Призвав решительность и строгость,
Язык бахвальству отрубив,
Я признаю свою убогость
Перед величием других.

И сколь бы тонко мне ни льстили,
Какой бы мне ни пели вздор,
Как джентльмен, свое бессилье
Я сознаю -- с тех самых пор,

Когда мы, новый мир построив,
Причем действительно с нуля,
Произвели на свет героев,
Каких не видела земля.

Земля не знает скорби горячей,
Чем та, которую ношу в себе...

А мой герой был скромный малый,
Существовал по мере сил,
Не познакомился с опалой,
Но и фавора не вкусил;

Юнцом не ползал по окопу,
Не лазил к барышням в альков,
Не эмигрировал в Европу
Из-за незнанья языков;

Был самоучка по культуре
И по натуре -- робинзон,
Чему в реальной конъюнктуре
Едва ли сыщется резон.

Когда кругом волненья тысяч
И политический процесс,
Кого ни тронь -- Иван Денисыч,
Куда ни плюнь -- КПСС,

Он размышлял об Эмпедокле,
Читал Мюссе, ценил Массне
И по зиме гулял в монокле,
А по весне носил пенсне;

От слабых легких ждал подвоха,
Искал спасенья во враче...
Я бы о нем не думал плохо,
Если бы думал вообще.

Земля не знает скорби горячей,
Чем та, которую ношу в себе...

А так как я о нем не думал,
Не посвятил ему труда,
Не сделал шага, в ус не дунул,
Не двинул пальцем никогда, --

Вот и не стал он ни примером,
Ни назиданьем, ни лучом.
Так он и канул неприметным,
Так он и сгинул -- ни при чем.

Так он и умер -- у вокзала,
В экспрессе, едущем на юг...
Ах, отчего в России мало
Талантов авторских, мой друг?

1989