о? -- А говори, Кюра, все. Как начал бандитствовать, как докатился до жизни такой. Где Садаева взять и этого ... "Шейха" - Хачукаева. И что это за бибизьяна валяется? За которого ты так ратуешь. Именно он тебе жизнью обязан. Ну, говори, сынок. Успокоился? - тот кивнул головой. - Вот так, спокойненько, и расскажи нам, как все было. Не бойся. Будешь честен - будешь жить. Говори. -- Я буду жить? - Кюра сглотнул слюну. -- Будешь. -- Дайте слово офицера, что не убьете. -- Слово офицера? - Калина усмехнулся и посмотрел на меня. Я пожал плечами. Не я же подговорил бандита, чтобы он брал слово с разведчика. Ну вот, давай, продолжи наш разговор, и посмотрим, какой ты офицер. На чаше весов жизнь многих людей и твое слово. Замараешь ты себя этим словом, пообещав жизнь убийце русских солдат или нет. Шевели мозгами, Андрей, а то инициатива уйдет. Пока клиент "плывет" надо дожимать. -- Слово офицера! - твердо сказал Андрей. - Давай. -- Впервые я начал воевать в 2001. Я тогда учился в Ярославле, бросил институт, вот и приехал помочь... -- Дальше, сынок, дальше. -- В октябре 2001 года мы взорвали танк. -- Где? -- В поселке имени Мичурина. -- Понятно. Кто из экипажа выжил? В плен попал? -- Никто не выжил. Мы раненых добили. -- Дальше. - Андрей тяжело сглотнул слюну, вытер пот со лба, руки спрятал за спину, они подрагивали, лицо покрылось красными пятнами, желваки гуляли под кожей. -- Тогда же в октябре подорвали "УАЗ" - "таблетку". -- Крест был на боку? -- Был, он раненых вез. -- Кто выжил? -- Никто. -- Где? -- Возле 15-го молочного совхоза. -- Дальше. -- Ну, подорвали "УРАЛ". Возле Ассиновской. Станица такая. Убили троих, но их там много было, ушли мы. -- Ну, ладно, это дела дней далеких, Кюра. - было видно, что Андрей с трудом себя сдерживает, делал глубокие затяжки, долго держал воздух в груди. Я про себя думал: "Давай, давай, разведчик, это тебе не выбивать показания, а добывать их!" Окружающие нас разведчики молчали, но было видно, что им тяжело это дается, костяшки пальцев, сжимающих оружие, побелели, глаза пылали ненавистью, они готовы были разорвать на мелкие кусочки этих духов. И стоит нам с Андреем отвернуться... "При попытке к бегству..." - стандартная формулировка. А лучше - концы в воду, благо, что вон она, рядом течет. Даже и стрелять не надо, просто связанных сбросить в эти быстрые мутные воды... Не знаю почему, вроде вокруг все свои, но я сделал несколько шагов и перекрыл обзор бойцу, что больше всех потел. Встал на линии огня. Этого ни в коем случае делать нельзя было, потому как дух мог дернуться и броситься на Андрея, но этот Кюра нужен мне живой. Нам всем он нужен живой... Очень нужен... И этот араб тоже знает много, жаль, что не знает Каргатов арабского. - А сейчас, дорогой ты мне человек, - продолжил Андрей, "раскачивая" духа - расскажи мне о сегодняшних делах. Например, где сейчас Шейх? -- Он ушел, - просто ответил Кюра. -- Когда ушел, куда ушел, кто с ним ушел, почему вы здесь остались? -- Шейх ушел вчера в обед. С ним основные силы ушли. Когда у него сеанс связи был по спутниковому телефону, ему сказали, что будет облава. Ну, и друзья из Чечен-Аула также сообщили про это. Мы хотели завтра Новые Атаги взять, но ваша зачистка нам помешала. -- Куда ушли? -- Не знаю. Нам сказали, чтобы мы здесь ждали. Я и он, - дух кивнул на лежащего араба. -- Зачем вас здесь оставили? Ты не понимаешь, что вас просто подставили? Сдали как стеклотару. -- Да нет, - голос неуверенный. - Скоро начнется митинг, как только туман рассеется, солнце взойдет, мы должны были сзади сделать несколько выстрелов по вашим, - он сглотнул слюну, бойцы еще больше напряглись. -- А этот гусь на хрена? Он же по-русски ни бельбеса не понимает. Если его схватят, то сразу на кичу кинут. Под местного не канает. Не понял. -- Если толпа назад хлынет, он должен был ударить по толпе. Мне не доверяют... Наверное. Я не знаю, смог бы по своим стрелять. -- Западло, значит, самому по бабам стрелять чеченским? Араба держите для этого! А по русским - нормально? - Андрей взорвался. Но тут же взял себя в руки. -- Ладно, проехали, ты и сам должен понять, продолжай. -- Как только начнется митинг, мы должны смешаться с толпой и сзади стрелять. Для этого даже специально привезли АКСУ, - он кивнул в сторону сваленного оружия, что изъяли. Там отдельно лежали два укороченных автомата. Для нормального боя - это не оружие, а вот по бабам в спину стрелять, и из-за живого щита по солдатам - в самый раз. -- Что же вы за люди такие? По своим же лупить? А? Шейх куда ушел? Он с концами ушел или вернется? -- Вернется. Он не далеко сидит. -- Где? -- Не знаю, - я почему-то поверил, что он не знает. -- Кто еще из ваших в деревне остался? -- Человек пять-шесть, все раненные. -- Где они сидят? Быстро говори! -- Не знаю. Они все места лежки поменяли. Те временные стоянки, что были рядом со Старыми Атагами, они покинули. -- Где могут новые быть? -- Садаев с Хизиром сами искали. Никого не брали с собой, даже телохранителей. -- А думаешь - где? -- На высоте. Хизир любит, чтобы все было видно. -- На высоте... - задумчиво протянул Андрей. Вокруг Старых Атагов этих господствующих высот было до кое-какой матери и больше. Любой холм годился для этих целей. -- Что слышал про архив? - я вступил в разговор. -- Шейх очень гордится, что у него он есть. Но где прячет - не знаю. Есть у него в окрестностях села надежное место. Там он и прячет его. Он знает и его телохранители. -- В какую сторону хоть уходили? -- Вроде к реке. Но там много тропинок - могли и свернуть. Ну, не знаю. Честное слово не знаю. -- А этот откуда? - Калина кивнул на араба. -- Из Афганистана. Он за идею воюет. Паломничество в Мекку совершил. Хадж. -- Божий человек, который наших убивал. Понятно. Тьфу! - Калина с ненавистью посмотрел на афганца. -- Ладно, пошли. Жить будешь, если не побежишь. Понял? -- Понял. -- Поднимайте этого урода и поперли! Новости есть? - это уже к радисту. -- Еще пятерых взяли. У нас без потерь. В селе митинг собирается. -- Все по плану. - Я поднял голову, солнце вышло, и туман начал рассеиваться. - Только не будет этих провокаторов. Пошли, сейчас там жарко будет. -- Где тут "сюрпризы" стоят? -- Какие сюрпризы? - не понял задержанный чеченец. -- Растяжки, мины, фугасы, волчьи ямы, - пояснил боец. -- Нет ничего, мы не успели ничего поставить. -- Пойдешь первым. - Калина подтолкнул чеченца. Мы выдвинулись. Но пошли уже другим путем - поверху. Среди кустов мелькала еле заметная тропинка. Под ногами трещали ветки. Первым шел чеченец, затем два бойца, потом афганец, я был замыкающим. Вышли к нашему БТРу, загрузили пленных внутрь, сами на броню, и поехали к МТС. Там уже собиралась небольшая толпа. Но для митинга маловато, человек десять, и то они просто слонялись, без воплей и проклятий в наш адрес. Все тихо и пристойно, основной митинг, скорее всего, в центре села. По двору МТС выхаживал Гаух. Увидел меня на броне, помахал здоровой рукой. -- Здорово, пехота! -- Сам такой. Кого взяли? - я спрыгнул с брони. -- Одного моя группа. Молодцов тоже взял. Каргатов Серега стреножил одного козлопана. Военные двоих. А ты? -- А мы - троих. Учись, салага. -- Ну так наливай! Ты у нас сегодня изменником работаешь! -- Дождетесь! Как же! Когда научитесь как старые волки работать, вот тогда и накрою поляну, а сейчас - за застеленным вашими общими усилиями столом дедушка вас будет учить уму разуму. -- Здорово, Володя! - подошел Калина. - Видал, каких орлов захомутали! - кивнул в сторону задержанных, их как раз вынимали из БТРа. -- Солидно. - Вова кивнул. -- Один - афганец. Учись работать! - Калина был доволен. -- Ну, и как разведка, вести допросы без пристрастия? - поинтересовался я. -- Да, ну его на хрен! Проще в речке утопить! Тьфу! -- А ты думал, что нам легко. Зато много полезной информации собрали, сейчас допросим их и еще много полезного узнаем. "Вовчика" тряхнем. -- И что он тебе расскажет? -- Ну, например, Андрей, откуда эта погань явилась, кто документы обеспечивал, канал переброски, состав, численность группы и много еще чего полезного для здоровья. -- Ага, скажет он вам. Держите карман шире. -- Знаешь анекдот про то, как нашли мумию и не могли определить, кто это. -- Их много, напомни. - Калина пожал плесами. -- Все просто. В Египте нашли мумию, но, вот досада, не могут определить ни возраст, ни чья эта мумия. Специалисты многих стран бились, не получается. Вызывают русских. Приехали спецы из ФСБ. Всех выгнали из помещения. Через полчаса выходят, раскатывают рукава рубашек, докладывают, мол, мумия эта - Рамзеса, ну, пусть шестого, возраст пять тысяч лет, был убит во время переворота. Женат, и все анкетные данные. Все в шоке. Откуда, мол, знаете? Да сам сказал. Вот так же и с этим зайцем беседовать будем. Шутка. -- Несколько видоизмененный анекдот, на эту тему рассказывали про ГРУ. -- Каждый кулик свое болото хвалит. Тут из здания МТС вылетел какой-то офицер и заорал: -- Все срочно в центр деревни! Духи митинг собрали, рассекают наших на группы. Больше двух тысяч. Срочный сбор! Все туда, зачистку приостановить. Там уже какие-то корреспонденты подтянулись и правозащитники! -- Блядь! По коням! - Калина побежал к БТР, на ходу кроя матом подчиненных, загоняя их на броню. - Саня, Вова, едете или остаетесь? -- Ты что, очумел? Я очень даже хочу на корреспондентов, а особенно на корреспонденток посмотреть! - Вова бежал, придерживая раненую руку. -- А мне надо позвонить, а у них спутниковые телефоны. Ну, и узнать, откуда они такой информацией обладают, - я тоже поспешил к машине. Водитель уже перегазовывал, казалось, что машина, как конь, бьет копытом, в предчувствии хорошей гонки. Все остальные машины тоже заводились, на них спешно грузились свободные солдаты и офицеры. Буквально за воротами в нас полетели камни. Так, начало есть! Бойцы дали несколько очередей поверх голов, рассеивая толпу. Только вот бабы, что стояли в передних рядах, откатились, а вот молодые люди с волчьим блеском в глазах остались, но почему-то быстро ушли за спины женщин. Механик несся как угорелый, мы вцепились в броню, казалось, что на поворотах нас сбросит в грязь. Нескольким заборам пришла хана. На узких деревенских улочках сложно вписаться в поворот под прямым углом. Но многотонная махина даже не заметила такого препятствия. Высокая скорость - залог выживания. Если где и засада, то духи не успеют очухаться, плюс, есть шанс уцелеть, проскочив фугас или мину. Не знаю почему, но я испытывал удовольствие от езды на броне БТРа! Сила, мощь стальной машины, придавала уверенность, заряжала энергией! Эх, прикупить его себе домой, да гонять по полям Красноярского края да бескрайним степям Хакасии! Если кратко сформулировать мой восторг, то это можно выразить одним словом, которое рифмуется со словом "холодец". В принципе, ничего страшного не случилось, митинг, пресса, правозащитники, которые замарали даже само понятие этого слова. Пошумят, и все. Мало ли они уже звиздели?! Одним звиздунком больше, одним меньше - какая разница? Разведчики по-прежнему всматривались в мелькающий пейзаж, когда вдруг Калина надел шлемофон, который ему протянул стрелок, что в башне сидел. Андрей прижал головные телефоны поплотнее. Потом заорал: -- Блядь! Назад! Срочно! На МТС! - и уже закричал в гарнитуру: - Всем назад - на МТС! Принимаю командование на себя! Нападение. Пытаются освободить духов! - потом повернулся ко мне: - Отвлекающий маневр этот митинг! Разворачиваться всей колонне из пяти БТРов долгое и бестолковое занятие. Мы проехали еще квартал и повернули назад. Калина слушал эфир. Не доезжая пары поворотов до МТС внезапно выехала "Волга", встала поперек дороги, заморгала фарами. И никто не выходит, не убегает. Засада? Смертник? А внизу живота что-то зашевелилось. Я подтянул ноги, готовый спрыгнуть с брони. А ну как рванет! Механик начал сбрасывать скорость. -- Убью на хрен! - зарычал командир разведчиков. - Вперед! Не успеет отпрыгнуть - да и хрен с ним. Сам виноват! Водитель "Волги", видя, что головной БТР не сбрасывает скорость, попытался сдать назад. Хрен! Хрясь! БТР наехал на капот "Волги", ту отбросило на каменный забор, мы помчались дальше. При подъезде к МТС были слышны отчетливо автоматные очереди, глухие хлопки подствольных гранатометов и взрывы от ручных гранат. Бой. Обана! А я со своим могучим оружием - "Макаровым"! Бля, Саня, надо было духовский автомат забрать! У них четыре было! Два АКС и два АКСУ. Придурок ты, Саша! БТР стальной грудью снес ворота станции, наши сидели в основном здании и вели бой с группой, что сидела в каком-то сарае, также расположенным рядом. Метров тридцать. Не больше. Калина заорал: -- Все с брони! Наводчик! Давай! Дважды нас не надо было просить. Как только БТР резко затормозил, подавшись многотонной тушей вперед, нас по инерции, а также из-за тяги к жизни сдуло с брони. Бойцы с ходу вступили в бой. Кто спрятался за колесом БТР, кто откатился. Следом ворвался еще один БТР, потом еще один, и так все пять. Наводчики начали молотить из своих крупнокалиберных пулеметов по этому сараю. Пули проделывали аккуратные круглы дырки в кирпичной кладке. Во дворе стоял дым, смешанный с пылью, мало что было видно. Калина и с ним трое бойцов подползли к сараю. В двери и окна они побросали несколько гранат. Ухнуло так, что крыша на сарае подпрыгнула и села назад. Ответные выстрелы затихли. Калина поднял руку вверх! "Внимание!" Потом замахал рукой. Нестройно, не сразу, но стрельба с нашей стороны затихла. Андрей и его ребята вошли в сарай, подтянулись и остальные, готовые в любую секунду прийти на помощь товарищам. Их не было минуты три. Они тянулись. Казалось, что прошло не меньше часа. Во рту пересохло, с головы катился пот крупным градом. Рядом Гаух менял рожок. Я и не заметил, что он тоже стрелял. Я со своей "пукалкой" был лишь зрителем. Бля, ну, где Калина! Вот появился в проеме Андрей! -- Все, спеклись! Один живой, вроде не сильно зацепило. Скулит падла, жить хочет. - Андрей кивнул назад. - Менты местные, решили отбить духов. Контрразведка, принимай пополнение! Но допрашивать будешь сам. - Андрей вытер грязное закопченное лицо не менее грязным рукавом бушлата и улыбнулся. Зубы были белыми. Улыбка грязного негра - шахтера, пахаря войны. Калина подвинулся, и двое бойцов за ворот милицейского бушлата выволокли раненого чеченца в милицейской форме. Ранен он был в бедро. Что-то кричал про перевязку, но кто его слушал, бойцы полубегом протащили его через двор и затащили в основное здание, там их ждал на пороге конвой, что охранял задержанных. Радист заорал, чтобы Калина подошел к станции. Андрей пошел, что-то радостно доложил, потом как-то насторожился, начал оправдываться. Потом швырнул со злостью шлемофон вглубь БТРа. -- Поехали, Саша, Володя, в центр! -- Нахрена? -Незнакомый мне офицер, что спрыгнул из подоспевшего на помощь БТРа, был в недоумении, впрочем, как и я. -- Знаете, кого мы задавили на "Волге"? -- Хачукаева? - с надеждой в голосе спросил я -- Хуль по всей морде! Прокурора, что нам нервы трепал. Как его? Старлей! -- О! Ётать! Тот самый? -- Тот. -- На глушняк? -- Хрен! Только ногу поломал! -- Блядь! Андрюха, твоего водилу надо перевести в конюхи! Не мог сразу давануть его, и пару раз развернуться! Теперь будем мучаться. -- Если бы я знал, что там это дерьмо сидит - сам бы сел за руль. Тьфу. Поехали! - он обречено махнул рукой. -- Меня подождите! - Гаух вышел из сарая, который только что расстреляли. - Новости есть. Руки у него были испачканы кровью, он вытирал их какой-то ветошью, при этом он обтирая какие-то удостоверения, видимо, милиционеров. -- Саня, помнишь, мы Алима упустили? Когда ментов шерстили? - Володя махал одним из удостоверений, чтобы скорее просохло от крови. -- И что? Один из мужественно погибших чеченских ментов - тот самый преступник, которого мы объявили в федеральный розыск? -- В точку. Вот он! - Вова махал красной книжечкой -- Крупная рыба попалась. - Калина расплылся в улыбке. -- Ни хрена не попалась она. Мы ее на "глушняк". Да и не "крупняк" он. Был координатором в Чечен Ауле, а здесь просто ментом. Вот и кинулся спасать свою шкуру. Знал, что про него тоже расскажут. Был бандитской "шестеркой", и сдох оным. Поехали! - я вскарабкался на броню. -- Ладно, поперли, - разведчик дал команду механику, и мы тронулись в центр села. Ух ты, казалось, что собралось около пяти тысяч человек. И откуда взялись. Тут же мелькали включенные на видеокамерах портативные прожекторы. Значит, и пресса здесь. Возле командирского БТРа крутились граждане в синих кителях - прокуратура. Снайпера вражеские могли бы их расстрелять в первую очередь, на фоне грязно-серо-коричневой массы военных они выделялись, как синий топаз в грязи. И не надо высматривать, кто там командир, лупи по синим - не ошибешься. Но не будет бить снайпер по синим мундирам, они сейчас приехали разбираться, и будут на стороне духов и их пособников. Не все, конечно, прокурорские работники такие сволочи, но те, которые мелькают в толпе, относятся к категории местного населения, а мы - федералы, для них - враги своего народа. Не любят нас. Да и хрен с ними! Они лишь бандитов своих любят! Злость поднялась откуда-то снизу, прилила к голове. Задавил бы гадов! Обернулся на Гауха. Вовка тоже сидел пунцовый как рак, при этом помахивал красным удостоверением покойного бандита. Сушил корки. Мы медленно подъехали к командирской машине. Местные нехотя расступались. И мы, и разведчики следили, не появится ли у кого ствол, нож, граната. Чую, не будет нам сегодня удачи. Повернулась данная тетя к нам большой, объемистой задницей. Командир вступил в перепалку с кем-то в штатском. Судя по упитанной ряшке - из правозащитников. Телевизионщики крутятся рядом, снимают командира с разных ракурсов. Потом сделают "нарезку" и покажут по всем каналам "лицо российской военщины". Самые зверские кадры пойдут в эфир. Мячиков стоял на броне соседнего БТРа. Мы встретились глазами, Петрович лишь качнул головой, показывая, куда мне надо пробраться. Я дернул за рукав за рукав Калину, тот был на взводе. Резко обернулся. -- Туда, Андрей, поехали, командирскую машину с тыла прикроем, заодно "защитников" духовских пододвинем. - Я указал туда, куда кивнул мой шеф. -- Давай туда! - ошалевший Андрей заорал не менее очумевшему от происходящего механику, тот кивнул и направил БТР в центр толпы. Медленно мы приблизились к командирской машине, и почти вплотную к той, на которой стоял Мячиков. Я перешел к нему, Гаух следом за мной. -- Видишь, что творится! - Мячиков был хмур, во рту торчал погасший окурок, который он перекидывал из одного угла рта в другой. -- Откуда они здесь взялись? -- Хачукаев, оказывается, ночью обзвонил со своего телефона ряд правозащитных организаций, сказал, что здесь федералы изнасиловали половину женщин детородного возраста, мужчин вывозят пачками и расстреливают, ну и все в таком роде. -- Здесь насиловать некого! - Гаух с видом знатока окинул толпу. -- Тебе, Гаушкин, все шуточки. - Мячиков вздохнул. -- Что дальше? -- Военные нас сдают как стеклотару по три копейки, оптом, и сразу. Говорят, что всю операцию спланировало ФСБ, они, мол, здесь старшие. У них и спрашивайте. Но пока пальцем не показали. -- Только потом не говори, Петрович, что я не требовал "глушилки", тогда бы и звонок перехватили бы. И заглушили. И не было бы этого цирка. -- Вы зачем прокурора задавили? -- Сам стоял на пути, не выходил, "ксиву" и погоны свои не показывал. Думали, что духи. Да жив же он! Медаль дадут. -- Знаешь, какая вонь сейчас поднимется! Уже поднялась. -- Алима-налима, что ушел от нас, на МТС грохнули. - Гаух передал удостоверение. -- А остальные задержанные? -- Не знаю, как все остальные, но троих, что мы взяли - красавцы. В цвет, в масть. Потрошить надо их. -- Смотри, как бы сейчас нас не заставили их отдать. - Мячиков был хмур. -- Где Каргатов, Молодцов, Разин? -- В больницу поехали. Сейчас не хватало, чтобы прокурорский сдох. Тогда на нас таких собак повесят, что по этапу к тебе на родину пойдем. От снега Сибири чистить. -- Ничего, у меня там все схвачено. Отмажемся, - я попытался успокоить начальника. -- Слабое утешение, - за спиной послышался шум - на деревенскую площадь втаскивалась колонна БТРов. -- Ханкала пожаловала. - Гаух сплюнул. Все обратили свое внимание на колонну. Свежие лица, чистый камуфляж, впереди два генерала. Чуть сбоку - наши начальники. У последних лица чересчур сосредоточены. Думают, сразу нас расстреливать или немного подождать. -- Ну. Пошли. - Мячиков спрыгнул с брони. -- Бог не выдаст - свинья не съест! - Гаух тоже спустился с брони. -- Свинья везде грязь найдет. - Я последовал за своими. -- Здравствуйте! - наши начальники пожали нам руки, что, впрочем, ни о чем не говорит, абсолютно не о чем. - Докладывайте, как вы допустили, что здесь нарушаются права человека! - голос строг и требователен, почти как у Господа Бога. -- Ну что, предводитель? Концессия терпит крах... - не удержался я. -- А вы, Ступников, зря веселитесь! Ваши с Каргатовым фамилии в прокуратуре и правозащитных организациях. Так что вы тоже будете объяснять то, что здесь произошло. Администрация Президента в курсе происходящего. По линии МИДа звонили из ПАСЕ. Требуют объяснений, что за беззаконие творит ФСБ. -- Оперативная группа под моим руководством никакого беззакония не творит. Это первое, - вступил в разговор Мячиков, голос его дрожал от злости. - Второе. В ходе оперативно-поисковых мероприятий задержано девять боевиков. Шестеро раненных, бандгруппа их не взяла с собой, чтобы не обременять себя. Двое, в том числе один афганец, были оставлены здесь, чтобы во время митинга, который сейчас проходит, - шеф махнул рукой по направлению митинга, - устроить кровавую баню. Задание отработано конкретное - устроить стрельбу из-за голов митингующих. Спровоцировать военных на ответный огонь по толпе, а после того, как толпа хлынет назад, стрелять в спины отступающих. После того, как все восемь задержанных были доставлены на сборный пункт, группа местных милиционеров попыталась отбить их. В ходе боестолкновения семь из нападавших уничтожено, один раненным попал к нам. Среди убитых, - Мячиков передал удостоверение, что подобрал Гаух, - опознан милиционер, объявленный нами в федеральный розыск, при зачистке ушел от нас. Был координатором. Если бы не наши оперативные действия, то сейчас бы здесь, на сельской площади, шел бы бой, в присутствии корреспондентов, прокуратуры. Спецоперацию по выявлению в селе бандитов и их пособников считаю верной, и настаиваю не прекращать, а продолжить, для этого привлечь силы и средства из расположенных поблизости гарнизонов. -- Понятно, - протянул один из приезжих. - Значит, вас надо к правительственным наградам представлять, а не возбуждать в отношении вас уголовное дело? Так? -- Наград не надо, обойдемся тем, что нас не накажут, -не выдержал и влез Гаух. -- Кстати, насчет прокуратуры, что там получилось? Кого задавили? Я вышел вперед и четко доложил, как оно было. -- И что теперь делать? -- Деревню переворачивать! - вырвалось у меня. -- Не получится. Не дадут. Команда сверху, - проверяющий высоко поднял руку вверх с вытянутым указательным пальцем, была б рука подлиннее, поднял бы еще выше, мол, почти от самого Президента, - зачистку немедленно прекратить! Все на исходные позиции. -- Гребнуться можно! Все как в первую войну. - Вова схватился от ужаса за голову. - Я думал, наивный, что что-нибудь изменится! Хуль! Ничего не изменилось! -- Задержанных, надеюсь, не отпускать? - осторожно поинтересовался Петрович. -- По поводу задержанных никакой команды не было. Поэтому их надо срочно эвакуировать, пока прокуратура не очухалась. У вас есть, где их можно надежно и без пыли спрятать? -- Есть. - Мячиков тряхнул головой. -- Потому что если их к нам, на Ханкалу, или в Чернокозово, то прокурорские враз разнюхают и вытащат их. Но учтите, под вашу персональную ответственность, мы ничего не знаем! -- Годится. -- Ну все, давайте, грузите пленных и потихоньку сматывайтесь, а мы тут будем урегулировать ситуацию. Да и фото Ступникова с Каргатовым у правозащитников и, наверняка, у корреспондентов тоже имеется. Не хватало еще, чтобы вас в международные военные преступники записали. Тогда придется вас посмертно награждать. Шутка! Все, сваливайте! Есть на чем ехать? -- Разберемся, - я мрачно кивнул головой и пошел в толпу, к Калине, Гаух за мной. -- Слышь, Андрюха, - я тронул за рукав разведчика, тот нервно обернулся. В глазах затравленный блеск и желание дать очередь по толпе. Достало его все это. Меня тоже. -- Валить надо отсюда, команда сверху все свернуть и валить к себе. -- Они что, гребнулись? - недоумение полное. -- И это ты у меня спрашиваешь? Валить надо в первую очередь нам и тебе, так как ты задавил прокурора. Пленных в брюхо БТРа покидаем и ходу. Сейчас здесь разборки начнутся - жарко будет. Прокурорские могут спокойно повязать, и наши не пикнут. Тем более под видеокамеры правозащитники овацию устроят. Тебе это надо? - я сознательно врал. Разведчик сейчас был в таком состоянии, что мог поверить любой ахинее. Хотя, с другой стороны, все могло быть. -- Я сейчас! - он перепрыгнул с брони своей машины на командирскую, подошел к начальнику штаба и, жестикулируя, показывая в мою сторону, что-то шептал ему на ухо. Тот повернулся и посмотрел на меня. Я энергично покивал головой. Мол, именно так, а не иначе. Начштаба тоже покивал, потом показал мне кулак. Я развел руками, пожал плечами и показал наверх. Начштаба лишь огорченно махнул рукой. -- Ходу! -скомандовал Андрей своему водителю. -- Э, нас не забудь! - заорал я, на ходу запрыгивая на броню БТРа, протягивая руку Гауху, тот тоже на ходу заскочил. -- - Вот теперь ходу. Знаешь позывные тех машин, на которых Молодоцв, Разин и Каргатов? - спросил я у Андрея. -- Знаю. -- Вызови их и скажи, чтобы немедленно бросили все, и двигали на окраину. Это приказ, Там их посадим к себе и поедем, а сейчас - на МТС! -- Понял! - Андрей натянул шлемофон, переключился на внешнюю связь и, не стесняясь в выражениях, не соблюдая никаких правил радиообмена, связался с Каргатовым и передал ему все, потом передал мне шлемофон. - На, сам разговаривай, они мне не верят. -- Здорово, Серый! -- Здоровей видали, Саша! - последовал ответ. -- Все, мужики - эвакуация, подробности при встрече. Промедление пахнет парашей. Вопросы есть? -- Вопросы есть, но при встрече! Через пять минут будем на площадке, где останавливались перед входом в село. -- "Коробочки" там отпустите и ждите нас, мы сейчас за "гостинцами" заедем. Все - эска! -- Чего? - не понял Серега. -- Связи конец! -- А-а. А я думал, что это первые буквы наших фамилий! Понял! Конец связи! -- Что он? - полюбопытствовал Гаух. -- Все в порядке. Думал, что "СК" - Это "Ступников и Каргатов". -- Ясно. А звучит неплохо, лучше, чем "сладкая парочка". -- Сами вы "твиксы" с Молодцовым, - отмахнулся я от него, не до шуток. -- Ну что, Андрей, тебя не хотели повязать? -- Хотели! Прокуратура все пытала командование, где тот БТР, что задавил их сотрудника! -- Не сдали? -- Вроде нет. Эх! Если б я "имел" коня, это был бы номер! Если б конь "имел" меня, я б наверно помер! Тоска! Выпить есть что-нибудь на базе? -- Найдется, - кивнул я, у самого было поганое настроение, и просто хотелось напиться до зеленый соплей или чертей, это уже как получится. Русская безнадега! -- У меня тоже кое-что завалялось! - поддержал "компанию" Гаух. -- Много пить не будем. "Трясти" надо будет "клоунов". -- Так по чуть-чуть. -- Ты вот что еще, Андрей, выцепи "Зверя", пусть он пару фокусов покажет. Чтобы народ посговорчивей стал. -- А он, кажется, на МТС и сидит, сразу и заберем. Может, мне и моим мужикам отдашь? А то так руки чешутся. А? -- О броню почеши! А то у тебя больно много летальных исходов! Вот и МТС. На входе два БТРа ощетинились стволами. На броне сидят бойцы. Впереди - цепь из солдат, они отсекают митинг от ворот. Толпа, вроде небольшая, вот только мужиков по количественному соотношению в центре побольше. И мужики вылезают вперед, что-то орут на солдат. Кто стоял молча, с каменными лицами, лишь желваками поигрывая, а кто-то вступал в перебранку. Мы подъехали вовремя. Двое молодых подонков из местных попытались схватить молодого щуплого солдата и затащить в толпу. Не знаю, чего они добивались, чтобы солдаты дали очередь по этой толпе? Но обманчива внешность. Солдат как-то очень быстро двинул стволом резко вверх в лицо первому, и тут же корпусом и откидным прикладом с разворота заехал в промежность второму. Первый упал со сломанной челюстью, другой, зажимая пах, покатился по земле, голося во весь голос. Все это произошло буквально за пару секунд, но толпа сдвинулась, и тут мы сзади наехали на нее. - С дороги, уроды! - заорал Калина, вкладывая столько ненависти в команду, что народ отпрянул. Казалось, что ненависть его осязаема. Не готов местный народ к такому проявлению. Это во время всех митингов они нас поливают грязью, а солдаты молчат, снося все обиды, командиры что-то пытаются втолковать, а тут... Нет, этот урус может сейчас сделать что-то такое, чего не могут другие военные. И толпа молча, без криков, без шепота, расступилась. Двое, кого приложил боец, испарились, растворились. Потому как понимали, что сейчас их могут осмотреть, и найти потертости на плечах, а то и мозоли на указательных пальцах. А "фильтр" вот он - за воротами бывшей МТС. Туда дорога широкая, а вот обратно... БТР, закрывавший въезд в "фильтр", дрогнул и откатился в сторону, мы проехали. Там тоже стоял БТР, "на страховке", он также отъехал в сторону. Бойцы уже набили мешки с песком, положили в окна, на чердаке - пулеметное гнездо. Смогут мужики продержаться до подхода основных сил. Из здания вышел немолодой майор. -- Опять кого-то привезли? -- Нет, забираем всех зверей. -- Ты что? Не отдам, приказ давай! - Сейчас гонцы с Ханкалы приехали, потом сюда с прокурорскими припрутся. Команда "Фу", все назад, в исходную точку! - Калина не говорил, он орал своим сорванным голосом. - Они что на Ханкале, совсем гребнулись? - майор тоже разозлился. - Не на Ханкале, а в Москве. Давай, грузи, и запомни, у тебя никого не было! - А кровь на полу? А, бойцы пару мешков песка опустошат, пусть ищут, ищейки хулевы! - майор сам ответил на свой вопрос. - Вы их что, уже допрашивали? - я похолодел, после таких допросов могли остаться трупы. - Да нет. Мент раненый испачкал, пока перевязали. Мы их пальцем не тронули. Ну, все как обычно. Руки-ноги, глаза завязали, лежат себе тихо в подвале, ждут, когда на допрос потащат. - Быстро давай сюда! Время, мать вашу так! - Калина рассвирепел. - Сейчас! - майор побежал в здание. - А ничего, что ты вот так майоров строишь? - Гаух внимательно наблюдал за диалогом. - Он соображает, что если сейчас сюда толпа правозащитников, прокуроров, корреспондентов ввалится, да плюс местные, то ему мало не покажется. Распустят на полосы. Мы - его единственное спасение. - А ментовские трупы? - А что трупы? Они не говорят, попытались напасть на войска, за что и поплатились. - Калина пожал плечами. - А то, что было восемь нападавших, а трупов семь, значит, кто-то ушел под прикрытием огня своих бандитских товарищей. Наверное, главарь, а может, и сам Хачукаев. Все нормально. - Майор сообразит? - Этот майор четвертый раз в Чечне. Две "ходки" в первую войну. Не смотри, что простоват, он собаку съел. Знает что к чему. - -Насчет собаки. - Гаух затянулся. - Объявление на чебуречной: "Тому, кто купит пять чебуреков - шкура собаки бесплатно!" - Кончай про еду. Жрать охота. Но выпить еще сильнее! - Калина напряженно всматривался и вслушивался, не едет ли делегация. - Открывай люк, принимай зоопарк! - заорал майор, из дверей бойцы вытаскивали пленных. Разведчики быстро спрыгнули с брони и открыли десантный отсек. - Дальше укладывай, плотнее, не влезут на хрен! - майор кряхтел, запихивая очередного пленного в брюхо БТРа. - Залезут, куда на хрен они денутся! - пыхтя ворчали бойцы. - Кто не влезет, пристрелим на хрен, да в реку концы. Пленные, слыша такие угрозы, извиваясь как черви ползли вперед. Жить все хотят. Тем более что у нас мораторий. И каждый из них мечтает выжить. Ничего, пусть потрясутся от страха, так быстрее "созреют". Потом будут "вкладывать" своих, выторговывая жизнь. Я смотрел на эти тела и вспоминал, как в прошлую командировку разведгруппа попала в засаду. Шестеро солдат, всем не больше двадцати, командир - лейтенант, только что из училища. Не намного старше своих подчиненных. Они три часа отбивались от духов. Станция у них сразу вышла из строя, помощь не позвать, могли сдаться. Попытаться сохранить себе жизнь. Только вот нет у духов моратория на смертную казнь. Им можно убивать пленных, а нам - нельзя. Ни по суду, ни без суда, нельзя, и все тут! Хоть лопни, хоть разорвись! Нельзя! Так вот эти мальчишки дрались до последнего солдата. А последний солдат, с перебитыми ногами, лежал и ждал, когда подойдут к нему "воины Аллаха". Он подорвал себя и этих "воинов" двумя гранатами. А вот эти, которых как скотину грузили в БТР, не смогли себя убить. Любят они себя. Так любят, что лучше отсидят срок на зоне гордые парни с гор. Не могут убить себя и пару врагов. А вот мальчишка с перебитыми ногами смог. Один из бойцов с интересом рассматривал рисунок на подошве пленного. Рисунок "протектора" был красив, глубокий, да и сами ботинки явно не отечественного производства. Боец вопросительно посмотрел на Калину. - Размер твой? - Андрей равнодушно смотрел на происходящее. - Мой! - боец молча приложил облепленный грязью сапог к подошве пленного. - Меняйся, - кивнул командир разведчиков. - Ты не против? - это уже ко мне. - Вообще-то мы с Сашей видели, как боец до этого любезно предложил пленному духу переобуться. Так было? - Гаух ответил за меня, и вопрос адресовал задержанному. Тот закивал головой. Боец расшнуровал ботинок, стащил его. Обул, потопал. - Нормально, как на меня сшили! - снял сапоги и обул духа. - Ну, хоть что-то приятное сегодня, - вздохнул Калина. - Все! Считаем, - майор вышел за последним, судя по форме, это был тот самый милиционер. - Раз, два... Еще, чуть не забыл, - Калина дотронулся своего лба. - Зерщиков у тебя? - Это животное? У меня. Забирай его на хрен! Эй, Зерщиков! Ко мне! Боец быстро подбежал, под глазом был свежий фингал. - А что он натворил? - Митинг видишь? - Ну. - Эта скотина пошла в сарай, где ментов положили, оружие, документы мы вытащили, а Зерщиков нашел оторванную руку, ее разрубило на несколько частей. Оторвал рукав от куртки, вложил туда остатки этой руки, вышел и перед толпой порвал зубами этот рукав, а когда порвал, оттуда вывались остатки руки. Получается, что он ее перегрыз. Две дамочки в обмороке, несколько человек проблевались. - Ты что, придурок? - Калина внимательно смотрел на солдата. - Я думал, что они разбегутся, - смущенно пробурчал боец. - Из-за таких как ты сейчас пойдут слухи по Чечне, что русские питаются мясом убитых чеченцкв. Ты хоть понял, что натворил, скотина? - А что я? - включил "дурака" Зерщиков. - Тушенка надоела, свежатинки захотелось! - Такими темпами тебя скоро самого освежуют. Балбес! Все! По коням. Дома разберемся! - Разведчик махнул рукой, мы сели на броню, поехали. Толпа расступилась под грозным взором Андрея. Я обернулся: толпа начала перебранку с боевым охранением. Ну-ну, ребята, митингуйте, в поле работать надо, а не воевать и не митинговать, тогда б и мы дома сидели, а не шлялись по Северному Кавказу, у меня дома работы невпроворот. Ехали недолго, как-то незаметно меня потянуло в сон, я тряхнул головой. Закурил. Тоскливо на душе. Может, действительно стоит напиться сегодня? Свои же в Москве предали нас. Тем временем добрались до окраины. Там стояли войска в оцеплении. Часть бойцов несла охранение, другая трудилась на земляных работах. Ох, и нелегкая эта работа! Отрывались окопы в полный профиль, тут же землянки, закапывали по самую башню технику в капонирах. Рядом валялись мотки колючей проволоки, пустые консервные банки, привезенные с собой. Их нанижут на проволоку: кто-нибудь попытается перелезть, тронет - баночки пустые консервные зазвенят, загремят. Не мы придумали, еще в годы Великой Отечественной. Здесь же сновали собаки. Многие подбирали кавказских овчарок, тут они были матерые. Собаки, как и люди, обживали новое место службы, место жизни. День зимний короткий, а к ночи надо много успеть. Только вот не знают мужики, что все это через несколько часов придется бросить и быстро-быстро, поджав хвост ретироваться. А все потому, что в войну вмешалась политика. И политикам плевать, что здесь бандитское гнездо, кто-то им что-то сказал, и они снова предали своих солдат. И верят политики не своим солдатам и офицерам, что готовятся жить в землянках, и каждую секунду рискуют своими жизнями ради политических амбиций этих самых политиков. Политики же сидят в больших теплых кабинетах, в удобных креслах, ездят на больших черных машинах, при этом рассуждая после сытного обеда о нарушении прав местного населения в Чечне. От этого у них ухудшается пищеварение, и они едут к своему персональному доктору. Тот, покачивая головой, сообщает, что сей государственный муж себя вообще не бережет, и прописывает дорогую пилюлю. После этого политик едет к себе домой. Все, рабочий день окончен. Жене он расскажет, что "эти военные" опять что-то там напортачили в Чечне. Толком никто не знает, что, но коли звонили из ПАСЕ, значит, что-то такое! И говорить за ужином я про это не хочу. Вся эта картинка так живо предстала перед глазами, что я даже потряс головой, прогоняя ее. Я смотрел на поджарых, прокопченных и просто грязных офицеров, прапорщиков, солдат, которые переговаривались сорванными голосами, на их шеи с торчащими кадыками, руки, все в ссадинах, на впавшие от усталости глаза. И вновь представился политик, такой вальяжный, дорогой костюм за тысячи долларов, такие же туфли, шелковый галстук, белоснежная рубашка, толстая шея переваливается через воротник, золотая заколка. Брюшко свисает через ремень. Пальчики белые, аккуратные, маникюрчик. И ничего этот политик не сделал толкового в жизни, лишь шаркал по паркетам, да "шел по курсу партии", и ему плевать какая партия, главное, чтобы она его кормила. И денег у него хватит его внукам, и похоронят его на престижном кладбище. И вся страна будет умываться слезами, непонятно от радости или от горя. А за каждым из тех, кто здесь, кроме своей семьи и России за спиной больше никого. И не пустят его в коридоры власти. Потому как допусти, так он все вещи назовет своими именами. А кому это надо? Никому. Вот и солдаты, и офицеры, ломая лопаты, поминая всуе всех святых и их родителей, перемещают кубы чеченской жирной, липкой и крайне грязной земли. Кто знает, может, вот так же во времена Ермолова предки кого-то из них лопатили эту искалеченную землю. Раздался шум подъезжающего БТРа. Обернулся, на броне сидели усталые Каргатов, Молодцов, Разин. Подъехали, спрыгнули. - Что, эвакуация? - Каргатов как и все недоумевал. - Скажи спасибо, что не ликвидация. - Я был мрачен. - Спасибо, - буркнул Серега Каргатов. - Пожалуйста, - ответил я. - Как там адвокат? - Какой адвокат? - не понял Вадим Молодцов. - Мы у прокурора были. - Это для нас с тобой - прокурор, а для духов - адвокат, - пояснил я. - А, ничего особенного. Нога целая. - Каргатов огладил усы и закурил. - Когда его водила дал по газам назад, то инстинктивно вывернул руль и подставил сторону пассажира. - Не хрен на переднем сиденье сидеть! Все начальники сзади ездят. - Молодцов нервно подернул правой стороной щеки, это у него после контузии. - Теперь он только в багажнике будет передвигаться. - Разин тоже устал, черные круги залегли под глазами. - Жить-то будет? - Гаух тер руку. - Он нас с тобой переживет. Башкой долбанулся то ли о панель, то ли о стекло. Мы водилу, пока тот в шоке от происшедшего был, допросили под протокол. - Каргатов понимал, что это слабое доказательство нашей невиновности, но, тем не менее, надо же чем-то прикрыть свой зад. - Он потом заявит, что вы ему ствол в ухо вставили и заставили подписать чистую бумагу. Или что в шоке был. Чеченец? - Он самый. - Лажа все это. Валим? - Поехали! Мы расселись на броне и двинулись в обратный путь. Теоретически не должно быть засады, но кто знает, может, Хачукаев или его люди захотят отбить своих. Доехали назад без приключений. Каргатов Я не склонен к пессимизму, только вот порой, а особенно здесь - в Чечне, складывается впечатление, что моя работа никому не нужна. Весь труд, все усилия, которые мы всем коллективом потратили на подготовку и проведение операции по Старым Атагам, полетели в тартарары. Ну, везем в нутре БТРа восемь человек, но нет полной уверенности в том, что сейчас не поступит команда отпустить их с извинениями, с расшаркиванием и полным политесом. Мне не нравится насилие, в принципе. Схватка ума, схватка интеллектов - это мое. И поэтому с удовольствием работал дома - в Красноярске, по противодействию разведывательных служб иностранных государств. Уж поверьте мне на слово, в России еще есть много чего интересного, что неизвестно западным державам, и в экономическом плане, и в военном. И вот, когда ты на острие этой борьбы, идет схватка умов. С одной стороны ты и Россия, с другой - противник и вся мощь того государства, на которое он работает. Кто кого. Но я на своей земле, а они - нет. И вот тогда все мне помогают, и никто не дает приказа, чтобы я со своими коллегами не мешал иностранным разведчикам, их агентам собирать информацию. В Чечне тоже моя земля. Но отчего-то здесь мне и моим товарищам не дают в полной мере бороться с бандитами. Жаль, что политики - не саперы. Те ошибаются всего один раз, и расплата всегда одинакова - жизнь, в лучшем случае - здоровье. У политиков же - ошибки прощаются, а расплачиваются за них тысячи людей. Отчего так все несправедливо устроено? Не знаю. Знал бы - исправил. И разведчики, что едут сейчас со мной на броне, получили урок в жизни, который не забудут: государству, политикам веры нет. Верить можно лишь своему товарищу, который воюет с тобой. А зачем тогда государство, которое подставляет своих солдат? Слава богу, что пока все обошлось без потерь с нашей стороны. А если бы был бой, и погибли наши солдаты? Страшно. Не хотелось думать, что нас предали. Но получалось именно так. Боюсь, что начнут нас обвинять в некомпетентности. Для всех очевидно, что в Старых Атагах находится банда, и у нас есть члены этой банды и пособники. Но, полагаю, что прокуратуре не докажешь. Они жаждут нашей крови. Действительно прав был Ступников, когда говорил, что они - адвокаты боевиков. А как же закон? Тем временем добрались до окраины Чечен Аула. Оставшиеся там солдаты постепенно сворачивали блок-посты, готовились к передислокации в Старые Атаги. Разведчики им быстро и популярно - с использованием междометий, местоимений, идиоматических, сленговых выражений и популярных жестов объяснили, чтобы те не торопились. Те были крайне удивлены и возмущены, и так же с помощью аналогичных выражений и жестов сказали все, что думают по этому поводу. Особенно много говорилось в адрес московских политиков и чиновников. Я сидел и слушал. От усталости или оттого, что все надоело, и я устал, вспомнился курс лингвистики и фонетики, который проходил в институте. Как же все-таки богат русский язык! Смешно. Старый профессор для наглядности нам приводил два примера. Так, английское слово "Fuck" говоришь отрывисто, а вот русское "Бля" можно орать и тянуть до бесконечности. И еще. Когда русский заходит в помещение, а там никого нет, он говорит: "Ни души", а англоговорящий гражданин скажет фразу, которая переводится "Ни одного тела". Получается, что для русского важнее душа, и человек обязательно отождествляется с душой, чего не скажешь про английскую речь. Хотя, читая Шекспира в подлиннике, понимаешь, что он был близок русскому по духу. У него тоже душа стояла на первом месте, особенно это видно в "Короле Лире" и "Сонетах". БТР подъехал к школе, в подвал которой и спустили пленных. Так как готовились к перемещению, охраны уже не было, и командир разведчиков, или, как его называл Ступников - командир гоблинов или предводитель команчей, назначил двух часовых из своих подчиненных. Он разъяснил им на недавнем примере, что курение на посту и отвлечение от несения службы заканчивается перерезанным горлом. Мы же напомнили им, что за жизнь каждого задержанного они отвечают лично своей головой. Молодцов пообещал, что если кто-нибудь из духов вдруг помрет, то часовые в обязательно-принудительном порядке сделают себе харакири штык-ножом. А потом поехали к нам в отдел. По дороге заскочили к особистам, они прихватили бутылку водки. Расположились у Ступникова. Говорить особо не хотелось. Выпили несколько стопок, и я ушел. Лег спать. А что делать? Допрашивать пленных? А зачем? Снова могут предать. Приедет Мячиков, пусть расскажет, что дальше нам делать. Наши фото есть у правозащитников, не исключено, что они потребуют через прокуратуру наши головы. После того, что произошло, я уже ни чему не удивлюсь. Было слышно, как Ступников бушевал, посылая всевозможные проклятия на головы тех, кто дал команду отступать. Но что толку. Проклятия не сбудутся, все это лишь сотрясание воздуха. Не умрут, не заболеют эти люди, и не пойдут туда, куда Саша отправляет их, и не вырастут у них на лбу и в других места те части тела, которые он хотел, чтобы выросли. Ждать. Только ждать. А ожидать свою судьбу лучше во сне. Разделся, духи далеко, начальство тоже. Я проспал долго. Проснулся сам. Оделся, за окном темно. Зима, темнеет рано, глянул на светящийся циферблат "командирских" часов - 21.30. М-да уж. Если бы проводили конкурс, кто больше проспит, то все, кто воевал в Чечне, наверняка одержали бы убедительную победу с огромным отрывом. Я не выспался, просто надо иметь совесть. В коридоре дневальный читал книгу под тусклой мерцающей лампочкой. - Начальник здесь? - я потянулся, эх, хорошо! - Начальник звонил Ступникову, сказал, что поехал на Ханкалу, там большие разборки учинили. - Ясно. - Я умылся из рукомойника, что висел в коридоре. - А где сам Ступников? - Он и все остальные уехали в школу, пленных "потрошить". - Давно? - Да как вы спать ушли, так они минут через двадцать и двинули. - Помолчал и добавил: - Связисты говорят, что про Старые Атаги Америка по радио говорит. - Вся Америка? - я удивился. - Да нет, или "Голос Америки" или "Свобода". - Эти наговорят, - я махнул рукой. - Поменьше слушай "вражеские голоса". И что болтают? - Что согнали все мужское население. И всех пытали электротоком. А кого подозревали в сотрудничестве с бандитами, ставили на два табурета, к хулю привязывали кирпич, он болтался между ног, а военные били по нему ногой. По кирпичу, - уточнил дневальный. - Тут же интервью брали у тех, кто чудом спасся. Говорят, что пропало без вести человек пятьдесят. Благодаря правозащитникам и иностранным журналистам прибыла прокуратура и прекратила все это безобразие. А про этого придавленного говорили... - Какого придавленного? Не понял. - Ну, того, которого БТРом переехало. - А. Ну, и? - Он, оказывается, вообще герой, пытался воспрепятствовать зачистке и арестовать военных преступников. - Так и сказали, что военные преступники? Или сам сочинил? - Связисты сказали, они даже записали на память передачу. - Надо будет тоже послушать, да потом к отчету приложить. Потом посмеемся, лет через десять. Прокурор-то жив? Не слышал? - Жив. Его на "вертушке" вывезли. Ну, не только его, всех, что с Ханкалы. Одна "восьмерка" села, а еще штуки три, что сопровождали, "карусель" крутили, прикрывали. - Не сбили? - Да кто же своих сбивать-то будет. Они же их адвокаты, - увидев мой взгляд, пояснил: - Я слышал, как вы их называли. - Понятно. На чем офицеры уехали в школу? - На БТРе, "шестерка" стоит там, где оставили. Ужинать будете? - А есть? - Каша с тушенкой. Мы на всех оставили. - Спасибо. - Вернулись с зачистки? - Все. Матерятся, да вы сами все знаете. - Нас матерят? Ну, чекистов? - Нет. Москву да Ханкалу. Все в "цвет" шло. Вон и духов повязали, значит, и банда недалеко ушла. Деревню перевернули, а потом бы окрестности из минометов прошарили. Никто бы не ушел... Не впервой же! - Что читаешь? - "Шамиль". Это не про Басаева, а того, что при царе здесь шуровал. - Ну, как тебе? - я ее прочел еще дома. - Надо денег за голову Басаева и многих других объявить, сами в мешке башку притащат. Они же продажные. - Не все так просто, как хотелось бы. Давай поедим, да поеду на подмогу. - Там все нормально. "Зверя" выпустили, он пару табуретов зубами поломал, арматуру на шее завязал у одного из душар, те и "поплыли". - Откуда такие подробности? - усмехнулся, на что Зерщиков способен - знаю, даже представил, как это все было. - Сам Зерщиков прибегал, у товарища подполковника сигареты кончились. Вот и рассказал. Потом "Зверюга" собирается кирпич крошить пальцами. - Его энергию, да в мирное русло - цены бы ему не было. - Не получится, - убежденно сказал боец. - Он слишком ленив, чтобы чем-то полезным заниматься. - Тем временем он из-под одеял достал котелок с кашей, ложку, налил чаю, все протянул мне. - Кушайте. Приятного аппетита. - Спасибо. - Я не пошел к себе в комнату, а тут же принялся есть. - Товарищ капитан, а можно я потом возьму у вас что-нибудь почитать? Мне ночь дневалить, а тут немного читать. - Он кивнул на книгу. - Бери, только потом верни. До армии много читал? - Нет. Я тут много понял. Мне уже стало интересно. - А что понял? - Жизнь понял. - Голос уверенный, убежденный. - Ну, хорошо! Спасибо за ужин. Посуду уберешь? - Идите, я все приберу. Вот и "Жигули". Завел, включил фары и поехал. Нет, чтобы не говорили, а самый лучший свет фар именно у "шестерки". Ездил я в Красноярске и на иномарках, но все равно, не тот свет, а здесь - прекрасно видно. Колонна проехала два раза по разбитой дороге. Туда-сюда. И размесила эта длинная колонна все дорогу вдрызг. Я лавировал между гребнями и ямами. Возле школы стоял БТР Калины, разведчики-бойцы курили рядом, главного гоблина не было видно. - Где ваш командир? - спросил я у бойцов. - В подвале, там работы много. - Трупы не выносили? - Не-а, все живы. Не дают нам, - хохотнул кто-то из темноты. - Они бы у нас быстро сознались во всем. Но командир сам там нас не пускает, приказал, если прокуратура появится, не пускать их ни под каким соусом. - Да уж вряд ли они сунутся. Ночь на дворе. - Они сейчас пьют на Ханкале, победу празднуют. - Откуда знаете? - Разведка знает все! - Логично. Меня пропустите? - Так вы же не из прокуратуры, с нами были. Конечно, проходите, тут аккуратно, ступенька сломалась. Придурок "Зверь" вытащил кирпич. - Зачем, вон их сколько в округе валяется. - Я удивился, чего-чего, а строительного хлама и мусора везде было полно. - Вот и мы спрашиваем - "Зачем"? А ему лень идти куда. Он его пальцами раскрошил. Придурок. Но духи полные штаны наделали, когда он завязал арматурины на шее узлом, и стал этот узел у каждого по очереди затягивать. - Тут каждый в штаны от страха наделает. - Ну да. Они же просто люди, хоть и духи. А жить все хотят. - Ну, давайте, провожайте, чтобы шею не сломать в потемках. - Я шагнул в темноту подвала. Боец быстро проводил меня вниз. От незнания действительно можно было кувырком упасть. Пленных развели по углам, тихо вели допрос. Ступников, Молодцов, Гаух допрашивали по двое пленных, а Калина и Разин - по одному. Подошел к Ступникову, тронул за плечо. - Не помешаю, товарищ подполковник? - Нет, конечно. Да почти закончили. - Понятливые? - Хорошие ребята. Сначала дурака включали. Мол, мирные беженцы. И ранения получены при уборке снега и расчистке грязи. Но все вместе им объяснили, и у них враз прошел приступ массовой амнезии, и они чертовски интересные вещи рассказывают. Кстати, а ты знаешь, что Калину и нас с тобой уже хотели оттащить на Ханкалу и допрашивать в качестве подозреваемых? - Я спал. - Поэтому будить не стали. Доложили в ответ на запрос, что Калина лежит с острым приступом радикулита, ну а у нас с тобой сердечный припадок. - А почему не наоборот? - Ты посмотри на этого гоблина, разве у него может болеть сердце, - он кивнул на Калину. Слабое освещение кидало причудливые тени по углам. Калинченко в этом неверном свете представлялся человеком-горой. - Да, ты прав, у этого сердце болеть не может, разве только с глубокого перепоя. - Мячиков звонил, сказал, чтобы мы не дрейфили, отбиваемся. Главное - результат. А его столько, что хоть сейчас разворачивай колонну - и вперед, то есть - назад, тьфу, запутался, ну, то есть на Старые Атаги. - Так все серьезно? - Хуже некуда. Мы с тобой и половины не знали. - Я думаю, что процентов десять мы с тобой знали, Саша. - Обижаешь, мы знали больше! - обиженно протянул Ступников. - Долго еще? Давай помогу. - Да, в принципе, я закончил. Так, сидим за жизнь базарим. Кто больше не прав в этих войнах. - И какой счет? - Один ноль в нашу пользу. - Убедил? - Да нет, конечно, просто мы его в плен взяли, а не он нас. Вот и весь аргумент. - Понятно. Железобетонно. У него своя правда, а у нас - своя. Истина как всегда где-то посередине спряталась. - Примерно так. - Ну, что, - Саша обратился к одному из задержанных, - жить ты будешь, как я обещал. С афганцем твоим мы завтра разберемся, - тот хлопал глазами и следил за интонациями в разговоре, - время до утра есть, так что, мужик, думай. С друзьями посоветуйся, коллективный разум еще что-нибудь подскажет. И есть у нас такая программа, как защита свидетелей. Но надо быть очень важным свидетелем, чтобы под нее попасть Понимаешь, мужик? - Да. - Задержанный кивнул. - Я закончил. А вы, мужики? - обратился Ступников к окружающим. - Закончил. - И я. - Я тоже. - До дома, до хаты. - Саша встал, растер онемевший зад, потянулся. - Если что важное - можешь разбудить в любое время суток. Идем, Сережа, покурим на свежий воздух. Устал я. Мы вышли на поверхность. Хоть и находился я в этом подвале не больше десяти минут, но ночной воздух показался мне таким приятным и вкусным! - Значит, так, разведчики, - Ступников обратился к часовым, - духов пальцем не трогать. Если вдруг попросят меня позвать или любого другого офицера, из тех, что допрашивали их - звать в любое время суток. Понятно? - Так точно, товарищ подполковник! - ответил кто-то из разведчиков. - Вот и хорошо. Идем, вкратце расскажу, что удалось узнать. - Саша тронул меня за рукав. Спустились с лестницы, отошли в тень, чтобы не было слышно. - Хачукаев получает информацию из Грозного, Москвы, Ханкалы. Ведет очень даже активный обмен. - Судя по его осведомленности, этого следовало ожидать. - Хизир набирает обороты, к нему приезжали два эмиссара из арабов, они проводили что-то типа инспекторской проверки по Чечне, встречались почти со всеми влиятельными командирами. Обещали деньги. Все ждут начала весеннего периода, чтобы тогда ударить по всей группировки, по всей Чечне. Жаждут повторить реванш, что получился у них в августе 1996. - Ну, это вряд ли. Не та обстановка. - Но крови попьют и прольют немало. - Вот и я про это. И что, Саша? Как наши и другие службы пропустили этих эмиссаров? - Все просто, гуманитарная помощь, соблюдение прав человека. Наши даже им вооруженную охрану дали, сопровождали колонну по Чечне, чтобы бандиты не напали. Шпионы кругом одни. Так и паранойя будет развиваться. - Шизоидный психоз не гарантирует отсутствие слежки, - вспомнил я старую чекистскую шутку. - Лучше бы наблюдали наши. Тогда бы и отследили всех этих эмиссаров. - Еще что-нибудь есть? - Отряд Хачукаева ждет через месяц подкрепления. Молодые чеченцы под видом учебы выехали за границу, где прошли промывку мозгов в Англии и на Ближнем Востоке, ну и, само собой разумеется, боевую подготовку. Среди них немало женщин. Шахидки, по совместительству снайпера, они же разведчики, наблюдатели. "ШП" -- -- - широкий профиль. - Долго готовили? - Полгода. Документы у всех чистые. Настоящие. Отбирали лишь тех, у кого есть российский паспорт, а потом помогли получить загранпаспорта. - Вербовщики здесь, в Чечне, известны? - Пара фамилий. - Тоже неплохо, можно и дальше цепочку потянуть. - Это еще не все. По линии усиления вновь зарождающейся чеченской милиции Хизир должен получить через две недели два грузовика с оружием. Оно поступает в Старые и Новые Атаги, и ждет он среди прочего груза переносные ракетные комплексы. - Вот это да! - я удивился. - "Игла"? - Нет, это им достать пока не удалось, "Стрела". - Тоже пойдет. - Плюс новейшие выстрелы к РПГ-7, те, что разбивают активную броню на танках. У нас не везде на вооружении стоит это. Прямые поставки с заводов. - Хорошие живут бандиты. Денег много. - Угу, бюджет министерства обороны не может позволить себе такие вещи, а бандиты - могут. - Саша, не переживай, отберем у духов это оружие - отдадим военным, пусть осваивают. За это с них еще магарыч сдерем. Пусть стол накрывают. Известно что-нибудь по месторасположению духов? Где "Шейх" скрывается? - Ой, Сережа! Я же тебе говорю, что мы с тобой столько не знали! - А теперь? - Много. Информации много. Сейчас пойдем к нам, засядем у карты, только поесть чего-нибудь надо, а то брюхо уже сводит, и нанесем обстановку. - Я уже поел, поэтому, будете говорить куда что, и я нанесу. А то продрых как последний гад, прямо даже и неудобно. - Мне действительно было стыдно, народ работал, а я спал. - Договорились, тем более что лучше тебя никто не рисует, у всех коряво выходит, а тебя карты - хоть на международный конкурс военных топографов отсылай. Вот так и отработаешь то, что проспал, а мы трудились не спамши и не жрамши. И, кстати! Командир гоблинов начал врубаться в оперативную работу! Первый раз я заметил это, когда он допрашивал пленных, когда мы их повязали, и сейчас. Начал понимать, что чекисты не зря свой хлеб поедают! - Хоть что-то приятное. Как думаешь, нас отдадут на растерзание прокуратуре? - Знаешь, Сережа, - Саша стал задумчив, - очень хочется верить, что этого не случится. И не потому, что мы с тобой "конторские", а потому, что мы делаем правильное дело. Хотя, если с другой стороны посмотреть на то, что произошло всего несколько часов назад, то меня терзают смутные подозрения. Деревню когда "чистили", вроде тоже правое дело делали, а тут получается, что сдали с потрохами, подставили - дальше некуда. - Вот если сдадут, тогда - дальше некуда, а пока посмотрим. Надо нанести обстановку на карту, составить массу справок, плюс справку-меморандум, доказывая, что банда Хачукаева действительно прячется в Старых Атагах, является устойчивым бандформированием, представляет угрозу для федеральных войск, мирного местного населения, и прекращение зачистки является ошибочным решением. Так? - Ну, ты, Сережа, загнул. Получается, что Москва ошиблась? Нет, мужик, ты не прав! Москва не может ошибаться. Пусть даже они нас загонят на минное поле, но они будут правы. Вот так. А то, что ты тут рассуждаешь, является крамольным антиконституционным мнением. Вот по этому мы не будем писать про это. Ограничимся толпой бандитов под предводительством "Шейха". Тем временем из подвала поднялись остальные опера и Калина. Андрей задержался у выхода, давая последние указания часовым. А потом поехали к нам в отдел. Оттуда позвонили в штаб и узнали, что командир, начальник штаба и наш Мячиков остались до утра на Ханкале. Сами же начали наносить обстановку на карту. Каждый расшифровывал свои записи и объяснял где, по его сведениям, находятся духи. Постепенно карта Старый Атагов покрывалась синими значками. Несколько раз я брал тайм-аут на перекур. С наслаждением разгибался и растирал затекшую поясницу, крутил шеей, она хрустела, тер красные глаза. Освещение было поганое, приходилось постоянно напрягаться. Прав был Саша, мы знали так мало! Но вот что удивительно, все называли убежища Хачукаева. Вот только этих убежищ у него получалось не меньше семи штук. Едины они были в одном - "Шейх" в случае опасности уходил к реке и там отсиживался. Никто толком не знал, что у него там. Дом? Схрон? Землянка? Или просто он лодке переправлялся на другой берег Аргуна, и там отсиживался в Новых Атагах? Хотя, чего проще - садись на машину и езжай дальше на юго-восток километров десять, там начало ущелья и очень страшное место. Военные его назвали "Волчьими воротами". Духовское местечко, крови русской там пролито немало. Так нет, Хачукаев не уходит, стоит здесь. Как форпост боевиков, что основались в Аргунском ущелье, и он здесь как часовой, отвлекающий, оттягивающий на себя многие силы? Или он дурак сам по себе, вызывающий для своего удовольствия огонь на себя, показывающий нам и своим арабским хозяевам, мол, я ничего не боюсь. И если мне арабы подкинут еще денег, то я такое могу устроить! Непонятно это. Это были не только мои мысли, но и всех моих товарищей по этой войне. Периодически открывали дверь в коридор, все курили и дым даже не клубился, а плавал слоями. Лампочка, и так тусклая, из-за никотинового тумана и вообще перестала освещать углы. Выходили на улицу, открывали дверь в мою комнату и дверь на улицу, так немного проветривало. Но через полчаса все повторялось вновь. Глаза у всех были красными и от усталости, и от напряжения, и от табачного дыма. Я посмотрел на часы. Ого! Полчетвертого утра! Понимали, что поутру приехать может не только наше командование, но и ребятишки из прокуратуры. С этих станется. Есть у меня знакомый опер, тот служил в Прибалтике, и когда националисты подняли голову, то прокуратура с КГБ активно отлавливала подрывной элемент, в том числе и подстрекателей к русским погромам. Прокуратура зачастую проявляла инициативу в этом деле. Зато когда власть поменялась, то прокурорские, те же самые, замаливая свои грехи, открыли охотничий сезон на своих бывших "смежников". И моему пришлось приложить немало усилий и смекалки, благо, что документы прикрытия имелись, чтобы эвакуироваться самому и вывезти без потерь семью. Его фото, вкупе со многими "врагами нового государства" были развешены на каждой остановке общественного транспорта. Вот только новые хозяева не простили прокурорских, некоторые сели на скамейку "запасных". И судили их как врагов народа. Никто не любит проституток. Если уж ты выбрал свой путь, то иди по нему. Тогда даже враги к тебе будут относиться с уважением. Некоторые из прокуратуры чеченской воевали в первую кампанию против нас, потом "сложили оружие", получили должности, "перекрасились". Только вот думаю, что и боевики относятся к ним с презрением, не говоря уже про нас. Военные же, наверное, ждут возможности и команды, чтобы устроить им "шквальный шальной снайперский обстрел". Мол, перепутал вражеский снайпер цель. Только вот никто из командиров не даст команду стрелять по прокурорским. Растер лицо. Все, хоть и спал, но от усталости всякая чушь в голову лезет. Нельзя быть таким кровожадным. Я-то хоть поспал, а как же мужики? Мои запасы кофе выпили быстро, Саша принес свой кофе, Разин - свой. Дневальный не успевал кипятить чайник. - Мужики, а что афганец собой представляет? - спросил я. - О, Серега, это еще тот фрукт! - Ступников важно поднял палец вверх. - Я понимаю, фрукт южного происхождения. - Он все же араб, алжирец, зовут его, - он открыл свои записи, - Аййуб. Пишется с двойной "й". Фамилия, если я сумел правильно записать - Абдулазы. - Он чем-нибудь, кроме трудно выговариваемого ФИО знаменит, примечателен? - Я же тебе говорю, что тот еще фрукт! В Алжире получил мусульманское обучение, потом поехал на заработки во Францию. Там в Лионе познакомился со своими земляками, те потащили его в мечеть, что в пригороде Лиона. А уже там имам этой мечети Шелали бен Шелали, - Ступников сверился с записями, - начал промывать ему мозги. Христиан ненавидит как черт ладана. Где только пахнет кровью - тут же организует помощь за панисламскую идею. Еще в 1994 году организовал поставку оружия албанцам, что проживали в Сербии. У самого этого черта есть два сына. Менад и Мурад. Менад прошел подготовку в Афганистане, является большим специалистом по производству и применению боевых отравляющих веществ. - Газы что ли? - Не только, аэрозоли также, отравление источников воды. Неоднократно бывал в Чечне. Вот и сейчас привозил гуманитарный груз. Придумали они простой способ эвакуации духов на отдых во Францию. Повоевал, а потом на Лазурное побережье. А? Лазурное море, белый песок. Девушки-француженки в бикини, нудистский пляж, коктейли в высоких бокалах, хотя по мне и пиво сойдет... - Саша мечтательно закрыл глаза. - Э-э-э-э! Мужик! Ты сейчас слюну пустишь, давай дальше. - Так вот, во время всех своих визитов они просто отдавали свои паспорта духам, те улетали на этот Лазурный берег греть пузо, а арабы шли с наглой мордой во французское посольство и заявляли, что так, мол, и так, паспорта они утратили, потеряли, украли и прочую ерунду. Им выдавали новые. А также они изготавливали паспорта у себя во Франции, вклеивали присланные фото чеченских бандитов, и уже здесь вручали им в торжественной обстановке. Как ударников бандитского труда местком и профсоюзы премировали их поездкой на юг Франции. Ах да, этот имам и семейство говорили, что было здорово рвануть или отравить посольство России во Франции. - Ни фига себе! - я почесал голову - Надо информировать Лубянку, дело такое - опасное. А этот араб с двойным "й" яды, газы и другое оружие массового поражения привез сюда? -- Сам не привез, но ждет, приезжие эмиссары пообещали, что в Грузии формируется очередной груз гуманитарной помощи, а вот там уже и будут компоненты для производства ОМП. Само оружие вести опасно - могут сообразить, да и не дай бог рванет, и перевозчиков убьет. Пусть местные бандиты сами все соберут и уничтожат неверных урусов. -- Слышь, а почему это мулла из Парижа не любит христиан? - мне стало любопытно. Живет этот гражданин в хорошей христианской стране, а вот саму страну и христиан не любит. Непонятно. -- Надо будет у шефа попросить командировочку, да, слетать в Париж, и лично спросить у этого черта! - Ступников сладко потянулся. -- Ага, только поторопись, а то чеченская прокуратура, вкупе с их судом выпишут тебе командировку куда-нибудь в Пермскую область на "красную" зону. -- Замаются. Не таких обламывали. - Саша спокойно, устало улыбнулся. - Все это надо обмозговать, причем спокойно, идем спать! - Молодцов потянулся, потер глаза. - Положите нас у себя или переться к себе? - Только не храпеть и портянками не вонять! - резко ответил Разин. - Годится! Я сплю в твоей комнате! - Гаух кивнул Разину. - Сейчас скажу дневальному, чтобы что-нибудь сообразил для тебя. - Пусть он тебе что-нибудь мягкое подыщет! Я сплю на твоей кровати. - Гаух уже направился внутрь отдела. - Это еще почему? - Разин начла возмущаться. - Все просто, я раненый, руке нужен отдых. Каргатова и Ступникова я не могу подвинуть, они старше меня, ты - самый молодой, вот ты и ищи где пристроиться. - Ну, как так! - возмущался Разин. - А ты как думал - с военной контрразведкой связался! Они подметки на ходу режут! - хохотнул Калина. - Разведка по сравнению с ними - дети. Так что, Разин, устраивайся поудобнее, где место найдешь, ни чем себе не отказывай! И еще после этого говорят, что в армии "дедовщина"! Они контрразведку не знают! - Понял. - Разин кивнул головой и пошел следом за Гаухом. Калина устроился на столе начальника - Мячикова, Молодцов на начальственной постели, Разин - на столе в своей комнате-кабинете. Утром нас разбудил дневальный. - Вставайте! С "блока" сообщили, что командиры приехали и шеф. Прокурорских нет. - И то уже хорошо! - я открыл глаза. Время? - Полдесятого. Чайник готов. - Хорошо. Буди остальных. - Да разбудил, все встали, только капитан Калинченко посылает... - Бушует разведчик? - я усмехнулся. - Сказал, что отправит на гауптвахту. - Не бойся, сейчас поднимем! Я прошел в комнату к шефу, там дрых на столе Калина. Молодцов лишь обреченное махнул рукой, мол, бестолку. Я просто скинул разведчика, приподняв стол. И восхитился его выучке. Он как кошка упал на руки, тут же откатился в угол, мгновенно выдернул пистолет и наставил на нас. А глаза еще сонные, ничего не видят. И все это молча, почти бесшумно. - Э-э-э! Андрюха! "Пушку" спрячь! - Молодцов показал ему пустые ладони. - Тихо, тихо, здесь свои. - Свои. - Калина оглядел комнату - Ваши лошадь в овраге доедают. Что я на полу делаю? - Дневальный тебя будил, так ты всех послал. Я тебя и скинул со стола, начальники и командиры приехали, сейчас сюда придут. - Не помню. - Андрей несколько раз потряс головой, потом резко вскочил, принял боевую стойку и провел удары руками и ногами. Руки резко поднял вверх и медленно, как бы с усилием опустил полусогнутыми на уровень пояса, медленно выдыхая. - Хо-о-о! Пожрать есть? -- Есть, идем. Ты бы еще работал как жрешь, так тебе бы цены не было.! -- Пусть трактор работает! Он - железный. - Калина был хмур и зол. Мы только начали завтракать в комнате у Ступникова, когда приехал Мячиков. Судя по его виду, мы поняли, что, конечно, расстреливать нас не будут, но это стоило Петровичу немалых усилий. Он сел рядом с нами. - Дневальный! Мне что-нибудь оставили? - Так точно. Вот! - Котелок с дымящейся кашей появился из-под солдатской подушки. - Вы ешьте, ешьте, а то в тюрьме таких харчей нет, - Мячиков явно издевался над нами. - Ты у нас паханом там будешь, - ответил Ступников. - Зачем? Я - друг чеченского народа. По крайней мере, так я распинался почти всю ночь перед этими заразами из прокуратуры. - Ну, и как? Убедил? Мы-то тебе все равно не поверим. - Нормально все. - Мячиков кивнул. - Вы это здорово придумали с заболеваниями. Они хотели вас немедленно этапировать в Моздок, а там уже - в Москву, мы уже контрмеры придумывали, а вы все просто - "заболели". Значит так, мужики! Едет на Ханкалу комиссия из Генеральной прокуратуры, МВД, ФСБ. Будут рассматривать, то, что мы натворили... - Товарищ подполковник! - вбежал дневальный - Вас срочно к телефону. С Ханкалы, ваш шеф. Сказали немедленно. - Твою мать! Даже пожрать по-человечески не дадут! Шеф ушел. А мы сидели тихо. Понимали, что, может, сейчас решается наша судьба. Может, в Москве приняли решение взять нас под стражу и этапировать в столицу нашей Родины - город-Герой Москву. Послышались шаги. Несколько метров от кабинета до кабинета, но, казалось, что они тянутся почти вечностью. Как шаги Командора в "Дон Жуане". - Бля! - Мячиков плюхнулся на стул, оглядел нас. - Не по вашу душу. Сегодня ночью из Старых Атагов переправилась банда и тихо проникла в Новые Атаги. Убиты, - он достал бумажку, - Манжа Джамбекова - директор совхоза, единственная женщина, которая занимала такую должность в Чечне. Имам мечети в Старый Атагах Асруди Матуев. Расстреляна семья члена администрации села Яхи Яламбаева. - Ни фига себе! - Молодцов аж привстал. - Дальше, мои юные друзья. Это дело Президент поставил на свой личный контроль. К нам вылетает "Альфа". - Кто? - Та самая "Альфа". Это первое. По распоряжению Генеральной прокуратуры, бронетехника не должна выезжать за пределы Чечен Аула. - Стой, командир. Я чего-то не понял. Там духи "мочат" направо налево мирных авторитетов, а мы не можем даже прийти им на помощь из-за запрета прокуратуры. Так? - Ступников, как и все мы были ошарашены. - Ну, почему же. Никто не мешает выехать туда на легковых машинах. Поэтому директор ФСБ принял решение отправить "Альфу". Послезавтра встречаем. Эта информация особой важности, поэтому - ни слова. Ну, и нужна полная информация по духам в Атагах. Что узнали на допросах? Я развернул карту, и мы показали ему изменения, что удалось установить. Ступников доложил про араба. Мячиков лишь крякнул, когда услышал про посольство во Франции, и отправился докладывать по телефону на Ханкалу. Нам было жалко людей, которых убили бандиты, но, когда узнали, что нас не будут арестовывать, как гора с плеч свалилась. Вышли покурить на улицу. Калина уехал к разведчикам, Молодцов и Гаух тоже отправились к себе. - Ну, что, Саша, надо агентуру тряхануть. Думаю, что после вчерашнего шум должен пойти по округе. - Я задумчиво смотрел в небо. - Давай, чтобы нас не упрекали, что мы с источниками не работаем, - Ступников кивнул. Я вызвал по срочной связи "Демона". Тот прибыл вовремя. Был очень раздосадован, что "Шейх" ушел. После нашего ухода из Старых Атагов банда вернулась, устроила митинг в центре села. Выступал сам Хачукаев, призывал всех на борьбу с неверными. - Где-то у реки у Хачукаева логово. Не знаешь где? - Я узнаю, - твердо ответил "Демон" На том и порешили, договорились встретиться завтра в это же время. У Ступникова агент тоже рассказал про митинг, сообщил, что Хачукаев через своих доверенных пособников хочет устроить митинг у нас здесь, и источник должен подобрать "нужных" людей, чтобы попытаться освободить пленных. Если надо отвлечь внимание, то бандиты готовы устроить отвлекающий маневр. Имитировать нападение. Не исключено, что вся эта бойня в Новых Атагах была устроена специально для этого, чтобы все военные поехали туда, а духи тем временем освободят своих товарищей по оружию. Не кисло. Получается, что благодаря прокуратуре их план сорвался. На следующий день я встретился с "Демоном", тот был уставший, разве что не засыпал на ходу, но показал на карте, где у Хачукаева убежище возле реки. Получалось, что там небольшой домик, с берега, с реки его не видно, он закрыт надежно кустами, подходы заминированы, есть лишь одна тропа, лодка также спрятана. Митинг собирали каждый день. Они бы также работали! В банду Хачукаева стали вступать новые члены. Не только из Старых Атагов, но и из Новых. Странная логика. Бандиты убили твоих односельчан, а они в банду... Где логика? Смысл в поступках и действиях? На митинге особо выделялся Садаев. Он слюной брызгал, проклиная все федеральные войска. Звал на священную войну. И Садаев в очередной раз поклялся убить нас со Ступниковым. И вот приехали "альфонсы", так мы успели окрестить офицеров "Альфы". Их было человек сорок, всех разместили в заранее подготовленных помещениях. Начались совещания. Познакомились. Сказать, что они чем-то особо отличались от всех остальных, нельзя. Нормальные офицеры. Не знал бы, что они - "Альфа", ни за что бы и не подумал. Так же шутят, не похожи на "псов войны". Взгляд, наверное, только их выдавал. Цепкий. У оперов взгляд "мазучий", а у этих - цепкий. В глаза. До затылочной кости. За нами сразу закрепили двоих офицеров, они были кем-то вроде организующих взаимодействие с нами - майоры Борис Курдибанский и Михаил Марченко. Очень скупо рассказывали о своих срецоперациях. Мы лишь по обрывочным фразам поняли, что оба не первый раз воевали в Чечне. Освобождали заложников в Минеральных Водах, еще где-то. Про свои подвиги они говорили нехотя, уклончиво, да мы и не настаивали. Уже одно это - работать вместе с "Альфой" - почетно. И опыта наберешься такого, что и не снилось. И чувствовалась у мужиков обстоятельность. Надежность что ли. При этом они знали массу анекдотов, вставляя их к месту. Ступниковские афоризмы им тоже пришлись по душе. И сработались мы с ними быстро. Легко. Другие офицеры знаменитого спецназа были выделены для организации взаимодействия с военными. Работа закипела. Нашу карту и всю информацию, которой мы владели, тут же переносили на свою карту и, рассуждая о предстоящем штурме, говорили на своем сленге. Что-то из разговора мы, конечно, понимали, но это "что-то" была, наверное, десятая часть. Они спрашивали, как лучше заходить в село, как выглядят дома, которые у нас отмечены как бандитские пристанища. Сколько этажей, какой забор, сколько окон в доме, есть ли запасной вход, есть ли собаки, имеются ли надворные постройки? Мы лишь пожимали плечами. -- Нам туда заходить! - втолковывал Курдибанский. - Бог - в мелочах. Отчего ты думаешь, наши операции длятся секунды? Потому что они до мельчайших деталей спланированы, отработаны и продуманы. Нет мелочей. Это же не войсковая операция. Это - ювелирная, точечная работа. И даже, если что-то пойдет не так, как запланировано, то, всегда должен быть надежный путь, чтобы отступить. Без наших потерь. Нет мелочей. Нет. А Москва и Ханкала все время нас торопила. Они торопили военных, они торопили. Торопили и "Альфу". В вышестоящих штабах недоумевали, как же так можно. Самое лучшее спецподразделение в стране прибыло проводить "зачистку", и толку нет! Почему топчетесь на месте? С другой стороны чеченская прокуратура тоже не зря деньги получает. С Ханкалы звонили и сообщали, что приходится с большим трудом удерживать этих "горячих парней" не месте. Генеральная прокуратура дала им карт-бланш. Мы все, и военные, и мы сами, рассказали офицерам "Альфы" о своих злоключениях в Старых Атагах. Те лишь развели руками. Все понимали, что надо "чистить" Атаги быстро, очень быстро. Или нас "зачистят" прокурорские. Со всей чеченской ненавистью. Калина со своими разведчиками от "альфонсов" просто не отходили. Он влюбленно смотрел на необычное оружие - автоматы и снайперские винтовки с глушителями, ощупывал, разве что на зуб не пробовал бронежилеты, рассматривал нежно, как величайшую ценность, ножи. Он ходил по пятам за командиром спецназовцев, умоляя провести занятия с его личным составом. И все-таки "достал"! Командир "альфовцев" выделил троих офицеров, и те на разрушенном здании провели учения по захвату дома. Калина сам наравне с подчиненными в десятый раз штурмовал дом. После штурма разведчиками здание разрушилось окончательно. Все разведчики ходили с горящими глазами, оказывается и в этом ремесле можно еще многому научиться. Они готовы были сутками драить для спецназовцев оружие, чистить их ботинки, точить ножи, снаряжать обоймы патронами. Просто находиться рядом с сотрудниками "Альфы" для разведчиков было счастьем. Офицеры щедро делились с ними секретами маскировки, ножевого и рукопашного боя. Так прошло три дня. Мы со Ступниковым получили информацию, что духи в Старых Атагах поумерили свой пыл. Митинги прекратились. То, что прибыл спецназ они знали, не знали - какой именно, думали, что спецназ внутренних войск, но попритихли. Местной агентуре Хачукаев отработал задание, чтобы его немедленно предупредили, когда колонна двинется на очередную зачистку. Но этой информации спецназовцам было мало. Вечером 11 февраля приехал наш шеф с очередного совещания. Он был хмур и до крайности раздражен. Как раз мы все сидели у Ступникова в комнате, Курдибанский и Марченко были с нами. -- Все, ребята. Звиздец. - Мячиков закурил. -- Что случилось? -- На Хнкалу какая-то комиссия приперлась из Москвы. Орет и топает ногами, отчего мы на месте топчемся. -- А, кто именно? - Марченко вздыбился. Шеф назвал фамилии. -- Это могут. -Курдибанский махнул рукой - Им дай волю, они всех на минное поле загонят, лишь отрапортовать в Администрацию Президента, что задача выполнена. И будут самыми первыми, при этом все будет подано так, что именно они геройствовали. Крови им ни солдатской, ни офицерской не жалко. -- Там где они появляются, задача выполняется точно, вовремя и в срок. Только пиррова победа получается. - Марченко стал хмурым. -- Это еще не все. - продолжил Мячиков, он затушил окурок и так раздраженно прикурил вторую сигарету-- эти "шефы" припрутся завтра к нам. Надо подготовить доклады, предложения. -- Не напрягайтесь даже. - Марченко встал и стал ходить по комнате. -- Это почему же? -- Они никого слушать не будут. Для них есть только одно мнение - это их личное. На них крови побольше чем на бандитах. Хотя они ни разу не держали в руках оружие, никого не растреливали. Они даже документы не подписывают. Приезжают, топают ногами, потом если не выполняют задачу, выходят на Администрацию, и все. -- Что все? Расстреливают? -- Нет, не расстреливают. В лучшем случае тебе дают шанс уволится "по состоянию здоровья". А здесь и сейчас просто спустят чеченскую прокуратуру. -- Вам-то "Альфе" чего переживать -то. Порвут-то нас. - Ступников начал понимать какая ситуация складывается. -- А нас порвут за некомпетентность. За то, что пошли на поводу у оперов. А проще - за трусость. -- Примерно точно так и звучало на совещании в Ханкале. - кивнул Мячиков, прикуривая третью сигарету. -- И что делать будем? - я недоумевал. -- Кровь будет. Наша кровь. - Курдибанский мрачно опустил кулак на стол. -- Давайте еще раз пройдемся по тому, что мы знаем и по тому чего не знаем. Определим приоритеты. - Марченко стал доставать свою карту-склейку. - А вы еще раз доставайте свои записи, может, чего упустили. - это уже ко всем присутствующим. До глубокой ночи мы сидели и сверяли, сопоставляли, прогнозировали, анализировали. Но этого было мало. Мы по-прежнему очень мало знали. Очень мало. Чтобы обойтись без потерь с нашей стороны. Нужна разведка. Разведку боем нам никто не позволит провести, значит надо проникновение. 12 февраля часов в одиннадцать утра приехала ожидаемая комиссия. Все незнакомые лица. Охрана была - человек сорок спецназовцев. В ее составе было не меньше трех генералов. И приехали они с одной целью - раздолбать нас всех. Включая ни в чем не повинную "Альфу". Совещание происходило у военных. С ходу нас обозвали лодырями, жлобами, которые ничего не делают, а лишь могут топтаться на месте. Нас упрекали в полной некомпетентности. Какие либо контраргументы, в том числе и от "Альфы" не воспринимались. Диагноз был один - мы козлы конченные. И надо с нас всех сорвать погоны и отправить поднимать народное хозяйство. И был установлен срок - 15 февраля Старые Атаги должны быть зачищены. Банда Хачукаева и его пособников обезврежена. На вопрос про тяжелую технику последовал ответ, что приезжие не в силах отменить запрет прокуратуры. Но для этого и прислали "Альфу", чтобы они без тяжелого вооружения очистили деревню. Скандал о гибели чеченских мирных руководителей разнесся по всему миру и многие правозащитные организации, пособники бандитов за рубежом считают это справедливым актом возмездия. Наш МИД ничего не может возразить, поэтому наше топтание на мете становится всемирным посмешищем. И если мы не справляемся со своими обязанностями, то надо просто подать рапорт об увольнении. Честно подать. И на наше место придут более компетентные сотрудники. Досталось и "Альфе" тоже, то они не разленились и не могут как следует выполнить поставленную им задачу. В декабре 1979 их предшественники смогли взять Дворец Амина в чужой стране, а тут какого-то доморощенного бандита не могут ликвидировать. Речь не идет о том, что бы Хачукаева в плен брать, а просто ликвидировать банду. Четко, вовремя и без лишнего шума. Измельчали офицеры "Альфы", измельчали. Все эти горькие, несправедливые слова камнем падали на присутствующих Слова-то правильные, только вот не идти им в Старые Атаги. Ну, а под конец комиссия намекнула, что возникают подозрения не снюхались ли местные офицеры с бандой. Тут мы вскочили с мест. Но нам не дали сказать ни слова. Нагавкали, чтобы мы заткнулись. И уехала эта высокочтимая комиссия. Не на Ханкалу, а в другой населенный пункт, там тоже произошла заминка. Там тоже офицеры потеряли честь офицерскую и берегут жизни солдатские. Настроение было напиться. Даже у меня. Напиться в "ноль". И это мне, который к алкоголю равнодушен. А каково другим мужикам? Молодцов с Гаушкиным притащили откуда-то бутылку коньяка. Судя по маркировке был он сделан на Грозненском коньячном заводе еще до перестройки. Бойцы накрывали стол. Время обеда. Настроения никакого, но надо поесть. Ступников тоскливо оглядел пристутвующих и посмотрел на бутылку. -- Маловато будет. - изрек он. -- Может у кого еще чего спрятано? - Гаушкин тоже с тоской посмотрел на бутылку. -- У меня точно нет. - Калина был категоричен, и ему все поверили. -- Надо в Грозный смотаться за водкой. - предложил Молодцов. -- Лучше в Червленную, там дешевле. - Мячиков был мрачен как все. -- Ну, давай, разливай! - Вадим кивнул Курдибанскому, который крутил бутылку, рассматривая этикетку. Разлили. Все крякнули. Хорошо, но мало. -- Как слону дробина. - заметил Калина. -- Ни уму, ни сердцу. - подтвердил Разин Никто не ел. Так, больше ковырялись в стоящих котелках, выискивая волоконца тушенки. -- Что делать будем? - первым нарушил гробовое молчание Вова Гашкин. -- На разведку ехать надо! - Марченко оторвался от котелка. -- Как? - Мячиков посмотрел на часы - Время уже к пятнадцати ноль-ноль подходит. Скоро темнеть начнет. Раньше думать надо. -- А нас сейчас никто и не ждет там. - Курдибанский подхватил идею Марченко -- Они ждут разведку утром, но не вечером. - Калина вклинился в разговор. -- А на чем поедете? - Мячиков скептически отнесся к этой авантюре. - БТР нельзя выгонять. Как только начнете суетиться, так наблюдатели тут же сообщат Хачукаеву. -- Суеты не будет. - кивнул Марченко - Мы возьмем вашу машину, что под окнами стоит, "шестерку". -- Вы дороги не знаете, то, что на карте - это одно, я дорогу знаю! - Калина распрямился. -- А кто тебе сказал, что мы тебе машину отдадим, а? - я любил эту машину - Эту операцию. Проводит ФСБ, вот и будем проводить ее. Плюс есть масса нюансов, в которые, извини, мы тебя не посвящали. -- Видеокамера есть? Или свою брать? -Курдибанский внимательно всматривался в свернутую карту -склейку, он внимательно рассматривал въезд в Старые Атаги. -- Есть камера. У духов на зачистке взяли. - Ступников кивнул. -- Там еще много кассеток прихватили, они у моих бойцов. Как мальчонка лет девяти становится мужчиной, стреляя в голову пленному солдату. Как колонну расстреливают, а потом раненым головы режут. Я бы такие кассеты круглосуточно по первому каналу телевизора крутил, чтобы поменьше слезливых правозащитников стало в России. - Калина был злой, то ли от того, что его не берут с собой, то ли вспомнил про кассеты. -- Я не могу позволить вам такое безумие. - Мячиков был строг. - Твоя "шестерка" быстро бегает? - Марченко обратился ко мне. - Нормально. - Поехали, смотаемся, заодно посмотрим подступы. Саша Ступников, ты снимать на видеокамеру умеешь? - Умею, конечно. - Значит, будешь оператором. - Так, времени посмотри сколько, - вмешался Мячиков, - три часа. Пока доберетесь по разбитой дороге, потом назад, плюс по вражескому селу крутиться будете. Стемнеет. - Берем ответственность на себя! Поехали! - Станцию хоть возьмите! -- Возьмем, но, боюсь, из-за перепада высот ни хрена она не возьмет. -- Вы хоть бронежилеты возьмите. -- Пока доберемся до своих, возьмем "броники", да, назад - полчаса уйдет, и в "Жиге" неудобно сидеть в "броне". Быстро. Туда-назад. До темноты должны успеть. По коням! Сезон охоты на "Шейха" открыт! И мы поехали. Я сидел за рулем, Саня Ступников рядом со мной возился с видеокамерой, Курдибанский и Марченко - сзади. Спецназовцы не стали надевать бронежилеты, которые им предлагали взять у солдат отделения охраны, взяли свои автоматы с глушителями, они их называли "Вал", наверное, от слова "валить", радиостанцию. Мы въехали в Старые Атаги. Обычная жизнь. Народ ходит, и боевиков не видать. На въезде только оборудовано пулеметное гнездо, виден пулемет, но не видно хозяина. Саша все это тщательно заснял. Те, окопы, что отрыли наши солдаты на въезде в село, дооборудовали, довели "до ума". Хорошо же мы им помогли в этом деле. -- Ни блок-постов, ни проверки документов, не ждали. - Ступников откомментировал. -- _А, может, просто заманивают, типа "вэлком". - Марченко был хмур и сосредочен. Поехали по центральной улице. Карту брать с собой не стали, адреса выучили наизусть. Эта карта мне в память врезалась. Дома, отмеченные на карте как "духовские", Саша снимал очень тщательно. - Ты соседние сними тоже, может, оттуда придется заходить, или бандиты туда уйдут, - надо, чтобы мы знали, - инструктировали его с заднего сиденья "спецы". - Да снимаю я, снимаю. Дорога плохая, камера дергается. - Ничего страшного, мы покадрово потом рассмотрим. - Смотри, какая-то сволочь выбегала и спряталась назад! - закричал Саша, показывая пальцем, не прекращая снимать. - Где? - Да вон, возле универмага, ну, возле сельмага. - Давай туда, в проулок, посмотрим, что за гады такие! - Давай! - я крутанул руль и добавил газа. Там стоял КАМАЗ, рядом с ним человек двадцать вооруженных духов, они тут же открыли по нам огонь. - Назад! Засада! - заорал Борис. - Хуль! Сзади "таблетка". - Стреляй! Сзади нашу машину подпер "УАЗ-санитарка". Открылись задние двери и там тоже человек пять. "Передние" духи прекратили огонь, боясь попасть в своих. Мы начали стрелять. Я из автомата, Саня из своего ПМ, "спецы" - из "Валов". - Уходите! Мы прикроем! - орал Саша. - Давай на хуль, давай, мужики! - орал Борис. - Валим отсюда! - Серега, ты что заглох, Серега! - орал Саша... Калиниченко Мы не дождались контрразведчиков до заката, и наутро, наплевав на запрет прокуратуры, двинулись в Старые Атаги. Нас уже встречала делегация из старейшин и главы Администрации села. Мы им выдвинули ультиматум, чтобы отдали сами, добровольно контрразведчиков и тех, кто их захватил. Для духов контрразведчики - лакомый кусок, его всегда можно обменять на видного духа, пусть даже тот сидит в тюрьме на "Большой Земле", потребовать выкуп, любой контрразведчик и знает очень много. И поэтому мы не сомневались, что мужики живы, ранены, но живы. Старейшины заявили, что ничего не знают. Ну, ладно, гады, сами напросились! Мы начали чистить деревню. На краю села, возле реки нашли сожженную машину, а рядом... Рядом два тела. Ступникова и Каргатова. Мы знали, что у духов ничего святого нет. И хоть душили нас слезы, но послали вначале инженерную разведку. Тела оказались заминированы, и если бы их даже сдернули "кошками", то сработали бы два мощных фугаса, и от нас не осталось и мокрого места. Под каждой миной был зарыт снаряд. От всего этого блядства всем нам захотелось порвать духов на части. И пошли первые пленные. Они показали, что Каргатов был почти сразу ранен в позвоночник, Ступников трижды: в руку, плечо, грудь, отстреливался до последнего патрона в ПМ. Курдибанского и Марченко оттеснили к реке. Там мы нашли тело Марченко. Он был перед смертью шесть раз ранен. В десяти шагах от него лежал мертвый дух. В кустах еще два тела. Судя по тому, что все трупы не успели убрать, мужики дорого продали свою жизнь. Курдибанского нашли спустя три дня ниже по течению реки. Он бросился в воду уже трижды раненным. Мы нашли видеокамеру, на которую снимал Ступников, и узнали, как они попали в засаду. Узнали как они снимали... В доме, в котором остановился Садаев, мы нашли удостоверения и личные жетоны Ступникова и Каргатова. А также нательный крест Ступникова и длинную черную ленту со староцерковными письменами. Не уберегла его эта лента... Не уберегла... И кровь. Много крови на полу и по углам и на стенах. Кровь наших мужиков... Стоит ли говорить, что после этого было. Все работали на износ... Когда раненные Каргатов и Ступников попали в плен, то Садаев командовал пытками. Духи рассказали, какие муки приняли мужики. Но кроме мата они ничего не сказали. Наутро палачи приволокли Каргатова и Ступникова туда, где мы их нашли, и сделали по контрольному выстрелу. Ступников умер от него, а Каргатов - от переохлаждения. Суки, даже стрелять толком не умеют! Мы нашли логово Хачукаева и расстреляли из гранатометов к чертям собачим! И в развалинах его сарая нашли часть архивов Дудаева и Масхадова. Это те бумаги, на которые так мечтали взглянуть Саша и Сергей. Труп Хачукаева зловонно вонял. Все мы поклялись отомстить за смерть товарищей. И стояли мы: опера контрразведчики, бойцы "Альфы", разведчики, просто бойцы и офицеры нашего сводного полка. И ни один гад не ушел от нас. Двенадцать духов убили Каргатов, Ступников, Курдибанский и Марченко. Шестнадцать мы все во время зачистки. Садаева "достали" через три месяца, живым брать не стали. Двое арабов вырвались как-то и скрылись за границей. ФСБ провела комплекс мероприятий, в ходе которых эти два араба вновь прибыли в Чечню и были убиты "конторой" в апреле 2003 года. Во время зачистки мы работали только по тем адресам и информации, которые раздобыли Каргатов и Ступников. Даже после их смерти дело, за которое они положили свои жизни, было сделано. Деревня не пострадала. Охота на "Шейха" была закончена. Подполковник Ступников, майор Курдибанский, майор Марченко, капитан Каргатов награждены орденами Мужества (посмертно). 2004 год