А че это вы деете, девчонки?
И что за странные на вас наряды...
Пулеметчик Ганс, "Мистерия-фарс"

      Игрушка по мотивам "Лэ о лэйтиан" получилась веселой и стебной (по крайней мере большя часть того, что я видела - может, в других местах было по другому). Организаторы вообще показали себя весьма веселыми, чего стоили только первые слова по приезду на полигон от совершенно незнакомых мне до этого людей:
      - А кто из вас Сэрмал? Протягивай руки, будем кандалы мерять.
      - А можно я сначала рюкзак сниму?
      Кандалы были подобраны, рюкзак снят и брошен. Больдог повел нас с Сауроном осматривать камеру, тронный зал и общее расположение Тол-ин-Гаурхот. Подготовились ребята здорово, в камере были высокие наклонные стены, бревна в качестве сидений по периметру и довольно крепкие деревья - стены, к которым предполагалось приковывать узников. Черный трон с вырубленными в подножии ступенями возвышался на местностью, подавляя и вызывая страх. Смешанный нечищенный лес удивительно гармонировал с тронным залом, создавая мрачно шумящий фон.
      До начала игры оставалось еще шесть часов. За это время мы отрепетировали бой с Больдогом при уничтожении эльфами отряда орков, распаковали вещи, пообщались с народом и облачились в костюмы. Как обычно на играх, единый стиль облачения выдержан не был (так, помимо платьев и обычного джентльменско-дамского набора - лосины плюс туника присутствовали костюм крестоносца на 12-13 век, котта в лилиях на 14 век, мой гамбезон тоже на 14 век, а также куча не поддающихся точной идентификации ярких одежд), что создавало довольно пеструю картину. Удивило меня полное отсутствие форменной одежды на дружинниках Финрода. Прекрасная Лютиэн в синем платье контрастировала с Береном, одетым в походно-потрепанную одежду. Орки, одетые в шкуры и черные одежды, демонстрировали злобные оскалы. Эльфы сияли светом Амана, и ожидания были самые восторженные. Переодевшись и вооружившись, я отправилась в Нарготронд с Хуаном, поскольку на начало игры гостила там вместе с дружинами феанорингов (по роли я была на игре племянницей Нерданэли и, разумеется, феанорингом). Постепенно пришли все игроки Нарготронда и город ожил. На стене оврага шикарно смотрелись знамена, отблескивая в свете костра и свечей. Вырубленный в "скале" трон и два витязя с факелами, стоящие по бокам, действительно производили впечатление, и мои надежды на "вживание в роль" усилились. Впрочем, как всегда на играх, реальность преподносила сюрпризы. Эдрахиль (Макс из Ярославля) должен был на игре жениться, и поэтому ходил по лагерю и громко спрашивал: "Где моя жена? Покажите мне мою жену!" Народ пытался запомнить игровые имена друг друга и ходил, монотонно бубня что-то вроде: "Алгран, Алгран, Эарме, Эарме, Тинтауре, Тинтауре, Алгран: А тебя как зовут?" Но вот пришел Финрод и игра началась. Вернее, началась она для меня, Гвиндора и еще пары эльфов, поскольку мы не захотели участвовать в общем "вроллинге" и вызвались идти в дозор. После полуигровой стычки между Куруфином, Келегормом (далее - братья) и Гвиндором, который был начальником стражи, о том, кто кому подчиняется во время дозоров, мы отошли на пять метров по оврагу и стали сторожить. Все. Игра пошла. Мы очень мило побеседовали с Гвиндором на тему, кто и почему отдал приказ о сожжении кораблей в заливе Дренгист, какое отношение к предательству имеют рядовые феаноринги, и вообще что мы друг о друге думаем. Тем временем за нашими спинами послышались звуки вроллинга (я, такой-то, теперь не такой-то, а вовсе даже другой, и буду этим другим, пока игра не кончится:) Дождавшись окончания этого священнодейства, я сменилась с дежурства и вернулась в город. Перекинувшись парой фраз о суровой ночи и бдительной страже с знакомыми арфингами (Натали и Юлей), я подошла к Келегорму и спросила, долго ли еще мы будем прятаться здесь от Врага. На шум гневной отповеди (мы не прячемся, мы выжидаем! Это не бегство, это тактическое отступление!) прибежал Куруфин и утихомирил брата. Наши семейные отношения (кузены, как никак!) что-то не складывались.
      Финрод ушел с визитом в Дориат, а в Нарготронде намечалась помолвка. Опознавший наконец свою нареченную Эдрахиль выслушивал напутствия и пожелания от Ородрета. Тем временем феаноринги, стоящие на стратегически выгодной позиции (на холме, освещенные костром) произнесли поздравительную речь на тему войны, врага и тяжелых обстоятельств и подарили новобрачным меч, которым Эдрахиль должен был защищать свою невесту. Пытаясь смягчить впечатление от их речи и вернуться к атмосфере праздника, я от имени братьев и феанорингов вообще преподнесла невесте кольцо. Братцы пустили чашу с глинтвейном по кругу, в который попали новобрачные и, кажется, часть дружины, и удалились со словами, что надо озаботиться свечами и костром. Опешивший Ородрет признался в отсутствии в Нарготронде запаса свечей и посетовал на все те же тяжелые обстоятельства. Поскольку костер догорал, большинство феанорингов пошло за дровами. Принеся их, благо лес нечищенный и сушняка валялось предостаточно, Куруфин с Келегормом мрачно уставились в огонь. На мои попытки их развеселить Куруфин вспомнил свою жену, оставшуюся в Валиноре, покосился на Келебримбора и еще больше помрачнел. Сочувствуя брату, я решила не тревожить его раны и ушла подбивать на веселье арфингов. В отличие от Имладриса третьей эпохи, в Нарготронде первой с весельем было плохо. Менестрели не хотели петь, так как им было то грустно, то скучно, у них не было инструментов, настроения и прочих составляющих вдохновения и мастерства. Дамы, которых я звала танцевать, приняли меня за мужчину (сказалось отсутствия света, наверно), смутились и танцевать не пошли. Потом я наткнулась на Ородрета, жаловавшегося своим приближенным на мрачность братьев, и попыталась сгладить неловкость. Сведя разговор к шуткам и дискуссии о менестрелях, мы добились наконец праздника - сыновья Ородрета любезно согласились сыграть и спеть для жениха и невесты. После парного танца новобрачных, насмешившего всех, началось веселье, увлекшее присутствующих, включая братьев. "Змейка" перелилась в хоровод и ручеек. Поддерживая костер и шутя о том, что пламя Феанаро не дает погаснуть сердцу любого эльфийского королевства, мы с Эарме (Юлей) смотрели на празднество, принимающее странный оборот. Со словами о необходимости военных тренировок кто-то из братцев встал в центр танцующих и со словами: "А вот так мы отражаем удар слева, а вот так мы отражаем удар справа" начал демонстрировать странные ужимки, подхваченные окружающими. Не танцующий Келебримбор забрал у дяди меч, потом кинжал, который Келегорм во время танца держал в зубах, и наконец сумел уговорить отца также отдать меч на сохранение. Танцы кончились с уходом Ородлина на охоту на лис, поскольку второй музыкант без него играть отказался. Впрочем, разошедшиеся феаноринги еще какое-то время баловали наш слух рассказами типа: "А вот помнишь, брат, тот отряд орков рыл в пятьдесят, который мы вырезали? Мы тогда еще сбросили по склону ущелья ма-а-аленький камушек, а он вызвал лавину и задавил весь отряд насмерть" и "Да, конечно, брат. А помнишь ли ты тот отряд орков в тридцать рыл, который мы с тобой зарубили:" Ну не представляю я себе Келегорма и Куруфина, гордых и сильных эльфов, пытающихся вызвать уважение пустой похвальбой! К счастью, Крейл и девушка, играющая Келегорма, перешли от теории к практике и принялись фехтовать друг с другом. Надо сказать, что вся эта чехарда несколько выбила меня из роли, поэтому когда я услышала, как Эдрахиль катит бочку на феанорингов, то без ярких жестов вызвала его на "мужской разговор" и убедила, что ссоры и свары на руку лишь Морготу, а феаноринги охраняют Нарготронд не на страх, а на совесть. Потом было время, в течение которого Нарготронд ждал прихода Берена (Финрод уже вернулся в город). Наконец по городу поползли слухи о человеке, сыне Барахира, который зачем-то пришел в королевство, и которого Финрод принял в личных покоях. И вот кульминация - сцена совета. Честно говоря, это был полный сюр и стеб. Начну с того, что про то, зачем Берен согласился выполнить приказ Тингола, сказано не было. Просто "Тингол отдаст самое дорогое для него в обмен на Сильмарилл". Этакий наемник, походя претендующий на величайшее сокровище нолдор. Затем речи братьев. Нет, я прекрасно понимаю их гнев и возмущение, но ни разу не упомянуть о том, что:
            1. Тингол (да и Берен) не имеет ни малейшего права на камни, и желание его противозаконно;
            2. поражение эльфов в Дагор Браголлах, гибель Финголфина в поединке показывают бессмысленность штурма;
            3. что открытая война с Морготом приведет к раскрытию местонахождения Нарготронда, и, как следствие, поражению и гибели королевства;
            4. что Финрод, призывая свой народ участвовать в этом самоубийственном походе, поступает глупо и недальновидно, но что с него взять, раз он связан клятвой, данной какому-то смертному, зато делать упор на резню в Альквалондэ и грозить стереть с лица Арды Нарготронд силами феанорингов?
      Неудивительно, что жители не прониклись любовью к братьям! Если в начале их речи мне хотелось вмешаться и сказать все, что я думаю об этом Берене и этом походе, то потом я наблюдала за тем, как арфинги грозились отомстить феанорингам и за Альквалондэ, и за Хэлкараксе, и за Лосгар одним махом. Если бы не сюжет, нам бы точно набили морду. Поэтому чертовски смешно выглядел пассаж Финрода, что его все предали, и призыв верным следовать за ним - все жители, включая женщин и детей, ломанулись вперед. Набор в отряд осуществлялся на конкурсной основе, и вместо задуманной мной красивой сцены - феаноринг, потрясенный и возмущенный поведением братьев, их попыткой захватить власть, жертвует собой ради чести и идет в отряд - я просто примазалась к энтузиазму и отряду, благо место было забронировано :-). Даже поссориться с братьями не получилось, так как моя судьба их ну совершенно не волновала, и мое решение вызвало реакцию типа: "ну пусть идет и сдохнет, если ей так хочется, вместе с этим человеком". Отрядники моему присутствию не удивились, кроме Эдрахиля. Поскольку его удовлетворил мой ответ, что я выполняю Клятву, я с мрачным видом отошла в сторону и попыталась вернуться в мир Толкина.

*** Иду я по этим гребеням...
Воспоминание любого игрока

      И вот мы двинулись в поход. Ночь темна, мы идем по высохшему руслу ручья, извилистому и заваленному бревнами через каждые несколько метров, причем в довольно странном составе: Берен и Финрод как командиры, Эжен (не помню точно его имени, но что-то похожее на "Алгол" или "Кобол", кажется), Эдрахиль, я и еще куча недерущегося народа, в лице оруженосца Финрода, Алграна, Фарика (не помню его эльфийского имени), Тинтаурэ и Эармэ. Ночь была безлунной, свет звезд не проникал сквозь тучи и ветви деревьев, поэтому для освещения пути использовался фонарь со свечой внутри. Стоя рядом с ним, можно было разглядеть дорогу на три метра вперед. Впрочем, периодически Финрод решал, что этот свет слишком заметен, и гасил фонарь. После резкого перехода к полной темноте на деревья начинали натыкаться все, даже люди с хорошим ночным зрением. Поминая свет Дерев, воспоминание о котором должно было позволить мне видеть в темноте также хорошо, как и ясным днем, я пыталась обогнать идущих впереди и встать впереди отряда, поскольку была чуть ли не единственным одоспешенным бойцом, не считая Эжена. Посколько помимо растущих на пути деревьев приходилось учитывать и то, что щит и длинный меч имеют обыкновение цепляться за ветви, продвижение вперед отнимало много сил и времени. Русло петляло и кружило, глубина следующей ямы и высота очередного завала были непредсказуемы, фонарь зажигали и гасили, а нам предстояло незамеченными подобраться к отряду орков и перебить их. Наконец, после долгого шумного продвижения мы подошли на расстояние примерно десяти метров до костра. Ударная группа обнажила мечи, приготовилась, и по команде "Вперед, в атаку!" бросилась вперед - и рухнула в яму. Вся :)))). Могу описать свои ощущения: видя перед собой более менее ровную поверхность без завалов, я рассчитывала проломиться сквозь низкие кусты, пробежать по поляне, найти Больдога и вступить с ним в оговоренный поединок. Прыгнув вперед с поднятыми мечом и щитом, я рухнула в овраг и сильно ударилась лбом (пригодился мне шлем на игре!) о бревно. Рядом слышались возня, смех и мат. Атака провалилась в прямом и переносном смысле. Впрочем, адреналина хватило на то, чтобы вылезти из ямы и совершить намеченный рывок. Выскочив на поляну, я в первую очередь заметила не Больдога, а простого орка и зарубила его. Убив еще двоих, я только замахнулась на очередную фигуру в черном плаще, как раздался возмущенный вопль "Свои, куда смотришь!". Напополам с Береном мы добили еще какого-то орка, и бой на этом кончился. Со стороны ямы все еще слышался истерический смех тех, кто наблюдал наш прорыв. Эльфы по слову Финрода сдирали с орков черные плащи и кантовали тела к оврагу.       - А ты неплохо рубишься, - с уважением сказал мне Берен.
      - Пожалуй, команду "вперед, в атаку" я запомню надолго, - ответила я и поблагодарила за комплимент. Далее Финрод объявил, что мимо Волчьего острова мы пойдем замаскированными, наложил на всех орочьи личины (мне черного плаща не хватило, поэтому я просто накинула на шлем капюшон своего красного плаща, решив держаться не на виду) и объявил привал. Трупы орков уходили к себе в лагерь. После услышанных от них громких, сказанных с чувством, слов "Ой, бл.." в адрес дороги, Берен согнулся в поясе и, обхватив себя руками, бросился в кусты. Обеспокоенный недомоганием друга Финрод получил в ответ заверение, что Берен скоро вернется. Из кустов слышались смех и всхлипывания...
      На привале я выполнила свою задумку и попыталась убедить смертного отказаться от этой затеи. После конфуза с атакой о вживании речь не шла ни у кого, поэтому разговор был завершен быстро и без эмоций - мы сошлись на том, что если Берену удастся добыть камень, он передаст Тинголу мои комментарии и пожелания. Стараясь не думать о закономерной реакции Тингола на слова "женщины-воина из феанорингов" (выслушай и сделай наоборот, из вредности), я пообещала помощь в добывании камня. Отдавать камень синдар я не собиралась, но на эту недоговоренность, да и вообще двусмысленность моего положения в отряде никто внимания не обратил. Жаль, конечно.

*** И растают твои чары, и надежда твоя рухнет...
Ольга Брилева, роман по Лэйтиан

      И вот наш отряд привели пред очи Гортаура, владыки острова. Саурон, одетый в черное, восседал на троне и с интересом смотрел на нас. У подножия его высокого трона, на высеченных в камне ступенях, восседала огромная летучая мышь. По углам залы горели яркие костры, отбрасывая блики на расставленную стражу:
      - А кто вы такие и кому служите? И почему шли без доклада? - спросил Гортаур.
      - Мы служим господину Морготу, - сказал Финрод.
      Услышав прозвание, данное некогда Феанором тому, кто похитил Сильмариллы, Гортаур покачал головой и задал следующий вопрос...

***       Поединок был изумителен. Огромное спасибо Елене и Василию.
      Упав на словах Саурона об Резне и предательстве, я решила отыгрывать полное беспамятство. Увы мне, инстинкт самосохранения оказался сильнее. Когда орки, перетаскивая кого-то через меня, наступили мне на правую кисть, а потом сильно саданули мыском ботинка в скулу, я надвинула шлем поглубже и спрятала руки. Тащили меня одной из последних. Орки были уже сильно уставшие, ругались на эльфов и их количество и не обратили внимание на то, что держащий меня за ноги орк наступил на полу моего плаща. Фибула расстегнулась только через несколько шагов, и когда меня наконец донесли до камеры и бросили на уже лежащих, я была полузадушена (гамбезон с воротником мне тоже пригодился) и абсолютно не хотела рыпаться. И тут началось самое веселое.
      Во-первых, нас не обыскали, и пришедшие в себя пленники нашли у себя два кинжала. Во-вторых, орки умудрились потерять те кандалы и цепи, которыми собирались нас приковать, и принялись на скорую руку допрашивать нас, куда мы их спрятали. Подавленные и растерянные после поединка пленники начали истерически смеяться над орками и порядком, при котором ничего нельзя оставить, даже кандалы. Тут нашли один комплект оков (предназначенных для Финрода, как потом выяснилось), и надели его на Берена. Фарику начали отрезать по одному пальцы, требуя от нас отдать остальные оковы. Ситуация была настолько бредовой, что сохранять видимость страха, ужаса и растерянности было немыслимо. Каюсь, я вышла из роли и сказала Натали, рядом с которой сидела, что творение Пулеметчика Ганса истинно и бессмертно, и вообще он гений. Еще один момент: очевидно, за время, прошедшее с начала игры, орки заскучали, и поэтому наше прибытие восприняли как праздник. В нашей камере, и без того не рассчитанной 10 человек, постоянно толклись два-три орка и тюремщица Кайрен. Та вообще никуда не уходила, и была либо внутри, либо у входа. Отходя от переноски и периодически заходясь в кашле, я работала замполитом. Финрод был в отключке, и приходилось вместо него напоминать всем, что нельзя называть никаких имен, цель нашего путешествия и вообще враг не дремлет, а Кайрен продслушивает. Вопли "Государь!", "Берен", "Эдрахиль" и прочие с нашей стороны были крупными просчетами, на мой взгляд, которые, правда, с лихвой уравновешивались просчетами команды темных. Маразм крепчал...
      Заходит орк. Берен смеется над ним - мол, оков так и не нашли, а тот спрашивает: "А ты чего к нам пришел, сын Барахира?", потом бьет себя по лбу, говорит: "А откуда я это знаю?" и уходит из камеры. No comments.
      Далее имеющимися кинжалами были зарезаны два орка, а остальных мы толкали и пинали. Орки били нас прикладами, ой, то есть древками (а Финроду кто-то при подавлении сопротивления устроил легкое сотрясение мозга), и ругались. Несвязанным пленникам было трудно сидеть на одном месте, и периодически кто-нибудь перемещался. Я рыпалась слабо, поскольку правая кисть с разбитым суставом отходила и плохо двигалась. Кого-то уводили, кого-то приводили. Кажется, кого-то даже ели, но не очень отчетливо. Потом отрыгивали. Затем принесли веревки и связали нам руки, по-прежнему не ограничив свободу перемещения по камере. Я не запомнила полностью всю последовательность действий, но вот некоторые моменты:
      Тюремщица переругивается с нашими. Звучит по-детски и на редкость однообразно. Мы ей один раз сказали "вражье отродье" и теперь она все время повторяет это ругательство в наш адрес.
      Эдрахиль говорит, что у орков сейчас ужин: Макароны дают, добавляю я про себя.
      Больдог говорит с нами на квениа, утверждает, что видел Манвэ и Варду, и что в Ангамандо намного лучше. Ну и шел бы туда. Берен вяло с ним переругивается.
      Тюремщица жалуется нам на жизнь - у нее на войне убили мужа (такие гады как мы), сын служит в армии (и такие подонки как мы его убьют), а Саурон не дает ей за службу домик в деревне. Эльфы смеются над глупостью поверивших ученику Моргота, отца лжи. Я ругаюсь на нее падалью, она ругается падалью на меня. Паритет.
      Эармэ спрашивает меня, что все-таки нужно Берену и ради чего, собственно, мы сюда пришли. Я объясняю, что не могу сказать ничего, так как нас могут подслушать. А имен лучше не называть. Она понимающе кивает.
      Приходит Кайрен, идет, ругаясь на эльфов, доходит до оруженосца и со словами типа: "А ты-то, такой хорошенький, откуда здесь взялся" гладит его по голове. Меня колбасит, оруженосца плющит. Тюремщица уходит...
      Напротив меня на бревне вольготно раскинулся Эжен. Он облокотился на стенку, закинул ногу на ногу и неторопливо курит...
      Кайрен ходит и домогается оруженосца. Натали аккуратно пинает ее в лодыжку, на это Кайрен разворачивается и отвешивает ей хорошего пинка, совершенно не контролируя удар. Мне страшно за Натали.
      Юля бросается на орка, который угрожает кому-то кинжалом. Тот хватает ее и грубо отбрасывает на меня. Я еле успеваю заслониться связанными руками и смягчить падение.
      Нас осталось четверо - Финрод, Берен, Тинтаурэ (Натали) и я. Оруженосца пытают. Слышны вопли. Тюремщица периодически заходит в камеру, спрашивает, слышны ли нам крики и рады ли мы, что начали эту войну. Елене один из орков устроил легкое сотрясение мозга, она держится за голову, смотрит пристально на меня и говорит: "Помнишь? Все красное:" Я не совсем понимаю, о чем она. Кажется, об Альквалондэ, и я честно признаюсь, что участвовала в резне и что виновата перед всеми ними. Елена смотрит мне в лицо немигающими глазами и не реагирует. Натали с другой стороны начинает что-то говорить о прощении для всех и о свете в конце туннеля. Берен молчит. Ловлю себя на желании отодвинуться подальше от этих сумасшедших и забиться в угол. Вместо этого начинаю утешать Финрода и гладить его по голове связанными руками, со словами, что, мол, все хреново, но мы еще подеремся и подергаемся напоследок. Натали все еще говорит о свете в конце туннеля. Берен желает мне легкой смерти.
      Приводят заплаканного оруженосца. Начинаем гладить и утешать ее. Все забывают, что это юноша по игре, и начинают говорить с ней и о ней как о девушке. Берен, Финрод и Тинтауре умоляют Кайрен спасти хотя бы ее (оруженосца), я мрачно предупреждаю всех, что никому из продавшихся врагу доверять нельзя, и что если даже тюремщица сделает вид, что освобождает пленника, нельзя доверять ей никаких секретов. Эта женщина опасается, что ее поймают и убьют (и справедливо опасается). Я думаю, что это попытка обмануть нас и вызвать наше доверие, поскольку вряд ли Гортаур потерпел бы, чтобы какая-то женщина открыто всем на него жаловалась.
      Слышна команда Больдога: "Всех убить, кроме Берена и Финрода". No comments
      Нас всех хватают и приводят в тронный зал. Тинтаурэ помогает мне встать и удержаться на ногах. Берена начинают душить веревкой. От Елены Гортаур ждет ответ на вопрос, кто она. Всем все известно, поскольку многие назвали имя в камере. Но Саурон хочет сломать волю пленника. Если эльф будет молчать, оруженосцу отрубят руку. Финрод молчит, руку отрубают. Следующей рубят ногу Натали. Потом идет команда отсечь ей (ему, Тинтаурэ, конечно) голову. Я хватаюсь за топор, но меня валят и опять избивают. Голову рубят, Финрод кричит: "Прости, друг!".
      Следующая жертва я. Мне несколько раз заламывают руки до боли, ткнув перед этим носом в землю несколько раз - руки связаны, и заламывать неудобно. Стону, но говорю Финроду, чтобы он молчал, так как нас всех убьют в любом случае. Потом с меня сдирают гамбезон, привязывают руки к корням дерева, и Турингветиль начинает меня пытать. Кажется, Финрода с Береном и оруженосцем уже увели, и ради кого так стараются, непонятно. Обратной стороной ножа, измазанного краской, она проводит разрезы на щеках и на лбу. Я вяло кричу, поскольку горло еще болит, а полные легкие воздуха все равно не набрать. Анжела рвет на мне рубашку от ворота до пояса (у меня проскакивает четкая ассоциация со сценой изнасилования из какого-то фильма, а Макс, уже убитый и наблюдающий из кустов, почти решил меня спасать). Я вяло сопротивляюсь, поскольку после всего происшедшего измучена, истощена, многократно избита и т.д. Впрочем, ей удается вывести меня из себя, и помимо коронной фразы "Мне все равно, сколькими частями меня похоронят", в ответ на "юную красивую эльфийку, которой жить да жить" я грубо (как и подобает истинному феанорингу, по мнению некоторых) отвечаю: "Я старше тебя, сука!". Мне перерезают горло в тот момент, когда я предсказываю Гортауру его смерть. Саурон потом жаловался, что все эльфы по очереди говорили ему одно и то же - "раб Моргота", и ему надоело.
      Мою "разодранную когтями" грудь заливают ковшом искусственной крови, и затем мое тело приносят и швыряют в камеру "в назидание". Лежать не очень удобно, поскольку под поясницей как раз бревно, но зато есть возможность поглядеть на развитие событий. Финрод прощается со мной и обнимает. Мой труп молчит. После очередного нытья тюремщицы о сыне в армии и домике в деревне ее уговаривают организовать побег оруженосцу. На выходе из камеры Кайрен ловят, обвиняют в пособничестве врагу и грозятся казнить. Та визжит что-то про эльфийские чары, колдовские глаза, обвиняет во всем сначала орков (веревку не закрепили), потом Финрода (это он ее заколдовал), потом просто без остановки визжит: "Сына, сына пощадите!" Глупо - зачем напоминать Саурону о такой хорошей возможности для мести? Впрочем, в связи с неизвестным местонахождением и полной виртуальностью объекта ему ничего и не грозит в любом случае. В конце концов ей вспарывают живот (а она продолжает визжать, к радости, удивлению и восхищению орков), набивают его камнями. Крики затихают. Очевидно, для вящего назидания ее тело тоже приносят к нам в камеру. Не подумав о весовой разнице между нами (Рая-Кайрен в тяжелой, а я в легкой весовой категории) ее труп с размаху кидают поперек моего. По словам Берена, мое мертвое тело тихо крякнуло. Вот теперь для меня началась настоящая пытка, поскольку до окончания игры я не имела права пошевелиться, а удержать колени от неестественного для них изгиба назад было все труднее. Наконец за Береном пришли. Финрод встает, они с орком топчутся друг напротив друга около тридцати секунд, выбирая положение, затем хватают друг друга и синхронно валятся набок, начиная кататься по земле. Берен нервничает и с третьего рывка рвет цепи. Затем в нерешительности застывает над дерущимися в позе сомнения (Холмс, Вам помочь?). Спустя минуту Финрод домучал орка и хрипит слова прощания. Анна (Берен) плачет над телом Финрода.
      В лесу раздается песня А Элберет на мотив из кинофильма "Квентин Дорвард". Слышен вой, лай, шум и треск. Берен плачет.
      Слышно, как Саурон дерется с Хуаном, затем слышен голос Лютиэн, приказывающей Саурону сдать ей крепость.
      Лютиэн ходит по окрестности и ищет Берена. Потом ей надоедает и она просит Хуана поискать здесь человека. Наконец она находит камеру и кидается на Берена. Они вдвоем плачут над Финродом.
      Рая входит в мое положение, а может, ей надоело лежать на моих жестких коленях. Она тихо отползает в сторону.
      Берен и Лютиэн за руки и за ноги выносят Финрода и хоронят.
      Я жду, не догадаются ли эти герои похоронить и меня, раз уж все равно я здесь лежу. Минут через десять я понимаю, что про меня забыли. Тут пришла Натали и по моей просьбе помогла мне встать на ноги. Вернее, попыталась, поскольку колени меня не держали. Игра кончилась.
*** Необходимые комментарии и дополнения к отчету, а также отмазки       Огромное спасибо организаторам и участникам игры, подарившим столько незабываемых впечатлений!
      Еще раз говорю спасибо за поединок - единственный нестебный эпизод на мистерии. Момент, когда Финрод отбросил черный плащ и остался стоять в ослепительно белом, гордо выпрямившись, выглядел отлично.
      Мне очень жаль, что я не "жила в роли", а отыгрывала ее, но так уж сложилось.
      Я ничего не добавляла к своим воспоминаниям, но могла случайно перепутать последовательность событий. Если что не так, поправьте.
      Еще одна отмазка: я никого не хотела обидеть или задеть своим отчетом. Желающие обсудить или оспорить мою точку зрения на происшедшие события, мнение о персонажах, мир книг Толкина и т.д., пишите. До встречи на следующей игре!

11-12 августа 2001 г.


Верстка - Терн