Клуб графа О`Манна
ДОПИСКИ ЗУБАСШЕДШЕГО
|
||
А. С. Пушкин (Здесь и далее
исходный текст взят из 2-го тома издания: А.С.Пушкин, Собрание сочинений в 6 томах. Библиотека "Огонек" .Издательство "Правда", Москва 1968) |
СЕРГЕЙ ЗУБОВ |
|
. . . . . . . . .- Толпа глухая, Крылатой новизны любовница слепая, Надменных баловней меняет каждый день, И. . . . . . . . с ступени на ступень Летят кумиры их, увенчанные ею. |
Царица глупая - толпа глухая, Крылатой новизны любовница слепая, Надменных баловней меняет каждый день, И рушась в прах, с ступени на ступень Летят кумиры их, увенчанные ею. Кумира моего - не пожалею. Свят для меня, Читатель милый мой, Любви огонь - трепещущий, живой, Твоей зажженный щедрою душой... |
|
Денису Давыдову Красноречивый забияка, |
Денису Давыдову Красноречивый забияка, |
|
Заступники кнута и плети, О, знаменитые князья, За. . . . . .жена моя и дети, Вам благодарны, да и я... О Вас всегда я помнить буду, И никогда не позабуду! Когда . . . . . .позовут Меня на. . . . . .расправу, За ваше здравие и славу Я дам царю мой первый кнут! |
Заступники кнута и плети, О, знаменитые князья, За мой позор жена моя и дети, Вам благодарны, да и я... О Вас всегда я помнить буду, И никогда не позабуду! Когда потомки позовут Меня на правую расправу, За ваше здравие и славу Я дам царю мой первый кнут! |
|
Весна, весна, пора любви, Как тяжко мне твое явленье, Какое томное волненье В моей душе, в моей крови... Как чуждо сердцу наслажденье... Все что ликует и блестит, Наводит скуку и томленье. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Отдайте мне метель и вьюгу, И зимний долгий мрак ночей. |
Весна, весна, пора любви, Как тяжко мне твое явленье, Какое томное волненье В моей душе, в моей крови... Как чуждо сердцу наслажденье... Все что ликует и блестит, Наводит скуку и томленье. И сердце все сильней болит... Отдайте мне метель и вьюгу, И зимний долгий мрак ночей. Забуду нежную подругу, Мечты и небо вешних дней... |
|
Настанет страшный час, твои
небесны очи, Покроются, мой друг, туманом вечной ночи, Молчанье вечное твои сомкнет уста, Ты навсегда сойдешь в те мрачные места, Где прадедов твоих почиют мощи хладны, Но я, дотоле твой поклонник безотрадный, В обитель скорбную сойду я за тобой, И сяду близ тебя, печальный и немой, У милых ног твоих, себе их на колена Сложу - и буду ждать безмолвно,... но чего? Чтоб силою . . . . . . . . .мечтанья моего, . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
Настанет страшный час, твои
небесны очи, Покроются, мой друг, туманом вечной ночи, Молчанье вечное твои сомкнет уста, Ты навсегда сойдешь в те мрачные места, Где прадедов твоих почиют мощи хладны, Но я, дотоле твой поклонник безотрадный, В обитель скорбную сойду я за тобой, И сяду близ тебя, печальный и немой, У милых ног твоих, себе их на колена Сложу - и буду ждать безмолвно,... но чего? Чтоб силою живой мечтанья моего, Мир пожалев, тебя вернуть ему, И заодно воскреснуть самому, Для сладкого и горестного плена... |
|
Поедем, я готов; куда бы вы, друзья Не вздумали, готов за вами я Повсюду следовать, надменной убегая: К подножию ль стены далекого Китая, В кипящий ли Париж, туда ли, наконец, Где Тасса не поёт уже ночной гребец, Где древних городов под пеплом дремлют мощи, Где кипарисные благоухают рощи, Повсюду я готов. Поедем... но, друзья, Скажите: в странствиях умрет ли страсть моя? Забуду ль гордую, мучительную деву Или к её ногам, её младому гневу, Как дань привычную любовь я принесу? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
Поедем, я готов; куда бы вы, друзья Не вздумали, готов за вами я Повсюду следовать, надменной убегая: К подножию ль стены далекого Китая, В кипящий ли Париж, туда ли, наконец, Где Тасса не поёт уже ночной гребец, Где древних городов под пеплом дремлют мощи, Где кипарисные благоухают рощи, Повсюду я готов. Поедем... но, друзья, Скажите: в странствиях умрет ли страсть моя? Забуду ль гордую, мучительную деву Или к её ногам, её младому гневу, Как дань привычную любовь я принесу? Отдам ей мир за хладную красу! Любимый мир... - вдруг он меня сильней? - Огнем божественным разбудит сердце в ней... |
|
Когда так нежно, так сердечно, Так радостно я встретил вас, Вы удивилися конечно, Досадой хладно воружась. Вечер в счастливом усыпленьи . . . . . . . . . . . Мое живое сновиденье Ваш дивный образ озарил. С тех пор я . . . . . . и слезами, Мечту прекрасную зову. Во сне был осчастливлен вами И благодарен наяву. |
Когда так нежно, так сердечно, Так радостно я встретил вас, Вы удивилися конечно, Досадой хладно воружась. Вечер в счастливом усыпленьи Амур волшебно одарил: Мое живое сновиденье Ваш дивный образ озарил. С тех пор я рифмой и слезами, Мечту прекрасную зову. Во сне был осчастливлен вами И благодарен наяву. |
|
От западных морей до самых врат
восточных Не многие умы от благ прямых и прочных Зло могут отличить...рассудок редко нам Внушает . . . . . . . . . . . "Пошли мне долгу жизнь и многие года!" Зевеса вот о чем и всюду и всегда Привыкли мы молить, но сколькими бедами Исполнен долгий век! Во-первых, как рубцами, Лицо морщинами покроется - оно . . . . . . . . . . . превращено. |
От западных морей до самых врат
восточных Не многие умы от благ прямых и прочных Зло могут отличить...рассудок редко нам Внушает истину, путь освещает в храм. Умом лишь жить - не очень-то умно, Не зря нам сердце чуткое дано. Но сердце без любви молчит, а раз молчит - Великий разум глупости творит. Ты думаешь, что я мудрю сверх мер? - Так на слепого разума пример. "Пошли мне долгу жизнь и многие года!" Зевеса вот о чем и всюду и всегда Привыкли мы молить - но сколькими бедами Исполнен долгий век! Во-первых, как рубцами, Лицо морщинами покроется - оно Годами в лист сухой превращено. Слиняют волосы, иль вылезут, на смех Оставшись там, где показать их грех. Ногам одна б дорога - прямо в ад! Идти - не шибко, как зато болят! Вот память - молью траченный ковер. (Не помню где,... но был на нем узор.) А что со слухом? -Право, ничего: Ему уж гром небесный - ничего. Глаза не могут - где уж хуже быть? - Любимую от ведьмы отличить. И дрожь в руках - противная до дрожи: И стих писать - мученье будет тоже! Но все не страшно нам, друзья мои, Пока в душе - заветный свет любви. Любимых узнавать - глаза нам не нужны: Благодарить Зевеса мы должны. Спасибо, милый, и не надо долгих лет! Храни в сердцах любви весенний свет... . |
|
Мне жаль великая жены Жены, которая любила Все роды славы - дым войны, И дым парнасского кадила. Мы Прагой ей одолжены, И просвещеньем, и Тавридой И посрамлением луны, И мы. . . . . .назвать должны, Её Миневрой, Аонидой. В аллеях Сарского села, Она с Державиным, Орловым, Беседы мудрые вела, А свой державный чай пила С Делиньем, иногда с Барковым. Старушка милая жила Приятно и немного блудно. Наказ писала, флоты жгла, И умерла, садясь на судно. С тех пор в стране потёмок мгла. Россия, бедная Держава, Твоя удавленная слава С Екатериной умерла. |
Мне жаль великая жены Жены, которая любила Все роды славы - дым войны, И дым парнасского кадила. Мы Прагой ей одолжены, И просвещеньем, и Тавридой И посрамлением луны, И мы всерьез назвать должны, Её Миневрой, Аонидой. В аллеях Сарского села, Она с Державиным, Орловым, Беседы мудрые вела, А свой державный чай пила С Делиньем, иногда с Барковым. Старушка милая жила Приятно и немного блудно. Наказ писала, флоты жгла, И умерла, садясь на судно. С тех пор в стране и тьма, и мгла. Россия, бедная Держава, Твоя удавленная слава С Екатериной умерла. Ночь не способна вечно длиться, Настанет день - и возродится! |
|
Презрев и голос укоризны, И зовы сладостных надежд, Иду в чужбине прах Отчизны С дорожных отряхнуть одежд. Умолкни сердца шепот сонный, Привычки давней слабый глас, Прости, предел неблагосклонный, Г де свет узрел я в первый раз! Простите, сумрачные сени, Где дни мои текли в тиши, Исполнены страстей и лени, И снов задумчивых души. Мой брат, в опасный день разлуки Все думы сердца - о тебе, В последний раз сожмем же руки, И покоримся мы судьбе. Благослови побег поэта, Но где-нибудь, в волненьи света, Мой глас воспомни иногда. . . . . . . . . . . . . . . . Умолкнет он под небом дальним, . . . . . . . . . . . во сне, Один,. . . . . . . . .печальным, Угаснет в чуждой стороне. . . . . . . . . . . . . . . . Настанет. . . . . мой час желанный, И благосклонный славянин, К моей могиле безымянной |
Презрев и голос укоризны, И зовы сладостных надежд, Иду в чужбине прах Отчизны С дорожных отряхнуть одежд. Умолкни сердца шепот сонный, Привычки давней слабый глас, Прости, предел неблагосклонный, Г де свет узрел я в первый раз! Простите, сумрачные сени, Где дни мои текли в тиши, Исполнены страстей и лени, И снов задумчивых души. Мой брат, в опасный день разлуки Все думы сердца - о тебе, В последний раз сожмем же руки, И покоримся мы судьбе. Благослови побег поэта, Дорога - право не беда, Но где-нибудь, в волненьи света, Мой глас воспомни иногда. Утихнет голос на чужбине, Родной земле - замены нет, Замрет, хоть чист и звонок ныне, Безгласный же - умрет поэт. Умолкнет он под небом дальним, Увидев родину во сне, Один, огарочком печальным, Угаснет в чуждой стороне. И телу ничего не надо - Тлеть будет под травой чужой Ну а душе - мученья ада, Жить дальше без души родной. Настанет все ж мой час желанный, И благосклонный славянин, К моей могиле безымянной Придет, придет хотя б один, И словно милые березы, Склонится он, задумчив, тих... Но улыбнется вдруг сквозь слезы, Нежданно мой припомня стих... Пленён улыбкою сердечной, Из мира, света и любви, Бог душу одарит навечно: - Рай мал тебе... вон Русь - живи! |
|
Фазиль - Хану
|
Фазиль - Хану
|
Позвольте сказать, что я нисколько не
заблуждаюсь насчет Роли Моей Скромнейшей
Личности в древней и современной Истории.
Коренная Тайна любого Искусства - Переселение
Душ. Мастер - Творец, вкладывает свою Душу в
Произведение, в котором она продолжает жить, до
тех пор, пока мы с ним не соприкоснемся (почитаем,
послушаем, увидим, наденем, съедим...). С этого
мгновенья Душа Мастера начинает свою жизнь и в
нас. Когда начитавшись Пушкина, пишешь его стихи
дальше - это нормально, это Он. Но если какие-то
строки - "не того...", они на моей совести -
временами нас и Пушкиным не прошибёшь, а я что, - я
как все! К тому же, заменить Слово, или хотя бы
маленькую часть Буквы в Пушкинских Стихах я
почему-то боюсь, а замена может быть необходима, и
Сам - её бы - запросто...
Поэтому, всё непушкинское в завершенных стихах,
чьей бы рукой не было написано, - это я. Все
Разумное, Доброе, Вечное - это Пушкин.
Александр Пушкин, прозванный за свою
Гениальность Сергеевичем.
Сергей Зубов.
P.S. : Читатель, сделай лучше!