тел обдирать Пендивейн. Он не забыл собственную аксиому насчет того, что легче жонглировать дубинками, нежели стволами двика-дерева. Двадцать тысяч выглядели вполне приличной военной силой, и он уже давно разработал стратегию постепенного накопления поддержки. Даже колоссальный Зимр, рассуждал Валентин, начинается с скромных ручейков где-то в северных горах. Все речные суда на пятьдесят миль в окружности были призваны для транспортировки армии. Громадная флотилия двинулась к северу под зелеными с золотым флагами Короналя. Валентин стоял на носу флагманского корабля. Рядом с ним были Карабелла, Делиамбер, адмирал Эйзенхарт. Омытый дождем воздух был чист и приятен; добрый свежий воздух Алханрола дул с Замковой Горы и создавал у Валентина ощущение, что он наконец-то едет домой. Суда восточного Алханрола были более обтекаемы и менее вычурны, чем те, что Валентин видел на Зимре. Большие простые корабли, высокие и узкие, с мощными машинами, тянущими суда против сильного течения Глейга. - Быстрое течение, - заметил Эйзенхарт. - Так и должно быть, - сказал Валентин, указывая на какую-то невидимую точку далеко на севере и высоко в небе. - Глейг начинается на нижних склонах горы. На протяжении нескольких тысяч миль в него впадает много рек, и вся масса воды идет против нас, когда мы поднимаемся к истокам. Моряк хьорт улыбнулся. - Когда подумаешь о встрече с такой силой, плавание в океане кажется детской игрой. Я никогда не понимал рек: узкие, быстрые... Нет, дай мне открытое море, драконов и все такое - и я счастлив. Но Глейг, хоть и быстрый, был приручен. Когда-то в нем были пороги и водопады, и сотни миль его были пригодны для навигации. Четырнадцать тысяч лет человеческого присутствия на Маджипуре все это изменило. Дамбы, шлюзы, отводные каналы и другие средства заставили Глейг, как и все Шесть Рек, спускавшихся с Горы, служить им хозяевами почти на всем своем пути. Только внизу где ровная долина позволяла реке разливаться, бывали некоторые затруднения, да и то только в период больших дождей. И провинции вдоль Глейга тоже были спокойными: зеленая фермерская местность, прерываемая большими городскими центрами. Валентин смотрел в пространство, щуря глаза от яркого утреннего света, и искал серую громаду Горного Замка. Но на расстоянии двух тысяч миль не было видно даже Горы, как ни огромна она была. Первым значительным городом вверх по реке после Пендивейна был Макропрозас, известный своими ткачами и художниками. Когда корабли подошли ближе, Валентин увидел, что порт украшен огромными эмблемами Короналя, видимо, поспешно вытканными. - Что означают эти флаги? - задумчиво спросил Слит. - Предназначенность темному Короналю или капитуляцию перед тобой? - Конечно, это уважение к тебе, милорд, - сказала Карабелла. - Они уже знают, что ты идешь вверх по реке, и вот повесили флаги, чтобы приветствовать тебя! Валентин покачал головой. - Я думаю, этот народ просто осторожничает. Если мои дела на Замковой Горе пойдут плохо, всегда можно сказать, что эти флаги - знак преданности тому Короналю. Если же тот падет - город скажет, что признал меня вслед за Пендивейном. Я думаю, мы не позволим им такой двусмысленности. Эйзенхарт! - Да, Милорд? - Веди нас в гавань Макропрозоса. Для Валентина это было нечто вроде игры. Особый надобности причаливать здесь не было, и он меньше всего хотел бы сражаться с ненужным городом так далеко от Горы. Но важно было испробовать свою стратегию. Проба произошла почти сразу же. Он был еще далеко от берега, когда услышал крики: - Да здравствует Лорд Валентин! Да здравствует Корональ! Мэр города выбежал на пирс с приветствиями и с дарами - тюками прекрасных тканей, изготовленных в его городе. Мэр считал излишним стрелять и драться и охотно отдал восемь тысяч своих горожан для армии восстановления. - В чем тут дело? - спросила Карабелла. - Может, они примут за Короналя любого, кто достаточно громко потребует трон и помашет несколькими энергометами? Валентин пожал плечами. - Это миролюбивый народ, спокойный, живущий хорошо и богато. Он тысячелетиями знал только процветание и хочет, чтобы оно продолжалось и следующие тысячелетия. Мысль о вооруженном сопротивлении чужда им, вот они и сдались сразу же, как только мы вошли в гавань. - Так-то так, - сказал Слит, - а если через неделю сюда приедет Барджазед, они столь же охотно будут кланяться ему. - Вероятно. Но я пользуюсь моментом. Поскольку эти города присоединились ко мне, другие побоятся отказать мне в преданности. Немножко паники не помешает, верно? Слит нахмурился. - То, что ты сейчас делаешь, может сделать любой, и это мне не нравится. Что, если через год появится рыжий Лорд Валентин и скажет, что он настоящий Корональ? Что, если какой-нибудь лимен будет требовать, чтобы все вставали перед ним на колени, а своих соперников назовет колдунами? Этот мир сойдет с ума. - Помазанный Корональ только один, - спокойно сказал Валентин, - и народ этих городов, независимо от своих мотивов, поклоняется воле Божества. Когда я вернусь в Горный Замок, больше не будет ни узурпаторов, ни претендентов. Это я обещаю. Однако про себя он признал мудрость сказанного Слитом. Как хрупка, думал он, связь, объединяющая наше правительство! Только одна добрая воля поддерживает ее. Доминик Барджазед показал, что измена может уничтожить добрую волю, а запугивание тоже можно считать изменой. Но, когда закончится этот конфликт, станет ли Маджипур прежним? 7 После Макропрозоса были другие города, и все они не тратя времени, приняли суверенность светловолосого Лорда Валентина. На это и надеялся Валентин. Эти речные жители не испытывали вкуса к войне и ни один из этих городов не подумал сражаться ради установления, кто из соперников истинный Корональ. Раз Пендивейн и Макропрозос покорились, остальные быстро подравнялись по ним. Но Валентин подумал, что речные города с той же готовностью сменят преданность, если увидят, что прилив удачи качнется к темному Короналю. Законность, помазание, воля Божества - все это в реальном мире значит куда меньше, чем предполагают в Горном Замке. Но все-таки лучше иметь хотя бы номинальную поддержку приречных городов, чем их насмешки над его требованиями. С каждого он взял рекрутов - немного, по тысяче с города, но его армия быстро росла, и он опасался, как бы она не оказалась слишком неповоротливой. Хотел бы он знать, что думает Доминик Барджазед о событиях вдоль Глейга. Может трусит, думая, что все двадцать миллиардов жителей Маджипура выступят против него? Или просто тянет время, устраивая внутреннюю линию защиты, и готов ввергнуть планету в хаос, лишь бы не отдать Гору? Путешествие по реке продолжалось. Они были на подступах к громадному плато и бывали дни, когда Глейг, казалось поднимался перед ними вертикальной стеной воды. Все здесь было знакомо Валентину, просто что в юности он часто бывал в верховьях всех Шести Рек, охотился или рыбачил с Вориаксом или Илидатом, а то просто спасался ненадолго от сложностей своего воспитания. Его память возобновилась почти полностью, процесс излечения продолжался, и вид хорошо знакомых мест резко высветлял образы прошлого, которое попытался стереть Доминик Барджазед. В городе Дзерике, здесь, в верховьях Глейга, Валентин однажды всю ночь играл со старым вруоном и в бесконечных бросаниях костей проиграл кошелек, меч, верховое животное, свое благородное звание и все земли, кроме одного клочка болота, а затем все это отыграл. Правда, он всегда подозревал, что его компаньон осторожно поворачивал вспять поток своего успеха, вместо того, чтобы радоваться победе. Как бы то ни было, это был полезный урок. А в Гизельдорне, где население жило в войлочных палатках, он и Вориакс провели веселую ночь с черноволосой ведьмой, которая утром привела их в трепет, раскинув семена пингла на их будущее и объявив, что им обоим суждено стать королями. Вориакс был очень расстроен этим пророчеством, поскольку решил, что они должны будут править совместно как совместно обнимали ведьму, а такое двойное правление было неслыханным делом на Маджипуре. Им не пришло в голову, что Валентин может стать преемником Вориакса. А в Эмбломорне, самом юго-западном из Пятидесяти городов, Валентин, тогда еще почти мальчик, скакал через лес, упал и сломал левую ногу. Обломки кости торчали наружу, и Илидат, как мог, поправил их, прежде чем им удалось добраться до помощи. После этого осталась легкая хромота. Но теперь эта хромая нога, как с удовольствием подумал Валентин, принадлежит Доминику Барджазеду, а тело, которое дали Валентину, не имеет никаких изъянов. Все эти города, и многие другие, сдавались ему. Теперь под его знаменем было пятьдесят тысяч человек. Эмбломорн был слишком далеко, чтобы армия могла путешествовать по воде. Река здесь стала лабиринтом притоков и каналов. Валентин послал Ирманара с тысячей воинов вперед - найти сухопутные экипажи. Теперь силы Валентина были такими мощными, что Ирманар сумел отобрать практически все плавучие повозки в трех провинциях, причем без всяких возражений, так что в Эмбломорне ждал целый океан экипажей подхода главных сил армии. Командовать такой большой армии Валентин в одиночку уже не мог. Его приказы шли через военного маршала Ирманара пяти высшим офицерам: Карабелле, Слиту, Залзан Каволу, Лизамон и Эйзенхарту, которые командовали дивизиями. Шанамир, заметно подросший и окрепший служил главным связным офицером. - Мы готовы выступать, - доложил Шанамир. - Я отдам приказ, Милорд? Валентин кивнул головой. - Вели первой колонне двинуться. Если выступим сейчас, то к полудню будем в Бимбеке. - Есть, сэр. - Да, вот еще что, Шанамир. - Да, сэр? - Я знаю, это война, но ты выглядишь слишком уж серьезным. Шанамир покраснел. - Но ведь это серьезное дело! Под нашими налогами земля Замковой Горы! Он, казалось, благоговел перед этим фермерский сын из далекого Фалкинкипа. Валентин понимал это его чувство. Зимрол, казалось, был в миллионах миль отсюда. Он улыбнулся и сказал: - Скажи, Шанамир, правильно ли я запомнил: сто весовых единиц составляют крону, десять крон - реал, а цена сосисок... Шанамир смутился, потом фыркнул, стараясь удержаться от смеха, но в конце концов захохотал. - Ох, Милорд! - Помнишь в Пидруде? Когда я захотел заплатить за сосиски пятидесятиреаловой монетой? Помнишь, как ты считал меня простаком? Легкодум, как ты говорил. Думаю, я и в самом деле был тогда простаком. - Это было очень давно, Милорд. - Верно. Но видимо, я все еще простак: лезу на Замковую Гору и пытаюсь вернуть себе тяжелую и ответственную работу управления. А может, и не простак? Надеюсь, что нет. А ты не забывай почаще улыбаться. Иди, прикажи первой колонне выступать. Мальчик выбежал. Валентин смотрел ему вслед. Как далек теперь Пидруд во времени и пространстве, в миллионах миль, в миллионах лет! А ведь прошло всего полтора года с тех пор, как он стоял на гребне, смотрел на Пидруд и думал, что делать дальше. Шанамир, Слит, Карабелла, Залзан Кавол! Жонглирование на провинциальных аренах, ночевки на соломенных матрацах в грязных гостиницах... Какое это было удивительное время! Свободная, легкая жизнь. Ничего более важного, чем быть нанятым в следующем городке, и уверенность, что дубинка не упадет на ноги, чего, кстати, ни разу не случилось. Как хорошо, что Залзан кавол взял его к себе в труппу. Как хорошо, что Слит и Карабелла учили его своему искусству. Среди них был Корональ Маджипура, и никто этого не знал! И кто из них мог вообразить, что задолго до старости перестанет жонглировать, а будет генералом, ведущим армию освобождения на Замковую Гору? Первая колонна выступала. Плавучие повозки шли вверх по нескончаемым склонам, лежащим между Эмбломорном и Замком. Пятьдесят городов Замковой Горы располагались, как изюмины в пудинге, концентрическими кругами от пика Замка. По внешнему, самому большому кольцу, шло двенадцать городов, так называемые Города Склона. Это были промышленные и торговые центры, и самый маленький из них имел девять миллионов жителей. Города Склона, основанные десять или двенадцать тысяч лет назад, предпочитали оставаться архаичными по стилю. Улицы их когда-то были распланированы рационально, но давно уже стали перегруженными и запутанными из-за бесконечных изменений. Каждый город имел свою особую прелесть, прославленную во всем мире. Валентин был не во всех этих городах - не хватало времени, чтобы познакомиться со всеми - но многие посетил: Бимбек восточный и Бимбек западный с их башнями в милю высотой из сверкающего хрустального кирпича, Форибл и его сказочный сад каменных птиц, Канзалейн с говорящими статуями. Между этими городами находились королевские парки, заповедники флоры и фауны, охотничьи зоны и священные гробницы. Все это простиралось на тысячи квадратных миль - достаточно места, чтобы цивилизация развивалась без толчеи и спешки. На сто миль выше по Горе лежало кольцо девяти свободных Городов. Среди ученых шли споры о происхождении этого названия, потому что на Маджипуре все города были свободными; большинство ученых считали, что где-то при Лорде Стиамоте эти девять городов были освобождены от налога в знак особой милости Короналя. И потом Свободные Города требовали такого освобождения, и это им часто удавалось. Самым большим из Свободных Городов был Сти на реке того же названия, с тридцатимиллионным населением. Он был так же велик, как Ни-мойя, а по слухам, даже больше. Валентину не верилось, что есть город, равный по пышности Ни-мойе, но он ни разу не был в Сти да и теперь не пройдет вблизи, поскольку Сти находился совсем в другой стороне. Еще выше было одиннадцать Сторожевых Городов - все большие. Поскольку окружность Горы с высотой уменьшалась, Сторожевые Города располагались ближе друг к другу, чем нижние, и считалось, что через несколько столетий они вообще сольются и опояшут среднюю часть Замковой Горы. Внутри этого кольца лежало девять Внутренних Городов. Эти города Валентин хорошо знал с юности. В Хеланксе он родился, в Сайперлите жил во время царствования Вориакса, потому что этот город был ближе всего к Замку. Высокий Морпин был его любимым местом в праздничные дни. Он часто приезжал туда кататься на зеркальных горах. Ах, как это было давно! Теперь, когда он силой вторгался на дороги Горы, он часто вглядывался вдаль, в облачные высоты, надеясь хоть одним глазом увидеть Сайперлит, Хеланкс или Высокий Морпин. Но надеяться на это было рано. Дорога из Эмбломорна шла между Восточным и Западным Бимбеками, а затем вокруг зазубренного гребня Норморк к городу Норморку, знаменитому своей внешней каменной стеной - имитацией великой стены Велализера. Бимбек Восточный принял Валентина как законного монарха и освободителя, в Западном же Бимбеке прием был заметно менее сердечным, хотя сопротивления оказано не было: население явно не решило, выгодна ли городу эта удивительная борьба. А в Норморке большие Ворота Деккерта были закрыты и запечатаны, возможно, впервые со времени их постройки. Это выглядело недружественным жестом, но Валентин предпочел интерпретировать его как декларацию нейтралитета и проехал мимо Норморка, не делая попыток войти в него. Он меньше всего был настроен осаждать неподдающийся город. Куда легче было просто не считать его врагом. За Норморком дорога пересекала Барьер Толингар, который вовсе не был барьером, а был парком - сорок миль ухоженной элегантности для развлечения граждан трех городов. Каждое дерево, каждый куст в нем стриглись и обрезались самыми различными формами. Ни одной кривой ветки, ни одного лишнего побега. Если бы все жители Замковой Горы работали тут садовниками, они не смогли бы достичь такого совершенства круглосуточным тяжелым трудом. Это было достигнуто программой контролированного разведения четыре тысячи лет назад при Лорде Хевилбозе и последующих трех его преемниках. Эти растения сами формировались и придерживали симметрии формы. Секрет такого садоводческого волшебства давно был утерян. Армия восстановления входила на уровень Свободных Городов. Стоя рядом с Валентином на вершине Барьера Толингар Шанамир сказал: - Я думаю, что с Замковой Горы виден весь путь до Пидруда, а мы даже Лабиринта не видим! А поднимемся выше - больше увидим? - Нет, - сказал Валентин. - Все ниже Сторожевых Городов скрыто облаками. Иногда можно забыть о существовании всего остального на Маджипуре. - Наверное, наверху очень холодно? - спросил мальчик. - Нет, совсем не холодно. Так же, как здесь. Даже теплее. Постоянная весна. Воздух мягкий и легкий, всегда цветут цветы. - Но ведь Гора уходит далеко в небо Горы Кинтора не такие высокие, их не сравнить с Замковой Горой, но я слышал, что на их вершинах лежит снег, и иногда он остается на все лето. Замок, наверное, темен, как ночь, и холоден, как смерть! - Нет. Машины древних творят вечную весну. Они уходят глубоко в горы и вытягивают энергию - я не знаю, как - и перерабатывают ее в тепло и свет, чистый воздух. Я видел эти машины в подземельях Замка - громадные металлические предметы, металла хватило бы, чтобы построить город, гигантские насосы, медные трубы... - Где мы сейчас, Валентин? Близко? - Даже полпути не прошли, - покачал головой Валентин. 8 Самая прямая дорога вверх через Свободные Города шла между Байбируном и Верхним Сонбрейком. Это было широкое, с легким подъемом, плечо Горы. Когда они приближались к Байбируну, Валентин узнал от Гарцвела, теперь квартирмейстера, что армия нуждается в свежих фруктах и мясе. Самым разумным было пополнить запасы провианта на этом уровне, прежде чем начать подъем к Сторожевым Городам. Байбирун имел двенадцать миллионов жителей и вытянулся вдоль стомильного гребня, нависшего над лицом Горы. К нему можно было подойти лишь с одной стороны - от Верхнего Сонбрейка через ущелье, такое узкое, что сотня воинов могла бы защитить его от миллиона. Валентин не удивился, что ущелье занято, пожалуй, побольше чем сотней воинов. Ирманар и Делиамбер пошли на переговоры. Вернувшись, они сообщили, что отрядами в ущелье командует герцог провинции, чьей столицей был Байбирун, Хайтлог, и что он желает говорить с Лордом Валентином. - Кто такой этот Хайтлог? - спросила Карабелла. - Ты его знаешь? - Не очень близко. Он из семьи Тивераса. Надеюсь, у него нет зуба против меня. - Он может получить благодарность Доминика Барджазеда, если пристукнет тебя в этом проходе, - заметил Слит. - Чтобы потом все ночи страдать во сне? - смеясь спросил Валентин. - Он, правда, выпивоха, но не убийца. Он из знатной семьи. - Как и Доминик Барджазед, Милорд. - Даже сам Барджазед не рискнул убить меня, когда у него была такая возможность. Пошли, не будем терять время. Валентин пешком дошел до входа в ущелье, сопровождаемый Ирманаром, Эйзенхартом и Делиамбером. Их ждали герцог и трое его сторонников. Хайтлог был могучим, широкоплечим человеком с густыми седыми кудрявыми волосами и цветущим мясистым лицом. Он внимательно разглядывал Валентина, как бы ища под внешностью этого светловолосого незнакомца душу истинного Короналя. Валентин отсалютовал ему, как полагалось Короналю приветствовать провинциального герцога - прямым взглядом и повернутой наружу ладонью, и Хайтлог тут же оказался в затруднении, явно не зная, как правильно реагировать. После небольшой паузы он сказал: - Сообщалось, что ты Лорд Валентин, измененный колдовством. Если это так, я приветствую тебя, Милорд. - Поверь мне, Хайтлог, это так. - Были послания насчет этого. Но были и противоположные. Валентин улыбнулся. - Послания Леди правдивы. Послания же Короля учитывают то, что сделал его сын. Ты получил инструкции из Лабиринта? - Что мы должны признать тебя? Да. Но все-таки это странно. Если я не должен верить тому, что слышу из Замка, то почему я должен верить приказам из Лабиринта? Может, они поддельные. - Здесь с нами Ирманар, высокий служащий Понтификса Тивераса. Он здесь не как пленник и может показать тебе печать Понтификата. Герцог пожал плечами. Глаза его продолжали сверлить Валентина. - Непонятная вещь, чтобы Короналя можно было таким образом изменить. Если это правда - тогда все может быть правдой. Чего ты хочешь от Байбируна... Милорд? - Нам нужны фрукты и мясо. Нам еще предстоит пройти сотни миль, а голодные солдаты - не самые лучшие. - Ты, конечно, знаешь, что в Свободном Городе, - сказал Хайтлог, дернув щекой. - Знаю. Так что из этого? - Может, кто и забывает о древних традициях, но мы в Свободных Городах придерживаемся их, и мы не обязаны снабжать правительство товарами иначе как по законно установленным ценам. Стоимость провианта для такой армии... - ...будет уплачена полностью из имперской казны, - резко оборвал его Валентин. - Мы не просим у Байбируна даром ничего, даже стоимостью в пять весовых единиц. - А имперская казна едет с тобой? Валентин ответил с некоторой злостью: - Имперская казна находится в Горном Замке, как это повелось со времен Лорда Стиамота. Когда я дойду до Замка и вышвырну узурпатора, я полностью расплачусь за все, что мы купим здесь. Разве Короналю более не оказывается кредита? - Кредит К_о_р_о_н_а_л_ю существует, - осторожно сказал Хайтлог. - Но тут есть сомнения, Милорд. Мы народ бережливый, и какой позор падет на нас, если обнаружится, что мы оказали кредит тому... кто предъявил нам фальшивые требования. Валентин пожал плечами. - Ты назовешь меня охотно Милордом, а сам одновременно говоришь о сомнениях. - Я не уверен. Признаюсь. - Хайтлог, отойдем на минутку и поговорим наедине. - Да? - Отойдем на десять шагов! Не думаешь ли ты, что я вцеплюсь тебе в глотку, как только ты отойдешь от своих телохранителей? Я хочу шепнуть тебе кое-что, о чем ты, возможно, не хотел бы говорить перед всеми. Герцог, недовольный и надутый, кивнул и отошел с Валентином. Валентин тихо сказал ему: - Когда ты был в Горном Замке на моей коронации, ты сидел за столом рода Понтификса и выпил четыре или пять фляжек молдемарского вина, помнишь? Вдрызг пьяный, ты встал, чтобы танцевать, споткнулся о ногу своего кузена Илзандера и растянулся. И тут же начал бы драку с Илзандером, если бы я не оттащил тебя в сторону. Ну? Ничего из этого в тебе не откликается? Откуда бы мне знать об этом, если бы я был каким-то выскочкой из Зимрола? Лицо Хайтлога залилось краской. - Милорд... - Вот теперь ты сказал это слово с большим убеждением. - Валентин похлопал герцога по плечу. - Все в порядке, Хайтлог. Помоги мне, и когда приедешь в Замок праздновать мое восстановление, получишь еще пять фляжек доброго молдемарского. Надеюсь, ты будешь более воздержан, чем в тот раз. - Милорд, чем я могу служить тебе? - Я уже сказал. Нам нужны свежие фрукты и мясо, и мы рассчитаемся, когда я снова стану Короналем. - Пусть будет так. Но _с_т_а_н_е_ш_ь_ ли ты Короналем? - Что ты хочешь сказать? - Наверху ждет армия, и немалая, Милорд. Лорд Валентин - я имею в виду того, кто называется Лордом Валентином - созывает сотни и тысячи горожан для защиты Замка. - Где собирается эта армия? - Между Эртсод Грэнд и Бомбифейлом. Он стягивает ее на все Сторожевые Города и на города над ними. Реки крови потекут с Горы, Милорд. Валентин отвернулся и на миг закрыл глаза. Боль и отчаяние захлестнули его разум. Это неизбежно, в этом нет ничего неожиданного, именно так он и предполагал с самого начала. Доминик Барджазед позволит ему пройти по нижним склонам, а на верхних подступах выставит мощную защиту, используя против Валентина его же собственных королевских телохранителей, рыцарей высокого происхождения, с которыми Валентин рос... На мгновение решимость Валентина снова покачнулась. Стоит ли второй раз делаться Короналем ценою хаоса, кровопролития, агонии его народа? Может быть, такова была воля Божества, чтобы его, Валентина, скинули? Если он пойдет вопреки этой воле, не назовет ли он этим какого-нибудь страшного катаклизма на равнинах выше Эртсод Грэнд, который оставит шрамы в душах всего народа, а его ночи будут наполнены обвиняющими снами мучительной вины, и его имя будет проклято навеки? Он еще мог повернуть назад, мог отказаться от конфронтации с силами Барджазеда, мог принять приговор судьбы, мог... - Нет. Он уже вел эту борьбу с самим собой и победил, и не нужно начинать ее снова. Подложный Корональ - человек ограниченный и опасный, он занимает самое высокое место и правит грубо и противозаконно. Этого нельзя так оставить. Это важнее всего. - Милорд! - окликнул его Хайтлог. Валентин повернулся к герцогу. - Мысль о войне причиняет мне боль, Хайтлог. - Она никому не нравится, Милорд. - Однако приходит время, когда война обязательная, чтобы не произошло худшего. Я думаю, сейчас именно такое время. - Похоже, что так. - Значит, ты принимаешь меня за Короналя, Хайтлог? - Простой претендент не мог бы знать, что я напился на коронации. - И ты будешь сражаться рядом со мной над Эртсод Грэнд? - Конечно, Милорд. Сколько отрядов ты возьмешь из Байбируна? - Скажем, пять тысяч. Я не хочу иметь огромную армию. - Пять тысяч воинов твои, Милорд. Если захочешь - больше. - Пять тысяч хватит, Хайтлог, и спасибо тебе, что веришь в меня. А теперь посмотрим насчет фруктов и мяса. 9 Стоянка в Байбируне была короткой - только чтобы Хайтлог успел собрать воинов и необходимый провиант. А затем путь вверх, вверх, вверх. Валентин ехал впереди со своими пидрудскими друзьями. Он радовался, видя их благоговение и удивление, слыша, как ахает от восторга Карабелла и даже Залзан Кавол что-то ошеломленно шепчет, когда перед ними развертывались красоты Замковой Горы. Чем выше они поднимались, тем чище и приятнее становился воздух, потому что они все ближе подтягивались к громадным машинам, поддерживающим на Горе вечную весну. Скоро стали видны контуры округов Сторожевых Городов. Гора здесь была громадным серым гранитным щитом, развернувшимся в небо и исчезавшим в море облаков, которые скрывали верхние склоны. Небо было поразительно ярко голубого цвета, глубже по тону, чем над нижними землями Маджипура. Валентин помнил, как ему нравилось это небо, как неприятно было спускаться вниз, в обычный мир обычных красок. У него перехватило дух, когда он снова увидел небо. Весь холм и гребень, казалось, были окружены искрящимся нимбом таинственного света. Даже пыль вдоль края шоссе казалась блестящей. Вдали можно было разглядеть небольшие города-спутники, а высоко над ними - несколько крупных центров. Эртсод Грэнд был прямо впереди, его громадные черные башни отчетливо виднелись на горизонте. Валентин смущенно заморгал, глаза его вдруг увлажнились. Он похлопал по арфе Карабеллы и сказал: - Спой мне. Она улыбнулась и взяла маленькую арфу. - Мы пели это в Тил-омоне. Замковую Гору там считали выдуманным местом, романтической грезой... Далеко на востоке есть страна, Которую мы никогда не увидим, Где чудеса растут на громадных пиках Блистающие города. На Замковой Горе живут Властители И герои целыми днями развлекаются Она замолчала, опустив арфу, и отвернулась. - В чем дело, милая? - Ничего. Я просто забыла слова. - Карабелла! - Ничего, я же сказала! - Прошу тебя... Она обернулась к нему. В глазах ее стояли слезы. - Это все так удивительно, Валентин, - прошептала она, - и так странно, так страшно... - Удивительно - да, но не страшно. - Это прекрасно, я понимаю. Я и представить себе не могла таких городов, таких гор, что составляют только часть одной большой горы, и все прочие чудеса. Только... - Что? - Ты идешь домой, Валентин! К своим друзьям, родным, может, к любовницам... Как только мы выиграем войну, все они соберутся вокруг тебя, будут таскать по банкетам и празднествам, и... - Она сделала паузу. - Я не хотела говорить тебе этого. - Говори. - Милорд... - Не надо официальности, Карабелла. - Он взял ее за руку и заметил, что Шанамир и Залзан Кавол отошли в другой конец фургона и сели к ним спиной. - Милорд, - сказала она отрывисто, - что будет с девушкой-жонглером из Тил-омона, когда ты снова окажешься среди принцев и леди Замковой Горы? - Разве я давал тебе понять, что я тебя брошу? - Нет, Милорд, но... - Называй меня Валентином. Что - но. Она покраснела и выдернула свою руку. - Этот твой герцог Хайтлог вчера увидел, что ты обнял меня... Ты не видел его улыбки! Словно я просто игрушка для тебя, которую в любое время можно выбросить. - Я думаю, ты слишком многое прочла в его улыбке, - медленно сказал Валентин. Он и сам заметил эту улыбку и был ею смущен. Он понимал, что для Хайтлога и других людей того же ранга Карабелла - всего лишь случайная наложница самого низкого происхождения, не заслуживающая ничего, кроме презрения. В его прежней жизни на Замковой Горе подобные классовые развлечения были в порядке вещей, но он давно уже был выкинут с Горы и на многое теперь смотрел иначе. Опасения Карабеллы были реальны. Однако эту проблему следовало решать только в подходящий момент. Сейчас на первом месте было другое. И он сказал ласково: - Хайтлог слишком налегает на выпивку, и душа его загрубела. Не обращай внимания. Ты будешь среди самых высоких особ Замка, и никто не посмеет отнестись к тебе пренебрежительно. Ну а теперь заканчивай песню. - Ты любишь меня, Валентин? - Да. Но когда у тебя красные и распухшие глаза, я люблю тебя меньше. - Такое говорят ребенку! Ты что-же, считаешь меня ребенком? - Я считаю тебя женщиной, умной и привлекательной. А какого ответа ты ждала? - Что ты меня любишь. Без дополнений. - Извини. Впредь буду осторожнее в выражениях. Так ты будешь петь? Она снова взяла арфу. Все утро они поднимались вверх, за Свободные Города. Валентин выбрал Пинеторское шоссе, идущее по пустой местности каменистых плато. Никто не мешал им подниматься. - Они не станут пытаться остановить тебя, - сказал Хайтлог, - пока ты не подойдешь к Сторожевым Городам. Там они и хотят захватить тебя. - Там будет достаточно места, - сказал Валентин. В голой долине он остановил свою армию и стал совещаться с командирами. Разведчики принесли известия, свинцом легшие на Валентина: огромнейшая армия заполнила широкую, а сотни квадратных миль равнину ниже Внутреннего Города Бомбифейл. В основном, пехота, но есть и плавучие повозки, и верховые отряды, и корпус молиторов - по крайней мере в десять раз больше того количества боевых зверей, что ждали на берегах Глейга. Но Валентин не показал уныния. - Значит их превосходство - двадцать к одному. Это неплохо. Жаль, что их не больше - такая армия неповоротлива, и нам было бы легче жить. - Он постучал по карте. - Они пошлют туда подкрепление. Как только они войдут в Проход, им будет трудно перегруппировываться и менять направление. А мы тут же повернем обратно, поднимемся прямо в середину их лагеря и пробьемся к самому Бомбифейлу. Выше него дорога на Верхний Морпин, которая и приведет нас к Замку. Вопросы есть? - А что, если между Бомбифейлом и Верхним Морпином нас ждет вторая армия - спросил Ирманар. - Спросишь об этом, когда пройдем Бомбифейл. Есть еще вопросы? Все молчали. - Прекрасно. Тогда вперед! Еще день - и они въехали в большой зеленый пояс, окружавший Внутренние Города. Теперь они были в облачной зоне, прохладной и влажной, где солнце едва было заметно сквозь постоянный туман. В этом влажном регионе растения, что внизу были едва по колено человеку, вырастали до гигантских размеров, с листьями величиной в большое блюдо и черенками в древесный ствол, и все это сверкало блестящими капельками росы. Ландшафт здесь был сильно изрезанным: из глубоких долин резко поднимались горы, и дорога опасно вилась вокруг конических пиков. Выбор дороги стал весьма ограниченным: на западе непроходимые горы, похожие на клыки, на востоке широкий и удобный склон Бомбифейльской Равнины, а впереди ряд гигантских естественных ступеней с каменными стенами по бокам - Проход Перитол, где если Валентин не ошибался, ждали отборные отряды узурпатора. Валентин не спеша вел свою армию к Проходу. Четыре часа езды - два часа отдыха, еще пять часов езды, ночлег, а с утра все сначала. В бодрящем воздухе Замковой Горы можно было ехать много быстрее, но Валентин подозревал, что враг следит за ним с высоты, и хотел дать ему больше времени для наблюдения и принятия мер. На следующий день они ехали шагом, потому что уже видны были глубокие ступени Прохода. Делиамбер с помощью колдовства послал свой дух вперед и затем сообщил, что основная армия действительно заняла Проход, а вспомогательные отряды вытянулись к западу от Бомбифейльской равнины, чтобы оказать поддержку. Валентин усмехнулся. - Теперь уже не долго. Они в наших руках. За два часа до темноты он отдал приказ разбить лагерь на лугу. Фургоны были поставлены защитной стеной, фуражиры пошли собирать сучья для костров, квартирмейстеры начали создавать ужин. Когда совсем стемнело, по лагерю прошел неожиданный приказ ехать дальше, оставив горящие костры и часть фургонов на месте. Валентин чувствовал, как в нем поднимается возбуждение. Он видел, как снова загорелись глаза Карабеллы, как выделился старый шрам на щеке Слита... Это были незабываемые часы напряжения перед событиями, которые вот-вот родятся. - В прежние дни, - сказала Карабелла, - ты, видимо, глубоко изучал военное дело, раз придумал такой маневр? Валентин засмеялся. - Военное искусство было забыто меньше чем через сто лет после смерти Лорда Стиамота. Я ничего не знаю о войне, Карабелла. - А как же... - Догадка. Случайность. Гигантское жонглирование, которое я делаю на ходу. - Он подмигнул. - Только никому не говори об этом. Пусть думают, что их полководец - гений. В облачном небе не было видно звезд, а свет луны был очень слабым. Армия Валентина двигалась к Бомбифейльской Равнине, освещая себе путь световыми шарами, Делиамбер сидел в глубоком трансе рядом с Валентином и Ирманаром, ища впереди барьеры и препятствия. Валентин молчал. Он чувствовал себя удивительно спокойным. Да, думал он, это ив самом деле гигантское жонглирование. И теперь он, как раньше, в труппе двинулся в то спокойное место в центре своего сознания, где он обрабатывал информацию о постоянно изменяющемся рисунке событий, по существу даже не зная ни об обработке, ни об информации, ни о событиях; все делалось в свое время, с одним только ясным знанием эффективной последовательности вещей. За час до рассвета они дошли до того места, где дорога поворачивала вверх к входу на равнину. Валентин снова созвал своих командиров. - Только три приказа: держаться плотной формацией, не отнимать жизнь без необходимости, пробиваться вперед. Сегодня завтракаем в Бомбифейле, а ужинаем завтра в Замке Лорда Валентина! 10 Настал момент, которого давно страшился Валентин: он должен вести граждан Маджипура против граждан Маджипура поставить на карту кровь своих товарищей по странствию против крови товарищей своей юности. Но теперь этот миг настал, и Валентин был твердым и спокойным. В сером свете зари, вторгшаяся армия прокатилась по краю равнины, а в утреннем тумане Валентин впервые увидел легионы противника. Равнина, казалось, была заполнена черными палатками. Всюду были солдаты, повозки, животные, молиторы - хаотичная волна. Силы Валентина выстроились клином: самые храбрые и преданные в передних фургонах фаланги, отряды герцога Хайтлога в середине, а тысячи ополченцев из Пендивейна, Макропрозоса и других Городов Глейга составляли арьергард, более значительный по массе, чем по храбрости. В армии освобождения присутствовали все расы Маджипура - скандары, вруоны, целая армия лименов, множество хьортов и гейрогов, даже небольшой элитарный корпус су-сухирисов. Сам Валентин ехал в одной из трех точек передней части клина, но не в центральной: там Ирманар готовился нанести главный удар контрнаступлению узурпатора. Повозка Валентина была в правом крыле, Эйзенхарта - в левом, а сразу за ними вели колонны Слит, Карабелла, Залзан Кавол и Лизамон. - Вперед! - крикнул Валентин, и битва началась. Повозка Ирманара рванулась вперед, затрубили рога, вспыхнуло освещение. Валентин двинулся следом и, взглянув в дальний конец поля битвы, увидел, что Эйзенхарт держит равнение. Плотным клином они врезались на равнину, и сразу же основная масса защитников рассыпалась в беспорядке. Передний край сил узурпатора рухнул с пугающей резкостью словно это была намеренная стратегия. Отряды а панике бросались туда-сюда, сталкивались, путались, хватались за оружие или просто спасались бегством. Громадная равнина пошла волнами беспорядочно мечущихся фигур, не имеющих ни вождя, ни плана. Вторгшаяся фаланга шла вперед через эти волны. Произошел небольшой обмен огнем: случайные выстрелы энергометов освещали ландшафт, но руководство вражескими силами, видимо, слишком растерялось, чтобы создать правильную защиту, а атакующий клин, прорвавшийся вперед, не нуждался в убийстве противников. Делиамбер сказал: - Они растянуты огромным фронтом, миль на сто, если не больше. Это даст им время сконцентрировать силу. После первой паники они снова сгруппируются, и нам станет труднее. Так оно и вышло. Неопытное гражданское ополчение, набранное Домиником Барджазедом в Сторожевых Городах, могло растеряться, но ядро защитной армии составляли рыцари Замковой Горы, тренированные в военных играх, если не в технике самой войны, и теперь они собирались со всех сторон вокруг маленьких клиньев, глубоко врезавшихся в них. Каким-то образом подогнали взвод молиторов, и они подступали теперь с фланга Эйзенхарта, щелкая челюстями и хватая когтями. С другой стороны кавалерийский полк отыскал своих животных и тоже построился, а Ирманар попал под заградительный огонь энергометов. - Держать построение! - крикнул Валентин. - Сохранять движение вперед! Они все еще продвигались, хотя ход их сильно замедлился. Если вначале армия Валентина врезалась в гущу врагов, как горячий нож в масло, то теперь она как бы пробивалась сквозь земляную стену. Многие повозки были окружены, некоторые из них остановлены. Валентин мельком увидел, что Лизамон пешком пробивается сквозь толпу защитников, раскидывая их в стороны, как кегли. Три гигантских скандара тоже вышли на поле и устроили страшную резню своими многими руками, в каждой из которых было какое-то оружие. Затем окружили повозку Валентина, но водитель дернул ее назад и резко повернул кругом, раскидывая вражеских солдат. Вперед, вперед... Повсюду лежали тела убитых. Как глупо было надеяться, что завоевание Замковой Горы обойдется без кровопролития, уже, наверное, сотни погибших, сотни раненых. Валентин хмурился, но стрелял. - Валентин! Лорд Валентин! Крик был общим, но исходил из глоток воинов обеих сторон, и каждая сторона имела в виду своего Лорда Валентина. Теперь продвижение, казалось, было полностью заблокировано. Защитники перешли в контратаку, словно не были готовы напасть первыми и позволили армии Валентина пробиться вперед, а теперь перегруппировались, собрались с духом и приняли подобие стратегии. - Похоже, что у них новое руководство, Милорд, - сказал Ирманар. - Теперь их командиры держат мощный контроль и жестоко пришпоривают солдат, чтобы они шли на нас. Вперед выступил строй молиторов, за ними шли в громадном количестве отряды узурпатора. Но тупоумные неуправляемые животные причиняли больше затруднений своим объемом, чем зубами и когтями. Многие из офицеров Валентина выскочили из повозок и яростно сражались, в то время как их отряды старались прикрыть их. Валентин сам хотел выйти, но Делиамбер приказал ему остаться. - Твоя особа священна, - резко сказал он. - В рукопашном бою обойдутся и без тебя. Валентин нахмурился. Он сознавал логику слов Делиамбера, но презирал ее. Тем не менее он покорился. - Вперед! - крикнул он в черный костяной рог полевого коммуникатора. Но двинуться вперед они не могли. Тучи защитников собирались со всех сторон и теснили назад армию Валентина. Новые силы узурпатора сконцентрировались неподалеку от Валентина. Да, какой-то новый полководец, подумал Валентин, сильный и вдохновенный полевой командир сплотил приведенные в панику отряды. - Милорд, - крикнул Ирманар, - видишь холм направо? За ним вражеский командный пункт - там их генерал в гуще сражения. - Я хочу взглянуть на него, - сказал Валентин. - Милорд, - продолжал Ирманар, - мы должны сосредоточить свою атаку здесь и убрать его, прежде чем он добьется большого преимущества. - Да, конечно, - рассеянно пробормотал Валентин, прищурясь и вглядываясь. Да, вот он. Высокий, выше Валентина, широкий рот, проницательные темные глаза, тяжелая масса черных волос, заплетенных в косу. Он казался удивительно знакомым... Да, конечно, Илидат. Как можно было забыть хоть на миг друга юности, казавшегося иногда даже ближе брата Вориакса. Илидата, близкого к Валентину по способностям и характеру, Илидата, которого все, даже сам Валентин считали следующим возможным Короналем. Илидат руководит вражеской армией. Илидат - опасный полководец, которого надо устранить. - Милорд, - сказал Ирманар, - мы ждем твоих приказов. Валентин вздрогнул. - Окружите его, - сказал он, - нейтрализуйте его. Возьмите в плен, если удастся. - Мы можем открыть огонь... - Не навредить ему, - резко сказал Валентин. - Милорд... - Я сказал не навредить! - Слушаюсь, Милорд, - неуверенно ответил Ирманар. Для него враг был только врагом, а этот генерал принесет немалый ущерб, если не будет быстро убит. Валентин с тревогой и напряжением следил, как Ирманар собрал свои отряды и повел их к лагерю Илидата. Приказать, чтобы Илидату не вредили - дело простое, но как проследить за этим в разгар битвы? Валентин больше всего боялся, чтобы кто-то из преданных ему не повел бы туда свои отряды. Знать, что Илидат в опасности, что Илидат должен пасть, чтобы армия освобождения пошла вперед... это ужасно! Валентин встал. Делиамбер сказал: - Ты не должен... - Должен, - ответил Валентин и выскочил из фургона, пока вруон не наложил на него какие-нибудь чары. С земли ничего не было видно: все носятся взад вперед, не отличить друзей от врагов, кругом суматоха, крики, пыль. Общий вид сражения, который Валентин видел из фургона, здесь не был различим. Валентину казалось, что отряды Ирманара отошли куда-то в сторону, а в направлении поста Илидата идет хаотическая битва. - Милорд! - крикнул Шанамир. - Тебе нельзя быть на самом виду! Ты... Валентин отмахнулся от него и двинулся в гущу сражения. События едва изменились: теперь казалось, что Ирманар сосредоточил атаку на лагере Илидата. Вторгшиеся пробились и снова привели врага в смятение. Рыцари и горожане отступали, разбегались кругами, пытаясь уклониться от безжалостного наступления атакующих, а где-то впереди ядро защитников твердо сомкнулось вокруг Илидата. Только бы он остался невредимым, молился Валентин. Победа, казалось, была уже в руках Валентина, но цена ее будет слишком велика, если придется заплатить смертью Илидата. Валентин увидел впереди Лизамон и Кона, они прорубали тропу, чтобы по ней прошли другие, идущие за ними. Кон смеялся, словно всю жизнь ждал этой минуты для применения силы. Синекожий пришелец получил удар в грудь. Он пошатнулся. Лизамон подхватила его и осторожно опустила на землю. - Кон! - закричал Валентин и бросился к нему. Даже с расстояния двадцати ярдов было видно, что Кон ранен смертельно: он задыхался, худое с резкими чертами лицо посерело, глаза потускнели. Увидев Валентина он попытался сесть. - Милорд, - сказала великанша, - тебе здесь не место. Валентин наклонился над раненым. - Кон! - Все правильно, Милорд. Так я и знал - была причина, чтобы я приехал на вашу планету... Одно плохо: не побываю на банкете в честь победы... Валентин придержал чужеземца за костлявые плечи, но жизнь Кона ушла быстро и спокойно. Его долгое путешествие пришло к концу. Он, наконец, нашел цель и покой. Валентин выпрямился и огляделся. Его окружал кордон из его людей, и кто-то - кажется, Слит - дергал его, чтобы отвести в безопасное место. - Нет, - сказал Валентин, - я буду сражаться... - Не здесь, Милорд, хочешь разделить судьбу Кона? Что будет со всеми нами, если ты погибнешь? Вражеские силы идут к нам из Прохода Перитол. Скоро битва станет еще яростнее. Тебе нельзя быть здесь. Валентин понимал это. Доминика Барджазеда не было здесь, не следовало быть и Валентину. Но как он мог сидеть в фургоне, когда другие умирают, когда Кон, даже не житель этого мира, отдал жизнь за Валентина, когда любимый друг Илидат в опасности? Он качнулся в нерешительности. Слит выпустил его и тут же позвал Залзана Кавола. Скандар был неподалеку, с мечами в трех руках и энергометом в четвертой. Держа защитников на почтительном расстоянии, он пробился к Валентину. Валентин подумал, что скандар может просто силой утащить его с поля, и сказал: - Подожди. Предполагаемый наследник в опасности. Приказываю тебе следовать за мной. Слит и Залзан Кавол опешили. - Какой наследник? - Идите за мной. Приказываю. - Милорд, - начал Залзан Кавол, - твоя безопасность... - ...не единственно важная вещь. Слит - слева! Залзан Кавол - справа! Они были слишком растеряны, чтобы оказать неповиновение. Валентин подозвал также и Лизамон. Под охраной друзей он быстро подошел к переднему краю врага и закричал изо всех сил: - Илидат! Голос его разнесся далеко, и звук этого мощного рева на миг остановил все действия вокруг. За неподвижными воинами Валентин увидел Илидата, и глаза их встретились. - Илидат из Морвела! - снова закричал Валентин. - Илидат, иди на переговоры! - Кто выкликает мое имя? - послышался ответ. Толпа между Валентином и Илидатом раздалась. Валентин протянул руки к хмурой фигуре, начал было говорить, но решил, что слова слишком медлительны и неуклюжи. Поэтому он быстро вошел в транс и бросил Илидату через разделяющее их пространство полную силу своего духа в образах, спрессованных в долю секунды. ...Два мальчика едут верхом по лесу. ...Толстый корень протянулся, как змея, через дорогу. Животное споткнулось, мальчик упал... ...Треск, и острая белая кость вылезла сквозь разорванную кожу... ...Второй мальчик испуганно присвистнул, увидев рану... Валентин больше не мог держать мысленные образы. Контакт прервался. Валентин в изнеможении отступил а вернулся к реальности. Илидат растерянно смотрел на него. Они словно были только вдвоем на поле, а все, что делалось вокруг, было просто шумом. - Да, - сказал Валентин, - ты знаешь меня, Илидат, только не в этом теле. - Валентин? - Он самый. Они пошли навстречу друг другу. Кольцо отрядов обеих сторон окружило их молча, заинтересованно. Их разделяло несколько шагов, когда оба остановились и неуверенно приняли боевую позу, словно дуэлянты. Илидат ошеломленно разглядывал Валентина. - Как это может быть? - спросил он наконец. - Разве существует такое колдовство? - Мы вместе ездили в лес под Эмбломорном, - сказал Валентин. - Я никогда не испытывал такой боли, как в тот день. Помнишь, как ты укладывал сломанную кость на место и сам плакал, будто это была твоя нога. - Откуда ты это знаешь? - А потом я не мог ездить несколько месяцев, и ты, Тонигорн и Стасилейн рыскали по Горе без меня. Хромота у меня так и осталась. - Валентин засмеялся. - Доминик Барджазед украл у меня эту хромоту вместе с моим телом. Кто еще из близких ему мог рассчитывать на такую милость? Илидат потряс головой, как бы сбрасывая паутину сна. - Колдовство! - Да. А я Валентин. - Валентин в Замке. Я виделся с ним вчера, он вызывал меня, разговаривали о старых временах, о наших развлечениях... - Украденные воспоминания, Илидат. Он шарил в моем мозгу. Ты ничего необычного не заметил за ним в последний год? - Валентин пристально посмотрел в глаза Илидата, и тот отвел взгляд, как бы боясь колдовства. - Тебе не казалось, что твой Валентин стал отдаленным, задумчивым, таинственным? - Да, но я думал, что его сделали таким заботы управления. - Но все-таки ты уловил разницу? Перемену? - Да, легкую. Некоторую холодность, отчуждение... - И ты все еще не признаешь меня? - Валентин? - прошептал Илидат недоверчиво, - это в самом деле ты, в чужом теле? - Именно. А то что в Замке, обманул и тебя и весь народ. - Это так странно... - Брось бормотать, Илидат! - Валентин широко улыбнулся, подтянул Илидата к себе и обнял, как друга. Илидат оцепенел. Тело его стало как деревянное. Затем он оттолкнул Валентина и отступил, дрожа. - Не бойся меня, Илидат. - Ты слишком многого хочешь от меня. Поверить в такое... - Поверь. - Я и так наполовину поверил. Тепло твоих глаз... Твоя улыбка... Твои воспоминания... - Поверь до конца, - настаивал Валентин. - Леди, моя мать, шлет тебе свою любовь. Ты снова увидишь ее в Замке, когда мы будем праздновать мое восстановление. Поверни свои отряды, мой дорогой друг, присоединяйся ко мне и мы вместе пойдем на Гору. Лицо Илидата выражало внутреннюю борьбу. Губы шевелились, мускул на щеке дергался. Он долго смотрел на Валентина и наконец сказал: - Пусть это безумие, но я верю тебе Валентин. Я присоединяюсь к тебе, но да поможет тебе Божество, если ты обманул меня. - Обещаю тебе, что ты не раскаешься. Илидат кивнул. - Я пошлю гонцов к Тонигорну. - Где он? - Охраняет Проход Перитол от твоего предполагаемого нападения. Стасилейн тоже там. Я горевал, что меня оставили командовать здесь, поскольку думал, что пропущу все действия. Он, Валентин, неужто это и вправду ты? Золотые волосы, невинные глаза? - Да, я настоящий Валентин. Помнишь, как Вориакс заставил нас полировать его колесницу, которую мы испачкали? Оба засмеялись и дружески потыкали друг друга кулаками. - Но где же ты был? - вдруг нахмурился Илидат. - Что с тобой было весь этот год? Ты не болел? - Это очень долгая история, - серьезно ответил Валентин. - Сейчас не время и не место рассказывать ее. Надо прекратить сражение, Илидат. Невинные граждане умирают за Доминика Барджазеда, мы не можем допустить этого. Собирай свои отряды и поворачивай обратно. - В этом сумасшедшем доме это нелегко! - Отдай приказ. Передай другим командирам. Убийства надо немедленно прекратить. А затем поедем вместе к Бомбифейлу, а оттуда мимо Верхнего Морпина к Замку. 11 Валентин вернулся в свою повозку, а Илидат исчез в растрепанном строю защитников. От Ирманара Валентин узнал, что за время переговоров его люди сильно продвинулись вперед, по-прежнему, держась плотным клином, и привели большую, но бесформенную армию мнимого Короналя в почти полный беспорядок. Клин продолжал расширяться, а беспомощные отряды противника уже не имели ни воли ни желания сопротивляться. С исчезновением лидера и крепкого боевого духа Илидата защитники оказались дезорганизованными. Но остановить битву почти не было возможности. Сотни и тысячи воинов хлынули беспорядочным потоком на Бомбифейльскую Равнину, и еще тысячи бежали из Прохода, и обуздать всю массу просто не было средств. Валентин увидел звездное знамя Илидата где-то в середине поля, и понял, что Илидат пытается связаться со своими офицерами и призвать их к лояльности, но армия вышла из-под контроля и солдаты гибли напрасно. Все это камнем легло на Валентина, но он ничего не мог сделать. Он дал сигнал Ирманару усилить давление вперед. Через час началась странная трансформация битвы: клин Валентина шел впереди почти не встречая сопротивления, а вторая фаланга под предводительством Илидата шла с востока с такой же легкостью. Остатки громадной армии, занимавшей равнину, были таким образом разделены. Скоро эти бесполезные орды остались в тылу Валентина, а двойная колона вошла в верхнюю половину равнины откуда начался подъем к Бомбифейлу, самому старому и самому красивому из Внутренних Городов. Когда они поднялись по склону, небо стало ярче и воздух теплее, поскольку они начали выходить из облачного пояса на нижние склоны зоны вершины, что вечно купалась в лучах солнца. Бомбифейл был уже виден, он возвышался над ними, как видение древней роскоши: громадные зубчатые стены из оранжевого песчаника с большими гранеными плитами голубого сипара, привезенного с берегов Великого Океана во времена Лорда Пинетора, и величественными игольчатыми башнями, стройными и изящными, стоявшими с правильными интервалами на зубцах стен. Душа Валентина преисполнилась радостью. До Замка оставалось меньше дня пути. Сотни миль Замковой Горы были уже позади. И хотя он еще слышал по ночам далекие угрожающие приступы посланий Короля Снов, они лишь слегка задевали край его души. Его любимый друг Илидат поднимался с ним, Стасилейн и Тонигорн тоже ехали, чтобы присоединиться к нему. Как хорошо было смотреть на стены Бомбифейла и знать, что впереди! Холмы ограничивающие город вдали, чистая трава лугов, красный камень дороги от Бомбифейла до Верхнего Морпина, усыпанные цветами поля, связывающие шоссе Калинтан с южным крылом Замка - он знал все эти места лучше, чем свое здоровье, но все-таки еще не вполне привычное тело. Он был почти дома. А что дальше? Уладить дело с узурпатором, восстановить порядок... Задача была настолько огромна, что Валентин не знал, с чего начать. Его не было в Замке почти два года. Законы, изданные Домиником Барджазедом, нужно будет проверить и, скорее всего, отменить. И была еще одна проблема, над которой он доселе просто не задумывался: как ввести своих спутников в имперскую службу. Он должен был найти посты для Делиамбера, Слита, Залзан Кавола и других. Надо подумать и об Илидате и прочих, занимавших центральное положение при его дворе. Не мог же он сместить их только потому, что вернулся из ссылки с новыми любимцами. Все это было очень сложно, но он надеялся, что сумеет уладить все, не вызывая недовольство и не причинив... Делиамбер вдруг резко сказал: - Боюсь, что нас ждут новые неприятности, и немалые. - Что ты имеешь в виду? - Ты видишь какие-нибудь перемены в небе? - Да. Оно стало ярче, когда мы вышли из пояса облаков. - Посмотри внимательнее, - сказал Делиамбер. Валентин уставился вверх. Да, он и в самом деле ответил слишком поспешно. Небо изменилось, и очень странно: легкое затемнение, как перед грозой. Ни одного облачка, только странный и зловещий оттенок серого наползал на голубизну. И знамена, ранее колыхавшиеся на легком западном ветерке, склонились к югу под внезапным сильным порывом ветра с вершины. - Погода меняется, - сказал Валентин. - Может, пойдет дождь. Ну, а нам-то что? - Ты когда-нибудь видел внезапные перемены погоды в этой части Замковой Горы? - Нет, вообще-то... - нахмурился Валентин. - Этого никогда не было. Милорд, почему в этом районе такой благоприятный климат? - Потому что им управляют из Замка громадные погодные машины... - Он замолчал, пораженный ужасной мыслью. - Вот именно, - подтвердил Делиамбер. - Нет, это немыслимо! - Подумай, Милорд. Гора уходит высоко в холодную ночь космоса. В Замке над нами прячется испуганный человек, изменой захвативший трон. Он видит, что большая часть его верных генералов перекинулась на сторону врага. Непобедимая армия беспрепятственно поднимается на вершину Горы. Как может он уберечься от нее? Выключить машины, чтобы этот мягкий воздух замерз в наших легких, чтобы в полдень настала ночь и мрак вакуума обрушился на нас, чтобы Гора снова стала безжизненной, как десять тысяч лет назад. Посмотри на небо, Валентин! Посмотри на знамена на ветру. - Но на Горе миллиард жителей! - закричал Валентин. - Если он выключил погодные машины, он убьет вместе с нами и всех! И себя тоже... если он не нашел способа запечатать Замок от наступления холода! - Ты думаешь, его заботит теперь собственная жизнь? Он пропал в любом случае. Но таким способом он унесет с собой не только тебя, но и всех на Замковой Горе. Посмотри на небо, Валентин! Видишь, как оно темнеет? Валентин дрожал от ярости. Доминик Барджазед желает уничтожить все Города Горы в этом чудовищном катаклизме, убить матерей с детьми, фермеров на полях, торговцев в лавках, миллионы и миллионы невинных, которые никак не участвуют в этой борьбе за власть в Замке. И зачем эти убийства? Только чтобы излить свою ярость, теряя то, что никогда не принадлежало ему по праву! Валентин смотрел на небо, надеясь, что это какой-то природный феномен. Глупо надеяться. Делиамбер прав: погода на Замковой Горе никогда не была природным феноменом. - Мы еще далеко от Замка, - с тревогой сказал Валентин. - Сколько времени пройдет, прежде чем начнется замораживание? Делиамбер пожал плечами. - Когда погодные машины были построены, Милорд, прошло много месяцев, прежде чем воздух достаточно уплотнился, чтобы поддерживать жизнь на этих высотах. Машины работали день и ночь, однако это заняло много месяцев. Ломать - не строить, но все-таки я думаю, это произойдет не совсем сразу. - Сможем ли мы вовремя достичь Замка и прекратить уничтожение? - Как знать, Милорд. Валентин приказал остановить повозку и собрал своих офицеров. Фургон Илидата еще до зова спешил к Валентину: видимо, Илидат тоже заметил неладное. В воздухе ощущался лишь слабый намек на похолодание, но и этого было достаточно. Илидат подбежал к Валентину и указал на темнеющее небо. - Милорд, безумец делает самое худшее! - Знаю. Мы тоже заметили перемену. - Тонигорн уже близко, а Стасилейн едет со стороны Банглекода. Мы должны как можно скорее ехать к Замку. - Думаешь, успеем? - спросил Валентин. - Постараемся, - холодно улыбнулся Илидат. Собрались озабоченные Слит, Карабелла, Лизамон, Эйзенхарт, Ирманар. Эти чужие на Замковой Горе люди, вероятно, заметили перемену погоды, но не вывели из этого мрачных заключений. Они встревоженно смотрели то на Валентина, то на Илидата, чувствуя, что происходит что-то нехорошее, но не понимая, что именно. Валентин объяснил. - Остановки в Бомбифейле не будет, - добавил он. - Едем прямо к Замку мимо Верхнего Морпина и нигде не останавливаемся. - Он взглянул на Ирманара. - полагаю, что возможна паника в отрядах. Не допусти ее. Объясни всем, что мы будем спасены. Если вовремя достигнем Замка, что единственная надежда в скорости. Понятно? От нее зависит жизнь миллиарда граждан. В том числе и наша. 12 Подъем на Гору был вовсе не таким радостным, как ранее воображал Валентин. После победы на Бомбифейльской Равнине с него как бы свалился тяжелый груз, потому что он не видел больше препятствий на своем пути. Он думал о безмятежном путешествии к Внутренним Городам, о триумфальном банкете в Бомбифейле, о том, как Барджазед трясется от страха в ожидании его, о входе в Замок, о захвате узурпатора, о восстановлении. Но все эти приятные мечты разлетелись. Армия в отчаянной спешке поднималась вверх. Небо с каждой минутой становилось темнее, ветер с вершины крепчал, воздух стал более сырым и едким. Что думают об этих переменах в Бомбифейле, Перитоле и выше, в Хеланксе и Морпине, да и в самом Замке? Конечно, понимают, что было сделано нечто ужасное, если вся прекрасная Замковая Гора страдает от непривычных порывов холодного ветра и день вдруг превращается в ночь. Но понимают ли, какое бедствие обрушивается на них? А как народ в Замке - пытается ли добраться до погодных машин, которые выключил их сумасшедший Корональ, или узурпатор забаррикадировал проход к машинам и смерть равно поразит всех? До Бомбифейла было теперь рукой подать. Валентин сожалел, что проедет мимо, потому что его армия сражалась и теперь нуждалась в отдыхе. Но если они остановятся в Бомбифейле, они останутся в нем навеки. Так что вверх и вверх, сквозь надвигающуюся ночь. Как ни быстро они ехали, для Валентина все было слишком медленно, потому что он представлял толпы собирающиеся на площадях городов, хаотические толпы перепуганных людей, глядящих на небо и кричащих: "Лорд Валентин, спаси нас!" и не знающих, что черноволосый человек, к которому они обращают свои мольбы, виновник их гибели. Он мысленно видел, как жители Замковой Горы миллионами хлынут на дороги в панической миграции на нижние уровни в безнадежных, бесплодных усилиях избежать смерти. Он представлял себе, как языки пронизывающего ветра лижут беспорядочно-прекрасные растения Барьера Толингара, замораживают каменных птиц Форибла, губят элегантные сады Сти, превращают в лед каналы Хикмара. Это чудо Замковая Гора создавалась восемь тысяч лет, а безумец с холодной и подлой душой уничтожит ее в одно мгновение. Стены и башни Бомбифейла, прекрасные даже в этом гаснущем свете, манили к себе Валентина, но он проехал мимо, торопясь дальше, по ступеням горной дороги, вымощенной древними плитами красного камня. Повозка Илидата была справа от него, Карабеллы - слева, чуть позади ехали Слит, Залзан Кавол, Ирманар, Лизамон, а за ними все отряды, собранные Валентином в его долгом путешествии. Все спешили за своим Лордом, но понимали, что наступает миг апокалипсиса, когда монументальное зло готово восторжествовать, и только мужество, храбрость и скорость могут блокировать его победу. Валентин сжал кулаки и пытался силой воли двигать повозку быстрее. Делиамбер, сидящий рядом, уговаривал его успокоиться. Но как тут быть спокойным, когда сам воздух Замковой Горы уходит молекула за молекулой и тьма ночи захватывает все? - Видишь деревья вдоль дороги, - сказал Валентин, - с малиново-золотыми цветами? Они были посажены четыре тысячи лет назад. Когда они цветут, в Верхнем Морпине устраивается фестиваль, и тысячи людей танцуют на дороге перед ними. И видишь - листья уже съежились и почернели по краям. Они никогда не знали такой низкой температуры, а холод еще только начинается. Что будет с ними через восемь часов? Если даже такой холод губит листья, что будет в настоящий мороз и снег? Снег на Замковой Горе, и даже хуже чем снег, когда исчезнет воздух и все останется нагим под звездами! - Мы еще не пропали, Милорд. Что за город перед нами? - Верхний Морпин, город развлечений, где происходят игры. - Думай об играх, что будут здесь в следующем месяце, Милорд, в честь твоего восстановления. Валентин кивнул. - Да, - сказал он без тени иронии, - я буду думать об играх, о смехе, о вине, о цветах на деревьях, о пении птиц. Нельзя ли заставить этот фургон ехать быстрее, Делиамбер? - Он плавучий, а не летающий. Наберись терпения. Замок уже близок. - Еще несколько часов, - угрюмо сказал Валентин. Он изо всех сил старался сохранить душевное равновесие. Он вспоминал Валентина-жонглера, простоватого парня, что похоронен теперь где-то внутри него, который отрабатывал только что выученные приемы, сводя себя до уровня руки и глаза... Держись в центре своей души, помни, что жизнь - игра, путешествие, короткие развлечения, что Коронали могут падать в реки, что их могут сожрать морские драконы, высмеять в пантомиме метаморфы... Ну и что? Довольно слабое утешение: это неудача одного человека, довольно тривиальная в глазах Божества, хотя этот человек и был Короналем. А здесь - угроза миллиарду невинных жизней и произведению искусства - Горе, возможно, единственной во всем космосе. Верхний Морпин поднимался справа сияющим плетением. Фантастический город игр, чудес и грез, сплетенный из золотой проволоки, как думал в детстве Валентин, когда смотрел на чудесные здания Верхнего Морпина. Сейчас он глянул на него и быстро отвернулся. До Замка осталось десять миль - сущий пустяк. - Как называется эта дорога? - спросил Делиамбер. - Большое Калинтанское шоссе. Я тысячу раз ездил по нему в город развлечений и обратно. Поля, окружающие его, засажены таким образом, что в любой день года что-нибудь да цветет, и всегда в приятном сочетании красок. А сейчас, видишь, все цветы отвернулись от нас, повисли на стеблях... - Их можно будет высадить снова, если холод уничтожит. Но пока этого еще не случилось. Эти растения не так нежны, как ты думаешь. - Я чувствую холод на них, словно на собственной коже. Теперь они были на вершине Замковой Горы, так высоко над равнинами Алханрола, словно достигли другой планеты. Все здесь заканчивалось фантастическим взлетом островерхих пиков и утесов. Вершина целилась в звезды как бы сотнями копий, и среди этих изящных каменных шпилей поднимался округлый бугор высочайшего места, где Лорд Стиамот устроил свою имперскую резиденцию восемь тысяч лет назад в честь победы над метаморфами, и с тех пор каждый Корональ отмечал свое правление добавочными залами, пристройками, зубчатыми стенами и парапетами. Замок тянулся на тысячи акров, город в себе, лабиринт более запутанный, чем берлога Понтификса. Совсем стемнело. Холодные безжалостные звезды горели над головами. - Наверное, воздух уходит, - прошептал Валентин, - и скоро придет смерть. - Это просто настоящая ночь, а не бедствие, - ответил Делиамбер. - Мы ехали весь день без остановок, и ты не заметил, как прошло время. - А воздух? - Он становится более холодным и более разряженным. Но он еще не ушел. - Время еще есть? - Есть. Они проехали последний поворот. Валентин хорошо его помнил: поворот шоссе взлетал резкой дугой вокруг Горы, и ошеломленный путешественник впервые видел перед собой Замок. Валентин еще не видел Делиамбера таким изумленным. - Что это за здание, Валентин? - тихо спросил колдун. - Замок. Да. Замок Лорда Малибора, Замок Лорда Вориакса, Замок Лорда Валентина. Ниоткуда нельзя было увидеть его весь целиком или хотя бы сколько-нибудь значительную его часть, но отсюда был виден достаточно внушительный сегмент Замка, громадная каменная и кирпичная кладка, поднимающаяся уровень над уровнем, лабиринт над лабиринтом, вьющаяся вокруг себя, блистающая миллионами огней. Страх Валентина испарился. Лорд Валентин мог не печалиться относительно Замка Лорда Валентина. Теперь он дома, и какая бы рана ни была нанесена миру, она скоро залечится. Калинтанское шоссе заканчивалось площадью рядом с южным крылом Замка. Она представляла собой огромное открытое пространство, вымощенное кусочками зеленого фарфора с золотой горящей звездой в центре. Валентин вышел из фургона, собрал своих офицеров. Дул пронзительный холодный ветер. - Здесь есть стража у ворот? - спросила Карабелла. - Нам не придется вести осаду? Валентин улыбнулся и покачал головой. - Стражи нет. Кто и когда вторгался в Замок Короналя? Мы просто поедем вон через ту арку. Но внутри мы можем снова встретиться с вражескими отрядами. - Стража Замка в моем подчинении, - вмешался Илидат, - и я буду иметь с ней дело. - Хорошо. Держитесь вместе, уповайте на Божество. А утром отпразднуем победу. - Да здравствует Лорд Валентин! - закричал Слит. Другие подхватили. Валентин поднял руки, как в знак признательности, так и для восстановления тишины. - Праздновать будем завтра, а сегодня даем бой, и, я надеюсь, последний. 13 Какое страшное ощущения - вновь пройти под Аркой и увидеть перед собой сложнейшую пышность Замка! Мальчиком он играл на этих бульварах и улицах, терялся в чудесах бесконечно перепутывающихся проходов и коридоров, благоговейно взирал на стены и башни, ограды и своды. Юношей на службе у своего брата Лорда Вориакса он жил в Замке, в Пинетор Корт, где имели резиденцию высокие официальные лица, и много раз гулял по парапету Лорда Оссира, Любуясь зрелищем Верхних Городов. Короналем он занимал самые внутренние зоны Замка. Он с наслаждением прикасался к древним камням Башни Лорда Стиамота, проходил через тронный зал Лорда Конфалума, изучал звезды в обсерватории Лорда Кинникена и размышлял о том, что он сам добавит к Замку в последующие годы. И вот теперь он снова здесь, и только сейчас осознал, как любил это место - не за то, что оно было символом власти и имперского величия, а главным образом потому, что это была ткань веков, живая, дышащая ткань истории. - Замок наш! - радостно закричал Илидат, когда армия Валентина вошла в неохраняемые ворота. Но что хорошего, подумал Валентин, если по всей Горе идет смерть и все жители умрут через несколько часов? Слишком много времени прошло с тех пор, как атмосфера стала разряжаться. Усиливающийся холод, тяжело легший на Замковую Гору, нигде не был так заметен, как в самом Замке: его обитатели, уже ошеломленные и испуганные событиями гражданской войны, стояли, как восковые фигуры, в то время как отряды Валентина врывались внутрь Замка. Некоторые, более практичные или быстрее соображающие, кричали: - Да здравствует Лорд Валентин! - при виде золотоволосого незнакомца, основная масса вела себя так, словно их мозг уже начал замерзать. Отряды атакующих быстро и точно двигались к указанным Валентином целям. Герцог Хайтлог и его воины хлынули по периметру Замка, чтобы нейтрализовать любые враждебные силы. Эйзенхарт и шесть отрядов жителей долин стали закрывать многочисленные ворота Замка, чтобы никто из приверженцев узурпатора не смог ускользнуть. Слит и Карабелла со своими отрядами прошли наверх, к имперским холлам внутреннего сектора, чтобы захватить правительственные посты. Сам Валентин с Илидатом и Ирманаром и их объединенными силами спустился по спиральному мощеному входу в подземелье, где находились погодные машины. Остальные отряды под командой Насимонта, Залзана Кавола, Шанамира, Лизамон и Гарцвела растеклись по всему Замку в поисках Доминика Барджазеда, который мог скрыться в любой из тысячи комнат. В конце мощеного спуска Валентин остановился, потому что плавучие повозки не могли двигаться дальше, и быстро пошел пешком. Нос, губы, уши немели от холода. Сердце его сильно колотилось, легкие тяжело работали в разряженном воздухе. Подземелье было почти незнакомо ему: он был здесь всего раз или два и то очень давно. Но Илидат, похоже, знал дорогу. По коридорам, по бесконечным пролетам широкой каменной лестницы, в высокую аркаду, точками мерцавшую вдали... А воздух все заметнее охлаждался, неестественная ночь плотнее охватывала Гору... Перед ними оказалась громадная деревянная дверь, окованная толстыми металлическими полосами. - Взломать! - приказал Валентин. - Прожечь, если нужно! - Подожди, Милорд, - произнес тихий дрожащий голос. Валентин быстро обернулся. Из прохода в стене вышел древний гейрог и неуверенными шагами подошел к ним. - Хранитель погодных машин, - прошептал Илидат. Гейрог выглядел почти полумертвым. Он растерянно переводил взгляд с Илидата на Ирманара, с Ирманара на Валентина, а затем упал к ногам Валентина. - Милорд. Лорд Валентин... Спаси нас... Лорд Валентин... машины, машины выключены... - Ты можешь открыть дверь? - Да, Милорд. Контрольный пост в этом проходе. Но внутри командуют отряды, они вытолкали меня... Что они сделали там, Милорд? Что будет со всеми нами? Валентин поднял трясущегося гейрога на ноги. - Открой дверь. - Слушаюсь, Милорд. Минуточку... Скорее вечность, подумал Валентин. Но послышался устрашающий звук подземного механизма, и тяжелый деревянный барьер со скрипом и стоном начал отходить в сторону. Валентин хотел первым ворваться в отверстие, но Илидат грубо схватил его за руку и оттащил назад. Валентин хлопнул по державшей его руке, словно то было надоедливое насекомое. Но Илидат крепко держал его. - Нет, Милорд, - резко сказал он. - Пусти, Илидат. - Пусть это будет стоить мне головы Валентин, но я не пущу тебя туда. Отойди в сторону. Валентин оглянулся на Ирманара, но не нашел в нем поддержки. - Гора замерзает, Милорд, а ты задерживаешь нас, - сказал Ирманар. - Я не позволю... - Отойди! - приказал Илидат. - Я Корональ. - А я отвечаю за вашу безопасность. Не обижайся, Милорд, но внутри вражеские солдаты, отчаянный народ, защищающий последний оплот власти узурпатора. Увидит тебя какой-нибудь снайпер - и вся наша борьба окажется напрасной. Отойдешь сам, Валентин, или я должен совершить предательство по отношению к твоему телу и оттолкнуть тебя с дороги. Валентин раздраженно уступил и сердито смотрел, как Илидат и отряд копьеносцев прошли мимо него внутрь. Почти сразу же послышались звуки сражения: крики, энергоразряды, стоны. Хотя люди Ирманара стерегли Валентина, он раз десять пытался растолкать их и ворваться в подземелье. Но они держались стойко. Затем пришел посланец от Илидата и сообщил, что первое сопротивление сломлено, что они идут вглубь, что там баррикады, ловушки, засады вражеских солдат через каждые несколько сотен ярдов. Валентин сжимал кулаки. Как это ужасно - быть слишком священным и не иметь возможности рискнуть своей шкурой, а стоять в прихожей, пока вокруг кипит война за его восстановление! И он решил войти внутрь - пусть Илидат хоть взбесится. - Милорд! - к нему бежал задохнувшийся посланец с другого конца коридора. - В чем дело? - спросил Валентин. - Милорд, меня послал герцог Насимонт. Мы нашли Доминика Барджазеда: он забаррикадировался в обсерватории. Герцог просит тебя прийти посмотреть. Валентин кивнул. Это лучше, чем стоять здесь без дела. Он сказал первому посланцу: - Передай Илидату, что я пошел наверх. Ему дается полное разрешение добираться до погодных машин любым способом, какой он найдет лучшим. Едва Валентин пошел по проходам, как появился помощник Гарцвела и сказал, что узурпатор в Пинетор Корте. А еще через несколько минут пришло известие от Лизамон, что он преследует Доминика по спиральному проходу, ведущему к отражающему бассейну Лорда Симинейва. В главном холле Валентин нашел Делиамбера, очарованно следящего за действием. Рассказав вруону о противоречивых рапортах, Валентин спросил: - Может он быть сразу в трех местах? - Скорее всего, нет, - ответил колдун, - если только он не един в трех лицах, в чем я сомневаюсь. Но я чувствую его присутствие, темное и сильное. - В каком именно месте? - Трудно сказать. Его враждебная жизненная сила такова, что отражается от любого камня Замка, и эхо сбивает меня с толку. Но теперь я больше не собьюсь. - Лорд Валентин! Новый посланец. Знакомое лицо: густые сросшиеся брови, легкая доверчивая улыбка - Тонигорн, второй ближайший друг детства Валентина, теперь один из главных министров королевства. он смотрит на незнакомца пронзительными глазами, как бы пытаясь обнаружить за странной внешностью настоящего Валентина. Рядом с ним Шанамир. - Тонигорн! - воскликнул Валентин. - Милорд, Илидат, сообщил мне, что ты изменен, но я не думал... - Я слишком чужой для тебя с этим лицом? Тонигорн улыбнулся. - Привыкнем, Милорд. Но это потом. Я принес хорошие новости. - Увидеть тебя снова - уже хорошая новость. - Я принес лучшую - предателя нашли. - За последние полчаса я слышал уже три раза, что он в трех различных местах. - Насчет тех рапортов я ничего не знаю. Но мы его нашли. - Где? - Забаррикадировался во внутренних комнатах. Последним его видел слуга, старый Канзимар, преданный до конца. Он увидел, как тот трясется и в ужасе бормочет что-то невнятное, и понял наконец, что перед ним не Корональ. Изменник сидит там один, закрыв предварительно все помещения от тронного зала до гардеробных. - Да, это и в самом деле хорошая новость! - Валентин повернулся к Делиамберу: - Твое колдовство подтверждает это? Делиамбер пошевелил щупальцами. - Я чувствую злобное, ожесточенное присутствие в том величественном здании. - Имперские комнаты, - сказал Валентин и повернулся к Шанамиру: - Пошли известие Слиту, Карабелле, Залзану Каволу и Лизамон. Я хочу, чтобы они были со мной, когда мы пойдем туда. - Слушаюсь, Милорд, - глаза мальчика заблестели. - Кто эти люди, которых ты назвал? - спросил Тонигорн. - Товарищи по странствиям, дружище. За время моей ссылки они стали мне очень близки. - Тогда они будут близки и мне, Милорд. Кто бы они ни были, я буду любить их, раз ты их любишь. - Тонигорн плотнее запахнул плащ. - Что за холод! Когда это кончится? Илидат передал, что погодные машины... - Да. - Их можно исправить? - Илидат там. Кто знает, какой ущерб нанесен им Барджазедом. Будем надеяться на Илидата. - Валентин посмотрел на возвышавшийся перед ним внутренний дворец и прищурился, как бы стараясь увидеть сквозь благородные каменные стены бессовестное испуганное существо, спрятавшееся за ними. - Этот холод удручает меня, Тонигорн. Излечение теперь в руках Божества и Илидата. Пошли посмотрим, нельзя ли выкурить это насекомое из гнезда. 14 Момент финальной встречи с Домиником Барджазедом был уже близок. Валентин быстро шел вглубь и вверх через все удивительные, хорошо знакомые комнаты. Эта сводчатая комната была архивом Лорда Престимиона, где этот великий Корональ собирал музей истории Маджипура. Валентин улыбнулся при мысли поместить свои жонглерские дубинки рядом с мечом Лорда Стиамота и осыпанным драгоценностями плащом Лорда Конфалума. Вот поднимается в головокружительном взлете стройная, кажущаяся хрупкой сторожевая башня, построенная Лордом Ариоком; поистине странная конструкция, указывающая, пожалуй, на значительно большие странности, проявленные Ариоком, когда он был на пути к Понтификату. Там двойной холл с бассейном в центре - часовня Лорда Кинникена, примыкающая к прекрасному бело-кафельному залу - резиденции Леди, когда она посещала своего сына. А вот стеклянная крыша оранжереи Лорда Конфалума, личная слабость этого обожающего помпу монарха, помещение, где были собраны нежные растения со всего Маджипура. Валентин молил судьбу, чтобы растения пережили эту ночь зимнего холода, потому что он мечтал в ближайшее время пройтись между ними и снова увидеть чудеса, встреченные им в лесах Зимрола и на побережье Стойендара. Еще выше... Через бесконечный лабиринт коридоров, лестниц, галерей, туннелей, дальше, дальше... - Мы умрем не от холода, а от старости, прежде чем доберемся до Барджазеда, - ворчал Валентин. - Теперь уже скоро, Милорд, - сказал Шанамир. - Не так скоро, как мне хочется. - Как ты его накажешь, Милорд? Валентин глянул на мальчика. - Наказать? Какое наказание может быть за то, что он сделал? Отхлестать? Посадить на три дня на хлеб и воду? Можно ли наказать Стейч, что он выбросил нас на камни? Шанамир оторопел. - Совсем не наказывать? - В твоем понимании наказания - нет. - Убить, чтобы не делал впредь зла? - Тоже нет, - сказал Валентин. - Но сначала нужно его найти, а уж потом подумать, что с ним делать. Через полчаса Валентин стоял перед самой сердцевиной Замка - огороженными стеной имперскими комнатами, не самыми древними, но наиболее священными. У ранних Короналей здесь были правительственные залы, но потом их заменили более богатыми и впечатляющими помещениями великих правителей последнего тысячелетия и устроили тут роскошное место власти в стороне от других запутанных лабиринтов Замка. Самые высокие государственные церемонии проводились в этих роскошных помещениях с высокими сводами; и вот теперь одно-единственное презренное существо затаилось за древними массивными дверями с огромными тяжелыми резными болтами. - Ядовитый газ, - сказала Лизамон. - Накачать через стены одну канистру и прихлопнуть его там. - Да, да! - горячо поддержал ее Залзан Кавол. - Просунуть в эти трещины тонкую трубочку, и газ, каким в Пилиплоке убивают рыбу, поработает внутри... - Нет, - возразил Валентин, - мы возьмем его живым. - А это можно сделать, Милорд? - спросила Карабелла. - Можно выломать двери, - прогудел Залзан Кавол. - Сломать двери Лорда Престимиона, которые делались тридцать лет, чтобы вытащить мошенника из укрытия? - спросил Тонигорн. - Милорд, затея с ядом, по-моему, неглупа, нам нельзя тратить время... - Мы не можем действовать, как варвары. Никаких отравлений здесь не будет. - Валентин взял руки Карабеллы и Слита и поднял их вверх. - Вы жонглеры с проворными пальцами, и ты тоже, Залзан Кавол. Не воспользоваться ли вам этими вот пальцами для других целей? - Открыть замки, Милорд? - спросил Слит. - Вроде этого. В эти комнаты есть множество входов, может, не все они с засовами. Идите поищите путь в обход барьеров, а я пока попробую другой способ. Он подошел к гигантской заколоченной двери, на каждом квадратном дюйме которой вырезаны рельефные сцены правления Лорда Престимиона и его прославленного предшественника Лорда Конфалума, и положил руки на тяжелые бронзовые ручки, как бы намериваясь открыть дверь одним крепким поворотом. Он стоял так довольно долго, выбросив из своего мозга все, что напряженно кипело вокруг. Он попытался войти в спокойное место в центре своей души, но встретил мощное препятствие. Его мозг вдруг переполнился бьющей через край ненавистью к Доминику Барджазеду. За этой громадной дверью находился человек, скинувший Валентина с трона, пославший его в странствия, правившей его именем грубо и неправедно, и что хуже всего, что совершенно чудовищно и непростительно - собиравшийся уничтожить миллиард невинных, ни о чем не подозревающих граждан, когда его планы начали рушиться. За это Валентин ненавидел Доминика Барджазеда и за это стремился уничтожить его. Пока он стоял, вцепившись в ручки двери, его мозг наполнили образы жестокого насилия: он видел Доминика Барджазеда, истекающим кровью и вопящего так что слышно было в Пидруде. Он видел Доминика Барджазеда, прибитого к дереву определенными стрелами. Он видел Доминика Барджазеда, падающего под громадой камней. Он видел... Валентин дрожал от силы собственной ярости. Но никто в цивилизованном обществе не снимает заживо кожу с врага, никто не поворачивает свою злобу на насилие - даже над Домиником Барджазедом. Как, думал Валентин, я могу права требовать управления миром, если не могу справиться со своими собственными эмоциями. Он знал, что пока в его душе кипит эта злоба, он так же не пригоден править миром, как и сам Доминик Барджазед. Нужно бороться с этими чувствами. Биение крови в висках, дикая жажда мести - все это должно очиститься, прежде чем он сделает хоть одно движение к Доминику Барджазеду. И Валентин боролся. Он расправил сжатые мышцы плеч и спины, глубоко вдохнул холодный воздух, и постепенно напряжение ушло из тела. Он нашел то место в своей душе, куда так неожиданно вошло горячее вожделение мести, и очистил это место в своей душе и задержаться в нем, и чувствовать, что в Замке только двое - он и Доминик Барджазед, и дверь - единственный барьер между ними. Овладеть собой - самая малая победа все остальное должно еще последовать. Он воззвал к власти серебряного обруча Леди и послал своего духа к врагу. Валентин не послал сон мести или кары: это было бы слишком явно, слишком дешево, слишком легко. Он послал нежный сон - сон любви и дружбы и печали о том, что случилось. Такое послание могло только удивить Доминика Барджазеда. Валентин показал ему головокружительный и прекрасный город развлечений Верхний Морпин, и их двоих, идущих рядом по авеню Облаков, дружески разговаривающих, улыбающихся, спорящих о различиях между ними, пытающихся сгладить расхождения и опасения. Это был рискованный путь, он мог подвергнуть Валентина насмешками и презрению, если Доминик Барджазед не поймет мотивов Валентина. Но и действовать на него угрозами и яростью тоже было безнадежно. Может, мягкий путь приведет к победе. Такое послание требовало больших резервов души, поскольку наивно было бы предполагать, что Доминика Барджазеда можно обольстить ложью, и если бы любовь Валентина не была искренней, и это не было бы видно, передача была бы глупостью. Валентин не знал, сможет ли он найти в себе любовь к человеку, сделавшему столько зла, однако же нашел и послал ее. Закончив, Валентин взялся за дверные ручки, восстановил силы и стал ждать какого-нибудь знака изнутри. Неожиданно пришло познание: мощный взрыв ментальной энергии, пугающей, переполняющий, вылетел из имперских комнат, подобно яростному, горячему суврейльскому ветру. Валентин почувствовал опаляющий взрыв глумливого отказа Доминика Барджазеда. Тот не нуждался ни в любви, ни в дружбе. Он послал недоверие, ненависть, злобу, презрение, воинственность - декларацию продолжающейся войны. Удар был весьма интенсивным Валентин даже удивился, что Барджазед способен на послания. Наверняка тут действовала какая-то машина его отца, какое-то колдовство Короля Снов. Вообще-то Валентин и ожидал чего-нибудь в этом роде. Но это было неважно: Валентин крепко сказал в иссушающей силе энергии, посланной ему Домиником Барджазедом. Затем он послал второе послание, настолько же мягкое и искреннее, насколько послание Доминика было грубым и враждебным. Он послал сон прощения, полного забвения. Он показал Доминику Барджазеду гавань, флотилию суврейльских кораблей, ожидающую его возвращения его возвращения в земли отца, большой церемонии отплытия, стоят на набережной, смеются, прощаются - два добрых врага, имевших полную власть и теперь расстающихся по-хорошему. В ответ пришел сон смерти, уничтожения, ненависти, отвращения. Валентин медленно потряс головой, стараясь очистить ее от льющейся к нему ядовитой грязи. В третий раз собрал силы Валентин, он стал готовить опять послание. он не хотел опуститься до уровня Барджазеда и все еще надеялся победить его теплом и добротой, хотя любой сказал бы, что глупо даже пытаться. Валентин закрыл глаза и сосредоточился на серебряном обруче. - Милорд! - женский голос пробился сквозь сосредоточенность Валентина, как раз когда он входил в транс. Вмешательство было резким и болезненным. Валентин повернулся с несвойственной ему злостью. Он был так потрясен неожиданностью, что не сразу узнал голос Карабеллы. Она испуганно попятилась. - Милорд... - слабо произнесла она, - я не знала... Он овладел собой. - В чем дело? - Мы... мы нашли способ открыть дверь. Валентин закрыл глаза. Тело его облегченно расслабилось. Он притянул к себе Карабеллу и сказал: - Веди меня туда. Карабелла повела его по коридорам с древними драпировками и толстыми коврами. Она шла с уверенностью, удивительной для того, кто никогда не бывал здесь раньше. Они пришли к той части имперских комнат, которой Валентин не помнил - к служебному входу где-то за тронным залом, маленькому скромному помещению. Слит, стоя на плечах Залзана Кавола, всунулся до половины в фрамугу и производил какие-то манипуляции на внутренней стороне двери. Карабелла сказала: - Мы открыли таким способом уже три двери, эта - четвертая. Еще минутку... Слит вытащил голову и оглянулся, пыльный, ухмыляющийся, явно довольный собой. - Открыто, Милорд! - Вот это здорово! - Мы войдем и схватим его, - сказал Залзан Кавол. - Где ты будешь ждать его, Милорд? - Нет, - сказал Валентин. - Туда войду я. Один. - Ты, Милорд? - недоверчиво спросил Залзан Кавол. - Один? - переспросила Карабелла. Слит, явно оскорбленный, закричал: - Милорд, я не позволю... - и умолк, испугавшись своих святотатственных слов. Валентин мягко произнес: - Не бойтесь меня. Есть вещи, которые я должен делать сам, без помощи. Отойдите назад. Я приказываю не входить, пока не позову. Они смущенно переглянулись. Карабелла собралась было что-то сказать, запнулась и закрыла рот. Залзан Кавол рыкнул и беспомощно развел руками всеми сразу. Валентин толкнул дверь и вошел в какой-то вестибюль, видимо, кухонный проход, едва ли знакомый Короналю. Он осторожно прошел через него и очутился в зале, обитым парчой - комнаты для одевания. Позади была Часовня Деккерта, а дальше - судейский зал Лорда Престимиона, громадная сводчатая комната с великолепными окнами матового стекла и канделябрами работы лучших мастеров Ни-мойи. А за ним был Тронный зал с громадным троном Конфалума. Где-то в этих апартаментах Валентину предстояло найти Доминика Барджазеда. Комната для одевания была пуста и выглядела так, словно ею не пользовались несколько месяцев. Каменная арка в Часовню Деккерта не была занавешена. Валентин прошел туда, никого не увидел и пошел дальше по короткому изогнутому коридору с ярким, зеленым с золотым мозаичным орнаментом, к судейскому залу. Глубоко вздохнув он открыл дверь. Сначала ему показалось, что громадное помещение тоже пусто. Горел только один из больших канделябров, и то в дальнем конце, тускло освещая зал. Валентин посмотрел направо и налево, по рядам деревянных полированных скамей, по занавешенным альковам, в которых позволялось скрываться принцам и герцогам, пока над ними вершился суд, на высокий трон Короналя... И увидел фигуру в имперской одежде, стоявшую в тени стола советников у подножия трона. 15 Из всех странностей, происшедших во время ссылки, самым странным было стоять меньше чем в сотне футов от человека с бывшим его, Валентина лицом. До этого Валентин дважды видел поддельного Короналя во время фестиваля в Пидруде и чувствовал тогда, сам не зная почему, что взгляд Короналя пачкает его и вытягивает из него энергию. Но это было до того, как Валентин снова обрел память. Теперь он видел в слабом свете высокого, сильного чернобородого мужчину с жесткими глазами, одетого как принц и вовсе не съежившегося, бормочущего с страхе, а встретившего его с холодным спокойствием и угрозой. Неужели я так выглядел, удивился Валентин, таким равнодушным, ледяным, недоступным? Но потом подумал, что за время, пока Доминик владел его телом, чернота души узурпатора поступила на его лице и изменила черты Короналя выражением болезненной ненависти. Валентин начал начал привыкнуть к своему новому, жизнерадостному и добродушному лицу и теперь, глядя на свое бывшее лицо не ощущая получить его обратно. - Я сделал тебя красивым, верно? - сказал Барджазед. - А себя - куда меньше, - сердечно ответил Валентин. - Зачем ты хмуришься, Доминик? Это лицо более известно улыбкой. - Ты слишком много улыбался, Валентин. Ты был слишком уступчивым, слишком мягким, слишком легкой души, чтобы править. - Значит, ты так обо мне думал? - Не только я, но и многие другие. Как я понимаю, ты стал бродячим жонглером. - Мне нужно было ремесло, раз ты отнял мое прежнее. Жонглирование мне подошло. - Не удивительно, - голос Доминика Барджазеда гулко раздавался в пустом зале, - ты всегда умел развлекать других. Я советую тебе вернуться к жонглированию, Валентин. Печати власти - мои. - Печати твои, но власть - нет. Твоя стража сбежала от тебя. Замок в безопасности от себя. Сдавайся добровольно, Доминик, и мы вернемся тебя в земли твоего отца. - А как насчет погодных машин, Валентин? - Они снова включены. - Вранье! Глупое вранье! - Доминик быстро повернулся и распахнул высокое окно. Порыв холодного воздуха ворвался так быстро, что Валентин на другом конце зала почувствовал его почти сразу. - Машины охраняются моими самыми доверенными людьми. Не твоими, а моими, привезенными из Суврейла. Они будут охранять машины до тех пор, пока я не прикажу включить их, и если вся Замковая Гора почернеет и погибнет, не дождавшись этого приказа - пусть так и будет. Хочешь, чтобы это произошло? - Этого не будет. - Будет, - возразил Барджазед, - если ты останешься в Замке. Уходи. Я дарую тебе безопасный спуск с Горы и бесплатный переезд в Зимрол. Жонглируй в западных Валентин Корональ. - Доминик... - Мое имя - Лорд Валентин! А ты - бродячий жонглер из Зимрола! Уйди и займись своим ремеслом. - Звучит заманчиво, Доминик, - беспечно ответил Валентин. - Мне нравилось выступать, больше нравилось, чем все остальное, что я делал в жизни. Но судьба требует, чтобы я нес тяжесть правления, невзирая на мои личные желания. Пойдем теперь, - он сделает шаг к Барджазеду, второй, третий. - Пойдем отсюда, и я покажу рыцарям Замка, что весь этот мятеж окончен и планета возвращается на истинный путь. - Не подходи! - Я не стану вредить тебе, Доминик. В каком-то смысле я даже благодарен тебе за исключительный опыт, за все то, что никогда бы не случилось бы со мной, если бы... - Назад! Ни шагу дальше! Валентин продолжал идти вперед. - И я благодарен тебе также за то, что ты избавил меня от досадной хромоты, которая лишила меня некоторых развлечений... - Ни... шагу... Теперь их разделяло не более десяти футов. Рядом с Домиником находился стол с принадлежностями судейского зала: три тяжелых бронзовых подсвечника, имперская держава и скипетр. Барджазед с яростным криком схватил обеими руками подсвечник и дико швырнул его в голову Валентина. Валентин проворно шагнул в сторону и точным движением поймал на лету тяжелый предмет. Барджазед швырнул второй подсвечник. Валентин поймал и его. - давай еще один, - сказал он. - Я покажу тебе, как жонглируют. Лицо Барджазеда исказилось, он задыхался и шипел от злости. К Валентину полетел третий подсвечник. Первые два уже легко кружились в воздухе, перелетая из одной руки Валентина в другую, и ему не составило труда схватить на лету третий и пустить его следом за другим в воздух, создавая перед собой сияющий каскад. Он весело жонглировал ими, смеялся, подбрасывая их все выше. Как приятно было снова жонглировать, снова пользоваться старыми навыками, рукой и глазом, рукой и глазом. - Видишь? - спросил он. - Вот так. Мы можем научить тебя, Доминик. Ну-ка, брось мне еще скипетр, и державу тоже. Я могу работать пятью предметами, а может, и большим числом. Какая жалость, что так мало зрителей, но... Жонглируя, он шел к Барджазеду, а тот пятился, широко раскрыв глаза и капая слюной на бороду. Вдруг Валентин резко остановился и покачнулся от послания, ударившего его со страшной силой. Подсвечники со звоном покатились по полу. Последовал второй удар, третий. Валентин держался изо всех сил. Игра с Барджазедом кончилась, началась какая-то новая схватка, которой Валентин не понимал. Он рванулся вперед, намереваясь схватить противника, прежде чем сила ударит его снова. Барджазед отступал, подняв дрожащие руки к лицу. От него ли прошло это нападение, или в комнате прятался его союзник? Валентин отпрянул, когда эта невидимая, неуловимая сила снова ударит его в мозг. Он отшатнулся, прижал ладони к вискам и попытался собраться с мыслями. Схватив Барджазеда, он удержался сам, повалит его и позовет на помощь. Он рванулся вперед и схватил за руку лже-Короналя. Доминик взвыл и вырвался. Валентин стал прижимать его к стене, но Доминик с диким воплем страха и отчаяния метнулся мимо него и побежал, ковыляя, через комнату. Он нырнул в один из занавешенных альковов и закричал: - Помоги мне! Отец, помоги мне! Валентин подбежал и отдернул занавес. И отступил, ошеломленный. В алькове притаился старик могучего сложения, черноглазый, смуглый, с блестящим обручем на лбу. В руке он держал какой-то прибор из кости и золота с ремешками, застежками и рычажками. Это был Симонан Барджазед, Король Снов, устраивающий старожилов Суврейла, вдруг очутившийся здесь, в судейском зале Короналя. Это он посылал леденящие мозг послания, чуть не сбившие с ног Валентина. Сейчас он силился послать еще одно, но его отвлекал сын, истерически цеплявшийся за него и умоляющий о помощи. Валентин понял, что ему одному тут не справиться, и громко закричал: - Слит! Карабелла! Залзан Кавол! Доминик Барджазед всхлипывал и стонал. Король Снов пнул его, как надоедливую собачонку. Валентин осторожно пробрался в альков, надеясь выхватить у старого Симонана Барджазеда эту ужасную сонную машину, пока он не нанес с ее помощью большого ущерба. Как только Валентин потянулся к ней произошло нечто еще более ошеломляющее контуры тела и лица Симонана Барджазеда заколыхались, стали расплываться... Изменяться... Превращаться во что-то чудовищно-странное, угловатое, тонкое; глаза скосились внутрь, нос стал просто бугорком, губы почти исчезли... Метаморф. Не Король Снов, а поддельный, маскарадный король, Изменяющий Форму, пьюривар, метаморф... Доминик Барджазед в ужасе завизжал, отскочил от странной фигуры и бросился на пол у стены, дрожа и причитая. Метаморф поглядел на Валентина с нескрываемой ненавистью и со страшной силой запустил в него сонным аппаратом. Валентин отстранился, но не достаточно ловко: машина вскользь ударила его в грудь, и в этот момент метаморф проскочил мимо него, стремительно пронесся через зал к открытому окну, перемахнул через подоконник и исчез в ночи. 16 Бледный, потрясенный Валентин повернулся и увидел, что зал полон народу: Слит, Карабелла, Делиамбер, Тонигорн и множество других, поспешно вбегающих из узкого коридора. Он указал на Доминика Барджазеда, скорчившегося в жалком состоянии шока и коллапса. - Тонигорн, поручаю тебе заняться им. Отведи его в безопасное место и посмотри, чтобы ему не повредили. - Пинетор Корт, Милорд, самое безопасное место. И дюжина вооруженных людей будет все время охранять его. Валентин кивнул. - Хорошо. Не оставляй его одного. И вызови к нему врача - он перенес чудовищный испуг, и это, я думаю, повредило ему. - Он поглядел на Слита. - Дружище, не принесешь ли фляжку вина? Я и сам пережил тут несколько странных моментов. Слит протянул ему фляжку. Рука Валентина так дрожала, что он чуть не пролил вино, поднося фляжку ко рту. Несколько успокоившись, он подошел к окну, через которое выпрыгнул метаморф. Где-то далеко внизу, футах в ста, если не больше, горели фонари. Несколько фигур во дворе окружили нечто, прикрытое плащом. Валентин отвернулся. - Метаморф, - растерянно сказал он. - Не сон ли это? Я видел, как здесь стоял Король Снов, и вдруг он превратился в метаморфа и выпрыгнул в окно... Карабелла тронула его за руку. - Милорд, не хочешь ли отдохнуть? Замок взят. - Метаморф, - снова удивленно повторил Валентин. - Как это могло быть? - Метаморфы были в зале погодных машин, - сказал Тонигорн. - Что? Кто это сказал? - Милорд, Илидат только что вернулся из подземелья с удивительным рассказом. - Тонигорн махнул рукой, и из толпы вышел сам Илидат, усталый, в запачканном плаще и разорванном костюме. - Милорд! - Как по