарегистрированного в Федеративном Содружестве Т-корабля "Прекрасная Маргаритка". "Пегги Сью" потеряла управление. Подобные несчастные случаи чрезвычайно редки... -- Интересно, кому он понадобился? -- задумчиво произнес Кацуяма. Нинью тряхнул головой. Молодого человека мало заботило, сколько космических кораблей падало с неба. Он старался не выдать закипающего в нем гнева. XXVII Масамори, Хашиман Империя Драконис 17 октября 3056 г. В оранжерее пахло влагой и землей в горшках, и в воздухе стоял туман. -- Ну, дочка, -- произнес Чандрасехар Курита, -- Нинью Керай проверил нашу оборону. И признал ее сильной благодаря тебе и твоим друзьям "Кабальерос". -- Он вернется, -- ровным голосом произнесла Кэсси. Чувственные орхидеи окружали их, похожие на застывшие многоцветные взрывы. Дядюшка Чэнди, набивавший торфяной мох в горшок под оранжево-черным цветком, повернулся к девушке и улыбнулся. -- Разумеется, вернется, -- сказал он, похожий на Будду в своем садовом переднике. -- Вопрос в том, что мы намерены предпринять? -- Перехватить инициативу, -- предложила Кэсси. Дядюшка Чэнди рассмеялся: -- Твоя самонадеянность просто прекрасна, девочка. Выхватить инициативу из рук такого человека, как Нинью Керай, равноценно попытке отобрать у голодного банза кусок свежего мяса. В исследованном космосе существовали две дюжины хищных животных, которых именовали "банзами". Кэсси вскинула голову, отбросив с глаз непокорную прядь волос. -- Есть другой вариант: спокойно ждать удара ножом, -- закончила она бесстрастным голосом. Дядюшка Чэнди взял в руки совок. Обернулся, рассматривая девушку. Глаза Куриты напоминали глаза амфибий с набрякшими веками. Он сосредоточенно крутил в руках инструмент. Кэсси пошла на риск, осмелившись поучать его, и знала это. Дядюшка Чэнди улыбнулся. -- Ты мудра, дочка, -- сказал он, -- в своих чувствах, но не всегда в манерах. -- У вас, кроме меня, хватает людей, которые говорят вам то, что вы хотите услышать. Толстяк оглушительно расхохотался. -- Просто удивительно, как часто компетентную помощь можно получить только ценой дерзости, -- заметил он. -- Как удачно для нас всех, что я в отличие от многих людей моего ранга согласен платить эту цену. В противном случае, как много ценных ресурсов было бы потеряно! Он сделал особое ударение на слове "потеряно". Кэсси это не испугало. Курита снова повернулся к растениям. -- Что нового по поводу "Прекрасной Маргаритки"? -- спросила девушка. -- Этим делом занимаются люди мирзы. Сейчас оно отошло на второй план. -- Но клановцы... -- Кажется, не представляют собой ближайшей угрозы в отличие от Нинью Керай Индрахары, не так ли? Кэсси прикусила губу и кивнула. -- У меня для вас припасено специальное задание, -- сказал Курита, протягивая руку к полке над головой, -- на тот случай, если вы серьезно намерены перехватить инициативу. -- Мои уличные контакты... -- Этого недостаточно. Какие у нас есть шансы когда-нибудь нанести поражение Нинью? Кэсси сделала паузу, думая о том, как она сможет уцелеть, если скажет неприятную правду; шансы дядюшки Чэнди уже и не стоило подсчитывать. -- Если когда-нибудь, -- сказала она, -- то никогда. Дядюшка Чэнди поставил на землю горшок со свисающим из него экстравагантным зелено-оранжево-пурпурным цветком. -- Этот вид открыл в конце двадцать восьмого века Филберт Фучимори, которого позже казнили; он писал оскорбительные хайку о Координаторе Чичиро -- понятные, уж будьте уверены, но едва ли благоразумные. Эту орхидею я особенно люблю. Даже не знаю почему, она явно грешит дурным вкусом. Возможно, я извращенец? Курита осторожно поместил цветок на поверхность стола и начал пересаживать причудливое растение. -- Что нам действительно необходимо сделать, -- произнес он, -- так это заставить Нинью потерять к нам интерес. Нет необходимости убеждать меня, что это будет нелегко; пока он жив, он не устанет преследовать корпорацию, а если погибнет, его приемный отец наверняка захочет отомстить за него. Кэсси отвернулась. Она не хотела, чтобы дядюшка Чэнди заметил блеснувшие в ее глазах слезы отчаяния. -- Так что же мы можем сделать? -- спросила она и удивилась тому, что сказала. Кэсси признавалась в собственной беспомощности, и это перед лицом ее нового кошмара -- человека с рыжими волосами. Осознание этого факта причинило девушке такую боль, какой она не испытывала со времени гибели Пэтси. -- Доказать нашу невиновность. -- Не думаю, что Национальная безопасность придает этому хоть какое-то значение. -- СНБ делает вывод о виновности из одного только подозрения. Но это совсем не одно и то же. Ни Улыбающийся, ни его наследник не предпринимают каких-либо действий, основываясь лишь на предубеждении. Если нам удастся показать действительного преступника, то общий враг может сплотить обе стороны. Кэсси прислонилась спиной к полке: -- И кто этот действительный преступник? -- Танади, -- ответил дядюшка Чэнди. -- Кто же еще? Человек, достаточно жестокий, чтобы уничтожить команду космического корабля и этим замести следы. -- Вы уверены в этом? -- Так полагает мирза, основываясь на результатах многих допросов и изысканий. Кэсси пожала плечами: -- Вы раздобыли доказательства, которые показались бы Нинью достаточно убедительными? -- Печально, но нет. За ними отправитесь вы. -- Вы хотите заслать меня туда? Огромная, покрытая капельками пота голова кивнула. Лучик искусственного дневного освещения скользнул по лицу дядюшки Чэнди вперед и назад. -- С кем мне придется иметь дело? -- Не с теми, кто подсовывает двадцатки в красные туфельки, которые составляют большую часть вашего костюма в "Тораши Гьяру", -- сказал дядюшка Чэнди. Кэсси скорчила недовольную мину. -- Редмонд Хосойя -- человек честный, но на особенный манер. Его пороки, временами достаточно прискорбные, внимательно отслеживаются агентами секретной службы, которых он нанял. Хосойя не позволяет никому приблизиться к себе без тщательного обыска, настолько тщательного, что мы не успеем вас даже подготовить, учитывая ограниченность времени. Он обернулся к девушке, стряхивая с пальцев чернозем, и улыбнулся. -- К счастью, не все в высших кругах общества настолько внимательны и разборчивы. -- Мы должны действовать немедленно, -- сказал командир части Пони-с-Белым-Носом офицерам, расположившимся в помещении фабричной столовой, специально отведенной для наемников. -- Нам необходимо подтянуть оставшиеся части и сопровождение на территорию ХТЭ как можно скорее. Происходило то, что "Кабальерос" называли советом старейшин. Подобные советы созывались по вопросам политики, касающимся всего полка в целом; военные вопросы находились в ведении совета командиров. После атаки, когда на горизонте замаячили новые проблемы, требовалось более авторитетное собрание. Совет состоял из офицеров -- начиная с командиров рот и выше, главного штабного и технического персонала, а также людей, к чьим словам по тем или иным причинам прислушивались в полку. Здесь были Сума, Диана и доктор Десять Медведей. Присутствовали также все священники. Здесь сидела и водитель "Крестоносца" из третьего батальона Тереза де Авила Чавез, которая имела всего лишь звание младшего лейтенанта, потому что ей часто являлась Гвадалупская Божья Матерь. Однако верующие мира трех планет жадно следили за ее подвигами, главным образом на Серилльос, где ее особенно почитали. Сдвинутые вместе столы образовали один огромный с гол. Дон Карлос сидел во главе стола, а его офицеры расположились по обеим сторонам в порядке старшинства. Это значило, что младшим офицерам приходилось кричать, чтобы быть услышанными. Впрочем, "Кабальерос" не стеснялись подобных вещей. -- Так обычно мыслят те, кто сидит в крепости, -- заявил старший лейтенант Джеймс Строптивый Парень, командующий ротой "Джеронимо". Чистокровный команч, он постоянно сокрушался по поводу того, что членов его команды зовут апачами. -- Полагаются на стены, которые защитят. Пони-с-Белым-Носом кинул на него бесстрастный взгляд. Глаза воина поблескивали обсидианом. -- Мы подписывали контракт на защиту фабричной территории, но не спорткомплекса, -- сказал он. -- Следующие атаки ожидаются здесь. А если так и будет, то стоит ли оставлять наших детей и парней без защиты? Строптивый Парень нахмурился. На это он ничего не мог возразить. Певец говорил мало, но уж если высказывался, ему почти никто не возражал. -- Таким образом мы сконцентрируем наши силы, -- твердо сказал капитан Бобби Бигэй. -- Решено! Теперь перед нами встал другой вопрос: способен ли полковник Камачо по-прежнему командовать нами? Тишина обрушилась на присутствующих, как упавший "Боксер". -- Что ты сказал, злобная дрянь? -- спросил Певец. Красивое лицо Бобби Волка стало цвета кожи на его сапогах, и он начал подниматься с места. Сидевший по правую руку от отца Гавилан Камачо нагнулся вперед. -- Не волнуйся, Бобби, -- спокойно произнес он. -- Сейчас это не так важно. Сверкая глазами, командир роты "Свинарник" снова занял свое место за столом. -- Попахивает заговором, -- произнесла Кали Макдугал. Все головы повернулись к ней. Она сидела, откинувшись на стуле, кисло улыбаясь. -- Мне кажется, что некоторые из наших недоумков выбрали довольно удачное время для смены власти. Град вопросов, замечаний, аргументов обрушился на "Кабальерос", словно пожар прерий заполыхал в столовой. -- Полковник Камачо бросил нас во время атаки террористов, -- пыталась перекричать общий шум Зазнайка Торес. -- За этим стоишь ты, Габби? -- спросила Кали. Молодые офицеры начали беспокойно обмениваться взглядами, и затем все обернулись на высокую светловолосую Кали. Никто не оказался готовым ей противостоять. -- Никто не сомневается в храбрости моего отца, -- произнес Гавилан. -- Хотя его поведение во время последнего сражения вызвало множество вопросов. -- Офицер заколебался. -- Даже у меня самого. -- Он оцепенел, -- заявил Бобби Волк. -- И не командовал полком, когда был нам нужен. Полковник слишком глубоко погрузился в прошлое. -- Мы победили, или вы это забыли? -- оборвала его Кали. Раскольники смотрели на нее. Она задавала вопросы, которые им не нравились, указывая на то, чего никто не хотел знать. Голова полковника упала на грудь, словно налитая свинцом. -- Вы правы, -- произнес он по-испански. -- Я не могу сосредоточиться на командовании. Карлос Камачо поднял взгляд с заметным усилием. -- Подобное поведение неприемлемо для командира... -- Дон Карлос! Шум утих. Бар-Кохбе не требовалось повышать голос. Как и всегда. -- Мы находимся в чрезвычайно опасном положении, -- медленно произнес он, растягивая слова. -- Мы прошли вместе с вами через многие сложные времена полковник. Думаю, нам потребуются ваши рассудительность и опыт, чтобы пройти и через это. -- Он обвел всех присутствующих в зале заседаний свирепым взглядом. -- Если полковника Камачо сместить с должности, мне придется всерьез подумать о том, чтобы составить ему компанию. -- Значит, вы трус, если показываете хвост перед лицом опасности! -- запальчиво крикнул Гавилан. Намеренно медлительно, словно "Атлас", вращающий торс, Бар-Кохба начал поворачивать лысеющую голову до тех пор, пока его глаза -- пугающе синие на загорелом лице с седой головой -- не остановились на молодом командире, словно щелкнули затворы ракетной установки перед выстрелом. -- В интересах полка, -- медленно начал Ребби, -- и из уважения к вашей семье, с которой я нахожусь в дружеских отношениях уже долгое время, я советую никогда не говорить этого. Гавилан побледнел, на его мелово-белом лице ярко выделялись усы. Парень не был трусом. Но его нельзя было назвать и полным идиотом. Бар-Кохба был одним из наиболее уважаемых членов полка из-за хладнокровной мудрости, проявляемой в самых критических ситуациях. Его уважали за барсучью храбрость, которую он проявлял, будучи загнанным в угол, и за недюжинный опыт вождения робота. Ребби не поддавался на провокации. Сдержанность перед лицом явного вызова не входила в число добродетелей его народа. В отличие от многих евреев того времени, предки Бар-Кохбы не протестовали против мер, которыми пользовались военные режимы Израиля в двадцать первом веке. Они гордились репутацией страны как сильной военной державы, и поколения после Великого Примирения захватили эту гордость с собой, в бесконечные пределы новообразованной Новой Испании. Там они адаптировались в среде ковбойской этнической группы и стали называться "еврейскими ковбоями", разделив веселую пиратскую жизнь остальных "Кабальерос". Они тщательно воспитывали в детях традиционную свирепость, которая в ветхозаветные времена предписывала завоевателям основывать еврейские поселения вдоль границ, чтобы отпугивать захватчиков, словно изгороди, полные колючек. Гавилан склонил голову и прикусил язык. -- Это не первый случай, -- вступил в разговор офицер полковой разведки Гордон Бэйрд. Он всегда выговаривал слова с трудом, словно выжимая их из глотки. -- Все знают, что я старый товарищ по оружию полковника Камачо и никому не позволю говорить о нем дурно. Но... -- Он печально покачал безукоризненно причесанной седой головой, перехватывая роль старейшины полка. -- Дело в том, что он стал рассеян и уже давно пренебрегает делами полка. -- Это правда. Тихий женский голос, прозвучавший справа от полковника, произвел такой же эффект, словно в зале с грохотом разорвалась граната. Поднявшийся шум моментально утих. Все смотрели на женщину, вставшую рядом с патроном. -- Уже некоторое время дон Карлос не считает себя способным выполнять возложенные на него обязанности. Я закрывала на это глаза. Но сейчас, похоже, ситуация в корне изменилась. Полковник с немым изумлением смотрел на Марисель Кабреру. Выражение покорного смирения исчезло с его лица. Он был разгневан. Камачо встал. Целую минуту дон Карлос смотрел ей в глаза, и все застыли в ожидании, словно целый корабль, нагруженный тишиной. -- Полковник Кабрера, -- произнес он, и его лицо постепенно из белого стало ярко-красным, -- вы уволены с поста адъютанта. -- И размашистыми шагами покинул комнату. Железобетонная уверенность Дамы Смерти треснула, как нагрудная броня, разбитая выстрелом из ружья Гаусса. Она закрыла лицо ладонями и с плачем выбежала вон. Столовую захлестнул дикий шум. Кричали все одновременно. Многие "Кабальерос" вскочили на ноги. Самые воинственные уже приняли боевую стойку, сжимая кулаки или протянув руку к кобуре. В ограниченном пространстве комнаты треск ионизирующего луча лазерного пистолета показался гротескно громким. Все утихли, почувствовав звон в ушах, и повернули головы к главе стола. Капитан Кали Макдугал спрятала лазерный пистолет в кобуру. -- Хорошо еще, что эти дома строились так прочно, -- заметила она и огляделась. -- Думаю, вы забыли об одной крошечной, совсем маленькой детали. -- О чем бы это, Кали, дорогая? -- спросила Зазнайка язвительным тоном. -- Мы в осаде сейчас и здесь. И знаем, что весь мир за пределами этих стен может завтра восстать против нас. Но у нас есть одно преимущество -- полк, который называется семьей. Нельзя допустить, чтобы сражение разгорелось между нами. -- Но полковник... -- снова начал Бобби Волк. -- Слушай меня, черт побери! Неужели непонятно, что мы увязли намного глубже, чем когда сражались с Ягуарами на Джеронимо? -- О чем ты говоришь? -- требовательно спросил Гавилан. -- Клановцы побеждали Змей с такой же легкостью, как и нас. Она остановила его взглядом, таким же чистым и безмятежным, как отражавшееся в оконном стекле голубое небо. -- На этот раз, Габби, это не случайный налет, -- мягко произнесла она. -- Нам придется воевать. И это коснется всех "Кабальерос". Кали сидела, прислонившись спиной к стене, и курила сигарету. Комната отдыха пустовала; капитан могла побыть наедине со своими мыслями. А это была неплохая компания. В дверях появилась кудрявая светлая голова Арчи Вестина, он огляделся, увидел Макдугал и, поколебавшись, вошел внутрь. -- Составить вам компанию, капитан? Она вздохнула и только развела руками. Репортер кивнул и занял кресло напротив. -- Если ты разыскиваешь Кэсси, -- сказала Кали, -- она занята. И какое-то время будет вне досягаемости. -- Кэсси? -- Он тряхнул головой. -- Нет. Она красивое и восхитительное создание, но я решил, что достаточно потратил времени, стучась головой в эту кирпич-: ную стену, благодарю вас. Кали приподняла бровь, глядя на него: -- Возможно, ты поймешь, что дело стоило затраченных усилий. Даже если немного попортишь прическу. Он усмехнулся: -- Вы весьма необычная женщина, капитан Макдугал, осмелюсь доложить. -- Принимаю это за комплимент, -- ответила она. -- Кстати, я тут раздумываю, не пристрелить ли тебя без лишних слов, у меня хватает проблем и без агента Дома Дэвиона за спиной. Губы Арчи под тонкими, словно карандашом нарисованными усиками напряглись. -- Они, возможно, решат, что вы оказали им услугу. К вашему сведению, глава Службы безопасности -- мой дядя. -- Правда? Он кивнул. -- Это вовсе не государственный секрет. Я действительно Арчи Вестин, а моя мать действительно урожденная Летиция Кромвель. Все это официально зарегистрировано там, в Солнечной Федерации. Она взглянула на юношу, и репортер мгновенно поправился: -- Я хотел сказать, в Федеративном Содружестве. Боюсь, что допустил зловещую оговорку. -- Ваши слова могут вскоре оказаться точными, причем в самом ближайшем будущем. Он вздохнул: -- Надеюсь, что нет. Меня вырастили как верного сына и слугу Федеративного Содружества. -- Да? Ну а меня вырастили верной дочерью Лиги Свободных Миров, и посмотрите, что из всего этого вышло. -- Она наклонилась вперед. -- Так каким ветром вас занесло в секретную службу к вашему дяде ну? Он пожал плечами: -- Мальчиком я боготворил его. Хотел подражать" ему во всем и этим доводил мать до бешенства. -- И когда достаточно подросли, то поступили к нему на службу? -- Да, конечно. -- Он уныло покачал головой. -- Знаю, что не настолько хорош, как все эти рыцари плаща и кинжала. Я начал карьеру очень активно в качестве оперативника, если вы способны в это поверить. Опять-таки следуя примеру дяди Яна, он ведь тоже начинал службу в М-шестнадцать. -- Хочу отметить, что вы держали себя в полном coответствии с ролью репортера новостей. -- Кали затянулась сигаретой. -- Итак, вы вступили в ряды "Бешеных Лис". И что же произошло дальше? Арчи вздохнул: -- Вмешалась мать. Она чересчур опекала меня и донимала дядю до тех пор, пока он не согласился дать мне другую работу. Мама говорила, что я последний носитель имени Вестинов. Ужасная женщина дама Летиция! -- Понимаю. -- Это мой первый выезд по легенде. Помимо всего прочего, я выполнял весьма важное задание. Прошу прощения, но Федеративное Содружество интересует, где находится Семнадцатый полк и почему он так резко переместился в самое сердце Империи Драконис, которая во Внутренней Сфере именуется Синдикатом Драконов, да еще на службу к Курите. Но это не столь важно. -- Ну и пусть, Арчи. Мы достаточно высоко ценим себя, и нам наплевать на весь космос. Они помолчали. Затем Кали вздохнула и потушила сигарету в пластиковой кофейной чашке. -- Так в чем дело, Арчи? Полагаю, есть причина, по которой тебе больше не надо скрываться? Он только развел руками: -- Вы снова поймали меня. Вы самая проницательная из женщин, Кали. -- Сбереги мыло на будущее, возможно, оно еще пригодится. А теперь признавайся, что еще у тебя на уме, помимо прически? Он прикусил губу: -- Все это время я находился в глупейшем положении. Разве нет? -- Ага. -- Я обвинял всех "Кабальерос" в том, что они водили меня за нос. Знаю, что это было мелочно и глупо с моей стороны, но учти, я действительно обозлился, хотя сам здорово промахнулся, попытавшись обмануть ТЕБЯ. -- Но заметь, никто не держит на тебя зла. -- Так и есть. Так или иначе, мне хотелось увидеть тебя и извиниться. Существует ли способ загладить мою вину? Кали оглядела его с ног до головы, и на ее лице, медленно расплылась улыбка: -- Угости меня обедом. Настоящим стейком. Местное начальство плюет на протесты индуистов против поедания мяса коров. Арчи ошарашенно заморгал и затем усмехнулся. -- Милая леди, -- заявил он. -- Я в полном вашем распоряжении. XXVIII Масамори, Хашиман Район Галедона, Империя Драконис 21 октября 3056 г. -- Кто это восхитительное создание с толстяком? -- спросил достопочтенный Персиваль Филлингтон, граф Хашиманский, своего верного слугу Гупту Йоримото. Не поворачивая круглой головы, с выбритыми висками и копной каштановых волос, тщательно собранных на макушке в "конский хвост", стоящий рядом с правителем планеты человек низенького роста поглядел через прекрасно обставленное помещение пентхауза цитадели на хозяина вечера. Одетый в обычный; кричаще красный халат, дядюшка Чэнди одной рукой сжимал огромный бокал из шринагарского хрусталя, наполненный бренди, а другой вел прекрасную женщину. -- Полагаю, это новая игрушка, милорд, -- прошептал Йоримото тщательно рассчитанным голосом, чтобы выделиться на фоне обычного коктейльного общего разговора и достичь ушей графа, но никого более. Поколения его семьи служили личными слугами графам Хашиманским; как и все они, Йоримото готовился занять предназначенный ему пост, учился этому высокому ремеслу с самого рождения. -- Одна из многих, но с ней я не знаком. Перси усмехнулся с нескрываемым энтузиазмом. -- Ас ней стоило бы познакомиться, запомни мои слова. -- Строгая невозмутимость самурая не была присуща молодому правителю Хашимана. Такое качество не вырабатывалось долгими и упорными упражнениями, хотя граф и приберегал ее для официальных церемоний. Все знали, что Перси -- простофиля. Недалекость графа, однако, рассматривалась как преимущество для государства. Помимо главного дэнтра управления Империей Драконис, расположенного на Люсьене, который появился в результате неизвестных широким массам реформ Теодора Куриты, отдельные правители планет Империи все еще пользовались достаточной автономией. И если глава такой важной планеты, как Хашиман, оказался простофилей, то это служило на благо интересам Дракона. Однако и не такой простак, как молодой граф, мог согласиться с заключением Перси. Женщина была немного выше обычного для Империи Драконис женского роста, примерно 165 сантиметров, по-мальчишески стройна в отличие от длинноногих и грудастых блондинок, которых традиционно любили сановники Куриты. Острые высокие туфли на шпильках делали ноги незнакомки еще длиннее, хотя они и без того выглядели достаточно длинными для небольшого роста и безупречно вылепленной фигурки. Великолепные округлости форм подчеркивались тесно облегающим платьем из несравненного изумрудного цвета шелка, вытканного в хашиманском городе Кураносуке. Бесстыдно рыжие волосы с металлическим отливом дисгармонировали с халатом ее спутника, но изумительно сочетались с платьем. Нежную смуглую, выдававшую азиатское происхождение кожу девушки и прелестные черты лица даже Перси нашел очаровательными. Незнакомка заметила, что он смотрит на нее, и оглянулась на своего спутника. Дядюшка Чэнди обменивался неискренними выражениями вежливости с местными сановниками более мелкого ранга, полностью забыв о ней: ведь Кэсси была всего-навсего женщиной. Даже удивительно, что этот самоуверенный Чандрасехар демонстрирует такую типичную для Куриты добродетель, и Персиваль почувствовал легкий укол зависти к тому, что этот мужчина может проявлять явное равнодушие к подобной женщине. Она снова посмотрела на Перси и улыбнулась. От этой улыбки сердце его забилось с перебоями. Граф с трудом подавил волнение. -- Если ваше сиятельство позволит, я наведу о ней с справки, -- предложил Йоримото. Перси отмахнулся от него: -- Не сейчас, не стоит вести нескромные расспросы в самом сердце владений нашего хозяина. -- Он с сожалением покачал головой. -- Ужасна сама мысль, что такая прелестная девушка связана с огромным боровом Чандрасехаром. -- Разумеется, лорд. -- Йоримото коротко улыбнулся. Перси опять подавил вздох. Этот личный слуга был предан Курите до мозга костей, его огорчала мысль, что прелестный кусок мяса пропадает зря, и вовсе не волновала глубокая трагедия прекрасной души, которую, как думал граф, он увидел в едва уловимой искорке, мелькнувшей во взгляде незнакомки, в глазах, зеленых, как дикие леса в мае на холмах Тримурти, -- трагедию души, захваченной в плен Чандрасехаром. Мысленно на мгновение правитель планеты преобразился в рыцаря, облаченного в доспехи, но не в самурая в крикливо расписанной лакированной стальной броне, сидящего на приземистом островном пони. Нет, он представил себя в средневековых европейских доспехах, в шлеме с забралом, на могучем белом коне. Всплыл из тайников памяти один из романтических образов его юности, очень быстро преодоленных. Во владениях Дракона не оставалось места сражающимся с Драконом всадникам. И все же его учителя, которые оказались образованными людьми, как это было принято на такой космополитической планете, как Хаши-ман, уверились, что он прочел книгу Мигеля де Сервантеса о древнем идеале рыцарства. Почувствовав легкий голод, правитель планеты направился к буфету, который представлял собой, разумеется, нечто экстравагантное, с исключительным выбором еды, причем сервировка отличалась самым безупречным вкусом. Хотя в основе культа Дракона лежал аскетизм, предполагалось, что знать должна жить вволю, выставляя такой образ жизни напоказ, чтобы продемонстрировать массам, как они наслаждаются своим высоким положением в обществе. В этом заключалась еще одна обязанность, сопутствующая высокому родовому имени, от чего не уклонялся Чандрасехар Курита. О вечеринках толстяка Чэнди шли толки по всему Хашиману. Праздник в честь победы над сектантами "Слова Блейка" директор ХТЭ отпраздновал, как полагалось, на полную катушку. Воспользовавшись украшенными изящным орнаментом серебряными щипцами в виде журавлиных крыльев, Перси положил себе золотой ломтик дыни рядом с маринованным морским скорпионом, и в это мгновение до него, словно песнь соловья, донеслось благоухание духов, заставив молодого человека внезапно оглянуться. Рядом с ним стояла прелестная гостья Чандрасехара Куриты. -- Что за удивительный фрукт? -- сказала она. -- Его вкус столь же прекрасен, как и вид? -- Это и в самом деле так, -- произнес граф, чувствуя, как сердце забилось сильнее. -- Это дыня Тамерлана, привезенная из Нового Самарканда. Очень изысканный вкус. Перси искоса посмотрел на женщину. У него захватывало дух, когда он стоял рядом с ней. -- Однако если уж говорить о прекрасном, то следовало бы начать с вас. И на этом закончить. Она улыбнулась, потупив глаза. Длинные черные ресницы слегка испуганно трепетали. -- Ваша светлость чересчур снисходительны, -- произнесла девушка. -- Моя светлость лишь говорит правду, -- ответил Перси. -- Во всяком случае, сейчас. -- Он схватил ее руку и поднес к губам. Девушка бросила осторожный взгляд назад поверх обнаженного плеча. Сопровождающие ее люди все еще стояли в углу комнаты. -- Мое имя -- Персиваль Филлингтон, -- представился он. -- Я имею честь служить Дракону, выполняя обязанности правителя планеты на Хашимане. -- Я узнала вашу светлость, -- сказала она, почтительно опустив глаза. -- Только на самом деле вы намного красивее, чем по головидению. И действительно, Перси считал, что он прекрасно выглядит, его угловатые острые формы скрыты темно-пурпурным халатом, соответствующим его положению, под ним виднелись гофрированная белая рубашка и бутылочного цвета бриджи; волнистые, хорошо ухоженные рыжие волосы были заплетены в косичку на затылке. Он понимал, что совершенно нелепо так волноваться. "Успокойся, парень, -- говорил ему внутренний голос, -- не поддавайся чувствам. Она всего лишь женщина". Тут же граф одернул себя: такая красавица не может быть чем-то всего лишь. -- Разрешите помочь вам, -- сказал Перси и положил ломтик дыни на ее тарелку, вырезанную из кварца. Девушка округлила губы в немом изумлении. Это движение даже невозможно было описать, настолько оно показалось Перси очаровательным. -- Дитя, скажите мне, как вас зовут? -- вежливо спросил Филлингтон. -- Жасмин, милорд, -- ответила она, -- Жасмин Мехта, к вашим услугам. Я приехала из города Шринагара. -- Много прелестных вешиц прибывает к нам из Шринагара, -- прошептал он с таким видом, словно цитировал древнюю мудрость. -- Присядьте рядом со мной и расскажите о себе. Ее лицо просияло и столь же быстро вновь омрачилось, на нем появилось выражение тревоги и страха, Перси почувствовал, что за его правым плечом кто-то стоит, и обернулся. Он увидел двух гайчин из полка наемников дядюшки Чэнди. Один белый, бандитской наружности, с неухоженными темными волосами и полуоткрытым ртом, словно у него был заложен нос. Другой оказался чернокожим великаном добрых двух метров ростом и около метра в плечах. Лысая голова великана сверкала, словно полированное красное дерево в свете хрустального" канделябра. Вьющаяся черная бородка обрамляла луноподобное лицо. -- Босс приказал нам глаз не спускать с мисс Жасмин, -- заорал чернокожий гигант громоподобным голосом. -- Ага, -- подтвердил костлявый, кивнув головой и хихикнув, словно его товарищ пошутил. Перси показалось, что он слабоумный. -- Пойдем туда, маленькая леди, -- приказал толстый наемник. Он схватил девушку за руку огромной черной лапой. Она повиновалась, но взгляд, брошенный на правителя планеты поверх обнаженного плеча, сказал ему о многом. -- Ваша светлость выглядит расстроенным. Перси подпрыгнул и оглянулся. У его локтя, неизвестно откуда появившись, стоял слуга. -- Клянусь кровью Дракона, никогда больше не пугай меня так! -- Как вашей светлости будет угодно, -- прошептал Йоримото, который всегда так появлялся и, должно быть, собирался поступать так и впредь. -- Ваша светлость что-либо желает? Перси посмотрел туда, где стояла Жасмин, сбоку от Куриты, несчастная и прекрасная спутница жирного и обрюзгшего кабана. Она снова умоляюще взглянула на него. Граф заставил себя разжать кулаки. -- Моя светлость желает, Гупта, -- произнес он. -- Но есть вещи, недоступные даже правителю планеты. На пути от лифта до собственного вертолета, припаркованного на крыше цитадели, Перси на мгновение задержался, поставил лакированный ботинок на парапет и бросил взгляд на сверкающий огнями фабричный комплекс ХТЭ. Это был настоящий город, пересеченный массой цепочек света, его бронзовые башни маячили вдали над всем этим, словно горы, инкрустированные лампочками. Перси вздохнул. Действительно, величественное зрелище, подумал он. Жалко, что такое богатство принадлежит Чэнди, который позорит свое имя и оскверняет все, к чему прикасается. -- Милорд, -- позвал Йоримото из-за спины. -- Ты ведь знаешь, я не брошусь вниз не оборачиваясь, -- откликнулся Перси. -- Даже высокое положение вашей светлости не дает иммунитета к законам гравитации. Перси усмехнулся ночному ветру, насыщенному речной влажностью и остро пахнущим озоном от работающих сварочных аппаратов. Разговаривать прямо, порой дерзко, с хозяевами -- это была наследственная привилегия мажордомов в Империи Драконис. Однако они расплачивались за эту привилегию собственными головами, стоило им ошибиться. Перси Филлингтона всегда восхищала хорошо рассчитанная грубоватость его доверенного слуги. В этой игре Йоримото уже давно стал мастером. Граф снова вздохнул и переставил ботинок с парапета на посыпанную гравием поверхность крыши. -- Древний король Кнуд15, еще в старой Англии, на Земле, часто доходил до смешного в своей мании величия: он сидел в тронном кресле на пляже и запрещал набегающим волнам прилива касаться его ног. -- Могу представить, как он промок, -- заметил Йоримото. -- Разумеется, он промок насквозь. Но насмешники не обращают внимания на тот факт, что короля при дворе окружали льстецы, чья профессиональная обязанность заключалась в слепой вере во всемогущество его величества. Поэтому они считали, что даже волны послушаются приказов короля. Это привело к великому множеству оскорбительных толков. А теперь подумай, чем это кончилось. -- Смертью, -- сказал Йоримото, -- много тысячелетий назад. Перси рассмеялся, слегка удивленный. -- Конечно, ты прав, -- ответил он. -- Но думаю, что будет правильно, если меня станут вспоминать через два тысячелетия даже из-за того, что я сморозил какую-то глупость. Не успел он закончить эту мысль, как ночную тишину разорвал отчаянный женский крик, заставив графа оглянуться. Из кабины лифта выскочила сопровождающая дядюшку Чэнди красавица Жасмин. Рыжие волосы ее были растрепаны, расстегнутое платье разорвано, а из носа на губы и подбородок стекала кровь. Она сбросила туфли на высоких шпильках и побежала изо всей силы прочь. Краем глаза она заметила Перси и бросилась к нему. Двое вооруженных телохранителей дома Филлингтона немедленно прекратили наблюдение за вертолетом и кинулись за женщиной, чтобы перехватить ее. Перси шагнул вперед. Йоримото схватил его за руку. С потрясенным лицом правитель вырвался. Хотя дело касалось всего лишь слуги, это было серьезным нарушением этикета. -- Не связывайтесь, ваша светлость, -- предупредил Йоримото. -- Он все же Курита. Охранники схватили обезумевшую молодую женщину за прекрасные обнаженные руки. Она вырывалась, как фурия. -- Он убьет меня! -- громко крикнула она. -- Он уже пытался меня убить! -- Толстая гротесковая пародия на Куриту, к тому же давно впавшая в немилость при дворе, -- тоном, не допускающим возражений, сказал Перси. Он не добавил, что Курита подозревается в самом черном предательстве Службой национальной безопасности. Слуга достаточно хорошо знал об этом; не было нужды дискредитировать себя, произнося это вслух. -- А я правитель планеты, -- добавил граф, убирая с рукава руку Йоримото. Ведущая на лестницу дверь рядом с лифтом распахнулась. Двое гайчинских бандитов выскочили оттуда оглядываясь. Тощий схватил огромного за руку и показал: -- Вот она! -- Они бросились к девушке, издавшей крик отчаяния. Быстрым движением мангуста ее рука метнулась к кобуре одного из охранников, державших ее, и выхватила пистолет. Прежде чем мужчины успели что-либо предпринять, она прицелилась в приближавшихся наемников. -- Вы никогда не вернете меня назад, к этому чудовищу! -- крикнула девушка и нажала на курок. Огромный чернокожий гайчин зашатался, когда пули ударили его в живот. Темные пятна крови расцвели на рубашке. Он обхватил себя руками, качнулся назад и сдавленно застонал, а охранники тем временем боролись на крыше с девушкой и наконец отобрали у нее оружие. Охранник, вновь завладев своим оружием, приставил его к затылку плачущей женщины. -- Остановитесь! -- крикнул Перси и шагнул вперед. Он слышал, как за спиной протестует мажордом, но пропустил его советы мимо ушей. -- Отпустите ее. Эта женщина находится под моей защитой! Охранники недоуменно уставились на него. -- Но, ваша светлость, она застрелила этого человека! -- Он напал на нее. -- Телохранители смущенно смотрели на него: право на самооборону не было гарантировано законом гражданам Империи Драконис. -- Он был гайчином, напавшим на хашиманскую женщину, -- добавил граф. Это привело телохранителей в чувство. Чужакам следовало показать их место, если они переходили границы. Охранники отпустили Жасмин и развернулись лицом к наемникам. Тощий гайчин склонился над телом товарища, лежавшего без движения. Когда он разогнулся, его лицо было искажено гневом. -- Ты убила его, ты, сучка! -- завопил он с ненавистью. Перси даже показалось, что сейчас из глотки наемника хлынет кровь. -- Ты заплатишь за это! Не важно, куда ты скроешься, от нас не спрятаться! Мы выследим тебя, куда бы ты ни скрылась, и прежде, чем позволим тебе умереть... В Если у графа Хашиманского и оставались какие-то сомнения, то истерический поток ругательств развеял их. -- Помоги отнести мне девушку в вертолет, -- приказал он Йоримото тоном, не допускающим возражений. Гупта закатил глаза к небу, но сделал то, что ему приказали. Войска охраны ХТЭ в бледно-голубых комбинезонах начали выбегать из лифта. Некоторые уже приближались быстрой походкой, на ходу вытаскивая оружие. -- Ваша светлость! -- окликнул один из них. -- Вы должны отдать нам эту женщину. Она совершила преступление против Дома Куриты! Перси противостоял охранникам, а за его спиной Йоримото заталкивал Жасмин в вертолет. -- Отныне она находится под моим покровительством. Любой человек, попытающийся дотронуться до нее или помешать мне, будет считаться изменником! Гвардейцы ХТЭ в страхе и замешательстве переглянулись. Перси вошел в вертолет. Телохранители заслонили его, по-прежнему сжимая в руках оружие. -- Уноси нас отсюда, -- приказал Перси пилоту, -- пока дядюшка Чэнди не решил проверить, спасет ли хозяина ХТЭ знаменитое имя в случае убийства правителя планеты. Пилоту не потребовалось повторять дважды. Мотор взревел, вертолет оторвался от крыши и улетел в ночь. -- Ладно, ладно, дитя мое, -- повторял граф Хашиманский плачущей девушке, похлопывая ее по плечам, заботливо закутав ее плащом. -- Все будет хорошо. Сидевшая рядом с ним в разорванном платье, с прижатым к лицу носовым платком младший лейтенант разведки Семнадцатого полка Кассиопея Садорн не думала о том, каковы ее шансы уцелеть во время этой безрассудной операции, и даже о том, сколько на самом деле продержится якобы водоустойчивая краска на волосах, тон на коже и контактные линзы длительного ношения в глазах. Кэсси думала только об одном: добраться до Ковбоя и еще раз сломать ему нос. Небольшая группа людей, собравшихся на крыше, наблюдала за тем, как вертолет правителя растворялся в ночи, пока от него не остались только огоньки, а затем исчезли и они, и даже рев двигателя растаял, заглушенный звуками города. Главной неудачей всей своей жизни младший лейтенант граф Вилли Картер по прозвищу Человек Гора считал поразительное сходство с бородатым черным патриархом, изображенным на фабричной марке сети ресторанчиков, специализировавшихся на приготовлении барбекю, охватившей сначала юго-западные планеты, а затем раскинувшейся через всю территорию Дома Марика до владений Домов Штайнера и Дэвиона. Сам Картер терпеть не мог барбекю. Он любил французскую кухню; большую часть денег, заработанных в качестве водителя "Саранчи" в роте "Авангард", Человек Гора потратил на то, чтобы выписать видио-курс "Искусная повариха", точно следуя которому он и учился готовить, пока бесшабашная команда Семнадцатого полка транжирила заработанные денежки на Новом Авалоне. Однако сегодня ночью его внешность послужила тому, что Вилли выбрали из всех воинов Семнадцатого полка как человека, чей вид наверняка напугает Драконов. Со стоном встав на ноги, Картер ощупал огромный живот, словно желая убедиться, что красные пятна на рубашке всего лишь результат взрывов пиропатронов, положенных в мешочки с кровью, и ни одна из трех поразивших его пуль не проникла сквозь пуленепробиваемый жилет. -- Если бы это был кто-нибудь другой, а не девчушка Кэсси, -- буркнул Картер, -- я бы никогда не согласился. Думаю, она сломала мне несколько ребер. Ковбой Пейсон помахал в воздухе левой рукой и покачал головой. Чандрасехар Курита категорически запретил бить Кэсси, поэтому обязанность внести заключительную нотку правдоподобия пала на ее товарища из роты "Авангард". Младший лейтенант Пейсон был счастлив оказать такого рода услугу. -- Знаешь, что на самом деле дерьмово во всей этой истории? -- спросил он печально, потирая костяшки на натруженной праведным трудом руке. -- Я выложил этой тощей девчонке все, что наболело, а она проглотила и далее глазом не моргнула. XXIX Масамори, Хашиман Район Галедона, Империя Драконис 30 октября 3056 г. Ветер, крутивший опавшие листья по трассе с таким шелестом, словно насекомые пробирались по каменным плитам, захватил край белого полупрозрачного муслинового пеньюара Кэсси и запутал в ногах. Воздух был напоен осенней свежестью, хотя песчаник, на котором стояли ее босые ноги, стал теплым под лучами утреннего солнца, поднимавшегося из-за голубевших вдали гор Тримурти. Она отпивала маленькими глоточками крепкий чай из чашки китайского фарфора, настолько прекрасного, что сквозь него можно было читать, и наблюдала за прибоем, который бился о прибрежные камни далеко внизу. -- Хорошо ли вы спали этой ночью, Мехта? -- спросил Персиваль Филлингтон, стоя за спиной Кэсси. Мгновение девушка оставалась стоять лицом к волнующемуся морю, так что он не мог заметить ее легкой гримасы. Она не слышала, как граф вышел из виллы. "Неужели я теряю чутье?" Затем Кэсси обернулась, скромно потупившись. -- Достаточно спокойно, милорд. Губы правителя планеты растянулись в улыбке, но в глазах мелькнуло сомнение. Даже если в ее комнате не имелось подслушивающих устройств, а Кэсси пришла к выводу, что они там находились, независимо от того, знал хозяин дома о них или нет, девушка сомневалась, что звуконепроницаемости тяжелой двери, которую Филлингтон позволил беглянке запереть за собой, оказалось достаточно, чтобы не подозревать ее во лжи. Ночные кошмарные крики являлись, несомненно, тем, чего мог ожидать граф от недавней "жертвы похоти" Чандрасехара Куриты. Проблема заключалась в том, что она вовсе не играла. К ней вернулись кошмары, пугавшие Кэсси с детства: страшная темная и угрожающая фигура наваливалась на беспомощное тело -- вернулся ужас изнасилования. Кэсси могла объяснить возвращение страшных призраков тем, что не чувствовала себя в безопасности из-за разлуки с "Кровопийцей", запертым теперь в ее комнатке на территории ХТЭ, ибо вряд ли Филлингтон принял бы девушку за невинную жертву дядюшки Чэнди, если бы она предстала перед графом вооруженной смертоносным кинжалом длиной с фут. Кроме того, ей пришлось отказаться от медитативных и физических упражнений. Кэсси не волновало, что она оказалась безоружной в логове врагов и что в случае разоблачения единственное, о чем она смела мечтать, это о мгновенной смерти. Кэсси привыкла к смертельной опасности. Все эти мысли таились в ее подсознании. Но одни они не могли послужить причиной новых кошмаров. Разумно это или нет, но девушка во всем винила Кали Макдугал. Высокая блондинка проломила ее защиту и в результате вызвала к жизни черные и до сих пор скрываемые порождения глубин спящего разума, заставив их всплыть на поверхность сознания. Она угадала приближение Персиваля Филлингтона, ощутила запах мыла, которым он умылся утром, почувствовала, как его рука в нерешимости застыла над ее обнаженным плечом, словно пальцы молодого человека были раскалены докрасна. Ощущение жара от пальцев исчезло. -- М-м-м, -- пробормотал правитель. -- Дитя мое, не будешь ли ты столь мила, чтобы разделить со мной утреннюю трапезу? Мы расположимся на террасе и насладимся последним осенним теплом, если не возражаешь. Девушка кивнула, слегка судорожно, позволив графу пододвинуть поближе белое эмалированное металлическое кресло. Кэсси все еще восхищали высокопоставленные Драконы, которых она встречала на этой планете. Хашиман определенно отличался от других территорий Империи Драконис, этому миру позволяли идти своим путем главным образом из-за огромного в процентном отношении вклада, который он вносил в экономический баланс страны, отчасти и потому, что вольнодумные граждане планеты становились настоящей головной болью даже для зловещей СНБ, стоило их спровоцировать. Но трое важных сановников Дракона, с которыми Кэсси наиболее тесно общалась в последнее время со дня прибытия на Хашиман: мирза, дядюшка Чэнди, а теперь и правитель планеты Филлингтон, -- отнеслись к девушке вежливо и уважительно. Даже на Ларше, где Кэсси оказывалось должное внимание как дочери весьма уважаемого человека, погибшего смертью воина, она не чувствовала такой благожелательности. Кэсси села, затем чуть приподнялась, чтобы правитель смог проявить галантность, пододвинув ей кресло. Конвульсивная дрожь, когда она почувствовала, что граф вот-вот ее коснется, лишь отчасти была разыгранной. Еще на Ларше Кэсси научилась подавлять подобные импульсы, когда этого требовали интересы дела. Но только в редких случаях она испытывала удовольствие от прикосновения рук, особенно мужских. Отвращение с годами ослабевало. Но сейчас, как и ночные кошмары, оно вернулось с новой силой. "Очень странно устроена жизнь", -- размышляла Кэсси, когда правитель планеты сел напротив нее, а безмолвные слуги в безупречно белых туниках принесли свежезаваренный чай и поставили на стол эмалированные подносы с едой. Помимо своей воли Кэсси начала испытывать симпатию к Перси. Для этого он был достаточно красив, но более того, в нем чувствовался наивный энтузиазм, более свойственный мальчишкам, который она находила привлекательным. "Что с тобой происходит? -- требовательно спросила она сама себя. -- С каких это пор ты начала увлекаться своими жертвами? Это ужасно". Ответ напрашивался сам собой: с тех пор, как она сблизилась с Кали, уступила ее вежливой настойчивой вкрадчивости, вызывающей, но на самом деле не провоцирующей. Никого после Пэтси Кэсси еще не допускала так далеко в свою душу. "И посмотри, что из этого вышло. Пэтси погибла, позволив Дымчатым Ягуарам убить себя. А теперь эта светловолосая сучка пытается вскрыть тебя, словно сваренного омара!" Она начала понимать, что Перси изучает ее. Выражение грусти окрасило его улыбку. Он протянул руку, чтобы коснуться ее ладони. Она позволила ему это. -- Вы, должно быть, прошли через ужасные испытания, -- посочувствовал он, с видимой неохотой убирая руку. Девушка кивнула. -- Да, -- произнесла она натянуто, не скрывая, что с трудом сохраняет самообладание. И действительно, так ей было проще, она уже вошла в роль. Легче играть роль, чем общаться со своей жертвой, как с обычным человеком. -- Вы можете мне рассказать об этом? -- Разумеется... И Кэсси изложила ему версию о жизни Жасмин. Ее младший брат проходил курс на получение степени инженера в Шринагаре. Отец умер, когда дети были еще совсем маленькими. Мать работала изо всех сил, принося множество жертв ради детей. Когда Жасмин подросла, то стала работать в баре, где зарабатывала достаточно, чтобы посылать деньги брату в школу. Но недавно, когда брат почти полностью закончил курс обучения, мать серьезно заболела. Хотя женщины мало значили в системе ценностей Империи Драконис, материнству отводилась особая роль. Даже самурай признавал обязательным оплачивать долг, налагаемый на него бесконечным самопожертвованием матери. В этом народ Империи очень напоминал "Кабальерос", особенно нортеньо, для которых глубочайшим моральным падением для воина считался поступок, доводящий мать до слез. Младший брат Жасмий был вовлечен в классический конфликт между долгом и чувствами: долг перед Драконом, который требовал окончания учебы, чтобы служить на том посту, для которого он наиболее подходил, и его сыновней обязанностью -- помочь матери, что, между прочим, тоже являлось долгом. В это время к ним явился один из слуг по особым личным поручениям Чандрасехара Куриты, который увидел прелестную Жасмин в ее шринагарском баре. За ее согласие пополнить гарем дядюшки Чэнди ей обещали не только платить, но и обеспечить будущее брата. Мать, заверили ее, не будет больше ни в чем нуждаться. И мать, и брат были, разумеется, вымышлены. Хотя мирза Абдулсаттах уверил ее, что любое расследование, которое может предпринять правитель планеты, чтобы разузнать о ее прошлом, лишь подтвердит эту историю, по крайней мере, на тот период, пока ее миссия не закончится, действовать надлежало так быстро, как только возможно, не дожидаясь, пока у сверхподозрительного Нинью не появится особый интерес к беглянке. Кэсси знала, что искусство суда и сыска очень слабо развито в Империи Драконис в отличие от других районов Внутренней Сферы; наказания по подозрению также применялись довольно редко. Помимо всего прочего, она доверяла шефу секретной службы -- дядюшке Чэнди. Выражаясь точнее, она доверяла его компетентности. Девушка несмело взглянула на тарелку. Несмотря на неспокойное состояние как истинное, так и изображаемое, она не потеряла обычного аппетита. Кэсси надеялась, что правитель по-рыцарски простит ей столь человеческую слабость. -- И вот теперь я подвела и мать, и Майкла, -- произнесла она голосом маленькой потерявшейся девочки. -- Но я... -- Кэсси уткнулась лицом в ладони и зарыдала. -- Я не могу больше... быть с ним. Филлингтон смотрел на нее, постукивая пальцем по дамасской скатерти, белоснежной, как крыло чайки. Затем встал и подошел к большой каменной стене, огораживающей террасу. Кэсси моментально представила Чандрасехара Куриту, громогласно протестующего против наигранного отвращения, с которым несостоявшаяся наложница упомянула о нем. Она поняла, что ее собственное представление об этом человеке плохо согласуется с мнением Перси о нем как о чудовище. Возможно, руки дядюшки Чэнди не настолько чисты, насколько могли бы быть. Хотя Кэсси подозревала, что здесь поработал кто-то еще. Кто-то, внушавший правителю планеты глубокую ненависть к могущественному и всесильному подчиненному. Похоже, Танади имел агентов и в его окружении; возможно, они и настраивали Перси против дядюшки Чэнди. Но если присутствие шпионов Танади в доме правителя всего лишь возможно, то у СНБ они здесь определенно имеются. Теперь только вопрос времени, как скоро появление Кэсси попадет в поле зрения рыжего. Она вздрогнула. Именно в эту минуту Филлингтон бросил взгляд назад. Он слегка нахмурился, затем кивнул; разумеется, она вздрагивала при одном воспоминании о Курите. -- Вы правильно поступили, Жасмин, -- произнес он. -- Доверьтесь мне. Дракон может быть суровым, но никогда не потребует от своих детей, чтобы они низводили себя до таких...чудовищ. Девушка поклонилась: -- Ваша светлость очень снисходительны ко мне. -- Зовите меня Перси. -- Он подошел к ней и стал за ее спиной. Его ладони, словно птицы, порхали над ее обнаженными плечами. -- Я должна вернуться, -- сказала Кэсси-Жасмин. -- Я не могу позволить, чтобы на мать и брата обрушились все последствия моей слабости. -- Чепуха! -- энергично заявил правитель. -- Вы не вернетесь к... не вернетесь туда. Она обернулась, сидя в кресле. -- А что будет с моей семьей? Он улыбнулся: -- Я не настолько беспомощен, дорогая девочка. Позвольте мне подумать, что можно сделать для вашего брата. В наше критическое время Дракону нужны квалифицированные инженеры. -- О, неужели? -- Она вспорхнула из кресла, умоляюще сжала его ладони и выбежала прочь. Гупта Йоримото попытался задержать рыдающую Кэсси, стремительно бросившуюся наверх, в отведенные ей покои на втором этаже виллы. Каждая черточка льстивого круглого лица слуги выражала сочувствие. Забыв о первоначальном неодобрении поступка хозяина в отношении беглянки, он превратился в рьяного поклонника Жасмин. Кэсси не обратила на него ни малейшего внимания и захлопнула дверь, прервав поток выражений беспокойства по поводу подопечной графа. Она прижалась спиной к тяжелому резному дереву и опустилась на лежащий на полу роскошный ковер. Девушка была взволнована. Пока его светлость ограничивается намеками, слуга собирается перейти к действиям. Кэсси могла считаться экспертом в скрытых намеках, да и в проявлениях назойливого внимания, если дело до этого доходило. Для того чтобы разобраться с ними, потребуется только два искусных приема из богатого набора, необходимого каждой тощей уличной девчонке с загорелыми ногами, если она желает выжить на окраинах Ларши -- планеты, почти не имеющей нормальной экономики. Чтобы ослабить явное физическое влечение к ней правителя, которое боролось в нем с претензиями на рыцарское поведение, Кэсси собралась объявить, что у нее месячные. Она решила пользоваться подобной отговоркой как можно дольше. Врачи правителя объяснят графу, если он поинтересуется, что сильный стресс иногда вызывает изменения в состоянии организма. Это удержит влюбленного от решительных шагов. Мужчины Империи Драконис обычно испытывали ужас перед "нечистыми" женщинами. В жульническом прошлом Кэсси выработала запас хитростей, позволяющих избегать расплаты по выданным ранее сексуальным обязательствам. На самом деле она никогда явно не выражала сексуального предпочтения, это просто входило в правила чести. Однако мужское воображение жертвы обычно подогревалось некоторыми обещаниями, и она никого не расхолаживала, пока заведенные мужчины не пытались довести дело до конца. Раньше одна приятельница, а порой и сообщница, Кэсси однажды назвала ее единственной из всех знакомых шлюх, никогда ни с кем не ложившейся в постель. Замечание было высказано полушутя, полувосхищенно. Кэсси отвели милую веселую маленькую спальню, оформленную в белых и желтых тонах, с отдельной ванной и шкафом, забитым одеждой. Правитель заранее радировал с вертолета, чтобы в доме произвели надлежащие приготовления для прекрасной беглянки. Он умел определять на глаз размеры женской одежды. Заперев за собой дверь, Кэсси направилась в ванную комнату, снабженную обычным набором необходимых мелочей. Некоторые из них могут ей понадобиться для претворения плана в жизнь. Она достала пакет из шкафа над раковиной и уже хотела надорвать его, чтобы вскрыть, как вдруг крохотный квадратик папиросной бумаги выпорхнул наружу. Девушка застыла, проследила за его полетом и нагнулась, чтобы поднять. Это была записка: "Мы приглядываем за тобой", -- говорилось в послании. -- То, что тебе нужно, будет со временем доставлено. Следи за теми, кто ближе всех к П. Оставь ответ здесь же". Записка оказалась спрятанной в одно из немногих мест, которые не в состоянии обнаружить даже вполне профессиональный обыск. Кэсси облизнула пересохшие губы и с трудом заставила себя выпить воды. По-видимому, сообщение доставлено одним из агентов мирзы, которые, как он заверил ее, были внедрены в штат Филлингтона. Но что, если это не так, если провокатор пытается выяснить, как она поступит, и передаст потом ответную записку в руки правителя? Девушка пожала плечами. Просчитать все варианты невозможно. Оставалось действовать наугад. Послание оказалось написанным на рисовой бумаге, которая, помимо широкой распространенности в пределах Империи Драконис, не оставляла следов, так как была вполне съедобной. Кэсси скомкала листок, проглотила и занялась своими делами. -- Почему вы настолько ненавидите его? -- спросила Жасмин правителя планеты. Она опустилась на персидский ковер, вывезенный с Земли. Девушка облачилась в шелковое плтье с рисунком из прямоугольников винно-красного и темно-коричневого цветов. При этом она ласково поглаживала пушистого белого кота Графа Амадеуса. Концерт "Осень" из "Времен года" Вивальди наполнял гостиную мелодичными звуками, льющимися из скрытых динамиков, приятно дополняя скромную элегантность обстановки. Все здесь, как заметил Перси, соответствовало обстоятельствам. После рабочего дня, занятого проблемами управления непокорной планетой, Перси Филлингтон, одетый в белую рубашку с гофрированной манишкой и плотные бриджи цвета индиго, стоял, оперевшись локтем на каминную доску, держа в руке суженный кверху бокал с прекрасным коньяком "Арк-Ройал", -- по-прежнему завозимый с Таркада, -- излюбленный предмет роскоши на Хашимане, хотя контрабанда уже была пресечена. Граф нахмурился. Перси совсем не нравилось, что гостья беспокоит себя раздумьями о бывшем "хозяине". -- Полагаю, потому, что Чандрасехар объединил в себе так много худших черт Империи Драконис, -- произнес он. -- Он воспользовался преимуществами знаменитого имени, чтобы составить неисчислимый капитал. И потом, он так явно пренебрегает всеми традиционными добродетелями Куриты, что может послужить символом декаданса. Кэсси кивала, сосредоточив внимание на коте, который блаженно наслаждался ласками женских рук. По наблюдениям девушки, единственными добродетелями, которыми пренебрегал Курита, являлись аскетичность и воинственность. Однако она здесь находилась вовсе не для того, чтобы открыть глаза молодому графу. Но девушка по-настоящему удивилась, услышав от правителя подобное объяснение причин такой сильной ненависти к дядюшке Чэнди. -- Если взглянуть со стороны, то он хорошо относится к своим рабочим -- повысил им плату, укоротил рабочие часы, доведя до нервного припадка старого Редмонда, могу вас в этом заверить. Но он эксплуатирует их и жестоко подавляет любые разногласия. Чандрасехар беспощадно пресекает любые попытки Сумиямы организовать профсоюз рабочих ХТЭ для защиты их прав. Нужно же быть таким наивным, как его светлость, чтобы не понимать, что свободные профсоюзы, поддерживаемые Сумиямой, на самом деле являлись одним из видов рэкета якудзы, которые вымогали деньги у долготерпеливых тружеников. В Империи Драконис насчитывалось много рабочих профсоюзов, но действительно независимые ассоциации запрещались; во всех профсоюзах неизбежно властвовали местные организации якудзы. Перси трудно было заподозрить в притворстве, он действительно выглядел наивным -- к такому выводу пришла Кэсси, а уж она умела разбираться в людях. Но при этом его нельзя было назвать ни дураком, ни тупицей. Девушка увидела в графе воспитанного, интеллигентного человека, обладающего быстрым умом и пылким воображением. Граф оказался даже героем войны, опытным водителем боевого робота, который отличился во время проведенных военных действий, участвуя в небольших, но упорных сражениях против войск Федеративного Содружества и Лиги Свободных Миров во время Четвертой войны за Наследие. В тридцать пять лет Перси выглядел лет на десять моложе. Но, как и всех остальных, его сформировало полученное воспитание. И так получилось, что всех заинтересованных лиц, начиная с его тирана-дедушки, короля, чей свирепый седобровый портрет сердито хмурился со стены, словно демон-хранитель, и кончая прочно укрепившимися местными властителями, как Танади и даже Координатор Империи Драконис, -- всех устраивало, чтобы граф пребывал в бездействии. Перси Филлингтон рос чахлым, словно клен-бонсай, и Кэсси изумляло, что он действительно мог похвастаться огромным самообладанием и ярко выраженной индивидуальностью. Она все еще не смогла побороть в душе симпатию к невольному избавителю от дядюшки Чэнди, и это по-прежнему смущало и расстраивало Кэсси. В конце концов граф представлял собой всего лишь средство для достижения цели. А стоит только настоящему охотнику позволить средству обратиться в личность -- все кончено!.. Можно потерять остроту реакции, естественность инстинктов, что вызовет цепочку невольных ошибок. В юности Кэсси видела, как на это попадались опытные люди и гибли. Она поклялась тогда, что с ней этого никогда не произойдет. -- Знаешь, он приехал следом за мной сразу после вечеринки, -- сказал правитель, подойдя к ней сзади. -- Он досаждает мне требованиями и мольбами с утра до вечера. Единственное, что Чандрасехару нужно, -- это вернуть тебя назад. Здесь я могу его понять. И снова Кэсси почувствовала страстное желание Перси прикоснуться к ней, которое неистово струилось, словно жар от плиты. Оно не было сексуальным, вернее, не только сексуальным. Графу хотелось защитить Жасмин, успокоить. Обычно в такой ситуации Кэсси испытывала некоторое удовольствие, словно рыбак, у которого клюет рыба. На этот раз поведение Перси расстроило и смутило ее, даже если все это предусматривалось планом. "Владей собой, -- любил повторять гуру Джоханн, -- и ты сможешь контролировать любую ситуацию. Лишишься самообладания -- и ситуация станет непредсказуемой". Она обернулась, все еще стоя на коленях, и взяла его руку в свои ладони. -- Ваша светлость, вы так любезны, что приютили меня. Он поднял ее с колен: -- Ладно, а теперь не беспокойся больше об этом чудовище. Даже не вспоминай о нем. Девушка подняла его руку, на мгновение прижала ее к губам и выпустила, словно испугавшись этого прикосновения. -- Я в вашем распоряжении, лорд, -- произнесла она дрожащим голосом заблудившегося ребенка, потупив поддельные изумрудные глаза. -- Я теперь ваша покорная служанка. Тело графа содрогнулось от тяжелого вздоха, словно молодое деревце затрепетало под мощным ударом. Сейчас Кэсси балансировала на самом острие лезвия. Она испытала неподдельное сильное артистическое удовольствие, когда он протянул руку, чтобы коснуться ее, но остановился, словно Кэсси окружало невидимое силовое поле. Она сейчас играла им так же искусно, как давно умершие музыканты на своих инструментах, чьи звуки наполняли гостиную. Перси бессильно уронил руку. -- Вы не должны так говорить, -- сказал он. -- Вы не моя служанка. Вы... -- Он нахмурился, подыскивая слова. -- Вы человек, который стал мне очень дорог. Вы, если хотите, мой друг. -- Ваша светлость оказывает мне слишком много чести. -- Вовсе нет. Кэсси подняла к нему свое лицо: -- Я испытываю огромную благодарность к вам. Но мне больно находиться здесь, в такой роскоши, когда мои мать и брат страдают. Граф поднял руку в повелительном жесте. -- Я подумаю об этом, -- сказал он. -- Обещаю. Он повернулся, сделал несколько шагов в сторону, но вдруг остановился. Перси оглядел ее стройную фигурку, которую одновременно и подчеркивали, и интригующе скрывали ниспадающие складки одеяния. На мгновение Кэсси почувствовала дрожь страха, боясь, что переиграла. Граф глубоко вздохнул, собираясь с мыслями: -- Сейчас мне нужно покинуть вас, Жасмин. Но пожалуйста, оставайтесь здесь столько, сколько пожелаете. Если вам что-то понадобится, слуги проследят за этим. Он поклонился и быстрым шагом покинул комнату. Еще мгновение она продолжала стоять, трепеща от того, что все уже закончилось. И хотя в глубине души девушка оставалась холодна, но неприятное чувство охватило ее. "Мне стыдно, -- поняла Кэсси, охваченная страхом и гневом. Она закрыла глаза и потерла их тыльной стороной ладошек. -- Я проигрываю", -- подумала девушка,' малодушно желая, чтобы операция поскорее закончилась. Ей приходится чересчур долго и тяжело сохранять самообладание. А потерять его сейчас, во время выполнения задания, жизненно важного для полка, ее приемной семьи, оказалось бы гораздо более тяжелым наказанием, нежели кара в случае разоблачения. Она вошла в спальню и заперла дверь. Полчаса Кэсси лежала на спине в темноте и без сна, уставившись в потолок. И только осознав, что скучает по ужасному розовому плюшевому медвежонку, подарку Кали, Кэсси перевернулась лицом вниз и дала волю слезам. XXX Масамори, Хашиман Район Галедона, Империя Драконис 30 октября 3056 г. Барабанный перестук конских копыт наполнил тело Кэсси сумасшедшим ритмом. Ему басовито аккомпанировал бившийся о берег прибой, порожденный невидимым отсюда штормом на Шакудо. Длинные стебли пурпурной прибрежной травы, развеваемые ветром, обвивали ноги девушки, когда она проезжала мимо. Грохоча копытами, гнедой жеребец Перси Филлингтона догнал ее и промчался мимо. Он достиг заранее оговоренной линии финиша, которая проходила рядом с главной мачтой давно утонувшего и выброшенного на берег парусника, находящегося в нескольких сотнях метров от нее. Натянув поводья жеребца, граф заставил животное подняться на дыбы, чтобы ознаменовать свою победу, а затем перегнулся через шею лошади и одобрительно похлопал, когда Кэсси подскакала на серой в яблоках арабской кобыле. -- А вы оказались способной ученицей, -- заметил он. -- Уже сейчас вы держитесь на лошади так, словно занимались этим много лет. -- Я всегда любила животных, ваша светлость, -- ответила Кэсси, которая действительно занималась верховой ездой много лет. Когда-то полностью урбанизированная городская уличная девчонка, она научилась объезжать различных более или менее прирученных животных, стремясь усовершенствовать мастерство разведки. Но то была довольно грубая верховая езда, далекая от изысканности. Владение искусством верховой езды считалось обязательным в высших классах Империи Драконис; по традиции, езда являлась благородным времяпрепровождением воинов, кроме того, на многих планетах в пределах империи лошади по-прежнему оставались основным средством передвижения. Правитель планеты ездил лучше Кэсси и выиграл скачку без уступок с ее стороны. Они не торопясь спускались вниз по пляжу, чувствуя, как бока лошадей ходят ходуном. Воздух был холодным, но не морозным; они наслаждались последними нежданными теплыми деньками. Большая хашиманская луна Йошицуне, розовая и раздутая, висела над далекой черной грядой Тримурти. На горизонте растекался закат, словно разливалось жидкое пламя. Запах соли, мокрого песка, загнивающих водорослей и бесконечного вечного океана окутал их, словно тяжелым облаком. Запоздавшие сверчки верещали в дюнах рядом с пляжем. Ночные птицы чуть не задевали их лица мягкими концами крыльев, когда прорезали темноту, чтобы, широко раскрыв клюв, схватить крошечных насекомых, и издавали при этом мрачные крики. Некоторое время всадники ехали молча. Было это хорошим знаком или дурным, Кэсси еще не разобралась толком. Все три последних дня Перси занимался государственными делами, а она волновалась и проводила время, играя в маджонг и покер с Йоримото, которому правитель поручил присматривать за гостьей. Зная, что часы тикают, что где-то рыжий затевает новую вылазку против дядюшки Чэнди и полка, девушка чувствовала себя несчастной и загнанной в ловушку. Сегодня, к моменту возвращения Перси, она уже поняла, что ее нервы вот-вот сдадут. Присутствие Йоримото оказалось приятным и ненавязчивым. В этом проявилось известное мастерство, с каким он вел наблюдение за девушкой, и она почти уверилась, что именно он был агентом мирзы в Штормовой Гавани. Или одним из них, вероятнее всего, тем самым, кто периодически оставлял для нее тайные послания. Они выехали на поперечную тропку, круто поднимающуюся вверх, миновали несколько отвесных скал, направляясь к поместью, темная громада которого возвышалась на уступе. По пути приятным мягким голосом Перси рассказывал истории об этикетных глупостях и сановной напыщенности, что вызывало у Кэсси искренний смех. Граф умел рассказывать анекдоты. У стен огромного дома они отдали лошадей грумам, которые стояли с преувеличенно серьезными лицами, и поднялись по тропинке, выложенной ракушечником. -- Должен признаться, я очень по вас соскучился, -- сказал правитель. -- Я тоже скучала по вашей светлости. Граф остановился перед девушкой, дотронулся до подбородка красавицы и кончиком согнутого пальца приподнял ее лицо. -- Может, вы хоть сейчас начнете звать меня просто Перси? -- спросил он. И поцеловал ее. Мгновение Кэсси стояла как зачарованная. Затем вырвалась и побежала вверх по дорожке. Он засмеялся и бросился следом. Она обнаружила, что тоже смеется. Преследование не пугало девушку. Она замешкалась, позволив ему поймать себя. Добежав до конца дорожки, она остановилась как вкопанная. Небольшой вертолет, обвешанный по сторонам оружием, стоял в центре широкого ухоженного газона перед домом. Вторжение оказалось неожиданным, как удар в лицо. Правитель планеты остановился позади нее. Он положил мягкую руку ей на плечо, уже не смеясь. -- Пожалуй, вам лучше войти в дом с заднего входа, дорогая, -- спокойно произнес он. Девушка посмотрела на него снизу вверх, изоб