БАЛАГАН II За тот же самый горизонт, в те дальние края, на тот неведомый пунктир, куда, забыв резон, из века в век стремится мир, -- туда стремлюсь и я. Судьба все машет мне флажком, препятствий не чиня; однако тот простой секрет, что в странствии моем большого смысла нет, -- уже не новость для меня. Ведь это стихи! Бряцанье шпор. Меж прочих величин их номер -- даже не второй. Стихи, положим, вздор -- как говорил один герой. И даже не один. Слова не труд, слова не в счет, поэт на деле -- враль и плут, и дом его -- корчма, и календарь не врет: и впрямь повсюду тьма, и смысла нет стремиться вдаль. А я стремлюсь, и это жаль... Но где-то льстивая поет труба... красивая труба. И снова в путь пеня влечет судьба... счастливая судьба! И снова -- пляска городов, мельканье фонарей, в глазах -- дорожные столбы, тошнит от поездов, и гул бессмысленной толпы страшит, как рев зверей. О, кочевая жизнь шута! И все-таки лишь затем, что иногда внезапный блик, случайная черта, слезою сквозь вуаль блеснет, как адамант с небес, -- и чувствуешь на миг, что ты не так уж нем, что есть в тебе талант и голос звонкий, как хрусталь. А после -- смерть, и это жаль... Но где-то дальняя поет труба... прощальная труба. И снова в путь меня влечет судьба... печальная судьба... 1989