о сам себе ищет горе, да еще поповой сеньоре". Я ничьему супружеству не помеха - наоборот, стараюсь, чтобы все вступили в супружество; довольствуюсь нарядами, перешитыми из старых ряс; жива тем, что глотну винца с водицей, когда разливаю их перед мессой по церковным сосудам; таскаюсь на все заупокойные службы, словно душа чистилища; что же им надо, почему все зло и хвори - поповой сеньоре? С этими словами она исчезла, а на том месте, где она была, оказался некто унылый, то ли отшельник, то ли мертвая голова, и был он хмур и одинок. - Кто ты таков? - спросил я. - Сдается мне, мысли твои так черны, что и про черный день не сгодятся. - Я тот, кого прозвали Доконай Молчком, - отвечал он, - и никто не знает, почему меня так прозвали; и это низость, потому как доконать кого угодно можно пустословием, а не молчаньем, и уж следовало бы говорить Доконай Язычком. Хотя, может, разумелось Доконай Баб, но бабы от мужей требуют, чтобы те во всем с ними соглашались, а молчание - знак согласия, и потому зваться бы уж мне Воскреси Молчком; а ведь есть тут молодчики, так и рысят языком, доконают всех, кто развесит уши, и уже немало ушей доконали. - Это истинная правда, - сказал Ланселот, - меня эти пустословы извели, Ланселот у них с языка не сходит, все любопытствуют, из Британии я прибыл или откуда еще, и такие это болтуны, дались им строчки из романса про меня, где говорится: Служат фрейлины ему, Скакуну его - дуэньи. И они из этих строчек заключили, что в мои времена дуэньи в конюшие затесались, потому что, мол, служили скакуну. Сладко пришлось бы скакуну в руках дуэний! Черта с два я бы им его доверил! Одно правда (этого отрицать не стану), в конюшню они и впрямь затесались (они же всюду нос суют); но в конюшие не пролезли, ибо я тут принял надлежащие меры. - Вы уж поверьте сеньору Ланселоту, - сказал какой-то бедный малый, простоватый, смиренный и придурковатый с виду, - я могу подтвердить его слова. - Кто ты таков, - спросил я, - что притязаешь на то, что слова твои имеют вес среди истлевших? И он отвечал: - Я бедный Хуан Добрая Душа; но ни от моей доброй души, ни от чего другого не было мне никакого проку, и даже после смерти не дают мне покою. Странное дело, в мире имя мое служит кличкой для всего самого худшего! "Да это Хуан Добрая Душа" - говорят средь живых про страдающего мужа, про обманутого поклонника, про облапошенного простака, про обворованного сеньора и даже про женщину, которой вскружили голову. А я сижу себе здесь и никого не трогаю. - Это еще что, - сказал Хуан де Авила, тот самый, про которого говорится: "Кошка Хуана де Авилы: глаза прижмурила, когти наставила" - клянусь Христом, это по наущению дьявола навязали мне живые какую-то кошку. Уж лучше мне самому кормиться мышами, ведь покою нет: и такой-то точь-в-точь как кошечка Хуана де Авилы, и такая-то ни дать ни взять кисанька Хуана де Авилы. А хуже всего то, что сейчас не сыщется девицы либо интендантишки (хоть вчера еще все его интендантство составляла пара битых яиц), ни секретаря, ни министра, ни ханжи, ни просителя, ни судьи, ни сутяги, ни вдовицы, которые не разыгрывали бы кошечку Хуана де Авилы, "глаза прижмурила, когти наставила!" Куда ни плюнь, везде кошки, сплошной мартовский концерт! Чем быть Хуаном де Авилой, уж лучше бы мне было быть портным из Кампильо, про которого говорится: "Он-де шить бесплатно рад, еще поставит свой приклад". Тотчас выскочил вперед портной из Кампильо и осведомился, какое до него дело у Хуана де Авилы. Тут началось: "есть дело - нет дела"; "пусть впредь кот"" говорят, а не "кошка""; "лучше, чтобы мужеский пол", "нет, лучше, чтобы женский". Перешли на крик. Портной - не стал полагаться на ножницы и положился на ногти - не без основания, - и началась тут дьявольская потасовка. Видя, что дело приняло худой оборот, я поспешил прочь. Шел я себе потихоньку, ища кого-нибудь, кто вывел бы меня оттуда, как вдруг, не пикнув, не мяукнув, как говорят дети, набросился на меня какой-то мертвец преизрядного телосложения, преизрядно одетый, да и лицом преизрядный. Я испугался, что это помешанный, и стал отбиваться. Нас разняли. Мертвец твердил: - Отдайте мне этого негодяя, нечисть без чести! Клянусь постельным пологом, я так его отделаю, что он у меня навсегда здесь останется. Я распалился и сказал ему: - А ну подойди, и я тебя еще разок прикончу, мерзавец! Не может быть, чтобы был ты порядочным человеком. Подойди, рогоносец! И угораздило же меня так сказать! Не договорил я ругательства, как он снова ринулся на меня, а я на него. Подоспели другие мертвецы и сказали: - Что вы наделали? Вы знаете, с кем говорите? Обозвать Дьего Морено рогоносцем! Неужели вам никто почище под руку не попался? - Так это и есть Дьего Морено? - сказал я. И, еще пуще рассердившись, повысил голос и сказал: - Мерзавец, так ты еще и разговариваешь? Еще и других честишь нечистью без чести? Смерть, видно, о чести не заботится, раз допустила тебя сюда. Чем' я тебе досадил? - Интермедией, - отвечал без запинки Дьего Морено. - Выходит, я рогоносец и ко мне относятся все прочие мерзости в том же духе, которые ты насочинял? Не было разве у тебя под рукой других сеньоров Морено? Не знал ты, что всякий мужчина по фамилии Морено, коли женится, заделается Дьего Морено, даже если наречен Хуаном, и по большей части цвет лица у мужей таков, что заслужили они фамилию Морено, означающую "смуглый". Что сделал я такого, чего не сделали многие другие? Что - на рогах моих свет клином сошелся? Высоко вознесся я с их помощью? Подорожали после моей смерти роговые чернильницы и черенки ножей? Что побудило тебя вывести меня на подмостки? Я был муженек-хват, муженек-живчик, ибо хватал все, чем можно поживиться: с богачами был я сонливей сурка, с бедняками - проворней сверчка. Я был малый без затей и не клал охулки на то, что клал в кошелек. Жена моя была превеликая плутовка, она-то меня и опорочила, потому как вечно твердила: "Мой Дьего Морено - не муж, а чудо: вовек не сказал мне ни "хорошо", ни "худо"". Лжет она, мерзавка, двести раз говорил я ей и "хорошо", и "худо". И если все спасенье в этом, передайте нынешним рогоносцам, пусть говорят своим женам "хорошо" и "худо" и посмотрят, очистятся ли у них лбы и перестанут ли идти в рост роговые черенки. И еще одно г на меня наговаривают, что я ей ни "хорошо", ни "худо" не сказал, а ведь было совсем наоборот: когда видел я, что входят ко мне в дом поэты, я говорил "худо!", а когда видел, как выходят оттуда генуэзцы, говорил "хорошо!". Когда видел я мою жену с юнцами, говорил "худо!", а когда видел ее с купцами, говорил "хорошо!". Если встречал я у себя на лестнице бретеров, говорил "хуже некуда", если же встречал поставщиков да ростовщиков, говорил "лучше некуда!". В каких еще случаях мог я сказать "хорошо" и "худо"? В мое время подставной муж был такой диковинкой, что его за целый мир и то не укупить было. А сейчас женятся, словно дело заводят, и в мужья идут, словно в портные либо в писцы. И есть рогоносцы-подмастерья и муженьки-ученики. И так дела пошли, что если б вернулся я в мир, то, хоть я и Дьего Морено, но в ремесле рогоношения пришлось бы мне перейти в разряд ученика и подмастерья, ибо куда мне тягаться в покорности с теми, кто по части рогов перещеголял оленей, а по части бород - козлов. - К чему такое смирение, - сказал я, - если ты был первым, кто закалил лоб свой в браке, первым, кто вырастил под шляпой все, что надобно для фонарей, первым, кто оказался столь покладистым супругом, что примирился с невозможностью носить берет? Я вернусь в мир живых только затем, чтобы днем и ночью писать интермедии из твоей жизни. - Тогда не вернуться тебе туда, - сказал он. И мы вцепились друг в друга и учинили такой крик и шум, что я перевернулся в постели и проговорил: "Чтоб черт тебя побрал! Теперь ты злишься, вот уж поистине свойство рогоносца - злиться после смерти". И с этими словами я очнулся у себя в комнате, такой усталый и рассерженный, словно потасовка была явью и все мое странствие не было сновидением. При всем том подумалось мне, что не стоит пренебрегать этим сном, ибо сдается мне, что мертвецы не так уж часто шутят с нами шутки, и поскольку они чужды притязаний и иллюзий, то склонны скорее поучать, чем развлекать. КОММЕНТАРИИ  СНОВИДЕНИЯ И РАССУЖДЕНИЯ ОБ ИСТИНАХ, ОБЛИЧАЮЩИХ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ, ПОРОКИ И ОБМАНЫ ВО ВСЕХ ПРОФЕССИЯХ И СОСТОЯНИЯХ НАШЕГО ВЕКА  Цикл памфлетов, известный под этим названием, включает в себя пять произведений: "Сон о Страшном суде" (1606), "Бесноватый альгуасил" (1607), "Сон о преисподней" (закончен 30 апреля 1608 года), "Мир изнутри" (1612) и "Сон о Смерти" (1621-1622). Форма "видений" (или их разновидности "сновидений") издавна бытует в литературе, начиная с античных сатир Лукиана и описания путешествия в загробный мир в поэме Вергилия. В средние века "видения" стали одним из самых популярных жанров в клерикальной литературе; благочестиво-назидательное содержание в них нередко сочеталось со злободневными намеками, критикой различных пороков современности. Эта обличительная, сатирическая направленность выдвигается на первый план уже на исходе средневековья, в различных вариантах "Плясок смерти" и в поэме Данте "Божественная комедия". В эпоху Возрождения "видения" окончательно утверждаются как жанр, рассчитанный прежде всего на сатирическое обозрение нравственных пороков и социальных зол. Таковы, например, памфлеты "Жизнь и смерть" (1508) Хуана де Авилы, пьесы об аде испано-португальского драматурга Жила Висенте, "Диалог Меркуриями Харона" (1528 - 1530) Альфонсо Вальдеса, "Трактат о Страшном суде" (1589) Николаса Диаса, "Мениппова сатира" нидерландского гуманиста Юста Липсия. Широкую известность в Испании времен Кеведо приобрел аналогичный жанр в живописи, в частности в работах нидерландских живописцев, много лет трудившихся в Испании, Питера Брейгеля Старшего ("Триумф смерти") и Иеронима Босха ("Страшный суд" и др.), о котором Кеведо не раз вспоминает в своих произведениях. Но ни один из предшественников Кеведо не осмелился столь дерзко нарушить канонические представления католической церкви о загробной жизни, как это сделал испанский сатирик в своих "Сновидениях". Кеведо и сам отчетливо сознавал, какой огромной взрывчатой силой обладают созданные им произведения. В письме к своему другу и покровителю герцогу де Осуне писатель откровенно признавался, что "Сновидениями" "...не проложит себе путь на небеса". Естественно, что печатание памфлетов задержалось на долгие годы. Правда, в 1610 году Кеведо попытался было напечатать "Сон о Страшном суде", но церковный цензор дал убийственный отзыв о памфлете, и Кеведо вынужден был забрать свое сочинение от книгоиздателя до лучших времен. Однако сразу же после их создания "Сновидения", с молчаливого согласия автора, стали распространяться в бесцензурных списках и приобрели широчайшую популярность. Эти списки и легли в основу первых изданий, осуществленных в 1627 году почти одновременно в Барселоне, Валенсии и Сарагосе. Хотя позднее Кеведо и отрекся от этих изданий как "пиратских", на самом деле (по крайней мере сарагосское) издание вышло, видимо, с ведома автора и при его содействия. Сразу же после публикации "Сновидений" в инквизицию посыпались доносы на "гнусного пасквилянта", поднявшего руку на религию и государство. И в 1631 году инквизиционный кодекс подверг запрету "различные изданные до сего времени произведения, вышедшие под именем Кеведо или приписываемые ему, вплоть до той поры, пока они не будут признаны их истинным автором и не подвергнутся исправлению". Писателю приходится прибегнуть к маневру: отрекшись от изданий 1627 года, он обращается сам в инквизицию с просьбой изъять из обращения все его произведения, изданные до того за пределами Кастилии якобы вопреки его воле, и обещает подготовить собственное издание памфлетов, "исправленное" и "очищенное" от всего, что вызвало гнев церковников. Такое издание вышло в Мадриде в 1631 году. Уже заглавие сборника, в который были включены памфлеты - "Детские безделки и проказы ума", - призвано было убедить придирчивую цензуру, что писатель рассматривает свои памфлеты как невинную забаву юности. Столь же решительно он переименовывает и сами памфлеты: "Сон о Страшном суде" теперь получил название "Сон о черепах"; "Бесноватый альгуасил" стал "Альгуасилом, одержимым альгуасильством"; "Сон о преисподней" превратился в "Свинарники Плутона", а "Сон о Смерти" - в "Забавное путешествие". В самом тексте памфлетов были изъяты все те места, в которых была особенно явственна критическая оценка религиозных догм, церкви и церковников, причем библейская образность подменяется соответствующей образностью, заимствованной в "языческой" античной мифологии. Все это, однако, хотя и приглушило сатирическое звучание "Сновидений", вовсе не лишило их критической направленности против многих существенных пороков современной Кеведо социальной действительности. Недруги Кеведо по-своему были правы, когда утверждали, что и издание 1631 года "заключает в себе много такого, что оскорбляет искренне верующих людей". В последующем взгляды исследователей на издание 1631 года разделились: одни объявили его дефинитивным, так как в нем получила якобы отражение авторская воля; другие считали изменения, внесенные автором в это издание, вынужденными и предпочитали ориентироваться на более ранние публикации и списки. Эта точка зрения в наше время решительно возобладала, и включенные в книгу переводы "Сновидений" осуществлены по изданиям, в которых отвергнуты все "исправления", продиктованные Кеведо цензурой. Памфлеты невелики по объему, но необычайно "многолюдны". В пяти памфлетах обрисовано свыше 270 персонажей. Это не считая тех, кого писатель не выделяет из массы: "великое множество писцов" или столь же "великое число красивых женщин", "несметную толпу" больных, преследующих некоего лекаря, "полчище злых духов", которое "плетьми, палками и всякими стрекалами гонит на суд толпу трактирщиков, портных, башмачников и книгопродавцев" и т. д., и т. п. Это весьма характерно для искусства барокко, склонного не к синтезу, а к аккумулированию однородных явлений как способу их типизации. Характеристики персонажей при этом сводятся лишь к самым существенным, "родовым" признакам без сколько-нибудь приметной индивидуализации образа. Из пяти памфлетов три - "Сон о Страшном суде", "Сон о преисподней" и "Сон о Смерти" - вполне соответствуют канонам жанра, повествуя о сновидении рассказчика и естественно ограничиваясь рамками погружения повествователя в сон и его пробуждения. В "Бесноватом альгуасиле" рассказчик бодрствует и действие развертывается в одной из столичных церквей, в которой некий лисенсиат Калабрес, с помощью заклинаний пытается изгнать беса, забравшегося в альгуасила. В памфлете "Мир изнутри" автор вводит читателя а аллегорический город пороков, не прибегая к мотиву сна. Независимо от этого разнообразия приемов экспозиции, построение памфлетов на первый взгляд .кажется простым, даже элементарным и прямолинейным: в каждом из "Сновидений" нетрудно обнаружить две-три вехи, вокруг которых и выстраивается все повествование. Но эта прямолинейность кажущаяся: узкая стезя добродетели и торная дорога порока в "Сне о преисподней", улицы города пороков в "Мире изнутри", холмы и долины в "Сне о Страшном суде" оказываются запутанным лабиринтом, в котором мечутся без всякой видимой упорядоченности толпы персонажей Кеведо. В хаотичности и беспорядочности этого движения для писателя скрыт глубокий смысл: калейдоскопическая смена пейзажей и лиц призвана создать у читателей впечатление чудовищной фантасмагории адского существования, которая оказывается отражением подобной же фантасмагории реальной жизни. Вместе с романом "История жизни пройдохи..." "Сновидения" принадлежат к числу наиболее популярных произведений Кеведо как а Испании, так и за рубежом. В Испании к разработанной писателем форме "Видений" позднее прибегали один из ранних просветителей Дьего де Торрес-и-Вильярроэль и крупнейший сатирик XIX века Мариано Хосе де Ларра. Во Франции в XVII-XVIII веках перевод "Сновидений" переиздавался около тридцати раз; в Англии перевод их выдержал тринадцать изданий; много переводов появилось я Голландии, Италии, на латинском языке. В Германии первый перевод "Сновидений" осуществил в 1654 году известный немецкий писатель-сатирик Иоганн Михаэль Мошерош, которому принадлежит также написанный в подражание Кеведо сатирико-назидательный роман "Диковинные и истинные видения Филандра фон Зиттевальда" (1642). З. Плавскин СОН О СТРАШНОМ СУДЕ  Проперций Секст (50-16 гг. до н. э.) - римский элегик. Ипполит (III в.) - римский епископ, мученик, канонизированный церковью, автор трудов религиозного характера; Клавдиан (365-408) - последний классический римский поэт, автор поэмы "Похищение Прозерпины"; Петроний Арбитр (I в.) - римский писатель, автор "Сатирикона". Святой рыбарь - апостол Петр. В Евангелии от Иоанна говорится, что Петр мечом отсек ухо Малху, слуге первосвященника, когда тот вместе с другими слугами и Иудой пришел захватить Христа. Но в Евангелии не сказано, что Малх оскорбил Христа или что Иоанн указал Петру на Малха. Лимб. - У католиков - местоприбывание душ всех ветхозаветных праведников и младенцев, умерших до крещения. Я дипломированный магистр фехтования... - Здесь, как и в "Истории жизни пройдохи", Кеведо изображает Луиса Пачеко де Нарваеса. ...раны разъезжали на мулах... - то есть раны эти влекут за собой смерть столь же неизбежно, сколь и лечение негодного врача. Врачи того времени разъезжали на мулах. Иуда, отверженный апостол. - Иуда Искариот был предложен кладовщикам в качестве защитника, так как был казначеем и кладовщиком у апостолов. Sicelides musae - то есть музы греческого поэта Феокрита (III в. до н. э.), жившего в Сицилии, буколической поэзии которого подражал Вергилий. ...возвещал рождение Христа... - IV буколика Вергилия, воспевающая рождение сына Азиния Подлиона, римского военачальника я государственного деятеля, истолковывалась в средние века как предсказание рождения Христа. Октавия - сестра императора Октавиана. Велела выдать Вергилию баснословную сумму денег, когда услышала в его чтении эпизод "Энеиды", посвященный смерти ее сына Марцелла. ...повинен был в поклонении его рожкам... - В римский пантеон входило полевое и лесное божество Фавн (греческий Пан), изображавшийся с рожками. ...ангелы стали вызывать им... евангелистов. - В качестве защитников писцам предлагают людей, тоже занимающихся письмом. ...пусть поднимут палец - то есть поклянутся. Все... в своем отчитываются, а эти... в чужом. - Генуэзские купцы держали на откупе в Испании все меняльное дело и были ростовщиками. Поэтому они отчитываются только в "чужом" добре. ...какой-нибудь Диоклетиан или Нерон... - Диоклетиан (245-313) и Нерон (37-68) - римские императоры, особенно жестоко преследовавшие христиан. Аверн - глубокое озеро в кратере вулкана в Кампании; считалось входом в подземный мир. Здесь Аверн - вообще вход в преисподнюю. БЕСНОВАТЫЙ АЛЬГУАСИЛ  Пселл - Константин (в монашестве Михаил) Пселлос, византийский писатель, филоеоф и государственный деятель XI века. Эней - главный герой поэмы Вергилия "Энеида", оборонявший Трою от греков; часто именуется благочестивым. ...в самое белое целится... - центр мишени в Испании делался белым. По испански "белая" - blanca; в то же время это и название мелкой монеты. В Мехико и Сеговии были монетные дворы. "Flaqellum demonium" - одна из многочисленных книг, описывающих способы изгнания бесов из одержимых ими людей. ...они пользуются им как орудием для того, чтобы творить зло. - Верхний конец жезла, символа власти альгуасила, был украшен крестом. Радамант - в греческой мифологии сын Зевса и Европы; за свою справедливость был назначен судьей в царстве мертвых; Ахеронт - река в царстве мертвых и олицетворяющее ее божество. ...могли бы сойти за отшельников и коррехидоров. - И те, и другие носили длинные бороды. Иероним Босх (настоящая фамилия - ван Акен; 1450-1516)- нидерландский художник, проявлявший неисчерпаемую изобретательность в изображении всякой нечисти. Дорога серебра может означать и дорогу, по которой доставляют серебро, и то, что серебро несет купцам гибель. Пьяченца - с середины XVI века крупный банковский центр (Северная Италия). ...название этих жезлов да тех, кто их носит. - Жезл альгуасила называли "хустисия", что по-испански означает "правосудие", "справедливость"; так же именовался и сам альгуасил. ...даже Ироду довелось пророчить. - Согласно библейской легенде, через Ирода сбылось пророчество о Христе; ...встречается мед и в челюсти львиной - Лев носил в пасти мед пророку Иеремии. СОН О ПРЕИСПОДНЕЙ  Гоффредо - вероятно, Вифред (Гифре), освободителе Барселоны от арабов и первый ее граф (IX в.). Демокрит из Абдер (460-370) - греческий философ, материалист, основатель школы атомизма; Авиценна (Абу-Али Ибн Сина; 980-1037) - арабский философ и врач; Гебар (Абу-Муса Джафар аль-Софи; 780-840) - преподавал алхимию в высшей школе в Севилье, астроном и математик, считался одним из отцов алхимии; Раймунд Луллий (1235-1316) - каталонский философ, ученый и миссионер; занимался алхимией. "Ars sacra". - Такого сочинения у Демокрита нет. Под "Священным искусством" разумеют учения египетских жрецов. Возможно, Кеведо так именует сочинения Демокрита, возникшие после пребывания последнего в Египте. Рассказ о посвящении Демокрита в таинства магов основан на ошибочном толковании слов греческого историка Геродота. Сцевола Кай Муций. - Во время осады Рима царем этрусков Порсенной (508 до н. э) покушался убить его; схваченный приближенными царями, сжег себе правую руку, чтобы доказать свое презрение к смерти. Титий - В греческой мифологии - великан, покушавшийся на честь Латоны, матери Аполлона и Артемиды; был убит ими, а в царстве мертвых два коршуна непрестанно терзали его печень, средоточие страстей. Печать Гермеса. - Имеется в виду Гермес Трижды Величавый, греческое наименование египетского бога Тота, считавшегося отцом алхимии. ...приступили к Великому делу - то есть к поискам философского камня - вещества, способного превращать неблагородные металлы в благородные; долгое время отождествлялся с панацеей - лекарством от всех болезней. "Покойный отец воскрес!" - образчик языка алхимиков, непонятного непосвященным. ...Дом жизни... - Все небо астрологами разделено на двенадцать разных домов, образованных горизонтом, меридианом и окружностями, проходящими через север и юг горизонта. Первый наиболее восточный дом назывался домом жизни. Влияние светил определяется их аспектом, или углом, образованным между прямыми, соединяющими их с землей, а также положением их в том или ином доме. Приверженец геомантии - прорицатель, предсказывающий будущее по тем фигурам и линиям, которые образуются от горсти земли, брошенной на какую-либо поверхность. Педро де Абано (1250-1316) - итальянский врач и астролог, подвергался преследованиям инквизиции как маг и еретик; Корнелий Агриппа Неттесгеймский (1486-1535) - немецкий медик, автор книги "О тайной философии", слыл великим астрологом и чародеем; Тритемий (Иоганн Триттенгейм; 1462-1516) - немецкий историк и богослов, в "Стеганографии" изложил более ста способов тайнописи, слыл чернокнижником; Кардан Джеронимо (1501 - 1576) - итальянский медик и математик, увлекался астрологией. Юлий Цезарь Скалигер (1484-1558) - итальянский врач и филолог; Артефий (ум. 1130) - автор пяти трактатов, в том числе трактата "О характере планет, пении и движении птиц, о вещах прошедших и будущих и о философском камне"; Мизольд (Антуан Мазо; 1510-1578) - французский врач и астролог; Теофраст Парацельс (1493-1541) - немецкий врач и алхимик. "Claviculae Salomonis" - книга неизвестного автора о методах заклинания духов. Катан Христофор (XVI в.) - швейцарский философ; Расис Мохаммед-абу-Бекр Ибн-Захария (850-923) - врач, уроженец Хорасана, занимался алхимией; Теснье Жан (1509-1598) - бельгиец, издал ряд чужих книг под своим именем ("Физиономия", в частности, приписывается врачу Коклесу); Скотт Майкл (1214-1291) - шотландец, длительное время живший в Германии и Италии, переводчик Аристотеля на латинский; прославился как алхимик и маг. Офиты. - Сведения об офитах и упоминаемых дальше ересях Кеведо заимствовал из "Каталога ересей" Филастриля, епископа города Брешии, жившего около 380 года и сообщавшего весьма фантастические сведения. Досифей (I в.) - самарийский маг, утверждавший, что он мессия. Учеником его был Симон-маг: для того, чтобы убедить народ, что он действительно вознесся на небо, Симон-маг спрятался в пещеру, где и умер от голода. Лукан Марк Анней (39-65) - римский эпический поэт, родом испанец. Аккаронская муха - Беель-Зебуб (Вельзевул). В переводе это слово означает "повелитель мух"; Беель-Зебуб был идолом филистимлян в городе Аккарон в Сирии. Осия - царь Израиля, согласно библейскому преданию, наказанный пророком Ильей за то, что, упав из окна в своем дворце, послал к оракулу Беель-Зебуба узнать, поправится ли он. Иштар, Ваал, Астар, Молох, Ренфан - божества вавилонян, ассирийцев, древних семитских народов. Тамур - египетский фараон во времена Моисея, его изображению поклонялись еврейские женщины, Бабалифы (баалиты) - те, кто поклонялся вавилонскому божеству Белу - богу земли. Менандр - самаринский маг, выдавал себя за Спасителя; Сатурнин - антиохиец, ученик Менандра, жизнь считал роковым даром, восставал против брака и проповедовал воздержание; Василид (II в.) - антиохиец, утверждал, что распят был не Христос, а Симон Киринеянин; Николай Антиохийский - глава секты, допускавшей многоженство; Карпократ (I в.) - родом из Александрии, почитал Христа сыном Иосифа и отрицал его божественную природу; Керинф (I в.) - антиохийский еврей, признавал два начала - бога и материю; Эбион - ученик последнего, отрицал божественность Христа; Валентин (II в.) - египтянин, создал учение о зонах - аспектах природы и деятельности божества; фригиец Монтан (И в.) - языческий жрец, принявший христианство и объявивший себя пророком, утверждал, что Параклит (утешитель, согласно Евангелию оставленный Христом своим ученикам после того, как он их покинул, и отождествляемый церковью со святым духом) открылся через него людям; Непот - египетский епископ, создавший учение о наступлении на земле тысячелетнего царствия божья; Сабин - епископ гераклейский; Арий (IV в.) - глава секты, отрицавшей божественную сущность Христа. Климент V - папа римский (1305-1314), наследовавший Бенедикту XI (1303-1304), запретил в 1312 г. религиозный рыцарский орден тамплиеров (храмовников), члены которого, награбив в крестовых походах огромные богатства, стали банкирами и придали ордену, могущество. Вильгельм I Нассауский (1533-1584) - основатель независимых Нидерландов. До открытого перехода в протестантизм защищал протестантов от притеснений католиков. Был женат четвертым браком на вдове генерала Колиньи, протестантского вождя, убитого во время Варфсломеевской ночи католиками в Париже (1572). Манес (218-276) - перс, основатель секты манихеев; в основе его учения лежит дуализм - противоречие злого и доброго начала во внешнем мире и в человеке. Иосиф Скалигер Юстус (1540-1609) и Анри Эстьен (1528-1598) - французские гуманисты; Меланхтон (1497-1560) и Гелий Эубан (1488-1540) - немецкие гуманисты; Без Теодор де (1519-1605) - швейцарец, деятель Реформации во Франции. ...епископ дон Олпас и граф дон Хулиан - предатели, способствовавшие завоеванию Испании арабами в VIII в. Маскарон - гротескное изображение человеческой головы на архитектурной детали. МИР ИЗНУТРИ  Педро Хирон, герцог де Осуна (1579-1624) - вице-король Неаполитанского королевства. Метродор Хиосский - представитель византийской атомистической школы, отличался крайним скептицизмом в отношении познавательных способностей человека. Франсиско Санчес - португальский ученый (1550 - 1623), автор книги "Quod nihil scritur", у Кеведо - "Nihil scitur". Маркиз де Вильена (1384-1434) - испанский поэт и эрудит, слывший чернокнижником. По преданию, велел после смерти изрубить себя на мелкие куски и заключить в бутыль, чтобы воскреснуть для новой жизни. Гуадиана - река в Испании, то скрывавшаяся под землей, то выходящая на поверхность. ...кому обещана была лишь подобающая им хвала-то есть, читателю в предисловии. В. Григорьев СОН О СМЕРТИ  Мирена Рикеса - анаграмма имени доньи Марии Аны Энрикес де Гусман, придворной дамы. Buphtalmus, opopanax ... - латинские и греческие слова,, обозначающие различные растения. Бака, салmтарен, чакона, фолия - испанские народные танцы. Восьмиязычный Калепинов лексикон - известный во времена Кеведо словарь, составленный итальянским лексикографом Амброзио Калепино. ...средь лекарей никто "доном" не величается... на что им сей дар... - В подлиннике непереводимая игра слов; "don" по-испански значит также "дар". Гонсалес, Альварес - распространенные испанские фамилии. Масиас Сантьяго, по прозвищу Влюбленный, галисийский трубадур (1340? - 1370?), прославившийся своим служением даме и своей трагической гибелью. Хуан де ла Энсина (правильнее де Энсина) (1469 - 1529), испанский поэт и драматург. Его шуточное стихотворение "Нелепица" ("Disparatada") получило широкую известность; имя автора стало употребляться как нарицательное. Взбесившийся Король, король Перико - персонажи испанских поговорок, сказочные короли, якобы царствовавшие в незапамятные времена. Матео Пико - персонаж испанской поговорки, символизирующий многословную глупость. ...полутора тысяч не пожалею. - Намек на то, что при подаче апелляции в высший судебный орган необходимо было внести полторы тысячи добл (добла - старинная испанская монета, равная приблизительно десяти песетам). Индийские флотилии не оскудели, хоть Генуя и напустила своих пиявиц через Испанию на гору Потоси - ...Серебряные рудники Потоси (ныне в Боливии) приносили Испании в среднем миллион песо в год. Смысл фразы: несмотря на то, что генуэзские банкиры наложили лапу на богатства, вывозимые Испанией из ее американских колоний, приток богатств пока не скудеет. Фуэро-Хузго (от лат. forum judicum) - установившеся в XI веке название испанского свода законов, сложившегося на основе древнеримских и готских правовых норм к концу VII века и сохранявшего свою силу до середины XVIII столетия. ...толпа всевозможных Менокиев, Сурдов и Фабров, Фаринациев и Кухациев... - Среди латинизированных фамилий законоведов, явно пародийных и выдуманных Кеведо, есть и реально существовавшие итальянские юристы Сурдо (ум. 1598) и Фариначчи (1554-1618), французский юрист Кюжас (1520-1590); упоминаются также в "Часе воздаяния". Кинтал - мера веса, равная 46 кг. Аграхес - один из второстепенных персонажей рыцарского романа "Амадис Галльский". Арбальяс (Трепло); Чисгаравис (Балбес) - прозвища, превратившиеся в имена нарицательные. Педро Грульо - фольклорный персонаж, которому приписывались всевозможные нелепые пророчества, изречения и стихи. Чтоб провидцем стать, рожден... - Кеведо возлагал большие надежды на Филиппа IV, родившегося в страстную пятницу 8 апреля 1605 года и вступившего на престол как раз в то время, когда писался "Сон о смерти". В частности, он, как и многие, ждал, что новый король отстранит от власти ненавистного народу временщика Филиппа III Родриго Кальдерона, на что писатель прозрачно намекает в строках: "И довольно для того вышвырнуть котел дырявый" (испанское слово "caldero" значит "котелок"). Дьего Кальдерой действительно был казнен, но дальнейший ход событий не оправдал надежд Кеведо. Калаинос, Кантимпалос - персонажи испанских поговорок. Дуэнья Кинтаньона - персонаж романсов о рыцарях Круглого стола, посредница между рыцарем Ланселотом и его возлюбленной королевой Джиневрой. Дон Дьего Ночеброд (don Diego de Noche), так же, как встречающиеся ниже донья Фуфыра (допа Fafula), Мари Подол Подбери (Mari-Zapalos), Мари Толстоножка (Mari-Rabadilla), Mapга, душа Гарибая, Варгас, Мигель де Бергас и другие - персонажи испанских пословиц, поговорок и речений. ...как сущий геомант... - См. выше примеч. о Доме жизни ...ауто, что ставят в праздник тела Христова. - Праздник тела Христова празднуется в католических странах в первый четверг после праздника святой троицы: в этот день устраивались религиозные шествия и ставились ауто - одноактные пьесы религиозно-аллегорического содержания. Дьего Морено - персонаж двух интермедий Кеведо, рогоносец. А. Косс