---------------------------------------------------------------
     Источник: http://www.kulichki.net/inkwell/hudlit/ruslit/limonov.htm
---------------------------------------------------------------


  Сэра  назначила мне встречу в Си-Порт в шесть часов. Я явился туда в пять.
Мне   нечего  было  делать, я хотел посмотреть на Си-Порт,  пошляться  среди
развалин и  заборов. Сэра же сообщила мне, что на старом пирсе, подальше  от
народных  взглядов, пришвартован корабль с красным флагом.
    --  Я  не знаю, Эдвард, советский ли это корабль, -- сказала она, --  но
флаг --  красный. Может быть, это китайский корабль...
  Я  доехал  в  IRT subway до 14-ой street и зашагал к воде.  Осень  1977-го
года  была   ясная, народ Манхэттана и в конце октября бегал еще в пиджаках.
Дабы   замаскироваться и слиться с пейзажем, я надел самый грязный  плащ  из
трех  имевшихся в наличии. Район Си-Порта в те времена был запущен, безлюден
и   напоминал город, куда упала нейтронная бомба. Из провалившихся тротуаров
росла  трава. Здания зияли выбитыми окнами. В глубине почерневших от времени
помещений   заводского типа видны были непонятного назначения старые  машины
или  ржавые   корыта  для  индустриальной  обработки  рыбы.  Когда-то  здесь
располагался оживленный  рыбный рынок. Дабы прогуливаться по этому  кварталу
в  1977-м,  даже  в  дневное   время, требовалось  известное  мужество.  Или
безрассудство.  Сейчас,  спустя  десятилетие,  там,  говорят,  сияет  огнями
цивилизации  торговый  центр  и комплекс  ресторанов,  но  тогда  только  я,
сумасшедший  Савенко, несколько чаек, несколько  ворон и два пуэрториканских
хулигана,  проскочивших  на старом велосипеде,  оживляли  набережную.  Вода,
если подойти и заглянуть, лежала далеко внизу  замасленная, покрытая никогда
не  исчезающим слоем закисшего вонючего мусора.  Трубы городской канализации
денно  и  нощно  выкачивали в нее человеческие отходы.   Корабль  с  красным
флагом  я  обнаружил ловко спрятавшимся за железобетонное месиво  лестниц  и
бессмысленных  мостов.  С  уровня  океана  он  был  отлично  виден,   но   с
набережной,  высоко  поднятой  в этом месте  (под  ней,  на  уровне  корабля
пролегал    скоростной  highway),  рассмотреть  его   было   невозможно.   Я
облокотился на перила и  посмотрел вниз на корабль.
  Он  был  небольшой.  Красный флаг развевался рядом с трубой.  На  флаге  я
обнаружил   Серп и Молот. Множество сложных антенн различной формы  окружали
флаг.  Из  двери  под трубой вышел матрос в темном комбинезоне  и  резиновых
сапогах.  Взглянул на меня. Я поднял руку и помахал ему. Он спокойно ответил
мне тем же и  подняв с палубы шланг, стал поливать палубу. На меня он больше
не  взглянул. Что  ему до нью-йоркского бродяги в грязном плаще до  пят.  Он
себе  мыл  палубу  на  своей   советской  территории.  Сами  советские   так
спрятались  или  их  спрятали  хозяева? Для   сухогрузного  торгового  судна
корабль  был  слишком  мал.  И  у  любого  корабля  должно   быть  название.
Обыкновенно  оно написано на теле корабля ближе к носовой части.   Но  обоих
бортах.  У этого же почему-то был выписан номер "G-16". На палубе   появился
второй матрос.
  За  собой  я  услышал звук останавливающегося автомобиля. Я обернулся.  Из
автомобиля выпрямлялся в полный рост тип в сером костюме. Второй  был  виден
за   рулем.  Выпрямившись,  серый пошел на меня. Он  был  коротко  острижен,
спортивен,  не   различая  еще его лица, лишь общий  пружинистый  силуэт,  я
подумал что это или  полицейский в гражданском или тип из FBI.
  --  Looking  for  troubles?  -- Сказал тип, улыбаясь.  Блондинистый  еж  с
сединой,   нейлоновая рубашка, темно-серый галстук. И неожиданно --  акцент.
Не  канадский,   или,  скажем,  южных штатов,  что  было  бы  объяснимо,  но
иностранный. Твердый.  Знакомый.
  -- Вы русский, да? -- спросил я по-русски.
  Он  этого  не  ожидал. Будь я прилично одет, он наверняка так не  удивился
бы,   связав  бы  меня  тотчас с эмиграцией в Америку. Но  перед  ним  стоял
манхэттанский   бродяга, заросший лохмами, падающими на  очки  (одно  стекло
расколото), и в  плащике, он шедевр в своем роде, этот плащик цвета асфальта
в   мазутных   пятнах...   И  башмаки,  растоптанные,  грубые,  вроде   ван-
гоговских...  Один  шанс против десяти  миллионов найти  под  такой  личиной
человека своего племени в пол-глобусе  расстояния до ближайшей границы Союза
Советских. Он даже побледнел.
  -- А что Вы тут делаете? -- Спросил он растерянно.
  Он уже жалел, я думаю, о своей развязности, о том, что задел меня первым.
  --  Захотел  посмотреть  на советский корабль.  Моя  подруга  проезжала  и
увидела.  Флаг с highway отлично видать. А что, нельзя посмотреть?
  --  Можно.  Как вы здесь любите говорить, вы в свободной стране.  Смотрите
сколько  угодно. А Вы почему... русский?
  -- Бывший, -- сказал я.
  --  Ну,  -- он расстегнул пиджак и чуть подтянул брюки, -- русским  вы  на
всегда и  останетесь. Можно сменить место жительства, но кровь-то все та же.
Вы что,  еврейский русский или русский русский?
  -- Русский русский украинец, -- сказал я, следуя его стилю.
  Он улыбнулся.
  --  А я капитан этой посудины. -- Он указал на корабль. -- Вот в госпиталь
ездил.   У меня матрос свалился с желудком. Операция потребовалась. Пришлось
просить   аварийного захода в пору. Видите, куда ваша власть определила  нас
на стоянку.
  --  У  меня  с ними отношения сложные, -- сказал я. -- Я тут три  года,  а
документов   не  дают. В FBI в феврале вызывали. Так  что  и  наша,  и  ваша
власть, но все не моя.
  --  Очевидно, плохо себя ведете. -- Он засмеялся. -- Я сразу  увидел,  что
Вы  looking for troubles.
  Оставшийся  за рулем тип, между тем, загнал автомобиль на тротуар,  плотно
к  перилам.
  --  Это  мой  американский  друг, -- пояснил капитан,  проследив  за  моим
взглядом. --  Приехал из Бостона специально, чтобы повидаться со мной.
  -- Почему у вашего корабля нет имени, капитан?
  --  Поскольку мы научно-исследовательское судно. Геодезическое. Нас какое-
то   количество  рассыпано  по всем широтам, потому  нам,  выполняющим  одну
задачу, имен  не дают, но номера.
  -- Как шпионам.
  --   Да-да,  именно  за  шпионов  нас  всегда  и  принимают,  --  радостно
согласился он.  Его американец рылся в багажнике автомобиля.
  Матрос  внизу  продолжал мыть палубу. Пара чаек кричала в светлом  осеннем
небе. -- Скажите, а почему Вы в таком, -- он замялся, -- виде?
  --   В   классовом  капиталистическом  обществе,  --  начал   я   нарочито
учительским   тоном,  -- нескольким процентам населения принадлежит  большая
часть  национального   богатства,  а  нижний  слой  общества  влачит  жалкое
существование.   Вспомните    положение   русских   рабочих    до    Великой
Октябрьской...
  --  Я  серьезно, -- сказал он, -- мне интересно. У Вас что, нет  денег  на
одежду?  Кстати, меня зовут Дмитрий. Дмитрий Строков. А вас?
  -- Эдуард Савенко.
  -- Чем вы занимаетесь, Эдуард?
  -- Безработный.
  -- Шутите?
  Я  разозлился. Мне всегда было ясно, что они там на самом деле  их  любят.
То-есть  советские втайне обожают американцев. Особенно технари-ученые вроде
него,    капитаны,  инженеры  и  академики.  За  технический  прогресс,   за
небоскребы,   компьютеры, длинные автомобили и 27 каналов  телевидения.  Что
касается меня, то,  не будучи ни технарем, ни ученым, я видел в "Masters  of
the  Universe"   аррогантную  и жестокую нацию  бывших  бедняков,  вампирами
сосущих  небо  и землю.  Оптимистично-скалозубые, они верят в прогресс,  как
германцы накануне войны,  только нацисты не были ханжами.
  --  Вас бы в мою шкуру, капитан! В мой бы Вас отель. В комнате слева живет
черная   проститутка, а в комнате справа -- алкоголик в тяжелой  форме.  278
долларов  в  месяц -- пособие, из них 160 выплачиваю за комнату.  Вы  умеете
жить на 118  долларов в месяц?
  -- Кто заставлял вас уезжать? Сидели бы дома... У Вас какая профессия?
  --  Никакой. Я плохо учился в школе. -- Мне захотелось сказать ему  что-то
очень   резкое. И уж вовсе не хотелось объяснять, что я только  что  написал
свой  первый   роман.  И что нью-йоркским издателям не понравилась  рожа  их
общества в моем  зеркале.
  --  Без профессии, -- он помедлил, -- чего же Вы хотите... Любому обществу
нужны  полезные члены.
  --  Полезные, как Вы, капитан? Вы, разумеется, учились хорошо. Подошел его
друг,  и  оказался одного с ним роста. Капитан лишь был суше бостонца.  Этот
был  пухловато-влажен и черняв. Они затоптались рядом со мной, выше меня  на
полголовы оба.
  --  Ваш  друг,  разумеется, так же, как и Вы, был примерным  учеником?  --
съязвил  я. Странный сборный отряд из двух ворон и нескольких чаек  покружил
над нами, каркая  и визжа, и улетел в направлении Баттери-Парк.
  --  Судя  по  тому, что он написал несколько интересных книг  о  магнитном
поле   Земли... -- капитан улыбнулся своему другу, но не сделал даже попытки
представить меня и не перевел своих слов.
  -- Я предполагаю, что между вами двумя куда больше общего, чем у меня и  у
Вас,  -- сказал я. -- Вы оба первые ученики, выросшие в полезных членов, а я
-- плохой  ученик в грязном плаще. Мы можем иллюстрировать моральную притчу.
Вы -- столпы  общества, я, так сказать, несчастливый случай его.
  --  Мне  пора на корабль, -- капитан, может быть для того, чтобы не подать
мне   руку,  сунул руки в карманы. Стал поворачиваться. -- Желаю  Вам  найти
работу. И  вообще, удачи...
  -- Могли бы пригласить соотечественника на борт. У меня есть полчаса.
  -- Не могу, -- сказал он. -- Исключено. Политрук настучит.
  -- А его можно?
  --  Его  можно.  Он член международного Геодезического общества  и  вообще
друг нашей  страны.
  Полезные  члены  общества  повернулись  и,  пройдя  десяток  метров  вдоль
набережной,  стали спускаться к пирсу. Там, оказывается, была лестница.
  Сэра  явилась  в такси с двумя сумками, набитыми камерами,  объективами  и
фильмами.   Мы отыскали в развалинах нужное нам здание с забитыми  железными
листами  окнами.   Постучали в забитую железным  листом  дверь.  Внутри  дом
оказался  очень  живым и  сумасшедше красным. И стены  и  потолки.  Все  два
этажа.  Целую ночь Сэра и десяток  ее друзей фотографов из "New York  School
of  Visual Art" снимали нескольких  беременных моделей (одна была с  обритой
головой),  курили  марихуану,  жевали  сэндвичи  и  пили  пиво.  Мероприятие
называлось "Photo session". Беременные  постепенно разделись. Животы их были
похожи  на  спелые  сардели.  Я  бродил  в  этом   сюрреалистическом  хаосе,
накурившись сильнее всех и приставал к работающим с  бессмысленным  для  них
вопросом: "Какое у тебя образование?" Нет, они не были  первыми учениками.
  На  рассвете,  уезжая  с Сэрой в такси, я попросил  водителя  проехать  по
набережной.   На  палубе  корабля  никого  не  было.  Утренний  бриз   бодро
пощелкивал красным флагом.

Last-modified: Fri, 26 Jul 2002 06:16:52 GMT