Рассказ неудавшейся стервы.

Прежде всего надо признаться, что перед игрой я дико нервничала. Не знаю почему, но тряслась я даже больше, чем перед ЗБВ, первой своей игрой. В предотъездный день, не в силах сидеть на месте, собрала рюкзак аж к одиннадцати утра (при том, что поезд уходил в 23.40), отправила маму гулять с ребенком и кружила по квартире, куря одну сигарету за другой. Тут нужно заметить, что курю я лишь по двум поводам: когда в компании ("синдром Роньи") и когда дергаюсь ("синдром Хилменэль"). Здесь был чистый второй случай. А по дороге на вокзал я твердо уверилась, что опоздаю на поезд, притом что приехала за 20 минут до его отхода...

И в дороге тряслась, и на полигоне тряслась, и даже одеваясь и причесываясь, тряслась. И кажется, пришла в себя только на представлении феанорингов друг другу, за круговой чашей (рогом) вина (пива) (это было ново и оригинально:)). Дева Арталотэ вынырнула откуда-то из глубин подсознания и первым делом напомнила собравшимся, какая она волевая и верная - одна из всей семьи проследовала за Феанаро в Исход┘;)

Ну а потом мы двинулись на парад, а оттуда - на место начала игры - условный привал после битвы и встречи отрядов Куруфина и Келегорма с отрядами Ородрета. То бишь Куруфинвэ, Тьелькормо и Артаресто - я пользовалась синдарскими именами только если иного выбора не оставалось: они совершенно естественным образом застревали у меня в горле.

На привале я сначала наткнулась на смутно знакомого мне молодого эльфа-синда с кое-как перевязанной рукой (Мышь, прости, твой персонаж упорно ассоциировался у меня с синдар, несмотря на половину нолдорской крови;)), и несколько неожиданно для себя самой проявила заботу о нем, уговаривая показаться целителю, несмотря на то что Хильнар упрямо твердил: ничего страшного там нет, просто упал с лошади (или - с лошадью;)), и целитель это уже смотрел. Целители до него все-таки добрались, обнаружили перелом и наложили шину.

Около меня тем временем оказалась женщина из Смертных, беженка из Дортониона, прибившаяся к нам по пути со своим сыном - мальчик был ранен в спину. Потащила к целителям и его, совсем уж неожиданно для себя (на самом деле тут игрок немедленно взял верх над персонажем. Не подсовывайте мне настоящих детей, когда я снова соберусь играть какую-нибудь заразу;)). Вернулась и милостиво сообщила Смертной: "Женщина, целители позаботились о твоем сыне, и он вне опасности". Имя ее я запомнила не сразу, тем более, что оно - конечно же! - было на синдарине, сильно не любимом мною за то, что его пытался навязывать нам Эльвэ. Эльвэ я не любила никогда, но уж теперь, после залитого нашей кровью пути вдоль глухих и равнодушных опушек Дориата, откуда следили за нами глаза тамошних стражей┘ я бы охотно сделала с ним что-нибудь нехорошее.

Потом мы просто сидели, приходя в себя. Я думала о своих друзьях, Итилаурэ и Сорвэ - самых близких, что оставались у меня. Мы потеряли их в последнем бою, я даже не знала, что с ними сталось: погибли? Или еще хуже? Уж лучше гибель, по крайней мере, в Мандосе они недосягаемы для мучений и пыток Моргота! Мне несколько раз доводилось видеть в Аглоне бывших пленников - страшное зрелище┘ Кажется, кому-то (Хильнару?) я даже рассказывала о друзьях.

Подошла целительница Квеллэ, которую я знала еще с аманского детства, но не видела больше трех столетий Солнца, с самого праздника Мерет Адертад, и с которой отношения наши были прохладными: я ведь плыла на кораблях, а она пришла через Льды - и вообще считала моих лордов опасными безумцами┘ Но сейчас я так измучилась, что рада была любому знакомому лицу, и спросила ее, не могу ли чем-нибудь помочь - но она сухо ответила, что уже нечем. Прозвучало так, словно я специально тянула время, пока помощь оказалась не нужна┘ а ведь на самом деле я возилась с Хильнаром, я возилась со смертным ребенком┘ оправдываться я не стала и отвернулась. Мне дали понять, что в моем присутствии не нуждаются. Что ж, хорошо.

Меж тем среди лордов, похоже, шло совещание о том, куда идти дальше. Мы тоже заговорили об этом. Хитлум? Или еще куда-то? А потом прозвучало слово "Нарготронд". Потаенный подземный город, королевство, где царит мир.

И лорд Артаресто повел нас туда. Однажды навстречу нам выступили дозорные, и мы поняли, что отныне на землях Нарготронда. Тихо было в этих лесах - словно время Осады Ангбанда все еще продолжалось. Вскоре мы оказались в глубоких подземных чертогах. С кем-то (с Хильнаром?) мы толковали о том, как это необычно и странно для эльфов - жить под землей (я-то помнила, конечно, про Менегрот Эльвэ Синголло - но мало ли какие странные обычаи могут быть у мориквенди; не зря же они отвернулись от Света на Западе. Впрочем, я проявила такт и промолчала, помня, что Хильнар сам наполовину из них). Хотя, решили мы с Хильнаром, виновата, конечно, война: постройка Нарготронда - вынужденная мера.

Нас встретил король Финдарато. Приняты мы были достаточно любезно: король сказал, что наш дом отныне здесь, и пообещал выделить место, где мы сможем поселиться.

И нам действительно отвели часть подземных чертогов Нарога. Меня, правда, удивило их расположение - как бы на отшибе, вдали и от основных городских площадей, и от покоев короля и его брата - словно нас старались отстранить от жизни города. И тем, как идет у нас дело, никто особенно не интересовался - однажды сказав нам несколько теплых слов, Финдарато более не появлялся в нашей части города (Ину, может, ты и появлялась, просто я это пропустила - но Арталотэ тебя не видела ни разу и проинтерпретировала соответствующим образом;)). Временами у меня рождалось ощущение, что нас запихнули в дальний угол, и лорды Нарготронда не очень-то интересуются нами. Но по крайней мере - мы могли отдохнуть; и постепенно начали приходить в себя.

Обустройство нашего нового дома заняло много времени; я тоже старалась помочь как могла - не одними лишь вышивками, я даже помогала высекать стены покоев - как-никак, отец мой был искусным резчиком по камню, и хоть я не пошла по его стопам, кое-что об этом занятии знала. Рядом не покладая рук трудились все - даже Тьелькормо и Куруфинвэ; но больше всего мне помогал сын моего павшего в Браголлах друга Ферена - юный Эделех, которого, впрочем, я всегда звала его квенийским эпессэ Киринкэ. Киринкэ был неутомим и чисто по-нолдорски упрям: уговорить его отдохнуть и позволить кому-нибудь сменить его не могли ни я, ни его мать Тиннен.

Поскольку до прихода Берена у нас никаких продуманных заранее сюжетов не было (постоянное "Воины/целители, к воротам!" не в счет, тем более, что не все в Нарготронде были воинами/целителями, и соответственно занять себя подобным образом не могли), поэтому все проводили время кто как мог и хотел, согласно обсуждавшимся до игры завязкам. С хронологией у меня традиционно плохо, а уж когда она не опирается на какие-то запоминающиеся внешние события - и того пуще, поэтому воспоминания об этой части игры достаточно отрывочны и хаотичны.

Довольно много времени я провела, пытаясь облегчить жизнь Киринкэ (без всякого успеха:)). На правах старой подруги его родителей, знавшей Киринкэ с колыбели, я распекала его и воспитывала, стараясь то заставить поесть вовремя, то не взваливать на себя слишком много работы┘ как правило, это ничем не кончалось. Киринкэ вежливо, но упрямо вел свою линию. И еще переживал, что делает недостаточно. А как он опекал сокола Фионель, когда оставленная хозяином в одиночестве птица не находила себе места и металась по всем углам? Сокол, впрочем, тосковал еще и оттого, что не видел неба и не мог по-настоящему расправить крылья. Что ж, его можно было понять.

Через некоторое время после устройства на новом месте я отправилась в палаты целителей проведать Хильнара - уж очень долго для обычного перелома он не возвращался, и в конце концов мне стало казаться, что с ним случилось что-то гораздо более серьезное (но что?). Оказалось однако, что Хильнар был выпущен оттуда как раз в самый день моего прихода туда. В нашу часть Нарготронда мы вернулись вместе (Хильнар, несмотря на то, что по происхождению был ближе к коренным жителям города, держался вблизи нас. Очевидно, подумала я, Первый дом привлекает его больше. Что ж┘ оно и понятно). К тому времени я уже вспомнила, что мне случалось мельком видеть Хильнара в Дортонионе, когда я приезжала туда вместе с Куруфинвэ; сейчас выяснилось, что он знал Сорвэ - более того, Сорвэ помог ему при отступлении во время Браголлах. Как ни тяжко было, пришлось ему сказать, что о судьбе Сорвэ я ничего не знаю. Надеюсь (надеюсь! ужас такой надежды!), что он погиб, а не попал в плен к Морготу. Вообще, бесед с Хильнаром было много. Я рассказывала ему об отступлении с Аглона, как мы шли вдоль границ Дориата, отбиваясь от пауков и других тварей Нан Дунгортеб, боясь пить воду из ручьев - и никакой, совершенно никакой помощи из лесов Эльвэ Синголло не было нам, лишь внимательные глаза наблюдали из лесной чащи. А ведь среди нас были и подданные Ангарато и Айканаро, родичей Эльвэ, которых он допускал в свои владения! Об этом я впервые подумала лишь сейчас, глядя на Хильнара. И все же он не пришел на помощь даже им - лишь бы не оказать помощи кому-то из нас. Как, скажите, могла я испытывать к нему хоть какие-то добрые чувства? И еще коверкать по его указу наши прекрасные имена? Не бывать тому!

Вскоре после того, как мы устроились на новом месте, я столкнулась со Смертной - к тому времени я уже запомнила, что ее зовут Белет. Почему-то она прониклась ко мне доверием и стала жаловаться, что вот - никого она тут не знает, только нас, к которым прибилась, и нельзя ли ей при моем лорде и его брате остаться, тем более он, лорд Куруфин, такое впечатление на нее произвел?┘

Ну зачем моему лорду эта женщина из эдайн??

Но вслух я этого говорить не стала, тем более - раз мы приняли на себя ответственность за них, то негоже перекладывать ее теперь на чьи-то еще плечи - и отвела к Куруфинвэ. Через некоторое время узнала, что Куруфинвэ разрешил ей остаться с нами и даже комнату им с сыном выделил и помог устроиться. Ничего иного я от Куруфинвэ и не ожидала - мой лорд никогда не уклонялся от ответственности и никогда не отворачивался от тех, кого взял под свое покровительство.

Белет очень восхищалась моими вышивками и в конце концов попросилась ко мне в ученицы, хотя и жаловалась, что в рукоделии не очень сильна, разве что в особом (по ее словам) искусстве, которым владеют женщины эдайн - судя по описанию, это было нечто вроде плетения кружев, только попроще. Она оказалась более чем права - с вышивкой у нее не ладилось, настолько, что я даже как-то пожаловалась Куруфинвэ на безрукость смертных. А затем она и вовсе забросила обучение, и проводила время все больше в разговорах с соседями (на самом деле у Раисы случилась какая-то острая аллергическая реакция на дым, так что пришлось даже брать у Фреда глазные капли - первый раз за игру, что я вышла из роли, ибо объяснить по игре, что мне нужен Хай-кром, как-то не получалось;)).

Раз или два я пыталась было сходить повидаться с Квеллэ┘ ведь не чужая все-таки, я знала ее всю жизнь┘ и потом, я все не могла забыть тот прохладный спокойный взгляд в день нашей первой встречи у западных границ Дориата - как будто она видела во мне что-то такое, чего предпочла бы не видеть┘ кажется, я хотела ей что-то доказать, сама не знаю что. У меня был и повод навестить ее - несколько расшитых мешочков для хранения целебных трав - но все как-то не выходило. Однажды я пришла, но она была занята: очередное нападение орков на границах. В другой раз меня кто-то задержал по пути┘ А сама Квеллэ в нашей части Нарготронда никогда не появлялась.

Нападения орков, кстати, случались почти непрерывно. Вспоминая, как нас убедили в свое время повернуть к Нарготронду, убедили словами о спокойствии этого края, и как говорили о его мирной жизни, принимая в городе, я только горько усмехалась. Спокойствие? Теперь его не осталось нигде┘ разве что в зачарованном Дориате, жителям которого все равно не понять наших тревог и страданий. Но по крайней мере, наш приход пошел Нарготронду на пользу - наши воины очень много добавили к его воинской силе.

Жизнь, однако же, шла своим чередом. Были не только стычки на границах; были спокойные дни трудов и раздумий, были праздники и пиры. Однажды отпраздновали помолвку, а в другой раз - посвящение Хильнара в мастера: он как-то признался мне, что еще в Дортонионе интересовался составлением карт, а в Нарготронде занялся этим всерьез и вычертил карту всего Белерианда, которую нам торжественно представил король Финдарато; карта и впрямь была хороша, и все мы с радостью поздравили нового мастера. Кстати, у Хильнара, похоже, тоже появилась возлюбленная - художница Наринкэ, чей отец, погибший при отступлении из Аглона, был из подданных Тьелькормо.

Однажды в городе появились дориатские синдар - как мне сказали, они сопровождали леди Артанис, приехавшую повидаться с братьями. Не знаю уж, что на самом деле было основной их целью - при мне они в основном задавали, и очень настойчиво, множество вопросов про положение в городе и вокруг него, про настроение жителей. Я разговаривала с этими мориквенди крайне холодно, поскольку про наше отступление через Нан Дунгортеб и погибших там от нападений тамошних тварей и от черной ядовитой воды, забыть по-прежнему не могла. Не знаю, поняли они что-нибудь или нет┘

Я со своей вышивкой расположилась в одном из центральных городских залов, где обычно собирались в свободное время жители, когда впервые донеслись вести о том, что в Нарготронд пришел какой-то Смертный. "Еще один? - слегка удивилась я. - Очередной беженец, надо полагать". Особого интереса эта весть, у меня, понятное дело, не вызвала. Я вскоре ушла в наши общие покои, где собирались дружинники лордов - да и все остальные мои соплеменники тоже. Сейчас там никого не было, исключая Киринкэ, занятого квестом "Приготовь своему лорду поесть". Я стала ему помогать; через какое-то время со стороны центральных залов донесся шум - пойдя туда, я, к своему немалому удивлению, узнала, что король созывает всех жителей, чтобы обратиться к ним. Я позвала было Киринкэ, но он наотрез отказался покинуть свой кулинарный пост;) (Второй раз за игру вышла из роли - видя, что Совет вот-вот начнется, вернулась в дружинную и открытым текстом сказала Хилменэль: там сейчас начнутся события, бросай кан с недокипяченной водой и пошли, если не хочешь пропустить основное действие. И что вы думаете?;) Хил, на Гаванях в подобной ситуации я тебя просто возьму в охапку и отволоку куда надо. Одна не справлюсь, так (Хуана) Маблунга позову;)).

Финдарато, к нашему изумлению, представил нам Смертного, о котором недавно говорили в городе. Его звали Берен, сын Барахира (кажется, Барахиром звали сына правителя Дортониона - я точно не помнила). Угрюмый, с мрачными глазами и упрямым лицом - и какой-то вызов ощущался в том, как он смотрел на нас. Если бы он был просто беженцем, нас ради него не созвали бы. Принес важные вести о том, что происходит на севере? Или что?
- Это мой брат, - тихонько сказала стоящая рядом со мной Белет. Я подумала было, что ослышалась.
- Двоюродный, - пояснила Белет торопливо.
Что-то она там еще рассказывала про свое семейство, но тут заговорил Финдарато. Говорил он долго, вспоминая Дагор Браголлах, я никак не могла понять, какое отношение все это имеет к Смертному (он продолжал в упор смотреть на нас, словно оценивая) - как оказалось, Барахир спас Финдарато жизнь, и Финдарато поклялся всегда прийти на помощь любому из его рода.
Теперь понятно. Либо Берен хочет приюта в Нарготронде (но для чего тогда все эти долгие разговоры? Белет приняли в городе и так. Правда, принял Куруфинвэ - неужели Финдарато требуется обставить все церемониями?), либо военной помощи. Скорее второе.

И в этот самый момент┘ Вначале я просто не поверила своим ушам.
Этот Смертный пришел сюда из Дориата. Как он туда попал - не знаю, но он повстречал там Лутиэн, дочь Эльвэ, если верить молве - прекраснейшую из эльдар. Влюбился в нее (что неудивительно) - и ни много ни мало как попросил у Эльвэ ее руки!
Если бы Эльвэ расхохотался и выгнал его прочь, я бы не удивилась. Но Эльвэ этого не сделал. А пообещал отдать этому┘ этому безумцу руку дочери - в обмен на Сильмарилл.
-Да как он смел!! - вырвалось у меня. На этот раз гордыня Эльвэ перешла все границы. В приступе ярости я не сразу осознала значение предыдущего рассказа Финдарато. Берен действительно намерен добыть для Синголло Сильмарилл, а Финдарато┘ Финдарато поклялся помогать, словом и делом, любому потомку Барахира?┘ Он собирается помочь ему добыть для Эльвэ наш Камень?!
И тут раздались слова, которые я уже слышала однажды - в далекий, далекий час, темный час, озаренный лишь светом факелов в наших руках┘
- Будь он друг или враг, будь он низок иль свят┘
Голос Тьелькормо яростно бился в каменные своды города, и в руке его сверкнул клинок; но Финдарато лишь смотрел на него с каменным лицом.
Слова Тьелькормо перекрыл голос его брата. Куруфинвэ, как всегда, почти не повышал голоса - но как и всегда, его услышали все. Тьелькормо смолк и повернулся к брату┘ все они повернулись к Куруфинвэ - как и всегда. Все мы слушали его - и как всегда, слова его высветили самую суть вещей.
Он говорил о том, что если этот город покинут его защитники - Моргот рано или поздно доберется до него, а оберечь его будет некому, и Нарготронд падет; он говорил о том, что мы полюбили этот, приютивший нас, город - город, в котором и поныне рождаются дети! - а потому в ответе за него; и если Финдарато не хочет позаботиться о нем, если он готов бросить его ради Смертного и данного ему обещания - то уберечь Нарготронд, уберечь его во что бы то ни стало - станет нашим долгом. И еще о том, что если даже случится немыслимое, и Финдарато с Береном добудут Сильмарилл, это приведет к еще худшему: к братоубийственной войне между эльдар - ибо сыны Феанаро тоже клялись, и преступить этой Клятвы не могут.
Он призывал народ Нарготронда задуматься. И народ Нарготронда откликнулся на его речь - я почувствовала это, в их шепоте, в их взглядах, в их невысказанных мыслях┘ Финдарато продолжал молчать, и только лицо его застывало все больше; Берен тоже слушал молча, но когда Куруфинвэ прямо обратился к нему, хмуро и с вызовом ответил: он любит дочь Тингола и на все готов ради этой любви.
Не стерпев, я яростно крикнула ему из толпы:
- Ты готов погубить целый город, лишь бы добиться счастья для себя одного?!
Он словно бы и не услышал - хотя глаза отвел.
Белет неожиданно выбежала из рядов и кинулась ему в ноги, умоляя одуматься - он и тут посмотрел сквозь нее, лишь отступил на шаг.

(Перед игрой я серьезно опасалась, что наследие ЗБВ - самой первой и самой удачной моей игры, дух которой намеревались пробудить некоторые нарготрондские игроки, иной раз в тех же ролях;) - здорово мне помешает. Ничего подобного:) Пусть на ЗБВ Хамул был не просто Береном, но и моим (любимым!) братом - но когда он появился здесь, в зале Совета, я в лице своего персонажа его совершенно искренне, всей душой ненавидела:) Когда Раиса вспоминала горестную и поучительную судьбу Андрет, я даже и не подумала, что на ЗБВ этой Андрет была она сама:) Единственный момент легкого заворота в мозгах случился уже не в роли, на свадьбе Берена и Лутиэн - когда из леса, во главе своих подданных на меня двинулся король Элу Тингол в таком знако-о-омом наряде;))

Глаза Финдарато вспыхнули таким же мрачным огнем, как и глаза Смертного, стоявшего рядом с ним. С таким же вызовом он молвил: отныне он не король Нарготронду, а Нарготронд - не владение ему. Он должен исполнить данное им обещание, и он уйдет с Береном - даже если уйдет один. С этими словами он швырнул свой венец наземь.
Проклятый Смертный не одумался даже и тут. Он был готов принести в жертву своей любви кого угодно. Эдрахиль, начальник дружины, поднял венец и просил назначить до возвращения Финдарато наместника. Финдарато вручил венец брату, бледному, не произнесшему ни слова, со смятением на лице: к такому повороту событий наместник Артаресто явно был не готов┘

И все же Финдарато ушел не один - нашлось несколько безумцев, которые покинули город вместе с ним. Одним из них, к сожалению, был Таурандир, двоюродный брат Хильнара. Таурандира я знала мало - он почти не обращал на нас, пришедших в город, внимания - но Хильнара мне было жаль. Мне, несмотря на его безумный поступок, было жаль и Финдарато. Кого не было жаль - так это Берена. Я жалела лишь, что его не пристрелили на подступах к городу, и надеялась только, что за пределами Нарготронда отряд Финдарато столкнется с какими-нибудь орками, и Берену придет конец (ведь они, Смертные, гораздо уязвимее нас) - и тогда Финдарато вернется. Это было бы наилучшим исходом для всех, включая Смертного (как ни тешил он себя иллюзией, что дочь Тингола полюбила его, на самом деле это наверняка была иллюзия).

Я так и сказала Хильнару - пусть лучше Берен погибнет, так будет лучше для всех - к сожалению, меня услышала Белет, и зарыдала, с криками:
- Нет, нет, не говори так, ведь он же все-таки мой брат!
Родичей не выбирают, но будь у меня брат, готовый отдать все вокруг, включая жизни женщин и детей, ради своего счастья - я бы стыдилась, что он у меня есть.

Я пыталась смягчить тревогу Хильнара разговорами о том, что если Берен погибнет, его спутники могут вернуться в город┘ но сама верила в это все меньше и меньше. Но еще об одном я не подумала вовсе. Об этом - разумеется - задумался лишь Куруфинвэ.

Однажды он нашел меня и заговорил о том, что погибнуть от руки Врага для Финдарато и его спутников - наилучший выход. Подумай - сказал он мне - они могут попасть к нему живыми. Я вздрогнула, я до сих пор каждую ночь видела перед собой лица Итилаурэ и Сорвэ, гадая, досталась ли им быстрая смерть, или же они в плену┘
- Ты еще не видишь самого ужасного, - негромко сказал мне Куруфинвэ. - Финдарато - король и основатель Нарготронда; он знает все его секреты. Если он выдаст их Врагу┘ наш город в страшной опасности. Вот о чем говорил я Финдарато - но он не послушал меня.
- Как мне горько, что я ни к чему не годна! - вырвалось у меня. - Городу нужны воины, а не девы с вышивками - какой прок от моей иглы и пялец в такие черные времена!
- Зато нам есть куда возвращаться, - серьезно ответил Куруфинвэ. - Поверь мне, это много значит.
И все-таки, оставшись одна, я долго и грустно думала о том, что пользы от меня сейчас мало. Вот Фионель владеет же мечом┘ моя сестра, оставшаяся в Тирионе, тоже была хорошей фехтовальщицей┘ а я┘
(Была у меня на самом деле задумка - попросить моего лорда поучить меня фехтовать; отыгрыш новичка, впервые берущегося за меч, был бы стопроцентным - я и есть такой новичок;) но не решилась отвлекать Фреда от государственных интриг;) - о чем теперь жалею).

В последующее время мы еще много говорили о городе и о его судьбе. Теперь правителем стал Артаресто, который, по мнению Куруфинвэ, не годился на эту роль: просто потому, что привык быть вторым, а не первым, не в состоянии был взять на себя ту ответственность в принятии решений, с которой связана власть - советник, и хороший советник, но не король. А когда на троне кто-то подобный, это опасно. Сама же я считала, что и Артаресто может править Нарготрондом - при условии, что кто-то будет помогать ему советом, помогать принять, когда нужно, решение, и уберегать от безрассудных поступков. И такой хранитель королевства стоял рядом со мной┘ Конечно, он был бы в сто раз лучшим королем, чем Артаресто┘ неужели жители города этого не видят?
Однажды Куруфинвэ тихо сказал, что у него ко мне важная просьба. Ты, разумеется, помнишь, что Берен рассказывал, как они с дочерью Эльвэ полюбили друг друга? Так вот, продолжил он, дочь Эльвэ, Лутиэн - здесь. В наших чертогах. Мы с братом встретили ее в лесах и проводили сюда.
Сначала я просто изумилась. Потом, услышав, что Эльвэ посадил дочь под замок, подумала, что поняла - Лутиэн оскорбило такое поведение отца, и она бежала из Дориата под защиту своих родичей.
Оказалось, однако, что все гораздо хуже - дочь Эльвэ пыталась разыскать Берена, желая помочь ему добыть Сильмарилл. Она, несомненно, безумна - пронеслось у меня в голове. Или┘ не мог ли этот Берен быть посланцем Ангбанда, цель которого - привести в смятение одно из эльфийских королевств?┘ нет, не может быть. Неужели Куруфинвэ, Тьелькормо или, если на то пошло, Финдарато, не распознали бы печати Тьмы?
Разумеется, мы не могли отпустить ее из Нарготронда - это означало бы верную гибель для одинокой девы. Нужно было попытаться убедить ее, постараться вернуть ей разум. Куруфинвэ хотел, чтобы я побыла с Лутиэн, а если удастся - поговорила бы с ней, но просил меня хранить в тайне не только то, что Финдарато вместе с Береном покинули Нарготронд, но даже и то, что Берен вообще сюда приходил. Я не поняла, почему это надо держать в тайне, но исполнить просьбу Куруфинвэ, разумеется, согласилась.

Нет, молва не преувеличила - Лутиэн, дочь Эльвэ, действительно была прекраснейшей из дев эльдар, что мне довелось увидеть. В ее покоях был Тьелькормо - непривычно тихий, и лишь через некоторое время у меня зародилось подозрение, что он неравнодушен к деве из синдар. Я молчала, не желая мешать их разговору, и лишь когда Тьелькормо удалился, заговорила с Лутиэн.
Разговоры наши были напрасны. Дочь Эльвэ была прекрасна, но упряма и совершенно безумна. Она хотела идти дальше в глушь, чтобы помочь своему возлюбленному. Да! Она действительно любила Смертного. Немыслимое безумие┘ По рассказам Белет, Айканаро любил какую-то ее родственницу - но вовремя одумался и вернулся к эльдар. Но Лутиэн одуматься не желала. Я сказала ей, что о том, чтобы одной идти на север, невозможно и думать - она лишь погубит себя. Она ответила, что хочет быть с Береном, какая бы судьба им ни выпала. Я указала ей на то, что он - Фиримо, краткоживущий, и каких-нибудь пять десятков лет спустя (и это - в лучшем случае!) его все равно не станет, пусть даже им удастся спастись, пусть даже им удастся выполнить требование Эльвэ┘ А она пожала плечами и сказала, что зато всю жизнь, до конца Арды, у нее будут воспоминания об этих пятидесяти годах.
Безумная. Совершенно безумная.

(Вот сейчас пишу отчет и страшно жалею, что проклятая врожденная дисциплинированность не дала мне по игре проговориться Лутиэн о том, что Берен был в Нарготронде. Это было так легко сделать┘)

В конце концов я поняла, что Лутиэн все равно не прислушается к голосу разума, махнула рукой и стала расспрашивать, как ей нравится Нарготронд и похож ли он на Менегрот. А потом оставила ее с Хуаном, которому, кажется, очень нравилась синдарская дева.

(На сем моя субботняя игра практически кончилась, потому что нести ночью в массы светлый образ моего лорда было очень затруднительно - по крайней мере мне с моим аховым ночным зрением, да еще в очках, потому что линзы пришлось снять, одна из них здорово натерла глаз. Ну и спать уже очень хотелось:) Поэтому мы с Фредом с некоторым нетерпением ждали, когда же Лутиэн от нас сбежит;) А она все не сбегала:) В конце концов я пошла в покои лордов, наклонилась к Хуану и неинтеллигентно спросила:
- Хэмиш, вы сматываться отсюда собираетесь или как? :) - на что Хэмиш объяснил, что они все еще ждут мастерской отмашки. Волколаки на Тол-ин-Гаурхот как-то очень неторопливо кушали;)
Наконец Лутиэн убежала, а мы облегченно пошли спать.)
Утром я боялась, что не войду в роль, но крик "Что-то происходит" и неизбежное "Целителя к воротам" моментально меня туда вогнали;)

Я (Арталотэ) за время, проведенное в Нарготронде, слышала такие крики не раз и не два┘ но именно сейчас почему-то что-то кольнуло в сердце. Квеллэ бежала мимо меня, и я, внезапно оробев, крикнула ей вслед:
- Можно мне пойти с тобой?
Она удивленно кивнула. Я бросилась следом.

У входа в Нарготронд было столпотворение. Я увидела, что Куруфинвэ и Тьелькормо тоже там, с какими-то странными лицами, пробилась сквозь толпу┘
Итилаурэ.
От неожиданности все поплыло у меня перед глазами. Итилаурэ┘ жив┘ Откуда он? Кажется, там был еще какой-то эльда, кажется, он держал в руках знамя (знамя Арафинвэ?), все это долетало до меня как сквозь туман. Друг мой, один из тех, кого я уже оплакала┘ жив! Неестественно худой, измученный, с ввалившимися глазами - но живой!
- Итилаурэ! - я бросилась к нему. Но он - мягко, но решительно - отстранил меня.
- Подожди, Арталотэ┘
И повернулся к эльдар Нарготронда. Он обращался ко всем, но взгляд его не отрывался от лиц Куруфинвэ и его брата. И то, что я услышала в следующие несколько минут┘ лучше б я не слышала этого вовсе.
Финдарато со спутниками попали в плен к Гортхауру на Тол-ин-Гаурхот - там же держали и Итилаурэ с Сорвэ. Они погибли, один за другим, последним сам Финдарато - защищая собой проклятого Смертного, до конца исполняя свою клятву┘ Но почти сразу же вслед за этим на остров пришли Лутиэн с Хуаном - и (не верилось ушам) одолели его, разрушив темницы крепости. Берен выжил - погубив всех, кто с ним пошел.
Но Берен Береном┘ а ведь приди Лутиэн чуть раньше, Финдарато остался бы жив! А она могла уйти раньше, если бы мы не задержали ее┘ а если бы мы пошли с ней? Одна-единственная дева сумела низвергнуть Остров Оборотней - а приди туда все наши отряды, и не тогда, а раньше?┘ И еще одно - Финдарато унес с собой все тайны Нарготронда, он ничего не выдал Врагу┘
О, если бы это было все!
Ведь, по словам Итилаурэ, Куруфинвэ и Тьелькормо держали Лутиэн в Нарготронде не для того, чтобы уберечь от безумного плана найти Берена (безумного? он удался ей!). Нет. Они хотели выдать деву за Тьелькормо - выдать силой, ибо даже я во время разговора с ней видела, что она любит лишь Берена и не посмотрит ни на кого другого, будь он величайший из эльдар. Итилаурэ во всеуслышание объявил, что целью Куруфинвэ и Тьелькормо при этом была власть над Дориатом и большей частью Белерианда, и что план этот принадлежал Куруфинвэ.
Более всего в своей жизни я всегда ценила свободу выбора собственной судьбы. Силой принудить ниссэ к браку - что может быть отвратительнее этого! Я бы решила, что Итилаурэ неразумно доверился рассказам Лутиэн - но взглянула на Куруфинвэ, и в лице его было что-то такое, что я - поверила.
-Вы перешли грань, за которой теряется честь! - последние слова Итилаурэ обожгли меня. Он пошатнулся, и Квеллэ повела его в Палаты исцеления. А я┘ я осталась лицом к лицу с Куруфинвэ и Тьелькормо.

-Это правда? Куруфинвэ, это правда? Вы действительно задержали ее в Нарготронде не ради ее безопасности, но ради своих целей? Вы действительно хотели принудить ее стать женой Тьелькормо?
Кажется, это ранило меня больнее, чем то, что мы не пришли на помощь Финдарато.
- Как вы могли┘ - с трудом выговорила я.
Я не помню, что ответил мне Куруфинвэ. Или не ответил вовсе, а лишь молчал, глядя на меня? Слова Тьелькормо я помню: "Я не лгал тебе тогда, не лгу и сейчас" - разумеется, не лгал, если утаиваешь правду, то и лжи не произнесешь!..
Да - но и я, когда разговаривала с Лутиэн, умолчала по просьбе Куруфинвэ о том, что Берен был в Нарготронде, и чем кончилось его появление ┘
Мгновение я смотрела Тьелькормо в лицо, но не нашла слов для ответа, и слушать эту игру словами тоже не могла - а Куруфинвэ молчал. И, повернувшись, я бросилась прочь - к Итилаурэ.

После этого я не отходила от него. Я оставила в Амане семью; я потеряла в Алквалондэ того, кого любила; и моего лорда и друга, за которым шла столько времени, которому верила - я тоже потеряла сейчас; Итилаурэ - все, что у меня оставалось. От него я узнала, что Сорвэ погиб в подземельях острова┘ Оказывается, на острове были и наши. Я никогда не думала, что там могут быть и наши. Приди мы туда - хоть немного раньше - Сорвэ мог остаться в живых.
Итилаурэ был уверен, что Берен и Лутиэн сумеют добиться своего - что они проникнут в Ангбанд и добудут Сильмарилл. Он твердил, что теперь понимает, что такое настоящее умение идти во всем до конца. И еще - что перестал понимать, что такое верность. Кажется, я тоже перестала это понимать. Но зато - теперь я впервые в жизни поняла, что чувствовали когда-то в Арамане мои родители. Отец сказал мне тогда, негромким, усталым, каким-то неживым голосом:
-Я не могу идти дальше. Мне некуда идти дальше.
Я не поняла его тогда. Я стыдилась его слабости┘
Мне тоже некуда идти дальше. И незачем. И не за кем.

Потом донеслась весть: Артаресто изгнал Куруфинвэ и Тьелькормо из города. Но я не могла за ними уйти. Я не могла оставить Итилаурэ. Нет┘ надо быть честной с самой собой - я не могла за ними пойти. Я больше не могла бы смотреть Куруфинвэ в глаза.
Я должна была хотя бы сказать им об этом┘ но когда пошла их искать, оказалось, что они уже покинули Нарготронд. Не знаю, кто пошел с ними. На обратном пути я встретила Хильнара┘ и рассказала о судьбе Сорвэ. А потом столкнулась с Артаресто┘ новым королем. Ородретом. Спросила у него, могу ли я остаться в Нарготронде. Он дал согласие. Я вместе с Хильнаром вернулась к Итилаурэ┘

И это был конец игры. Еще одно задуманное уже где-то в ходе игры действие: обратиться к Квеллэ с просьбой взять меня в ученицы - чтобы наконец начать приносить какую-то пользу в эти тяжелые времена - не состоялось, потому что вышедшая во время нашего с Грачонком разговора Таэри в Палаты исцеления уже не вернулась.

А затем мы долго-долго приходили в себя. И когда ждали на поле приглашения в Дориат. И когда присутствовали на свадьбе Берена и Лутиэн. И когда ходили с Грачонком на Тол-ин-Гаурхот (ибо на свадьбе мы как-то не задержались┘ не свадебное лично у меня было настроение, не знаю, как у остальных). И когда я под очередным начинающимся дождиком мчалась через поле обратно в Нарготронд. И даже пока рюкзаки складывали┘ И в автобусе, и в Макдональдсе у вокзала, и в поезде┘

И внезапное острое ощущение утраты, когда утром в Москве, простившись сначала с Раей, потом с Кэлом, я ступила на эскалатор - совершенно одна. Вот теперь все действительно кончилось┘

Верстка - Хэл.