Воспоминания короля Тингола.

С того момента, как я впервые открыл глаза и увидел над головой переливающийся звёздный узор на бархате неба, в моей жизни была только одна любовь. Я любил мир вокруг - звёзды, ветер, траву под ногами, и прохладные капли дождя... Когда я встретил Её, то застыл, не в силах тронуться с места - в Ней было всё прекрасное, что я видел и знал прежде. Я не могу сказать, что полюбил Мелиан -- я лишь нашёл Ту, что любил всегда. Она осталась со мной и я был счастлив с Ней. Я отдал Майе Мелиан весь жар своего сердца, и понял, что в сердце от того не стало меньше места. Я любил весь мир, воплощённый в Ней, и всех тех, кто был моими братьями под этим звёздным небом. Мои братья.. Они искали меня, а нашли нас - меня и мою Королеву. В свой час от нашей любви в мир пришла прекраснейшая из детей Единого - Лутиэн. Воистину, нет более удивительного чуда, чем огонь новой жизни, что зажигается от самого светлого чувства.

По весне в Мэнегроте был праздник. Звенел смех, капелью рассыпался струнный перебор, и пели соловьи. Среди могучих колонн, схожих со стволами лесных деревьев, в солнечном свете танцевала принцесса Лутиэн. Но среди веселья и радости ко мне подошёл Белег, и тревога была на его лице. Он сказал, что дозорные видели на границе странное существо, не похожее ни эльфа, ни на лесного зверя, ни на тёмную тварь. Существо это пришло со стороны Завесы - похоже чары Мелиан не стали для него преградой. Тогда я спросил свою Королеву, какая сила превзошла её волю, и услышал в ответ, что то могла быть лишь судьба, направленная Единым. Я просил Белега выследить непрошенного гостя моих земель, и привести ко мне, не причиняя ему вреда.

Вскоре после праздника я заметил вдруг, что в Мэнегроте стало тихо. Смолкла музыка, и даже птицы приглушили свои голоса. Предо мной стоял Даэрон, и лютня его была в чехле. "Почему," -- спросил я, -- "смолкла твоя лютня, певец ? Я знаю, ты мудр, и многое видит твой взор. То ли Владыка Таурос покинул земли Баланнора, и скачет на коне своём Нахаре по лесам Белерианда, трубя в серебряный рог ? Пред чем иным смолкла песня твоя, Даэрон ?" И гулко вторило эхо его ответу: "Я видел твою дочь в его объятьях." Мне показалось, что небо перевернулось, и грудь разорвалась от щемящей боли. Я выдохнул, слыша свои слова будто со стороны: "Передайте принцессе Лутиэн, что я немедля желаю видеть её. Его же - в цепях, в оковах, мне под ноги. Я буду ждать вас".

Я ждал их в тронном зале. Минуты текли, как часы. Я ждал. Она пришла ко мне - сияние синего света на ладонях травы. Она пришла ко мне, счастье моей жизни, цветок моей любви.
- Ты хотел видеть меня, отец ?
- Кто он для тебя ?
- О чём ты ?
- Что он сделал с тобой ?
- Со мной всё нормально, отец, неужели ты не видишь ?
- Тебя видели с тем, кто прошёл через Завесу. Кто он ?
- Поклянись, что не причинишь ему вреда.
- Хорошо. Я даю тебе слово, что он не примет смерти от моей руки или по воле моей, и не будет на нём оков, но я хочу знать, кто он.
- Я приведу его.
Она не слышала меня. Она была рядом, но где-то далеко-далеко, так что не дотянуться рукой, не добежать, не доскакать на коне. И я снова ждал. Я хотел видеть его, того, кто наложил эти чары на мою дочь.

Тот, кто пришёл ко мне, не был похож на эльфа. Он был даже не похож на человека - такого, каким я представлял себе этот народ. Он был обломком человека - скелетом оленя, что волки обгладали и бросили в лесу. Я... с каждым мигом я всё меньше понимал, как ОН мог пройти через Завесу, и что он мог сделать с моей дочерью, так изменив её.
- Кто ты, осмелившийся придти в мои земли как вор, против воли хозяина ?
За него ответила Лутиэн:
- Это Берен, сын Барахира, о чьих деяниях слагают песни.
- Если о его деяниях слагают песни, почему он не может ответить сам ?! Зачем пришёл ты в этот край, закрытый для твоего рода ? Чего ищешь ты здесь, смертный, Берен, сын Барахира ?
Он поднял на меня взгляд, гордый и усталый, и сказал:
- Сюда привела меня судьба. И здесь я нашёл то, что не искал, но чем жажду обладать вечно, ибо оно дороже всех сокровищ мира. Ни камень, ни сталь, ни сила Моргота, не сохранят от меня то, чего желаю. Я люблю твою дочь, Лутиэн Тинувиэль, прекраснейшую из Детей Эру.
Тень пала на зал, и все отшатнулись.
- Смерть ты заслужил своими словами, червь, подобный твари Моргота. И смерти бы я предал тебя, когда не дал бы слова. Я говорил, что ты не погибнешь от моей руки, или по моему приказу, и не будет на тебе цепей. Так и будет. Но знай же, что в глубочайшем из залов Мэнегрота пребывать тебе отныне, и никогда не найти оттуда выхода !
- Стены темницы ничем не лучше цепей. И никто из моего рода не заслужил тех слов, которыми ты называешь меня. Вот кольцо, что дал король Фелагунд моему отцу в знак своей благодарности за великие подвиги.
- То, чего просишь ты, дороже для меня всех сокровищ моей земли, всего, чем я обладаю. Ты думаешь, что свершений отца довольно, чтобы просить у меня руки Лутиэн, прекраснейшей из Детей Единого ? Ты говорил, что тебя не устрашат ни огонь, ни сталь, ни вся мощь Ангбанда. Ну что же, принеси мне сокровище, что хранят сила Врага и Клятва Гелид. Принеси мне Сильмарил работы Фаэнора, и тогда я отдам тебе руку моей дочери, принцессы Лутиэн.
- Дёшево ты ценишь свою дочь. Но пусть так... Я клянусь, когда ты вновь увидишь меня, в руке моей будет Сильмарил.

Он развернулся и ушёл, и тогда моя супруга сказала, что лучше бы Берену не вернуться. Я поднял взгляд на Лутиэн, и моё сердце сжалось: "Если бы была у меня малейшая надежда, что он вернётся, я не сдержал бы слова, и убил бы его". Она бросилась прочь, а Мелиан сказала мне тихо: "Так ты потеряешь свою дочь. Догони её и поговори с ней." Я отпустил всех, кто был в зале, и пошёл за Лутиэн, но не смог заговорить с ней. Я знал, что она не услышит ничего из того, что я мог ей сказать. Тогда я попросил Даэрона найти мою дочь и утешить её.
Прошло время, и мне показалось, что Лутиэн почти забыла свою печаль. Она танцевала и смеялась, и Даэрон вновь играл на своей лютне. Но вскоре принцесса перестала находить себе место, и казалось, никакие дела ей не в радость. Я печалился об этом, но не видел, чем могу помочь своей дочери. Однажды под вечер ко мне пришёл Даэрон и пожелал говорить со мной. Он сказал... сказал, что Лутиэн чувствует - Берен попал в беду, и она хочет бежать из Дориата к нему на помощь. Я не мог поверить тому, что услышал. Это было безумием... Могучие воины, такие, как Белег, редко покидали Дориат без отряда, и часто приносили назад раны на теле и на сердце. Никто из них близко не подходил к Железной Темнице - царству, куда, верно, должен был отправиться смертный. Только один из князей Гелид вернулся оттуда живым - и в единственной руке, что он сохранил, не было Сильмарила. Я не мог позволить своей дочери уйти.

Лутиэн привели ко мне, и глядя ей в глаза, я спросил, правда ли, что она желает покинуть земли Дориата.
- Да, отец.
- Я не позволю тебе этого сделать, и если надо, силой удержу тебя здесь.
Гнев вскипал в моей груди. Я знал, что это неправедный гнев, потому что она не была виновата. Просто я не мог позволить ей уйти - я не мог позволить ей обречь себя на участь, худшую, чем смерть. Мне было больно, и от того я только и мог - гневаться.
- Тогда тебе придётся удержать меня силой.
- Пообещай, что не покинешь границ Дориата.
- Нет.
- Пусть так. Я не посмею лишить тебя солнечного света и пенья птиц. В остальном же - ты будешь в узилище. Я велю построить дом на вершине Хирилорн, и денно и нощно стража будет стоять у корней дерева. Ты будешь там, пока не пожелаешь дать мне слово не покидать границ моих земель.
Я развернулся и пошёл прочь, понимая, что не могу дольше сдерживаться. И услышал за спиной горькое:
- Отец, ты жесток.
- Я люблю тебя ! Я не позволю тебе погубить свою жизнь, чего бы это ни стоило.
Последние слова я добавил, сузив глаза. Два клинка столкнулись в воздухе - мой взгляд и её взгляд. Можно было только разойтись. Перегибать - бесполезно.

Принцессу отвели на Хирилорн, и ко мне подошла Мелиан. Я знал, что она считала меня неправым, но в бездонных глазах своей супруги я не нашёл ответа, который бы подарил спасенье нашей дочери и был бы правильным во всём. Мне оставалось ждать. Если Берен в беде -- там, где я думаю, это не может продолжаться долго. Люди смертны. А в Ангбанде даже величайшие из эльфов - внезапно смертны.

Глубоки воды Эсгалдуина, и черны, как ночь. На воде под ветром колышутся кувшинки. Я жду. Я умею ждать. Я умею смывать печаль в струях холодной воды... главное - не захлебнуться. Ко мне подошёл Белег и его лицо было бледнее, чем лепестки водяных лилий: "Принцесса сбежала." "Как ?! Искать ! Немедля, всех на поиски, всех, кто умеет читать следы и спор на ноги !" Я, может быть, и сам бы пошёл, но не мог сдвинуться с места, и в голове моей прозвенел голос Мелиан: "Её нет в пределах моей Завесы." Я и сам знал, что нет.

Те, кто искал её, пришли ко мне и пали на колени. Я не видел их - так темно стало вокруг. Только слышал голоса - глухие, будто издалека. Голос Белега:
- Это я виноват, Государь.
- Кто был на страже, когда это случилось ?
- Мы были, -- молодой голос дану.
- Как она сбежала ?
- Принцесса... пела. После я не помню ничего, а потом пришёл Белег и разбудил нас. Мы виноваты пред тобой, Государь.
- На вас нет вины. То, что свершилось - вы не могли остановить это. Если даже сила моей супруги не остановила смертного, то вы не могли ничего сделать против судьбы, что вела принцессу.
Я снова ждал. Наверное, я говорил с кем-то о том, что случилось. Наверное, что-то делал - я этого не помню. Всё это было неважно, посравнению с одним - я ждал, когда почуствую невыносимую боль своей дочери... и её смерть. Мог бы я уйти вслед за ней - нет, бесполезно. Я знал, куда я отправил Берена и Лутиэн. Способность понимать это я не утратил.

От границ пришли вестники - гонцы от князей Кэлегорма и Куруфина принесли мне послание о судьбе моей дочери. Я принял их, и развернул письмо:
Король Дориата !
Пишут тебе лорды Нарготронда, сыны Феанора. Знай же, Король Завесы, что дочь твоя ныне в наших владениях и будет тут в безопасности до поры. Лорд Кэлегорм намерен взять её в жены перед лицом Единого, посему советуем тебе смирить гордыню свою, принять сие послание и оказать нам всяческое содействие, ибо Враг у нас - один и общий. Если же не по долгу родства, то по долгу Королей Белерианда окажи нам помощь, поскольку силы Нарготронда, хоть и велики, но одних их недостаточно для атаки на Север. Мы же, как лорды Нарготронда, обещаем дочери твоей заботу и уважение, и уверяем тебя, что более не нужно тебе беспокоиться о её судьбе.
Лорд Кэлегорм. Лорд Куруфин.
Я медленно поднялся. За спиной прошелестел голос Мелиан, желавшей сдержать мой гнев.
- Передайте своим лордам мой ответ. Коли не во всём уподобились они тварям Врага, которого столь ненавидят, то не станет лорд Кэлегорм против всех законов Сил Мира, эльфов, и людей, брать в жёны ту, что не желает этого союза. Пусть лорд Кэлегорм придёт к границам моих земель с миром просить руки моей дочери, и тогда я буду говорить с ним. Если же он не сделает этого, и хотя бы волос упадёт с головы Лутиэн, клянусь, не будет стен и ворот, и войска, что остановят меня. Я пойду войной на Нарготронд, и город падёт, и я своей рукой убью лордов Кэлегорма и Куруфина.

Послы ушли. Я отправил соглядатаев в Нарготронд, чтобы узнать, как только возможно, вести о судьбе моей дочери, и о том, что решат безумные принцы Гелид. Мне было легче от того, что против Голодрим можно было что-то сделать. Прочее же... не стало лучше. Если Кэлегорм готов взять Лутиэн в жёны против её воли, врядли остались законы, которые он чтит.
Соглядатаи принесли вести о побеге Лутиэн из Нарготронда. Они же поведали нам, что Финрод покинул город, чтобы помочь Берену исполнить его слово, и пал в поединке с Сауроном. Я скорбел о гибели сына Арфина, и мне было жаль, что Галадриэль должна получать такие вести. Побегу же Лутиэн я не знал радоваться или печалиться.

Я отправил гонцов с письмом на Химринг, и просил самого Белега возглавить отряд, потому что никто не знал троп Белерианда лучше него, и мало кто мог сравниться с ним в доблести. Вот что писал я князю Маэдросу, старшему из сыновей Фаэнора, что слыл честным и мудрым, хотя и на нём лежала печать страшных деяний:
Маэ гованнен, Аргон Маэдрос !

Узнай же, что братья твои лорды Кэлегорм и Куруфин ныне именуют себя лордами Нарготронда, презрев право сынов Арфина. Забыв о законах Стихий, эльфов, и людей, лорд Кэлегорм желает взять Лутиэн, Принцессу Дориата, в жёны против её воли. Пристало ли принцам Гелид, что называют себя врагами Врага, идти таким путём ?

Мне стало ведомо, что Лутиэн бежала из Нарготронда. Путь её может лежать через твои земли. Коли так, я прошу тебя задержать Принцессу, принять её как должно, и позволить моим людям сопроводить её в Дориат. Если же это письмо не придёт в срок, и ты будешь лишь иметь вести о моей дочери, и о том, куда лёг её путь, я прошу тебя не таить тех вестей от моих посланников.

Да будет светел Твой путь, сколь возможно во тьме, павшей на Белерианд.

Тор Тингол.
Белег ушёл, и я снова ждал. Листья ложились на воду, и по воде шли круги. Всё, что мы делаем, влечёт за собой другие деяния, слова, слухи... Я ждал кругов по воде от брошенного камня.

Вернулся Белег. Один, тяжело раненый. Он поведал мне о чудовищном волке, что преградил путь их отряду, и которого не могли поразить ни мечи, ни стрелы... Погибли все, кроме Белега. Страшно и горько. Круги по воде, верно - камень упал. Письмо не дошло до Маэдроса, но врядли это имело какое-то значение.

В этот час они вернулись. В пределы Дориата пришли Берен и Лутиэн. Никогда я не испытывал такого счастья и горечи одновременно. Я был счастлив от того, что моя дочь жива и нашла свою любовь. И всё же, я знал, чем станет эта любовь для неё и для всего моего народа... Я знал и то, что Берен отправился в Ангбанд по моему слову, и Лутиэн пошла за ним. Я подошёл к ним, и взял её руку в свои:
- Прости меня...
Лутиэн обняла меня, не отпуская плеча Берена. И тогда он поднял взгляд на меня и произнёс:
- Король, я выполнил твоё слово. Ныне Сильмарил, творение Фаэнора, в моей руке.
И он разжал правую руку, но она оказалась пуста, левая же рука его была отсечена выше запястья. Этот человек не походил ни на эльфа, ни на Айну, ни на других людей. Судьба его была выше сил, что знал я доселе, и судьба Лутиэн стала сплетена с ней. Потому я сказал, что держу своё слово, и отдаю Берену руку своей дочери. Была приготовлена свадьба - печальная, ибо великие горести пришли на наши земли вместе с приходом Берена, и тяжек был путь Берена и Лутиэн, но удивительно светлая, потому что те, кто любил друг друга, прошли сквозь все преграды, что разлучали их, чтобы навек соединить свои судьбы.

Верстка - Хэл.