Запись (в сокращении) одного из последних  выступлений  Юрия
Визбора   в    творческой    мастерской    Московского    клуба
                     самодеятельной песни.

   Я никоим образом  не  теоретик.  И  никакими  теоретическими
изысканиями не занимался. Я считаю,  что  мысль  хороша  тогда,
когда она является сама, и  нет  ничего  печальнее  навязывания
чужих мыслей. И еще один момент - общий и банальный: нет  таких
мыслей  и  слов,  которые  сделали  бы  из  непрофессионала   -
профессионала, из плохого поэта - хорошего или  из  хорошего  -
отличного. Это мое глубокое убеждение. И поэтому каких-то  тайн
или откровений не ждите от  меня,  потому  что  я  просто  хочу
поделиться достаточно практическими,  во  многом  дилетантскими
мыслями относительно того, что мы  называем  нашей  песней  или
самодеятельной песней и т.д.

   Песня - очень  маленький  плацдарм.  Чрезвычайно  маленький.
Даже длинная песня очень  мала.  Средняя  песня  звучит  две  с
половиной минуты. Это крайне маленькая площадь -  однокомнатная
с совмещенным санузлом. Поэтому населять ее густо мы не  можем.
То есть мы можем о многом сказать. Но как жанр она диктует  нам
в эту квартиру поселить одного-двух человек, для того, чтобы их
рассмотреть, чтобы была возможность  с  ними  познакомиться.  Я
говорю не о числе, а о моменте  подробного  рассмотрения  души,
рассмотрения ситуации.  Ситуация  должна  быть  в  определенном
понятии едина. Есть фильмы, которые проверяются очень  нехитрым
образом. В документальном кино есть  самый  простецкий  тест  -
если можно рассказать, то это достаточно хорошая картина.  Если
можно рассказать, значит,  у  нее  есть  начало  и  конец,  она
конструктивно построена, значит, в  ней  что-то  произошло,  мы
смогли рассмотреть либо человека, либо какое-то явление  жизни.
Отчасти это относится и к песне. Я говорю не о персонажах  -  в
песне их может быть очень много, а об  интонации,  о  состоянии
души, о той внутренней нити, которая в песне находится,  -  она
должна быть одна, а всего остального может быть много.

   Во что я верю?  Я  верю  в  не  очень  сложное  высказывание
Тургенева о том, что талант - это подробность. Я сейчас работал
над произведением Теофиля Готье  "Капитан  Фракасс".  Он  очень
подробно описывает каждую пуговицу на камзоле, заплатку, локти.
Имеется в виду не такая подробность, а та, что нечто решает или
создает  интонацию,  состояние   души   поющего   и   пишущего.
Подробность, на которую опирается вся песня.

   Посмотрите, как развивается замечательная песня Городницкого
"Кожаные   куртки".   Она   развивается   очень    гладко.    В
псевдоромантическом духе... Но "лысые  романтики"  -  вот  она,
подробность.   Она   совершенно   не   вписывается    в    этот
псевдоромантический круг. Она еще и правдива, потому что  люди,
летающие на Севере, носят бесконечно шапки, и шапки эти - знаю,
потому что носил их немало лет, - вытирают  головы.  И  молодые
люди - они лысые. Много лысых! Вы об этом знать не  можете,  но
слова "лысые романтики, воздушные бродяги" дают  вам  некоторое
новое качество, представление о  правдивости  происходящего.  И
поэтому слова "девочки-невесты", которые ходят еще школьницами,
в нас рождают замечательное чувство, что жизнь еще не прошла...
Вот она подробность, как скрытое лицо песни.

   ...Мне  кажется,  когда  мы  сочиняем,   занимаемся   вообще
творчеством, перед нами так или иначе в той  или  иной  степени
всегда встает вопрос  нашей  позиции.  Нашей  позиции  в  самом
широком  смысле  этого  слова.  Мы  можем  ставить   вопрос   о
гражданской  позиции,  хотя  я   хочу   отметить,   что   слова
"гражданская позиция" очень часто  носят,  так  сказать,  смысл
вульгарной  социологии.  Гражданская  позиция  -  это   понятие
гораздо шире. Я лично придерживаюсь из двух позиций -  адвоката
и  прокурора  -  позиции  адвоката,  позиции  защиты.   Позиции
человека, которому нужно  утешить,  ободрить,  обнадежить.  Мне
кажется, что это и есть одна из великих целей. Несмотря на  то,
что в начале творчества это кажется слишком общим моментом,  но
рано или поздно вы поймете,  что  вам  нужно  определиться.  Не
перед кем-нибудь, не перед какими-нибудь организациями  и  даже
не перед друзьями - только перед самим собой. Вот это важнейшее
определение в конце  концов  самым  решительным  и  невероятным
образом будет влиять на ваше творчество.

   Существует мнение о разделении личности художника.  Когда  в
быту и в жизни, в  социальном  окружении  художник  может  быть
невыносимым эгоистом, а как только он приступает к  творчеству,
тут из него... Знаете, я в это не верю. Хотя  художники  все  в
общем-то  люди   сумасшедшие   и   имеют   большое   количество
странностей, но в общем и целом их несовершенность и слабость -
все  это  выступает  в  творчестве.   И   творчество   является
единственным сколом души человеческой и самым главным.

   Однажды с  Городницким  на  Грушинском  фестивале  мы  имели
большую ночную беседу  по  поводу  инфантилизма  самодеятельной
песни. Дело в том, что за  день  приходится  прослушать  двести
песен, а когда они  начинают  идти  все  разом...  Колоссальное
количество  песен  написано  слабой   мужской   рукой,   слабым
мужчиной, переживающим, очень любящим,  но  в  основном  пейзаж
один и тот же - дождь, ты ушла, какие-то недостатки в  жизни  и
такая безвыходность молодой тоски, которая всегда несовершенна,
потому что в ней нет настоящей тоски - старой, зрелой.

   Этот поток песен инфантильных, причем сочиненных  во  всяких
разных краях нашей страны - он поражает абсолютно. И мы с Сашей
пришли  в  неописуемую  ярость  от  этого  и  рассуждали  таким
образом: "Боже мой, куда же все  подевалось?"  Мы  думали,  что
все-таки то поколение, к которому  мы  принадлежали,  оно  ведь
вышло  из  двора.  Во  дворах  московских  бытовало  гигантское
количество  песен,  которых  мы  сначала  стыдились,  а  теперь
вспоминали с Сашей все  слова  -  "На  кораблях  матросы  ходят
хмуро..." Это такая дворовая "понтяра",  просто  чудо!  Оттого,
что  в  тех  условиях  нужно  было  выживать,  существовать,  и
появились песни, в которых  виден  мужчина.  Он  может  оценить
события, постоять за себя или за даму.

   Я призываю к мужскому началу в песне - к тому,  что  было  у
Высоцкого, есть у Городницкого. Потому что инфантилизм и  вялая
позиция очень привлекательны. Тем, что она легка - эта довольно
проторенная  дорога,  где  можно  вложить  массу  замечательных
образов, метафор, и чем глубже  вы  будете  погружаться  в  это
метафоричное болото, тем будет все хуже и хуже. Это мое  личное
мнение.

   Теперь маленький вопрос  -  но  он  существует.  Это  вопрос
успеха. Как относиться к аплодисментам или к одобрениям. Вопрос
переживания мелких или крупных  успехов.  Я  не  хочу  называть
имена, но все-таки в бардовском движении был ряд людей, которые
не смогли устоять перед кулачными ударами успехов.  Не  смогли.
Они скатились в лучшем случае - к водке, а в  худшем  случае  -
проигрывали той самой достаточно банальной пластинке, с которой
был начат успех. Потому что успех  как  материальное  отражение
творчества все время должен допингироваться новизной,  поиском.
И даже если творчество заведет вас в неизвестные  дебри,  туда,
где, кажется, ничего не выскребешь, это  небесполезные  походы,
как и небесполезны момента отчаяния в творчестве.

   Когда  вы  начинаете  писать  песню,   у   вас   сложившаяся
конструкция,  вы  знаете,  к  чему  должны  прийти,   и   вдруг
появляется момент, который вас  начинает  тянуть  в  совершенно
другую сторону, куда вы и не смотрели... Я  думаю,  нужно  туда
идти.  Туда,  где  темно.  И  это  замечательно.  Так  же  и  с
отношением к успеху. Вас всегда должна преследовать мысль  -  я
сейчас говорю, как "дедушка  русской  авиации",  -  что  успех,
который вы сегодня имеете, - он вчерашний. Это успех вчерашнего
дня. Сегодня ничего не  сделано  и  не  приобретено.  Нужно  не
застывать, не оставаться в тех формах и на тех  горизонтах,  на
которых вы только что побывали.

   Самодеятельная песня отличается от профессиональной тем, что
она - песня в свитере или в ковбойке. И ей  претят  блестки  на
лацкане пиджака. Особенно отвратительно, когда развелась  масса
песен   о   БАМе   и   когда   выходили   молодые    люди    из
вокально-инструментальных  ансамблей  в   каких-то   немыслимых
фиолетовых  пиджаках,  снабженных   какими-то   блестками,   и,
расставив широко ноги, начинали петь по БАМ - как они там якобы
куют что-то такое и ветры свистят - ну, это кошмар,  это  дикая
пошлятина! Выходя на  сцену,  вы  должны  уважать  зрителя.  Вы
должны одеваться пристойно, аккуратно.

   Есть законы приспосабливаемости певца к залу и зала к  певцу
или актеру, и я могу вас уверить, что  если  вы  даете  сольный
концерт, то первые три песни проскакивают мимо. И отдавайте  их
на съедение сразу. Это то мясо, в результате которого вы должны
наладить общение друг  с  другом.  Если  в  вашей  одежде  есть
какая-нибудь вызывающая деталь - например, красный бант, то зал
весь концерт будет смотреть на этот красный бант и больше ни  о
чем не думать. Образ свой вы должны, как актеры, создавать.

   И последнее, как мне кажется... Искусство призвано  удивлять
человека, если выражаться языком для  пешеходов,  несложным.  И
через  удивление  достигать  своих,   других   целей.   Сказать
человеку: "Будь героем!" - это все равно что ничего не сказать.
Но спеть песню, в которой был бы элемент удивления,  того,  что
может человека зацепить необычно,  -  вот  это  и  есть  номер,
которым стоит заниматься. Другое дело, что существует поэзия  и
вид песен, который удивителен сам по себе. Вот  Булат  Окуджава
не  пользуется  какими-то   резкими   моментами.   Его   поэзия
чрезвычайно пряма. Он пользуется очень  маленьким  образом,  но
этот образ абсолютно точный. Это поэтическая "десятка".

   Из песен, написанных мной, - а я написал около трехсот песен
- пою на концертах очень мало  -  пятьдесят  песен,  которые  в
сценическом ореоле. Песня, которая  поется  с  эстрады,  должна
иметь очень трудно определяемое эстрадное качество. Она  должна
более коротким путем, чем другие, идти к человеку, к зрителю. У
меня есть песни, которые  я  очень  люблю  и  считаю  вершинами
своего творчества, однако я их в жизни  не  пою  на  концертах!
Потому что, во-первых, это исполнение мне безумно  трудно  -  я
человек эмоциональный, и иногда у меня слезы наворачиваются  на
сцене, когда я пою. Правда. И когда выносишь  любимое  дитя  во
двор и говорят: "А, хорошая девочка..." - и уходят,  я  безумно
расстраиваюсь.

   Самое главное, что есть  в  песне,  -  это  интонация,  свой
голос. И его нужно обязательно  взращивать  в  себе,  поливать,
удобрять и отстаивать. И те безумные муки, когда ты  бесконечно
упрекаешь себя в бездарности - в них, в этой бесконечной борьбе
с собой и происходит творчество.

1983


Last-modified: Fri, 26 Jul 2002 06:30:00 GMT