Утро. Кепка идёт в кафетерий.
      Кепка только что появилась на голове. Голове нравится такая компания: кепка - весёлое существо, сидит себе задом наперёд, всё ей нипочём.
      Хорошее утро. На деревьях новые листья, трава подстрижена, дорожки не заплёваны. Солнце ещё не жжёт. От красоты даже сосёт под ложечкой. Голова заждалась - как-никак столько времени голодала! Ночью не поешь - сон мешает. Такая уж у головы природа: не получается не спать. И вот теперь выслушивай, как живот тебя клянёт. Барабанной дробью - из одной кишки в другую.
      Ноги торопятся, шлёпают по незаплёванным дорожкам. Голова не против. Что касается её, она бы вообще сейчас колобком покатилась, да живот мешает. Самая сварливая и бесполезная часть тела. Вечно вымещает на всех свою злость. Но сейчас голова его заткнёт. Кафетерий уже близко.
      Он высится замком на фоне лесистых гор, горящий красным кирпичом, так и зовущий войти внутрь. Там ещё никого нет, кроме пищи - и голова довольна, что никто не будет мешать их совокуплению. О, она отдастся этой пище с ненасытностью девственницы! Рука уже хватает дверь, ноги триумфаторами бегут наверх через три ступеньки, и вот он - вход! Степеннее, степеннее... Шагом Юлия Цезаря... Проскочить внутрь, как мужчина проскальзывает в женщину... Уффф!!!..
      Обилие красок ослепляет. Кровь помидор, пески сыра, молочные реки, листопад мясных приправ... Запахи заставляют рот наполняться слюной! С чего же начать? Голова останавливается. Успокаивается. Настраивается на нужную волну. Что же будет выбрано первым?
      Вот! Креветочный салат цвета нежных младенческих запястий, и такой же мягкий на вкус! Не жалея, столовой ложкой руки кладут его на тарелку. Там ещё есть место для солёных огурчиков и помидоров. Помидоры надо полить подсолнечным маслом, чтобы они радостно залоснились на солнце, и на самый верх водрузить пару скромных луковых кружочков. Первое блюдо готово!
      Сидеть за столом приятно, когда вокруг никого нет, кроме одного нетерпеливого солнечного луча, который прыгнул в тарелку и оживил еду, расцветив её весёлыми красками. Голова медитирующе подносит первую вилку салата ко рту. Он интригующе, немного смешно пахнет. Как приятно отправить его в рот и почувствовать языком каждый кусочек креветки!
      Креветочный салат - это просто манна небесная! К его изысканному вкусу прибавляются то приятно хрустящий солёный огурчик, то колечко лука, наполняющее весь рот освежающей влагой, то словно позолоченный подсолнечным маслом помидор... Как хорошо размеренно жевать пищу и ритмично глотать её! Каждая клетка организма работает для этого. Через несколько минут последний кружочек лука терпко-приятным соком орошает челюсти, и на тарелке не остаётся ничего.
      Теперь нельзя останавливаться! Нельзя упускать те минуты, когда раззадоренное тело готово принять в себя как можно больше. Ноги сами идут к небольшому прилавку, за которым стоит пухленькая загорелая девочка и только ждёт, чтобы кто-нибудь первым осчастливил её своей просьбой.
      За прилавком - десятки лоснящихся, горячих куриных ножек, тёплая цветная капуста, разбухший пареный зелёный горошек, лениво развалившиеся картофелины... Любовный взгляд окидывает всё это богатство и останавливается на самой большой куриной ножке, поджаристой, наполовину погребённой в пахучем соусе.
      Ещё не верящий своему счастью язык произносит: да, куриная ножка. И к ней этого, этого, этого... В общем, всего понемножку. Стоп! Как это понемножку! А сколько? Сколько не жалко!
      И вот полная тарелка уже на столе, и умилённый взгляд летает по всем изломам лежащей на ней еды. Какие Гималаи!.. Но довольно любоваться! Пряный жаркий запах курицы сводит с ума. Зажмурившись, голова грызёт тёплое податливое мясо, в котором, кажется, ещё пульсирует горячая кровь. Как приятно оно скрипит на зубах! Нет, его нельзя есть вилкой и ножом - только руками, не потеряв ни кусочка, измазывая все пальцы в золотистом масле!
      Зубы вгрызаются сильней, отхватывая всё большие и большие куски. Как только они не устают! Глаза невидяще устремлены куда-то вверх, тело слегка дрожит. Вот уже зубы филигранно снимают остатки драгоценного мяса с кости. Наконец удовлетворённые руки кладут всё ещё дымящуюся обсосанную кость на стол.
      Не стоит вытирать пальцы, когда масло так приятно покрывает их. Руки берут вилку и накалывают на неё то картофелину, то кусок сладковатой цветной капусты, то пригоршню лопающегося на зубах горошка. Голова блаженствует. Теперь можно снизить темп и медленно тасовать непередаваемые вкусовые ощущения, и наконец, оставив на тарелке последний кусочек капусты, последнюю картошинку и последние три горошины, победным ударом отправить всё это в довольный рот.
      Теперь можно откинуться на спинку стула и порадоваться за успокоившийся живот. Наконец-то он сыт, и так сыт, что хочется ему петь, и запел бы он, если бы не забитые едой связки.
      Но, несмотря на это, голова продолжает вертеться и нацеливать свой взгляд то в салаты, то в десерт, то в гриль. Ведь животу только кажется, что он сыт, но по сути дела, растряси его - и снова почувствует голод, подлец. Да и как можно быть сытым, не поев ещё ни супа, ни пиццы, ни фруктов, и не выпив ни стакана хотя бы простой воды? Нет, так жить нельзя. Обед только начинается.
      Тело встаёт, чувствуя, как милая курочка проваливается всё дальше в кишечник. Ноги королевским шагом идут к подносам. Сейчас надо быть последовательным. Кафетерий начинает заполняться людьми, которые вполне могут обойти на финишной прямой и захватить лучшие куски.
      Начнём с супов. Как жалко, что их ассортимент невелик! Но сегодня ни к чему задумываться над выбором: здесь присутствует суп Чили, обжигающий уже своим запахом. Это замечательно питательный продукт, полный несравненного мяса, а если ещё набросать туда сухарей...
      Затем - салат из оливок, свёклы, огурцов и горошка, обильно политый густым подрагивающим майонезом.
      Затем - огромный кусок дымящейся пиццы с грибами, с которой так и течёт ароматный сыр.
      Затем - два банана, две груши и четыре апельсина, большой кусок шоколадного торта, увенчанный вишенками, и, наконец, четыре стакана виноградного сока.
      Руки с трудом доносят драгоценный поднос до стола. Голова восхищённо глядит на плоды идеального выбора. Теперь без сантиментов можно начинать настоящий обед.
      Суп Чили бесподобен - он жжёт и насыщает, оставляя свой вкус надолго. Как приятно тушить его огонь оливками, свёклой, сочными огурцами, сладковатым горошком и майонезом, острым ровно настолько, чтобы дарить чёткость вкуса всем ингредиентам! Опустошив обе тарелки, голова чувствует, что лишь теперь-то, когда живот ощутимо увеличился, она действительно сыта.
      Но впереди жемчужина обеда: пицца. Нельзя упускать момент, иначе она остынет! Без промедления обе руки почтительно подносят самый её кончик ко рту.
      Конечно, после стольких блюд, и особенно после супа Чили, пицца уже не кажется единственной и неповторимой, но всё же... Этого обилия горячего, обволакивающего зубы сыра, этого всегда какого-то особенного вкуса тонкой корочки не передать словами... А если ещё и запивать пиццу виноградным соком, то можно придать ей новый, интригующий аромат.
      И всё же, кажется, она немножко жестковата... Зубы явно не хотят дожёвывать чуть пригоревшие края. Но нельзя допустить такое предательство по отношению к еде! Работайте, лентяи!
      Сухой язык с трудом пропихивает в горло последний, слегка горьковатый кусок.
      Теперь можно отдохнуть. Это - неизменная часть хорошего обеда. Голова слушает, как всё громче и громче бурлит в брюхе драгоценная органика. Глаза жмурятся. Короткие пальцы чешут волосатый живот.
      Тело радо. Ещё один обед позади. Ещё одну награду можно мысленно с честью прикрепить на увеличившийся торс. Теперь время для фруктов. По сути дела, это пустая еда. Только на конец обеда и годятся.
      Так и есть. Бананы безвкусной мастикой заполняют глотку и не хотят лезть внутрь. Мусор, сущий мусор. Приходится проталкивать их туда сочными апельсинами. Но и они кажутся резиновыми, а когда последний из них исчезает в животе, голова вынуждена пустить долгую и изматывающую отрыжку.
      Теперь надо покончить с грушами. Остервенело скрипя, зубы жадно отгрызают от них огромные, ненормально твёрдые куски. Сок стекает по подбородку и капает на штаны. Голову трясёт от неудержимой отрыжки. Она падает лбом на стол и пытается сдержаться. Наконец это получается.
      А ведь остался ещё огромный кусок торта с настоящими свежими вишнями. Но сначала еда должна улечься. Голову немного подташнивает. Это нехорошо. Если есть с таким чувством, убивается весь вкус.
      Тело расслабленно лежит на стуле. Глаза лениво отмечают друзей, которые появляются один за другим и рассаживаются вокруг. У каждого из них поднос с горами жратвы: кисло пахнущая сыром полусырая пицца, мерзко воняющая пережаренным растительным маслом кура... Голова с отвращением отворачивает ноздри, но с другой стороны в них бьёт тошнотворный запах супа. Друзья всё подходят и подходят. Терроризируемые ноздри уже едва выдерживают буйство пошлой вони. Невыносимый креветочный салат, полусгнившие помидоры... Солнце душит своим жаром даже сквозь жалюзи. Не отвернуться. Не уйти. Набитое пузо не может пошевелиться. Голова чувствует, как с отрыжкой в ротовую полость вылетают горько-мерзкие комочки непереварившейся органики. Глаза стараются не смотреть на еду, горло несколько раз судорожно глотает, и тут голову атакует ужасный запах дешёвого мяса в чьём-то подгоревшем гамбургере...
      Горло конвульсивно содрогается, глаза закатываются, и сначала на поднос стекает терпкая слюна, а потом туда же, заливая собой бесподобный шоколадный торт, сбивая с него бордовые вишенки, бьёт горькая, терпкая, проникающая в нос, полная каких-то маленьких, пролезающих всюду комочков струя блевотины. Она заполняет весь поднос, переливается через края и тонкими ручейками стекает со стола на пол. Друзья, визжа, бросаются врассыпную. Отупелые глаза полсекунды смотрят на лужу, в которой можно различить фасоль, кусочки свёклы, непереварившуюся кожуру от долек апельсина и горох, горло оглушительно икает, напрягается, готовое разорваться на части, из него вылетает вторая струя, и вместе с ней голова падает в поднос.
      На поверхности появляются пузырьки.
      Кепка, одетая задом наперёд, и сейчас торчащая козырьком вертикально вверх, медленно начинает намокать.