Утром сел и перечитал написанное вчера. Мало получилось. Всего-то несколько страничек, не более. Может быть бросить┘ Как-то неудобно┘ Все знают, что сел писать новый роман. А вот не получается. Перечитывая, с ужасом обнаружил, что на первой же странице восемь раз повторил слово "дом" и его производные. Поморщился. Надо бы исправить. Но не стал. Потом┘ Не ладится все┘ Скучно┘

Машинально взял, лежащую в стороне книгу. "Очерки" Эмерсона. Вздохнул с завистью и отчаянием. Стоит ли, вообще, писать┘ Мэтью Арнольд уже назвал эти очерки самым значительным произведением в прозе столетия┘ А как хороши имена в английском языке! Звучные. Короткие┘ Закрыл Эмерсона┘ Посидел┘ Дома еще тихо, но писать не получалось. Открыл "Уолдена" Торо. Увлекся, стал делать какие-то пометки, чуть ли не на каждой странице. Завистливое восхищение стало разъедать душу. Все умные, стоящие внимания мысли, уже высказаны. Посмотрел на свои странички. "Дарья Александровна", "Степан Аркадьевич", - ах, как все длинно, уныло. Как жаркий июльский день, как муха на стекле┘ Нет-нет, надо писать. Жена проснется, спросит, как дела┘ Придвинул листки, но взгляд упал на "Путешествие с ослом в Кевенну" Стивенсона. Открыл наугад. Зачитался. Спохватился. С легким удовлетворением вспомнил, - Стивенсон называл Торо бездельником. Ухмыльнулся. Опять придвинул перо и бумагу┘

Лева, Лева, - послышалось из дальней комнаты, - выйди на крыльцо, я сейчас не могу.

Анюта пришла, посмотри, что там у нее┘

Ну вот, Соня проснулась, а еще ни строчки. Отодвинул перо, бумагу┘

На крыльце стояла молодая баба из деревни. Принесла зелень. Стал разглядывать, перебирать остро пахнущие листики, корешки┘

Да, неси все на кухню. Там возьмут, что надо.

Анюта немного нагнулась, чтобы взять со скамьи корзину. Свободная рубаха ее провисла. Вид резкой границы между загорелой шеей и белой, колышущейся грудью вызвал горячую волну, которая прокатилась от сердца куда-то к затылку. Анюта, еще не разгибаясь, приподняла голову. Глянула снизу. Улыбнулась.

Ну, иди, иди. Некогда мне┘ √ пробормотал он и побрел к себе в комнату.

Сел за стол. Придвинул бумагу, взял перо. Надо писать что-то. Ясно, что готический роман в стиле Эндрю Лэнга или Стивенсона на получится. Граница между загорелой шеей и белой грудью стояла перед глазами. Качнул головой┘

Хм! Анюта┘ Зелень принесла┘ Вершки-корешки┘ Анюта┘ Анна┘ Принесла ж ее нелегкая с ее кореньями┘

Отодвинул подальше Стивенсона. Взял вчерашние недописанные страницы. Поставил тире после "Степан Аркадьевич" и написал "Стива". Ухмыльнулся. Ничего!.. Зачеркнул на следующей странице "Дарья Александровна". Написал, - "Долли". Ох, как хорошо-то выходит. Прямо Эмерсон┘ И вдруг, пошло и пошло. Легко стало писаться. Забыл даже про восьмикратный повтор слова в начале. Запах кореньев будто доносился еще с крыльца и волновал┘

Лева! Лева! Завтракать┘ - звала Соня┘

Прервался, как будто проснулся после счастливого короткого сна┘ Закрыл рукопись. Посмотрел на белую лицевую страницу. Опять хмыкнул, уже как-то радостно.

Ах, Анюта. Анна с кореньями┘