Краткое предисловие, оно же disclaimer.
Что было в Тол-ин-Гаурхот, не знаю: меня там не было. Что было в Дориате, не
знаю: меня там не было. Что было в Нарготронде, не помню: я там был.
(с) кто-то об "Усобице"
Поскольку я не знаю, с чего начинать, начну с отмазки: за точность чего бы
то ни было в своем отчете я не ручаюсь, поскольку в голове вполне могло со
времени игры перемешаться всё, что было мной и не только сказано и сделано.
Сие писание скорее не исторический документ, а необходимый выплеск эмоций.
Прошу тех, кто помнит всё точно, извинить меня за возможные ошибки.
Часть первая. Эовинка.
Началось всё с того, что в августе 2002 года я твердо решила, что хватит мне
сидеть исключительно в сети, считая себя теоретиком и диванным толкинистом,
и пора бы куда-нибудь поехать - людей посмотреть и себя показать. Вопрос
стоял один: куда. Обчитавшись отчетов с "Последнего шага" и придя в восторг,
я поинтересовалась у Раисы, какие планы у мастерской группы на следующий
год. Когда узнала, что грядёт ОНО - поняла, что: а) не могу не заявиться, б)
хочу эльфом в Дортонион. Потом была подача заявки - в Дортонион, вестимо, -
потом успешное подначивание подруг ехать со мной, обдумывание квенты,
переписка с Фирнвен, Хэльке и другим народом, вышивание платья и прочие
приятные мелочи (в частности, утверждение нашей Анны на роль отметили
посиделками под названием "день рождения Хаталдира" и дату запомнили, чтоб в
следующем году отметить ;-)). А потом мы поехали.
На вокзале в Краснодаре нашу троицу (я, Джайа-Айвен и Анна Живило -
Хаталдир) накрыл совершенно кошмарный ливень. Хорошо, что поезд опоздал и
прибыл как раз к тому моменту, когда ливень перестал, а то ехать бы нам
мокрыми. А так - правильно, видимо, то суеверие, что дождь - к счастливой
поездке. Но об этом потом.
Ехали мы весьма не скучно. Сначала играли в чепуху - пассажи получались
просто уморительные, даром что соседи не понимали, чему мы смеемся. За
подробностями - к Джайе, листочки с этой чепухой сохранились у нее. Потом
болтали - о феанорингах, арфингах, Маэглине, лингвистике и не пойми о чем
еще, даром что у меня с собой был 12-й том и пищи духовной хватало. Опять
же, жалко те два почтенных кавказских семейства, которые ехали на местах
напротив нас: они, бедолаги, всю поездку пытались разобраться, на каком
языке мы общаемся. Самое интересное для них началось, когда нас с Анной в 12
ночи пробило читать стихи. Стихи мы читали своеобразные - в основном
Кеменкири, местами вперемешку с Арандилем. Соседи сидели такие
серьезные-серьезные... Потом к декламации подключилась с верхней полки
Джайа, мы с ней прочитали на два голоса "Не привыкнуть к тоске утрат даже
тем, кто прошел по Льду..." - я за Финдекано, она за Майтимо. Когда меня
повело читать свои собственные стихи, стало ясно: надо спать. Утром, когда я
пыталась разбудить Анну завтракать словами "подъем, людиш-шки...", Джайа
меня одёрнула: "Не трогай людишек, им через два года помирать!" Бедолагу
Хаталдира я тогда всё равно разбудила. Опять болтали, причем всё больше о
Фингоне и Маэдросе (соседи, увы, уже вышли...), а когда поезд подъезжал к
Саратову, принялись считать в придорожных лесополосах сосны (штуки четыре
втроем насчитали) и гадать: будет ли хоть одна у нас в Дортонион? Забегая
вперед, скажу: не было, но полигонные дубы мне казались соснами всю игровую
ночь.
В Саратове нас встречала толпа народу. Надо ж мне быть таким тормозом - ни
Фирнвен, ни Ину, ни Марту я не узнала по фотографиям... ну да ничего -
после пяти секунд общения запомнила всех. Нас погрузили в троллейбус и
повезли к Фирнвен домой. Там уже обреталась Т'аэри (мы сразу начали звать ее
по игре - Квэллэ). Едва мы все успели обмыться, познакомиться с фирнвенской
мамой и замечательной кошкой Джиной и понять, что мы не в поезде, нас
потащили в парк "Лукоморье" кататься на совершенно извращенском аттракционе
под названием "Хип-хоп". Я прекрасно знала, что после поезда меня на такие
штучки сажать нельзя, но пошла - исключительно потому, что в паре с
государем Финродом (Ину). Надо сказать, что ощущения действительно те еще...
Далее была снова квартира Фирнвен, небольшой сольный концерт хозяйки при
закрытых дверях и спящих родителях и - спатеньки, утром дел много...
Утром все как-то рассредоточились. Марта и К отправились кого-то встречать,
мы с Таис и Анной (всё с той же Анной, нашей) пошли на Сенной рынок
закупаться, а Квэллэ и Джайю оставили дома: первая
заканчивала вышивку прикида для Маэдроса, вторую оставили гладить другие
прикиды (ох, и возмущалась же моя сестричка потом по поводу рукавов одной
красивой рубахи, как позже выяснилось - ородретовской)... Ближе к полудню мы
собрались снова и уехали электричкой на станцию с поэтическим названием
Буркин, где должен был быть полигон.
На полигоне мы первоначально окопались в районе Тол Сирион. Порадовало
осиное гнездо в районе предполагаемого костра. Решено было залить его
кипятком ("Дагор Браголлах в осином масштабе" (с) Джайа). Однако до
свершения этого благого дела осы нас с Таис всё-таки покусали. Вечером
покусанные мы в компании пана Анджея (его я таки узнала по фото) вернулись в
город. Эх, как хорошо было сидеть на фирнвенской кухне в компании хозяйки,
кормиться и болтать...
Утром снова был вокзал и электричка. Некоторое время мы переживали по поводу
того, что московский поезд опаздывал и народ оттуда мог не успеть на наш
рейс. Народ всё-таки успел. Оказалось, что мой опознавательный кретинизм не
действует еще в отношении Раисы и Хэльке - их я узнала. Опять - много людей,
знакомства и болтовня. Да, тогда на нас еще развесили бэйджики с именами
персонажей (хорошая придумка, сразу запоминается кого как зовут). Добравшись
снова до полигона, я выяснила, что пожизневый лагерь Дортониона будет в
другом месте, и мы с Джайей и Анной (отсюда я буду называть ее Хаталдиром,
чтоб не путать с Анной Моисеевой), не без помощи государя Финрода отыскав
туда дорогу, перебрались туда и перетащили палатку. День был заполнен
строяком (для меня заключавшимся в собирании сушняка и хождении за водой) и
разговорами. Порадовало количество людей, знакомых по сети с моими стихами и
Гостиной: на следующий день от слов "так это ты Эовин Краснодарская?" мне
хотелось сбежать куда-нибудь в Гондолин, чтоб не нашли.
Вечер был волшебный. Не умею я петь, но люблю слушать. Слушать воистину было
что: Вардвендэ, Нион, Хаталдир, которого хоть одну песню, но уговорили
спеть, пришедшая позже Таис... Нет, Таис и вполголоса - нечто, но когда это
на открытом пространстве и без спящих родственников... мяу!! На словах "А
потом рвалась тишина..." я просто-напросто прижалась к Хаталдиру от страха -
показалось, что на самом деле война началась.
Следующий день начался с чьего-то громогласного "Дортонион, подъем!" Снова
строяк, разговоры, путешествия по маршруту Дортонион - Тол Сирион - ручей -
от ручья... Потом народ принялся потихоньку облачаться и приводить себя в
порядок. Спасибо Анжеле за моё счастливое детство, в смысле за макияж.
Фотографировались на фоне местных пейзажей и друг друга. Ох, какая была
радуга... а как нас на параде дождь накрыл... Последнее воспоминание до
вролинга - забавная сценка вне игры в нашем поселении. Эмуна (по игре
многодетная вдова Ривет, один из колоритнейших персонажей людского
Дортониона) является в наше поселение и принимается доставать Хэльке
(Айканаро) тем, что, видите ли, наши дружинники дают ее детям оружие
поиграться. Лорд, изучив клинок, выносит вердикт, что это игрушка, на что
Ривет высказывает новую претензию: а зачем такая игрушка девочке, ее дочери?
На это я возражаю, что если завтра война, то и девочке надо, а вдова
говорит, что когда будет война, тогда пусть и берется...
А вот то, что было после вролинга - это уже совсем другая история...
Часть вторая. Айриэн Лаурэнассэ.
...нельзя терять надежду, что бы ни случилось. Эти слова, сказанные Алфирин,
всегда со мной с той страшной зимы, когда казалось, что и сама надежда
сгорела в огне, охватившем Ард-гален... До сих пор больно вспоминать об
этом - и, чтоб не давать боли взять над собой верх, я всегда вспоминаю и
другое, и дороги мне эти воспоминания.
Мало нас осталось в живых - тех, кто прожил этот год вместе. Последний
мирный год... последние дни. Я говорю - об этой жизни, чтоб помнили ее живые
и чтоб жили в памяти ушедшие. Я говорю - об этой
жизни, чтоб еще сильнее ненавидеть того, кто обратил ее в пламя и пепел. И
просто - чтоб рассказать обо всём, что на душе у меня...
...Даже во время затишья нечасто бывало так, чтоб мы все собирались вместе,
но наконец настал этот день. Все сообща накрывали праздничный стол, шутили и
смеялись. Радость была в наших сердцах: мы ждали приезда государя Финрода.
Давно не бывал он в наших краях, и стоит ли говорить, что не нашлось бы в
Дортонион никого, кто не желал бы его видеть?
А у меня была еще и другая радость: мы с Олореном решили соединить наши
судьбы. Но кто же заменит родителей на торжестве? Мои отец и мать остались в
Амане, а что стало с родителями любимого - тэлери из
Алквалондэ - никто не знает, очень хотелось бы верить, что они хотя бы
уцелели после Резни...
Мы решили, что мать мне заменит Айвен, моя сестра. Пока было время, я
отозвала ее в сторону и сообщила о нашем решении.
- Айриэн, уверены ли вы в том, что хотите этого? - ответила сестра. - Ведь
сейчас война, не помешает ли это вашему счастью?
- Ну, сейчас-то как раз затишье... - улыбнулся Олорен, а я добавила: - И
даже если суждены нам невзгоды и тяготы, вместе, рука об руку, их встретить
можно гораздо достойнее...
Я говорила это, чтоб успокоить Айвен. Мне казалось, что нечего бояться, что
наше счастье ничто не в состоянии омрачить... Как это легко - говорить о
том, как стойко встретишь несчастье, когда счастлива. Как легко говорить о
свете, когда стоишь в потоке солнечных лучей, и убеждать, что estel всегда
есть - когда имеешь еще amdir...
Сестра согласилась. Олорен отправился просить того, кого он прочил заменить
ему отца - я почти знала, кто это будет. А я снова окунулась в
предпраздничные хлопоты, и вывел меня из них только голос моего
возлюбленного:
- Айриэн, лорд Айканаро согласился... Мы обручимся сегодня. И, - он
улыбнулся, - на нашей помолвке будет присутствовать государь Финрод... - и
Олорен снова умчался к своим делам: готовить праздничный ужин предстояло
именно ему, не зря же он давно уже был при дружине поваром.
Я снова нашла себе какое-то занятие, но уже скоро обернулась на знакомые
шаги.
- Aiya, государь...
Не успел Финрод ответить мне, как к нему уже подходили братья. Объятия,
приветствия, снова шутки и смех - так мы давно уже не веселились, как на
этом празднике. На последнем нашем празднике...
Всё уже было готово к застолью. Мы не спеша начали рассаживаться. "Сегодня
твой день, Айриэн", - сказал мне лорд Айканаро, указывая на место рядом с
собой. По поводу самого Айканаро я не преминула подшутить, вспомнив
слышанное от эдайн поверье: не садись-де на углу стола, семь лет не
женишься! Он ответил, что не боится людских суеверий... Не знали - ни я, ни
он - что семи лет уже не отпущено...
(От игрока: несмотря на то, что из персонажей историю с Андрет знали, скорее
всего, только Финрод да м.б. Ангрод, а уж Лаурэнассэ моя и подавно по игре
не узнала, бедному Айканаро не раз делали намёки на личную жизнь в разной
форме. Перефразируя Джайю, это называется "все мы Атрабет читали". Чего
стоило одно "там только бабка Андрет помереть никак не собирается", выданное
Рингвиром в присутствии лорда... В общем, прошу вышеупомянутого лорда
простить нам - мне в частности - не к месту ляпнутое.)
Зазвенели кубки, зазвучали речи, Олорен принялся удивлять всех
приготовленными им чудесными блюдами... Жаль, что эту трапезу не разделял
Рингвир - он ушел в людское поселение на обряд совершеннолетия одного из
юношей, Хаталдира. Лорд Ангарато, конечно, только и делал, что подтрунивал
над способностями повара - но видно было, что и он доволен угощением. Шутил
и Айканаро - на миг мне
почудилось, что передо мной прежний он, тот, каким я знала его в Амане... А
потом мой лорд взял в руки лютню. Я уже давно не слышала его песен, да и
песни с некоторых пор изменились - прежде светлые и
радостные, всё печальней и безысходней становились они. Вот и сейчас он
предупредил нас, чтоб веселой песни мы от него не ждали - и коснулся струн.
Казалось, языки пламени в костре застыли, чтоб не мешать звучанию песни...
Ах, вот и кто меня сможет обогреть,
Ах, вот и кто приготовит ложе,
Где те двери, что открыты для меня,
Кто ждёт меня за ними, кто же?
Вечен ли ветра пронзительный вой,
бесконечен неба стремительный бег,
мрачен лес в ожиданьи дождя
холодным ноябрем.
Он выходит к черным кругам,
ворон кружит над его головой,
иссиня-черные перья обоих
иссечены дождем.
Ах, вот и кто меня сможет обогреть,
Ах, вот и кто приготовит ложе,
Где те двери, что открыты для меня,
Кто ждёт меня за ними, кто же?
- Прекрасная песня, - сказала я, - но какая же грустная...
- Но я же предупреждал, чтоб вы не ждали веселых...
Что же всё-таки с ним творится, откуда это отчаяние?..
(От игрока: ох, ни Врага себе! До меня по игре не дошло, что это "Черный
Самайн"
Тикки Шельен! А ведь мои пожизневые родственнички всю мою последнюю сессию
от
оной Тикки готовы были в ангбандские ворота лбами колотиться... После игры
я,
правда, сообразила.)
Моим мыслям помешало возвращение Рингвира.
- Ты как раз вовремя! - сказал, обращаясь к нему, лорд Айканаро. Я сразу
поняла, что он имеет в виду...
...Мы с Олореном стояли рядом, а мой лорд говорил - то, что и положено
говорить в таких случаях. Не раз слышанные слова - но в этот миг они звучали
для меня и потому были внове...
Мы обменялись по обычаю серебряными кольцами, а те, кто заменял нам
родителей, вручили нам положенные свадебные подарки с пожеланиями добра и
счастья... А потом Айканаро снова пел, и на этот раз песня была светлой -
древняя песня о любви, сложенная давным-давно в Амане...
(От игрока: Джайа на этой помолвке в некотором роде тормозила, не зная что
сказать, но это меня нисколько не выбило. Поэтому всё равно спасибо
сестричке на
добром слове. А лорду - за песню. Правда, я из всего этого длинного
квенийского
текста поняла от силы два слова - филолух, блин.)
Едва отзвучала песня, как из Тол Сирион примчался гонец и вручил нашим
лордам письмо. Оказалось, их вызывали на военный совет. Однако время до него
еще оставалось, и государь Финрод собрался, как всегда,
пойти в людское поселение. Сопровождала его пришедшая с ним из Нарготронда
целительница Квэллэ. Я ушла раньше них, поскольку в этом поселении мне было
мало что знакомо (хоть оно и находилось ближе всего к нам, ходила я туда
только учить языкам сына одной вдовы, но он, бездельник, так ничему и не
научился). Со мной пошла и Айвен. Государя же я попросила найти меня уже
там, среди эдайн.
В деревне, похоже, тоже готовились к приезду Государя. Нас почти сразу же
снова усадили за накрытый не хуже нашего стол. Но до этого я еще успела
поговорить с людьми и спросить, где в их поселении можно отыскать Мудрых -
поговорить с ними. Эрегвен, жена старосты Бреголаса, тут же указала мне на
женщину очень пожилых лет: это, мол, Андрет, славная своей мудростью. Рядом
с Андрет я увидела совсем юную
девушку - это оказалась Хириль, дочь Барахира, бывшая у Мудрой в ученицах.
Мы с сестрой пошли домой к Андрет - слушать предания эдайн. Айвен вскорости
ушла к жене одного из поселенцев, Радруина - Ранха
была халадинкой, да еще ее сестра приехала в гости, а халадинских сказок
Айвен еще не знала. Мы же с Андрет поговорили еще немного, и нас позвали к
столу - явился государь Финрод. Опять - радостное застолье, опять - песни. И
опять мало в них радости... Две женщины-халадинки - те самые Ранха и
Халет - пели о прекрасном цветке, который отправился искать король. Конец у
песни был печальным. Я посмотрела на государя - он о чём-то задумался,
слушая людскую балладу.
(От игрока: вот это, в частности, Джайа и обозвала "все мы Сильм читали".
Ибо в песенке такие прозрачные аллюзии на дальнейшую судьбу государя были.
Лаурэнассэ этого не почувствовала, но как-то сжалась внутренне... )
Я попросила Ранху и Халет спеть мне еще одну песню - о любви. Не успели они
ответить мне, как моя знакомица Ривет, чей сын был моим учеником, спросила,
почему не спою я. Как мне ей было объяснить, что
я не пою никогда - к другому лежит у меня душа, говоря по-людски... Но тут
спеть вызвалась Андрет. Голос ее поразил меня - совсем не старческий,
глубокий и сильный. И песня... таких я еще не слышала, не было это похоже
ни на людские, ни на наши песни.
Еще он не сшит, твой наряд подвенечный,
И хор в вашу честь не споет,
А время торопит - возница беспечный -
И просятся кони в полёт.
Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга,
Бубенчик не смолк под дугой!
Две верных подруги - Любовь и Разлука -
Не ходят одна без другой...
Тогда я была уверена, что эта песня обращена не ко мне...
Приближалось время совета. Государь уже опаздывал, но тем не менее остался
еще ненадолго - потолковать с Андрет. С ними пошла и я. Андрет же настояла,
чтоб Хириль также слушала нашу беседу.
Разговор зашел о том, чего я ждала. Это была моя мечта с давних времён -
разыскать легенду о падении Людей, о которой когда-то упомянул в разговоре
государь Финрод. Я замерла, когда Андрет начала рассказывать именно эту,
слышанную ею когда-то от мудрой Аданэль повесть.
Так вот оно что... когда-то на заре времен они поклонились Врагу? И Единый
наказал их за это - старостью, болезнями, ранней мучительной смертью?..
Страшно даже подумать о таком. Но даже если это так, есть
ли надежда - на то, что это искажение когда-то будет исправлено?
Хириль и Андрет заспорили. Андрет даже не надеялась на возможность исцеления
для людей. Мы с государем Финродом услышали от нее еще и страшное
пророчество - Мудрая рассказала своё видение о конце мира... А вот Хириль
принялась убеждать всех, что не всё потеряно. Я слышала и раньше о Людях
Древней Надежды, но не думала, что кто-то из наших эдайн мыслит так же.
Хириль всё говорила и говорила, звонкий юный голос разносился под крышей
старого дома, будто под сводами дворца, и в словах девушки звучала Надежда -
именно та, высшая надежда, которую зовём мы estel, Вера...
Когда Хириль замолчала, снова заговорила Андрет.
- Хириль, - слышно было, что такие слова даются Мудрой с трудом, - перед
лицом государя Финрода говорю я: ты больше не моя ученица, ибо больше, чем
во мне, в тебе веры и мудрости, и ничему уже я не могу научить тебя...
Напоследок Андрет рассказала нам сказку - страшную и красивую сказку о
юноше-лекаре, который пренебрег запретами самой Смерти, спасая людей, и сам
погиб, чтоб эти люди жили, победил Смерть собственной гибелью. Сама
рассказчица считала это всего лишь сказкой, а мне (и, наверное, Хириль тоже)
так хотелось в нее поверить!..
Мы вышли из дома Мудрой, и я отправилась бродить по деревне. Меня
познакомили с братом Хириль, Береном. После недолгого разговора я повела его
к нам - ему хотелось посмотреть, как живут эльдар, и
познакомиться с лордами. А мне надо было увидеть Айканаро, пока он не ушел,
и наконец поговорить с ним - один на один, как, бывало, в Амане...
Айканаро был еще в поселении. Я издали услышала перезвон струн: мой лорд
снова пел.
...Когда лампа разбита, огонь угасает в пыли...
Я услышала только последние слова этой песни, - видимо, она была сложена
недавно, раньше я ее не слыхала - но непонятная тоска пронзила меня. О чем
он пел? Не о том ли, что мучило его и что скрывал он ото всех?
- А, так это же Берен, сын Барахира! - почти весело сказал лорд.
Я отошла в сторону, пока они разговаривали, а потом попросила Айканаро
уделить мне время для беседы. Он повёл меня в свои покои - но там отдыхал
лорд Ангарато, уставший после дежурства на заставе. Комнаты целителей тоже
были заняты, и мы ушли за ворота. В самом деле, какие стены лучше, чем
высокие стволы сосен, и какая крыша надежнее купола неба?..
По дороге я рассказывала о поселении, о людях, о том, что меня познакомили с
Мудрыми, о лентяе Индоре, которого я так ничему и не научила... а когда мы
дошли до нужного места, я всё-таки задала мучивший меня вопрос: "что с
тобой?".
- Все мы меняемся, - ответил мой лорд. - И эльдар тоже, не только эдайн, -
так, Айриэн?
- Да, все меняемся, но не так. Ты стал чаще грустить, - сказала я, - и от
песен твоих стало веять отчаянием...
- Но ведь и время такое, что не до веселых песен, - заметил он. - О чем же
ты беспокоишься?
- Ты был похож на светоч, - слова рвались с губ сами собой, - а теперь всё
чаще походишь на статую, прекрасную, но застывшую... а ведь ты дорог мне...
- Спасибо за твою заботу, но я в самом деле не вижу причин волноваться...
Ты мне лучше расскажи про этих Мудрых, что ты видела в деревне.
- Их две, - принялась делиться впечатлениями я. - Старшей - за девяносто,
ты же знаешь, как это много по счету людей, а разум у нее - светлый-светлый!
А младшая, дочка Барахира, совсем юная, но ее уже посвятили в Мудрые...
- А как их зовут?
- Младшую - Хириль. А старшую зовут Андрет...
- Как ты сказала? Повтори еще раз...
- Андрет, - повторила я и, взглянув в глаза лорда, увидела в них ту
застывшую тоску, которая и пугала меня всё это время... - Что такое,
Айканаро?
- Ничего, - тихо сказал он, и, глядя в небо, принялся рассказывать мне о
звёздах Элентари - какая из них где расположена и как называется... На такие
рассказы он был мастер еще в Амане, и я всегда слушала как зачарованная.
- Да, Айриэн, ты забыла брошь, что я тебе подарил, - не к месту сказал он и
начал говорить мне что-то еще - о моей новой жизни, в которой будет много
всего хорошего... Но увы, я слушала уже невнимательно - тот взгляд снова
разбудил тревожные мысли.
Айканаро поднялся - он явно собирался куда-то идти.
- Ты куда?
- На заставу, - откликнулся он, - к мечам...
- Береги себя... - крикнула я вслед. Услышал ли он меня?
Уже в нашем поселении я пыталась расспросить обо всём Финрода, но он не
расположен был говорить - лорды уже уходили на совет.
Вернулась я вовремя - Олорен уходил на заставу. Я знала, что он придет, едва
закончится смена, но было боязно за него. Я места себе не могла найти - то
пыталась завести никчемные разговоры с Айвен и Алфирин, то бросала взгляд
на обстановку, замечая малейший беспорядок, и сообщала нашим девам, что
вернутся-де сюда лорды Ангарато и Айканаро - застанут орочью казарму вместо
крепости. Потом пришел Хаталдир - он направлялся на ту же заставу - и я
пошла с ним, отнести еду дружинникам и навестить Олорена. На заставе Рингвир
недвусмысленно объяснил мне, что лучше бы я шла домой. Впрочем, он был
прав - хватило им беспокойства, когда я еще давным-давно уходила на всю ночь
на Ард-гален, посмотреть, что на людской заставе творится.
Дома мы снова разговаривали, рассказывали друг другу сказки и слушали
доносящуюся откуда-то музыку - это, оказалось, Млатен из той деревни играл
на флейте. Потом на заставу нападали орки - эту весть принес кто-то из
дружинников. К счастью, всё обошлось без потерь. Приходил еще Рингвир,
сказал, что пропали куда-то дети вдовы Ривет, моей знакомой. "Понятно, -
подумала я, - опять пошли гулять, а матери не сказали"...
Вернулись лорды. Мы не успели даже расспросить их о совете - они услышали от
Рингвира, что в людской деревне судят некоего Горлима за предательство, и
тут же, не передохнув, ушли на этот суд. Спустя некоторое время ушла к людям
и я.
"Детишки эльфов под кустиками искали", - сообщила мне Ривет на вопрос, где
отыскались ее сыновья. Но я не стала ее слушать - я ушла в дом Андрет, и мы
долго еще сидели с нею, рассказывая друг другу сказки.
Ангарато и Айканаро вернулись из деревни вскоре после того, как снова пришла
домой я. Немного рассказали о том, что говорилось на совете ("всё бы этим
девам военными советами интересоваться!" - прокомментировал лорд Айканаро
мой вопрос), потом сказали, что Горлим всё же оправдан. Дел пока больше не
было, и мы все сели в круг - пить чай и беседовать. О чем мы только не
говорили - в эти последние моменты мира и покоя...
Спокойствие разорвал звук шагов - кто-то входил в крепость.
- Aiya!
Государь Финголфин... Что он делает здесь в такой час?
- Эльдар, хитлумская застава разбита, - слова падали камнями.
- Война? - не веря, спросила я.
- Да, война, - ответил король...
Мы застыли, не зная, что говорить и что делать. Лорды принялись собирать
дружину - от короля прибыло подкрепление - один дружинник, но всё же...
Пришел Морлас, сказал, что Ард-гален больше нет, там - огонь... Что же
дальше? - этот вопрос не давал покоя всем нам.
Айканаро и Ангарато выстраивали дружину в боевой порядок. Олорен не дал мне
долго с ним прощаться, сказав, что так будет тяжелей... "Я вернусь", - тихо
добавил он. "Я верю в это", - подумала я.
Мужчины ушли. За старшую в крепости осталась Алфирин, наша целительница. Мы
сидели в молчании, а совсем недалеко от нас уже шла война, и звуки боя были
слышны в крепости... Алфирин вскоре тоже ушла
- ее помощь была нужна на поле боя. Вернулась она почти сразу. Прокричала:
- Срочно гонца на Тол Сирион! Мы разбиты...
Я быстро собралась. Успела всё же спросить, что с Олореном.
- Потом! - отрезала Алфирин. - Беги!
- А с Айканаро что? - не слушала ее я.
- Тяжело ранен... передай Ородрету! Скорее!
Времени больше не было. Я ушла.
(От игрока: фигушки бы я по жизни нашла эту дорогу - из Дортонион на Тол
Сирион через лес! Я до игры только в обход ходила, а помимо опознавательного
кретинизма я страдаю пространственно-определительным в тяжелой форме. А
тут - добежала почти сразу...)
- Мы разбиты, - сказала я, как только увидела лорда Артаресто. - На
Ард-гален - огонь...
- Что с моими братьями? - он до боли стиснул моё плечо.
- Айканаро - ранен, а от Ангарато нет вестей...
Кто кого пытался утешать после этих слов - я Ородрета или он меня?
Неважно... Он хотел отвести меня к очагу, накормить, обогреть - но я спешила
назад, и только сил не было - подняться и идти.
- Утро, моя леди, - неожиданно сказал мне правитель Тол Сирион. - Утро. И
пусть солнце сегодня взошло на севере, и это не то утро, которого мы ждали,
но это - утро. - И, обращаясь к жене: - Позаботься о ней...
- Нет, я ухожу, - я всё-таки смогла подняться.
- Хорошо, я дам тебе провожатого до дороги... Халмир, проводи ее, - сказал
Артаресто сыну. И опять, невпопад, не в мою даже сторону, в пространство: -
Утро, моя леди.
Я не дала Халмиру провожать себя: если бы я погибла на этой опасной дороге,
то - одна. До нашей крепости я добралась довольно скоро. Встречали меня
Айвен и Гладвен.
- Какие вести? - спросила я вместо приветствия.
Айвен без слов показала мне на Алфирин, хлопочущую над раненым. Я склонилась
над ним и увидела, что это - мой нареченный...
- Может быть, и выживет, - сказала Алфирин, - если успеет отлежаться, пока
не придут эти твари...
Я села на землю рядом с любимым, взяла его ладонь в свою...
- Олорен... Олорен, ты слышишь меня?
Он застонал от боли.
- Ничего, - шептала я, - ничего, пройдёт... всё будет хорошо... - и гладила
его волосы, будто это могло чем-то помочь. Алфирин тоже что-то говорила -
верно, просила Валар о помощи, как все целители. Когда Олорен немного
успокоился, я спросила Алфирин о других новостях.
- Айканаро умер... - услышала я в ответ. Свет померк у меня в глазах, я
почувствовала, что падаю на руки Алфирин...
- Держись, - окликнула меня она, - ты нужна Олорену, держись...
...Ах, вот и кто меня сможет обогреть,
Ах, вот и кто приготовит ложе,
Где те двери, что открыты для меня,
Кто ждет меня за ними, кто же?..
- Никто, - говорила я сама себе, - никто уже не обогреет... не приготовит
ложа, и дверей не откроет... никто...
Хорошо, что Алфирин всё время была рядом. Чтоб не говорить больше с
пустотой, я говорила с ней. Спрашивала, как это случилось, где могила моего
лорда, потом зачем-то невпопад спросила, где та лютня, на
которой он играл... кому это теперь было нужно? Ничего ведь не изменишь,
так? А Олорен, очнувшись, спросил, что с Айканаро - и ни я, ни Алфирин не
могли ничего ответить...
- Как хорошо было говорить про свет и эстель, когда у меня всё было
прекрасно... - сказала я наконец. - Теперь я потеряла надежду.
- Эстель нельзя терять никогда, - спокойно сказала Алфирин. Она еще находила
силу меня утешать - а ведь она потеряла всех, кто был у нее, и лорда, и
брата Олвиста, нашего второго целителя... - Что бы ни случилось, нельзя
терять надежду, и самое высокое искусство - надеяться, когда надеяться не на
что...
- Хорошо, Алфирин... - теперь я поняла, что надежда еще жива, и я
действительно нужна - и Олорену, и Айвен, и себе самой...
Еще я спросила, что у людей. Алфирин рассказала, что их тоже много погибло,
и что староста деревни лег на том же поле, где и вся наша дружина... а
любимая моя собеседница, Андрет, умерла, когда пришли известия о войне -
тихо умерла от старости.
Мы с Алфирин сидели, глядя друг на друга, и я читала в ее глазах те же слова
о надежде, а над нами снова поднимался рассвет - один из рассветов войны...
Часть третья. Эовинка.
Я сегодня не такой, как вчера,
А вчера я вовсе был никакой.
(услышано от Францески)
Первое, что я сказала вне роли - что заявлялась куда-то при Аэгноре первый и
последний раз, на те же грабли наступать не желаю, и играть отныне буду
только мирное время где-нибудь в Дориате и Гондолине. Когда выспалась и
успокоилась - это прошло. А пока я бродила по лагерям, пыталась слушать
стебные песни Марго и Потани на Тол Сирион, не действовало, потом пыталась
отключиться в Дортонион, пообщавшись пред тем с экс-соотечественниками - не
вышло, ибо в бывшей крепости находилась Хэльке и что-то говорила таким
знакомым айканаровским голосом, что крыша моя ехала неостановимо.
Остановилась крыша в нашей палатке, где я и завалилась спать. Прямо в
прикиде. Через некоторое время я проснулась, переоделась и отправилась
будить Таис - мне предстояло у нее еще вписываться, а проснется ли она хотя
бы к последней электричке - вот это был вопрос. Пришла. Разбудила. Утро, моя
леди... Дальше было сворачивание лагерей, складывание вещей и спасибы друг
другу по поводу игры.
Остатки переезда улетучились, когда мы слушали сольный концерт Таис на
станции и кормили консервами тамошнюю бесхозную кошку. Я поняла, что всё,
когда снова ввернула вместо какого-то междометия моё любимое "мяу", а
Хириль-Туилиндо порадовалась, что "мяу" вернулось... Правда, руки были по
жизни холодными еще долго.
Концерт продолжился в электричке - там выяснилось, что на "Марш феанорингов"
Иллет приманиваются кондукторы. Потом - снова Саратов, снова фирнвенская
квартира, где нас десять человек одних вписчиков,
не считая хозяев и кошки, и спа-а-ать...
Утром мы с Францеской, Хаталдиром и Джайей лазили по Сенному рынку,
запасаясь полуантикварным барахлом. Вернувшись к Таис, застали там - помимо
вчерашнего народа - ожидавшихся с утра Хэльке, Натали и Кеменкири (последняя
была четвертым узнанным мной лицом). Оставив главмастера дома отдыхать от
всего, мы отправились толпой на Соколовую гору. Какой с нее открывается вид
на Волгу... Последняя радость, которую доставил мне этот день - беседа
вживую с Кеменкири, еще одна сбывшаяся мечта. Уезжала я с твердой
решимостью - еще вернуться...
Часть четвертая. Спасибы.
В первую очередь - простите меня те, кого забыла поблагодарить на листе.
Здесь - исправленный и дополненный список спасиб, надеюсь, никого больше не
забуду. Хотя склероз - такая вещь...
Фирнвен и всей мастерской группе - за игру.
Еще раз Фирнвен - за Ородрета. Я его очень мало видела, но он был
замечательный.
Еще раз Фирнвен - за до-и послеигровое гостеприимство, а также за сольные
концерты.
Хэльке - за Айканаро. Он был. Он был такой, каким я его себе всегда
представляла.
Ей же - за песни.
Ей же - за лингвистические консультации.
Ей же и компании - за прогулку на Соколовую гору.
Ину - за государя Финрода, в которого не захочешь, а поверишь.
Анне Моисеевой за Ангарато. Суровый был Ангарато, но какой хороший.
Олорену - за всё, что было с ним связано.
Алфирин (Ноэль) - за удержание на месте моей крыши в последние моменты игры.
(Крыша ехала по жизни, забыв о том, что дорога как память).
Анне-Хаталдиру - за дорогу на заставу.
Джайе ака Айвен - за факт существования.
Раисе-Андрет - за сказки и разговоры.
Туилиндо-Хириль - за эстель.
Вдове Ривет - за ехидство по разным адресам.
Марте-Млатену - за флейту.
Рингвиру - самой запомнившейся физиономии эльфийского Дортониона.
Эйхи ака Эсталиону - за пререкания.
Пану Анджею за Морласа и куртуазное обхождение с дамами - приятно всё же,
когда тебе руку подают из электрички выбраться.
Анжеле - за отличный макияж, сделанный мне для игры.
Джулиану - за одолженную пенку.
Вардвендэ и Нион - за песни.
Кеменкири - за беседу.
Францеске - за интереснейшую прогулку по саратовской барахолке.
Маме Фирнвен - за терпение.
Кошке Джине - за царапины на память.
Всем-всем-всем - за всё, что было.
Эовинка ака Айриэн Лаурэнассэ (Глорнайт на языке синдар).
Верстка - Раиса