Призвав решительность и строгость, Язык бахвальству отрубив, Я признаю свою убогость Перед величием других. И сколь бы тонко мне ни льстили, Какой бы мне ни пели вздор, Как джентльмен, свое бессилье Я сознаю -- с тех самых пор, Когда мы, новый мир построив, Причем действительно с нуля, Произвели на свет героев, Каких не видела земля. Земля не знает скорби горячей, Чем та, которую ношу в себе... А мой герой был скромный малый, Существовал по мере сил, Не познакомился с опалой, Но и фавора не вкусил; Юнцом не ползал по окопу, Не лазил к барышням в альков, Не эмигрировал в Европу Из-за незнанья языков; Был самоучка по культуре И по натуре -- робинзон, Чему в реальной конъюнктуре Едва ли сыщется резон. Когда кругом волненья тысяч И политический процесс, Кого ни тронь -- Иван Денисыч, Куда ни плюнь -- КПСС, Он размышлял об Эмпедокле, Читал Мюссе, ценил Массне И по зиме гулял в монокле, А по весне носил пенсне; От слабых легких ждал подвоха, Искал спасенья во враче... Я бы о нем не думал плохо, Если бы думал вообще. Земля не знает скорби горячей, Чем та, которую ношу в себе... А так как я о нем не думал, Не посвятил ему труда, Не сделал шага, в ус не дунул, Не двинул пальцем никогда, -- Вот и не стал он ни примером, Ни назиданьем, ни лучом. Так он и канул неприметным, Так он и сгинул -- ни при чем. Так он и умер -- у вокзала, В экспрессе, едущем на юг... Ах, отчего в России мало Талантов авторских, мой друг? 1989