Реклама в Интернет
|
|
- Да, алло, - я подпустила меду в свой голос - главное, не перебрать, чтобы клиент не подумал, что его пытаются заманить. Достаточно вежливо и приветливо, но не слишком - чуточку официально - мол, "заказов, у нас, собственно, навалом, но мы так любезны, чтобы и вам уделить время. Может, вам сегодня и повезет. "Не нам повезет с клиентом, а ему с нами. В этом вся штука. Сказать обычное слово "алло" так, чтобы это сразу стало понятно.
- Агентство "Лиза и Артур". - Название надо произносить четко и быстро, не делая на нем особенного акцента - как будто совершенно невероятно, что кто-то на земном шаре мог еще его не слышать. - О, нет, - мой энтузиазм падает до нулевой отметки, но, все-таки, я стараюсь, чтобы это было не особенно заметно - в конце концов, любой телефонный звонок, даже неудачный - это реклама. - Боюсь, наше агентство не занимается такого рода делами. В основном, поиски украденных вещей, розыски людей и многое другое. Мы не занимаемся убийствами, - последнее я говорю уже под аккомпанемент коротких гудков.
- Сколько можно, а? - я в сердцах швыряю трубку и слышу недовольное бурчание за спиной. - Ну что еще? - раздраженно оборачиваюсь я.
- Между прочим, - обиженно и сердито рявкает мне в лицо мой компаньон, - мы уже решили, что ты будешь говорить "Артур и Лиза", а не наоборот.
- А есть разница?
- Нет. Поэтому ты всегда говоришь "Лиза и Артур".
- Опять устраиваешь скандал из-за пустяков?
- А ты опять забываешь кто здесь шеф, кто все это придумал, и кто ведет всю основную работу.
- И - кто разгоняет наших клиентов. Помнишь, что было в прошлый раз, а? Ты, наверное, моргнул, или почесался, потому что тот парень, который так живописно рассказывал мне про свою угнанную машину, запнулся на полуслове. Я подумала, что у него паралич лицевых мышц, когда он смотрел мне за спину.
- Ну да, а когда он спросил " Это у вас чучело? ", ты опять завела эту пластинку насчет символа нашего агентства.
- А чем тебе не нравится быть символом? Мы же уже это обсуждали. Если агентство может себе позволить такое великолепное чуче... изваяние, значит, оно достаточно богато - и респектабельно. У тебя такие красивые бронзовые крылья и такие блестящие серебряные чешуйки на шее...
- Не подлизывайся.
- Как у рыбки. А твои глаза похожи на два изумруда, - невозмутимо продолжала я. - Особенно, когда ты не моргаешь.
- Я не моргал! - возмущенно зашипел он и из его раздувшихся ноздрей вылетело две струйки пара.
- Полировка! - заорала я. - Этот стол обошелся нам в кучу денег! - Язычок пламени, выплеснувшийся было из глубины его глотки, спрятался внутрь, и, когда он, с сожалением вздохнув, покосился на безупречно сверкающую черную поверхность, над его ноздрями опять заклубилось два маленьких облачка - как у спустившего давление котла.
- Я не моргал, - уже со сдерживаемой яростью сказал он. - И не чесался. И ты не должна была называть меня чучелом.
- Ладно, извини, Артур, - я подумала, что, в результате, мне пришлось перед ним извиниться, как всегда - вне зависимости от того, права я или нет.
- Дурацкое имя, - пробурчал он.
- Между прочим, ты его сам выбрал, - сказала я, чувствуя, что опять начинаю злиться. Как обычно, мы ни минуты не можем поговорить спокойно. С другой стороны, когда Артур улетел на юг на неделю - по следу одного украденного алмаза, я очень скучала - просто не могла ни минуты не думать об Артуре, и у меня все валилось из рук. Он вернулся, и мы опять стали ругаться - как и раньше.
- Выбрал, как же, - буркнул он. - После того, как ты предложила назвать меня Рыжиком! - он возмущенно фыркнул, и из его ноздрей опять вырвался пар.
- Полировка! - снова заорала я.
- Помню! - рявкнул он и, утомленно вздохнув, прикрыл глаза. Теперь из-под золотых век была видна только узкая сияющая изумрудная полоска, и, глядя на нее я опять подумала, как это красиво. Наверное, за эту красоту я ему так много прощала. И, в конце концов, он был не таким уж и плохим компаньоном.
- Просто нам не везет с клиентами, - продолжила я свою мысль вслух.
- Да уж, - проворчал он. - Одна пакость в последнее время. "Мой дедушка зарыл клад, забыл сказать, где, и помер. " Можно подумать, что в такую чушь кто-то поверит, а?
- Между прочим, ты сам виноват, - не удержалась я. - Когда мы придумали наше розыскное агентство, ты сам сказал, что опасными делами мы заниматься не будем.
- Ты же знаешь, что меня тошнит от вида крови, - обиженно сказал он.
- Впервые вижу дракона, которого тошнит от вида крови, - насмешливо сказала я.
- А ты вообще видела драконов, кроме меня?- ехидно поинтересовался он.
Мне пришлось согласиться, что нет. В принципе, вся эта история была немного диковатой - если не сказать больше. Первое время я вообще отказывалась верить в реальность Артура. Да и впоследствии меня довольно часто посещали сомнения в моей нормальности. Попробуйте-ка поверить в то, что рядом с вами постоянно находится живой дракон - мало того, что он спит в самой большой комнате - хвост в коридоре, голова на кухне, он ест вместе с вами, чавкает и норовит слопать ваше любимое блюдо, он еще влезает в ваши дела, и, в результате, умудряется не только стать вашим компаньоном, а даже дуться и плеваться огнем, если вы отказываетесь называть его своим шефом. Именно так и обстояли дела у нас с Артуром. Хотя, честно говоря, размышления по поводу того, галлюцинация это или нет, меня занимали не очень сильно. Если Артур и был галлюцинацией, то абсолютно реальной. Когда я говорю "абсолютно реальной", именно это я иимею в виду. К тому же, довольно сильно заедали бытовые проблемы. Попробуйте-ка содержать дракона в городской квартире так, чтобы об этом не узнали окружающие. Вдобавок ко всему, еще очень своенравного дракона, который начинает капризничать и выпендриваться, когда ему обьясняешь, что в парке нельзя щипать травку, и что в лунную ночь над городом лучше не летать. Своим нытьем "А мне надо размять крылышки" и "А я люблю свежеподстриженую мартовскую травку" он может свести вас с ума. А, в общем-то, мне нра вился Артур - как я говорила, я начинала очень сильно скучать, когда его долго не было. К тому же, я чувствовала некоторую ответственность за него - так как, если можно так выразиться, он появился из-за меня. Появился он с ковра - из ковра, из-за ковра - понятия не имею, как верно, знаю только, что этот дурацкий ковер имел к этому отношение. Даже, скорее, не ковер, а довольно потертый коврик рыжеватого цвета - не то половичок, не то бывшее стенное панно. Я его купила в отделе подержаных вещей - из-за дракона, который был на нем выткан.
Когда то давно, в детстве, у меня была моя любимая книжка - со сказками, конечно. Дедушка по моим требованиям перечитывал ее мне вслух не один десяток раз - а потом и я сама, когда научилась читать. И всякий раз мне почему-то казалось, что все сказки в ней новые, еще мной до этого неслышанные и нечитанные. Книжка была очень старая с красивыми цветными рисунками - очень тщательно нарисованными - так, что, каждый раз, рассматривая их, можно было найти что-то новое, до этого незамеченное - как и в самих сказках. Этим-то она мне и нравилась. А больше всего мне нравилась картинка с драконом - дракон был серебристый, с бронзово-золотыми крыльями и почему-то добрыми-добрыми изумрудными глазами. Потом эта книжка куда-то подевалась. Дедушка умер, а больше никто из взрослых про эту книжку не помнил. Постепенно я перерыла весь дедушкин дом - сверху донизу, но так и не нашла ее. Странно, как многие самые любимые игрушки куда-то деваются - уходят куда-то вместе с детством. Потом, через много лет, находишь старого пыльного медвежонка и с изумлением думаешь - " И это мой любимый мишка? Который умел говорить и играть со мной? Да нет, не может быть. Это не он. Тот, наверное, где-то потерялся. Это другой. " На самом деле, это неуловимая магия, которая оживляла игрушки в детстве - это она куда-то теряется, и они становятся неинтересными и неживыми. Поэтому, наверное, лучше не находить своих старых игрушек, чтобы не было больно от осознания этой потери. Когда я это поняла, я подумала, хорошо, что я не нашла своей любимой книжки с драконом - наверное, сказки в ней стали бы для меня одинаковыми и неизменными - если их перечитывать, а прекрасные цветные картинки, которые много лет назад были для меня приоткрытой дверкой в другой мир - мир драконов, колдунов и волшебных замков - эти картинки могли бы показаться блеклыми и скучными. Я это понимала, и все-таки, не могла удержаться, чтобы не заходить в магазины антикварных книг и рыться на полках, разыскивая потертую красноватую тисненую обложку с фигуркой дракона на корешке. Я так и не нашла ее. Зато однажды на распродаже подержанных вещей я увидела этот коврик. С моим драконом из той книжки. Естественно, я не могла не купить его. Дома я постирала его и сошедший грязно-серый налет обнажил вытертый ворс мягкого персикового цвета, и бронзовые крылья и серебряная головка с изумрудными добрыми глазами - моего дракона, засияли как настоящие, как в той книжке в детстве, много лет назад.
Я повесила его на стену и долго смотрела на него, перед тем, как уснуть. А ночью мне снились такие прекрасные сны, каких я не видела уже много лет. Мне снился мир с бездонно голубым небом, в котором спокойно и задумчиво скользили серебристые драконы. Они смотрели на землю, плывущую под их бронзовыми крыльями, и сверху она казалась просто маленьким зелено-голубым шариком. Реки были похожи на синие вены, вздувшиеся на напряженной руке, а светлая сеточка дорог, обвившая шарик - на морщины на старом-старом лице. Там, внизу, по этим дорогам, шли странники и воины - и у каждого из них был свой собственный путь, и драконы в небе, и колдуны из серых пещер, и речные и озерные русалки видели эти неосязаемые пути - как переплетения разноцветных нитей - они могли запутать и порвать их - и только драконы хранили их и иногда - связывали порванные. Мир был еще юн, а люди в нем - пытливы и любознательны, они еще не успели ничего разрушить и построить города вместо лесов, они умели находить эльфов, приносящих удачу, - иногда прямо в зарослях дикой ежевики возле своих домов, и они умели разговаривать со зверьми и птицами. Они еще не меняли мир - они только-только пытались его понять, и ведь могло получиться так, что, поняв его, им и не захочется ничего изменять - и они примут его таким, какой он есть. Потому что этот мир был прекрасен. И изумрудные глаза драконов, хранящих этот мир, были светлыми и мудрыми. Такие же, как глаза моего дедушки - в сиянии разбегающихся мощинок. Я сидела у него на коленях, а он читал мне книжку с тисненым драконом на переплете. То ли читал, то ли просто поглядывал в нее иногда, и сам сочинял сказку - а я повторяла ее про себя слово в слово. А может быть, мы просто летели с ним на спине огромного серебристого дракона, и далеко внизу плыл прекрасный мир - тот, про который мне рассказывал дедушка.
Вот так. И я проснулась, как уже не просыпалась давно - с безмятежной счастливой улыбкой - просто так, ниотчего. Первым делом я посмотрела на коврик с драконом. Ну и тут эта самая улыбка так тихонечько и сползла с моих губ, переродившись в истеричный смешок идиота. Потому что именно так я себя тогда и почувствовала - человеком, вчера, вроде, вполне здоровым, а сегодня поутру неожиданно сьехавшим с роликов. Потому что коврик на стене был пуст - в смыле, никаких следов вытканного дракона на нем не было, а этот самый дракон сидел передо мной в натуральную величину - понятия не имею, какая натуральная величина у драконов - во всяком случае, этому приходилось немного сгибать шею, чтобы она не уперлась в потолок.
- С добрым утречком, - почему-то ехидно сказал он, почувствовав мой взгляд и открывая до этого прикрытые золотистые веки. Изумрудная полоска под ними расширилась в два огромных сияющих глаза, в упор смотрящих на меня. Смотрели они почему-то недобро.
- Э-э.. - сказала я в ответ, и, в общем-то, надо заметить, это было достаточно много для данной ситуации. Огромные темно-бронзового цвета крылья были раскинуты по обе стороны огромного серебристого тела. Почему-то кроме прилагательного "огромный" мне тогда больше ничего не лезло в голову. Лапы у него были покрыты блестящими чешуйками - с огромными -ой!опять! - когтями. Я облизала пересохшие губы и медленно отвела взгляд от его когтей - но сделала я это зря - потому что его зубы были тоже - сами понимаете, какими. Кроме того, из его ноздрей шел пар - ну вроде как когда мы дышим на морозе. Только в данном случае это было хуже - потому что когда алый раздвоенный язык выскользнул из его пасти, следом вырвался язычок пламени - маленький, но достаточный, чтобы меня прошиб пот. Одно крыло загораживало дверь, быстрый взгляд в сторону окна напомнил мне, что у меня восьмой этаж. Дракон облизнулся, и я стала лихорадочно убеждать себя, что быстрая смерть от удара об асфальт с восьмого этажа не так уж и плоха по сравнению... по сравнению... Я смотрела, как длинный ярко алый язык скользит между белыми клыками, и пламя тлеет где-то в черной глубине бездонной глотки, и думала, что, наверное, сейчас упаду в обморок. Впервые в жизни. Я уже закатывала глаза, когда поймала его взгляд. Озорной взгляд - если это слово применимо в данных обстоятельствах. И мне пришло в голову, что он просто меня передразнивает. Не то, чтобы это придало мне уверенность - скорее, вселило такую крохотную надежду, что дело может закончиться не так уж и плачевно для меня. Поэтому я возобновила попытку продолжить разговор.
- Э-э, - сказала я опять, и подумала, что несколько повторяюсь. Ну в конце концов, ведь начал этот дракон с того, что пожелал мне доброго утра - несколько ехидно, правда, - не буду, не буду сейчас думать о подоплеке этого ехидства... Хорошо, пожелал мне дракон доброго утра - ну, нормально... ладно, о нормальности я тоже потом подумаю. Главное то, что он сказал "доброе утро", а не что-то типа "я тебя сейчас сьем". Правда, может, у драконов это означает одно и то же, то-то он говорил так ехидно... ой, об этом я тоже сейчас не буду думать... Я с ужасом смотрела в его все шире раскрывающуюся пасть и соображала, о чем же мне сейчас лучше подумать? - только не об этих белых огромных-огромных... зубах?! - ну нет - разве зубы бывают когда нибудь размером с кулак?!... В общем, как выяснилось значительно позже, пока я упражняла голосовые связки в произнесении одной-единственной гласной алфавита - не очень, надо заметить, содержательной, и тихо умирала от страха, этот пакостный дракон просто надо мной потешался.
- Везучий денек, - пробурчал он, продолжая меня разглядывать, но закончив, наконец, облизываться. - Хорошо начинается. Что же это, вдобавок ко всему, я попал еще и к совершенно глухонемой особи? И слабоумной, к тому же, кажется.
- Э! - в третий раз за это утро сказала я. Но прогресс явно был - потому что на этот раз я произнесла это с возмущением. Не то, чтобы я особенно сомневалась в тот момент в своем слабоумии, но спокойно сносить намеки на свою неполноценность от кого бы то ни было - даже если это дракон ростом в полтора этажа - я не собиралась.
- Это я уже слышал. - недовольно буркнул он. - Что Вы имеете мне сказать по поводу моего прибытия?
Наверное, очень сложно вразумительно ответить на подобный вопрос, когда его задает дракон рано поутру, неизвестно каким образом очутившийся в вашей квартире.
- Э-э.. мы... э... рады Вас видеть... - сбиваясь на своей любимой гласной, сказала я, и подумала, что улыбка на моих резиново растянутых губах выглядит довольно лживо.
- А что, тут есть кто-то еще? - заинтересованно спросил дракон и, выгнув шею, засунул голову мне под кровать. Я растерянно заглянула следом за ним.
- Э.. нет... -с трудом произнесла я, испуганно глядя в изумрудные глаза - близко-близко от меня.
- А что, должен быть? - поинтересовался дракон и по выра жению его глаз я решила, что он, наверное, точно считает меня слабоумной.
- Я не слабоумная, - сердито сказала я и почувствовала, что действительно начинаю злиться - чуть-чуть. В конце концов, что это такое - черт знает кто вламывается в мою собственную квартиру и с утра пораньше начинает меня оскорблять.
- Именно на это я и надеюсь, - с непритворно скорбным вздохом сказал он. - Иначе как тогда ты сможешь отправить меня обратно?
- Куда обратно? - тупо переспросила я.
- Можно подумать, я знаю! - я заметила, что теперь он тоже начинает злиться, и мне сразу показалось, что минуту назад он был почти симпатичным - такой милый веселый дракончик - таким бы и оставался, ладно, я согласна, пусть даже живет здесь, если хочет, только я, наверное, тогда сьеду отсюда, - пусть только не злится. Я даже могу отправить его куда угодно и когда угодно - и с удовольствием. И вдруг я сообразила, что он собирается куда- то отправляться - и, может быть, перед отправлением, он меня даже не сьест. Это подняло мое настроение - настолько, насколько это было возможно в данной ситуации.
- Куда хочешь! - с искренним энтузиазмом и почти не запинаясь, сказала я.
- Я хочу туда, где я был, - капризно ответил он. Вот наказание то, а!Надо заметить, что это было моим первым и одним из довольно безобидных столкновений с драконьими капризами. Потом их было предостаточно, потому что, как понимаете, я так никуда и не отправила этого дракона, потому что мы так и не выяснили, откуда он взялся. В коврик, сиротливо и одиноко висящий на стене, дракон наотрез отказался возвращаться - собственно, я даже и не представляла, как его туда отправить. На все вопросы, откуда он все-таки взялся и каким образом попал в мою двухкомнатную квартиру в центре города, дракон начинал плести какую-то чушь.
- Амнезия, - уныло бубнил он. - Совершенно ничего не помню.
- Откуда ты таких слов-то нахватался? - после того, как я выяснила, что он человечиной не питается, я как-то смогла немножко к нему привыкнуть, и наши разговоры стали более непринужденными и содержательными. - И вообще, как это ты со мной разговариваешь? Драконы не умеют разговаривать. - После таких заявлений поднималась неизбежная тема о моей сомнительной компетенции в драконьих вопросах.
- Раз ты такой умный, - говорила я, - значит, по крайней мере, должен знать, откуда ты взялся.
- Не помню, - капризно нудил он, и мы опять возвращались к тому, с чего начали. - Амнезия. До того момента, как увидел тебя. После помню, до этого не помню. Но ты же не думаешь, что такой большой и красивый дракон мог возникнуть из ниоткуда, - он самодовольно расправлял крылья и все мелкие и крупные предметы в радиусе пяти метров падали на пол. - Я же не мыльный пузырь - пшик - есть, пшик - нет. И не тычь мне в нос этот дурацкий грязный половик. Можно подумать, ты сама веришь в то, что я с него слез, пока ты спала, и материализовался. Что бы я по-твоему делал на этом половике? Я бы даже лапы об него вытирать отказался, - он демонстративно начинал поднимать свои лапы по очереди, поворачивая их так и эдак, и давая возможность и мне полюбоваться как маленькие серебристые чешуйки сверкают на них.
- Паркет, Артур! - орала я - скорее, уже по привычке, без всякой надежды, что это спасет остатки моего пола. Можете себе представить, что происходит с вашим новеньким паркетом, когда в вашей квартире поселяется дракон, на каждой из трех пар лап у которого по полудюжине когтей размером с крепежную скобу. К тому же дракон очень самовлюбленный, который не упускает случая повертеться на месте, как кокетка перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон и давая возможность и окружающим - то есть мне - полюбоваться своей неотразимой персоной.
За исключением этих маленьких недостатков, Артур был очень славным драконом. Именно он предложил идею огранизации розыскного агенства.
- Видишь ли, - обьяснял он. - Мне бы хотелось, чтобы мы могли переехать в более просторное помещение, чем этот коробок, который ты почему-то называешь квартирой. Я все время боюсь заработать хронический вывих шеи или травму мозга, стукаясь головой о твои потолки. И потом, я, конечно, не прожорлив, - добавил он со своей неизменной скромностью - но люблю поесть вкусно и качествено - и под словом "еда" я не подразумеваю те сомнительные продукты, которыми ты питаешься. К тому же, раз уж я сюда угодил - по твоей, кстати, милости, мне хотелось бы подыскать себе какое-нибудь уважаемое занятие.
Вот так и появилось наше "Артур и Лиза" - розыск потерянных вещей, людей и животных. Лиза - это я, Артур - серебристый дракон с бронзовыми крыльями - размах в бреющем полете - шесть метров. Разумеется, нашим клиентам такие подробности не сообщались.
- Э, видете ли, Артур... его нет на месте, - говорила я, пока Артур тихонько дышал мне в шею, а очередной посетитель с уважением косился на несколько экстравагантное украшение нашего агенства - огромное посеребренное изваяние дракона за моей спиной и наверняка прикидывал, из поддельных или настоящих изумрудов у него глаза.
- У нас разделение обязанностей, - охотно обьясняла я более любопытным. - Я принимаю заказы, беседую с клиентами, а Артур действует на месте.
В общем-то так и было. Артур умел "вести след" - как он сам говорил. Он страшно оскорблялся, когда я говорила "брать след" и даже начинал пыхтеть и плеваться огнем, громко и сердито выражая сомнения в моих умственных способностях, не дающих мне отличить паршивую дворняжку-ищейку от такого красивого, умного, великолепного - и так далее с десяток превосходных прилагательных - дракона. Артур мог чувствовать след любой пропавшей вещи или человека - ему достаточно было увидеть фотографию и посмотреть на хозяина этой вещи или на родственника пропавшего - и он ловил этот самый след, рано или поздно безошибочно приводивший его к цели.
Но, несмотря на это, заказов у нас было немного. Аренда офиса и гастрономические запросы Артура неизменно сводили к нулю разницу наших заработков и расходов.
- Мне не нравится это место, - часто говорил мне Артур, когда мы летали по ночам, и под его бронзовыми крыльями, рассекавшими воздух, таяли огни города, уходящие все дальше и дальше и все больше похожего на детский беспорядочно разбросанный конструктор. Первое время мне было страшно летать на нем, особенно тогда, когда он поднимался так высоко. Его гибкая длинная шея была покрыта мелкой серебристой чешуей - приятной и прохладной на ощупь, но достаточно скользкой. Мне казалось, что достаточно одного неверного движения, и я свалюсь вниз. Потом я поняла, что Артур очнеь осторожен, и никогда не позволит мне упасть. Теперь только иногда я кричала:
- Не верти шеей, Артур!Я сейчас упаду! - зная, что ему доставляет удовольствие после этого похихикать и надбавить скорость.
Я никогда не думала, что летать так здорово. Я сидела, обхватив ногами тонкую серебристую шею дракона, и вокруг меня и подо мной не было ничего, кроме черной бездны с плавающими в ней звездами - и мне казалось, что мы тоже - одна из этих звезд, вечно блуждающих в бесконечности. Иногда мы скользили среди облаков, и бронзовые крылья Артура с силой разрезали их серые тяжелые пласты. Раз - и мы взруг выныривали в разрыв - колодец, уводящий в звездное небо, и немного висели в нем, разгядывая огни города далеко внизу - на его дне, а потом опять бросались в вязкий облачный омут, и мне казалось, что влажные хлопья туч мягко гладят мое лицо. Артур любил летать в грозу, а его непромокаемая чешуя оказалась отличным изолятором. Он ловил молнии открытой пастью, и я чувствовала, как дрожь удовольствия пробегает по его телу. Кончики его крыльев начинали искрить и золотиться, языки пламени, вырывающиеся из глотки, приобретали голубой оттенок, а изумрудные глаза светились ярче, чем обычно, и их ясное сияние было чище, чем самые лучшие и дорогие изумруды
- карат эдак в пятьдесят.
- Признайся, ты когда-то ограбил ювелирную лавку, Артур, - говорила я, осторожно поглаживая его гладкий серебристый лоб между бугорками бровей. он довольно прикрывал веки, и мне казалось, что еще немного, и я впервые в жизни увижу мурлыкающего дракона. Это были единственные редкие минуты, когда Артур переставал быть занудным, ворчливым и капризным. Правда, через пару часов все становилось на свои места.
- Мне не нравится это место, - ворчал Артур опять, и его тяжелые крылья медленно и с каким-то обиженным свистом рассекали воздух. - Я не против полетать в тучах, но я люблю летать под луной и под солнышком - ты знаешь, что это совершенно разные вещи? Как вода и вино - я же не могу всю жизнь пить воду! Я люблю щипать травку в солнечный денек, я люблю плавать в море, а потом греться на теплом песочке. Кстати, ты когда-нибудь играла в салочки с морскими дракончиками - могу поспорить, что нет. А на закате я люблю покупаться в озерах, чтобы русалки почистили мне крылышки, а озерные эльфы спели мне песенку и почесали за ушком. Почему ты никогда не поешь мне песенок, а?
- У меня нет голоса. Могу почесать тебе за ушком - когда мы вернемся домой. Кстати, Артур, откуда ты все это взял - русалки, эльфы, солнышко? У тебя же амнезия.
- А я помню, - буркал он и упрямо нагибал голову, и мы, теряя высоту, начинали кувыркаться в воздушных потоках. Я возмущенно и испуганно вскрикивала, и Артур хихикал. - А еще, - продолжал он, -я люблю грозу, но после этого дождя моя восхитительная чешуя перестает блестеть. Почему здесь с неба падает какая-то дрянь вместо воды? Закончится тем, что я проржавею насквозь. А эти ужасные трубы!Скажи, ну тебя, что, совершенно не волнует, если я заболею хроническим бронхитом от этого дыма? А если еще и астмой?! а!? -он покашливал, и я подпрыгивала на его шее, судорожно хватаясь за скользкую чешую на его загривке. Артур притормаживал на месте и, внимательно склонив голову, напряженно прислушивался, как его кашель звонко отдается в его груди. Потом, с сомнением покачивая головой и укоризненно покосившись на меня, опять начинал взмахивать крыльями - осторожно, словно прислушиваяь к каждому своему движению. "Ну вот, "- устало думала я, -"вдобавок ко всему, мне по пался дракон-ипохондрик. "
А в общем-то, за исключением этих немногочисленных недостатков, Артур был очень славным драконом. И постепенно, я даже не заметила, как, он стал занимать в моей жизни очень много места - так же, как и в моей квартире - иногда мне приходило в голову, что туда больше ничего не влезет, кроме этого толстого брюзгливого дракона - я говорю и про квартиру и про жизнь. Наверное, до встречи с Артуром, я просто не осознавала, насколько я одинока. Это получилось как то незаметно - мои подруги вышли замуж - и при редких встречах у нас было все меньше общих тем для разговора - пеленки, детское питание и болезни, перемывание косточек мужей - казалось, они уже давно должны были стереться в костяную пыль от столь частого употребления - мне довольно трудно было проявлять к этому интерес. Мои родители умерли - и я осталась совершенно одна. Так получалось, что все мои отношения с мужчинами заканчивались одинаково - мне становилось с ними скучно, и в какой-то момент я вдруг понимала, что с большим удовольствием проведу этот вечер одна, чем с этим очередным претендентом на мою руку, сердце и все остальное - обычно боль ше все-таки интересовало все остальное, поскольку я все-таки не была дочкой Рокфеллера. В общем, это несколько огорчало - я имею в ввиду не то, что я не была дочкой Рокфеллера - хотя и это, возможно, тоже, особенно в дни финансовых затруднений.
Хотя, я думаю, неизбежно возникающее ощущение скуки, не совсем зависе ло от этого. Возможно, мне просто хотелось чего-то большего. Все девочки в детстве увлекаются сказками и мечтают о встрече с пресловутым принцем на белом коне. С возрастом сказки заменяются романами в твердых - классических - и мягких - признак дурного тона - обложках, а ожидание принца трансформируется в ожидание богатого и благородного носителя громкого титула и опять же сказочного состояния - и, естественно, с предвкушением традиционного финала, который в упомянутых книжках обычно умещается на последние пол-страницы, которые полагается читать с подвыванием от избытка чувств - вслух, и с влажными просветленными глазами - про себя - потому что предполагается, что к тому времени читатель уже доведен до экстаза всей этой канителью на предыдущих сотнях двух страниц. Во всяком случае, чем иначе можно обьяснить повышенный читательский спрос на подобную литературу и прямо-таки нездоровый интерес как минимум трети населения земного шара к этим произведениям - в большинстве своем - верных жен, хороших матерей и благоразумных домохозяек - чем еще, кроме как все еще живущей в глубине души юношеской мечтой о встрече с вышеуказанным благородным, богатым, с влажными от любви глазами, устремленными только на нее одну - короче, полной противоположностью занудному и привычному, как старые тапочки, мужу. Конечно, период святой веры в книжные страницы быстро проходит, и наивные девочки, сложив сказки о принцах и королевичах на чердак, перехдят на книжки в мягких обложках - в которые свято верить значительно труднее - и учатся соединять казалось бы несоединимое - романтические мечты между цветастыми мягкими обложками - и реальную жизнь.
Моя беда была в том, что я так и не смогла начать читать эти романы в мягких обложках. Я совершенно серьезно продолжала верить в сказочных принцев. Мне хотелось чего-то необыкновенного. Грустно, если в юности ты не мечтаешь о необыкновенном - но на самом деле, еще грустнее, если эта мечта не проходит вместе с юностью. Бедняжечка Ассоль, в действительности, она, наверное, умерла от старости, всматриваясь подслеповатыми глазами в пустой горизонт - если только рано или поздно она не образумилась, и не вышла замуж за трактирщика, чтобы заниматься хозяйством, воспитывать детей и читать книжки в мягких обложках. Я часто думала об этой настоящей Ассоль, которая постепенно старела, прищуривая слабеющие глаза, чтобы посмотреть в морскую даль, - и о себе. И мне было грустно. Я знала, что принцев не существует, что богатые и благородные из книжек в мягких обложках на самом деле просто испорчены своим богатством, а бедные и благородные настолько комплексуют из-за отсутствия денег, что в конце концов, весь круг их интересов сводится именно к этой проблеме. Мне не нравились красивые мужчины - они обычно самодовольны и страдают полным отсутствием комплексов и недалекостью ума, а умные так придавлены грузом обычно ими же самими сочиненных недостатков, что часто становятся грубыми и желчными. Можно подумать, что я видела во всех только недостатки - но это не так - я знаю, что я и сама далеко не идеальна.
Много раз мне казалось - ну вот, с этим человеком я могла бы провести всю свою жизнь - но проходили дни, а иногда месяцы - один раз меня хватило даже на два года - и мне становилось скучно. Я знала, что он мне сейчас скажет, о чем спросит, и что ожидает услышать в ответ - я предугадывала все его движения - я знала, что об этом он будет говорить через год, и через два - я знала все наши разговоры на многие годы вперед, наши покупки, наш дом, как мы будем проводить уикэнды, даже проблемы наших детей - все-все, что будет, если я захочу прожить свою жизнь с ним - бесконечную череду одинаковых, как близняшки, дней. И мне становилось страшно от ожидающего меня однообразия и предопределенности. В конце-концов, зачем воплощать в действительности то, что уже прожил мысленно - и на это хватило нескольких минут? Я на мгновение представляла себя через несколько десятков лет - сухенькой старушкой - и его рядом - источенного болезнями старичка, и мы тоже сидим рядом - и у нас нет ничего впереди - остались только воспоминания - о той жизни, которую я только что себе представила. Так стоит ли дожидаться того, как я стану этой старушкой, чтобы вспомнить то, о чем я знаю уже сейчас? Может быть, вся моя беда была в моем хорошем воображении? Во всяком случае, все заканчивалось одинаково - я с облегчением смотрела на захлопывающуюся дверь - квартиры, дома, машины, кафе - неважно, - главным во всем этом была захлопывающаяся дверь - причем захлопывала ее я сама - что и хорошо и плохо - потом некого винить за сделанную ошибку - хотя мне никогда это потом и не казалось ошибкой. Почти. За исключением редких одиноких вечеров, когда хотелось с кем-то поговорить, но лучшего собеседника, чем тень на стене, не находилось. В любом случае, я продолжала захлопывать пресловутые двери - неизменно с облегчением, а иногда мне хотелось даже закрыть ее за собой на ключик - для верности - а в особо редких случаях можно было бы воспользоваться и амбарным замком.
Из вышесказанного можно сделать вывод, что именно на почве неудовлетворенности в личной жизни у меня возникло навязчивое состояние в форме галлюцинации трехметрового серебристого дракона - как бы материализация моих любимых детских сказок. В общем-то первое время я так и думала. Но всерьез и надолго это обьяснение устроить не могло - дело в том, что Артур был слишком реальным для галлюцинации. В конце концов, я просто стала воспринимать его существование как нечто, само собой разумеющееся. Он поглощал еду в огромных количествах и его вкусы были ужасны - самое любимое блюдо состояло из маринованых помидор со взбитыми сливками - сахару и красного перца по вкусу - а значит - как минимум столовая ложка перца на стакан сливок - если бы я решила увековечить завтраки, ужины и обеды Артура в "Повареной книге для драконов", получился бы внушительный опус из области особо извращенного черного юмора ; его когти превратили мой паркет в большую стиральную доску ; он был зануден и брюзглив и донельзя осложнял мою жизнь - и все-таки, он мне нравился. Мне нравилось летать с ним в ночном безлунном небе, мне нравилось разговоривать с ним - даже наши бесконечные ссоры из-за пустяков чем-то мне нравились. Я не заметила, как Артур стал моим другом - самым лучшим, и, наверное, единственным. И очень часто, когда он опять надувался и начинал ворчать, что ему не нравится "это место", я соглашалась с ним.
- Мне тоже не очень нравится здесь, Артур. А что делать? Ты не можешь перелететь через границу - тебя сначала расстреляют, как вражеский самолет, а потом будут разбираться, что они сбили - у нас всегда так делается. И потом, где-нибудь в другой стране, будет то же самое. Сейчас на земле не осталось мест, где не было бы людей. А если о тебе кто-нибудь узнает, нам не дадут житья. Знаешь, как это ни странно, только в большом городе среди миллионов людей можно оставаться по-настоящему одиноким - и только здесь может спокойно жить дракон - в обыкновенном городском доме на обыкновенной улице - если, конечно, этот дракон будет благоразумно себя вести.
На самом деле, у нас, действительно было всего два не очень приятных инцидента по этому поводу. Один раз сразу в нескольких газетах я прочитала об огромных следах на песчаном пляже возле самой воды - "Динозавры возвращаются?!"- истерично вопрошало одно "желтое" издание. В ответ на мой вопрос Артур смущенно кряхтел, задумчиво закатывал глаза, почесывал затылок об дверь - так деятельно, что едва не снял ее с петель - и совершенно изумленным и наивным голосом говорил, что совершенно не помнит, чтобы он купался на городском пляже - может, опять амнезия? Во всяком случае, после этого больше подобных сообщений в местной прессе не было. А еще однажды меня вежливо спросил сосед с нижнего этажа, не устраиваю ли я вечеринки с танцами каждый день. Я тоже очень вежливо ответила, что просто обожаю двигать мебель - причем несколько раз на дню - не люблю однообразие, но если ему это мешает... Нет-нет - смущенно ответил он, и, немного помявшись, удалился. Возможно, он хотел поинтересоваться, не приглашаю ли я на свои вечеринки слонов, а может быть, он хотел помочь мне двигать мебель - не знаю. Во всяком случае, приглашать я его не стала, а просто попросила Артура передвигаться потише - хотя бы до тех пор, пока мы не переедем на первый этаж.
- Я думаю, многим людям не очень нравится этот мир, в котором они живут. - Как-то сказала я Артуру, когда он опять начал брюзжать о том, как убог, скучен, грязен и глуп мир, где меня угораздило родиться. - Только одни со временем учатся приспосаблиаться к нему, другие пытаются его переделать. А у меня никогда не было терпения для первого и сил и возможностей для второго. Может быть, дело в том, что мы с тобой оба просто на самом деле не принадлежим этому миру. Может быть, где-то есть другой, наш мир. Тот, который бы мне понравился, где я могла бы быть счастлива. Только я не знаю, где это и как туда попасть.
- Нет ничего проще, - ворчливо ответил Артур. - Ты же уже вытащила меня ОТТУДА. Почему бы теперь для разнообразия не отправиться обратно? По-моему, я уже наглотался здесь достаточно пыли.
После этого заявления я снова - в сотый раз принималась обьяснять Артуру, что понятия не имею, о чем он говорит. И по его скептической ухмылке, насмешливо и угрожающе обнажавшей клыки, я видела, что он мне не верит. Ни капельки. "Даже самый паршивый эльф знает дороги между мирами, "-презрительно сказал он в самый первый раз, когда у нас возникла эта дискуссия. "А ты?"- спросила я. "А я дракон, "- гордо ответил он - как будто этим было все сказано. -"Драконы знают другие дороги. "
Через некоторое время в результате такой непоколебимой убежденности Артура в моих способностях, я сама начала немножко - самую чуточку верить в такую возможность. Я думала о том месте, откуда однажды утром в моей квартире появился дракон. Наверное, это был тот мир, о котором в детстве рассказывал мой дедушка, мир, который мне иногда снился. Может быть, мой дедушка умел делать то, о чем говорил Артур, может быть, некоторые люди тоже умеют это - ходить между мирами. Кто-то уходит навсегда, а кто-то возвращается и потом рассказывает удивительные истории - и их называют здесь сказками. Я пыталась вспомнить о чем мы говорили с дедушкой в моем сне, когда летели на огромном драконе - том сне, из-за которого появился Артур - или ИЗ которого...? Мне казалось, что дедушка сказал мне тогда что-то очень важное, что- то на что я не обратила внимания. Беда снов в том, что к ним нельзя вернуться, как к прерванному разговору, и переспросить то, что не расслышал, не понял или забыл. Я не знала, как мне вернуться в мой сон, и я не знала, как мне попасть в тот мир, откуда появился Артур.
Наверное, я так бы этого никогда и не узнала, ес ли бы не наш очередной посетитель. Последний клиент агенства "Лиза и Артур" - "розыск потеряных вещей, людей и животных. "
Он был худ, долговяз, и, кажется, хорошо воспитан. Хотя, возмож но, он был просто робок. Во всяком случае, старомодный поклон, который он отвесил у входа, был бы нелеп и смешон у кого-то другого, получился у него довольно изящным. Этот поклон подходил ему - так же, как к его лицу с надменным профилем римских императоров и с сильно сжатыми неулыбчивыми губами, подошел бы бархатный плащ и длинная трость - или шпага.
Он поздоровался и сразу же перевел взгляд с меня на Артура за моей спиной. В общем-то, так делают все. Я не Мисс Мира, а Артур, может и не самый красивый среди драконов, как он утверждает, но, во всяком случае, выглядит очень экзотично. Странным было то, что Артуру он тоже сказал "Здравствуйте. "Я поспешно наступила Артуру на лапу, чтобы он не вздумал что-нибудь сказать в ответ. Представьте, что Вы что-то говорите огромному изваянию дракона - а чем еще, кроме изваяния, может быть дракон с изумрудными глазами в приемной офиса розыскного агенства? - а это самое изваяние вдруг открывает пасть и нежным голосом желает Вам доброго утречка. Куда уж там какому-то каменному Командору. Я почти уверена, что в этот момент Вам будет не до аналогий с Дон-Жуаном, а вот неделя консультаций с психиатром в данном случае уже обеспечена. С нашими клиентами было несколько подобных прецендентов - особенно в первое время нашей работы. некоторые хлопались в обморок, самые стойкие успевали выскочить за дверь - уж не знаю, что они там делали - судя по грохоту, то же самое. Во всяком случае, клиентов мы таким образом лишались - я говорю не в смысле обмороков со смертельным исходом, а смысле, что больше они к нам не заходили - и надо полагать, друзьям и родственникам тоже не советовали.
Все время быть насторо же, чтобы вовремя наступить Артуру на лапу - тоже не метод. Наступать дракону на лапу - по эффективности все равно, что пытаться пробить головой бетонный столб - страдает в результате одна голова, - собственно, она уже наверняка была уже перед этим неоднократно пострадавшей, если вы решили пробивать ей столб. Я отбивала себе пятку и полдня ходила, прихрамывая, А Артур этого даже не замечал, за исключением того, что всю следующую неделю мне приходилось выслушивать его нытье, что я помяла несколько восхитительных серебряных чешуек на его восхитительном третьем пальце второй левой ноги - тоже, как Вы понимаете, не менее восхитительной. Не знаю только, кто, кроме него, восхищался всем этим хозяйством.
Вся проблема в том, что присутсвие Артура было необходимым. Собственно, я просто заговаривала клиентам зубы, пока Артур ловил след, по которому он потом разыскивал пропажу. Как он это делал - понятия не имею. Просто это были те дороги, которые "знали" драконы. Артур говорил, что вокруг каждого человека полным-полно следов - людей, с которыми он встречался, вещей, которые ему нравились, и он часто брал их в руки, и даже его любимых домашних животных. Это похоже на множество разноцветных ниточек, протянутых во внешний мир и привязывающих к нему человека. И чем сильнее чувства, которые он к чему-либо или к кому-либо испытывает, тем ярче и прочнее нити. Случается, они меняют цвет или рвутся. Если они все оборваны, или их почти нет - это признак скорой смерти, даже если человек пока ничем не болен - он висит в пустоте, его ничто не держит. Наоборот, если человек смертельно болен, но у него много нитей - почти наверняка он поправится, если только эти нити окажутся достаточно прочными. Артур говорил, что некоторые умеют так лечить - связывая разорванные нити. Артур умел их просто "видеть" - и распутывать по ним следы. Я часто думала, как это грустно и смешно - то, что, оказывается, мы все похожи просто на маленьких зазнаеек-паучков на своих тонких паутинках над пропастью - и так бездонна эта пропасть, и так слабы наши паутинки...
Итак, когда я наступила Артуру на лапу, мне оставалось надеяться, что он это почувствует, вспомнит, о чем мы договаривались, и не станет моргать, улыбаться или здороваться. Судя по тому, что посетитель не упал в обморок, Артур на этот раз сдержался.
- Здравствуйте, - еще раз вежливо сказала я, подкрепляя свое приветствие широкой рекламной улыбкой. Наш посетитель наконец перестал разглядывать Артура и обратил внимание на меня - и я почему-то почувствовала себя как-то неловко под его пристальным взглядом. Я подумала, что не стоит говорить обычные рекламные фразы - если он умеет читать, все это можно увидеть на стенах.
Есть определенный тип людей, которых необходимо долго, терпеливо и доходчиво - с наглядными примерами, расчитанными на детсадовский уровень развития, - убеждать, что нет ничего лучше нашего агенства - и как раз именно для того, зачем он сюда пришел. Совершенно необходимой и основной частью этого убеждения является панегрик высоким умственным способностям убеждаемого клиента и его прозорливости, доходящей до гениальности, с кото-
рой он выбрал именно наше агенство. Если этот панегрик произносится с должной степенью искренности и неподдельным блеском восхищения в глазах, от которого всегда тает до полужидкого состояния сердце клиента, его мозги, печенка и самолюбие - в зависимости от того, что из перечисленного является у него определяющим ; - и тогда! тогда! можно считать, что этот клиент у вас в кармане - точнее, вы у него в кармане - потому что после всего произнесенного у него просто не хватит духу стойко противостоять той цене, которую вы назначаете. Конечно, предварительно, перечисляя многочисленные достоинства вашего клиента, которые вас восхитили с первого на него взгляда, надо не забыть упомянуть щедрость и великодушие - можно даже, величие души. С "величием души" можно смело увеличивать цену в полтора раза - и быстренько-быстренько, пока не просохли слезы на глазах растроганного клиента, подписывать с ним контракт. Вышесказанное может показаться циничным - но это не более, чем житейская мудрость, которая позволяет заработать себе на хлеб - и не только себе, а еще и вашему дракону - если он у вас имеется. Чтобы постичь эту житейскую мудрость, мне понадобилось пару лет работы нашего агенства, и все же, я иногда таяла сама, глядя на растерянных заплаканных секретарш - "завтра приедет начальник, "- шмыг-шмыг в скомканный платочек, - "а я куда-то потеряла печать конторы! Боже-боже, какой ужас!". Только примерно один из двадцати, заходящих в наше агенство - я думаю, что статистика по городу еще более неутешительна, точно знал, чего он хочет. Такие вежливо выслушивали мое тщательно составленое рекламное вступление и пропускали его мимо ушей, их невозможно было уговорить делать то, что им было не нужно, но, как правило, если они оставались в нашем офисе после первых пяти минут - они становились нашими клиентами. Работать с ними было проще и интересней. И мне не приходилось чувствовать себя идиоткой, расписывая утомленному излишним весом и годами чиновнику его гениальный ум и прозорливость, которых на самом деле никогда не было и в помине - даже в его лучшие годы. Судя по всему, этот посетитель принадлежал к категории "один из двадцати", поэтому я с облегчением отложила в сторону стопку ярких рекламных буклетов, и деловым, но в меру любезным голосом, поинтересовалась :
- Чем мы можем Вам помочь? - он отвлекся от созерцания моей внешности и кивнул - то ли удовлетворенный осмотром, то ли в знак того, что услышал вопрос, то ли просто своим мыслям. Мне он показался несколько рассеянным.
- Вот. - торжественно сказал он, вынимая из внутреннего кармана расстегнутого плаща небольшой сверток. В свертке под тонкой шелковой тканью была картина. Маленькая, размером с две ладони, написаная маслом - очень аккуратно и тщательно, без рамки - просто холст, натянутый на подрамник. Портрет девушки. Смеясь, она поворачивала голову, и от этого движения ее волосы взлетали за ее спиной плавным взмахом черного крыла. Она была очень красива, и в ней была какая-то горделивая грациозность - в движении руки, поправляющей вороную прядь ее разлетающихся волос у виска, в изгибе шеи, в осанке - как будто на ее голове была невидимая корона, которую она не хотела уронить. Нечто подобное иногда чувствуешь, глядя на царственные, совершенные в своей красоте и естественности движения диких животных - оленя или пумы. Но самое главное было в том, что эта девушка казалась живой. Хотелось потрогать ее лицо и почувствовать бархатистость и теплоту кожи и улыбнуться в ответ на ее улыбку. Я подума ла, что уже слишком долго разглядываю этот портрет. Но наш посетитель не проявлял нетерпения - он смотрел на нее вместе со мной, и его до этого сурово сжатые губы улыбались.
- Кто это? - спросила я.
- Я хочу, чтобы вы ее нашли, - ответил он.
- Хорошо, - я придвинула к себе чистый бланк и взяла карандаш. - Как ее зовут, где и когда Вы ее видели в последний раз, что Вы знаете обо всех ее родственниках, друзьях, увлечениях... - я перечисляла, скользя кончиком карандаша вниз по анкете, давая ему время сосредоточиться.
- Я хочу, чтобы вы ее нашли, - перебил он и в его голосе была еле заметная досада. Я удивленно подняла голову. - Я написал этот портрет почти пять лет назад. И с тех пор... С тех пор я пытаюсь ее найти. Я искал ее везде - в других странах и других городах - но все тщетно. Я думал, что, может быть, когда-нибудь случайно встречу ее на улице, в толпе, в театре, в ресторане - но ее нигде не было. Теперь я решил прийти к вам, понимаете? - Я изумленно смотрела на него, и, честно говоря, ничего не понимала, кроме того, что он, кажется, немного тронулся умом.
- То есть, Вы никогда не встречали эту девушку? - уточнила я на всякий случай.
- Ну да, разумеется. - слегка раздраженно сказал он. - Но я хочу с ней встретиться. Я должен с ней встретиться. Потому что я ее люблю. Может быть, Вы скажете, что любви с первого взгляда не бывает - я и сам в это не верил, до тех пор, пока не увидел ее. В общем, это все пока неважно - я просто хочу, чтобы вы ее нашли.
Я вздохнула - еле слышно, про себя. Было грустно, что наш единственный за несколько последних дней посетитель, оказался сумасшедшим. Я посмотрела на портрет, лежащий передо мной, и подумала, что перед тем, как спятить, он, кажется, был очень неплохим худжником. Девушка на портрете казалась счастливой. Она смеялась и, в ее светлых глазах отражалось небо.
- Мне очень жаль, - осторожно начала я, - Но, боюсь мы не сможем Вам помочь. Наше агенство ищет потерянные и украденные вещи, родственников, которые сбежали или пропали...
- Вот и хорошо, - радостно перебил он. Про пропавших родственников я сказала зря. Наверное, было бы бесполезно пытаться ему обьяснить разницу между чьей-нибудь престарелой тетей, впавшей в маразм и сменившей место жительства, - но при этом тетей вполне материальной, существующей в какой-то точке земного шара - пусть в Антарктиде или в Австралии, или в сумасшедшем доме, но все-таки где-то находящейся; - и девушкой, которую он придумал и нарисовал, и которая существовала только в его воображении.
- Послушайте... э.. мы не можем.. - я медленно попыталась облечь это все в более или менее приемлемые слова - надо было постараться избежать упоминания сумасшедшего дома.
- Я вас не тороплю. Поиски требуют времени, правда? - Его глаза заглянули в мое лицо, и я запнулась. Потому что это были совершенно здравомыслящие серьезные глаза. Теплые, светло-карего с золотинкой цвета, но за этой теплотой угадывался оттенок стали - как острое лезвие в бархатных ножнах - и я подума ла, что они очень быстро могут менять свой цвет - так же, как и его лицо меняло свое выражение, когда каменно-вежливая маска с надменным профилем римлянина преображалась от нежной улыбки, с которой он смотрел на девушку на портрете. Несмотря на теплоту, в его взгляде не было мягкости - только спокойная уверенность - и непреклонность. Может быть, он мог быть очень нежным, но, совершенно определенно, он мог быть безжалостным. Я подумала, что не хотела бы оказаться в числе его врагов. Он улыбнулся мне и еле заметно кивнул, как будто прочитал мои мысли.
- Я оставлю у вас портрет и зайду попозже, скажем, через неделю? - Я кивнула в ответ, подумав, что все эти игры "кто кого переглядит" уже слишком затягиваются, и я чувствую себя все более неловко под его взглядом. Все-таки, иногда хорошо знать, что за твоей спиной стоит огромный дракон с полным арсеналом когтей и клыков, дракон, который еще ко всему этому умеет довольно метко плеваться огнем. Эта мысль придала мне уверенность, и я почти спокойно и безмятежно улыбнулась. Я решила, что сейчас не буду ему перечить, а через неделю с неподдельным сожалением в голосе скажу, что мы пытались, но, к несчастью ничего не вышло, и что ему, скорее всего, прийдется продолжить свои поиски в чьей-нибудь другой компании.
- Благодарю. Было очень приятно познакомиться с Вами, - он взглянул за мою спину, на Артура, потом перевел взгляд на меня и, прежде чем я поняла, что он собирается делать, взял мою руку и поцеловал. Прикосновение его губ было мимолетным и легким - и приятным. И странно, это почему-то не показалось мне нелепым.
Я посмотрела ему вслед и подумала, что было бы глупо испытывать при виде закрывающеся за ним двери что-нибудь, кроме облегчения.
- Ну, и, ты когда-нибудь слышал что-нибудь более.... - я запнулась, наткнувшись на отрешенный задумчивый взгляд Артура, -.. идиотское.. - машинально закончила я.
- Ну вот, это, наконец, как раз то, что нужно, - как-то совершенно глубокомысленно изрек он.
- Э-э, Артур, это самое дурацкое предложение из всей истории нашего агенства, - возразила я, несколько сбитая с толку. В общем -то, если отбросить ипохондрию, капризы и непомерно раздутое самолюбие, в остальном Артур был вполне здравомыслящим драконом.
- Я имею в виду, то, что нужно для тебя, - сказал он тем же тоном, по-моему, совершенно меня не услышав.
- Артур... э-э.., ты уверен, что с тобой все в порядке? - я заметила, что начинаю запинаться, как в первый памятный день нашего знакомства. Его задумчивые зеленые глаза продолжали все так же странно смотреть на меня, и я вдруг подумала, что вот это -то я как раз и упустила из вида. Интересно, в каком месте драконам измеряют температуру?Вопрос, вообще-то чисто академичес кий, потому что я понятия не имела, какая у них должна быть температура. Я не уверена, что в каком-нибудь медицинском, зоологическом или животноводческом справочнике упомянуты симптомы и методы лечения драконьих заболеваний. Разве что, провести какие -нибудь аналогии, скажем.. ну, с ящерицей... Я посмотрела на облачка пара, равномерно вылетающие из огромных бархатистых ноздрей Артура, и подумала, что аналогия не совсем удачная. Его изумрудные безмятежные глаза продолжали пристально смотреть на меня, и я не могла не заметить, как непривычно странен был его взгляд. Ну, скажем, температура - это еще не самое страшное. Я почувствовала, как моя спина стала покрываться мурашками от Артурова взгляда. Интересно, что я буду делать со спятившим драконом?
- Дурочка, - сказал он ласковым голосом, подтверждающим все мои худшие опасения, - я забочусь о твоей личной жизни.
- Э.. и давно ты о ней заботишься? - нельзя сказать, чтобы мне вдруг сразу стал ясен смысл Артуровых слов, но определенные подозрения у меня появились. Я выжидательно посмотрела на него и мне показалось, что он смутился. Моргнул, вздохнул, почесался, делая вид, что ищет у себя на безупречно серебристом брюхе какую-то несуществующую блоху.
- Артур, хватит валять дурака! - уже почти сердито сказала я. По мере наблюдения за Артуровыми манипуляциями мои подозрения медленно перерастали в уверенность.
- Ну, не то чтобы давно..., - продолжая ковыряться на своем брюхе, смущенно сказал он.
- Хорошо, начнем с последнего раза.
- Ты имеешь в виду того блондинистого хлыща, который почему- то был твердо убежден - кстати, совершенно напрасно, - что он неотразимо выглядит в той половой тряпке, которую он зачем-то носил вместо костюма?
- Спасибо, Артур.
Он хмыкнул.
-Ну, гм.. конечно, я не ставлю под сомнение твой вкус. В общем- то, все это ПОЧТИ совершенно твое дело, и...
- Что ты с ним сделал, Атрур?
- Понимаешь... э... мне ПОЧТИ все равно, во что он одет. Я даже его и не разглядывал. Это он меня разглядывал. А потом стал тыкать своими грязными пальцами. Наверное, он хотел выковырять мне глаза - может, он решил, что это изумруды? А может, он страдал клептоманией? В общем, мне почти все равно, но я просто испугался, что он может выколоть мне глаза. - Артур жалобно посмотрел на меня, но я даже и не подумала сделать вид, что он меня разжалобил.
- Ну, гм... я ему и сказал...
- Ты ЧТО СДЕЛАЛ? - грозно переспросила я?
- Я ему сказал, чтобы он держал свои немытые конечности подальше от моего лица. Возможно, я еще неприлично выразился в конце, но, по-моему, этого он уже не услышал. Надо признать, что у него было одно несомненное достоинство - он хорошо бегал. Но, по -моему, это совершенно не повод заводить с ним серьезные отношения.
- Артур! - заорала я. - Артур! Я ломаю голову, что происходит со всеми моими знакомыми мужчинами - или я постарела и подурнела в последнее время, или стала совсем глупой, а оказывается, что просто одному мерзкому дракону не нравится, что я пытаюсь устроить свою личную жизнь! Ты же клялся, что будешь вести себя прилично, когда ко мне приходят гости!
Артур надулся. Он не любил, когда его называли мерзким драконом.
- Можно подумать, что до того, как я появился, у тебя было все в порядке с личной жизнью, - язвительно и обиженно пробурчал он.
- Спасибо, Артур! Спасибо, Артур! - я заметила, что начинаю всхлипывать. Кончик его крыла осторожно погладил меня по плечу, и сквозь слезы я увидела его растеряные и даже немного испуганные глаза.
- Я никогда не встречала более самовлюбленного и эгоистичного типа, чем ты, - всхлипывая, сказала я.
- Лиза, ну Лиза! - его голос был жалобным и испуганным, и я подумала, что он сейчас тоже расплачется. Я представила себя, рыдающую под крылышком так же взахлеб рыдающего дракона, и эта картинка была такой забавной, что я не смогла удержаться от улыбки.
- Ну все же не так плохо, да? - спросил он, заглядывая мне в лицо, и мне пришло в голову, что он опять меня разыграл - со своим жалобным голосом. И мне стало еще смешнее, что такая, в общем-то умудренная годами и опытом женщина - то есть, я, -до сих пор попадается на уловки одного толстого и брюзгливого дракона.
- Хуже некуда, - мрачно сказала я, вытирая слезы и продолжая улыбаться. - Ты прав, я меня никогда ничего не было в порядке с личной жизнью. То есть, иногда мне казалось, что все хорошо, но потом это быстро проходило - и так всегда. Я просто старая глупая мечтательница. И я слишком многого хочу.
- Ну уж лучше хотеть много, чем мало, - глубокомысленно заметил Артур. - тогда можешь хоть что-нибудь получить. А если хочешь мало, а получаешь много, то потом одни расстройства. Не знаешь, куда это все девать.
- Артур! - взмолилась я, увязнув во всей этой чепухе.
- И еще. Может быть, ты, конечно, и не очень умная, Лиза - что уж врать, но не такая старая. Тридцать лет - это не старая.
- Двадцать девять! - сердито сказала я, и подумала, что он умеет вовремя напомнить про возраст. Может для драконов, это и совсем немного - наверное, драконята тридцателитнего возраста только-только начинают ходить в детский садик - или что у них там есть. Но у людей тридцать лет - это уже начинающая стареть женщина, а если она еще и одинока, и по утрам ее будят не поцелуи и не детский смех, а отвратительно резкий в пустой квартире звонок будильника, и она натягивает на себя одеяло и думает о том, как холодно спать одной в постели, и о том, что этот новый день, как и следующий, не принесет ей ничего, кроме, может быть еще одной морщинки у глаз и нескольких седых волос. Она думает о том, что уже стареет, и это замечает только она сама и ее зер кало - просто потому, что никому другому до этого нет дела;и о том, что, в общем-то, в ее жизни ничего стоящего не было - и уже, наверное, не будет. А потом, через год, или через два, в какой-то день, она купит себе котенка или щенка, чтобы он заполнял собой невыносимо пустое молчание ее дома; или, пойдя сама с собой на компромисс, выйдет замуж - за кого-нибудь, только чтобы убежать от этой пустоты и одиночества. Я думаю, что я все-таки не стала бы выходить замуж по этой причине, наверное, я все-таки лучше завела бы себе щенка. Но так уж получилось, что вместо щенка у меня появился дракон - и, в общем-то, я не была особо расстроена по этому поводу. А теперь, как выяснилось, этот дракон решил позаботиться о моей личной жизни.
- В любом случае, это никогда не бывает поздно, - глубокомысленно сказал Артур.
- Что?
- Я говорю про любовь, - он посмотрел на меня как профессор с мировым именем на недоумка-первркурсника, в очередной раз проявившего свою непроходимую тупость. - Про тебя и про того человека, который только что вышел из этой двери.
- Кажется, один из нас двоих спятил, - я не стала уточнять, кто, но, в общем-то, мне-то это было уже совершенно ясно. Артур не обратил на мои слова никакого внимания. Его зеленые глаза были мечтательными и отрешенными. Если бы он сейчас вынул из-под крыла гитару и стал слагать романтические баллады завывающим голосом, я бы не удивилась.
- Может, ты ничего и не заметила, но я прекрасно разглядел этот след. - торжественно сказал он. - Он связывает его и тебя.
- Этот человек просто хочет найти девушку на портрете, Артур, - терпеливо и мягко, как и полагается говорить с умалишенными, сказала я.
- Ну да. И это ты.
Я промолчала - просто потому, что не представляла, что сказать в ответ. Может, посоветовать Артуру выпить валерьяночки - грамм двести на полведра воды - и поспать. А утром, может быть, с ним опять все будет в порядке. В общем-то, на сегодня хватило бы и одного немножко тронутого посетителя, который пришел в бюро розыска потерянных вещей, чтобы ему нашли какую-то девушку, которую он никогда не видел, и, которой не существует. А теперь спятил мой до этого совершенно здравомыслящий дракон.
- Это ты. - повторил Артур. - Только в другом месте. Там, где у тебя черные волосы и светлые глаза. И другое лицо. Но это ты.
- Он внимательно посмотрел на меня, наверное дожидаясь ответа. Тщетно. Он вздохнул. - Ты ведь могла бы покрасить волосы?
- Да, - я уже начинала сердиться. - И изменить лицо. И все остальное.
- Ты могла бы покрасить их краской. А могла бы - просто захотеть, чтобы они стали черными. Просто подумать об этом перед сном. А наутро ты бы проснулась с черными волосами. И с другим лицом, если бы захотела. Это просто.
- Ну да., - язвительно сказала я. - Только почему-то, этого никто не делает.
- Все люди это умеют. - я услышала в его голосе раздражение. - Может быть, просто им лень это делать. Или не хочется. В общем-то, ведь это не имеет значения - другая внешность. Люди постоянно меняются - это зависит от места, от времени, от того, какими их видят другие - но все равно, самое главное- какими они хотят видеть сами себя. Если бы ты попала в другое место, ты бы изменилась внешне, но ты все равно осталась бы сама собой и все следы вокруг тебя остались прежними. Все люди умеют изменять свою внешность, - сердито повторил он. - И все люди умеют искать дороги в другие места. - Он обвиняюще посмотрел на меня, и я подумала, что в результате мы вернулись к старому разговору насчет того, что я могла бы уже перестать выпендриваться и притворяться, и отыскать ту самую дорогу, по которой Артур смог бы вернуться домой. Я вздохнула и выразила совершенно искреннеее сожаление, что не умею делать всех этих вещей. И увидела, что он опять мне не поверил. Он обиженно отвернулся, и улегся на пол, засунув голову под крыло - эдакий грустный дракон, одиноко свернувшийся в клубочек - зрелище, которое предположительно должно было растрогать мое сердце. И я растрогалась. Мне стало жалко - и его и себя. И это еще неизвестно, кто из нас двоих спятил. Если я совершенно серьезно верила в существование настоящего дракона в моей квартире, в невидимые следы вокруг людей, которые умел распутывать этот дракон - то почему бы не поверить в дороги между мирами, и в то, что где-то среди них есть ДРУГОЕ МЕСТО, где у меня должны быть черные волосы и светло-серые глаза, и я не просто похожа, а я и есть та самая красивая девушка, которая так весело смееется на портрете, и еще есть человек, который ее любит и ищет - и когда-нибудь и где-нибудь - в этом мире или в другом - но, наверное, все-таки найдет.
Я сходила в спальню и принесла пару одеял, и устроилась рядом с Артуром на полу. Он спал - или делал вид, что спит, надувшись на меня, - и даже не пошевелился, когда я погладила его гладкий серебристый лоб между бугорками закрытых век. Я подумала, как было бы здорово, если бы это все было так просто, как говорил Артур. И можно было задумать перед сном, какой я хотела бы быть - а утром проснуться смуглокожей черноволосой красавицей - и проснуться не здесь, а в другом мире, в высоком ясном небе которого парят серебристые мудрые драконы. В мире, в котором можно услышать шепот эльфов в придорожной траве, и поплавать вместе с русалками в лесном озере, и научиться менять свое лицо и искать свои дороги. И, может быть, летать. И я уснула, думая обо всем этом, положив голову на толстую, в блестящих серебряных чешуйках, драконью лапу.
И совершенно неудивительно, что во сне мне тоже приснился дракон - на котором мы летели вместе с дедушкой.
- Я хотела бы попасть сюда, дедушка, - говорила я, показывая рукой вниз, на бесконечную пушистую зелень лесов, перевитую синими венами рек. - По-настоящему, не во сне.
А дедушка ответил - словами Артура :
- Нет ничего проще, моя дорогая.
- Как? - дедушка улыбался, а я вглядывалась в его лицо, и никак не могла его разглядеть. Мне казалось, что оно меняется - то лицо доброго старика, которое я так хорошо знала, то другое, более молодое - похожее на нашего сегодняшнего посетителя, то еще что-то, незнакомое. И когда его черты начинали меняться, я пугалась, что он сейчас исчезнет, растворится, и я проснусь, так и не услышав ответа на этот вопрос, почему-то так сильно мучающий меня в этом сне. - Как?
- Если ты во что-то веришь, моя дорогая, значит, это уже где-то существует на самом деле. Если ты поверишь в драконов - то когда-нибудь в твоей квартире может появиться настоящий дракон. Ты можешь поверить в другие миры и в себя - другую, не привычную, какой тебя знают все окружающие. И тут дело не в том, какого цвета будут твои волосы, понимаешь? И волшебство не в коврике на твоей стене, на котором был выткан дракон. Ты можешь найти ее в чем угодно - свою дверь в другой мир. Волшебство в тебе самой - достаточно только поверить в это. И если ты поверишь в любовь, ты ее когда-нибудь обязательно найдешь ее. Все дело в том, чтобы верить - по настоящему верить. Понимаешь?
Я молча кивнула, глядя на огромное темно-бронзовое крыло, равномерно и сильно поднимающееся и опускающееся сбоку. Яркое солнце отражалось, сияя в каждой его чешуйке, и два крыла, легко несущие это стройное серебристое тело, были все пропитаны золотым светом и, казалось, сами светились им. Я подумала, как жаль, что мы с Артуром никогда не летали под солнцем, и как это красиво. Я кивнула в ответ на дедушкины слова, и вдруг подумала, что я действительно понимаю - все-все, что он хотел мне сказать. Ведь некоторые слова иногда не обязательно произносить вслух.
- Я люблю тебя, дедушка, - сказала я. Интересно, говорила я ему когда-нибудь это в детстве - когда он был жив? Во всяком случае, это было то, что я всегда хотела сказать. И здорово, когда на свете есть люди, которым хочется сказать такие слова.
Я подняла голову, и увидела, что дедушки нет. Никого нет. И я одна лечу на огромном драконе - выше и выше, и куда-то исчезло только что ярко сиявшее солнце, и нас начинают обступать звезды - бесчисленные в бездонной черноте.
Я проснулась и почувствовала, что у меня затекла шея - Артурова чешуйчатая лапа не очень была похожа на подушку. Я перевернулась и подложила под голову одеяло, и протянув руку, пощекотала мечтательно вытянутую Артурову шею. Мне показалось, что он ухмыльнулся во сне. Может быть, мне надо было проснуться окончательно, и как следует вспомнить только что приснившейся сон, чтобы потом его ни в коем случае не забыть. Я знала, что это все было очень важным - то, что мне приснилось. Мне было так легко и хорошо, как уже давно не было - а может, и никогда;и в полусне мое тело показалось мне невесомым - наверное, я смогла бы взлететь, если бы сильно сосредоточилась. Но мне очень хотелось спать. И я уснула. И на этот раз без сновидений.
* * * * * * *
- Я пришел за своими вещами, - в его голосе не было ни настойчивости, ни неуверенности, - он произнес это просто как факт - почти без выражения.
- Да? - неряшливо одетый толстяк средних лет в растоптанных домашних шлепанцах удивленно посмотрел на незнакомца и растерянно потрогал щетину на небритом подбородке. И почувствовал себя неловко под внимательным выжидающим взглядом. Ему показалось, что этот взгляд отметил и жирное пятно на его правой штанине, и оторванную пуговицу на измятой рубашке. Может быть, ему просто показалось - оттого, что вошедший был так одет - не то, чтобы очень элегантно, но с каким-то изяществом. Хотя, скорее, дело было не в одежде - его худощавую высокую фигуру облегал обыкновенный темно-серый плащ - кстати, мокрый насквозь, и он опирался на сложенный зонт, оставивший дорожку из капель воды от самых дверей. Влажные темные волосы прилили к его вискам, чуть завиваясь, - и, наверное, все дело было в этом - в повороте его головы и в осанке, царственно выпрямлявшей его худую спину, и в сильном движении его тонких пальцев, сжимавших закругленную рукоять зонта - так, как будто это был не просто обыкновенный мокрый зонт, а что-то другое, - так, как, например, можно сжимать рукоять шпаги, усыпанную драгоценными камнями. И это видение тонкого стального жала в его руке заставило толстяка выпрямиться и, с неосознанным подобострастным оттенком в голосе, переспросить :
- Да? За какими вещами?
- Картина. Портрет девушки. Живопись масляными красками.
- А-а. Ну да, знаю. - толстяк помедлил, ожидая, что незнакомец еще что-нибудь добавит, но тот молчал. - В общем-то, я не знаю, - с сомнением протянул он. - Соседнее помещение я запер - оно годится разве что под офис. И все вещи я там не трогал. Может быть, нужно сообщить - куда следует. Пусть обьявляют розыск. Розыск владельцев розыскного агенства. - Он ухмыльнулся, но ответной улыбки не получил. - Девушку я видел. Ее звали Лиза. Симпатичная. - он прщелкнул языком, но лицо посетителя продолжало оставаться бесстрастным - может быть, он просто не слушал. - Но, судя по всему, должен был быть еще и парень. Потому что ихнее агенство называлось "Лиза и Артур". То есть должен был быть еще и этот Артур. Не знаю, что они там делали, в этом своем агенстве - может быть, дрессировали бегемотов - во всяком случае, грохоту было достаточно - я здесь не живу, иногда заезжаю, но наслушался.
- Я хотел бы взять вещи. К сожалению, я тороплюсь. - "к сожалению" было сказано явно из вежливости, и в голосе было нетерпение - почти не скрываемое. На ладони, раскрывшейся перед лицом толстяка, лежала купюра - достаточно крупная, чтобы заставить того поперхнуться и замолчать, растерянно вцепившись пятерней в щетину на своем подбородке.
- Ну да, конечно, - сказал он. - Пойдемте. - И, косясь на купюру, по-прежнему безмятежно лежавшую на раскрытой ладони, толстяк торопливо вывалил на стол содержимое верхнего ящика, и разгребя кучку бумажного и металлического хлама, извлек из него сязку ключей. - Странная история, - бормотал он, возясь возле запертой двери и тыкаясь в нее по очереди висящими на металлическом колечке ключами. - Очень странная. В холодильнике было полно продуктов - на полмесяца, в кофейнике - сварен кофе и рядом - здоровущая миска с помидорами. И знаете, что еще? Эти самые помидоры прямо-таки плавали в сливках - обыкновенных жирных сливках, а? У этой парочки был странный вкус, как думаете? - он не дождался ответа и, наконец, с натугой провернув в замке ключ, распахнул дверь. - Вот. Я здесь ничего не трогал. Все бумаги так и лежали на столе, только два одеяла - вроде как кто -то спал в них на полу - одеяла я убрал - и все. Я приехал сюда на пару дней - и сразу понял, что что-то не так - никакого грохота - вообще никаких звуков - я сдавал им этот дом целиком, кроме маленькой комнатки, - у меня кое-что в ней хранится, и я иногда заезжаю сюда. Потом пришли какие-то ихние клиенты, подняли шум, говорили, что им назначено, а никого нет. Может, стоит сообщить - в розыск или куда еще? Одно непонятно - кто вытащил отсюда эту штуку - Вы, наверное, видали, - такое здоровое металлическое чудовище с крыльями? И зачем? И куда подевались эти самые Лиза с Артуром? Странно, верно? Можно было бы сочинить из этого занятную историю - как чудовище с крыльями ожило и сожрало этих Лизу с Артуром прямо перед тем, как они собирались поужинать мариноваными помидорами со сливками - а потом улетело в окошко. Ну, и, понятное дело, закрыло это окошко за собой. Здорово, а? Вы, часом, не писатель?
- Нет. - в его резком голосе была неприкрытая неприязнь, и толстяк смущенно запнулся.
- Вот, это, верно, Ваше, - незнакомец кивнул, беря в руки небольшой портрет со стола, немного подержал его, поглаживая пальем поверхность - там, где черное облако блестящих волос за спиной девушки взлетало на фоне бледного неба, - и, улыбнувшись, опустил в карман.
- Я возьму еще это, - сказал он.
- А это тоже Ваше? - поинтересовался толстяк.
- Да, в некотором роде, - и еще одна купюра добавилась к предыдущей и они обе медленно легли в протянутую руку толстяка.
- Ну да, конечно, - послушно согласился он. И провожая посетителя до порога, толстяк с удовольствием думал о паре похрустывающих бумажек в своем кармане - и о том, во что можно было превратить эти бумажки - в соседнем магазине за углом. И только закрыв входную дверь и посмотрев на влажные следы ботинок и капли от зонтика своего неожиданного благодетеля, он подумал об странной вещи, не замеченной им раньше. Очень странной вещи. На улице с самого утра светило ослепительное солнце, а плащ незнакомца был мокрым насквозь, как будто он долгое время шел под сильным ливнем, его ботинки оставили на полу грязные влажные следы, а с его зонтика капало. Откуда же, во имя всего святого, он пришел?...
Он переоделся, оставив на вешалке мокрый плащ и одел другой - более теплый, с подкладкой из меха, сменил ботинки на невысокие мягкие кожаные сапоги - самая удобная обувь для долгих лесных дорог. Заходящее солнце освещало восточную стену его комнаты и, когда он повесил на нее небольшой коврик светло-персикового цвета, вытканные на нем фигурки засияли под последними солнечными лучами - крылья летящего дракона были золотистыми, а выгнутая длинная шея отливала серебром. Он протянул руку и погладил черное облако длинных волос девушки, которая сидела верхом на драконе.
- Вот видишь, как это все просто, дорогая, - улыбнувшись, сказал он. И, не отрывая от нее взгляда, шагнул вперед...