идала меня многочисленными вопросами и интервью. Я даже не успевал перекинуться словом со своей Джильдой. Она уже откровенно проявляла недовольство моей вечной занятостью, тем более, что между делом, нам, наконец, удалось объясниться и мы строили грандиозные планы о свадебном морским путешествии. Следует сказать, что Джильде безумно хотелось как можно скорее обзавестись искусственными жабрами и стать первой "подводной леди". Тем временем исследования в Центре шли полным ходом, но, к сожалению, были еще достаточно далеки от завершения. Из передаваемых по радио и телевидению сообщений, которыми начинались и заканчивались все ежедневные передачи, было известно, что найденный мною пенал представлял собой зашифрованный звуковидеоролик. Уже более четырех месяцев сотни ученых разных национальностей неустанно бились над разгадкой "Тайны дельфина Керью", как образно окрестил проблему один из американских журналистов. Разгадка пришла неожиданно, когда ассистент профессора Маркортра предложил синограмму космического языка "ленком" наложить на затейливо мелькавшие на экранах многочисленные зигзаги и иероглифы, считываемые с пенала. После расшифровки части звуковых сигналов ежедневные передачи из Центра были прерваны. Последнее сообщение гласило, что получена информация чрезвычайной важности, которую необходимо обязательно совместить с видеосигналами. Это оказалось наиболее сложным, так как не было известно, какими способами и методами пользовались для видеосигналов, ни частота, ни длина волн. Как осуществить преобразования, чтобы человеческий глаз мог их различать? 27 июля 199... года я получил приглашение через два дня прибыть в Центр. При моем появлении в большом зале с голографическим экраном во всю стену присутствующие встали и дружно зааплодировали, так как динамики голосом профессора Лейквуда сообщили мое имя. Когда я сел на предложенное мне место, в зале немедленно погас свет, а синтезатор речи металлическим голосом произнес: "Люди будущего, слушайте и смотрите... Слушайте и запоминайте..." В это время на экране появилось изображение Солнечной Системы, но между Землей и Марсом была еще какая-то планета. Затем изображение этой планеты приблизилось, и мы увидели два огромных континента, расположенных у полюсов и разделенных сравнительно небольшим водным пространством. Голос продолжал: "Вы видите нашу и вашу Родину, планету Эриэллу", - а на экране замелькали изумительной красоты пейзажи, строения, напоминающие пагоды, многоступенчатые причудливо изрезанные пирамиды, черные лица каких-то гуманоидов, внешне напоминающих людей, но с огромными, в половину лица, глазами, без ушей и с тремя дырочками вместо носа. А голос, не останавливаясь, продолжал: "На этих двух континентах одновременно развивались две высокоорганизованные технократические цивилизации, которые на протяжении столетий постоянно соперничали и воевали друг с другом. Одна раса противостояла другой, ни в чем не уступая. С каждой войной соперники изобретали все более изощренные виды оружия. Гонка вооружений длилась без конца. Как только новый вид оружия появлялся на одном континенте, на другом создавалось антиоружие и одновременно придумывалось более грозное и мощное. Когда начались полеты в космос, то начались попытки заселения планет, находящихся по соседству. Наиболее подходящей по всем условиям оказалась Глея. Особенно важным обстоятельством являлось то, что вода там занимала большую часть планеты, в то время как на Эриелле всегда ощущался недостаток влаги. Часть переселенцев с Южного континента освоила территорию Глеи, находящуюся у экватора. Переселенцам с Северного континента пришлась по вкусу территория, расположенная к юго-западу. К сожалению, вражда между расами была перенесена и на Глею, хотя колонии развивались автономно и не пытались особенно общаться друг с другом. В это время на обоих континентах Эриеллы было почти одновременно изобретено оружие огромной разрушительной силы. На удары, нанесенные одной стороной, последовали ответные. Сила и частота взрывов, сотрясавших планету, постепенно увеличивалась, так как никто не собирался оставаться побежденным, и через несколько периодов с начала Последней войны Эрнелла оказалась разорванной на части и прекратила свое существование. Последствия гибели родной планеты не замедлили сказаться и на отношениях между переселенцами. Ненависть и вражда вспыхнули с новой силой. С детства каждому ребенку внушали ужас и отвращение к соседям. С ростом численности населения границы колоний раздвигались и постепенно приблизились друг к другу... История погибшей прародины стала повторяться и на Глее. Мелкие стычки на границах участились и перешли в затянувшуюся войну, длившуюся около 260 лет. В это время, вследствие взрыва Эриеллы, силы тяготения несколько изменили орбиту Глеи и на планете началось резкое похолодание. Ученые обеих колоний предупредили свои правительства, что так как Глея, по сравнению с Эриеллой, имеет значительно большую водную поверхность, то использование оружия даже меньшей разрушительной силы, которое оказалось роковым для их родины, повлечет за собой катастрофическое наводнение, которое сможет затопить практически всю сушу. Однако предостережения ученых оказались тщетными. Вспыхнувшую с новой силой вражду уже ничто не могло остановить. Снова изобретались, один изощреннее другого, способы убийства, снова начали раздаваться взрывы один мощнее другого. Тогда группа ученых, чтобы спасти от надвигающейся катастрофы хотя бы часть населения, на одном из островов, находящемся в достаточном удалении от континентов, попыталась трансплантировать людям органы дыхания рыбоводных ящеров, в неисчислимых количествах обитавших в прибрежных водах. Уже первые опыты с добровольцами дали весьма интересные результаты, а пересадка жабер появившимся на свет младенцам позволила жить им и на суше, и в воде. Детям с рождения прививали любовь, братскую дружбу и милосердие. Шли годы, поколение сменяло поколение. Новая разновидность людей уже рождалась с жабрами и большую часть времени они проводили в водной стихии. В то же время плоды воспитания сказались на последующих поколениях, которые отличали необычайное дружелюбие и неизменная любовь к людям, оставшимся на суше и не подвергшимся трансплантации, желание придти им на помощь. Плавающие люди, их называли "ихлами", по существу, кормили все население острова, подгоняли косяками рыбу, доставали со дна съедобные ракушки и водоросли, охраняли от нападения водных хищников во время купания. Несмотря на относительную удаленность острова, все средства информации работали нормально, тем более, что ученые, жившие там, вовсе не собирались полностью самоизолироваться от удобств цивилизация. Народы обеих колоний никак не могли внять голосу разума. Война между ними практически не прекращалась. Каждое правительство стремилось первым применить оружие и уничтожить противника. Глубоко понимая ситуацию, сложившуюся на Глее после многократных попыток остановить кровопролитие, ученые острова решили оставить будущим потомкам в качестве памяти-назидания историю народов Эриеллы и Глеи. Они подобрали на одном из близлежащих островов подводную пещеру, установили прибор с постоянным, по существу, вечным источником освещения, питающимся энергией от разложения воды. Закодировали и записали все необходимые сведения на специальном устройстве, заложили в пирамиду, закрепив ее на дне таким образом, чтобы часть ее выступала над поверхностью. Информация об этом была заложена в мозг нескольких "ихлов". Становилось очевидным, что рано или поздно колонии уничтожат друг друга, но, наиболее вероятно, что оба народа Глеи при всей своей ненависти постараются все-таки не допустить полного разрушения планеты, как это произошло с Эриеллой. Таким образом, оставшимся после войны в живых людям, а возможно, и мутантам необходимо было не только знать свою историю, но и предупредить их об опасности войн. Тем более, что угроза гибели человечества приближалась с каждом часом". А голос из динамика гремел: "Потомки... Помните прошлое... Берегите свою Родную планету... Берегите жизнь..." Кадры на экране сменялись с калейдоскопической быстротой, последнее, что мы увидели на экране, была фигура плывущего "ихла", несущего на своей спине темнокудрую девочку с огромными, в пол-лица, глазами. Экран погас. Несколько минут все сидели в напряженной тишине. Вдруг экран засветился снова и на нем появилось яркое изображение дельфина Керью, который умным взглядом, казалось, проникал в души сидящих в зале людей, задавая вопрос: "КТО... МЫ?" Эрнст Малышев. Шарлатан Из сборника: Малышев Э. И. Марсианская мадонна, Фантастические рассказы и повести. "Прометей", 1988, стр. 58-67. Самым ярким воспоминанием детства было пламя и взрыв, которое преследовало его всю жизнь. Где и когда он родился, никто не знал. Его принес к себе домой, опаленного, в каких-то обгоревших лохмотьях, завернутым в шкуру белого песца, таежный охотник Ефим Гольцов. Ефим, промышлявший в глухой тайге, вторую неделю не возвращался в деревню, ночуя в сколоченной им из бревен лиственницы маленькой, скособоченной, но довольно теплой избушке, стоящей на небольшой поляне у незамерзающего ключа. Из него резво выбегал крохотный ручеек, теряющийся в завьюженных сугробах. В то злополучное утро его разбудил дикий грохот и нечеловеческий зловещий вой. Он вскочил с нижних нар, больно ударившись о край верхней перекладины. В первый момент он ничего не понял; ошалело озираясь по сторонам, бросился к тускло светившему, затянутому бычьим пузырем оконцу и увидел сквозь его пелену огромное зарево то ли пожара, то ли еще чего-то такого. Почесывая корявым пальцем вздувающуюся на невысоком морщинистом лбу довольно приличную шишку, однако подумал: "На пожар-то, пожалуй, и не походит... Зарево-то круглое, да и сполохи, чтой-то ... ишь, белые... Пойти глянуть, что-ля". Ефиму было далеко за пятьдесят, однако легкий на подъем, в сопровождении неразлучного Трезорки он уже бодро шагал на обтянутых шкурой сохатого небольших лыжах к начинавшему угасать за далеким горизонтом зареву. Отшагав километров пятнадцать, он уже подумывал вернуться обратно - ведь не первый год бродит по этим местам, сколько зверя и птицы взял, а такого не видывал... Все деревья и кусты, вывернутые из земли с корнями, лежали вповалку, преграждая ему дорогу, как будто невиданной силы смерч пронесся над тайгой, сокрушая все на своем пути; а на небе-то - ни облачка! Уже жутковато становились от мрачной, зловещей тишины уснувшего навеки леса. Страх, перемешанный с недоумением, закрадывался в душу, и под ложечкой засосало, да любопытство заедает - что там полыхало? Чем ближе подходил старый охотник к месту, где он видел уже исчезнувшее зарево, тем труднее было преодолевать перепутанные завалы поваленных стволов деревьев, переплетенных голыми ветвями. И всюду опаленное мертвое зверье, птицы... Причем, гарью-то и не пахло, да и стволы не обуглены. Не было пожара, не было! Внезапно тайга расступилась, и перед Гольцовьм открылась невиданно большая поляна, размытые границы которой еле проглядывались в этой напряженной тишине солнечного зимнего дня. В центре поляны виднелась огромная воронка. Он хотел было подойти поближе, да что-то голова закружилась... "Впервые со мной такое... Неужто... старость подкрадывается, а ведь прошел-то поди ничего, километров 30 с гаком, не более..." Вдруг Трезорка буквально взорвался яростным лаем, казавшимся оглушительным в этой напряженно звенящей тишине. Покачиваясь, еще не придя в себя от внезапного головокружения, Ефим подошел поближе, да : так и застыл с открытым от удивления ртом. На голом снегу, полузавернутый в опаленные лохмотья, лежал, уставившись в небо, смуглокожий, с удивительно длинными узкими глазами младенец. Оглянувшись по сторонам и никого не обнаружив, Ефим дотронулся до ребенка пальцем, да сразу отдернул, так его удивило горячее тело младенца. "Надо же, живой! Сколько же он лежит тута... Может, гольдка какая подкинула?" Крикнув Трезорке: "Ищи!" - Ефим взял ребенка на Руки, еще раз удивившись его жару в эту сорокоградусную холодину, и сунул за пазуху полушубка. Затем кликнул ничего не обнаружившего Трезорку и, с трудом передвигая ногами, побрел обратно. Возвращался тяжело, с одышкой, часто останавливался для отдыха. К вечеру, едва добравшись до избушки, сразу завалился на нары, предварительно тщательно запеленав ребенка в шкуру убитого им раньше крупного белого песца. Младенец не кричал, не плакал, не сучил ручонками, а беззвучно лежал, уставившись в закопченный потолок своими узкими, доходящими почти до висков, черными глазами. Ефиму неможилось. Проворочавшись с боку на бок до рассвета, засобирался в деревню. С собою ничего не взял, лишь захватил ружьишко, да этого невесть откуда взявшегося мальчонку. Его старуха Варвара, по прозвищу Куделиха, лишь всплеснула руками, когда он, качаясь от усталости и головокружения, распахнул ногой дверь пятистенка рубленого еще дедом. "Да на тебе ж лица нет... А дите-то откуда?" - Варвара ловко перехватила одной рукой меховой сверток, другой успела поддержать сползавшего на пол мужа. Так и появился у Гольцовых этот приемыш, окрещенный Егоркой. Ефим не долго прожил после возвращения. С неделю неподвижно полежал на лавке у печи, завернутый в лоскутное одеяло, да под рождество и преставился от неизвестной болезни, которая, к тому же, полностью облысила кудрявую, еле тронутую сединой голову. Вызванный Куделихой деревенский "фершал" помочь оказался не в силах. Долго ходил вокруг больного, заставлял показывать язык, заглядывал в глаза, оттопыривая пальцем нижнее веко, щупал грудь, спину, потом сокрушенно покачал головой и, уходя, сказал: "Не горюй, старая, все мы смертны". Егорка хлопот никаких Куделихе не доставлял, не в пример младенцам его возраста, молча и неподвижно лежал на ее кровати, не закрывая глаз ни днем, ни ночью. Пищи никакой не принимал, под себя не испражнялся, и Куделиха уже подумывала, что, не дай бог, и "ентот" помрет, и останется она доживать свой век одна в этом старом доме. А ребенок, невзирая на ее страхи, жил, даже стал понемногу вытягиваться в длину. Но по-прежнему ничего не ел, разве сунет ему старая в рот горбушку хлеба, намазанную медом, да и захлопочет по домашним делам. Чем только не пробовала Куделиха кормить приемыша: и коровьим молоком, и козьим, из разных круп варила кашу, пробовала давать и мясную кашицу, а то и просто мясо рубила. Младенец-то с зубками оказался, правда, какими-то черноватыми... Нет, ничего не принимал. Чуточку хлеба, да медка капельку для запаха - вот и вся его пища. С полгода, наверное, так прожили, а как-то под вечер пошла Варвара во двор, скотину покормить, возвращается и обомлела... Младенец-то ходит по хате на совершенно прямых ножках и осмысленно разглядывает ее прялку и комок шерсти - уж больно хороша пряжка получалась у Куделихи, за что и получила свое прозвище. Она к нему: "Егорушка, родненький, как же это?" Он зыркнул, из-под безволосых век длиннющими глазищами, да и в кровать, причем не вскарабкался, а будто взлетел. Тут Куделиха и призадумалась - не нечистой ли силой здесь запахло. Решила было с соседями поделиться, так ведь засмеют, а то и вовсе по всей деревне разнесут. Беды бы не накликать. Уж больно поп строгий в приходе. Чуть что не по нему, так: "Отлучу от церкви!" - кричит с амвона, особливо когда "причастится". Так и промолчала. А приемыш частенько разные "коленца" выкидывает: то откроет дверцу печи, да руку в огонь сунет, она с криком бросается, оттаскивает, глядь на руку, а ей хоть бы что, даже не потемнела. Или пошла как-то по воду, возвращается, а он по снегу почти голый босиком бегает. Мороз-то жмет, аж деревья трескаются, больно крепка была зима на следующий год после смерти Ефима, а Егорка хоть бы кашлянул после такой прогулки. Так и жили; единственно, что беспокоило Варвару, так это молчание приемыша. А ведь очень понятливый был, даже, пожалуй, слишком. Его ничего и просить не приходилось, только посмотрит на него Куделиха, намереваясь сказать что-нибудь, то ли по дому что сделать, то ли по хозяйству - тут же, ни слова не говоря, исполнит: и лучинки для растопки печи нащиплет, приколотит оторвавшуюся деревянную планочку наличника, да все так ладно у него получается, как-будто всю жизнь только этому и учился. А рос-то парень не по дням, а по часам, к пяти годам уж с бабку вымахал, а как шестой пошел, так вдруг заговорил. У Куделихи от его голоса ноженьки подкосились, хорошо табуретка рядом подвернулась - опустилась и слушает, как Егорушка вещает. А голосок-то у него трубный, да будто в горлышке что-то булькает. А речь-то, речь плавная, ну прямо мужик взрослый, и о хозяйстве рассуждает, чем скотину кормить лучше, как избу подправить, что в огороде сажать, будто вот только этим и занимался. На следующий день Куделиха пошла к попу, бухнулась в ноги, и уговорила взять его в церковно-приходскую школу. Учился Егор легко, даже слишком, - едва взглянет на псалтырь, уже знает, что там написано. Мог сразу все наизусть рассказать, да не делал этого: слишком хорошо понимал, как сильно отличается от остальных деревенских ребятишек. И так проходу не давали, "узкоглазиком" дразнили, "головастиком", цыганом черным, вообщем, каких только прозвищ он не получал. Один раз даже избить хотели, окружили толпой, а тринадцатилетний верзила, по три года сидевший в каждом классе, с колом на него ринулся: замахнулся, а кол из рук вывалился да по его собственной голове и шарахнул. А Егор ведь и пальцем его не тронул, только взглянул, честно говоря, и сам не понял, как это у него получилось. С тех пор ребятишки его обходили и не дразнили, никто не пытался даже пальцем тронуть. А за спиной, пока шел по деревенской улице, часто слышал: "Глянь-ка, опять дьявол пошел..." Богомольные старушки, когда проходил мимо, шептали про себя молитвы и плевались. Церковно-приходскую школу Егор окончил через год, хотя мог и значительно раньше. Не хотелось рисковать, он давно уже понял свою неординарность и необычность, слишком сильно отличался от сверстников и ребятишек, значительно более старших по возрасту. А убеждаться в своих необычайных способностях Егору приходилось довольно часто. Как-то вышел в поле, глянул на паривших в небе белокрылых птиц, приподнялся на носки, раскинул в сторону руки и вдруг почувствовал - земля ускользает из-под ног, он приподнялся в воздухе, вот уже достиг вершины высокого стога сена. Внезапно, со всего маху он грохнулся о землю, больно стукнувшись при этом коленкой. Видно, не вырос еще до полетов, а ведь как хотелось парить в облаках рядом с этим гордыми птицами. Или взять хотя бы такой случай. Как-то слегла Куделиха: лежит на кровати, за живот схватилась и стонет. Егор в это время на дворе изгородь подправлял; вошел в избу, посмотрел на нее и явственно увидел все ее внутренние органы. Не по себе ему стало, хотя кое-что ему в школе рассказывали, кое-что успел в книжках фельдшера прочитать, благо, у того медицинский атлас имелся. Так что было ему известно примерное расположение и сердца, и легких, и печени, да о их функциях был немного наслышан. Видит, а на желудке у Варвары пятнышко темное, с пятиалтынный. Подошел Егор, дотронулся пальцем до живота, а пятно и исчезло... Варвара сразу руки от живота отняла: чувствует, боль пропала, посмотрела на Егора и заплакала. Поняла - не простой ребенок ей достался. Сердцем поняла простая деревенская баба, что ее Егорушка - дитя другой, неизвестной ей природы. С тех пор Егору мысль в голову и запала доктором стать. Весть о революции в России не скоро дошла до глухой таежной деревушки. А парнишке-то учиться надо. Достала как-то Куделиха из-за иконы заветный мешочек, в котором держала все свое "богатство": золотое кольцо, доставшееся от матери в наследство, медальон, цепочку серебряную и золотой червонец с двуглавым орлом, да пошла к попу и выправила Егору метрику, будто ему семнадцать лет минуло. Трижды поцеловала, перекрестила, да и отправила в город. Много горя пришлось хлебнуть парнишке. Гражданская война, разруха, другой бы давно не выдержал и помер от всего, что пришлось испытать Егору за эти годы... Хорошо, он не нуждался в какой-то особой пище. С коркой хлеба он спокойно мог прожить два, а то и три дня, единственно, что ему иногда не доставало, так это капельки меда... Когда несколько лет спустя, после бесчисленных скитаний по просторам России, он добрался до Черного моря, то долго стоял, потрясенный невиданной красотой водной стихии: любовался накатами сине-зеленых волн, розовым закатом солнца, уходящего за далекий горизонт. Устроившись кочегаром на один из небольших пароходов, ходивших между Одессой и Ялтой, Егор сразу обратил на себя внимание необычайными гипнотическими способностями. Особенно после того, когда одним взглядом вылечил соседа по кубрику, долгие годы страдавшего бессонницей. Хотя на судне был врач, матросы бегали только к Егору с просьбами: то вылечить от головной боли, то от схваток в желудке, то от морской болезни, и он одним взглядом излечивал любую болезнь, от которой люди лечились годами, килограммами глотая порошки и микстуры. Капитан, старый морской "волк", прикосновением пальца к животу излеченный от застарелой язвы двенадцатиперстной кишки, мучившей его два десятка лет, однажды вызвал его к себе в каюту, пристально посмотрел и сказал: "Вот что, Егор, у тебя необычный дар, ты наделен такой силой, какой никогда не было и нет у других. Ты должен учиться и стать врачом. Тогда принесешь намного больше пользы нашей революции, нашему народу. Мы тут собрали тебе кое-что... Думаю, на первое время хватит. А там, глядишь, и еще подошлем..." И протянув ему сверток с деньгами, крепко обнял и поцеловал, ладонью смахнув со щеки слезу, предательски набежавшую из уголка глаза. Окончив за полгода рабфак, Егор поступил в Одесский медицинский институт. Не особенно показывая свои способности, он с головой ушел в труды Бехтерева, Павлова, Сеченова, овладел восемнадцатью языками, в том числе английским, французским, итальянским, японским и китайским. Изучил старинные книги по медицине тибетской, японской, китайской, добрался до Авиценны и Гиппократа, проник в тайны древнеегипетской. Блестяще окончив за два с половиной года институт, Егор Гольцов получил назначение в большой город. Устроился участковым врачом в местной поликлинике. Слава о докторе, который одним взглядом распознает и вылечивает все болезни, мгновенно расползлась по городу. Народ к нему на прием валил валом. На работе не хватало времени, и у домика, где он снимал комнату, вечерами выстраивались толпы страждущих, которых он врачевал совершенно бесплатно. Городское медицинское начальство обеспокоилось необычайной популярностью безвестного "лекаря", применявшего странные методы лечения. Оно посчитало, что слишком много здесь было загадочного, мистического, а порой и элементарного шарлатанства. Кто-то настрочил донос, и Егора вызвало к себе ответственное лицо. Когда Гольцов пошел в кабинет, то он увидел перед собой бледнолицего человека в пенсне, в полувоенной форме, рассеянно вертевшего в поросших рыжим пухом пальцах острозаточенный карандаш. Небрежным жестом хозяин кабинета пригласил Егора к столу и сказал: "Есть сигналы, что ты занимаешься не своим делом, всяким шарлатанством, распространяешь про себя нелепые слухи, что можешь вылечить взглядом любую болезнь. Полагаю, что все это противоречит методам советской медицины и нашей морали. Мы обойдемся без всяких шарлатанов и проходимцев, примазавшихся к медицине. Надеюсь, что тобой немедленно займутся соответствующие органы". Вдруг у человека в пенсне от ужаса расширились глаза, он вскочил из-за стола и бросился к окну с криком: "Ради бога, уходите... уходите... а-а-а..." Гольцов резко отодвинул стул, на котором сидел, и вышел из кабинета, на прощанье громко хлопнув дверью. Вечером человек в пенсне рассказывал жене дрожащим от пережитого страха голосом: "Понимаешь, когда я ему сказал, что думаю... я ясно увидел, что передо мной сидит огромное, уродливое, лохматое чудовище с большим клювом вместо рта, готовое броситься на меня. Черт возьми, я же не могу, не могу кому-нибудь даже заикнуться об этом. Ведь надо мной будет потешаться весь город. А что" скажет... сам Иван Петрович?! Пожалуй, это слишком опасный человек. Надо от него как-то немедленно избавляться..." Жена, испуганная не меньше мужа, прижала к пышной груди его до сих пор перекошенную от страха физиономию, и прошептала в ухо: "Вадим, а ты позвони Александру Васильевичу..., ну и скажи, ну... ведь сам знаешь, что..." Несколько лет спустя, в приморском городе обосновался новый врач психиатрической лечебницы. Он мгновенно определял болезнь пациента и одним взглядом излечивал его. Он лечил психические расстройства, неврозы, излечивал от алкоголизма, наркомании. Больные после посещения его кабинета немедленно избавлялись от бронхиальной астмы, псориаза, язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки, эпилепсии и других паталогических изменений. Любому, даже хроническому алкоголику, достаточно было придти к нему в кабинет и сказать, на сколько времени он хочет бросить пить, как тут же уходил совершенно уверенный, что не притронется к рюмке спиртного именно столько времени, какой срок он назвал Гольцову. Слава о докторе-кудеснике разрасталась по всей стране. Он принимал в день множество больных, и не было ни одного человека, который бы не вышел из его кабинета излеченным. Гольцова назначили главным врачом клиники. Однако после стольких лет испытаний и лишений, выпавших на его долю, часто возвращаясь поздно с работы, он садился на ступеньки своего небольшого домика с участком и сараем, прилепившимся к подножию скалы, подолгу смотрел на небо над головой и без устали искал взглядом свою Звезду. Ему так не хватало чувства полета! Он вспомнил детство, свою первую попытку взлететь в воздух... Он уже давно понимал, что какой-то невероятный случай забросил его на эту планету, какое-то стечение обстоятельств. Варвара давно умерла. А откуда его принес Ефим, она и сама не знала. Однажды он вошел в сарайчик, и с тех пор каждый вечер и каждую ночь оттуда раздавались скрежет металла, грохот, сверкание сварки... Весь двор был завален старыми трансформаторами, бывшими в употреблении приборами, которые он собирал на свалках металлолома по какому-то наитию, кучи изоляторов, обрывки кабеля, проводов, мотки медной проволоки. Иногда он пытался остановиться и разобраться, что же он делает. Но какая-то неведомая сила каждый вечер затягивала его в сарай, и он все ночи напролет что-то вытачивал, пилил, выжигал, сваривал. Затем шел в клинику, без устали лечил сотни больных. Возвращался домой, ужинал куском хлеба с медом, он по-прежнему не мог принимать никакой другой пищи, потом шел в сарай и работал, работал... Постепенно в сарае стали вырисовываться контуры конструкции, напоминающей шар с заостренным конусом. Часами он колдовал с баллонами кислорода, ацетилена, фреона, водорода и других газов, в поисках которых по вечерам колесил по городу на старой подержанной машине и добывал их самыми различными способами. Прошло много месяцев с тех пор, как он приступил к своему каторжному труду. Какая-то закодированная в мозгу программа без устали руководила его конструкторской мыслью. И вот однажды теплой сентябрьской ночью его озарило: "Все, свершилось! Сделал... сделал своими руками!" Какой же невероятной силой и небывалыми возможностями должен был обладать Разум, наделивший его умением из обыкновенного цветного лома, обрезков черного металла, обрывков проводов, кусков пластмассы и жести сотворить это Чудо техники! Он вышел из сарая, долго стоял, вглядываясь в звездное небо, последний раз окинул взглядом свой ветхий домишко, вернулся и плотно закрыл за собой дверь... Через секунду раздался громкий взрыв, и окрестности города озарились яркой вспышкой круглого зарева с красными и оранжевыми сполохами. Эрнст Малышев. Последний марсианин Из сборника: Малышев Э. И. Марсианская мадонна, Фантастические рассказы и повести. "Прометей", 1988, стр. 68-79. Облегченно вздохнув, Джон Сорней откинулся на спинку любимого кресла в стиле "ампир" и удовлетворенно уставился на плоды своих трудов. Семь лет, целых семь лет напряженного труда, бессонных ночей, бесчисленных опытов и экспериментов и бесконечного поиска! На решение этой грандиозной задачи были затрачены десятки миллионов долларов, задействованы сотни компьютеров, брошены тысячи ученых различных стран мира. И только ему, профессору Сорнею, удалось поставить последнюю точку в решении Проблемы века, как метко окрестил ее известный телекомментатор Пит Абрахаме: в этой небольшой, лежащей на гладком полированном столе стопке отпечатанных страниц находилась тайна пустыни Атакама. Несколько лет назад, в самом сухом месте земного шара - чилийской пустыне Атакама - были найдены превосходно сохранившиеся мумии. Исследования показали, что они более чем на тридцать веков "старше" самой древней мумии, обнаруженной в Египте. Но если на территории Египта была одна из древнейших цивилизаций планеты, то в Атакаме во все времена обитали примитивные охотники и рыбаки, которые отнюдь не могли владеть столь тонким искусством бальзамирования. Способ бальзамирования обнаруженных в пустыне мумий не имел ничего общего с уже изученными методами, кроме того, использованные вещества были совершенно неизвестного происхождения. Более того, тщательно проведенная экспертиза установила, что мумии абсолютно не похожи генетически на представителей всех других цивилизаций. Загадка этих, неизвестно откуда появившихся людей и причина их исчезновения взбудоражили умы ученых и исследователей. Полгода спустя недалеко от места захоронения мумий были найдены многочисленные остатки неизвестных науке органических соединений, покрытые слоем окиси куски сплавов неизвестных металлов, а также превосходно сохранившаяся, залитая толстым слоем какого-то состава, сплошь испещренная иероглифами, непонятными знаками и изображениями пачка очень тонких, почти прозрачных, похожих на бумагу листов. К расшифровке этих записей, сделанных более десяти тысяч лет тому назад, и приступили ученые, специалисты-криптографы многих государств. Профессор Сорней оказался одним из тех немногих счастливчиков, кому удалось заполучить в возглавляемый им институт полный комплект копий обнаруженных листов. Итак, семь долгих лет он со своими соратниками шел к решению, казалось, неразрешимой загадки по расшифровке таинственных записок... Пришельца?! За это время был установлен и внеземной характер текста, и примененный метод для его сохранения на столь длительный срок. ...Неожиданно две женские ладони закрыли глаза профессора и вывели его из состояния прострации. "Джон, - прощебетал прелестный женский голосок, - ты скоро освободишься?" Сорней отклонил голову назад и, прижавшись к упругой, теплой груди своей молоденькой секретарши-француженки, ответил: "Пожалуй, Катрин, твой шеф будет с завтрашнего дня "сенсацией номер один!" "Неужели, милый, ты все-таки расшифровал эту чертовщину?" - радостно проворковала секретарша и, взъерошив его лохматые полуседые вьющиеся кудри, чмокнула в лоб. "Подожди, Джо, по-моему, тебе за это должны дать Нобелевскую премию... и мы поедем в свадебное путешествие на Гавайские острова", - сказала Катрин, захлопав в ладоши. Сорней самодовольно улыбнулся: "Не только, милочка, многие страны приняли решение о денежном вознаграждении тех лиц, которые первыми добьются результатов в расшифровке послания "с того света"... Так что нам хватит денег не только на свадебное путешествие, но и на приобретение для тебя целого острова, на котором ты будешь моей маленькой королевой..." Надо сказать, что очаровательная Катрин была единственной слабостью профессора. Если бы кому-нибудь пришло в голову предложить Сорнею достать с неба, скажем, какой-нибудь астероид и в качестве сувенира преподнести секретарше, то он, не задумываясь, нашел бы способ решения такой задачи. Как большинство красивых девушек, Катрин была недостаточно умна, но ее непосредственность и прелесть довольно успешно скрадывали этот, не такой уж большой для хорошенькой девушки недостаток. И когда она, капризно надув свои чуть подкрашенные пухленькие губки, прошептала профессору на ухо, прикусывая мочку зубами: "Джо, ты мне должен первой прочитать, что здесь написано", - Сорней, прекрасно сознавая, что Катрин руководствуется скорее тщеславием и любопытством, чем действительным желанием особо знать и понять сущность разгаданного текста, не мог отказать ей в достаточно невинной просьбе... "Хорошо, дорогая, я прочту тебе отдельные выдержки и одновременно кое-что поясню". Затем профессор подождал, пока Катрин уселась в стоявшее рядом кресло и, положив руку на стопку отпечатанных страниц, начал неторопливый рассказ... "Для начала, Кэт, ты должна знать, что ключом к разгадке послужило мое предположение, что Пришельцы скорее всего с Марса. Обнаруженная в пустыне Атакама находка представляла собой что-то вроде дневника, который вел один из инопланетян. К счастью, в нем оказались кое-какие расчеты, траектория движения космических кораблей в пределах нашей солнечной системы. Так как мое предположение оказалось верным, то мне удалось зацепиться за одну нить в виде иероглифа, смысл которого я разгадал, и затем распутать весь клубок. Правда, ниточка растянулась почти на семь лет, но зато Атакама открыла свою тайну. Вокруг Марса раньше постоянно вращались три спутника. Один из них, притянутый планетой, рухнул на ее поверхность, вызвав грандиозную катастрофу и невиданные катаклизмы. Резко нарушился экологический баланс, вследствие чего с необычайной быстротой стала испаряться ╗ОДЗ: пересохли каналы, целые моря и реки. Попытки существующей там цивилизации спасти обреченную планету окончились безрезультатно. Во все концы солнечной системы и за ее пределы были срочно направлены космические корабли, чтобы найти планету, пригодную для заселения переселенцами. Марсиане, а они называли свою планету АО, в условиях жесточайшего водного голода сумели создать космические корабли, представляющие собой полностью замкнутую систему. Такие космолеты могли десятками, сотнями лет находиться в безвоздушном пространстве или на любой, пусть даже непригодной для жизни планете совершенно автономно. Система, представляющая собой планету в миниатюре, полностью обеспечивала весь жизненно необходимый цикл для ее обитателей. На космолетах в замкнутом пространстве воспроизводился рельеф планеты с миниатюрными морями, горным ландшафтом, атмосферой, растительностью и даже животным миром. На этой минипланетке с максимальной точностью были воспроизведены все биологические, химические и даже геологические процессы, происходящие на Марсе. Такой космический корабль более десяти тысяч лет назад совершил посадку на Земле в районе пустыни Атакамы. Один из членов экипажа вел личные записи, которые и были найдены недалеко от места захоронения погибших астронавтов. Все, что я тебе рассказал, дорогая, мне удалось выяснить из первой части дневника, затем по неизвестной причине записи были прерваны. Возобновив свои записи, марсианин начал их с описания корабля. Чтобы было понятнее, я некоторые термины и обозначения марсиан заменил на общепринятые на Земле и по возможности приспособил их стилистику к нашей. Но некоторые слова и фразы так и не удалось расшифровать, тем более, что язык марсиан состоит только из гласных букв. Наиболее подробно описана Уоо - жилая часть космического корабля и первый выход на Землю. В сокращенном варианте записи выглядят в следующем виде: "...После длительного, но плавного спуска сквозь плотные слои атмосферы мы, наконец, оказались на долгожданной Голубой планете. Автоматические устройства аккуратно выдвинули Уоо из корпуса и он, широко раскинув щупальца-переходы с овальными блоками климатических зон на концах, плотно утвердился на ее поверхности. На экране возникла бесконечная панорама желто-сыпучих песков, по которым стелились редкие крючковатые с тонкими отростками небольшие растения и на значительном расстоянии друг от друга высились причудливые с остроконечными шипами зеленые стволы. Если бы не шипы, то их вполне можно было бы принять за ееи, которые в больших количествах произрастали в долинах высыхающих рек АО. Да и мелкозернистый желтый песок напоминал почву Родины. Предсказания Носителей Знаний Пространства о влажной, насыщенной водяными парами атмосфере, об обширных бесконечных водоемах, занимающих большую часть планеты, на которую они прибыли, не оправдались. Правда, траектория полета несколько отклонилась от заданной, и они вполне могли оказаться в одном из засушливых районов АЮ. Дальнейшие исследования должны выявить, насколько состоятельными окажутся утверждения Носителей Знаний Пространства. ...Главный Искатель У-АЕ собрал экипаж в Сферическом зале и, оглядев каждого из присутствующих пронзительными узкочерными, почти сходящимися у тонкой прозрачной переносицы глазами, молча указал пальцем на сидящую с краю Носителя Знания биологоботаники, миловидную Ю-ОЮ. Ей первой из обитателей Великой АО выпала честь ступить на поверхность Голубой АЮ. Прильнув к прозрачным стенам Уоо, мы не могли отвести глаз от стройной, грациозной женщины, одетой в белый, плотно облегающий тело скафандр, с блестящим, расположенным на груди- знаком Искателей, переливающимся под яркими лучами Могущественной АА. Она осторожно сделала первый шаг, огляделась по сторонам и медленно двинулась к стоявшему неподалеку растению, так напоминающему наши ееи. Подойдя ближе, ласкающим движением руки провела по зеленому стволу и вдруг резко отдернула локоть, наверное, укололась об остроконечный шип. Видевший это Носитель Знания здоровья круглолицый коротышка Ы-ОО подошел к Главному Искателю и шепнул ему в ушное отверстие несколько слов. У-АЕ внимательно выслушал его и тут же дал сигнал Ю-ОЮ вернуться обратно. Возвратившись из блока дезинтенсикации, Ю-ОЮ с удивлением спросила, по какой причине ей не дали выполнить программу Первого Выхода! Подскочивший Ы-ОО схватил ее за руку и потащил в свою лабораторию на обследование. Внимательно осмотрев ее руку, он обнаружил на запястье крохотную царапину, видимо, ткань легкого скафандра оказалась недостаточно плотной для острого шипа инопланетного растения. Старательно обработав ранку дезинфицирующим раствором, Ы-ОО лихорадочно думал, как поступить, если какой-нибудь болезнетворный вирус успел проникнуть в кровь его пациентки. В этом случае последствия ее неосторожности могли оказаться роковыми для всего экипажа. В атмосфере планеты и в ее растениях могли содержаться микробы, опасные для жителей АО. Тем более, что пробы воздуха выявили в его составе присутствие газов и примесей, практически полностью исключающих возможность пребывания на планете без скафандров. Лабораторный анализ. проб грунта показал наличие в почве АЮ бесчисленного количества микробов самых разнообразных форм и видов. Предстояли длительные исследования по выявлению их природы и механизма воздействия. Внимательно изучив полученную информацию, Главный Искатель заложил ее в программу электронного Разума и, получив ответ, долго всматривался в постепенно исчезающие строчки на фосфоресцирующем экране. Даже это короткое пребывание на Голубой планете убедило его, что их ближайшая соседка отнюдь не расположена к приему Пришельцев и совсем не собиралась предоставить убежище для обитателей обреченной АО. К сожалению, космолет, на котором они прибыли, был рассчитан только на рейс в одном направлении, хотя благодаря Уоо они могли оставаться бесконечно долго на этой, как оказалось, не совсем гостеприимной планете. У-АЕ послал на АО соответствующее послание Высшим Носителям Власти, и ему оставалось лишь ждать прилета транспортного корабля, который забрал бы отсюда экипаж. Сообщив о своем решении собравшимся в Сферическом зале Искателям, У-АЕ разрешил, при условии соблюдения особой осторожности, свободный выход на планету всем членам экипажа, за исключением Ю-ОЮ. Она некоторое время должна была находиться под наблюдением Носителей Знания здоровья для выявления последствий происшедшего с ней инцидента. Устав от длительного нахождения в замкнутом пространстве, все свободные от вахты Искатели одели скафандры и с радостью разбрелись в разные стороны от корабля. ....Постепенно жизнь вошла в свою колею. Хранители различных Знаний проводили весь цикл необходимых исследований, изучая растительный и животный мир планеты. Крупных и тем более хищных животных в окрестностях корабля не оказалось, так что безоружные Искатели свободно ходили по зыбучим пескам, изредка встречаясь с маленькими зверьками и мелкими насекомыми. Лишь бедная Ю-ОЮ, которой Хранители Знаний здоровья все еще не разрешали покидать Уоо, в одиночестве бродила по разноклиматическим блокам. Чаще всего она засиживалась на. берегу водоема, символизирующего море, с тоскою глядя в иллюзорную бесконечную даль плавно набегавших волн, создаваемых уи-генератором. Особенно ей нравилось, когда проложенные по "небу" изогнутые трубки сконденсируют влагу, выступающую на их наружных стенках от воды, испаряющейся с поверхности "моря", и прольют ее в виде осадков. До того времени, пока один из трех спутников не был притянут атмосферой АО, такие осадки иногда буквально заливали целые поселения. А после катастрофы их научились воспроизводить лишь в замкнутых пространствах, подобных Уоо. Ю-ОЮ чахла на глазах. По всей вероятности, какой-то вирус все-таки проник в ее кровь, когда она поцарапала руку об острый шип неизвестного растения и вызвал у нее быстро прогрессирующую болезнь. Все попытки Ы-ОО и других Хранителей Знаний здоровья вылечить Ю-ОЮ не удавались. Она постоянно жаловалась на головокружение, слабость, боль в груди, температура ее тела была значительно выше нормы. Не покидая стен лаборатории, Ы-ОО с товарищами пытались выделить этот неизвестный вирус, чтобы найти средство борьбы с ним, но все их старания оканчивались безрезультатно. Внезапно симптомы похожей болезни, пока в леткой форме, почувствовал один из Хранителей Знаний здоровья. Встревоженный Ы-ОО направился к Главному Искателю и нашел его в лесном блоке. У-АЕ на миниатюрной поляне, окруженной со всех сторон небольшими деревьями и растениями, собранными почти со всех климатических зон АО, стоял около специальной установки, занимаясь возделыванием быстро произрастающих овощей. Здесь росли и благоуханная, тающая во рту желто-коричневая яооуи, и длинный зеленоватый плод кисло-сладкой иайи, пламенели быстро восстанавливающие силы йоу и другие необходимые для питания овощи. Рядом находилась такая же установка для возделывания фруктов. Выслушав лекаря, не говоря ни слова, Главный Искатель направился в лабораторию ознакомиться с результатами анализов и опытов. Еще не вводя в программу искусственного Разума необходимые исходные данные для получения решения, У-АЕ, будучи достаточно опытным Хранителем Знаний микробиологических и химических процессов, был заранее уверен в ответе: если в течение периода за ними не прибудет транспортный корабль, то они все обречены на медленное вымирание. Загадочный вирус уже проник под купол Уоо, а собственными силами им не оправиться с ним, так как он коварно изменял свою "внешность" и даже под воздействием сильнейших химических средств казался буквально неуловимым. У-АЕ направил на АО вторичное сообщение с изложением грозящей экипажу опасности и причин ее возникновения. Прождав ответ в несколько раз больше положенного срока, У-АЕ понял, что на АО случилось что-то непредвиденное, ибо при любых ситуациях ему должны были ответить. Таково Правило, которое никто и никогда не имел право нарушить. Решив никому не сообщать о своих предположениях и выводах, Главный Искатель отправился навестить Ю-ОЮ, которая уже не могла подняться со своего ложа. Мужественная женщина терпеливо сносила терзавший ее очередной приступ боли. У-АЕ, глядя на изможденное бледное лицо, провалы глаз с окружающими их фиолетовыми, почти черными кругами, не мог даже представить, что перед ним лежала женщина, совсем недавно блиставшая красотой и гордой неприступностью. Ее благосклонного внимания не мог добиться даже один из Высших Носителей Власти. Но первой жертвой безжалостной АЮ оказалась не она, а молодой Е-УУ, Хранитель Знаний животного мира. Однажды он, преследуя быстро скачущее на двух задних лапах небольшое животное, далеко отдалился от корабля и неожиданно лицом к лицу столкнулся с совершенно неизвестным живым существом. Оно обладало длинным, непрерывно изгибающимся туловищем. Когда Е-УУ подошел ближе, пытаясь разглядеть это экзотическое животное, оно приподняло треугольную остроконечную голову, широко разинуло острозубую пасть с тонким быстромелькающим раздвоенным языком и уставилось на него холодными, неподвижными, чуть поблескивающими глазами. Едва Е-УУ приподнял руку, чтобы протереть с внешней стороны слегка запыленное стекло шлема, как неуловимо быстрым, хлестким движением треугольная пасть рванулась к нему и, прокусив ткань скафандра в районе локтевого сустава, откинулась назад, оставив на месте укуса две маленькие дырочки. Находившийся на вахте дежурный член команды, заинтересованно принимавший подробное сообщение о неожиданной встрече Е-УУ, услышал сдавленный крик боли и связь оборвалась. Прибывшие на место Искатели обнаружили лишь труп товарища, зажимающего левой рукой правый локоть, на котором виднелись два небольших правильной формы отверстия. Рядом с ним пролегал теряющийся где-то в песках, глубокий и широкий след какого-то существа. Вскрытие показало, что Е-УУ скончался от сильной дозы яда животного происхождения. Собравшиеся в Сферическом зале члены экипажа долго стояли вокруг подножия, на котором покоилось тело погибшего, всматриваясь в искаженные болью черты его лица. Каждый пытался понять, кому была нужна смерть жизнерадостного аоянина, пришедшего на эту жестокую планету безоружным с миром и любовью. Друзья по существующему на АО обычаю аккуратно положили покойного в сосуд с быстро твердеющим раствором, который сразу принимал форму тела, сохраняя его на бесконечное количество периодов. Неподалеку от корабля У-АЕ приказал воздвигнуть высокий пятиугольник, на вершине которого была изображена фигура рвущегося в Космос аоянина. На вытянутых руках он держал шарообразное изображение родной планеты. Прямо под ним выжгли большое углубление в песке и туда осторожно опустили тело, обернутое белым полотнищем, с вытканными на нем цветными нитями развернутой в виде двух кругов картой АО и портретами всех восьмерых Высших Хранителей Власти. Забросав могилу почвой, высоко воздев к небу сцепленные руки, экипаж корабля, обступив монумент плотным кольцом, надолго застыл в горестном траурном молчании. Расходились медленно, поодиночке. В блоке дезинтенсификации оставляли скафандры и шли в зал Приема пищи. Каждый усаживался на свое сиденье с выгравированным на нем именем и смотрел на место, где совсем недавно сидел, смеялся и шутил их товарищ, а сейчас перед ним на подносе в запаянной небольшой колбе полыхал неугасимый факел Памяти. Вскоре факелов оказалось два. Как-то совсем тихо и незаметно ушла из жизни красавица Ю-ОЮ, первая ступившая на АЮ. Третий факел появился после смерти Хранителя Знания здоровья. Под прозрачным куполом, горячим от лучей АА, пронизывающих и согревающих все замкнутое пространство Уоо, навсегда поселился вирус Смерти. У-АЕ, Ы-ОО и двое, оставшихся пока в живых Хранителя Знаний здоровья, а также остальные Искатели, не покидая стен лаборатории от восходя до захода АА, экспериментировали/делали опыт за опытом, пытаясь найти противоядие против беспощадного вируса, который поражал неизлечимой, мучительной болезнью одного за другим членов экипажа. Уже все понимали, что обречены, но каждое утро, едва лучи АА касались купола, вся команда под руководством У-АЕ шла в лабораторию и почти без отдыха до темноты делала все возможное, чтобы спасти пока еще оставшихся в живых аоян. Однако с каждым восходом все меньше членов команды могли подняться со своих лож и все больше неугасимых факелов загоралось перед сидениями после захода. Однажды глубокой ночью, впервые почувствовав симптомы болезни, вирус которой поразил уже большинство членов экипажа, У-АЕ встал, прошел к кораблю, поднялся к Центральному пульту и передал третье сообщение на АО о трагедии, разыгравшейся на Голубой планете. Затем включил еуен и, прильнув глазом к окуляру, снова долго смотрел на такой прекрасный родной кружок, переливающийся всеми оттенками красного и оранжевого цветов, со сверкающими под яркими лучами АА ледяными шапками полюсов. "Что же ты молчишь, АО?? Что с тобой случилось?? Почему не шлешь помощь своим гибнущим сыновьям?? Ответь мне, АО!" Последним ушел вечно торопившийся Хранитель Знаний здоровья, добрый Коротышка Ы-ОО. Преодолевая приступы боли, он до последнего момента находился в лаборатории, пытаясь найти средство воздействия на вирус, чтобы спасти хотя бы У-АЕ. Он так и умер в лаборатории со своим единственным оружием в руках, прозрачной пробиркой, на дне которой белела капля раствора, уничтожавшая смертельный вирус. Ы-ОО так и не успел узнать, что он все-таки открыл сыворотку, убивающую болезнетворные микробы. У-АЕ с трудом подтянул отяжелевшее тело Ы-ОО и перебросил его в сосуд с раствором. Затем несгибающейся рукой стер крупные капли пота, падающие с высокого, изрезанного морщинами треугольного лба, подождал, пока раствор примет форму, вытянул его оттуда, обмотал белым полотнищем и, сгибаясь под тяжестью мертвого тела, на негнущихся прямых ногах медленно побрел к монументу. Покачиваясь от усталости и слабости, У-АЕ добрел до своей маленькой яйцеобразной иеи, где находилось его ложе и письменные принадлежности, взял стопку исписанных тонких листов и, цепляясь руками за стены, дотащился до зала Приема пищи. Дрожащими от напряжения руками, зажег факел на подносе напротив сиденья Ы-ОО. Потом он долго сидел, глядя на ряды пылающих факелов, стоящих на подносах перед сидениями погибших соратников. Преодолевая очередной острый приступ невероятной боли, с трудом дотянулся до заранее приготовленного сосуда с быстротвердеющим раствором и придвинул его поближе к себе. Он знал, что не доживет до рассвета. Ему даже не дотащиться до порога, чтобы в последний раз взглянуть в темноту Пространства и увидеть красноватый, мерцающий кружок Родины. Единственная мысль угнетала его сознание. Только бы успеть начертать эти последние строки, оставив свое послание потомкам. Он был прекрасным Хранителем Знаний, но оказался ничтожным Главным Искателем - не сумел уберечь жизни людей, доверивших ему свои судьбы. Хотя в глубине души сознавал: нет его вины в том, что этот проклятый вирус погубил соотечественников. Голубая планета, в которой многие периоды аояне видели воплощение своих мечтаний и желаний, оказалась жестокой и беспощадной убийцей. Оттуда, с АО, думалось, что она гостеприимно встретит и примет их как желанных друзей. Ведь древние аояне поклонялись ей как Высшему божеству, наравне с АА дарящей им тепло и свет. Но вместо рек и морей они встретили зыбучие пески, вместо дарящих жизнь плодов и фруктов - острые шипы и колючки, вместо живых существ, с радостью принимающих братьев по Разуму, - острые, ядовитые зубы ползучей гадины. Величайшим напряжением воли, еле удерживая в деревенеющих пальцах листок, он начертал: "Я, Главный Искатель У-АЕ, находясь в Твердой Памяти и не покинувшем меня Разуме, вел эти записи, чтобы рассказать всем, кто найдет их, как экипаж Искателей прибыл на Голубую планету, чтобы найти прибежище для обреченных жителей АО. Но АЯ не захотела принять нас. Мы держались, сколько могли. Нам не будет стыдно перед потомками. Вот наши имена: Е-УУ - первый, ушедший из Жизни от укуса неизвестного существа. Ю-ОЮ - первая аоянка, ступившая на АЮ, И-ИЙ - Хранитель Знаний здоровья... и я, У-АЕ, Главный Искатель - ухожу из жизни. Последним". Все, что он успел сделать перед стремительно надвигающимся на него Мраком, это судорожным движением руки схватить пачку исписанных тонких листков и опустить в сосуд с быстротвердеющим раствором..." Эрнст Малышев. Чума XX века Из сборника: Малышев Э. И. Марсианская мадонна, Фантастические рассказы и повести. "Прометей", 1988, стр. 80-91. Если бы не его очаровательная шестилетняя племянница Мадлон, профессор Франсуа Жордье никогда бы даже не предположил, что займется вирусологией. Девочка с отцом и матерью раньше жили на улице Понтье. В их доме случались заболевания детей СПИДОМ. Мадлон была очень подвижной и любознательной девочкой. Неизвестно, каким образом, возможно, во время игры кто-либо из больных детишек укусил ее, может, она поцарапала запястье левой ладони. Во всяком случае у девочки нашли в крови вирус. У маггери и отца он отсутствовал. Немного выше среднего роста, слегка заикающийся, в огромных роговых очках, закрывающих чуть ли не половину небольшого скуластого лица, профессор вечно торчал в своей лаборатории, опыляя и скрещивая различные сорта кукурузы и маиса. У Жордье была "голубая мечта" - вывести гибрид, обладающий небывалой урожайностью и стойкостью к вредителям. Закоренелый холостяк, профессор был абсолютно равнодушен к женщинам, если не считать нескольких легких связей, да и то потому, что флирт присущ каждому французу. К кому он был по-настоящему привязан, так это к малютке Мадлон. Бго сестра Мари неудачно вышла замуж и около года назад вместе с племянницей переехала в его холостяцкую "хижину". Так он называл просторный двухэтажный дом, купленный им около пяти лет назад в пригороде Парижа. Мари очень страдала, буквально не находила себе места, глядя на бедную дочурку, неподвижно лежащую в постели. Этот злосчастный вирус проявляется .по-разному. Кто быстро умирал от обыкновенной пневмонии, кого сразу убивал рак, а Мадлон медленно угасала от безразличия и апатии. У девочки почти полностью отсутствовал аппетит. У нее не было никаких желаний. Только при появлении профессора в ее потухших глазах вспыхивала искорка интереса. Она очень любила своего Франсуа, который, в свою очередь, души не чаял в племяннице. Однажды она растрогала профессора до слез. Как-то поздно вечером он поднялся в ее комнату, чтобы, как всегда, пожелать ей спокойной ночи и поцеловать в лобик. Она подняла на него удивительно красивые глаза с длинными, загибающимися кверху ресницами и прошептала: "Фру, - она часто так его называла, - ведь ты же поможешь мне.. Ты меня обязательно вылечишь. Правда, Фру?" Профессор молча кивнул головой и сразу вышел. Ему не хотелось, чтобы девочка видела его слезы. С тех пор он дал себе клятву - любой ценой найти средство борьбы против СПИДа. Он должен, просто обязан сделать это. Это его долг не только перед племянницей, это его долг перед сотнями тысяч обездоленных, несчастных детей, обреченных на смерть по вине своих легкомысленных, а порой просто разнузданных родителей. Ведь как бы там ни было, но в основном СПИД передается при случайных половых связях и через кровь. Хотя в последнее время выявлены и другие способы передачи вируса, но они чрезвычайно редки. Не случайно эпидемия СПИДа на планете поразила уже 60 миллионов человек. Все газеты и журналы мира заполнены сенсационными заголовками: "Чума XX века", "СПИД не знает границ", "Угроза человечеству", "СПИД поразил высшие эшелоны власти", "Вирус социальной опасности", "Спидоносцев - в резервации", "Драконовские меры против спидоносцев в странах Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии", "60 миллионов - инфицированных и 2 миллиона больных", "Вирус нетерпимости". Будучи достаточно известным ученым в области селекции растений, Жордье даже не предполагал, с какими трудностями ему придется столкнуться при изучении вируса СПИДа. Ведь над этой проблемой уже много лет бились десятки институтов, сотни, тысячи ученых и врачей почти всех стран мира. Этот вирус был буквально неуловим. Только, кажется, найден способ и метод лечения, как он тут же трансформируется и снова, и снова поражает иммунную систему человека. Разновидности вируса уже исчислялись сотнями, и когда казалось, что победа вот-вот близка и вирус побежд╦н, "многоликий Я"ус" в очередной раз менял свое лицо, и все приходилось начинать сначала. Это была бесконечная гонка побед и поражений: неудачи следовали за удачей беспрерывно. Уже одно то, что Жордье взялся за эту сверхгигантскую задачу, было своего рода сенсацией. Ведь его имя и научные труды были достаточно широко известны среди селекционеров-генетиков. Так что намерения профессора бросить свои блестящие исследования и заняться проблемой СПИДа, не будучи специалистом в области вирусологии, вызвали в Институте Пастера, по крайней мере, негативную реакцию. А профессор Клод Милтре вообще назвал выходку Жордье "очередным чудачеством старого холостяка". Однако, как все гасконцы, Жордье был упрям. Тем более, что на карту была поставлена его честь. Честь ученого. Хотя, откровенно говоря, Франсуа мало беспокоило, кто и что о нем скажет. В первую очередь его тревожило здоровье Мадлон, которое день ото дня ухудшалось. За какие-то три недели он перечитал горы литературы, касающейся проблемы СПИДа; успел проконсультироваться у ведущих вирусологов страны; поднял все труды института Пастера за последнее время. Жордье практически не спал. Днем и ночью он сидел в небольшой каморке, переоборудованной под лабораторию, в парижской больнице Питье-Сальпетриер и проводил эксперимент за экспериментом, пытаясь нащупать и найти слабое место злополучного вируса, благо больница переполнена больными СПИДом и добровольцев хватало, - терять-то беднягам было нечего. Правда, одна идея у него зрела давно, иначе он бы и не взялся за это дело. Он поделился ею с одним из своих добровольных помощников, доктором Чарльзом Спентером. Доктор давно и активно занимался изучением вируса СПИДа и методами борьбы с ним. Однажды во время эксперимента капля крови (больного СПИДом случайно попала ему на открытый, незащищенный перчаткой, участок кожи. Он обнаружил это лишь к вечеру, когда снимал перчатку. Тщательно обработав пораженное место спиртовым раствором, Спентер не придал этому инциденту особого значения. Однако через два года у него начались сильные головные боли, температура тела поднималась до 38-39 градусов. Принимаемые им антибиотики облегчения не принесли. Во время обследования в больнице, куда его поместили по настоянию жены, при анализе в крови был обнаружен вирус СПИДа. Чарльз находился в больнице Питье-Сальпетриер уже около трех с половиной лет. Он страдал от жесточайших пневмоний, следовавших одна за другой. Врачи боролись с болезнью, как могли, но его дни были сочтены. Прекрасно понимая, что обречен, Чарльз никогда не терял присутствия духа. По натуре он был веселый, разбитной малый, знавший массу забавных историй и анекдотов, которыми до слез смешил медсестер и врачей. Как только состояние Чарльза несколько улучшалось, из его палаты доносились взрывы хохота. Нередко туда наведывались и другие пациенты, тем более от смеха пока еще никто не умер. В такие моменты Жордье частенько засиживался у его кровати, и они с жаром обсуждали ход исследований. Следует сказать, что советы и предложения Чарльза по методике проведения опытов во многом помогали профессору. Ведь по существу у каждого человека - два мозга. Один - головной, он ведает мыслями, поступками, эмоциями. И в то же время имеется подвижный, следящий за состоянием органов и тканей. Это и есть иммунная система. Ее стражи - лимфоциты - обязаны в человеческом организме беречь и охранять каждую клетку. Их-то и поражает вирус, называемый синдромом приобретенного иммунодефицита. Совершенно очевидно, что оба мозга не могут существовать и обеспечивать жизнедеятельность организма отдельно, независимо друг от друга. Безусловно, приоритет принадлежит головному мозгу, хотя эта, так называемая "аксиома", несмотря ни на что, в доказательствах все-таки нуждалась. И они были найдены. Ученые Калифорнийского университета в США и в некоторых институтах Советского Союза, исследуя анализ крови людей жизнерадостных, активных, способных к творческой деятельности, и меланхоличных, инертных, склонных к самоанализу, пришли к выводу: у оптимистов клетки иммунной системы проявляют значительно большую активность. Более глубокие исследования выявили, - в особо напряженных, стрессовых ситуациях у человека проявляется иммуннодефицит, при этом просто исчезают отдельные классы антител. Вывод напрашивается сам собой: головной мозг активнейшим образом влияет на подвижный. Необходимо также выяснить, откуда, какими клетками, наконец, какой частью головного мозга осуществляется непосредственное руководство или централизованное управление иммунной системой. Длительные эксперименты привели к бесспорному выводу, что управление иммунной системой сосредоточено в одном из отделов головного мозга - гипоталамусе. Но как, каким образом воздействовать на гипоталамус, чтобы он мог мобилизовать все защитные функции иммунной системы? Здесь на помощь Жордье пришел случай. Несколько лет тому назад, будучи в служебной командировке в Мексике, он познакомился с очень интересным и своеобразным человеком, Пако Сименсом. Этот пожилой, но прекрасно сохранившийся, худой и стройный латиноамериканец долгие годы прожил в Индии. Врачи обнаружили у него неизлечимую форму рака легких. Метастазы практически парализовали все дыхательные пути. Жить ему оставалось не более полугода. По совету знакомого медика он обратился к одному из делийских йогов. Вступил в какую-то секту. Несколько лет очень серьезно занимался учением йогов. В конечном итоге, у него не только исчезли все признаки рака, но он укрепил свою мускулатуру и закалил тело - мог выдержать на груди вес свыше тонны. Более того, он настолько научился управлять своим организмом, что ему были не страшны любые инфекции. Исцелившись от рака, Пако усилием воли сумел подавить холеру, оспу, гепатит и еще несколько заразных болезней, которые привил себе нарочно, чтобы лишний раз убедиться в чудодейственных возможностях своего организма. Это приобретенное искусство управлять телом, иммунной системой сделало его человеком без возраста. В его 73 года все параметры органов дыхания, кровообращения, желудочно-кишечного тракта, сердечно-сосудистой системы соответствовали возрасту тридцатилетнего мужчины. Когда Сименс рассказал обо всем профессору, то Жордье воспринял это как неудачную шутку. Но когда Пако продемонстрировал ему заключения врачей 27-летней давности и свою карточку нынешнего состояния, то Франсуа чуть не потерял дар речи. Действительно, человеческий организм хранит неисчерпаемые возможности! Но случай с Пако Соменсом поистине уникален, хотя Жордье выяснил, что такие примеры не единичны. А если попытаться помочь гипоталамусу, дать ему какой-нибудь толчок, внешний импульс? Так у профессора возникла идея пересадить в мозг эмбриональную ткань, маленькие кусочки еще не развившегося гипоталамуса. Он провел несколько опытов на животных. Вначале морской свинке, зараженной одной из форм бубонной чумы, ввел в мозг крошечные кусочки ткани гипоталамуса еще не родившегося детеныша здоровой свинки. Результат был ошеломляющим - больная свинка выздоровела! Выздоровела без применения каких-либо препаратов! Взятые анализы говорили, что свинка не только совершенно здорова, но даже и помолодела! Это казалось чудом, но до победы было еще далеко, очень далеко. Жордье сделал сенсационное сообщение в Институте Пастера. Дирекция института выделила в его распоряжение лабораторию и полтора десятка зеленых макак, среди которых три были заражены вирусом СПИДа. Профессор настолько увлекся исследованиями, что даже не приезжал домой ночевать. Лишь изредка Мари удавалось подозвать его к телефону, но после двух-трех фраз, касавшихся в основном состояния здоровья Мадлон, он в раздражении бросал трубку и возвращался к опытам. Жордье делал ставку на один эксперимент, в случае удачи он вполне мог рассчитывать на успех. Он был, может быть, впервые в жизни по-настоящему счастлив, когда прекрасно удался опыт, полностью подтвердивший его идею: в мозг больной СПИДом обезьянки он пересадил кусочек ткани гипоталамуса, взятого от зародыша, вынутого из чрева здоровой самки. Обезьянка выздоровела! Анализ крови показал полное отсутствие вирусов СПИДа. Полное! Впервые за много недель он покинул стены Института. И долго, ничего не видя перед собой, не разбирая дороги, бродил по парижским улицам. Он шел, засунув руки в карманы своего старого изношенного плаща, - профессор мало уделял внимания своей внешности, чем обычно вызывал неудовольствие сестры. Шел, насвистывая веселые мотивчики еще лет двадцать тому назад популярных шлягеров. Иногда глупо улыбался, что-то бормоча себе под нос, и чуть не сшиб с ног пожилую мадам, тащившую большой продуктовый пакет. Пакет упал на тротуар, мадам принялась подбирать посыпавшиеся из него банки, яблоки, апельсины, чертыхаясь и приговаривая: "Почему полоумных психов выпускают на улицу, когда их следует держать взаперти?" Только к утру он почувствовал, что очень устал и страшно голоден. Взглянув на часы, удивился: "Четверть шестого! Почти сутки во рту не было ни зернышка". Оглядевшись по сторонам, Франсуа заметил небольшое кафе, к счастью, уже открытое; вошел и потребовал у изумленного хозяина все подряд, что было указано в меню. Не глядя в тарелки, не ощущая вкуса, съел принесенное заспанной, беспрестанно зевающей официанткой. Хотя он никогда не пил, но заказал анжуйское и залпом осушил бутылку. Расплатился и немного охмелевший, возбужденный и радостный поехал на такси домой. Полусонная Мари, никак не ожидавшая столь раннего возвращения брата, открыв дверь, испуганно спросила, что случилось. Вместо всегда спокойного, уравновешенного, даже флегматичного Франсуа перед ней стоял совсем другой человек. Непривычно веселый, счастливый профессор буквально ворвался в дом, подхватив, закружил сестру по прихожей. Сбросил на пол плащ, стал приплясывать на нем, топча ногами и приговаривая: "Вот так, только так, мы раздавим этот гадкий вонючий СПИД..." Мари потянула носом воздух: "Да ты, никак, выпил, братец!" "Да, выпил, кстати, это, оказывается, совсем неплохо... Надо будет как-нибудь повторить. А как поживает моя крошка Мадлон, пусти-ка меня к ней". "Вымой сначала руки, старый пьяница", - шутливо сказала Мари и подтолкнула его к ванной комнате. Приведя себя в порядок, Жордье поднялся наверх и осторожно приоткрыл дверь в детскую. Мадлон спала на спине, разбросав по подушке рыжеватые, как у матери, волосы. Девочка была очень бледна, под глазами голубели круги. Боясь разбудить малышку, Франсуа прикрыл дверь и пробормотал: "Ничего, теперь скоро, совсем скоро. Теперь я знаю, что с тобой делать, "чума XX века". Я знаю, как с тобой бороться. Я знаю, как затолкать обратно в бутылку этого свирепого джина, выпущенного кем-то на волю... Этот апокалипсис человечества". Профессор проспал больше суток; сквозь сон он слышал осторожные шага Мари, проверявшей, дышит ли он еще. Проснувшись в бодром, радужном настроении, сделал зарядку, которую не делал лет десять, плотно позавтракал и поехал в больницу Питье-Сальпетриер. Он сразу направился в палату Чарльза Спентера. По дороге дежурная сестра, кстати, он впервые обратил внимание, что она весьма недурна, сообщила ему "потрясающую" новость: у них в больнице появился новый больной. Оказывается, в одной из южно-азиатских стран организована резервация для больных и зараженных СПИДом. В государстве организована "тоталитарная" медицинская проверка на СПИД. В случае обнаружения вируса человек немедленно теряет работу, его и семью арестовывают и переселяют в резервацию. Там они живут в страшных условиях. Практически никакой медицинской помощи им не оказывают, кормят кое-как, зачастую просто отбросами. Предоставленные самим себе обреченные люди сходят с ума, кончают жизнь самоубийством. Резервация огорожена колючей проволокой и забором, опутанным проводами высокого напряжения. Всюду вышки с пулеметами и часовыми. С огромным трудом, благодаря счастливой случайности, этому несчастному удалось бежать. По дороге его чуть не пристрелили, его преследовали, за ним охотились, как за диким зверем. Под чужой фамилией ему удалось переправиться через океан, и сейчас он, полуживой от пережитого ужаса и кошмара, находится в их больнице на излечении. Ворвавшись к Спентеру, профессор с порога выпалил о своем открытии. Хотя Чарльзу в этот день было не до разговоров, он, приподнявшись и опершись на локоть, вымученно улыбнулся и сказал: "Да, это уже много. Ты, пожалуй, на грани успеха. Теперь очередь за добровольцами. Необходим, немедленно необходим эксперимент на человеке. Но учти, здесь не должно быть ошибки. Она должна быть исключена. Совершенно исключена. Пожалуй, сейчас надо все взвесить и обдумать. Эксперимент должен быть проведен чисто, без единой помарки. Его надо тщательно подготовить. Имей в виду, нужен такой донор, чтобы избежать отторжения. Постой-ка, у меня ведь кое-что есть на примете. Недавно в соседнюю палату привезли восьмилетнего мальчика. Он болел гемофилией, и уж как, не знаю, но ему при переливании крови занесли вирус СПИ Да. Почему это произошло, пока никто не знает, хотя, как известно, установлена строжайшая проверка на СПИД всех запасов консервированной крови. В семье все здоровы, а мать... Понимаешь, мать... в положении. Кажется, на третьем или четвертом месяце. Но если бы она согласилась... Если бы только согласилась. Это ведь шанс, пока единственный, но шанс". Тут он умолк и, откинувшись на подушку, надолго замолчал. Затем приподнял голову, поманил Франсуа пальцем и прошептал: "А я, кажется, придумал, как ее уговорить пойти на это. Приходи-ка ко мне завтра часов в 12. А пока... пока готовь все к операции". На следующий день ровно в полдень Жордье стучался в дверь палаты Спентера. Когда он вошел, то увидел, что на стуле рядом с кроватью сидит миловидная женщина лет тридцати с заплаканными глазами в стареньком, простеньком платьице, еле прикрывавшем ее округлые колени. Увидев Франсуа, она поднялась и скороговоркой заговорила: "Я согласна, доктор, согласна на все. Только спасите, спасите моего Тони... Я понимаю, мне объяснили, что никакой гарантии на успех нет. Но мне рассказали, что это единственный шанс для него, для меня и моего мужа. Только, умоляю, муж ничего не должен знать. Надо сказать ему, что я упала и у меня был выкидыш. В конце концов мне только двадцать восемь лет, мы... мы еще сможем завести ребенка. Но Тони... Если бы вы знали, если бы только знали, какой это умный и хороший мальчик. Он прекрасно учился в школе. Учителя говорили, что у него выдающиеся способности. И такое несчастье, такое несчастье..." Она всхлипнула и, потянув Жордье за рукав, заглянула ему в глаза и. добавила: "Вы ведь спасете Тони, доктор?" Профессор несколько секунд помедлил, затем решительно и твердо сказал: "Такая операция на человеке будет делаться впервые в мире. Она уникальна. Последствия ее непредсказуемы. Подобного рода операции производились на животных, недавно я ее сделал на обезьяне. Все эксперименты дали положительные результаты. Безусловно, надо провести еще не одну серию опытов, тщательные исследования и только потом решаться на операции на живых людях... Но у меня нет времени, у человечества нет времени ждать. Надо торопиться, каждый день, каждый день десятки, сотни людей на Земле умирают от СПИДа. Дорога каждая минута, каждая секунда... Поэтому я беру на себя ответственность и готов сделать эту операцию. Но лично я уверен в ее благоприятном исходе. Да, я, профессор Франсуа Жордье, в успехе уверен. Больше того, я уверен, что ваш подвиг, а то, что вы делаете, действительно подвиг... Кстати, как ваше имя? Да, мадам Роше, именно подвиг, я нисколько не оговорился. Ведь вы отдаете свое, еще не родившееся дитя, на спасение не только своего старшего сына, но и для спасения десятков миллионов людей. Спасибо вам от них... - Жордье низко поклонился и поцеловал руку женщины. Выпрямившись, поглядел на растроганное лицо Роше. - Время не ждет. Я возьму вас с собой, отвезу в клинику и там мы сделаем операцию". Перед выходом из больницы Франсуа позвонил Клоду Молье, известному нейрохирургу, который в свое время дал ему согласие на проведение такой операции над человеком. Через два дня в клинике доктора Роштона Клод Молье с бригадой профессора Франсуа Жордье сделали уникальнейшую операцию. Впервые в истории эмбриональная ткань гипоталамуса человеческого зародыша была пересажена в мозг-гипоталамус другого человека. Если операция пройдет успешно, то иммунная система больного ребенка должна подавить вирусы СПИДа. Лимфоциты должны защитить клетки и железной стеной встать на пути вирусов. Если это произойдет, то СПИД будет побежден. Побежден навсегда. Когда операция была закончена, усталые, но довольные врачи собрались в кабинете доктора Роштона, последний задал Жордье, по его мнению, самый главный вопрос: "Профессор, допустим, операция пройдет успешно. Иммунная система, как Вы утверждаете, действительно сработает, защитит клетки организма и отторгнет вирусы СПИДа... Но ведь у Вас уникальный случай - донором является брат ребенка. Позвольте спросить, где и каким образом Вы собираетесь найти такое количество доноров? Нужны десятки, сотни тысяч человеческих зародышей. Ведь больных и инфицированных СПИДом миллионы. А как решить проблему отторжения?" Франсуа Жордье покачал головой: "Неужели вы думаете, дорогой доктор, что я бы пошел на такой риск, не предопределив результатов такой глобальной проблемы... Я давно продумал возможности ее решения. Во-первых, для пересадки требуется микроскопический кусочек ткани, так что доноров потребуется значительно меньше, чем вы представляете. Хотя самое главное заключается вовсе не в этом, все решается значительно проще. Осуществляют оплодотворение женской клетки мужской и искусственным путем, так называемым "пробирочным методом", выращиваются человеческие зародыши до определенных размеров. Каждая страна создает собственный "банк" такого количества эмбрионов, которое ей необходимо, исходя из групп крови и других требуемых параметров. Далее, для больных подбираются соответствующие доноры и... осуществляется пересадка. Учитывая, что проблема борьбы со СПИДом - вопрос не одного государства и даже не десятка, а всего мира, такой "банк" можно создать при Всемирной организации здравоохранения. Одновременно целесообразно организовать общенациональный центр по пересадке. Необходимые данные следует заложить в компьютер. Ну, а все остальное решается элементарно". "Да, - протянул Роштон, - действительно, вы, пожалуй, нашли превосходный, просто блестящий выход. Хорошо, а когда все-таки мы дождемся результатов сегодняшней операции?" "Думаю, что это произойдет не скоро. Пересаженная ткань должна вживаться, затем гипоталамус начнет воздействовать на иммунную систему, и она постепенно восста новит свои защитные функции". Разошлись поздно. Франсуа сразу поехал домой. Поднялся к племяннице, поцеловал ее в бледный, покрытый испариной лобик и сказал: "Моя дорогая девочка, теперь я могу сказать тебе совершенно определенно... Я смогу тебя вылечить", - ласково провел по ее щеке ладонью и вышел, смахнув со щеки выкатившуюся из уголка глаза слезинку. С этого дня Жордье не выходил из клиники. Почти все дни и ночи напролет он проводил у постели оперированного мальчика. Сам следил и регистрировал изменения, происходящие в организме больного. Ежедневно, самостоятельно, никому не доверяя, исследовал взятые у мальчика анализы крови. Однако никаких особых перемен не происходило. Ребенок по-прежнему был очень слаб. Лежал тихо, не открывая глаз. От приема пищи отказывался, пришлось даже его подкармливать искусственным путем. Прошло несколько месяцев. Состояние мальчика не улучшалось. Франсуа уже начал приходить в отчаяние. По ночам метался по коридору от одной стены к другой. Ему никак не давала покоя одна мысль. Одна единственная мысль. Неужели он ошибся? Неужели все напрасно? Проделан титанический, нечеловеческий труд... и зря. Неужели все зря? Он подскакивал к электронному микроскопу, снова и снова крутил ручки, до боли вдавливая глаза в окуляры. Нет, никаких изменений. Никаких! Но однажды, когда принесли очередной анализ крови, он не обнаружил вирусов СПИДа. Не обнаружил! Вирусов не было! Их просто не существовало. Не веря своим глазам, профессор потребовал повторного анализа. Результат оказался тот же. Вирусы СПИДа исчезли. Тестирование также подтвердило анализы. Да, это была победа, настоящая победа! Победа Разума, воли, характера над огромным, неизвестно откуда взявшимся злом, горем, трагедией, унесшей миллионы жизней. Франсуа не мог сдерживаться - он завопил, запрыгал, как сумасшедший, и бросился обнимать и целовать всех женщин подряд. Ворвался в кабинет директора, с порога выпалив о своей удаче. Тщательная проверка, проведенная специально назначенной комиссией, подтвердила полное отсутствие у ребенка вирусов СПИДа. Вечером профессор делал доклад во Французской Академии Наук. Наутро вое парижские газеты вышли с огромной, во всю страницу, фотографией профессора с подписью: "ФРАНСУА ЖОРДЬЕ - ПОБЕДИТЕЛЬ СПИДа". Эрнст Малышев. Загадка бермудского треугольника Из сборника: Малышев Э. И. Марсианская мадонна, Фантастические рассказы и повести. "Прометей", 1988, стр. 92-101. Космический корабль приближался к планете. Автоматы бесстрастно сообщали: - Атмосфера состоит из отдельных газов, губительных для живых организмов... Газы не имеют запаха... Газы... не имеют запаха... Разумная жизнь... исключена... Есть вероятность существования некоторых видов белковой материи... Неожиданно табло высветило: - Тревога! Тревога! Наблюдается резкое повышение температуры. Возможна октаттация! Возможна октаттация! Внимание! Соприкосновение с жидкой средой... Среда неоднородна... Много примесей... Очень много примесей. Основной состав жидкой среды - соединения одного из двух тоттов газов, входящих в состав атмосферы планеты. Замелькали, заметались тревожные огоньки сигналов: - Октаттация! Октаттация! Внимание! Поверхность! Вошли в соприкосновение с твердой поверхностью... Октаттация! Октаттация! Первый сказал Второму: - Только этого нам не хватало... Сколько Времени добирались до Границ Бесконечности и октаттация! Пожалуй, придется ждать помощи... - Да, - подтвердил Второй. - Самим не справиться. Я уже включил сигнал Вызова... А пока придется заняться исследованием этой гнусной планетки. Уверен, что кроме мягких бесформенных тканей белковых соединений мы здесь ничего не обнаружим... А ведь наш Мозг предсказал, что в этом районе Бесконечности должна быть Разумная жизнь. - Откуда! - согласился Второй. - Посмотри показания автоматов... Посмотри, какая низкая плотность жидкой среды, ее состав, здесь вообще невозможно существование ничего живого... И вдруг, сквозь прозрачную часть корпуса он увидел, явственно увидел живое существо?! Оно было продолговатое и яркое. Очень гибкое тело, казалось, парило в этой среде. Задняя его часть и несколько спинных и брюшных остроконечных отростков находились в беспрерывном, но плавном движении. Существо ткнулось в корпус и уставилось на Пришельцев неподвижным безразличным взглядом... Первый скомандовал Кристоробу: - Немедленно пригласить для Контакта. Из корпуса корабля медленно выползло круглое кристаллическое облако, обхватило живое существо вместе с частью жидкой среды плотным кольцом, приняв форму его тела, аккуратно втянуло внутрь помещения. Первый снова обратился ко Второму: - Неужели все-таки повезло... Первая встреча с Разумом... Но как, как он сумел выжить, сумел приспособиться к этой совершенно непригодной для Жизни среде. Да, поистине безграничны возможности Разума. Все-таки Мозг оказался прав! Когда камеру осушили и торжественно подтянутые Кристаллоиды вошли в сегмент Встреч, они, застав странную картину, недоуменно переглянулись. Живое существо изгибалось, билось о пол, раскрывало и закрывало зубастую пасть. Между тем автоматы-исследователи бесстрастно доложили: - Интеллект полностью отсутствует... Мыслительные способности исключаются... Контакт невозможен... В это время существо еще раз дернулось и затихло, уставившись на Пришельцев единственным глазом с точкой зрачка в центре. Второй, дотронувшись до неподвижного существа, сказал Первому: - Смотри, какое необычное тело! Какие плотно пригнанные друг к другу прозрачные частицы покрывают его мягкую кожу. И этот странный незакрывающийся, блестящий глаз!? Автомат сообщил: - Жизненные функции не наблюдаются... Приступаю к вскрытию внутренних составляющих... Первый, разрешительно махнув длинной сегментарно-ромбовидной верхней конечностью, обратился ко Второму: - Пускай исследуют... Может, хоть в его внутренностях обнаружится что-либо кристаллоподобное. Автоматы вскрыли полость тела существа. Первый, глядя на бесформенную, перепутанную, измазанную слизью массу внутренностей, брезгливо отвернулся и произнес: - Нет, что ни говорят наши Ученые, возможны лишь Кристаллические формы Разумной Жизни. Вот лишнее доказательство теории Итты, что Разума, этой Высшей Формы Существования органической Жизни, могут достичь лишь Кристаллоиды. К сожалению, мы одни в Бесконечности обладаем интеллектом. Сколько Кристаллоидов пытались опровергнуть Итта, сколько было полетов в разные звездные системы и ни разу, ни разу мы не столкнулись с подобными себе. И даже здесь, на окраине Бесконечности, вопреки предсказанию Мозга, мы ничего не обнаружили. Это очевидно. Посмотри на внутренности существа... Ни одной правильной формы, ни треугольника, ни квадрата, не говоря уже о ромбах и многоугольниках... Все бесформенно, мягко, податливо... Второй, сосредоточенно рассматривая препарированную голову, заметил: - Вот разве зрачок глаза правильной формы, да и то он круглый. - Ладно, пойдем отсюда, нечего смотреть на эту мерзость, - сказал Первый, и оба Кристаллоида вышли из помещения. 2 - Пока за нами прилетят, пройдет много Периодов. Пожалуй, целесообразно продолжить исследования. Надо дать задание Кристоробу. Пускай устроит ловушку, если попадется какая-либо кристаллообразная структура, он исследует ее на наличие интеллекта и при необходимости пригласит нас, - высказался Первый. - Ты прав, - согласился Второй. - Однако на всякий случай надо отгородить корабль ТЭТ-полем. Думаю, треугольника в полтора тутта будет достаточно. - Вероятно, - ответил Первый и, дав соответствующее задание Кристоробу, предложил Второму поразмыслить над одной интересной Кристаллограммой. - Порешать Кристаллограмму, разумеется, неплохо, - откликнулся Второй, - но я бы с большим удовольствием оказался сейчас на нашей Артотте, - вдохнуть бы свежий, резкий запах оттона... а потом поглубже нырнуть в могучие, стоячие волны оттового моря... Сразу почувствуешь себя обновленным... А как затем заблестят, засверкают под лучами родного Светила обмытые оттоном поверхностные кристаллы тела... - Да, это жизнь, - подхватил Первый, - после такой процедуры любая кристаллограмма кажется легкой... И оба Кристаллоида, тяжело переваливаясь кристаллическими конечностями, двинулись в Сегмент отдыха, а Кристороб, окружив корабль ТЭТ-полем, отправился сооружать ловушку. 3 Рейсовый "Боинг-707" держал курс на Филадельфию. У второго пилота Джона Мерлона было прекрасное настроение. Он, мурлыкая себе под нос "Крошку Бэтти", рассеянно глазел на плывущие под крылом самолета бело-голубые стаи кучевых облаков. Погода отличная, до аэропорта - подать рукой. Сегодня в девятнадцать тридцать он договорился встретиться в баре на 14-й улице с малюткой Мэри. По этой прелестной полукровке-стюардессе многие сходили с ума. Но только он, Джон Мерлон, сумел добиться ее расположения. Да и как ей было устоять перед красавцем с черными вьющимися волосами и тоненькой ниточкой усов под прямым, с небольшой горбинкой носом. Внезапно Джон справа увидел небольшое, немигающее, ярко-красное прямоугольное пятно. Оно, постепенно изменяя форму, приближалось к самолету и вскоре закрыло правую половину неба. Хотя зрелище переливающихся, играющих всеми цветами радуги кристаллов, заполняющих всю структуру, было весьма привлекательным, у Джона под ложечкой засосало от страха, настолько эта ошеломляющая картина казалась фантастически нереальной. - Пит, - окликнул Джон командира. - Посмотри, какая чертовщина увязалась за нами. Но тот уже все увидел сам и, не отпуская рук со штурвала, напряженно вглядывался в странный, постоянно меняющий форму, необычайный "пейзаж". - Боб, - окликнул он радиста, - свяжись с аэропортом, пускай проверят на радарах, что там у них мельтешит справа от нас. - Вы что там, перепились? - раздался суровый голос диспетчера Хитча. - Какого черта Вам мерещится всякая ерунда! На экране радара отчетливо просматривается только ваш самолет. - А военные? - не унимался командир. - Свяжись с авиабазой Форт-Лодердейла, может быть это их штучки. - Перестаньте валять дурака, вокруг вас в зоне 250 миль нет ни одного военного и гражданского самолета! - гремел разъяренный Хитч. В кабину вошла стюардесса. - Питер, - обратилась она к первому пилоту. - Пассажиры интересуются, что там Творится с правой стороны. - Скажи им, что это полярное сияние, - сердито буркнул командир, - или рефракция света в атмосфере. Ну, вобщем, соври что-нибудь... Да иди же скорее, успокой их, а то они от страха наложат в штаны. В это время пульсирующее облако переместилось влево от самолета и, превратившись в огромный ромб, замелькало, заискрилось бесчисленным количеством квадратов, треугольников, заполнив всю его громадную площадь. Внезапно в тишину кабины снова ворвался взволнованный голос диспетчера: - Мы наблюдаем какие-то сполохи, только слева от вас. - Да, - подтвердил Пит, - оно сейчас переместилось влево от курса. Слушай Джон, - обратился он ко второму пилоту, - я никогда не верил в эти басни, связанные с Бермудским треугольником. Сколько раз летали по этой трассе, но чтобы такое увидеть... Свихнуться можно! - Посмотри, - отозвался Джон, - оно передразнивает. Действительно, теперь, только опять справа, их сопровождал гигантский кристаллический "Боинг", полностью повторяющий форму самолета, только в сильно гипертрофированном, увеличенном виде. - Хитч, - обратился командир к диспетчеру. - Ты меня знаешь не один год, запроси военных, пускай подошлют боевой самолет. У меня ведь на борту женщины и дети. По-моему, эта штука плохо пахнет. У меня на душе неспокойно, кошки скребут. -Ладно, держись, старина, сейчас что-нибудь придумаем, - ответил Хитч. Через несколько секунд диспетчеру сообщили, что с авиабазы Форт-Лодердейл им навстречу вылетел "фантом". Джон, не отрываясь, глядел, как выраставший на горизонте самолет вдруг окутался устремившимся навстречу ему кристаллическим образованием и исчез в ярко-оранжевом мареве. - Пит, военные интересуются, что вы видите, - спросил Хитч. - У них с самолетом внезапно оборвалась связь. - Уже ничего не видим, нет ни самолета, ни кристаллов, - отозвался командир, не в силах оторвать от штурвала побелевшие от напряжения пальцы, чтобы передать управление второму пилоту. - Джон, возьми управление на себя, - обратился к нему Питер, но, взглянув на левое кресло, похолодел от ужаса. Совершенно седой Джон Мерлон, склонив голову, медленно вываливался из кресла. - Дик, посмотри, что с ним! - взволнованно попросил командир штурмана. - Он мертв, пульса нет, - ответил штурман, снимая руку с запястья второго пилота... Когда Пит Скорнер посадил самолет в аэропорту Филадельфии, к "Боингу" со всех сторон устремились машины скорой помощи. Вскоре показались и вездесущие репортеры. Командир давать интервью отказался, предоставив это право другим членам экипажа и пассажирам. Мерлон был его лучшим другом, и Пит Скорнер дал себе слово разобраться со зловещей тайной Бермудского треугольника. 4 Получив внеочередной отпуск, Скорнер серьезно занялся Бермудским треугольником. Он выяснил, что в Западной Атлантике к восточному побережью США примыкает область, которая занимает особое место среди неразрешенных загадок планеты. Эта часть Атлантического океана ограничена строгим треугольником, одна сторона которого начинается у Бермудских островов и идет к южной оконечности полуострова Флорида, вторая - от Флориды следует на восток, минуя Багамские острова, остров Пуэрто-Рико до точки, расположенной на сороковом градусе западной долготы и, наконец, третья отсюда возвращается обратно, к Бермудским островам. Скорнер отправился в Вашингтон, просидел в столичной публичной библиотеке около недели и, подняв все материалы о так называемом Бермудском треугольнике, обнаружил, что в этом районе бесследно исчезло множество кораблей и самолетов. Особенно случаи пропажи резко участились после 1945 года. Здесь за последние полсотни лет погибло более двух тысяч человек. Причем характерно, что при поисках не удалось обнаружить ни одного трупа и ни одного обломка. Особенно много таких случаев описано в книгах известного американского писателя Чарльза Берлица. Скорнер ломал голову над этим невероятным феноменом, учитывая наблюдаемый им случай с кристаллическим образованием, которое "похитило" самолет ВВС США, а перед этим долго резвилось на глазах изумленного экипажа и более трехсот пассажиров "Боинга". Именно по этой причине умер от разрыва сердца второй пилот, его лучший друг Джон Мерлан. И что удивительно, - никому, буквально никому не пришло в голову, что за этим кроется что-то серьезное! До сих пор ни Береговая охрана США, ни ВВС не удосужились направить в этот район хорошо оснащенную специальную экспедицию, чтобы обнаружить, найти этих таинственных похитителей. Пит Скорнер решил бросить им вызов. Он отправился на Бермуды, где по сходной цене нанял небольшую, но быстроходную яхту. Через прессу он широко разрекламировал цель и задачи своего путешествия. Печать с удовольствием подхватила идею и несколько дней мусолила его биографию, рассказы "очевидцев" о происшедших с ними в этом регионе случаях, печатала фотографии Скорнера и двух смельчаков, решившихся отправиться вместе с ним. 26 июля яхта "Сильвия" стартовала в направлении острова Пуэрто-Рико. Пит решил вначале обойти Треугольник по периметру, а затем несколько раз пересечь его центр в различных направлениях. Погода стояла отличная. За штурвалом яхты стоял широкоплечий, загорелый до черноты приятель Пита Леон Уилтон. Второй его друг Сэм Нильсен, находясь в каюте, прокладывал курс. Сам Пит сидел у рации, проверяя надежность связи. У него была договоренность с берегом - в случае обнаружения ими чего-нибудь примечательного к судну немедленно направят самолет или быстроходный катер. "Сильвия" уже прошла больше половины намеченного маршрута, но никаких происшествий за это время не случилось, а море было на удивление спокойным и тихим. В ту ночь Питу не спалось. В пятом часу он вышел н*. корму и, устроившись на бухте троса, закурил. Внезапно яхту резко завалило набок, Пит, едва не вывалился за борт, удержался, схватившись за леера. Неожиданно усилившийся ветер резко изменил направление и замотал, затрепал судно, качая его из стороны в сторону. Море вскипело. По нему покатились огромные волны с белыми барашками пены, особенно заметными при тусклом свете луны. Волны то поднимали яхту вверх, то с могучей силой швыряли вниз. Леон, не в силах справиться со штурвалом, позвал Пита и они, уцепившись за него, пытались удержать судно на плаву. Сэм в это время возился с мотором. Когда волны приподнимали корму, то из воды выходил гребной винт, беспомощно вращающийся в воздухе. Яхта делалась игрушкой гигантских штормовых волн. Как только корма опускалась, винт захватывал воду, и судно снова становилось управляемым. Десятки тонн пенящейся воды катились по палубе, все смывая на своем пути. В этом неистовом шторме Леон совершенно потерял ориентировку, но попытавшись найти место нахождения яхты, обнаружил, что одна стрелка компаса вместо севера указывает на юг, стрелка второго - на восток, а третьего - на запад. Вдруг Пит увидел, как по мачте и палубе засверкали, запрыгали какие-то величиной с кулак светящиеся геометрические фигуры кристаллов, - кубы, параллелепипеды, октаэдры... Иногда они касались одежды, но не обжигали. В воздухе чувствовался резкий, острый запах аммиака. Вдруг огненные кристаллы исчезли, и в этот момент, как по команде, море внезапно стихло. Бури, продолжавшейся более трех часов, будто бы и не было... Морская поверхность неожиданно стала совершенно гладкой .и спокойной. Обессиленные Пит и его друзья в изнеможении опустились на гладкие, скользкие доски. Рассветало. Первые лучи восходящего солнца высветили покачивающуюся яхту и трех измученных, спящих на палубе людей. 6 Кристаллоиды изредка осматривали ловушку и все, что было поймано Кристоробом, но ничего примечательного не обнаруживали. Чаще всего попадались сделанные из стволов каких-то растений плавучие предметы, явно искусственного происхождения, но они были сделаны настолько примитивно, что не заслуживали внимания. В других предметах, сделанных из металлов, явно наблюдалась правильная кристаллическая структура, но ничего похожего на интеллект там не обнаружилось. Иногда в ловушке находились живые существа, явно гуманоидного типа, но с интеллектом, не намного превышающим третью-четвертую Ступень Развития. Так что ни о каком Контакте не приходилось и думать. Автоматы их препарировали и складывали в Сегмент хранения до прилета спасательной экспедиции. Последнее время в ловушку стали попадаться летательные аппараты, сделанные из металла, и средства для плавания в жидкой среде, которые Кристороб иногда извлекал из атмосферы планеты или с поверхности моря. Хотя кристаллическая структура и форма некоторых из них была несколько совершеннее, но, к сожалению, ничего похожего на Разум в них тоже не обнаруживалось. Автоматы приняли ответный сигнал с планеты Артотты. Для ликвидации октаттации Кристаллоидам направлен корабль Спасательной Службы. 7 Когда экипаж "Сильвии" пришел в себя, солнце стояло в зените. Пит встал за штурвал, Сэм начал высчитывать координаты их местонахождения, а Леон гремел, на камбузе кастрюлями. Казалось, ничего не предвещало беды. Вдруг Пит заметил, что на них несется неуправляемое небольшое рыболовное судно. Подняв к глазам бинокль, он разглядел, что на палубе - ни души. Крикнув Сэма и Леона, Скорнер предложил обследовать "рыболова". Догнав судно, Пит и Сэм вскарабкались на его борт и были поражены. Там действительно не было ни одного человека. В кубрике стояло три стакана и бутылка недопитого виски. В пепельнице тлела незатухшая сигарета. Пахло табачным дымом. На плите они увидели кипящий чайник. Попросив Леона встать 3а штурвал, Пит вернулся на "Сильвию" и включил радиопередатчик. Надо было обо веем немедленно сообщить на берег. И вдруг он заметил, что яхта погрузилась во тьму. Он прильнул к иллюминатору и увидел, что на судно опускается мрачная черно-багровая туча. Откуда она взялась на ясном безоблачном небе, было неясно. Все окуталось непроницаемой тяжелой мглой. Зловещие языки кристаллических образований заполнили палубу и поползли в каюту. Пит почувствовал нестерпимо резкий запах аммиака; горло перехватило, зажало тугим обручем спазмы, из глаз полились слезы, жуткая волна страха откуда-то изнутри захлестнула его сознание и заполнила мозг... Последнее, что он успел сообщить, это несколько прерывистых слов: "Кристаллы... Всюду кристаллы, они заползают в душу, леденят кровь. Они - как лезвие опасной бритвы, как укус ядовитой змеи, как удар острого кинжала..." Эрнст Малышев. Анаконда Из сборника: Малышев Э. И. Марсианская мадонна, Фантастические рассказы и повести. "Прометей", 1988, стр. 102-116. Несколько лет тому назад, когда я еще учился в колледже, мне попалась на глаза любопытная статейка. В ней говорилось, что в Латинской Америке, в расположенном вдоль границ Эквадора обширном горном плато при помощи установленного на самолете специального радара геологи обнаружили гигантские пустоты. На экране, хотя и размыто, но достаточно отчетливо просматривалась цепочка соединенных между собой пещер - гигантских подземных залов и тоннелей. До сих пор не знаю почему, но эта заметка как-то отложилась в памяти. Вольно или невольно, но периодически я вспоминал об этом довольно необычном курьезе. Я никогда не интересовался спелеологией, и проблемы карстовых пещер меня отнюдь не занимали. Дело в том, сообщалось в заметке, что горные массивы в тех краях состояли из прочнейших каменных пород. А известняков там и в помине не было. Спрашивается, откуда там взяться пустотам, да еще на такой глубине? Для геологов с точки зрения поиска полезных ископаемых тот район оказался абсолютно бесперспективным. Они благополучно перебрались ближе к морю, где, кстати говоря, обнаружили довольно приличные запасы нефти. Загадка появления подземных пустот так и осталась невыясненной, видимо, никому не