БАЛАГАН II

За тот же самый горизонт,
в те дальние края,
на тот неведомый пунктир,
куда, забыв резон,
из века в век стремится мир, --
туда стремлюсь и я.

Судьба все машет мне флажком,
препятствий не чиня;
однако тот простой секрет,
что в странствии моем
большого смысла нет, --
уже не новость для меня.

Ведь это стихи! Бряцанье шпор.
Меж прочих величин
их номер -- даже не второй.
Стихи, положим, вздор --
как говорил один герой.
И даже не один.

Слова не труд, слова не в счет,
поэт на деле -- враль
и плут, и дом его -- корчма,
и календарь не врет:
и впрямь повсюду тьма,
и смысла нет стремиться вдаль.

А я стремлюсь, и это жаль...

Но где-то льстивая поет
труба... красивая труба.
И снова в путь пеня влечет
судьба... счастливая судьба!

И снова -- пляска городов,
мельканье фонарей,
в глазах -- дорожные столбы,
тошнит от поездов,
и гул бессмысленной толпы
страшит, как рев зверей.

О, кочевая жизнь шута!
И все-таки лишь затем,
что иногда внезапный блик,
случайная черта,
слезою сквозь вуаль
блеснет, как адамант
с небес, -- и чувствуешь на миг,
что ты не так уж нем,
что есть в тебе талант
и голос звонкий, как хрусталь.

А после -- смерть, и это жаль...

Но где-то дальняя поет
труба... прощальная труба.
И снова в путь меня влечет
судьба... печальная судьба...

1989