Я шел по улице по направлению к нашему отделу, с трудом вытаскивая ноги
из грязи. Чечня полна липкой вязкой грязи - она повсюду. Вот и здание
отдела, никакой вывески. А зачем? ФСБ на войне вывеска не нужна. Мы свое
дело тайно делаем. Реклама нам ни к чему. Тщательно очистил подошвы ботинок,
- рядом с крыльцом догадливые бойцы вбили металлическую пластину. Пока
счищал грязюку, дневальный сообщил, что меня ищет начальник оперативной
группы.
Начальник и в Рио-де-Жанейро начальник. Моим был подполковник Сухарин
Сергей Константинович. С первого взгляда мы понравились друг другу.
Смотрелись, правда, несколько комично при его росте метр шестьдесят пять и
моем метре восемьдесят. Над нами всегда подтрунивали на совещаниях в
Ханкале. Местные остряки прозвали нас Тарапунькой и Штепселем. Несмотря на
нашу внешнюю несовместимость, мы классно сработались. Он - шеф, я - его
заместитель. Полное понимание с полувзгляда и полуслова.
- Ну, что, Александр. - Константиныч закурил, пустил дым в стол. -
Звонили из Ставки...
- Из Ханкалы? - уточнил я.
- Из нее! - Шеф кивнул головой.
- Тоже мне! Нашли Ставку, - я усмехнулся. - Звучит прямо как "звонили
из Ставки Сталина!"
- Ну, ты же знаешь, как они любят себя величать, - поморщился
начальник.
Его отношение к коллегам, находящимся в так называемой "Ставке", было
точно таким же, как и у меня. К ним нужно относится как к больным детям.
Больной ребенок что-то себе там напридумывал, а ты должен выполнять его
прихоть, потому что ребенок болен и очень капризен. А не выполнишь -
выяснится, что он вдобавок еще и мстительный.
- Так и что они звонили? Извини, что перебил.
- Команда поступила - отправить тебя в Чечен-Аул.
- А чего я там не видел? Мне и здесь очень даже ничего. Толстой-Юрт -
приличное место. Тихо, спокойно, бандиты хвосты поджали, с "фугасниками" еще
покончим - и можно будет билеты на отдых продавать. Представляешь, откроем в
нашем сарае отель для зарубежных экстремалов. Констатиныч! Ты только
прикинь, - я провел растопыренной ладонью по воздуху, - вывеска: "ФСБ и
братья"! Интурист повалит. А самое главное - вербовочные беседы можно
проводить прямо на месте. Тут тебе и валюта и показатели. Шпионов - куча.
Комбинации оперативные, спецоперации. Подумай, Констатиныч, а?
- Хорошая идея, Саша, ты только оформи это справкой, планчик накидай,
согласуй наверху, я подпишу. Название отеля надо подкорректировать, а то
здесь кроме шизофреников никого не будет, надо будет филиал психбольницы
открывать, - начальник шутил, он, как многие здесь, в Чечне, ценил юмор. -
Ну, а кроме смеха, повторяю - Ханкала сказала, что надо тебе, мужик,
собираться и ехать в Чечен-Аул.
- Его ж сейчас чистят?
- Чистят. Следующий шаг - Старые Атаги. Приказали для подготовки
спецоперации отправить самых опытных оперов, кто не первый раз в Чечне. Я им
доложил, что у нас здесь работы невпроворот, а они через пару дней
назвали-таки тебя. Сейчас со всех групп надергают по Чечне самых матерых
волкодавов и туда. Ты назначен заместителем командира группы.
- О, повысился! Был замком группы, им и остался, - я "надулся" от
самодовольства.
- Не лопни от гордости, - усмехнулся начальник.
- Чтобы не лопнуть, надо жидкость залить. Да и перед товарищами как-то
неудобно "на сухую" уезжать.
- Ну, сдавай дела Иванову, а вечером и присядем за стол. Насчет
транспорта я договорился. Завтра военные поедут в ту сторону, пообещали на
"броне" тебя подбросить. Они на усиление едут. Здесь тихо, а там что-то уж
очень горячее намечается.
- Иванов занимает мое место?
- Именно он.
- Он об этом знает?
- Пока нет. Сам скажешь?
- Ну, должен же я объяснить, почему он принимает у меня дела и
должность.
- Хорошо.
- Ствол я себе оставляю?
- Извини, Саша, не могу. Он за моей группой висит, - шеф развел руками.
- Спиши на боевые потери! - Очень мне не хотелось расставаться с
пристрелянным автоматом, порой мы были с ним единым целым. Не раз и не два
за эти три недели он спасал мне жизнь.
- Ты что, наших бюрократов не знаешь? Приедешь на место, поговоришь с
милиционерами и ВВ, у них один черт пара особистов есть, выделят они тебе
автомат.
- Ага, а мне на "броне" полдня ползти по горам с ПМ?! - возмутился я. -
Ну, начальник, не ценишь ты меня! Вот так, да?
- Нет, ребята, пулемета я вам не дам! - процитировал тот Верещагина из
"Белого солнца".
- Ну а я скажу так: "Константиныч, не делайте из оружия культа!" А
вообще, ты был бы хорошим начальником, если бы не был таким жмотом!
- Иди-иди, тебя не переслушать. Еще будешь начальником. Вечером за
ужином встретимся.
Я встал, приложил руку к непокрытой голове, четко развернулся и вышел.
Хороший попался начальник. Вообще, везет мне с начальниками. Что в
Красноярске, в региональном Управлении ФСБ, что в первую командировку в
Чечню, в 2000 году, что сейчас - здесь. И мужики тут хорошие. А могут быть
плохие? Сомневаюсь. Нет, конечно, где-нибудь в Ханкале, возможно и есть, они
же носа оттуда, как правило, не высовывают. А вот в "поле" дерьма нет.
В Толстом Юрте вышли на трех боевиков, пришедших на отдых. Были они в
одной банде, во время переходов и боев были ранены. Приползли к
родственникам раны зализать. Так нет ведь, не сиделось уродам, шило в одном
месте... Заложили фугас, на котором подорвался грузовик с военными... Три
"цинка" домой отправили. Мальчишки были молодыми, только по полгода оттянули
на "большой земле", везли их с Ханкалы на службу... Эх! Не довезли!..
Военные хотели полдеревни из артиллерии разнести, еле мы их отговорили,
попросили у них три дня.
Старейшины - бараны в бараньих шапках - лишь цокали и качали своими
пустыми головами. Мол, нет у нас боевиков. Ага, нет! Не верили, что военные
разнесут их "Юрт" к юртовой матери. Чеченские менты все знали, но тоже
качали головами и цокали языками. А на большее они и не способны, если у них
материальной заинтересованности нет.
Ну, вот мы и начали с Константинычем отрабатывать все версии. Понимали,
что если не отыщем, то будет хреново. И военные подумают, что чекисты не
могут найти гадов, убивших товарищей, и от деревни мало что останется. Да и
хрен с этой деревней, сами пустили бандитов, сами укрывали, сами и получите
по полной программе. Вот только я против коллективной ответственности. Ну,
не нравится мне, когда за пару-тройку подонков отвечают несколько десятков,
а то и сотен людей. И не потому, что я гуманист, а просто мы сами таким
макаром пополняем ряды духов.
Выехали мы всей группой на место происшествия - подрыва фугаса,
облазили его на коленях. Вот она, лёжка духовская, отсюда дорогу как на
ладони видать - и трава примята, и окурки валяются. А машинку для подрыва -
это, как правило, либо батарейки, либо полевой телефон ТА-57, они с собой
утащили. А что это значит? Правильно - они еще один фугас заложить
собрались, вот только после этого уже никто не сможет военных остановить, и
раскатают они этот Толстой-Юрт по бревнышку к едрене фене.
Пошли по следам, а отходили они к деревне, по дороге нашли маленький
баллончик - ингалятор для астматиков. Баллон был наполовину пуст. Выпал из
кармана, видимо. Кто-то из боевиков болен астмой. Конечно, посиди в горах, в
землянке, тут тебе и астма, и простатит, и вши, и полный букет всяких
хворей. Жаль, что не гангрена, быстрее бы сдох подонок.
И вот у нас кроме окурков и этого самого ингалятора ничего нет. Окурки
обычные, прикус тоже обычный. Шерлок Холмс или еще кто-нибудь, может, и смог
бы рассказать про владельцев этих сигарет много всякого, а мы - ничего.
Оставался только баллон.
Узнали мы, что это очень дефицитная вещь в этих краях. И всего пять
дней назад с партией медикаментов поступили такие баллончики в наш район, и
поступили - к военным! А те часть лекарств - и этих ингаляторов тоже -
передали в местный медпункт для поддержания здоровья местного населения.
Наших проверили быстро. Все было на месте. Ну, не болеют наши бойцы
бронхиальной астмой, ежели что - их тут же комиссуют. Держали эти ингаляторы
так, на всякий случай, и "чтоб було".
Была большая вероятность, что кто-то из местных медиков просто выбросил
ингаляторы на местный рынок. Но уж больно товар специфичный. Решили
понаблюдать за персоналом деревенского медпункта. Там и персонала-то было
всего три человека. Все женщины. Одна врачиха и две медсестры.
В течение двух дней одна из медсестер носила домой объемные сумки. А на
второй, после полуночи, когда комендантский час уже в полном разгаре, пошла,
крадучись, в сторону недостроенного жилья, что в ста метрах от ее дома. При
подходе она что-то там просвистела, тихо так, сложив губы трубочкой. Кто-то
откинул в сторону деревянный настил, на секунду показалась полоска света от
свечи.
Через полчаса женщина отправилась в обратную дорогу. Мы ее по-тихому
перехватили у самого дома. Рот зажали, руки за спину. При ней ничего не
было. Нам было все ясно, но надо было узнать, сколько в этом недостроенном
бункере сидит бандитов, чем вооружены, что замышляют.
Она поначалу отказывалась говорить. Когда объяснили, что за ней
следили, показали баллончик, который обронили боевики при отходе, она начала
что-то кричать на чеченском. Допрашивали у нас в отделе, в подвале, так что
ори, не ори, никто не услышит. Наши объяснения, что хотим взять их живыми,
что в стране мораторий на смертную казнь, и ее друзья, или кто он там, будут
жить, тоже не принесли результата: уперлась бабенка. То в молчанку играет,
то матами нас кроет. Потом попыталась глаза мне выцарапать. Да и хрен с ней!
Заперли ее. Может, потом что-нибудь расскажет.
Тут же вывели на этот схрон военных. Попросили, чтобы по возможности
кого-нибудь живьем взяли, для допроса, для получения информации. Конечно,
разбежались! Окружили они хату, и сразу из гранатомета три раза как дали. И
все. Допрашивать там уже некого было. Размазанные по стенам подвала останки
трех духов догорали долго и "воздух не озонировали".
На грохот взрывов примчались чеченские менты и попытались качать права,
что федералы, мол, не имеют права проводить спецоперации по уничтожению
боевиков без согласования с ними. Ага, тот самый случай!
Медсестру мы наутро допросили, она уже была сломлена морально, и тихо,
не поднимая головы, отвечала на вопросы (мы ей предварительно показали
останки ее дружков). Да, это она передала ингалятор больному боевику -
дальнему родственнику. Нет, сама в боевых действиях участия не принимала.
Лечила боевиков, кто приходил в деревню. И в первую кампанию, и сейчас тоже.
Как часто они приходят? Раз в три-четыре месяца. По два-пять человек. Иногда
потом уходят на "материк" - в Россию, а в основном обратно - в горы, леса.
Послушно перечислила всех, кого знала, помнила. Сообщила приметы, в чьих
бандах состояли. А также, кто в деревне поддерживает с бандитами связь,
принимал их на постой. Она была как в трансе, отвечала на вопросы монотонным
голосом, качаясь на стуле. Вперед-назад, вперед-назад. Как маятник. Голос
был тих. Было видно, что она устала от всего этого. И не скрывала своей
вражды к нам. Монотонно перечисляла известные ей факты, фамилии, адреса,
способы связи. И точно таким же голосом, не меняя интонаций, раскачиваясь в
такт своим словам, оскорбляла нас и призывала на наши головы всевозможные
проклятья, мешая чеченские и русские слова.
Муж дамочки погиб при штурме Грозного в первых числах 95-го. Старший
сын - при обороне Комсомольского, младшему сейчас 14 лет, воюет где-то в
горах. Ну, а мамаша содействует боевикам. Несколько раз выезжала в банды -
помогала врачихе, с которой работает здесь, проводить операции.
Да многие деревенские помогают боевикам. Некоторые ходят в горы на
несколько месяцев, потом полгода отсиживаются дома и снова в горы. Несколько
милиционеров также являются боевиками. Получалось, что примерно полдеревни
замешано в этом. А может, и не стоило военных сдерживать?
Но надо сказать, это была оперская удача. Медсестра рассказывала три
часа. Называла фамилии, адреса тех, кто помогал боевикам. Дело оставалось за
малым: взять эту банду с поличным.
Тем временем возле нашего домика собралась толпа, примерно человек
пятьдесят. Они требовали, чтобы им отдали медсестру, незаконно, по их
мнению, удерживаемую, и чтобы мы убирались в свою Россию. Многовато они
хотели, за один-то раз.
"Расколол" медсестру старший опер - майор Иванов, к которому я сейчас и
шел. История для мадам закончилась скверно: ее отправили на "фильтр" -
фильтрационный пункт. В тот же день она повесилась в камере. Как утверждали
женщины, которые сидели вместе с ней в одной камере, она обмотала себе горло
мокрым вафельным полотенцем: по мере высыхания то сжималось, и перекрыло, в
конце концов, сонную артерию. По словам тех же "товарок", она убивалась, что
русские, мол, ее изнасиловали, и поэтому она добровольно отправляется на тот
свет, не вынеся позора. Да кому она нужна, насиловать ее!
Только вот ногти у трупа были почему-то обломаны, руки исцарапаны, лицо
в ссадинах и гортань переломана, что полотенце ну никак не могло сделать.
Иванов испуганно клялся и божился, что пальцем ее не трогал.
Представители прокуратуры хищно поглядывали на нас и задавали провокационные
вопросы. Вскрытие расставило все по своим местам. По крайней мере, для
прокуратуры. Но не для местных. Как рассказывали, через три дня на одном из
прочеченских сайтов в интернете появилась информация о том, что федералы
похитили медсестру, изнасиловали ее и повесили. Вот как бывает.
На ее могиле развевается на шесте зеленая повязка - мол, неотомщенная.
А потом мы начали проводить адресные зачистки. Начали с милиционеров,
на которых нам указала перед смертью женщина. У одного много интересного
нашли. Например, пять автоматов, радиостанцию, тол, выплавленный из мин и
снарядов. Много литературы ваххабисткого толка на арабском, чеченском и
русском языках. Чеченец молчал как партизан, и мы отдали его военным, чтобы
те сопроводили юношу на "фильтр". Страж порядка был убит при попытке к
бегству.
Следующий милиционер, у которого был менее богатый улов, - но на
пожизненное заключение хватало - оказался более сговорчивым, дополнил
имеющуюся у нас информацию. Потом мы взяли еще пять человек. С оружием, с
литературой, да взрывчатки было изъято около двухсот килограммов.
Многие скрылись, когда пошли аресты. Но зато в окрестностях села
прогремело два взрыва - фугасы. Один не причинил никакого вреда: подорвался
сам минер, когда его устанавливал, а на втором подорвалась чеченская машина
- в момент взрыва она обгоняла БТР, и приняла на себя всю убойную силу.
Наших лишь контузило.
Не зря я здесь поработал три недели. Почему я? Я же не Остап:
"Командовать парадом буду я!" Мы все вместе, шесть оперов вместе с
начальником, падая с ног от усталости, сделали это. Вскрыли бандитскую сеть,
изъяли прорву взрывчатки, предотвратили новые терракты, спасли деревню. И
вот сейчас надо с ними прощаться и убывать к новому месту службы. А так
неохота!
Я вошел в кабинет-комнату Иванова. Он здесь и работал и спал. Комнатка
маленькая - метров восемь. Иванов внимательно изучал какой-то документ.
Увидел меня, листок перевернул и положил на стол.
- Здорово! Шифруешься? - я кивнул на перевернутый документ.
- Да, нет, - он улыбнулся, - просто привычка.
- Понятно, - я кивнул, сам такой, это уже в крови. - Значит так, Паша,
я поговорил с шефом насчет тебя.
Иванов напрягся. Кому понравится, когда насчет тебя ведутся переговоры,
а ты об этом ничего не знаешь.
- Расслабься. - Я положил руку ему на плечо. - Я предложил тебя
заместителем.
- Строчку второго зама ввели? - в голосе Иванова неподдельное
удивление.
- Да нет! Скучно мне здесь стало. Попросил перевести куда-нибудь, где
пожарче, а ты себя отменно зарекомендовал в работе с дамочкой - вот и
говорю, что заслужил.
- Заливаешь? - Иванов был и удивлен и насторожен, не разыгрываю ли я
его.
- Вам, предводитель, давно уже пора лечиться электричеством. Не
устраивайте преждевременные истерики! - ответил я.
- И что дальше?
- Как что? - я хлопнул его по плечу. - Принимай у меня дела и
должность, а вечером накроешь стол - за то, что я такой добрый. Приказ уже
состоялся. "Шура, пилите гири - они золотые".
- Врешь! - Иванов не верил мне.
- Пойдем к шефу.
Константиныч все подтвердил. Иванов долго тряс мне руку. Дела и
должность я передал ему очень быстро, минут за двадцать. А потом он начал
готовить стол. Надо же было представиться перед личным составом в новой
должности: пусть временной, пусть в командировке, но все равно - приятно. А
мне приятно и за товарища - за его карьерный рост, и за то, что мне удалось
его разыграть с "протекцией" - люблю розыгрыши. Ну, и стол накрытый - тоже
хорошо!
- Давай, Паша в складчину. Я делаю "вынос тела", а ты представляешься.
Ну, не совсем же я наглец.
- Хорошо, - согласился новоиспеченный зам.
И вот через три часа мы собрались за одним столом. Шесть оперативных
работников и начальник.
Вот они сидят. Паша Иванов - новый заместитель начальника группы. Сам
он из Костромской области. Великолепный психолог, как он эту медсестру
расколол!
Женя Грачев. Прозвище у него "Мерседес". У прежнего министра обороны -
однофамильца Жени - была такая кличка. Питал сей муж склонность к дорогим
иномаркам. У нашего Грачева не то что "Мерседеса", квартиры не было. Сам он
из Амурской области. Жена беременна вторым ребенком. Всего год назад
перевелся из Таджикистана, был там особистом - военным контрразведчиком.
Воевал. Перевелся в Россию в территориальное Управление, думал, что здесь
отдохнет, но не получилось. Пообещали, что когда вернется из Чечни, поставят
в льготную очередь на получение квартиры. Женя бегло знал арабский, что нам
помогало при расшифровке радиоперехватов. Однажды мы его переодели и
посадили в камеру на "фильтре" к арабу-наемнику, взяли того раненным. Этот
араб-подлец ни черта по-русски не говорил. Женя сумел его разговорить.
Прикинулся новообращенным исламистом, мол, с Украины доброволец, принявший
ислам. Клюнул араб, клюнул! Женя много полезной для федерального здоровья
информации из него выкачал. Женя скрывал ото всех, но потихоньку писал
стихи. Я однажды случайно услышал, как он вполголоса рифмовал. Стихи были
посвящены его жене.
Алексей Рогозин. Старший опер из Омска. Почти земляк - сибиряк. У этого
вместо головы - компьютер. Просчитывает возможные комбинации очень быстро и
толково. Когда при разработке операции кажется, что все уже ясно и понятно,
он показывает другие возможные комбинации. И все предстает совсем в другом
свете. У него свой стиль манеры с агентурой. Не признает конспирации.
Говорит, что отсутствие конспирации - самая главная конспирация. На местном
рынке ходит по рядам, торгуется, что-то присматривает, шумит, шутит. А между
тем, вполголоса инструктирует источников, и получает отчет о проделанной
работе. Неоднократно получал нагоняй от шефа и от меня тоже. В одиночку
ходит на рынок, там толпа может сомкнуться и разойтись. В лучшем случае -
убьют, а могут и утащить в горы, с них станется. Но везет Лехе, везет.
Игорь Баев из Татарстана. Этот всегда сохраняет хладнокровие. Не
флегматик, просто очень спокойный человек, у него врожденная склонность к
анализу событий, фактов. Собирает информацию по крупицам. Когда мы
допрашивали милиционера-оборотня, то упустили маленький момент, когда тот
обронил, что некто "Г." распоряжается гуманитарной помощью по своему
усмотрению. Нам нужны были боевики, а тут мелкий жулик. А Баев начал
раскручивать эту тему. И оказалось, что этот "Г." часть гуманитарного груза
просто отвозит боевикам. И не скрываясь, а выправляет необходимые документы
и днем, не таясь, едет куда надо. Часть груза пускает на местные и
близлежащие рынки. Прямо Корейко с бандитским уклоном. Помогает своим
"братьям" бороться с неверными, но и свой карман не забывает. И этот "Г." -
ну, точно "г..." - много интересного рассказал. Баев довел его до полного
изнеможения, задавая вопросы. Преступнику пришлось вспомнить все свои грехи,
начиная с 2000 года. Нелегко это было. Но Игорю удалось. Теперь на место
этого подпольного миллионера придет другой. Расчистили место...
Гена Шор. Откуда у него такая фамилия, он не знает, но предполагает,
что из Скандинавии, мол, был такой у них воин "Гор", оттуда и пошло. Его по
имени никто никогда и не звал, только Шор. Гена мог черта из-под земли
достать. В том смысле, что если у группы ломался автомобиль, или срочно надо
было чего-нибудь, он договаривался - и все у нас появлялось. Ну, и не было в
группе более меткого стрелка, более сильного рукопашника. Когда шли на
задержание пособников бандитов, первым заходил в дом и "фиксировал" к полу
именно Шор, хотя можно было, конечно, просить об этом военных. Но тогда
обычно бывало много трупов, и никакой информации, а нам надо было работать
ювелирно: чтобы соседи не сразу заметили пропажу, не подняли шум, не
спугнули бы сообщников.
Вместе с Шором "работал" Сидельников Володя. Оба они были из Питера,
держались вместе. Вова все схватывал на лету, зачастую мысли даже не
поспевали за ним. Ему постоянно надо было куда-то бежать, что-то делать.
Заставить его написать какую-нибудь бумагу, было проблемой. Он говорил, что
сходит на задержание или еще куда-нибудь, лишь бы не заставляли его писать.
Ему нравилось здесь именно отсутствие лишних бумаг. Душа его рвалась на
свободу. Для него действие было главным. Какой будет результат - все равно,
главное не сидеть на месте. И они с Шором прекрасно дополняли друг друга.
И все мы вместе, во главе с нашим шефом, были слаженным коллективом.
Буквально за несколько дней притерлись друг к другу, я их "сплотил"
несколькими дружескими посиделками. Как стать товарищами? Правильно - хорошо
посидеть за столом! Жалко уезжать. Но не мы выбираем службу, служба выбирает
нас.
Все уже знали, для чего мы собрались сегодня.
- Товарищи офицеры! - начал начальник. - Мы собрались потому, что
согласно приказу Директора подполковник Ступников переводится в
следственно-оперативную группу в Чечен-Аул на должность заместителя
начальника группы. На его должность назначен майор Иванов. - Начальник
почему-то волновался. - Ну, скажи нам что-нибудь!
Это уже ко мне. Я встал.
- "Заседание продолжается!" Итак, что могу и хочу сказать вам, господа
присяжные заседатели! Работал, как мог, надеюсь, никого не обидел, зла не
держите. Не специально. А вообще-то, мне жалко от вас уезжать! Ну, давайте
выпьем! "За Союз "Меча и Орала"!
- Давай, Серега! - все встали, чокнулись, выпили.
Мы посидели еще часа два, поговорили, повспоминали недавние события.
Больше говорили, чем пили. Если бы бандиты не подорвали фугас, то
неизвестно, сколько духовское гнездо было бы у нас под носом. Так что мы
были удовлетворены результатами своей работы. Можно сказать, не зря свои
деньги получаем.
Наутро я пошел к военным. Они уже выстраивали колонну. Зябко, холодно,
висел мокрый туман. Зима - она и на Северном Кавказе зима. Но отличительная
особенность кавказской зимы - грязь.
Кавказская грязь нуждается в отдельном описании. Она жирная как масло,
имеет привычку мгновенно облеплять обувь огромным, не счищаемым комком. И
поначалу несведущий гражданин наивно трясет то одной ногой, то другой, в
надежде, что эта грязь отлетит. Ничуть не бывало! Военные придумали
хитрость. На то они и военные - у них своя смекалка. Надевают чулки от ОЗК
(общевойсковой защитный комплект) из непромокаемого материала. Ткань там
гладкая, грязь не так сильно налипает. Обувь чистая и не такая мокрая.
Только вот рвутся эти чулки, стоит только зацепится за какую-нибудь
проволоку, кусок металла или корягу.
Формирующаяся колонна состояла из пяти БТР-80. Вдоль колонны ходил,
размахивал руками и командовал сорванным голосом не молодой майор.
- День добрый, - поздоровался я. - Попутчика возьмете?
- Куда? - он смотрел на меня, задрав голову.
- В Чечен-Аул.
- Документы! - потребовал майор.
Я показал ему красное служебное удостоверение.
- На зачистку?
- Военная тайна.
- Подожди, я тебя знаю. - Он внимательно смотрел в лицо. - Ты принимал
участие в захвате духов, что подорвали фугас. Точно?
- А зачем тебе это?
- Значит ты! Александр. - Майор протянул руку.
- Тоже Александр. Тёзка. - Я ответил пожатием.
- Я тоже в Чечен-Аул перебазируюсь, кидают на подмогу. Значит, вместе
будем служить, по соседству. Слушай, а ты в Грозном в августе 96-го был?
- Нет. Не был, - я покачал головой, - а что?
- Понимаешь, когда духи Грозный взяли, то нас бросили на подмогу
операм, которые в здании ФСБ сидели. Там тогда жарко было. Духи их по
периметру обложили. И был там высокий сотрудник, такой же примерно как ты.
Хорошо стрелял. То из одного окна, то из другого. Помогал нашим поближе к
зданию подойти. У меня командира взвода ранило, духи его утащить хотели, так
длинный своим огнем их отгонял. Мы взводного-то эвакуировали. Потом нас
отбросили. Так все и ищу этого сотрудника, хочу ему спасибо сказать, жизнь
он тогда моему лейтенанту - сейчас он уже капитан, спас, и не могу. Точно не
ты? - он еще раз внимательно посмотрел в глаза.
- Точно. - Я усмехнулся. - Первый раз в Чечню попал в 2000 году.
- Долго был?
- Полгода, сейчас на четыре месяца. А ты?
- Если считать с первой войной, то у меня уже шестая командировка.
Сейчас тоже на полгода. А раньше на три-четыре месяца, вахтовым методом. Три
месяца здесь - три месяца дома. - Майор вздохнул. - Ладно, идем, определим
тебя. На броне сверху ездил?
- Ездил.
- Хорошо. Эй, положи вещи в десантный отсек, и поджопник дай! - это он
прокричал какому-то солдату на головной машине.
Тот резво спрыгнул, и исполнил команду. Выдал мне оторванное невесть
где сиденье от иномарки - "поджопник". На броне зимой сидеть холодно и
твердо. Простатит не дремлет! А тут комфорт. Относительный, конечно. Мне
повезло, что определили на головную машину, по крайней мере, не летят куски
грязи от впереди идущей машины. С другой стороны - и подрывать на фугасе, и
обстреливать тоже будут первую машину. За комфорт надо расплачиваться
риском, адреналином.
БТР-80 идет мягко, словно большая иномарка, это не БМП, на которой все
кости растрясешь. Сам майор сел на второй БТР. Старый воин - мудрый воин.
Кстати, "мудак" можно расшифровать как "МУДрый Армейский Командир". Но это к
майору не относится. Матерый. И бойцы его слушают, верят ему. Видно, что все
обстрелянные, опытные, сидят на броне и смотрят по сторонам, готовые при
первой же опасности скатиться на землю и принять бой. Я со своим ПМ мог
оказать им лишь моральную поддержку.
Мягко едет БТР, убаюкивает. Хочется заснуть, а нельзя, засмеют военные
- опера сон сморил! И есть риск свалиться с брони, шею сломать. Смотрю на
проплывающие пейзажи, кажется, что война прошла по каждому метру дороги.
Кое-где вырыты окопы, сейчас заполненные водой. В кювете лежит сожженный
грузовик. Железо, когда обгорает, становится рыжим - будто ржавым, и очень
хрупким. Через час езды увидел подбитый танк. Он здесь стоит уже давно,
наверное, еще с первой войны. Корпус ржавый, башня повернута вправо, и ствол
наклонен к земле. Кто на нем ездил, воевал? Что стало с экипажем? Кто выжил,
кто убит. Война. Эх, война, война!
Можно было ехать и через Грозный, так было бы короче, но старый майор
решил не рисковать, и пошел на восток, потом - через станицу Петропавловская
- на юг. Путь длинный, долгий и опасный. Это кажется, что на броне ехать
хорошо. На БТР, конечно, трясет меньше чем на БМП, но холодно одинаково.
Сначала начинают мерзнуть голени, потом ляжки, а потом холод начинает
пробираться под бушлат. А там до простатита недалеко. Чтобы согреться,
трешь, разгоняешь застоявшуюся кровь по ногам, хлопаешь себя по плечам.
Слишком, на мой взгляд, в Чечне высокая влажность. Все прямо как в песне у
Высоцкого: "Здесь вам не равнина, здесь климат другой..." Б-р-р-р, да, что
же так холодно-то! Зубы начинают стучать. Наконец удалось немного согреться,
но опять захотелось спать. Надо было чем-то себя занять, и я начал
вспоминать всякие истории.
Был у меня сосед по даче - дедок-фронтовик. Воевать начал еще на
Халхин-Голе - потом финская, потом отечественная. Потом в мурманской области
охранял ЛЭП. Демобилизовался только в 1947 году. Десять лет мужик воевал. На
груди - иконостас. На 9 мая и 23 февраля я деду всегда стопку-другую
подносил.
И был дед замечательным рассказчиком. Помню, поведал, как в Норвегии
наши взяли один городок. По пути наткнулись на винные склады. Но
задерживаться не стали, пошли вперед. А когда выбили немца из города, то
вернулись к этим примеченным складам.
Подходят, а там уже часовой стоит. Трофейная команда тоже решила
прихватить эти склады. И вот стоит толпа, еще горячая от боя. И часовой,
перепуганный насмерть:
- Братцы, ну не могу я вас пропустить! Не могу, меня под трибунал
отдадут!
- Не бойся, сынок, мы немного возьмем, это же мы его отбили у немца, -
Говоривший солдат был уже стар, воевал с 41-го, шел от Москвы, нашивок за
ранения штук пять: одна желтая - тяжелое, и четыре красные- легкие.
- Не могу! - Боец чуть не плакал.
Толпа все теснее сжималась, приближаясь к входу в подвал. Часовой
сорвал с плеча винтовку и закрутится волчком.
- Сынок, не балуй! - увещевал все тот же старый солдат юного салагу.
- Кто тут вина захотел?! - сквозь толпу протискивался майор, командир
трофейной команды.
Он подошел к часовому, оттолкнул его, достал пистолетик и начал им
размахивать:
- Вино - государственная собственность, первый, кто посмеет вломиться,
пойдет под трибунал как мародёр!
- А ты его у немца отбивал?! - не выдержал старый солдат.
- Тебе, значит, больше всего надо? - майор взвел курок и выстрелил в
грудь старому солдату.
Тот упал.
Как рассказывал мой сосед по даче, никогда он больше не видел, как от
человека так отлетают куски мяса. Все, кто был там, стали стрелять в этого
майора. Первыми же выстрелами его отбросило к каменной стене склада, и уже
мертвое тело шевелилось от многочисленных попаданий пуль, вырывающих плоть.
Озверевшая толпа ломанулась внутрь подвала. Высокие, метров по пять
потолки. Все свободное пространство, а там было более пятисот метров, было
уставлено бочками, бочонками и огромными емкостями с вином. Кто-то проорал:
- Не нам, значит - никому!
И дал очередь из автомата по этим бочкам! Подключились и все остальные.
В течение нескольких минут в подземелье стояла оглушительная стрельба. Вино
текло на пол, заливая все вокруг. Ничего не было видно от пороховых газов.
Как рассказывал дед, букет винного аромата и сожженного пороха - ни с чем не
сравнимый запах. При этом он закрывал глаза и втягивал ноздрями воздух,
вновь переживая те события.
Когда злость солдатская была излита, начали черпать вино. Кто набирал
прямо из-под ног, кто по колено в вине пробирался к определенной бочке и
подставлял под бьющую струю емкость. Набирали во все, что было под рукой:
фляги, кастрюли, бидоны, банки, каски и даже сапоги.
Потом начался гудеж. Пили все и вся. На следующий день подошли свежие
силы, которые должны были, пройдя город, двинутся дальше - гнать немца на
запад. Но столкнулись с проблемой. Пьяные солдаты лежали по всему городу,
прямо на улицах, мешая движению войск, - их просто оттаскивали на обочины.
Ну а, узнав, где тот заветный погребок, также запасались спиртным и под
веселым хмельком, с песнями, двигались через город.
И никого не отдали под трибунал, не расстреляли, хотя распознать
участников погрома можно было издалека. Когда они плавали в вине, то все
обмундирование окрасилось в красный цвет от вина и никак не отстирывалось. В
насмешку их долго потом называли "красноармейцы", делая упор на "красно".
Эх, меня бы сейчас в этот подвал, да полкаски вина испить! Я зябко
поежился. Холодно в Чечне. Тоже мне юг! Курил почти непрерывно, щедро угощая
сигаретами бойцов. Не жалко. По дороге в Чечен-Аул несколько раз делали
привал, чтобы оправиться: на холоде почки работают как насосы. Майор ко мне
больше не подходил, оно и понятно, работы у него - выше головы. Надо не
проморгать возможную засаду. Поэтому он и кричит, матерится сорванным
голосом. Но слушают его бойцы. Беспрекословно выполняют команды. Не шутит
народ.
Чем дальше двигались на юг, тем больше попадалось сожженной,
развороченной техники. В одном месте была видна свежая воронка от разрыва,
не больше суточной давности. Рядом валялась полуобгоревшая "буханка"
санитарного УАЗа. Его еще называли "таблеткой". На не обгоревшем боку виден
красный крест в отверстиях от пуль. Вокруг машины раскиданы, втоптаны в
грязь окровавленные бинты, сломанные костыли и порванные носилки.
Это зрелище не прибавило энтузиазма, но заставило энергичнее крутить
головами, внимательнее всматриваясь в окружающую местность. Постепенно
адреналин разогнал кровь и холод отступил. Во рту пересохло, захотелось
пить.
Нам повезло, и мы добрались до Чечен-Аула без приключений.
Я попрощался с майором и пошел искать месторасположение группы ФСБ.
Отдел располагался на окраине села. Это не очень хорошо, так нас тут и
перерезать можно. Вырыты окопы, высятся мешки с землей. Сквозь узкую щель
смотрит пулемет, ствол следит за мной. Не очень приятно, но данность на
войне. Хочешь выжить - не доверяй чужакам.
У нас солдат срочной службы не было, значит, попросили охранять
военных. А это говорит о том, что с ними полный контакт и понимание. Это
приятно - легко будет работать. И значит, мы стоим у вояк на котловом
довольствии - отпадает проблема в приготовлении пищи. Вдвойне приятно. Сдал
продовольственный аттестат в часть, и все - кушай горячую пищу. Что зимой не
маловажно. Вокруг относительный порядок, значит, начальник требовательный. И
это хорошо.
Документы у меня проверил сержант-срочник. Его страховал второй солдат.
Стоял грамотно, позади меня и немного левее. Я вспомнил Остапа: "В чем дело,
товарищ? Я вас спрашиваю! В чем дело?"
- Проходите. Вас ждут. - Сержант отдал мне документы, но провожать не
пошел.
Группа базировалась в бывшем помещении МТС. Все окна, что выходили на
улицу, были закрыты мешками с песком. В качестве украшений на стенах были
развешаны плакаты, на которых в разрезе были нарисованы всевозможные
двигатели. Будет чем заняться от скуки! Я осмотрелся.
- М-да, это не Рио-де-Жанейро! Это гораздо хуже! - произнес я и пошел
представляться новому начальнику - подполковнику Мячикову.
- Ступников, наконец-то! - Он поднялся из-за стола и протянул руку: -
Юрий Петрович. Заждался я совсем. Ты дома чем занимался? - спросил он с
надеждой в голосе.
- Связь обслуживал.
- Я же просил опытных сотрудников, в первую очередь - из отдела по
борьбе с терроризмом! - расстроено махнул рукой Петрович.
- Опытный я, вторая командировка. Первая полгода, вторая - на четыре
месяца.
- А, садись. За отсутствием гербовой пишем на простой! Чай будешь?
- Я замерз, можно и покрепче, - осторожно намекнул я.
- Значит, водку с чаем!
Мячиков поставил чайник на печку-буржуйку и полез в стол за водкой и
закуской.
Я тем временем осмотрел кабинет шефа. Стол, несколько разнокалиберных
стульев с покосившимися ножками, плюс пара табуретов. Рядом - топчан,
заправленный армейским одеялом. Буржуйка в углу. Над столом электрическая
лампочка, дававшая желтый тусклый свет. Стол завален бумагами и картами. По
бланкам я узнал сводки радиоперехвата. Тут же лежали какие-то списки, одна
из папок была открыта, там была вшита ксерокопия протокола допроса. Это мне
понравилось. Значит, мужик сам работает, пашет, сопоставляет, анализирует,
ищет крупицы новой информации в уже известных фактах.
Мячиков накрыл на приставном столе: сало, початая бутылка водки, банка
тушенки, хлеб, репчатый лук.
- Заседание продолжается! - я провозгласил, разливая.
- Продолжается. - Мячиков подсел к столу.
- Сколько всего народу в группе? - поинтересовался я.
- Ты четвертым будешь. Сейчас чай поспеет, я всех и позову.
Познакомишься. - Он достал кружки.
- Мне обещали, что сейчас со всей Чечни опытных оперов соберут и кинут
сюда - на усиление. - Я резал хлеб.
- Ага, держи карман шире.
- Заграница нам поможет!
Я был мрачен. Провели как мальчишку. Будем работать в условиях
тотального дефицита сотрудников, времени и информации.
Минут через пять пришел третий сотрудник. Причем я его прекрасно знал.
Серега Каргатов. Капитан. Он "загремел" в Чечню буквально перед Новым
Годом, я - сразу после. Он - на шесть месяцев, я - на четыре. Серега
прекрасно рисовал. Сам он себя художником не считал, хотя окончил
Суриковское училище в Красноярске. Это у него первое образование. Второе -
Красноярский педагогический институт, факультет иностранных языков.
Прекрасно знал английский и немецкий, и постоянно совершенствовал их,
шлифовал. Работал Серега по иностранным спецслужбам. И очень даже хорошо. В
институте он получил вдобавок прекрасную подготовку по психологии. Плюс
оперативную спецподготовку. Много читал. Очень много. И вот этот умница
попал в Чечню.
Каждый оперативник знал, что мимо Чечни он никак не пройдет, но все
как-то отгоняли от себя эти мысли. Кто-то раньше, кто-то позже, но лучше
позже.
Есть у нас в Управлении и сотрудники, которые стали "псами войны".
Работают вахтовым методом. Шесть месяцев на войне, шесть дома. И дома думают
только о войне. А на войне о доме. Разрываются между своими желаниями. И
никакая психологическая реабилитация не спасает. Это уже диагноз, образ
жизни, медицина здесь бессильна. Псы войны. С другой стороны - оно и хорошо,
постоянно прикрывают, едут за тех, кто работает дома, выполняют план по
отправке в Чечню. А сейчас стали набирать для постоянной службы сотрудников
в Чечню, и я знаю, что они подали рапорта. Скоро появятся здесь. Надеюсь,
что теперь меньше оперативных работников станут направлять в командировки в
эту бандитскую республику.
Серега Каргатов остановился в дверях, не веря своим глазам.
- Саша, ты?! - неподдельное изумление отражалось на его лице.
- Я, Серега, я!
Обнялись. Черт побери, а приятно встретить на войне знакомое лицо.
Приятно!
- Ну, как ты, Саня, что нового дома? - Серега буквально поедал меня
глазами.
- Дома все хорошо. Только вот узнали, что не справляешься ты тут.
Вызвали в кадры и говорят, мол, езжай, товарищ Ступников в Чечню, без тебя,
мол, Каргатов всю работу завалил, прямо труба. Вот и поехал. Но я только для
оказания помощи. Буду тебя учить, а не работать за тебя. Поэтому только на
четыре месяца, а там уже сам работай.
- Как сюда попал? - Сергей понял и оценил шутку.
- Попал-то я сначала в Толстой-Юрт. Думал, что всю командировку там
отсижусь. Не получилось - начальник, - я кивнул в сторону Мячикова, - сюда
вызвал. Вот и приехал.
- Дома, что нового? - Серега по-прежнему поедал меня глазами.
- Ничего. Все по-старому. Управление стоит на месте. Начальники на
своих местах, подвижек нет ни по вертикали, ни по горизонтали. Все тихо и
спокойно. Обычная рабочая ситуация. Сам-то ты здесь как?
- Нормально.
- Хорошо работает, - подтвердил Мячиков.
- Тогда зачем вызывал, Петрович? Два красноярца в одном отделе - это
уже диаспора. Почти мафия. Не боишься, что подсидим?
- Я вам покажу диаспору, мне работа нужна! - он шутливо погрозил нам
кулаком. - А кресло - нате - забирайте! А, вот и знакомьтесь - еще коллега.
Разин Александр Владимирович.
Мы обернулись. В дверях стоял совсем юный офицер. М-да, тогда понятно,
отчего Мячиков требовал к себе опытных. Серега, конечно, не совсем юный, но
специфики местной до конца, может, не просек. Он интеллигент, а тут нужны
люди погрубее. Не то, чтобы я принижаю его способности, но сейчас не до
глубинных оперативных разработок.
А этот пришедший Разин - вообще "зеленый". Наверное, только ВУЗ
закончил, а его сюда "законопатили". Отдел кадров выполнил план по отправке
оперов в Чечню.
- Тебе сколько лет, Александр Владимирович? - не выдержал я.
- Много, уже двадцать три, - ничуть не смущаясь, ответил он.
А выглядит моложе. Ну да ладно, не убивать же его за столь юный
возраст. Будем работать. Возраст - это тот недостаток, который очень быстро
проходит.
- Вот и вся группа! - произнес наш начальник, разливая водку по
разнокалиберным кружкам.
- Сила! Не то, что в Толстом-Юрте! Разве "Нимфа" кисть кладет?.. - не
удержался я.
- Ну, все, шутки в сторону! Представляю своего заместителя - начал
официальную речь наш начальник.
Представил меня, потом Каргатова, Разина.
Я стоял и с улыбкой в тридцать два зуба смотрел на нашу группу. Будем
работать! А другого пути нет.
После традиционных тостов, вплоть до четвертого о работе не говорили.
Ну, что же, пора и поговорить.
- Что известно об Атагах? - спросил я, обращаясь ко всем.
- О каких? Новых или Старых? - уточнил Каргатов.
- Обо всех. И в отдельности. "Чистить" которые будем?
- Пока Старые, - ответил шеф - Значит так. Находятся они примерно в
пяти километрах от нас. От Чечен-Аула. По дороге множество расщелин,
оврагов, глубоких кюветов и прочей дряни, которая способствует установке
мин, фугасов, устройству засад. Инженерная разведка снимает это добро
довольно часто. Иногда или не успевает, или это делают у них уже за спиной.
Пытались сами установить минные поля. Так духи часто снимают эти мины и
используют против нас. Взрывают не только военные машины, но и
представителей местной администрации.
- Что, чечен чечена не любит? Перерастание контртеррористической
операции в гражданскую войну? - я удивился. - Обычно, здесь было по принципу
"ворон ворону глаз не выклюет".
- Да нет, в Старых Атагах обосновались "вовчики" - ваххабиты, - пояснил
Разин.
- Местные или пришлые?
- Арабы.
- Обычно в чеченскую банду вливалось трое-четверо "вовчиков", и "мыли"
там мозги, довольно умело. И местные "чехи" становились "вовчиками", так
сказать, "местного разлива". "Вся контрабанда делается в Одессе, на Малой
Арнаутской!" - не выдержал я опять.
- Здесь видишь какая ситуация, - начал Сергей.
Нет, он не подражаем! Что значит у человека интеллигентская "косточка"!
Манера излагать свои мысли - мягкая, доступная, внимательно выслушивает
собеседника, кстати, ни разу не слышал, как ругается Серега! И вместе с тем
не размазня, не "жует сопли". Приятно наблюдать за его манерой разговора.
Умница! И чувствуется, что к нему здесь прислушиваются. Внимательно, а не
показушно выслушивают. Знай наших!
- Старые Атаги по территориальному признаку расположены в Грозненском
районе, а Новые - в Шалинском.
- Это как-то влияет на духов? Они уже стали делить сферы влияния по
территориям? - не выдержал и съязвил я.
- Да нет. Администрация Новых Атагов внешне к нам лояльна. Там бандитов
полно, но они там либо сидят на отдыхе, либо не дергаются и гадят в своем
районе. Там только местные отморозки. А в Старых - арабы. Им кроме их
ваххабисткого учения никто не указ. Вот они и воюют с нами - неверными, и
отступниками, по их мнению, - местными духами.
- М-да, нормальному человеку это не разуметь. - Я почесал лоб. - Что
еще известно?
- В банде около сорока человек. Вооружены стрелковым оружием, возможен
миномет, ну, там мины, гранатометы и много автомобилей, очень мобильны. У
них есть свои люди в Чечен Ауле.
- Тоже арабы?
- Нет, местные "вовчики". Снабжают их информацией о наших передвижениях
и планах.
- Менты "духовские"?
- Скорее всего. - Шеф пожал плечами. - Мы к Атагам только стали
подбираться. Здесь еще до конца не закончили. В "фильтре" полно народа. Там
работы непочатый край, а тут еще и Атаги. Хотя, на мой взгляд, там
"пустышка". С точки зрения закона - преступный элемент, а вот с точки зрения
получения информации - "пусто-пусто", как в домино. Москва, а за ней и
Ханкала, требуют "адресной" зачистки. С наименьшим раздражением местного
населения уничтожать бандитов. Сам знаешь...
- Знаю. Только бы эти бандиты сидели в одном доме и не бегали по
деревне... - Я махнул рукой. - Ладно, задачи поставлены, цели определены...
Лед тронулся, господа присяжные заседатели!
- Вот и бери Каргатова - будешь отрабатывать Старые Атаги, Разин
займется "фильтром", и то же самое - работать с прицелом по Атагам. Всем
понятно? Во время моего отсутствия командует новый заместитель.
- Пардон, а если не секрет, что стало со старым заместителем? А то меня
терзают смутные подозрения, - вкрадчиво поинтересовался я.
- Ничего. Его просто не было. Ты - первый, и самый главный среди
заместителей, - ответил шеф.
- Где мне расположиться?
- Рядом свободный кабинет. Мы готовились к твоему приезду. Стол, стулья
найдем, ну и кровать. Не найдем - возьмем у военных.
- Автомат дашь, начальник?
- Автомата нет, надо поговорить с военными, сам с особистами переговори
- хорошие мужики, может, что и получится.
- Идем. Я покажу, что к чему, - потянул меня на выход Каргатов.
Серега завел меня в соседний кабинет, таблички не было. Но по размерам
он был меньше, чем у начальника. Стол канцелярский, стул. Топчан, накрытый
одеялом. И больше ничего. Понятно.
Я открыл стол и обнаружил там несколько листков бумаги, пару толстенных
"амбарных" книг - чистых. Жаль, могли и оставить план зимнего наступления!
Фломастеры нашел. Попробовал, пишут! Тут же на своей двери написал
"Заготконтора "Рога и копыта". Фломастеры передал Сергею. Он рисует.
- Ты в своем стиле, - заметил Серега.
- Постоянство вкуса - постоянство характера. А давай напишем: "Киса и
Ося были тут!" Ну, давай, показывай, что к чему здесь. Пойдем знакомиться с
местными достопримечательностями.
- Пешком пойдем или поедем?
- У нас тут есть машины? - удивился я.
- Есть. "Шестерка", два УАЗика, один - "буханка" и нормальный, и
ГАЗ-66.
- Откуда такое сокровище?
- Шеф насобирал. Что-то на Ханкале ур