ствительно был изумлен тем, что существует кто-то, по отношению к кому даже рабы серых испытывают превосходство. -- Ты идешь с нами, бездомник, а, понял?! -- теперь хрипатый раб трясся от неприкрытой злобы. -- Крикун все узнает и наградит нас, даст нам еды, а тебя прикончит, а, ты понял? Глухое ворчание остальных рабов прозвучало одобрительно. Вик был по горло сыт злобой этого мира. Да и медлить было уже опасно. Вик достал из кармана мину и, едва заметным движением кисти, метнул ее под ноги наблюдательному рабу. Вик надеялся, что в темноте смысл этого движения рабы не поймут. Со стороны казалось, что он презрительно махнул рукой. -- Эй, ты! -- сказал Вик, -- крыса серая! Может быть, сам попробуешь отвести меня к твоему поганому хозяину? Раб взревел от ярости и сделал шаг к Вику. Последний шаг в своей жизни. Вик прыгнул в сторону, бросившись плашмя в снег. Грохнул взрыв. Выбравшись из сугроба, Вик увидел, что все кончено -- раб распластался в темной, увеличивающейся на глазах луже, остальные разбежались. Их испуганные вопли слышались из-за деревьев. Вик тоже пустился бежать, понимая, что времени у него совсем немного. Рабы доберутся до лагеря и расскажут о нем. Вик надеялся только на то, что серые не сразу сообразят, в каком направлении высылать погоню. Следы? Следы он запутает, добравшись до первой же замерзшей реки. Вик бежал до тех пор, пока совсем не выбился из сил. Он вынужден был остановиться, чтобы перевести дыхание. "А все-таки я вырвался из их лап!" -- подумал Вик, глубоко вдыхая чистый морозный воздух. И услышал голос: -- И верно, тебя не зря прозвали Упрямым! Не веря своим ушам, Вик обернулся -- и увидел в нескольких шагах от себя массивную фигуру рослого человека. Ворон! Ошибиться было невозможно. Каким-то непостижимым образом сын Главного Пхана выследил его. Все пропало. Если бы еще одна мина... Если бы... Ворон снял с плеча акэм, одним огромным шагом приблизился к Вику и протянул ему оружие: -- Бери, Упрямый. Вик остолбенело уставился на Ворона. -- Бери! -- повторил тот. -- Мало времени. Тебя уже ищут, но рабы так наследили здесь, что на твой след выйдут не скоро. Добирайся до навозников. -- Это ты принес нож в шатер, -- сказал Вик. Ворон только ухмыльнулся. -- А перед этим сам приказал связать меня... -- в голове Вика все разом прояснилось. -- Никто теперь не заподозрит тебя. Ловко! -- Мало времени, -- напомнил Ворон. -- Держи. -- Он отвязал от пояса два кожаных мешочка и протянул их Вику. -- Мясо и огонь. Добирайся до навозников. Упрямый. -- Почему ты помогаешь мне? -- Сегодня я помогаю тебе, а когда-нибудь я приду к тебе и скажу: "Помоги!" И тогда ты поможешь мне, Упрямый. -- Тебе может понадобиться помощь? -- удивился Вик. -- Тебе, сыну Главного Пхана? -- Да, -- односложно ответил Ворон. -- Но чем же я смогу помочь тебе? -- Пока не знаю, -- сказал Ворон. -- Но пхан вашего государства, если оно возродится, может сделать многое. У вас ведь пханов называют "ответственные" -- так? -- Ты знаешь, кто я? -- Знаю. Я видел тебя в бою, Упрямый, и видел, как воины подчинялись тебе. А теперь беги, да поскорее. И Ворон растворился в ночной тьме -- только легкий хруст снега выдал направление, в котором он удалился. Вик некоторое время смотрел туда, потом глубоко вздохнул и бегом ринулся в противоположном направлении. Подумать о странном сыне Главного Пхана он вволю сможет потом, когда доберется до фермеров. И ЕСЛИ он до них доберется. Несмотря на темноту, Вик выбрал направление правильно, ориентируясь по ночному небу. Он вскоре выбрался на знакомую ему дорогу, которая вначале шла вдоль канала, а затем углублялась в лесную чащу. Дорога была тоже завалена снегом, и все-таки бежать по ней было легче, чем через сугробы в зарослях кустов. Чередуя шаг с бегом, Вик достиг другой дороги, уходившей на юг -- это была та самая дорога, по которой он путешествовал с конвоем. Вик пересек ее, и, барахтаясь в снегу, выбрался на открытое пространство. Впереди виднелась так необходимая ему сейчас река. За рекой вновь начинался лес. По льду замерзшей реки Вик прошел около хода на север, затем, найдя каменистые выступы, с которых ветром смело снег, выбрался на них и, переступая с камня на камень, двинулся к лесу. Теперь он был почти уверен, что сбил погоню со следа. В лесу Вик остановился, чтобы передохнуть. Он собрал немного валежника, достал из кожаного мешочка кремень, кресало и трут и разжег костер. В другом мешочке оказалось вяленое мясо. Воду Вик добыл в реке, пробив лунку прикладом акэма. Наскоро поев и согревшись, он тщательно забросал костер снегом и снова пустился бежать. И тут невдалеке послышался протяжный вой. Вик замер на месте, прислушиваясь. Вой повторился -- он доносился справа, из глубины леса. Звук казался настолько зловещим, что по телу Вика побежали мурашки. Он торопливо двинулся вперед. Но через некоторое время вой раздался так близко, что Вик вздрогнул от неожиданности и страха. Он вновь остановился и прислушался. Да, звуки приближались. Он ускорил шаг, но двигаться достаточно быстро по колено в снегу было невозможно. Несмотря на мороз, Вик обливался потом. Сжав зубы, он делал единственное, что было сейчас в его силах, -- шел вперед так быстро, как только мог. Он снял с плеча акэм и нес его в руке. Неожиданно деревья перед ним расступились -- и Вик увидел, куда его занесло. Думая, что идет прямо, он, вероятно, взял влево -- и теперь перед ним, за небольшой речушкой и открытым пространством, которое можно было пересечь за ход, темнели жилые блоки. Жилые блоки закрытой зоны эрапорта. Вик ошибся, но эта ошибка могла сейчас спасти его. Не раздумывая, Вик бросился вперед, скатился вниз по откосу к реке и, перебежав ее, вскарабкался на другой берег. Он с ног до головы извалялся в снегу, сердце бешено колотилось, словно пытаясь вырваться из груди. Вой лавиной катился сзади. На другом берегу реки Вик оглянулся -- и увидел темные тени, которые одна за другой вырывались из леса. Увидев добычу, за которой гнались, собаки взвыли еще яростнее. Вик поставил акэм на одиночные выстрелы. Когда первые собаки стаи попытались спуститься к реке, Вик прицелился и двумя точными выстрелами уложил двух собак на месте. Из леса появлялись все новые и новые твари. Вик убил еще одну собаку, промахнулся, потом подстрелил еще двух. Стая набросилась на убитых сородичей. Пожирая их, собаки сбились в кучу. Вик переключил акэм на стрельбу очередями и длинной очередью полоснул по стае. Дикий вой и визг оглушили его. Ни мгновения не медля, Вик повернулся и бросился бежать. Один ход до жилых блоков. Один ход!.. Но глубокий снег не позволял ему бежать быстро. Пробежав примерно половину пути, Вик оглянулся -- стая была уже по эту сторону реки. Вик остановился, восстанавливая дыхание. Он повторил свой маневр -- подпустил собак поближе, подстрелил нескольких одиночными выстрелами, потом переключил автомат на стрельбу очередями. Однако на этот раз собаки держались далеко друг от друга. Они усвоили его урок. Прокляв Небо, Вик выпустил по стае очередь наудачу и что было сил пустился бежать к ближайшему из жилых блоков. Когда до блока оставалось несколько шагов, Вик обернулся -- и в тот же миг одна из собак, почти настигшая его, прыгнула. Он выстрелил навскидку, забыв, что акэм поставлен на стрельбу очередями. Пули настигли собаку в прыжке, она рухнула к ногам Вика мертвой. Остальные, злобно рыча, отпрянули, косясь на автомат в руке человека. Они не знали того, что знал Внк: патронов больше не было. Последняя очередь опустошила магазин акэма. Окажись блок чуть дальше -- и человека ждала бы неминуемая смерть. Но блок был совсем рядом, за спиной Вика. Пятясь назад, выставив перед собой бесполезный автомат, Вик почувствовал наконец спиной спасительную дверь. 4. СКРЫВАТЬСЯ Жилой блок прошлых был громадным, во много раз больше блоков Централи. Поднимаясь вверх по хорошо сохранившейся бетонной лестнице, Вик считал этажи. Второй... третий... четвертый... а лестница убегала вверх, и конца ей не было видно. На каждом этаже располагалось всего несколько комнат. Устройство блока не могло не показаться Вику странным: такое нагромождение бетона в одном месте, когда вокруг расстилалась свободная равнина! Двери большинства комнат были распахнуты настежь. Остановившись на шестом из этажей, Вик вошел в одну из комнат. Здесь оказались другие двери -- комната странным образом содержала в себе еще несколько комнат. Вик остановился в самой большой из них. В окно врывался ветер, на рассохшемся деревянном полу лежал снег. Вик увидел некое подобие топчана со сгнившей обивкой, а также странные деревянные конструкции, стоящие вдоль одной из стен. Размеры конструкций удивили Вика. Сколько же людей жило в этих комнатах? По раскрытым дверцам конструкций Вик догадался, что они предназначались для хранения одежды и пищи. Он обыскал их, надеясь найти оружие или патроны -- но тщетно. Вик обнаружил только труху, гниль да странную стеклянную посуду самых причудливых форм. Вик оторопело уставился на эту находку. Посуда из стекла! Воистину мир прошлых был странным миром. С помощью ножа Вик без особого труда выломал из пола несколько досок и разложил костер -- размеры комнаты вполне позволяли сделать это. Дым потянулся вверх, потом устремился к разбитому окну и дверям, которые Вик оставил открытыми. Багровые тени заметались вокруг. Поев и отдохнув, Вик почувствовал всю накопившуюся в теле усталость и боль. Об этом некогда было думать там, у серых, да и во время бегства тоже -- а вот теперь, почуяв относительную безопасность, тело запросило покоя. Тупо ныло изуродованное лицо. В голове плыл горячий туман. Мышцы болели. "Патронов у меня нет, -- думал Вик. -- Вяленого мяса осталось совсем немного. Фермеров я вряд ли встречу поблизости, скорее уж вновь наткнусь на стаю собак, а то и на охотников серых"... Эти тревожные мысли заставили Вика подумать о том месте, где он находился сейчас. Зона эрапорта. Зона, которая закрыта, потому что окружена сохранившимися минами прошлых. Сергипетроич говорил, что после Исхода здесь шли бои за летающие машины. Ага! Значит кто-то наступал, кто-то оборонялся, кто-то, захватив летающую машину, покидал поле боя. А раз так -- есть шанс раздобыть здесь оружие и патроны. Мины не могут быть повсюду -- наверняка обороняющиеся просто прикрылись поясом мин, как это делали посты Централи. Миновав этот пояс, можно будет в полной безопасности заняться поиском патронов. Приняв решение, Вик потушил костер и подошел к окну. Оно выходило на пересеченное им открытое пространство и заснеженный лес, за которым -- с такой высоты! -- просматривался Город. Вик подумал, что если подняться еще выше, он, возможно, сумеет еще лучше разглядеть... но нет, сейчас не до этого. Собак не было видно, однако они могут вернуться. Надо поторапливаться. Вик с запоздалой осторожностью подумал о том, что серые могли увидеть в окне блока отблески разведенного им костра. Он спустился на первый этаж, открыл спасшую его дверь блока. Утро было морозное, но солнечное и ясное. Установилась хорошая погода, Вик чувствовал это без помощи Вер. Хорошая погода. Хорошо. В пасмурный день пройти через пояс мин ему вряд ли удалось бы. Во всяком случае, сделать это было бы намного труднее. Вик двинулся на север, огибая огромный жилой блок. За ним высились другие. Здесь, вероятно, уже начинались сфальты, но сейчас их скрывал снег. Снег скрывал и мины... Вик ощутил пробежавший по спине холодок. Показался сгоревший жилой блок, от которого остались одни почерневшие стены, затем руины окружили Вика. Возле одной из стен виднелись ржавые останки большого грузовика. Заглядевшись на них, Вик внезапно наступил на что-то, громко хрустнувшее под ногой. Вик замер на месте. Но нет, это была, конечно же, не мина -- наступив на мину, он уже был бы мертв. Он глянул под ноги. Полузасыпанный снегом, перед ним лежал человеческий скелет. Очертания черепа и костей зловеще вырисовывались под белой снежной пеленой. Вик двинулся дальше, с тревогой думая о том, что достиг мест, где шли бои -- а значит, пояс мин должен быть где-то поблизости. Летом он чувствовал бы себя более уверенно, но зимой... Вик ощутил выступивший на лбу пот. Проклятье Небу! Где же могут оказаться эти мины? Дорога, которую обступали руины, сворачивала вправо. За поворотом путь был перекрыт -- сфальт перекопан поперек, возле траншеи чернели угловатые металлические заграждения, сплошь опутанные ржавой проволокой. Вик неохотно свернул с дороги, чтобы обойти неожиданное препятствие... и тут же остановился. Не так ли поступали и атакующие? Сворачивали с дороги, чтобы обойти заграждение -- и натыкались на мины? Осторожно развернувшись, ступая в свои следы, Вик вернулся на сфальт. Подобрав возле одной из рухнувших стен несколько обломков кирпичей, он один за другим швырнул их в пространство перед заграждением. Ничего не произошло. Тогда Вик осторожно приблизился к траншее, перебрался через металлические крестообразные конструкции, путаясь в проволоке, и спустился в траншею. Траншея, похоже, некогда была широкой и немалой по глубине, однако время сделало ее края более пологими. Без особого труда преодолев препятствие, Вик вновь ступил на сфальт. Здесь оказалось сразу несколько скелетов. Возле одного из них лежало что-то похожее на оружие. Вик торопливо нагнулся. Да, это был автомат, но ржавчина давным-давно сделала его не пригодным для стрельбы. Шаг за шагом Вик продвигался вперед, время от времени бросая перед собой обломки кирпичей. Так продолжалось до тех пор, пока сфальт не вывел его к грандиозному сооружению, размером не уступающему Станции. Сооружение было настолько велико, что Вик припомнил: да оно же видно из Централи! Итак, он достиг самого эрапорта. Пояс мин остался позади. Сооружение прошлых высилось перед ним, молчаливое и загадочное. У него не было окон -- значит, это не жилой блок. У него не было труб и линий энергии -- значит, это и не промышленный блок тоже. Вику сооружение напоминало обиталище каких-то неведомых гигантов. С той стороны, с которой он подошел к сооружению, не было и следа дверей. Правда, по стене вверх убегала металлическая лестница, Но Вик решил, что доверяться ей слишком опасно -- ступеньки наверняка проржавели насквозь. Он двинулся в обход сооружения и вскоре обнаружил дверь. Она была громадной, под стать всему сооружению. А внутри... Некоторое время глаза Вика привыкали к царящей внутри полутьме. Потом, когда он разглядел, что находится перед ним, он понял, что сооружение и впрямь служило обиталищем гиганту. Вернее, гигантской машине. Вик был неплохим механиком, поэтому он без труда догадался, что обнаружил одну из легендарных летающих машин прошлых. Сейчас она была в жалком состоянии, буквально разваливалась на куски -- и все-таки поражала воображение. Эта огромная машина ЛЕТАЛА по воздуху! Какой же невероятный двигатель подымал ее вверх? Привыкший к тому, что на грузовиках прошлые размещали двигатель спереди, Вик был удивлен, не обнаружив его в передней части корпуса летающей машины. А ведь двигатель такой большой машины должен наверняка занимать немало места... Вик обошел машину, пробираясь сквозь металлические обломки, и в задней части корпуса обнаружил то, что искал. Механизм овальной формы. Точно такой же размещался с другой стороны машины, и это поначалу сбило Вика со следа. Но потом он понял, в чем дело, с восхищением оценив идею прошлых: два двигателя на одной машине. Они не были хорошо знакомыми Вику двигателями внутреннего сгорания или дизелями, насколько он мог судить, рассматривая неведомые механизмы сквозь трещины и отверстия в обшивке. Скорее всего, эти двигатели с силой извергали струи раскаленного газа, на которые и опиралась в полете машина. Теперь она уже не казалась Вику загадочной, а тем более сказочной. Но она по прежнему смущала воображение. Было время, когда люди спокойно садились в эту машину, -- так же спокойно, как он садится в грузовик или на лошадь -- и отправлялись в другие города, в другие государства. Вик, словно завороженный, смотрел на летающую машину. Вероятно, она могла двигаться с большой скоростью и подниматься достаточно высоко. Так высоко, что из нее были видны и Централь, и Город, и земли фермеров, и земли серых... Река обращалась в полоску не шире ладони, а Большой Сфальт в полоску с мизинец. Другие города, другие государства, другие народы... У Вика закружилась голова. Небо! Прошлые не раз упоминали о том, что мир велик, очень велик. Но только сейчас Вик по настоящему задумался об этом. Прежде Централь казалась ему значительным государством, а Большой Сфальт и вовсе чем то непостижимым. Теперь Вик взглянул на них иными глазами. Интересно, можно ли починить летающую машину и научиться ею управлять? Вик не знал, сколько времени провел рядом с машиной прошлых -- во всяком случае он изучит и ощупал все, до чего смог дотянуться. С трудом он оторвался от этого занятия, напомнив себе о необходимости искать оружие, о положении, в котором находится он сам и весь народ Централи. Эти мысли заставляли спешить. Сразу же за гаражом летающей машины начинаюсь большое открытое пространство. Оно показалось Вику чересчур уж ровным. Вик разгреб ногой снег и обнаружил бетон. Некогда прошлыми была здесь забетонирована громадная площадка, она просматривалась и сейчас, хотя кое-где из трещин в бетоне росли небольшие кусты. Вик остановился в самом центре этого пространства и внимательно огляделся вокруг. Снег, несколько сгоревших, полуразрушенных блоков в отдалении -- и больше ничего. Ничего и никого. Вик был единственным живым существом здесь. Он остро ощущал свое одиночество. Завывал ветер. В каком направлении идти? Где искать оружие? Осматриваясь вокруг, Вик заметил справа от себя, на краю забетонированной площадки, знакомые уже крестообразные металлические заграждения. Здесь их было много, гораздо больше, чем на сфальте между жилыми блоками. Вик торопливо зашагал к заграждениям. Он рассудил просто: там, где прячут что-то, есть что прятать. Во всяком случае -- было. Следы боев виднелись и здесь: бетон был изрыт воронками, заграждения в двух местах покорежены взрывами. Вик миновал огромную груду развалин -- определить, чем являлись эти развалины прежде, сейчас было уже невозможно. Вику попались на глаза и летающие машины -- вернее, то, что от них осталось. Вероятно, они пострадали еще во время боев, а потом время и непогода довершили начатое, так потрудившись над корпусами машин, что тут уж не возникало вопроса: можно ли их восстановить. Вик подумал, что более-менее сохранившаяся летающая машина, которую он видел в гараже, -- настоящий подарок Неба. Если б Небо подарило ему еще десятка три патронов! Сейчас он нуждался в них куда больше, чем во всех летающих машинах прошлых вместе взятых. Без особого труда преодолев заграждения, Вик очутился рядом с длинным пологим холмом. Что-то странное было в этом холме. Вик присмотрелся, подойдя ближе. Нет, это был не холм, а цепочка холмов. Холмы поросли кустарником и даже небольшими деревьями, но они были чересчур уж похожи один на другой... В следующее мгновение Вик разглядел в холмах что то похожее на ворота. Холмы были искусственного происхождения. Но обычные блоки и сооружения прошлых не успели бы так глубоко уйти в землю, несмотря на то, что столько лет и зим миновало со дней Исхода. Значит, их упрятали в землю еще до Исхода. Предчувствие удачи охватило Вика. Он был прав, двинувшись в эту сторону: здесь прятали нечто стоящее того, чтобы быть спрятанным. Вик подошел к одному из холмов вплотную -- но здесь его ожидало жестокое разочарование -- холм был наглухо закрыт, открыть ворота Вик оказался не в состоянии. Вик пнул в них ногой, и сверху на него посыпались хлопья снега. Отряхнувшись, Вик перешел к следующему искусственному холму, но и тут его постигла неудача. Третий холм... четвертый, пятый, шестой... Седьмой холм был раскрыт настежь. Однако, торопливо зайдя внутрь, Вик понял, что радоваться нечему. В холме ему открылось прямоугольное пространство -- неожиданно большое и неожиданно пустое. Здесь не было буквально ничего, если не считать (Вик всмотрелся) металлических обломков, лежащих вдоль стен. Пожав плечами, Вик выбрался наружу и продолжил свой путь, надеясь, что в других раскрытых холмах ему повезет больше. Ведь что-то прятали здесь прошлые еще до Исхода! Вик не терял надежды до тех пор, пока не увидел воронку от взрыва. Даже не воронку, а несколько слившихся друг с другом воронок. Снег скрывал их очертания, но срезанный наполовину холм и уцелевшие кое-где по краям обломки бетона подсказали Вику, что перед ним следы взрыва нескольких, а может, и многих мощных мин. За воронками начинался лес. Идти дальше не было смысла. Вернее, надо было именно идти дальше, но без патронов и практически без пищи. Вик тяжело вздохнул. Он и так смертельно устал: хватит ли ему сил и везения, чтобы добраться до озер? Серое пятно на снегу неподалеку от него внезапно зашевелилось. Рука Вика невольно потянулась к разряженному автомату. Крыса! Крыс в Централи ненавидели смертельной ненавистью все, от мала до велика. Для прошлых крысы были не меньшей угрозой, чем голод и холод. Только несколько лет назад крыс удалось кое-как обуздать. "И все напрасно, -- подумал Вик, с отвращением следя за копошащейся в снегу тварью. -- За серыми крысы придут целыми полчищами"... Крыса исчезла так же внезапно, как появилась. Она будто провалилась сквозь снег. В царящей вокруг мертвой тишине Вик отчетливо услышал шорох осыпающихся камешков. Провалилась сквозь снег... Сквозь снег... Вик сделал несколько шагов вперед -- и рухнул вниз, увлекая за собой лавину снега и щебня. Ему повезло: он свалился в разверзнувшуюся яму ногами вниз и застрял в каких-то погнутых металлических прутьях. Внизу темнело широкое отверстие. Уцепившись за прутья понадежнее, Вик свесился вниз и вгляделся во тьму. Но тщетно. Глаза различили лишь неясные очертания каких-то больших продолговатых предметов, да и то Вик не был уверен, что темнота подземелья не сыграла злую шутку с его зрением. Однако, если эти продолговатые предметы ему не померещились, до дна подземелья не так уж и далеко. Он свободно может спуститься вниз, а потом, ухватившись за прутья, выбраться обратно. Вик именно так и поступил. Он протиснулся в щель, повис на руках -- и неожиданно ощутил под ногами что-то твердое. Вик разжал руки. Теперь он был в подземелье, вместе с осыпавшейся от его движений грудой снега. Куски щебня тоже падали вниз, стуча по деревянной... да, по деревянной крышке большого ящика. Глаза постепенно привыкали к темноте. И Вик разглядел еще и еще ящики. Подземелье было набито ими. Несколькими ударами приклада своего акэма Вик сбил замки с ближайшего ящика и откинул крышку. Под ней оказались отлично смазанные и уложенные один к одному акэмы. Вик машинально провел по ним ладонью, не веря глазам. Целый ящик... нет, не ящик, а целый склад оружия прошлых! Склад, о котором будет знать он один! Ценнее такой находки трудно было что-либо представить. Через некоторое время Вик выбрался из подземелья с десятком набитых патронами магазинов, которые он заткнул за пояс. Теперь ему не были страшны ни собаки, ни охотники прошлых. Хватило б только сил... Силы оставили его на второй день пути к озерам. Как раз тогда, когда на Вика наткнулся отряд вооруженных фермеров во главе с Гором. 5. ПОРОДНИТЬСЯ Вик выздоравливал быстро: отчасти благодаря фермерским лечебным травам, отчасти благодаря своему яростному желанию выздороветь. Ему казалось порой, что бегство, спасение -- только сон, что он продолжает оставаться пленником серых, по прежнему стоит там, на Большом Сфальте, под градом ударов и насмешек, униженный и упрямый. "Вы хотите, чтобы я дрался? -- думал он. -- Хорошо, я буду драться. И сейчас моя очередь наносить удары!" Выздоравливающему Вику отвели одну из комнат в просторной хижине старейшины Василия. Он навестил Вика только один раз. Старейшина был седым стариком, могучим и крепким, несмотря на свои преклонные годы. Лицо его было неподвижно-суровым. Старейшина ни о чем не спрашивал Вика, обменявшись с ним скупыми, довольно равнодушными приветствиями и пожелав ему скорейшего выздоровления. Зато Гор навещал Вика часто. Из его рассказа Вик узнал, что Гор вывел из поселка десяток фермеров сразу же, как только гонцы сообщили о нападении серых на Централь. Однако фермеры опоздали -- все произошло слишком быстро. С десятком воинов нечего было и думать о контратаке, поэтому Гор держал свой отряд между Централью и озерами, надеясь помочь тем, кому удалось бежать. Это было все, что он мог сделать. -- Но почему ты взял с собой так мало воинов? -- спросил Вик. -- Их не меньше двух сотен в поселках у озер. -- Даже больше, -- кивнул Гор. -- Но они все принадлежат к разным родам. А наш род невелик. -- Ваш род? -- Род, к которому я принадлежу. -- Мне понадобится много воинов, -- сказал Вик, погруженный в свои мысли. Гор промолчал, но с сомнением мотнул головой. Он был рад, что Вик спасся, однако сам Вик не выражал по этому поводу никаких чувств и, казалось, не хотел, чтобы эти чувства выражал кто-то другой. Их разговоры ничем не напоминали разговор старых друзей. Искоса наблюдая за Виком, Гор признался себе, что не узнает прежнего ответственного службы транспорта, рассудительного, открытого, покладистого. Теперь перед ним был человек с ожесточившейся душой, который мог говорить, казалось, исключительно об оружии или воинах. Однако Вик ничего не сказал Гору и фермерам о сыне Главного Пхана и складе с оружием прошлых. Он сказал только, что бежал, прихватив акэм караульного. "Этот грязный старикашка, Главный Пхан, собрал до тысячи воинов, -- думал Вик. --Сколько соберу я?". Конечно, множество серых погибло при штурме Централи. Но уцелело еще чересчур много. И все-таки он справится с ними. Он ДОЛЖЕН справиться. Губы Вика шевелились, кулаки угрожающе сжимались. Он знал пока лишь одно: ему нужны воины. Вик без конца расспрашивал Гора, но ответы того становились все короче и сдержаннее. Заметив это, Вик спросил прямо: -- Сколько воинов дадут мне старейшины, если я обращусь к ним с просьбой? -- Ни одного. -- Почему? -- Ты не принадлежишь ни к одному из родов. -- Но тебе дали десятерых. -- Это воины моего рода, рода старейшины Александра. -- А если и я буду принадлежать к одному из родов? Гор уклонился от прямого ответа. -- Тебе лучше поговорить об этом с одним из старейшин, -- сказал он. -- Чей род самый большой? -- Старейшины Василия. Его родные живут во всех поселках у озер. -- Хорошо, -- кивнул Вик. -- Я хочу говорить с ним сегодня же. -- Сегодня же? -- переспросил Гор. -- Ладно. Может, тебе действительно лучше узнать обо всем сразу. -- О чем "обо всем"? -- спросил Вик. Гор не ответил. Но он устроил встречу со старейшиной. Поздним вечером, когда в комнате Вика одна из женщин зажгла фитиль в деревянной плошке светильника, старейшина Василий вошел в комнату. Женщина тут же выскользнула вон. Старейшина грузно опустился на табурет, скрипнувший под его весом. -- Ты звал меня. -- Да. Я хочу, чтобы ты выслушал мой рассказ о том, что произошло с Централью. -- Я слушаю тебя, старейшина Вик. Вик рассказал о нападении серых, напирая на жестокость, многочисленность и хищные инстинкты тех. По лицу старейшины, однако, не скользнули ни малейшие эмоции. -- Так значит, разбойники вас одолели, -- только и сказал он, когда Вик закончил. -- Не одолели, а задавили численностью. -- Одолели, -- невозмутимо повторил старик. -- Значит, говоришь, они очень сильны, так ведь? -- У нас было только восемьдесят воинов... -- Вик говорил, тщательно подбирая слова. -- И они уничтожили примерно четыре сотни серых. Значит, пять их воинов стоят одного нашего... -- Ваших воинов больше нет. -- Но есть воины у вас. Старейшина поднял глаза и долгим, внимательным взглядом из-под седых клочковатых бровей ощупал лицо Вика. В хижине повисло молчание. -- Серые собрали войско, -- продолжил Вик. -- А войско должно воевать, в этом его предназначение и ни в чем ином. У серых осталось не меньше шести сотен воинов. Централи нет. Значит... Старейшина молчал. -- Значит, очередь за вашими поселками. -- Разбойникам нужна наша дань, а не поселки. -- Им нужна не только дань, но и рабы. Ты хотел бы отдать свой род в рабство серым? Вик ожидал взрыва возмущения, но старейшина только еще больше насупился и опять уставился ему в глаза. -- Вы тоже можете собрать войско, -- сказал Вик. -- Зачем? -- Как "зачем"? Чтобы воевать с серыми. -- В лесу не воюют войском, -- наставительно произнес старейшина. -- Войско нам ни к чему, да мы и не умеем воевать войском. Если что, будем так воевать, как умеем, Бог нам поможет. Вик почувствовал себя побежденным. Теперь оставалось только прямо признаться, что войско нужно ему для спасения спящих обитателей Централи. Но внутренний голос советовал Вику не делать этого, или, по крайней мере, обойтись без употребления слова "войско". -- Наверное, ты прав, -- сказал он старейшине. -- Вы много лет живете здесь, вам виднее, как защищать эти земли. Но я из другого места, а мне тоже предстоит жить на этих землях... Мне могут понадобиться воины, знакомые с местностью и с вашим оружием. -- Это дело нехитрое, -- отозвался старик. -- Тебе нужно породниться с нами. -- То есть присоединиться к какому-нибудь роду? -- уточнил Вик. -- Вот-вот. Породниться. Когда ты сделаешь это у тебя будут обязанности перед родом, ну, а у того будут обязанности перед тобой. Иначе ты все-равно не сможешь у нас жить, -- заметил как бы между прочим старейшина. -- Так вот! -- Но я старейшина своего государства! -- Старейшина без рода -- не старейшина. Вик перевел дыхание. -- Я могу основать свой род, -- сказал он. -- Можешь, -- согласился старик охотно. -- Можешь основать свой род. Да. -- Действительно могу? -- Можешь. Но у тебя нет родителей, нет братьев нет сыновей. Крепкий род вряд ли получится, даже лет через... -- старик пошевелил губами, -- лет через сорок. Сорок лет! Вик не мог мыслить подобными временными категориями. До Дня Пробуждения оставалось меньше трех лун. -- Я могу присоединиться к любому роду? Старейшина кивнул. -- Самый многочисленный у озер -- твой род? Старейшина еще раз с достоинством наклонил голову. -- Хорошо. Что я должен делать, чтобы породниться с тобой? -- Взять в жены одну из девушек моего рода. До Вика не сразу дошел смысл сказанного. Взять в жены... В жены. Создать семью. "НО ВЕДЬ ЭТО НА ВСЮ ЖИЗНЬ!" Так говорила ему Ида. А потом, после ее гибели голос Иды сказал ему: "ТЫ НИКОГДА НЕ БУДУШЬ СЧАСТЛИВ С ЛЕН! Он тогда еще твердил себе, это ерунда, что он будет счастлив, что Лен... Лен. Она спит в подземельях Станции. И только он способен спасти ей жизнь в День Пробуждения. Только он. Он должен отказаться от нее, чтобы спасти. Тут и думать не о чем. -- Да, -- сказал Вик, едва слышно, а потом повторил громче, -- да. Пусть так и будет. Я согласен если найдется девушка, согласная стать моей женой. -- Кто ж спрашивает их, женщин? -- удивился старейшина. -- Это уж наше дело, родовое, найти жену для тебя. Найдем, не сомневайся. Хватает этого добра. Время сейчас для свадьбы подходящее... -- он поднялся с табуретки и протянул Вику широкую мозолистую ладонь. Вик сжал ее своей ладонью, знакомый уже с этим жестом дружелюбия, принятом у фермеров. В душе у него было пусто и холодно. "Прокляни ее, Небо, мою душу! -- подумал Вик. -- Мне нужны воины. Вот и все". ВОТ И ВСЕ. Создание семьи в Централи происходило довольно просто, а вот у фермеров оно было окружено массой условностей, обрядов и ритуалов. Ритуалов Вика в эти дни поджидало больше, чем за всю его предыдущую жизнь. Объяснял смысл происходящего приставленный к нему молодой фермер из рода старейшины Василия, он же подсказывал Вику заранее, что нужно делать или говорить во время того или иного обряда. Фермер то и дело дружелюбно грохал своего подопечного по плечу. Внк молча злился, но однажды не вытерпел и с таким неистовым дружелюбием двинул фермера в ответ, что тот не удержался на ногах и повалился на землю. И так расхохотался потом, что Вик не выдержал и заулыбался тоже. С тех пор между ними установились вполне искренние дружеские отношения. Фермера звали Ярослав. -- Старейшины берут имена из священной книги, -- объяснил он. -- Это книга о древних временах, ее только старейшинам разрешается читать. Там есть очень красивые имена. А ваши имена все такие короткие? -- Да, -- кивнул Вик. -- Почему? Они тоже из какой-нибудь священной книги? -- Как тебе объяснить... Книг у нас не сохранилось. -- Совсем?! -- Совсем. У прошлых имена были очень длинные. При рождении они нам тоже пытались давать длинные имена. Но когда приходится произносить это имя... ты понимаешь? В разговоре, особенно между детьми, имена стали сокращаться. Прошлые вначале пытались как-то повлиять на это, а потом постепенно привыкли. Им остались их длинные имена, а нам -- наши короткие, удобные для произношения. -- А как вы называете своих детей? -- Повторяем уже существующие имена. Откуда же взять новые, если прошлые почти все умерли? Вик днем и ночью рассказывал Ярославу о Централи, а тот ему о жизни, которую вели на своих землях фермеры. Из этих рассказов Вик узнал, что до весны практически единственная его обязанность перед родом будет заключаться в охотничьих вылазках. Это Вика вполне устраивало. Ярослав сам был завзятым охотником, он без конца расхваливал охотничье оружие фермеров -- луки и самострелы. В отличие от автоматов они стреляли бесшумно и точно. Узнав, что у фермеров существуют отряды лучников, каждый из которых оставаясь невидимым, может сбить влет птицу, Вик начал понимать, что имел в виду старейшина Василий, говоря "в лесу не воюют войском". На охоту фермеры нередко отправлялись конными отрядами, которые могли совершать дальние рейды, проходя в поисках добычи многие десятки ходов. Все это Вик знал только по рассказам Ярослава. Пока что его окружали не воины, а степенные бородатые старцы. Чем ближе был день свадьбы, тем больше их становилось. Старейшины собирались к озерам со всех окрестностей. Они без всякого стеснения разглядывали Вика, но не заговаривали с ним. Ярослав негромко сообщал: -- Вон тот -- старейшина Анатолий с Глубокого Озера... Этот, с усами, старейшина Владимир с железных путей... А это -- старейшина Михаил с Дальних Болот. Несколько раз Вик видел свою будущую жену -- стройную девушку с длинной каштановой косой и неизменно потупленными глазами. Вик торопил мысленно день свадьбы. Но торопил он его только потому, что с этого дня мог приступить к осуществлению своего плана спасения народа Централи. И вот день свадьбы настал. По обычаям фермеров мужчина непременно должен был ввести жену в свой дом, который ему помогали строить всем родом. Для Вика решено было сделать исключение. Ему отдали почти законченный дом одного из молодых фермеров. Авторитет рода был настолько велик, что тот не посмел возражать. Да никто и не стал бы слушать его возражений, раз уж так решили старейшины. Вик, однако, поймал на себе несколько раз враждебные взгляды молодых фермеров. Это скорее порадовало его, чем огорчило: это говорило о том что не всегда молодежь убеждена в безусловной мудрости и непререкаемости старейшин. В утро дня свадьбы Вику предстоял еще обряд крещения -- принятия веры фермеров. Это известие принес Гор. Совершенно неожиданно оно взорвало Вика: -- Проклятье Небу, когда все это кончится? Серые меня изуродовали в знак своих обычаев, фермеры женили в знак своих обычаев, теперь я должен в знак обычаев принять их веру -- не слишком ли много для одного человека? И вообще, в Централи верят только Высокому Небу, эти поклонники своих обычаев могли бы и знать! Гор позволил Вику выговориться, а потом сказал спокойно, как он это умел делать: -- Крещение не займет много времени. Это не такой уж долгий обряд. Вик оценил скрытый намек и угомонился. -- Я буду твоим крестным отцом, -- добавил Гор. -- Ты? А что это значит? -- Я должен буду отвечать за тебя перед Богом. -- Чушь какая-то, -- проворчал Вик. -- Напротив, -- спокойно возразил Гор, -- Мы должны благодарить Всемогущего Бога -- или Высокое Небо, если хочешь, за то, что все так сложилось. Когда-нибудь нам это пригодится. Увидишь. Вик знал, что Гор никогда ничего не говорит зря, потому он окончательно смирился с происходящим. Он безропотно позволил отвести себя в небольшое, сложенное, как и хижины, из бревен сооружение, над которым возвышались две приколоченные крест -- накрест друг к другу дощечки. Здесь фермеры поклонялись своему Всемогущему Богу. Внутри было чисто прибрано, горели многочисленные светильники -- едва заметные струйки приятно пахнущего дыма поднимались к закоптелому потолку. Гор подсказал Вику, что нужно снять шапку и обувь и встать на расстеленный под ногами кусок белого полотна с красивой вышивкой. Потом человек в красивом и по всему видно древнем одеянии принялся говорить слова, смысл которых был Вику абсолютно непонятен. Некоторые слова и жесты человек в красивом одеянии заставлял его повторять. Гор тоже повторял некоторые слова и жесты, непрерывно подсказывая при этом Вику на ухо, что нужно говорить и что -- делать. Мужчины и женщины, стоящие тут же, повторяли жесты и пели. В поселке фермеров Вик впервые увидел поющих людей и услышал самые разные песни. Некоторые из них ему нравились, другие -- не очень. Это пение в доме Всемогущего Бога было красивым. Вик подумал о своей матери. Потом он подумал о Лен. После крещения начался собственно обряд свадьбы -- он растянулся на весь день. Вернувшись в дом старейшины Василия, Вик нашел здесь подаренную ему родом роскошную одежду из украшенного вышивкой полотна и зимнюю одежду из меха каких-то неведомых ему зверей. Дом был переполнен людьми, суета царила невероятная. У дома фыркали лошади, запряженные в несколько телег, поставленных вместо колес на деревянные брусья -- такие зимние телеги фермеры называли санями. И гривы лошадей, и сбруя, и сами зимние телеги были украшены лентами -- полотняными, меховыми, кожаными. Сани были щедро застелены звериными шкурами. Вик и его новая родня отправились на этих санях к дому, из которого девушки вывели ту, что предназначалась ему в жены. Она по-прежнему не подымала глаз. Сани двинулись к дому Всемогущего Бога, и тот же человек в красивом древнем одеянии, что утром совершал обряд крещения, совершил еще один обряд, назвав Вика и Надежду -- таково было имя девушки -- мужем и женой. Обряд был красив и более прост, чем крещение, но Вика больно ранила эта красота и простота. Он видел стоящую рядом с ним Лен. Это она должна была стоять сейчас здесь, рядом с ним, и вместе с ним радоваться красоте обряда. Вик едва подавил вспыхнувшую в душе ненависть к Надежде, с ее покорно потупленными глазами. Она ни в чем не виновата. Он сам принял решение. Он добровольно отказался от своего счастья. Девушка не виновата, что ему пришлось сделать это. НА ВСЮ ЖИЗНЬ... Но предстоит война с серыми, и его жизнь может оказаться совсем не такой уж и длинной... С такими мрачными мыслями Вик (его молодая жена лишь робко поглядывала на хмурящегося мужа) вернулся в дом старейшины Василия, где было приготовлено роскошное угощение. Вика не радовали ни ломящиеся от пищи столы, ни веселые, доброжелательные лица старейшин и его новых родных, ни песни. Вик хотел лишь одного: чтобы все это поскорее закончилось. Он несказанно обрадовался, когда Ярослав прошептал ему, что он с женой может, даже должен удалиться, не дожидаясь, пока все будет съедено и выпито -- свадебное застолье может затянуться надолго. Ярослав провел их к стоящим перед хижиной саням и отвез в хижину Вика. Здесь неслышно сновали туда-сюда несколько женщин из его рода. Вик увидел, что они успели придать хижине вполне жилой вид. Ярослав увел Вика в одну комнату, Надежду одна из женщин увела в другую. Ярослав старался держаться серьезно, как предписывал обряд, но, уходя, не удержался и привычно грохнул Вика ладонью по плечу: -- Доброй ночи, Вик! Вскоре все та же женщина отвела его в комнату Надежды. С тяжелым сердцем Вик увидел фигурку в длинной -- до пят -- белой полотняной рубашке, присевшую на краешек постели. Женщина удалилась. Они остались вдвоем. Девушка подняла глаза и посмотрела на Вика. Она была красива. Но взгляд ее не выражал ничего, кроме робости и покорности. Вик вежливо пожелал жене доброй ночи и ушел спать в другую комнату, на лавки. Его разбудил плач. Некоторое время Вик лежал неподвижно, слушая плач девушки, потом вернулся к ней в комнату. Надежда плакала, словно обиженный ребенок. Вик присел на постель, осторожно коснулся волос девушки, погладил ее по голове, утешая. Она подняла на него заплаканные глаза, их руки соприкоснулись, потом соприкоснулись их губы. Этот поцелуй был просто знаком примирения. Но следующие поцелуи были совсем иными... Вик понимал, что любви в его сердце нет, есть лишь жалость. Но жалость -- тоже чувство, а страсть рождается из самых разных чувств... 6. МСТИТЬ Охота не была для фермеров основным способом добычи пищи: в каждом поселке хватало коров и менее крупных животных -- коз, за которыми ухаживали женщины. Домашние животные в изобилии снабжали фермеров молоком и мясом. Однако, как объяснил Вику Ярослав, охота считалась почетным, чисто мужским занятием. Ведь кроме куропаток и зайцев охотникам приходилось сталкиваться с кабанами, медведями, стаями собак и волков. У фермеров не было воинов, как таковых, но каждого охотника можно было считать воином. На языке Централи охотников следовало называть скорее службой оружия, нежели службой пищи. На этом и строил свои расчеты Вик. Примерно луну он потратил на то, чтобы познакомиться со всеми охотниками своего рода. Не пропуская ни одной охотничьей экспедиции, Вик быстро завоевал не только доверие, но и уважение своей смелостью, выносливостью, умением управляться с акэмом. Автоматчики участвовали только в охоте на крупных зверей, на живность помельче охотились лучники. Упорно тренируясь, Вик выучился стрелять из лука, хотя и чувствовал себя с ним куда менее уверенно, чем с верным акэмом в руках. В свою очередь фермеры помоложе учились у Вика прицельной стрельбе из автомата и умению обращаться с ним. Эти тренировки сдерживало то, что каждый патрон был на счету. И вот, однажды, Вик как бы между прочим сказал Ярославу: -- Пожалуй, лишний ящик патронов нам бы не помешал. -- Ящик?! -- изумился Ярослав. -- Да столько и во всем поселке не наберется! -- Я знаю место, где наберется. -- Где же? В Городе? -- Нет, поближе. В зоне эрапорта. Простодушный Ярослав даже не поинтересовался, откуда у Вика такие сведения. Он только разинул рот от восхищения. -- Ящик патронов! Если бы до него добраться! -- Так надо пойти и взять его. -- Ты смеешься, -- начал приходить в себя Ярослав, -- пойти и взять... Я видел однажды, как в тех местах подорвалась на минах стая собак. От них одни клочья остались. -- Я знаю проход в минных полях. -- Все равно это очень опасное место, Вик, видит Бог! -- Видит Бог, -- подхватил Вик, -- охотники не трусы. Они не отступают перед опасностями! Вик знал, на чем сыграть. Уговорив Ярослава, он без труда набрал отряд из десятка самых горячих голов своего рода. Они отправлялись, якобы, на охоту -- но на самом деле Вик прямой дорогой привел охотников в зону эрапорта. Ему пришлось потрудиться, чтобы отыскать подземный склад: снег опять скрывал все его следы. Однако в конце концов Вик благополучно провалился в знакомую трещину. На сей раз его страховала обвязанная вокруг пояса веревка. Зажигать факел в подземелье Вик не рискнул. Он подождал, пока глаза привыкнут к царящему здесь полумраку, а потом двинулся вглубь склада, сбивая замки с ящиков. В первых пяти были акэмы и магазины к ним, здесь же лежали коробки с автоматными патронами. В шестом ящике оказалось напоминающее акэм оружие -- но его отличал от автомата необычайно длинный ствол и незнакомые Вику приспособления на стволе и затворной раме. Вик обратил внимание на магазины к этому оружию: вдвое более емкие, чем у акэмов. В седьмом ящике лежали какие-то странные металлические трубки. Они вообще не были похожи на оружие, однако являлись им, судя по спусковому крючку. Рядом с трубками лежали крупные продолговатые мины. Остальные ящики были меньшего размера, и не прямоугольные, а квадратные. В них Вик обнаружил предметы, которые принял за мины. Однако взрывателей у них не было. Может быть -- взрывчатка? Вик прихватил один из загадочных предметов с собой и выбрался из подземелья к своему сгорающему от нетерпения отряду. Ничего не скрывая, он рассказал обо всем увиденном. После короткого бурного спора решено было взять с собой ящик с акэмами, а патронами набить кожаные охотничьи сумы. Несколько охотников отправились за жердями, к которым можно было бы подвесить ящик, как обычно они подвешивали туши крупных зверей. Вик тем временем поставил на снег извлеченный из подземелья предмет, отошел подальше и выстрелил в него из акэма. Пуля отбросила предмет в сторону, однако он и не подумал взрываться. Вик подобрал его... и почуял вкусный запах пищи. Из проделанного пулей отверстия пахло мясом, самым настоящим мясом! -- Вот так охота, -- сказал Вик Ярославу, показывая тому удивительную находку, -- смотри, какого зверя я подстрелил! -- Только прошлые могли до этого додуматься, -- покачал головой Ярослав, вертя в руках металлический цилиндр. -- Мясо, спрятанное в железо! И, похоже, оно не испортилось, это за столько-то лет!.. Вскоре отряд отправился обратно к озерам, унося с собой ящик с оружием. Предварительно Вик забросал снегом вход в подземелье и заставил охотников поклясться Богом, что никто из них не выдаст расположение склада. Такую клятву для любого из фермеров было просто немыслимо нарушить. Ящик с оружием они доставили прямиком в хижину старейшины Василия. Тот с интересом осмотрел акэмы и с не меньшим интересом -- Вика. -- Склад прошлых? Хорошие игрушки... Вот только кто в них будет играть? -- Это я беру на себя, -- сказал Вик. -- Через несколько дней ваши автоматчики будут не хуже ваших лучников. Ну, а тогда... -- Что "тогда"? -- Тогда увидите, что произойдет, если только серые сунут сюда свой нос! Старейшина проворчал что-то неразборчивое. Он ничего больше не сказал Вику, однако не стал мешать ему распределять оружие по своему усмотрению. Следующая луна прошла в чередовании охот и учебных стрельб. Вик учил фермеров не только стрелять, он учил их всей воинской премудрости, которой владел сам. Вскоре он имел отчетливое представление о силах, которыми располагает: около сорока воинов, половина охотников его рода. До Дня Пробуждения оставалось уже меньше одной луны. С охотничьими отрядами Вик все ближе и ближе подбирался к границам Централи. Дважды они вступали в стычки с охотниками серых и оба раза обратили серых в бегство. Однако единственное, что узнал Вик, это то, что лагерь Главного Пхана находится на прежнем месте. Что замышляют серые -- неизвестно. Оставалось ждать. Вик ждал нападения серых на один из поселков. Он не сомневался, что голод заставит "хозяев" отправиться за данью к "навозникам". Вик сумел убедить старейшину Василия выдвинуть сторожевые посты поближе к границам Централи. День Пробуждения приближался. Надежда ничего не говорила мужу, но с тревогой поглядывала на него. Когда она засыпала на его плече, Вик продолжал лежать с раскрытыми глазами, не в силах уснуть. Он считал оставшиеся дни. Их становилось все меньше и меньше. Двадцать... пятнадцать... десять... Если серые не нападут в эти оставшиеся десять дней -- все пропало. Тогда остается вслепую броситься на них самому. Вик окончательно потерял и сон и аппетит. Он казался себе туго взведенной пружиной. Он молил Небо о нападении серых, потом принялся молить Бога, не задумываясь о том, как странно звучит подобная мольба. Восемь дней... семь... шесть... Серые напали на поселки у озер, когда до Дня Пробуждения оставалось пять дней. Тревогу подняли сразу несколько сторожевых постов. Основной отряд серых двигался, не таясь, по лесной дороге. Два меньших отряда, пробираясь через лес, заходили слева и справа. Старейшины занялись организацией обороны. Частоколы, окружающие все три поселка, ощетинились луками, самострелами, автоматами. Отряды лучников растянулись цепочкой вдоль берегов озер -- открытое ледяное пространство простреливалось ими вдоль и поперек. Смешанные отряды автоматчиков и лучников, которые возглавили старейшины Александр и Алексей, исчезли в лесу, направляясь наперерез обходящим озера врагам. Вик, споря до хрипоты, настоял на том, чтобы сорок автоматчиков его рода остались с ним в лесу на равном удалении от всех трех поселков. Они должны были вступить в бой тогда, когда определится место основного удара серых. Вик и Ярослав стояли во главе этих сорока автоматчиков. Они напряженно вглядывались в дальний берег озера. Неясный гул надвигался оттуда. Он становился все громче и отчетливее, он рос, точно снежный ком, который пронесется через поселки, сметая все на своем пути. Вик глянул на стоящих за его спиной фермеров. И поразился разнообразию чувств на их грубых, обветренных лицах. Прежде он смотрел на них, как на воинов -- одинаковых, словно доверенные им автоматы. Теперь он видел перед собой лица людей. Разные лица. Взволнованные, спокойные, хмурые, испуганные, непроницаемые... Вик вновь обратил свой взгляд к дальнему берегу озера. Из леса высыпали серые -- отрядами, кучками, толпами. Они потрясали оружием, дико вопили -- но не двигались вперед. Их было не меньше трех сотен. Внезапно вопли слились в единодушный боевой клич -- и серые ринулись в атаку. Напрямик, через замерзшее озеро. Ярослав издал радостный возглас. Вик был поражен. Наносить главный удар, так явно подставляя себя под пули и стрелы... Серые никогда не допустили бы такой грубой ошибки! Прежде Вик еще позволил бы себя обмануть, но только не теперь, после того, как познакомился с серыми поближе. Вик вспомнил гаденькую, умную усмешку Главного Пхана. Что-то здесь не то. Отвлекающий маневр? Но ведь тут половина войска! Вик до боли в глазах всматривался в ряды атакующих. Они показались ему... что-то странное было в них... -- К бою! -- скомандовал Ярослав. -- Отходим! -- крикнул Вик мгновение спустя. -- Что?! -- Отходим, быстро! Это не воины. Это рабы! Через озеро катилась волна безоружных людей. А куда же девались вооруженные? Уводя отряд от озера, Вик проклинал себя за недогадливость. Все воины серых, все "хозяева" под прикрытием орущих рабов свернули в лес, и теперь готовились обрушиться на защитников поселков всей своей мощью слева и справа. Вот он главный удар! Разделить отряд? Но это значит ослабить свои силы вдвое. Вик повел автоматчиков к северному поселку, на подмогу старейшине Алексею. Оставалось надеяться, что старейшина Александр продержится, обороняя южный поселок, хотя бы некоторое время. Время, которое потребуется им, чтобы прийти ему на помощь. -- Быстрее, быстрее! -- торопил Вик автоматчиков. В лесу перед ними уже вовсю грохотала стрельба. Они подоспели вовремя: обескровленный отряд старейшины Алексея дрогнул под натиском серых и начал медленно отходить к поселку. Контрудар сорока опытных автоматчиков был для торжествующих уже победу серых полной неожиданностью. Не жалея патронов, воины Вика и Ярослава обрушили на противника лавину огня. Отряд серых в замешательстве остановился -- и тут за него взялись лучники. Лес наполнился грохотом автоматных очередей, свистом стрел, треском сломанных веток и криками раненых. Убедившись, что уцелевшие серые в беспорядке отходят, Вик немедленно развернул свой отряд в противоположном направлении. Беснующаяся орда рабов уже выплеснулась на берег, к ближайшему поселку. Но безоружные рабы не представляли для его защитников никакой опасности. Фермеры вели прицельную стрельбу, укрывшись за частоколом. Автоматчики Вика, развернувшись в цепь, дали по толпам рабов несколько очередей -- и те, потеряв голову, ринулись обратно на лед озера, под стрелы лучников. Ярослав что-то кричал Вику в самое ухо. Потом он показал рукой влево, и Вик увидел поднимающиеся из-за деревьев черные клубы дыма. Южный поселок горел. Уставшие воины не могли бежать быстро, поэтому, когда они достигли горящего поселка, с его защитниками было покончено. Серые, воя, вливались через пролом в частоколе. Автоматчики Вика ударили им в спину, В поселке шла резня и грабеж, хижины полыхали. Ярость фермеров не знала предела: они сражались, переступая через трупы своих жен и детей. Серые заметались в поселке, словно в огромной огненной ловушке. Вик уже не мог управлять своим отрядом, но этого и не требовалось. Когда стрельба стихла, он знал наверняка -- ни одного серого не осталось в живых. Хижины поселка, чадя, догорали. Откуда-то появился Ярослав, швырнул автомат на почерневший снег и пошел прочь, не разбирая дороги. Вик нагнал его, положил руку на плечо и отшатнулся, увидев глаза своего друга. В этом поселке жили его родные, вспомнил с ужасом Вик. Его отец и мать. Фермеры собирались вокруг уничтоженного поселка. Слышались причитания женщин, стоны раненых и обожженных, которых вытаскивали из развалин. Подошел отряд старейшины Алексея, поредевший наполовину. Вик тоже потерял половину своих автоматчиков. Зато старейшина Александр потерял лишь несколько воинов. Остальные прятали глаза. Они укрылись в лесу, бросив защитников поселка на произвол судьбы. -- Разбойников было слишком много, -- разводил руками старейшина Александр. -- Мои воины все равно не смогли бы ничего сделать, полегли бы только зря... -- Зря?! -- старейшина Василий едва сдерживался. Вик никогда прежде не видел его в таком гневе. -- Опять чужими руками жар загребаешь, лисица поганая?! -- Ты полегче, полегче, я старейшина, а не какой-нибудь молокосос! -- Старейшины в кустах не прячутся! Воинов своих постыдись! Остатки войска серых, как донесли сторожевые посты, в беспорядке откатывались по лесной дороге. Жажда мести потерявших своих родных и друзей фермеров не была утолена -- поэтому призыв старейшины Алексея преследовать врага дружно поддержали все воины, в том числе и пристыженный род старейшины Александра Каждый воин фермеров стоил сейчас многих. А серые бежали в панике, впервые потерпев столь серьезное поражение. Такой момент нельзя было упустить. "Пришло время расплаты, -- подумал Вик. -- И не только за этот поселок. За все другие. И за конвои. И за Централь тоже"... И Вик двинул своих автоматчиков вслед отступающим врагам. Следом двинулся Ярослав, собравший несколько отрядов лучников, отряды старейшин Алексея и Александра. У центрального поселка к ним присоединился конный отряд старейшины Василия. Вик жалел, что рядом с ним нет сейчас Гора -- тот сражался в горящем поселке бок о бок с автоматчиками Вика и был тяжело ранен. Едва только серые замедлили отход, чтобы собрать остатки разрозненного войска, фермеры атаковали их и, не давая опомниться, погнали дальше. Дорога была усыпана телами убитых и раненых. Конники старейшины Василия заставили серых рассыпаться в лесу. Темнота укрыла их от дальнейшего истребления. Фермеры сделали привал, выставили боевое охранение и разложили костры. Утром они продолжили преследование. За ночь Вик, Ярослав и еще несколько фермеров совершили верхами рейд в зону эрапорта, чтобы пополнить запасы патронов. Поэтому Вику не удалось даже передохнуть. Раздав поутру автоматчикам снаряженные магазины, он вновь возглавил отряд. Он даже не думал о сне и отдыхе. Приближался миг решающей схватки. Они нагнали отступающих серых у самых границ Централи. Рабы и хозяева, расстрелявшие почти все патроны, смешались в одну обезумевшую массу -- и эта масса хлынула в лагерь. Тут же лагерь атаковали фермеры. Оказавшись на земле Централи, Вик взял руководство боем на себя -- все воины приняли это как должное. Серые, засевшие в лагере, пытались организовать оборону -- несколько раз Вику казалось, что он видит мелькающую среди шатров фигуру Ворона. Однако паника захлестнула лагерь, ломая волю серых к сопротивлению. Они начали отходить к Большому Сфальту, а оттуда -- по нему на север. Фермеры не преследовали их -- силы воинов были на пределе. Пройдя через покинутый лагерь, отряды лучников и автоматчиков вышли к Большому Сфальту. И над истерзанной землей воцарилась тишина. ...Как обычно, первыми пробудились Лег и Ант, принявшие чуть меньшую, чем все остальные обитатели Централи, дозу препарата. Перекинувшись словами приветствия, они осмотрели подземелья -- все было в полном порядке. Через два-три дня должны были проснуться остальные. Затем Лег и Ант направились к выходу, осторожно минуя ловушки. У выхода, как обычно, их должен был встречать Кост с несколькими ходовиками. Весеннее солнце буквально ослепило вышедших из подземелья людей. Они не сразу увидели, кто стоит перед ними. А увидев -- не сразу узнали Вика. Перед ними был человек в меховой одежде фермеров, перепачканной кровью и копотью. На изуродованное лицо человека падали длинные пряди спутанных волос. За спиной его виднелись незнакомые вооруженные люди. Ант и Лег машинально отпрянули назад. Человек сделал шаг к ним. -- Ант, уцелел я один, -- сказал он. 7. ОБЪЕДИНЯТЬ Вик рассказал Анту все -- от начала до конца. Нападение серых, гибель ходовиков и Коста, Главный Пхан, побег, устроенный его сыном, склад оружия и пищи прошлых, женитьба, битва с серыми у озер. Вик ничего не утаил и не упустил. Он стосковался по собеседнику, которому мог рассказать все это -- Ант был именно тем собеседником, который мог его выслушать. Лег тоже присутствовал при их разговоре. Это было вечером, когда они втроем разместились в одном из шатров серых. Соседние шатры заняли фермеры -- большая часть их вернулась в поселки, однако Ярослав, автоматчики и десятка два лучников его рода остались с Виком. В Централи было небезопасно. Уцелевшие серые бродили где-то поблизости. Закончив свой рассказ, Вик устремил взгляд на пляшущие языки пламени небольшого костра. Пламя напоминало ему обо всем пережитом за эту зиму. Вик знал, о чем сейчас спросит его Ант. -- Ты видел, как погиб Ген? Вик отрицательно покачал головой. -- Нет. Я в это время был у Реки, совсем в другом месте. Ген сражался на посту-7. Вик давно готовил себя к этой лжи, поэтому лгать было нетрудно. Вернее, не лгать -- умалчивать. Умалчивать о том, что на смерть Гена обрек его, Вика, приказ. Ген погиб, прикрывая отход других, которые все равно были убиты все до единого. Значит, гибель его была напрасной? Но, если бы Вик разрешил ему отойти вместе с остальными к Ферме -- разве тогда Ген спасся бы? Вик измучил себя этими мыслями и не хотел, чтобы ими мучился еще и Ант. -- Ген погиб на посту-7, -- повторил он. И добавил, нарочито резко: -- Семьдесят девять воинов погибло. От службы оружия ничего не осталось. Что стало с Централью -- ты сам видел. Как быть, Ант? Ант ничего не ответил. Он только кивнул медленно, словно заранее во всем соглашаясь с Виком. Да, они видели сегодня днем, во что превратилась Централь. Жилые блоки почти все сожжены. Больше половины теплиц разбито. Ферма уничтожена. Посты ходовиков разрушены. Некоторые трубопроводы пробиты... -- Но мы живы, -- сказал Лег негромко. -- Живы благодаря тем, кто погиб здесь, и тебе, Вик. Мы соберем Совет, объявим экстренное положение, восстановим Централь... И опять Ант медленно кивнул, словно во всем соглашаясь и с Легом тоже. -- А нужно ли? -- спросил Вик. -- О чем ты? -- Нужно ли восстанавливать Централь? Переселение... Лег издал возмущенный возглас. -- Столько жертв не могут быть напрасны! -- возразил он. -- Теперь эта земля будет дорога нам вдвойне! -- Так будут думать многие, -- согласился Ант. -- И ты тоже? -- негромко спросил Вик. -- Да. Земля -- да. Но что мы создадим на этой земле? Какое государство? -- Чем же плохо старое? -- неуверенно спросил Лег. -- Тем, что оказалось уязвимым, -- ответил Ант. -- Мы надеялись, что достаточно отгородиться от опасности, чтобы она перестала быть опасностью. И поплатились за это. Жестоко поплатились... -- он помолчал несколько мгновений. -- Мы слишком долго полагались на слова прошлых, не заметив, как меняется окружающая обстановка. Надо было идти навстречу опасности. Но мы не сделали этого... -- А теперь будем делать, -- прервал Анта Вик. -- Идти навстречу опасности. Ты прав. Ты совершенно прав. Без этого нельзя. -- О какой опасности вы говорите? -- удивился Лег. -- Серые уничтожены. -- Серых невозможно уничтожить, -- покачал головой Ант. -- Новые племена могут объявиться здесь в любое время. -- Я говорил не о серых, -- возразил Вик. Теперь и Ант удивленно глянул на него. -- А о ком? -- О чем. О Городе. Лег хотел было что-то сказать или спросить, но замер, поперхнувшись словами. Лицо Вика было серьезным и строгим. В зрачках плясали отблески костра -- словно два крохотных пожара. Ант невозмутимо отогнул полог шатра, взял несколько веток из вязанки и подкинул их в огонь. -- Итак, -- сказал он, -- ты породнился с фермерами. Их воины здесь, с тобой. Они подчиняются тебе полностью? -- Да. -- Будь осторожнее. Судя по тому, что ты рассказывал, это противоречит законам фермеров, законам рода. -- Законы меняются. -- Но не так быстро. Не так быстро, -- повторил Ант. -- Ты понял, Вик? -- Я много думал об этом, -- отозвался тот. -- Я знаю, что нужно делать... -- Прежде всего о том, что нужно сделать для Централи, -- теперь уже Ант говорил нарочито резко, не терпящим возражений тоном. -- Возвращайся завтра вместе с фермерами к озерам. Завтра проснутся оставшиеся ходовики, и будет кому защитить Централь. Я пришлю тебе известие о дне Совета, чтобы ты мог принять в нем участие. Службе транспорта придется много работать. Мы будем нуждаться в пище. Грузовики уцелели, благодарение Небу. Нам придется посылать их и повозки с конвоями несколько раз в луну. Первый конвой я отправлю сразу же, как только это станет возможно, не дожидаясь Совета. Ты сможешь убедить фермеров, что позднее мы вернем им долг, как бы велик он ни был? -- Смогу, -- сказал Вик коротко. -- Выполнишь одну мою просьбу? -- Постараюсь. Какую? -- С первым конвоем должны пойти Слав и Вета. Обязательно Слав и Вета. -- Хорошо. -- Тебе не нужна помощь моей службы? -- спросил Лег. -- Переносица давно срослась, -- отмахнулся Вик. -- Лекари у фермеров отличные. Впрочем, там сейчас много раненых. Вот им бы помочь. Появляйся с первым конвоем и прихвати с собой кого-нибудь из своей службы потолковее. -- Ответственные служб не ходят с конвоями, -- автоматически возразил Лег. Вик поморщился. -- Забудь об этом. Лег нерешительно глянул на Анта. Тот кивнул. -- Многое изменилось и еще больше изменится, Нам предстоит серьезно говорить об этом на Совете... Совет. Службы. Конвои. Вик чувствовал, что возвращается привычное будничное существование. Но он чувствовал еще и то, что никогда уже это существование не будет привычным и будничным для него. Что-то изменилось. И дело было не только в пережитой Виком страшной зиме. Границы Централи рухнули. Да, вот в чем было дело. Ант и Лег знали это, но они не знали, каково бывает, когда эти границы рушатся на твоих глазах, и вместо небольшого, обжитого мирка вокруг распахивается огромный неведомый мир. Мир, который Вику поневоле предстояло обживать, -- раз уж он очутился между народом Централи и фермерами. То, что в своем двойственном положении он еще хлебнет горя, Вик понял, вернувшись в поселок Ант оказался прав, старейшине Василию не понравилось то, что воинами его рода распоряжаются без его ведома. Спор разгорелся яростный, Вик не заметил, как втянулся в него, а втянувшись уже не захотел отступать. Спор шел о законах Рода. Как бы ни отличился Вик в битве с серыми, как бы ни уважали его охотники -- он оставался всего лишь одним из молодых охотников рода старейшины Василия, не более того. Его жизнь, жизнь его будущих детей и внуков раз и навсегда определяли требования его рода. -- Род -- это связь кровная, -- внушал Вику старейшина. -- Крепче-то что может быть? -- Дружба, например. -- Хороший друг когда -- хорошо, ну, а дурной друг? Как с него спросишь? Кто с него спросит? У него своя семья, они за него будут, а твои уж -- за тебя. А когда семья одна -- тут и дружба надежнее. -- А если человек кровно ни с кем ни связан -- как ему жить? -- Так надо найти эту связь кровную. Иначе пропащий тот человек. -- Вот мне и нашли? -- усмехнулся Вик. -- Вот и нашли, -- лицо старейшины оставалось серьезным. Он был искренне убежден в своей правоте. Законы Рода создавались в течение многих лет, на обломках рассыпавшихся в прах законов прошлых. Вик сознавал, что ему выпала неблагодарная работа -- доказать старейшине, что и сами законы Рода, я свою очередь, не вечны. Но как это доказать? -- Я отвечаю не только перед своим родом, -- начал Вик. -- Я отвечаю еще и за Централь. Понимаешь? Там у меня нет кровных связей, но каждый из тех, кто живет там, мне дорог... -- То дело уже прошлое, -- перебил старейшина. -- Как это "прошлое"? -- А так. Ты перед моим родом теперь ответчик, передо мной -- и ни перед кем более. -- Нет, так не годится, -- твердо сказал Вик. -- Я отвечаю за... -- Ты отвечаешь перед моим родом и передо мной. Вик почувствовал, что теряет над собой контроль. -- Примерно так мне Главный Пхан у серых говорил, -- произнес он, тщательно выговаривая каждую букву. -- Перед ним и перед его серыми крысами, а до всего остального и дела нет... -- Вик понимал, что говорит лишнее, но остановиться уже не мог. Он поднялся с лавки. Старейшина тоже встал: -- С разбойниками, значит, нас сравнял? -- Сами сравнялись. Не видеть дальше своего частокола... -- С разбойниками?! -- повторил старейшина, не слушая Вика. Лицо его побагровело. Он двинулся на Вика. Тот начал пятиться к двери, и, внезапно, услышал за спиной лязг затвора. Вик замер на месте. -- Кровная связь?! -- услышал он задыхающийся от гнева голос. Вик обернулся. У двери стоял Ярослав с акэмом наизготовку. -- Кровная связь?! Чужак он тебе? А как свои бежать бросились, помнишь? Кто поселок без защиты бросил? Свои или чужие? А освободил его кто? Чужие? или свои? В этом поселке кровь всех родов смешалась, какой тебе еще крови?! Ярослав почти кричал. Акэм дрожал у него в руках. Вик боялся пошевелиться. Старейшина молчал, угрюмо насупившись. -- Будет тебе кровная связь, -- внезапно произнес Ярослав, понижая голос и опуская акэм. -- Будет. Есть у нас, слава Богу, те, кто дальше своего частокола видит. Вик, идем! Хижина стояла в центре поселка, возле небольшого открытого пространства. Сейчас его заполнили люди. В основном это были молодые охотники, автоматчики, которых обучал Вик, лучники, бок о бок с которыми он сражался. Вик увидел Гора, голову которого охватывали полотняные бинты с проступившими пятнами крови. Гор улыбнулся ему подбадривающе. И тут же поморщился от боли. Ярослав протолкался в середину толпы, выхватил из-за пояса свой охотничий нож и высоко поднял его, сжав в руке. Лезвие ослепительно сверкнуло в ярких лучах весеннего солнца. -- Нам говорят, что мы не должны быть вместе, раз принадлежим к разным родам. Нам говорят, что мы не должны слушать его, -- Ярослав указал на Вика, -- а он не должен слушать нас. Нам говорят, что только кровная связь священна перед Богом. Пусть так и будет! Мы создадим свой род, и наша связь будет кровной! -- с этими словами Ярослав резко провел лезвием ножа по своей ладони. Затем он направился к Вику, подошел к нему вплотную, протянул ему свою окровавленную руку и сказал: -- Будь моим братом! Вик знал об этом обычае. Два человека разных родов могли побрататься, если, к примеру, один из них спас другому жизнь. Они становились кровными братьями и отвечали перед двумя родами одновременно. Два человека. Но сто человек!.. Вик оглядел собравшихся перед его хижиной фермеров. Да, их было не меньше сотни. События развивались куда быстрее, чем он предполагал. Разумеется, все это было делом рук Ярослава, который после гибели родителей был вне себя от горя и ненависти -- ненависти к старейшине Александру. Вик надеялся на более спокойный и верный план... но отступать было нельзя. Вик резанул ножом по ладони и протянул ее Ярославу. Их руки соединились в крепком пожатии. Их кровь смешалась. Вокруг замелькали ножи. Один за другим фермеры подходили к Вику, протягивали ладони, по которым струилась кровь, и повторяли: -- Будь моим братом! Несмотря на то, что все происходящее было в его пользу, Вик не потерял головы. "Не так быстро!" -- предостережение Анта он не забыл. -- Мы братья с вами, -- сказал Вик, когда лица собравшихся обратились к нему. -- Но у вас есть другие братья, есть отцы и матери, жены и дети. Им нужна ваша помощь. Если мы создадим свой род -- мы разрушим остальные. Бог не простит нам этого. Пусть отныне два рода будут в крови каждого из нас. Каждодневно будет звучать голос родов старейшин. А голос моего рода прозвучит только тогда, когда это будет необходимо, когда потребуется ваше оружие, ваша сила и мужество, верность друг другу. Хотите вы, чтобы было так? Десятки голосов ответили ему: "Да будет так!" К небу поднялись окровавленные ладони. Когда Вик вернулся в хижину, старейшина Василий все еще был там. Он так взглянул на Вика, словно хотел испепелить его взглядом. Вик выдержал этот гневный взгляд. Он не нарушил законов рода. Он и дальше не был намерен их нарушать. Напротив -- он намерен был их использовать, чтобы осуществить свой план. Старейшина вышел из хижины, грохнув дверью. Появилась, бесшумно ступая босыми ногами, Надежда, прильнула к плечу Вика. -- Зачем ты ссоришься со старейшинами? -- Это они со мной ссорятся. Но ты не бойся. Они ничего плохого не могут нам сделать. -- Они могут отнять у тебя эту хижину. -- Вот как? Тогда отдадим ее сами. На следующий день Вик вернул хижину ее прежнему владельцу, а сам вместе с Надеждой отправился в сгоревший поселок. Несколько хижин не очень сильно пострадали от огня, в одной из них и обосновался Вик. Ярослав и несколько молодых фермеров заняли остальные хижины. Общими силами они принялись за их починку. Вскоре Вик узнал о встрече всех троих старейшин. Старейшина Александр требовал изгнания Вика, старейшина Алексей был на его стороне, старейшина Василий колебался. В конце концов он решил, что раз законы рода не нарушены, повода для изгнания нет. Не одобряя поспешного возникновения нового необычного рода "кровных братьев", старейшины тем не менее были вынуждены смириться с фактом его существования. Через два дня пришел конвой. Один из грузовиков вел Слав, другой -- Юр. Грузовикам пришлось пробиваться по рыхлому, подтаявшему снегу, завалившему дороги, рисковать на ставших ненадежными ледовых переправах, однако они благополучно добрались до озер. Вик встречал конвой с десятком своих "кровных братьев". Первый грузовик затормозил в нескольких шагах от Вика, обдав его брызгами из-под колес. Из кабины вывалился Слав и бросился к своему другу с распростертыми объятиями. Обнимая его так крепко, словно пытаясь переломать Вику все кости, Слав одновременно изобретательно проклинал "серых крыс". Больше всего, похоже, его огорчало то, что пришлось пропустить участие в "такой драке". -- Не последняя, -- коротко утешил его Вик. Подошел улыбающийся Юр. -- Хоть поглядеть на того, о ком столько разговоров, -- сказал он. -- Что в Централи? -- Худо. Ант объявил экстренное положение, все помогают службе зданий. Уцелели только южный жилой блок, да поселок службы энергии. Там сейчас многодетные матери, да больные, остальные в шатрах. Грязища там... -- Знаю. -- Дрей командует направо и налево, -- вмешался Слав. -- Даже Сея у нас забрал, пристроил его теплица восстанавливать. -- А кто же с лошадьми? -- А вот, -- кивнул Слав. И только сейчас Вик заметил Вету. Девушка держалась поодаль, сидя в седле неестественно прямо. Она усиленно делала вид, что не смотрит в сторону Вика. Девушка показалась ему подросшей и удивительно похорошевшей. Похорошевшей во много раз с тех пор, как робкой девочкой пришла к нему в гаражи. Как недавно это было... и как много всего произошло с того времени! Их взгляды встретились, и Вик прочел в глазах Веты обиду. Так вот в чем дело! Бедная девочка. Она не знает еще, что вслед за жертвой, которую принес Вик, жертву придется принести и ей самой тоже... Слав продолжал распространяться о "серых крысах, померкни над ними солнце, упади на них Небо"... Вик стряхнул с себя тоскливое оцепенение. -- Почему Лег не приехал с вами? -- Больных очень много, Вик. Сказал, что постарается со следующим конвоем. -- Больных? Слав отвел глаза. -- Ну -- пища... ты понимаешь... Вик мысленно проклял Небо. Да ведь в Централи голод, самый настоящий голод! Что там осталось съестного? Десятка три коров, которых усыпили осенью вместе с людьми, да несколько случайно уцелевших теплиц, где еще ничего не подросло толком. И Бор наверняка не позволит уничтожать зимовавшую живность -- с чем тогда его служба останется? Ладно. Пища, лечебные травы -- это сейчас его забота. Его, Вика. -- Пища у вас будет, -- твердо сказал он Славу. -- Серые не совались? -- Пусть только попробуют! -- Не горячись. Все ваше войско сейчас -- три десятка ходовиков. И те наверняка в распоряжении Дрея. -- Точно. -- Значит, на границах никого нет. -- Ну, так ведь серые не скоро опомнятся! -- Опомнятся. Не сомневайся. Кост погиб, службе оружия необходим ответственный. Что об этом думаешь? -- Это пусть Совет думает. При чем тут я? -- При том, -- сказал Вик. Он помедлил немного, а затем сообщил Славу: -- Видишь ли, мне нужно, чтобы ответственным службы оружия стал ты, Слав. Именно ты. 8. ОБЪЕДИНЯТЬ (продолжение) Слав удивленно вытаращил глаза. -- Я?! Шутишь что ли, ответственный? -- Сейчас не до шуток. Характер у тебя боевой, Слав, а нам предстоят большие бои. -- Большие бои? С кем это? -- Большие границы -- большие бои, -- неопределенно отозвался Вик. -- Границ Централи на севере и востоке сейчас вообще не существует... -- Дрей уже поговаривает о восстановлении постов. -- Напрасно. Если мы отбросили серых на сотню ходов -- стоит ли позволять им возвращаться? Слав ошеломленно замотал головой. -- Нет... Вот уж действительно -- большие границы! Но их невозможно будет защищать! -- Возможно, если нам помогут фермеры. -- Эти-то молодцы? -- Слав кивнул на стоящих за спиной Вика "кровных братьев". -- Ну, не знаю... А если серые снова соберутся в кучу, как этой зимой, да навалятся все вместе, тогда что? Вик нахмурился. Такое вполне могло произойти. -- Поэтому и надо поторапливаться, -- сказал он. -- Надо, чтобы раньше опомнились мы, а не серые Имей в виду. -- Погоди, погоди! -- запротестовал Слав. -- Я ведь не ответственный еще... -- Будешь им. -- Ты как Ант стал, точь-в-точь! -- не то одобрительно, не то осуждающе проворчал Слав. -- Тебя бы ответственным за Совет... Эти слова, сказанные в шутку, неожиданно поразили Вика. Привыкнув во время своих скитаний в одиночку отвечать за судьбу народа Централи, он теперь не мог уже смиренно вернуться к возне с грузовиками и повозками. Слишком много нитей сплелось в его руках. Но у него и в мыслях не было претендовать на место Анта. Отвечать за Совет, отвечать за Централь... А прежнее место? Может ли он оставаться ответственным службы транспорта? Просто ответственным службы транспорта? Или ему предстоит так же выступить против членов Совета, как он выступил против старейшин? Эти мысли неприятно тревожили. Вик напомнил себе, что сейчас главное -- пища. -- Ждите меня здесь, -- сказал он Славу. Приветственно махнул рукой Юру и Вете -- Юр помахал в ответ, Вета и бровью не повела. К старейшине Василию Вик шел с тяжелым сердцем -- он предчувствовал нелегкий разговор, хотя и рассчитывал на успех, рассчитывал убедить упрямого старейшину. Опасения оправдались: едва услышав просьбу Вика, старик заворчал: -- Разбойники грабят. Город грабит, теперь, гляди-ка, собственный род грабить собирается... -- Серые вас грабить больше не будут, -- отрезал Вик. -- Если сами им не позволите, конечно. А мы не грабим. Мы берем в долг. -- Ишь ты -- "берем"! -- Просим. Просим в долг. -- А чем отдавать будете? Оружие нам сейчас ни к чему. "Еще бы, после того, как я подарил вам ящик акэ-мов!" -- едва не произнес Вик вслух, однако сдержал себя. -- Подковы, лопаты, ножи, -- спокойно принялся перечислять он -- косы, серпы, гвозди, наконечники для стрел. -- Ну и чего? Мы без этого как-нибудь обойдемся, а вы без пищи не обойдетесь небось, так-то! Вик понял, что старейшина всерьез намерен расплатиться с ним за недавнее поражение в споре, когда был создан род "кровных братьев". Конечно, упросить о милости можно было, но упрашивать не хотелось. -- Как-раз наоборот, -- сказал Вик, вставая. -- Наоборот? -- Ну, да. Мы без пищи не останемся, а вот вы останетесь без инструментов -- и без патронов, кстати. -- Серые ушли. -- Серые вернутся. -- У нас есть луки и самострелы. -- Которые не спасли южный поселок, -- с этими словами Вик повернулся, не прощаясь, и направился к выходу из хижины старейшины. Тот не остановил его. К старейшине Александру обращаться с просьбой о помощи было бессмысленно. Старейшина Алексей согласился помочь, но запасы пищи его рода были невелики. Кое как полученными корзинами с пищей и лечебными травами удалось заполнить повозки -- но кузова грузовиков остались пустыми. Этого было мало. Нужна была еще пища. Вик приказал перегрузить полученную пищу в грузовики. Слав и Юр увели их в Централь, конвоируемые конным отрядом охотников старейшины Алексея. Сам же Вик с повозками, конвоем Веты и отрядом "кровных братьев" направился в зону эрапорта. Их лошади шли бок о бок ровной рысью. Вначале Вета хранила упорное молчание. Но Вик держался с ней свободно и непринужденно, и постепенно девушка сменила гнев на милость. Весенний воздух был свеж и чист, небо безоблачно и ясно. Вета, жмурясь, подставляла лицо теплым лучам пригревающего солнца. При этом она откидывалась чуть назад, и ее длинные черные волосы почти касались задней луки седла Вик любовался ею. Он обратил внимание, как поглядывают на девушку молодые фермеры из его отряда. Это напомнило ему о задуманном плане, и Вик не удержал вздоха. Вета по-своему истолковала этот вздох. -- С пищей действительно плохо, Вик? -- Могло быть и хуже, -- отозвался он. -- К счастью, есть этот склад прошлых, благодаренье Небу. Повозки загрузим. А вот потом... потом не знаю. -- Все будет хорошо, -- сказала Вета. Солнечные блики и тени от свисающих над дорогой веток плясали на ее молодом красивом лице. -- Бор говорит, что через две луны наведет порядок в теплицах. -- Вот в эти две луны нам и придется худо. Кроме того, мы лишились Фермы. -- А что твои друзья у фермеров? -- понижая голос, спросила Вета. -- Почему они не помогут нам? Вик ждал этого вопроса. Он понял, что время для объяснения пришло. -- Такое дело.. -- начал он. -- Фермеры помогают нам, но не все. Очень немногие. Так получилось, что я живу здесь не в согласии, а все больше в противоречии с их законами. Формально я соблюдаю их законы, ты знаешь, на что мне пришлось ради этого пойти... -- Вета едва заметно кивнула, -- но по сути дела я все равно чужак, исключение из правил. Конечно, многим из них это не нравится. Фермеры приросли к своим поселкам, к своим обрядам, законам. Битва с серыми дала мне "кровных братьев", -- Вик мотнул головой в сторону сопровождающих их всадников, -- но это опять-таки настораживает остальных фермеров Они колеблются. Централь тем временем голодает, а серые наверняка вновь собирают силы... Какой у нас есть выход из этого положения? -- Вернуть все, как было, -- предложила Вета. -- Запереться в прежних десяти постах? Задыхаться на Небом проклятом куске земли? Ждать нового нападения серых и снисходительно наблюдать за тем, как дети играют в переход границ, а взрослые уходят к Развилке? -- горячо возразил Вик. -- Ты действительно так думаешь? Отступить, победив, отступить, вместо того, чтобы двигаться вперед? Вик помолчал. Теперь их лошади шли шагом. -- Знаешь, -- сказал Вик девушке, -- да мы уже и не сможем отступить, даже если захотим. Иногда мне кажется, что меня сорвала с места и несет куда-то огромная незримая река. Меня и всех нас. Она определяет наши поступки и наши судьбы. Незримая река уносит нас, -- повторил Вик, -- и мы не в силах противиться ее течению. С нами будет то, что будет. Но мы увидим новые берега этой реки и никогда уже не вернемся к старым... Их лошади шли так близко друг к другу, что стремена порой звякали, соприкасаясь. Вик замолчал. Вета искоса поглядывала на него, но тоже хранила молчание. Некоторое время слышалось только чавканье лошадиных копыт, опускающихся в перемешанный с грязью снег. -- Я исключение, -- сказал Вик негромко, не глядя на девушку. -- Поэтому и не попадаю в лад с фермерскими порядками. Выход у нас только один: исключение должно стать правилом. Это придется по душе фермерам. Это будет именно то, в чем суть их законов Рода. Породниться с фермерами должны еще несколько человек. Несколько юношей и девушек из Централи. Самых красивых, умных, умелых. Самых лучших. Вик посмотрел на Вету и встретил ее взгляд. В этом взгляде был немой вопрос. -- Да, -- сказал Вик, едва двигая ставшими вдруг непослушными губами. -- Тебе тоже придется сделать так... Он ожидал возражений, упреков, может быть даже слез -- но ничего подобного не последовало. Вета придержала своего коня, остановив его. Вик тоже остановился. Остальные всадники один за другим обогнали их. Вета смотрела Вику в лицо. Губы ее дрогнули и некрасиво искривились. Она перевела дыхание. Отвернулась. -- Я согласна, -- выговорила она глухо. -- Ведь теперь, когда ты... когда ты... а я тебя... а теперь мне все равно! -- выкрикнула внезапно Вета, выпрямляясь в седле. Она резко дала шенкеля, рванув своего коня бешеным галопом и далеко обогнав отряд. Фермеры проводили ее восхищенными восклицаниями. "Неужели я так никогда и не услышу слов любви? -- подумал Вик. -- Не услышу и не произнесу их сам? Неужели любовь в моей судьбе вечно будет подменяться чем-то: привычкой, жалостью, долгом? Неужели... но лучше не думать об этом. С нами будет, что будет. Я решаю судьбу государств, а Высокое Небо решает мою судьбу. Да будет оно милостиво ко мне"... Вик забрал со склада прошлых все ящики с мясом, спрятанным в металлические цилиндры, а также ящики с незнакомым оружием. Их на одной из повозок он от правил под охраной в поселок, а сам с оставшимися всадниками проводил повозки с пищей до прежней границы Централи. Вета за весь обратный путь не произнесла ни единого слова, она даже не ответила на прощальные слова Вика. С тяжелым сердцем Вик вернулся в поселок. Эту ночь он провел один, но потом приказал себе не ребячиться и не мучить Надежду. Жена привязалась к нему искренне, однако улыбка по-прежнему редко появлялась на ее привычно покорном лице, как и другие чувства или их следы. Вик подумал было о том, что должен уделять Надежде больше внимания, но тут ему стало не до жены. Начали возвращаться гонцы, которых он разослал по всем окрестным поселкам. На предложение Вика согласились только двое старейшин, но и это было уже неплохо. Тем более, что остальные отвечали вполне доброжелательно, не говоря пока прямо ни "да", ни "нет". Зная медлительность фермеров, Вик не сомневался, что вскоре еще несколько человек скажут "да". Один из согласившихся породниться с Централью -- старейшина Владимир -- был главой влиятельного рода, поселки которого располагались на юге, в районе больших железных путей прошлых. Поселок другого старейшины находился на западе, как раз в том месте у Большого Озера, куда отхлынули разбитые племена серых. Вик ждал, что именно там серые начнут собирать силы -- и не ошибся. Гонец рассказал, что разбойники уже пытались атаковать два или три поселка в тех местах. А ведь вот-вот должен был начаться сев на отвоеванных у леса участках, сев, который фермеры не могли пропустить. Похоже было на то, что старейшина Дмитрий, породнившись с Виком, рассчитывает на автоматы его "кровных братьев". План Вика срабатывал. Теперь слово было за Советом Централи. Совет затянулся на много ходов. На ритуальный вопрос Анта: "Есть ли экстренные сообщения?" отозвалось сразу несколько голосов. Чуть ли ни все сообщения служб были экстренными. Станция почти не пострадала, поэтому информация Пета не заняла много времени. Но Бор и Дрей готовы были, казалось, перечислять свои беды до вечера. Занятый своими мыслями, Вик вскоре перестал вслушиваться в их монотонный подсчет каждого уцелевшего куска пищи, каждого разбитого или сохранившегося куска бетона, кирпича, стекла, древесины... Порой Вик встречался взглядом с сидящей неподалеку от него Лен. Но Лен владела собой куда лучше Веты. Ее глаза оставались спокойными. Абсолютно спокойными. Словно все чувства раз и навсегда умерли в душе Лен. Информация службы Лен была подчеркнуто краткой, почти что короче информации Вана. Потом со своего места поднялся Лег. Он тоже говорил долго, но ни словом не обмолвился о препарате. Эту информацию он оставил Вику. Что-то невразумительно тревожное промямлил Авл -- и настал черед информации службы транспорта. Все взгляды устремились на Вика. Уверенный взгляд Пета. Испуганный взгляд Бора. Чуть насмешливый -- Дрея. Взволнованный -- Лега. Растерянный -- Авла. Равнодушный -- Вана. Спокойный взгляд Лен Взгляд Анта... -- Запасы препарата исчерпаны, -- сказал Вик. -- Теперь мы не сможем засыпать зимой. Словно мина взорвалась в помещении, где собрался Совет! Все заговорили разом, перебивая друг друга. -- Топливо! -- выкрикивал Пет. -- Топливо! В первую же зиму мы сожжем все запасы топлива! -- Фермеры используют экономичные печи, которые топят древесиной, -- заметил Вик. -- К тому же в жилых блоках есть "власовки". Это не проблема. Мы давно готовы к резкому сокращению расхода топлива. -- Ты предлагаешь -- закрыть Станцию?! -- Суть не в этом, -- терпеливо разъяснял Вик. Он заметил, что шум стихает. Его слушали. -- Суть проблемы совсем в другом. Готовы ли мы к тому, что границы Централи раздвигаются -- уже раздвинулись -- и фактически наша территория сливается с территорией фермеров? -- Мы открываем путь серым, -- заявил Дрей. -- Напротив. Мы получаем возможность сообща оттеснить серых так далеко, как только сможем. -- Изменится весь уклад жизни! -- Да. Вероятно. -- А фермеры? Захотят ли они сотрудничать с нами? -- Не просто сотрудничать -- жить рядом с нами, -- поправил Вик Дрея. -- Захотят. Если мы используем их же законы, законы Рода. Представители Централи должны стать членами фермерских родов. Вслед за мной породниться с фермерами. -- Совет не сможет никому приказать, -- заметил Ант. -- Понадобятся люди, которые сделают это добровольно. Добровольно создадут семьи с фермерскими юношами и девушками. -- Я знаю таких людей, -- твердо сказал Вик. Все словесные атаки Совета разбивались о его несокрушимую уверенность в собственной правоте. После долгих споров Ант поставил на голосование вопрос о прежних границах Централи: нужно ли их восстанавливать? Вик затаил дыхание. "Да" -- Пет, Дрей, Авл... поколебавшись, руку поднял еще и Бор. И еще одна рука поднялась. Ван. Пятеро. "Нет" -- Ант, Лен, Лег, Вик. Поднял руку и молчавший до этого в своем углу Сергипетроич. Пятеро... Но... Одиннадцатым был Слав, которого чуть раньше Совет назначил ответственным службы оружия. Он не выступал с информацией. Но он уже имел право голоса. Подмигнув Вику, он поднял руку. Шестеро -- "нет". Нет -- старым границам Централи. Да -- новому государству, принципиально новому. План Вика получил поддержку Совета. Вик лучше, чем кто-либо, понимал всю серьезность сделанного сейчас выбора. Вместо государства, которое, как он понимал теперь, было крохотным, которое можно было пересечь за четыре хода, в котором был знаком каждый шаг -- вместо этого рухнувшего государства перед ними распахивалась огромная территория, таящая в себе множество неизвестного. Вик не сомневался в правильности принятого решения. У них просто не было выбора. Но... Его беспокоили серые. Что они предпримут в ближайшее время? И еще вопрос: почему Город послушно снабжает серых оружием? И еще: возможны ли переговоры с Городом? Город, Город, Город... Но первыми дали знать о себе серые. Все произошло совершенно не так, как ожидал Вик. У берега Большого Озера, невдалеке от поселка старейшины Дмитрия, в лесу неожиданно вспыхнула яростная стрельба. Старейшина, род которого был невелик, перепугался до смерти. Он уже успел совершить обряд венчания и отпраздновать свадьбу своей дочери с Васем -- молодым ходовиком, из тех, что спаслись, зимуя в подземельях. Теперь старейшина был вправе рассчитывать на помощь Централи и Вика. И он немедленно послал к озерам гонца, прося помощи. Отряд "кровных братьев" во главе с Виком выступил в путь так быстро, как только смог. Вик рассчитывал на худшее. Но, когда всадники достигли Большого Озера, стрельба уже прекратилась. Серые и не подумали атаковать поселок. Что же произошло? Вик очень быстро получил ответ на этот вопрос. Из леса к частоколу поселка вышли трое безоружных серых. Они безропотно позволили "кровным братьям" обыскать себя, а затем один из них потребовал встречи с Виком. Это был молодой парень великанского роста. Это был Ворон. -- Привет, Упрямый! -- сказал он Вику как ни в чем ни бывало, как будто они расстались только вчера. -- Я насчет долга. Не забыл? -- Не забыл, -- сухо отозвался Вик. -- Оружие, пища? -- Дешево ценишь свою жизнь, Упрямый. -- Тогда что? -- У нас большое горе, -- сказал Ворон, задумчиво рассматривая свои огромные ручищи.-- Главный Пхан внезапно умер. Теперь Главный Пхан -- я, а кое-кто этим недоволен... -- Внезапно умер? -- усмехнулся Вик, -- Почему-то мне кажется, что, когда ты устраивал мой побег, ты уже предвидел, что Главный Пхан может вскоре... как это... "внезапно умереть". Так? -- Возможно. -- И теперь ты хочешь, чтобы я помог тебе удержаться у власти? -- Хочу. И знаю, что ты это сделаешь. -- Откуда у тебя такая уверенность? -- Я думаю этим, -- Ворон ткнул грязным пальцем в висок. -- Простой расчет, Упрямый. Ты помогаешь мне. Я помогаю тебе. С моей помощью ты не только удержишь власть, но и укрепишь ее. Власть... -- Я не властвую над Централью -- резко возразил Вик. -- Властвуешь. И над умниками, и над навозниками, -- спокойно возразил в ответ Ворон. -- Ты из тех людей, которым суждено властвовать. -- Ворон опять разглядывал свои чудовищные лапищи. -- Если мы не договоримся -- будем врагами. А если договоримся -- друзьями. И у нас останется только один, общий враг... У Вика внезапно пересохло во рту. -- Герод! -- прохрипел он. -- Город, -- кивнул Ворон. 9. ПРЕДАВАТЬ Договор, заключенный с серыми, резко изменил все планы Вика. Прежде он рассчитывал не спеша укреплять кровные связи Централи с родами фермеров, одновременно оттесняя племена серых на север и восток. Торопиться было бы ни к чему: каждый новый род давал бы Вику все новых и новых воинов. Город тревожил его -- но глухой, смутной, ЗАВТРАШНЕЙ тревогой. Все связанные с Городом вопросы были завтрашними вопросами, они не требовали немедленного ответа. Куда важнее было установить новую границу территории серых. На этих новых границах Вик предвидел большие бои. Именно о них он говорил Славу. И вдруг -- в один ход! -- все изменилось. Все! Ворон без боя уступил Вику территорию, ограниченную Большим Озером на западе и Глубоким Озером на востоке. Он признал власть Вика на всех землях, расположенных в ста ходах от прежней границы Централи. Он обещал отвести все племена серых на север. Взамен Ворон требовал сущую безделицу. Он требовал помочь ему атаковать Город. Ворон отлично знал, что серые не смогут и не станут жить мирно, во всяком случае -- долгое время. Рабы могут копаться в земле и кормить хозяев, но хозяева привыкли воевать и грабить -- с этим ничего не поделаешь. И они избавятся от Ворона, как он избавился от своего отца, если им не подкидывать время от времени лакомый кусок. Прежде такими лакомыми кусками были поселки фермеров, конвои Централи. Отец Ворона замахнулся на Централь. Ворон, избавившись от потерпевшего поражение отца, с самоуверенностью молодости пообещал своим подданным Город. Почему бы и нет? Нынешней зимой, сразу после падения Централи, Город внезапно перестал снабжать серых оружием. Возникло недовольство, которым Ворон немедленно воспользовался. Он, поддерживаемый верными ему молодыми хозяевами, напал на лагерь своего отца, убил его, сровнял лагерь с землей и -- как Главный Пхан отныне -- заключил союз с Виком. Вик пошел на этот договор с одной мыслью: выиграть время, успеть создать постоянное мощное войско, которое могло бы противостоять серым. Вик понимал, что никакой союз с серыми абсолютно ничего не гарантирует. Вик вовсе не намеревался атаковать Город. Он знал, что ни Совет, ни старейшины никогда на это не согласятся. Хотя... Искушение было велико. Централь возмущало презрение Города и манили его тайны. Фермеры ненавидели Город за то, что он грабил их. Серые сами мечтали о грабеже, о сказочных богатствах Города. Вик отдавал себе отчет в том, что мнению Совета и старейшин он может противопоставить мнение тысяч: обитателей Централи, фермеров и серых. Вик хорошо помнил, как старейшина Алексей отреагировал на одно-единственное неосторожно оброненное им слово: "Мы бессильны против Города... ПОКА..." Город создал вокруг себя плотное кольцо ненависти. И Вик в силах был использовать эту ненависть против Города. Он мог сдержать свою клятву -- теперь его бредовая мечта об охваченных огнем городских блоках уже не была просто мечтой, а тем более -- бредовой. Мечта обернулась вполне осуществимым замыслом. Осуществимым? Но что может сделать вооруженное луками и автоматами разрозненное войско против бронированного кулака боевых машин Города? Это войско даже не сумеет прорвать внешние оборонительные рубежи, которые много лет укреплялись вокруг Города. Вик постоянно напоминал себе об этом. А потом напоминал о том, что серые оборонительные рубежи Централи прорвать смогли. Так что... Так что атака Города в итоге казалась вполне возможной. Если ее хорошо подготовить. Если все как следует обдумать, если собрать не одно, а три войска, если ударить по Городу с разных направлений... Вик вновь останавливал себя. Имеет ли он право на такой риск? В случае поражения серые уведут свои племена подальше от Города -- но Централь и поселки фермеров останутся на своих прежних местах. И весь гнев Города обрушится на них "Вертолеты... танки", -- приходили на ум Вику незнакомые, угрожающие слова старейшины Алексея. И что же? Продолжать безропотно платить дань Городу, трусливо кланяться городскому Конвою? Прежде это была участь фермеров. Но теперь это была их общая участь. Вик понимал, что ненависть к Городу будет расти вместе с ростом постоянного войска, которое в любом случае предстоит собирать. Ненависть будет расти и подталкивать его. Вика, к действию, а Ворон этого действия будет требовать открыто. У Ворона нет выбора. Или война с Городом, или война с фермерами и Централью. Третьего не дано. Третьего не дано и Вику тоже. Или война с Городом -- или война с серыми. Только теперь, после упорных, мучительных размышлений, Вик начал понимать, что, заключив договор с серыми, он в глубине души допускал возможность его выполнения. Атаковать Город! Войти в него! Если бы иметь побольше информации... Если бы риск не был столь велик!.. Но риск был велик, велик чрезмерно, поэтому Вик, после нескольких дней колебаний, принял решение отказаться от любых планов атаки Города и начать подготовку к затяжной войне с серыми. А вскоре произошло событие, которое как будто подтверждало правильность принятого решения. Это случилось поздним вечером, когда в последние лучах заходящего солнца, светившего им в лицо, Вик и Слав вели лесной дорогой в Централь очередной конвой. Конвой двигался, растянувшись длинной цепочкой -- теперь не приходилось опасаться нападения серых. Единственное, что угрожало грузовикам и повозкам -- это покрывшая все дороги и тропинки непролазная грязь. Двигаться приходилось медленно и осмотрительно. Вик и Слав ехали на лошадях впереди, держа в руках факелы, которыми освещали дорогу в сгущавшихся сумерках. Оба были в прекрасном настроении. Старейшина Василий сменил-таки гнев на милость, узнав об усмирении серых, так что с пищей пока проблем не было. Радовало и то, что работы по восстановлению блоков Централи быстро продвигались. -- Прошлые в них заблудились бы теперь, -- насмешливо гудел Слав. -- Дрей там чего не городит только -- и все по-своему. -- Ему виднее, -- отозвался Вик. -- Его служба -- его и заботы. -- Да, а жить-то в этих блоках нам! -- Перебирайся к фермерам. -- Я бы и непрочь. Совет не отпустит. Эдак все ответственные из Централи разбегутся. -- Перебирайся, -- повторил Вик, -- насчет остальных ответственных не знаю, а тебе хорошо бы поближе к грани... Окончание фразы застряло у Вика в горле. Его лошадь, дико заржав, поднялась на дыбы. Вика с силой швырнуло назад, он не удержался в седле и полетел в дорожную грязь. Ощущение было такое, словно сама дорога ринулась ему навстречу и с силой ударила в лицо. Боль, грязь, круговерть света и тьмы, безумное ржание лошади... Вик ошеломленно подн