.

Топа (Олег Теплых) ТРАКТАТ ОБ УТРЕ ПОСЛЕ ВЧЕРАШНЕГО Дорогие мои, я, пользуясь случаем, извиняюсь за временную невозможность участвовать в гармоничной и отлаженной работе вашего трудового коллектива в связи со вчерашними событиями. Я, все серьезно обдумав, публично беру на себя абсолютно все грехи, грешки и погрешности, приписываемые фантомам и другим типам полтергейстов, по причине того, что вчерашних событий не помню напрочь. А также, я слезно прошу прощения у женщин, живущих в моем подъезде, от лица всего непутевого мужского населения этого, истыканного уличными фонарями и изъеденного путепроводами, куска родной земли, за то, что какая-то там бедная девочка с окраины спит ночью одна, в короткой футболке (интересно, насколько она коротка и прикрывает ли пупок, а если прикрывает то зачем и от кого?) и безрезультатно ждет своего светловолосого, ясноглазого, прынца с хорошей фигурой, доброго и отзывчивого, не пьющего и хорошо играющего в гольф или на худой конец в лапту, которого намедни посулили ей звезды. И, в связи с этой трагедией маленькой девочки, хочу порассуждать о любви, выражаясь фигурально. Вот ведь как сложно устоена жизнь, все бы этим мужикам скрываться и прятаться где-то, нет чтобы подойти так по простому, когда она выйдет выносить помойное ведро и жесткий диск своего компьютера, а заодно подышать свежим воздухом и выхлопными газами неисправного, соседского "москвича". Нет чтобы подойти к ней, прихрамывая, коротко сплюнуть тягучей слюной вперемежку с ватным тампоном, как в кабинете у знакомого зубного техника, хамовато улыбнуться, подарить ключи от машины (желательно БМВ, красный металлик, седан с откидывающимся верхом, автоматическая коробка передач,система АБС, электроподъемники, проигрыватель компакт-дисков группы "Муммий Тролль", двое детей мальчик и мальчик на заднем сиденьи, белый кожаный салон, антирадар и другой моднявый фарш) и сказать ей просто так, без церемоний: "Девушка, вы мне нравитесь, пойдемте в кино". И она бы пошла, а куда денешься? И это был бы интереснейший индийский фильм о любви с самим Раджем Капуром в главной роли. Но они бы не обращали никакого внимания на развитие сюжета, сидя в первом ряду пустого кинозала, они бы трепетно держали друг друга за руку, напряженно жуя попу корна и светились бы от радости и счастья. А потом он провожал бы ее домой, стремительно перенося ее хрупкое, больное тельце через лужи и лужищи, рассказывал бы смешные истории из своего дурацкого военно-морского прошлого, рубая сырой, пахнущий мышатами, воздух исполинскими руками с длинными тонкими пальцами и наколотыми на них русалками и картами какого-то плацдарма вблизи "линии Манергейма". А она, косяком скумбрий плывя рядом с ним, вспоминала бы, сколько у нее яиц осталось в холодильнике и что она скажет родным, если он вдруг захочет ее поцеловать на прощанье? И они будут тронуты друг другом до маниакальности. Он будет выдыхать ей прямо в лицо густым дымом крепкой, дешевой папиросы "Ира" и надрывно смеяться, полностью обнажая свои желтые и гнилые от частого употребления героина, зубы. Она будет незаметно для себя, но возбуждающе для него поправлять, врезавшиеся в аккуратную попку трусики, глубоко запуская обе свои побитые молью руки, под коротенькую юбочку из меха ангоры, и кричать, как дурная птица, слова:"Я, Я, Натюрлих!!"- пытаясь еще больше понравиться ему и одновременно желая продемонстрировать свое твердое знание правил ирпенского этикета и японского языка. И они полюбят друг друга шустро и самоотверженно, трудновосполнимо и безответно. На чердаке трехэтажного, готовящегося под снос резинового особняка. А потом он, устало вытирая пыль с перил скажет ей:"Ты умеешь, летать? Нет, ты умеешь летать так, как виниловая пластинка певицы Зыкиной?" А она вздохнет тяжело своей тяжелонакаченной грудью и ответит:"Нет, но если у тебя проблемы, я помогу тебе, у меня есть один знакомый, студент института народного хозяйства, который любит ректора института воздушного и железнодорожного транспорта, который любит йогурты и может превратить тебя в ковер-самодур, а меня в двух очаровательно-розовых фламинго, которых можно будет завернуть в этот коврик и стегать плетками, чтобы они набрали крейсерскую скорость и взмыли ввысь, аки цвет одуванчика под действием не свежего дыхания прыщавого малолетнего прощелыги." "Постой,-перебьет он ее, мокро сопя своим крючковатым носом, ты все время говоришь о каких-то других мужчинах, ты меня совсем, совсем не любишь!" И тут же, двойным морским узлом схватив ее за полу драповой ковбойской нательной рубашки, подтянет близко к себе и безразмерно шагнет вместе с ней в жужжащую пустоту. И они полетят вниз, эпатирующе раздвинув ноги и стукаясь головами, слитыми в долгом, последнем поцелуе, о гнилые, деревянные перекрытия заброшенного особняка. И он будет туркменским ковром-самосадом с люрексом, а она - выжившим из ума стариком Хоттабычем. И у нее будет сырая, густонабриолиненая борода, которая до самого момента "выкл" будет с намеком шекотать ему мягкую щечку. А утром их открытые глазницы обнаружат глумливые вороны и, дружно потерев крыло о крыльцо и нацепив датские слюнявчики, с вожделением начнут свое страшное пиршество, которое к обеду перерастет в беспорядочный брачный период. Но эти двоим будет все равно, как и самодеятельным врачам-орнитологам, которые, препарируя их тела, будут смеяться над последними афоризмами зубоскала Николая-Нидворая Хаменко. И даже самые известные пластические хирурги, узнав об их счастливой судьбе не заболеют Сиднейским гриппом. Потому что жизнь во-первых удивительна, а уж только во-вторых прекрасна. И мир останется таким как был, когда они еще были в нем, а любовь-понятие постоянное и незменное, как Декларация прав человека на самоедство. Извините еще раз за то, что к вам обратился, но мне очень нужны пять рублей.