Я мог бы написать "триллер" о заговоре, о том, как его
раскрыли и подавили...
Дж.Р.Р.Толкин

У параноиков тоже могут быть враги.
Г. Киссенджер

      Ну почему, почему, зная о сроках, имея больше, чем полгода в запасе, мало того, имея желание сделать все как следует... Нет, в последнее время я отвыкла от вопроса "почему" и заменяю его "зачем". А на него ответ я знаю.
      Затем, чтобы судорожно закапываться в законы, истории и описания (обнаруживая в последний момент, что несколько нужных текстов так и не распечатаны); пытаться с помощью неудобной неосвоенной мыши нового ноутбука рисовать генеалогические древа (заодно пытаясь не очень ругаться в процессе); размазывая серебряную и золотую краски, вырисовывать заголовки и буквицы (нет бы сделать размер шрифта побольше, чтобы не было этой каши-размазни...); сидеть на иголках (в прямом смысле) на диване в окружении тесьмы, шнурков, красок, клея, ниток, бумаг и искать ножницы, чтобы потом обнаружить, что они, как и иголки, прямо под тобой.
      Затем, чтобы полюбоваться полученным результатом - красивыми, но, как оказалось впоследствии, непригодными для частого употребления книгами Королевского Архива.
      Затем, чтобы ночью перед отъездом вдевать шнур в 82 петли на только что дошитом платье.
      Затем, чтобы рано утром в день отъезда еще раз заглянуть в файл с игровой легендой и быстро переписать на бумажку имена своих дедушек, прадедушек и прапрадедушек - на случай, если кто поинтересуется.
      Затем, чтобы совершенно не осталось времени задуматься - а что же я буду делать, когда попаду Туда?..
      Туда - это в Минас Анор, бывший Минас Тирит, столицу Гондора. Туда - в 213 год Четвертой эпохи. Туда - в хроа леди Эрегвэн, супруги Хранителя Времени и Хранителя Палантира Минас Анора, интересующейся архивными документами и пишущей на их основе исторические романы.
      Это она видит Цитадель и белые стены Белого города. А я - по крайней мере пока - десятки метров белой ткани. Это она видит не стол посреди леса, покрытый синей шелковой скатертью, а настоящую "Старую корчму". Это она будет беседовать с трактирщицей Найвен, болтушкой и сплетницей, а я - опять-таки пока - разговариваю с Раисой. И, видимо, так и будет до конца игры. "Видимо, ролевики - это какая-то особая порода людей, - думала я, сидя в "корчме", - которые умеют видеть окружающее таким, каким представляют. А я представить могу... Но ничего не вижу. C'est la vie. Кому-то погружаться в игровую реальность, кому-то - сидя дома за ноутбуком переводить "Quendi and eldar". А все-таки жаль…
      Жаль, что даже застолье с Королем Аранэлем не может заставить меня почувствовать, что игра началась. Король уходит, вернее, отбывает в Дэйл, а я раздумываю, не пойти ли мне спать. И если бы не просьба моего досточтимого супруга по игре, лорда Талиона, и по совместительству мужа "по жизни", повыспросить кое-что у нашей трактирщицы, я так бы и ушла в палатку... то есть в палаты Хранителя Времени.
      Подхожу к очагу и завожу разговор о жутком убийстве, случившемся две недели назад в одной из деревень на полях Пэленнора. Ой, как мне, оказывается, мало известно! Найвен выкладывает мне захватывающе-кошмарные подробности - убиты муж и жена, крови на месте преступления было по пояс (интересно, кому - убитым или обнаружившим тела?), а дочка их, бедняжка, не выдержала и утопилась - тело вот ее только недавно нашли. Ну какая женщина не любит посплетничать? Жизнь постепенно начинает входить в игровую колею. :)
      В корчме появляется некая леди Морвен из Умбара, пытающаяся выдать замуж дочь, в связи с чем озабочена поисками умных, привлекательных, обязательно хорошего происхождения, желательно богатых, да еще и любящих море молодых людей. Много хочет... Архивариус Тал-Синмар ("характер отвратительный, не женат") даже обещает просмотреть архивные генеалогические документы в поисках таковых отроков - правда, в обмен на какие-то умбарские документы. Как раз в его духе - накладывать лапу на любые мало-мальски важные и интересные документы, а уж выцарапать их потом у него просто невозможно (правда, мне один раз это удалось, но исключительно потому, что супруг воспользовался служебным положением и "надавил" на архивариуса, а то не видать бы мне документов о заговоре 138 года, как моряку Менельтармы).
      Я оглядываюсь в поисках подходящих кандидатур. Да вот же Дуилас, мой деверь, преподаватель Школы Мудрости. Спасение умирающих от скуки - дело рук самих умирающих! Начинаю усиленно расхваливать его леди Морвен. Как ни странно, блюдущую чистоту крови умбарку не смущает тот факт, что мать Дуиласа была родом из Рохана, и она обещает привезти дочь. Дуилас милостиво говорит "привозите", чем поражает меня до глубины феа. Какая уверенная снисходительность! Так их, этих заносчивых морэдайн! А вот теперь куда-нибудь подальше, пока Дуилас не высказал мне все, что он думает по поводу моей внезапной попытки его сосватать.
      Выйдя из корчмы, натыкаюсь на Найвен, которая упоенно рассказывает моему супругу о кровавых убийствах. Количество убитых резко возрастает - кажется, только что прошел слух еще об одном убийстве, но в рассказе Найвен фигурирует уже не один человек, а пять. Вот так раздуваются сплетни... Воочию наблюдаю работу этого механизма, изнутри, можно сказать. Талион мягко интересуется, не слыхала ли Найвен о том, что если поесть моркови, выросшей в горах Мордора, то у человека могут вырасти собачьи когти. Найвен и я не выдерживаем и начинаем хихикать. Он продолжает живописать подробности. Никакие "вольно ж вам, лорд Талион, смеяться над простой женщиной" его не останавливают. Да, теперь собачьи когти надолго станут для меня символом сплетен... Для Найвен, впрочем, тоже.
      Утро начинается с больного горла и горячего чая в корчме. Поистине благодатное место! Мало того, что вкусно угощают (ах, кофе по-умбарски и эсгаротское печенье…), а хозяйка всегда приветлива, но, к тому же, если достаточно долго там сидеть, то можно высидеть:
      - Тал-Синмара в преотвратном настроении (мало того, что пять минут назад на стене Цитадели обнаружили очередную бумажку с ехидным стишком в его адрес, едва ли не третью за утро - так и хочется пожать руку автору, который, увы, предпочел остаться неизвестным, так еще и кто-то прокрался в его драгоценный Архив, чтобы доказать, как плохо тот охраняется, вынес оттуда лампу и плюхнул на стол в корчме прямо перед его носом. Кажется, от возмущенных воплей "Стража!!!" у меня сейчас заложит уши. Но какое приятное зрелище... хотя злорадствовать, конечно, нехорошо);
      - бродячего менестреля (как я и подозревала, представитель данной профессии поет все больше грустные песни, правда, на удивление хорошо поет);
      - харадских путешественников (благодарных слушателей, которым можно выложить все слухи, накопившиеся к тому времени);
      - умбарскую потенциальную невесту Дуиласа (они все же не сошлись на взглядах на жизнь, и свадьба не состоялась - впрочем, узнав от нее поподробнее об умбарских свадебных обычаях, зачастую наносящих вред здоровью жениха, я как-то об этом и не очень жалею; Дуилас же, вероятно, жалеет еще меньше);
      - и, наконец... эльфа. Правда, я не сразу понимаю, что это эльф. Как-никак, в наше время они почти не встречаются. Если бы я знала, кого именно судьба завела в корчму, то постаралась бы рассмотреть его повнимательнее...
      Впрочем, не целый же день сидеть на одном месте. Говорят, что у Очага сказаний в Школе Мудрости рассказывают занимательнейшие вещи. Увы, когда я туда попадаю, лекция Дуиласа о феа, сопровождавшаяся примерами (а в качестве примера фигурировали сосновые шишки) уже окончилась. Но все-таки мне повезло - леди Тиннарэль, специалист по Хараду, рассказывает харадские сказки. Восточный колорит и восточная мудрость этих сказок прямо-таки бросаются в глаза, а, вернее, в уши. :) Слушатели, довольные, расходятся, а я возвращаюсь в корчму.
      Однако в датск... гондорском королевстве не просто что-то не так, а все совсем не так. День, а, вернее, лето, затягивается, однако умиротворение, наступившее после посещения такого спокойного и уютного места, как Школа Мудрости, и так весьма относительное из-за тревожных слухов, ходивших еще вчера вечером, а, вернее, весной, куда-то пропадает.
      Как и оба принца, Арэстель и Арлин. Первый, впрочем, исчез уже довольно давно, а вот младший еще недавно был в Цитадели... Наместник, князь Итилиэна, вроде бы заглянул в Палантир, но, судя по его реакции, ничего хорошего там не увидел. Говорят, совершено еще одно убийство, и не просто, а жертвоприношение - найден черный алтарь и сожженное тело, которое нельзя опознать. Появляются слухи о том, что Умбар готовит военную операцию против Гондора. Правда, понять, объявлено ли официально военное положение, мне так и не удается. Достаточно уже того, что из Минас Анора никого не выпускают. Только и остается, что с тоской взирать на белые стены и думать о землянике, кое-где растущей на полях Пэленнора, но, увы, теперь не доступной - и не пустят, да и самой не очень-то хочется рисковать.
      Все смешивается в доме Тэльконтаров - важные государственные лица ведут важные, по всей видимости, разговоры едва ли не по всем уголкам Минас Анора (только устроишься где-нибудь в уютном и спокойном месте, как тут же кто-нибудь является и заводит деликатный разговор, так что воленс-ноленс приходится деликатно же удалиться), трактирщица охает и вздыхает, выслушав очередную порцию слухов (скажем, о найденной умбарской галере, все члены команды которой оказались перерезаны), кто-то ходит и разыскивает девушку, которая, в свою очередь, разыскивает своих родителей, потерянных в младенчестве... Теперь слова Толкина о том, что, напиши он продолжение к "Властелину колец", то получился бы "триллер", обретают для меня явное воплощение. Я действительно в триллере, триллере по Толкину. Что ж, в этом есть какая-то прелесть... Своя.
      Обрывки информации витают тут и там, но сложить их в одну картинку не получается, да, наверное, это и невозможно. Мало того, что бы ни говорилось, но происходить, по крайней мере, здесь и сейчас, ничего не происходит.
      Сажусь отдохнуть возле стен Цитадели. Отдохнуть - вероятно, от безделья, больше не от чего. Саспенс клубится тучей, но ожидание не становится невыносимым, а, скорее, от него просто устаешь и перестаешь обращать внимание. Даже крики, доносящиеся из корчмы - кому-то из посетительниц вдруг становится плохо, и она видит короткий кошмарный сон, - не вызывают желания пойти и разузнать подробнее, что же там произошло. На меня опускается сонное марево...
      Если бы оно не опустилось, дальнейшее, вероятно, не было бы таким ударом. Лорд Итилион из Пэларгира внезапно появляется у ворот Цитадели и что-то кричит. То, что происходит, кажется совершенно невероятным - такого не может быть, потому что не может быть никогда. В Цитадели Минас Анора засело зло, вполне себе воплощенное, и отказывается выходить. Это Хальбарад, преподаватель Школы Мудрости, впустивший в свое тело, как затем оказалось, черного майя. Все начинает происходить с такой скоростью, что на ум приходит банальное и совершенно неуместное в данных исторических обстоятельствах сравнение с кинопленкой, которую начали прокручивать все быстрее и быстрее.
      Белые стены Цитадели сереют, а в руке у меня оказывается маленький квадратик бумаги, на котором изображена черная чаша. Впрочем, рассмотреть его я смогу только потом, а пока неизвестно откуда появившаяся Анариэль, наш мастер, шепчет мне: "черная немочь". Недалеко от меня падают, как подкошенные, несколько человек. Ничего не остается, кроме как рухнуть на жесткую траву. Вокруг суета, больше походящая на панику. Кто-то кричит, что больных нужно отнести в Палаты Исцеления. Я лежу, уткнувшись лицом в руки, ожидая своей очереди. Внезапно становится обидно - ко мне никто не идет. Ну а если мне в самом деле было бы плохо? Так и валяться?.. На самом деле проходит не больше минуты, больных много, рук мало, но меня уже подхватили и несут. Увы, даже не могу облегчить ношу несущему меня и обхватить его за шею - предполагается, что мне совсем плохо. И вот тут я начинаю умирать.
      Никогда не предполагала, что это настолько... тоскливо, даже "по игре". Меня даже не интересует, в красивой ли я позе лежу и умираю, что само по себе достаточный показатель. :) Талион, сам пострадавший от немочи, правда, в более легкой форме, успевает подсказать растерянным целителям, что нужен ацелас, теплая вода и человек с эльфийской кровью. Кажется, за двести лет, прошедшей с Войны Кольца, навыки лечения черной немочи несколько подрастерялись.
      Потом он зовет меня, а я не могу ответить. Неизвестно откуда берутся слезы и текут из-под как можно более плотно прикрытых век - остается только надеяться, что окружающие этого не заметят. Я чувствую, как на меня брызгают отваром ацеласа, но не вижу, как надо мной стоит буквально только что вернувшийся в крепость Арлин, младший принц. Потом раздается голос целителя: "Боюсь, мы не в силах ей помочь". Становится невыносимо жалко себя: и своего персонажа. Впрочем, я, кажется, уже запуталась, кто тут кто. Одной предстоит умереть от страшной болезни, другой - вернувшись в "реальный мир", дописать легенду: "Умерла в 213 году от черной немочи". Увы, я слишком хорошо вживаюсь во вторичную реальность, и мне некуда будет деться от того факта, что есть где-то такая, в которой выпестованный, продуманный, созданный, в конце концов, мной персон... человек умирает так рано и так нелепо.
      Тех, кто вроде бы может выздороветь, оставляют в Палатах, а меня и еще четверых умирающих выносят, чтобы мы лежали отдельно. Очень, очень милосердно. К душевным терзаниям добавляется еще и то, что если я, уже больная "по жизни", полежу на голой земле еще сколько-нибудь, тогда "по жизни" и умру, скажем, от простуды. "Им хорошо, - думаю я, мрачно покосившись в сторону выздоравливающих, - полежат и встанут, а нам лежать неизвестно сколько, а потом все равно в мертвятник". Положение спасает лежащий рядом оруженосец старшего принца, Асгиль, который начинает сперва хихикать, а потом хохочет так, как полутрупам смеяться не положено. Впрочем, эта неигровая истерика приободряет остальные полутрупы, в том числе и меня. Горячий чай, заботливо нам принесенный, тоже этому способствует.
      Неподалеку же разыгрывается феараздирающее, но очень живописное зрелище. В группке людей, одетых в красные, просто пламенеющие в лучах заходящего солнца, одежды, нездоровое оживление. Кто-то из харадцев, бывший на тот момент в Минас Аноре, тоже подхватил черную немочь, а, поскольку на тот момент было неизвестно, можно ли ее вылечить, соотечественники решают применить радикальное средство и прикончить несчастного. Произнеся очень возвышенную речь, один из них с размаху пронзает его мечом. Как известно, лучшее средство от головной боли -топор. Остальные больные, включая и нас, с интересом, но некоторым опасением посматривают на харадцев. Кто-то кричит: "Только не пускайте к нам того лекаря в красном!.."
      Мы продолжаем вести себя совершенно неприлично для умирающих, и веселимся. Мы - это четверо, пятый же лежит, как и полагается, молча, с закрытыми глазами. Я привожу его в пример, как достойный во всех отношениях полутруп, как вдруг оказывается, что он просто заснул. По жизни. Впрочем, кто из нас высыпается?.. В поле зрения появляется мастер, и мы тут же томно раскидываемся, принимая очень умирающий вид. Но - сюрприз-сюрприз - в мире случаются не только катастрофы, но и эвкатастрофы. Мы остаемся в живых. То, что с нас снимают по одному хиту, кажется уже мелочью.
      Я с трудом встаю и бреду, пошатываясь, куда глаза глядят. Глаза глядят в корчму (правильно, как у любого завсегдатая), но там никого нет. Затем передо мной оказываются ворота Минас Анора, у которых застаю Талиона. Он как раз спрашивает у целителя, что с его супругой. Естественно, целитель не может помнить, кто кому кем приходится, и отделывается общей фразой "боюсь, не могу сказать вам ничего утешительного". Так что я подоспеваю вовремя, чтобы сообщить, что слухи о моей смерти несколько преувеличены.
      Но из Минас Анора нужно уходить. Это приказ. Черная немочь продолжает буйствовать, хотя уже и не с такой силой, а к Хальбараду, который по-прежнему в Цитадели, кое-кто присоединился - в том числе Тал-Синмар и лорд Итилион...
      И мы отправляемся в Пэларгир, где пока тихо и безопасно. Позже к нам присоединяются еще беженцы, среди которых Найвен, Дуилас, леди Итариэль - глава ювелирного дома, Школа Мудрости, кажется, в полном составе, и - младший принц. Вот уж кому, наверное, хуже всех - старший брат пропал, говорят, что именно его принесли в жертву на черном алтаре, прибыло окровавленное кольцо Барахира, что может означать, скорее всего, что Короля нет в живых...
      Начинается "сидение в Пэларгире". Спускаются сумерки. С одной стороны - полная бездеятельность (что можно делать, кроме как разговаривать?), даже скука порой, и жадное ожидание новостей, с другой - эти беседы и запомнились, как мало что другое.
      С Арлином - разговоры об эстель, и о том, что даже амдир все еще есть. С Талионом и Дуиласом - о том, что же все-таки произошло, и что можно сделать. Уютная болтовня с уютной Найвен.
      Мы разрываемся между желанием хоть на время наведаться в Минас Анор и узнать, что же там происходит, и пониманием того, что нужно оставаться. А главное, остаться должен Арлин - по крайней мере, здесь он хоть в какой-то безопасности. Принц сперва порывается уйти, но мы настроены более чем решительно, удерживая его, и он остается. Кто знает, может быть, сейчас он уже последний из прямых потомков Короля Элессара...
      Появляется Ангор, лорд-капитан Умбара. Он беседует с роквеном, оставшимся в Пэларгире за главного, глядя в землю, говорит о нарушенной им клятве, а потом встает и уходит. Судя по всему, героически умирать. "Если не вернусь, назовите корабль моим именем". Прощайте, лорд-капитан... Кажется, я стала думать об умбарцах много лучше.
      Неожиданно появляется Арэстель, старший принц. Он жив, был в плену, но ему удалось бежать. Что ж, значит, все уже не так плохо. Мы все получаем приказ оставаться на месте и ни в коем случае не идти в столицу. Там и без нас хватает тех, кто стоит под стенами уже не Цитадели, а Минас Анора, над которым нависла тень, и пытается бороться. Кроме того, эльф, наведывавшийся в нашу корчму, оказывается, не кто иной, как сам Глорфиндел. Последний оставшийся в Средиземье эльф.
      Арэстель, побеседовав с младшим братом, уходит вместе со своими сопровождающими, а мы снова остаемся одни и ждем, ждем... И разговариваем.
      Выясняются детали, о которых раньше либо не считали нужным говорить, либо просто не успели. Скажем, таинственный постоялец Найвен, постоянно кутавшийся в плащ и выходивший только по ночам, в комнате которого парень, помогавший Найвен, видел роскошный кинжал. Документы, в которых говорилось, что для победы заговора необходимо уничтожить всех потомков Лютиэн, и прилагающийся список этих потомков, некоторые имена в котором были подчеркнуты. Упоминания о старинном гербе, который недавно снова появился, но "лучше бы ему было не появляться". Etc., etc. Все это - уже само по себе отдельные истории...
      В Пэларгире внезапно появляются трое харадских наемников, ищущих, кому бы они могли предложить свои услуги. А в Хараде, оказывается, имеется некий артефакт, который, может быть, и мог бы помочь в нашей борьбе, но уж точно не должен попасть в руки к Хальбараду-Хэрумору, союзники которого, как выясняется, стекаются к нему в Цитадель. Возникает идея отправиться в Харад и попытаться выкупить этот артефакт - харадцы же могли бы послужить проводниками. Осталось обсудить плату и, самое главное, кто же пойдет. Группа должна быть не больше трех человек. Собирается Дэнилос, занимающийся торговлей и не раз бывавший в Хараде, вызывается Итариэль - как ювелир, имевшая дело с подобными артефактами, - и Талион. Услышав это, я резко вскакиваю с места и с мрачным вызовом заявляю, что если он пойдет, то пойду и я. Идти не хочется. Мне, наверное, страшно. Страшно отправиться ночью неизвестно куда (вроде бы и известно, но дела это не меняет), где с тобой могут сделать неизвестно что, а по дорогам в темноте бродит неизвестно кто... Но остаться, если Талион уйдет, я полагаю чем-то уж совершенно несуразным. К тому же на меня внезапно находит настроение "чем сидеть и ждать, лучше уж пойти и героически сложиться за правое дело". От нервов, вероятно. :)
      Идем втроем - Талион, Дэнилос и я. Нас окружает толпа провожающих. Арлин желает нам счастливой дороги и счастливого возвращения. Одна из девушек дает мне свой браслет - "простой, не талисман, но может, это вам поможет...". Данный от чистого сердца - обязательно должен помочь. Судорожно стиснув его в руке вместе с остатками собственной храбрости, спешу в ночь за проводниками и своими спутниками.
      И вот тут последний раз за игру я и мой персонаж чувствуем себя раздельно, прежде чем слиться окончательно. И то я замечаю это только потому, что мне, теоретически, должно быть страшно, а вместо этого меня подхватывает и несет так мощный драйв, я, идя по ночному полю, переживаю такой сильный катарсис, чувствую себя настолько органично вписанной в окружающий вроде бы придуманный, но уже такой реальный мир, что с ужасом думаю о том, что могла бы не решиться, не пойти и всего этого не почувствовать. Настроения не сбивает даже ехидный Талион, замечающий, что "кому-то катарсис переживать, а кому-то в белом хайратнике в Минас Анор за "огненной водой", чтобы расплатиться с харадцами". Поздно. Из колеи, в которую я въезжала с большим трудом и без особой охоты меня, кажется, выбить уже нельзя. :)
      У границ Дальнего Харада мы расстаемся. Дэнилос уходит за артефактом, а мы должны его ждать, если же его долго не будет, то возвращаться. Проводники остаются у границы, а мы решаем отойти чуть подальше - от греха, разумеется.
      Стоит нам устроиться на траве, за небольшой группкой деревьев, как прямо в нашу сторону начинает двигаться какая-то непонятная процессия с огнями, состоящая, скорее всего, из харадцев - кому же еще быть в Хараде... Мы распластываемся на земле, и в голову начинают лезть мысли о Черном Храме, находящемся в Хараде (по слухам), о приносящихся там (опять же по слухам) человеческих жертвоприношениях... В общем, будет явно лучше для нас, если нас же и не заметят. Черный и темно-зеленый плащи, а также высокая трава делают свое дело, и процессия проходит мимо. Мы снова ждем и через какое-то время снова утыкаемся носами в траву - кто-то идет.
      Наконец к нашим проводникам кто-то подходит, но, поскольку в темноте не видно, тот ли это, кого мы ждем, приходится снова нырнуть в траву. Судя по долетающим обрывкам разговора ("они были где-то тут... нет... может, ушли?"), это Дэнилос, который вместе с проводниками успел подойти почти вплотную к нам. Встаем. Лично мне сцена отчетливо напоминает эпизод из читанной и перечитанной Алой Книги - тот, где роханцы не видят сидящих в эльфийских плащах в траве Арагорна, Леголаса и Гимли.
      Дэнилос коротко говорит, что артефакта у него нет, но что новости хорошие, и что он расскажет обо всем по возвращении в Пэларгир. Мы отправляемся обратно. Если по дороге в Харад мы с Талионом бурно подозревали Итариэль (ее интерес к артефакту, то, что через ее руки проходило нечто похожее, то есть, судя по всему, опасное, да и Арлин ей тоже не доверяет) и приняли твердое решение, что, если добудем его, ей в руки ни в коем случае не дадим, то теперь подозреваем - вернее, продолжаем подозревать - Дэнилоса. Мало ли, какие у него цели и интересы... Эх, знать бы мне, что архивариус Тал-Синмар в свое время подозревал и меня в участии в заговоре (из-за моего интереса к бумагам о заговоре 138 года, на что наложились достаточно невинные по сути, на крайне подозрительные со стороны эпизоды). Если у вас паранойя, это еще не значит, что вас не преследуют. Так что Талион договаривается с проводниками, что они получат дополнительную плату, если "в случае чего" примут нашу сторону, а не Дэнилоса.
      Мы возвращаемся обратно в Пэларгир, живые и здоровы. Я этого, признаться, не ожидала. Дэнилос рассказывает, что артефакта - который, оказывается, "Меч Истинного Правителя" - уже нет у того, к кому он ходил. Мда, что-то мне подсказывает, что нам вряд ли бы такое и продали, даже будь меч ещё там. Теперь он в руках некоего человека, харадца, который имеет шанс с его помощью сразиться со злом, находящимся в Цитадели. Что ж, и то хорошо.
      Дэнилос же оказывается кристально-чистым и кристально-честным, так что мы решаем попросить у него прощения за свои подозрения. Впрочем, он, оказывается, тоже подозревал. Едва ли не всех. Я его понимаю.
      Нужно где-то провести эту ночь, то есть зиму - либо прямо здесь, в Пэларгире, либо, в белых хайратниках, в своем лагере. Кроме того, нужно решить, вне зависимости от того, где мы действительно будем ночевать, где будут утром наши персонажи - под стенами Минас Анора, или в Пэларгире. Талион пытается решить эту изящную дилемму - потому если он "по игре" останется в Пэларгире, ночуя "по жизни" в Минас Аноре, а с утра ему срочно придется оказаться в Минас Аноре "по игре", то ему срочно придется посылать за собой в Пэларгир, возможно, даже самого себя...
      Наша палатка находится рядом с Цитаделью, а я уже настолько вошла в роль, что ночевать рядом с таким зловещим местом, каким теперь стала Цитадель, мне не очень хочется. Правда, скажем, палатка Арлина в самой Цитадели, что еще хуже, так что я немного утешаюсь. :)
      Утро начинается с совета в Эмин Арнен, на который собирается, кажется, большая часть гондорцев и уж точно почти все важные государственные лица. Несмотря на значимость момента (решается вопрос с лордом Итилионом, которого Хальбарад выпустил из Цитадели - он признает свою вину, и даже пытается ее как-то искупить, давая советы по борьбе с Хальбарадом), я не выдерживаю и, прислушиваясь к разговорам краем уха, краем глаза поглядываю в некоторые документы умбарского архива. Дуилас, который сидит здесь с раннего утра и просматривает их в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь бороться с Хальбарадом, протягивает мне сборник умбарских легенд, до которых я уже давно мечтаю добраться. Так что для меня по меньшей мере половина совета проходит параллельно с легендами, больше похожими на сказки-страшилки. Ну, мне простительно - я не летописец, я пишу исторические романы.
      Но, когда совет заканчивается, и все уже готовятся разойтись, а один отряд должен отправиться в Харад с неким квестом, результат, которого, возможно, нам поможет, внезапно всех сзывают в Минас Анор.
      Дальнейшее не то, что видится, но понимается весьма смутно - главные события происходят в Цитадели, а нам приходится остаться под ее стенами. В Цитадель вступает Арэстель, который как раз стал совершеннолетним, и пытается сразиться с Хальбарадом. Не мечом - это бесполезно, обычным оружием его не взять, но словом. Харадец, владеющий мечом Истинного Правителя, пытается пронзить им Хальбарада, но это не причиняет последнему никакого вреда. А вот это уже странно, потому что у него обыкновенное человеческое тело...
      Но эти мысли улетучиваются с последним криком Хальбарада - в результате долгой внутренней борьбы он все же добровольно соглашается изгнать из себя черного духа и умирает. Мало того, появляются... нет, не орлы. Известия о том, что Король Аранэль жив и движется с Севера с большим войском.
      Игра окончена. Как, уже?..
      Вот уж действительно deux ex machina. Такой финал кажется мне слишком "наигранным". Но, может, такой осадок остался бы от любого?..
      Впрочем, это не важно. Важно то, что это действительно редкостное наслаждение - затоптать ногами свой "дисбелиф"! Спасибо всем, кто помог мне в этом.



Верстка - Терн