Эленхильд

Сокровенная история королевской власти

Первым Королем людей был Элрос, сын Эарендиля, брат Элронда Полуэльфа. И стал он Королем по праву наследства, ибо был он сын Эарендиля, сына Туора, сына Хуора, сына Галдора, сына Хадора Золотоволосого из рода Мараха, вождя Третьего Дома эдайн. Мать же Элроса была Эльвинг Белая, дочь Диора Аранэля, сына Берена Эрхамиона, сына Барахира, сына Брегора, сына Боромира, сына Борона, сына Беора Младшего, сына Беора Старого, вождя Первого Дома эдайн. Мать же Хуора и жена Галдора Высокого была Харет, дочь Халмира, сына Хардана, сына Халдара, сына Халдада который был братом Халет, из рода вождей Второго Дома эдайн.

Элрос и брат его Элронд родились в Гаванях Сириона. Когда сыны Феанора напали на Гавани и свершилось Третье Братоубийство среди эльдар, они пощадили братьев, коим тогда едва ли было десять лет от роду, и Маглор взял их с собой и воспитал в своем доме. Когда же началась Война Гнева, Элронд и Элрос покинули этот дом, и возвратились к Устью Сириона. эдайн избрали их своими вождями, и предводительствовали они в той войне, ибо не было среди эдайн никого, кто сравнился бы отвагой, мудростью и искусством с сынами Эарендиля. После же того, как был повергнут Моргот, и волны скрыли Белерианд, валар по праву, данному им Единым, предложили братьям свершить выбор судьбы. А дан тот выбор был полуэльфам ради любви и отваги Лютиэн Тинувиэль и Берена Однорукого. И избрал Элронд участь эльфов, и в чести среди них - герольд Гиль-галада, предводитель войска его и наместник в Эриадоре. Элрос же избрал участь смертных, и был благословен, и привел народ свой в Землю-под-Звездой, и принял скипетр и имя Тар-Миньятур, став Королем Нуменора.

И был дарован ему век наибольший из всех смертных, живших во времена прежние и нынешние, и правил он своим народом мудро и справедливо, и установил законы, и чтил Творца Единого.

С той поры так установлено было в Нуменоре, что только Король возносит хвалу Эру на вершине Менельтармы в дни Эрукьермэ, Эрулайталэ и Эруханталэ, и только Король может произносить клятвы, призывая валар, восседающих на тронах Запада, и Единого, что пребудет вечно превыше всех тронов, а священнее этой клятвы нет. И установил Элрос, что называет Король своего наследника, коий принимает скипетр из рук его в тот день, когда сложит Король с плеч своих бремя власти. Наследовал же Королю старший его сын, а если не было бы сына, то следующий из родичей по мужской линии.

И правили Короли рода Элроса благословенным островом по установлениям Элроса Тар-Миньятура, и блюли Правду Короля, и были опорой закона и справедливости, и чтили Творца, как должно.

Однако ж случилось явление Тени в правление государя Тар-Менельдура, пятого Короля Нуменора. И нечаянным вестником пришествия Тени стал сын его Анардиль Алдарион. И вот повесть о нем.

Повесть о Короле-Мореходе

Менельдур был сыном Тар-Элендиля, четвертого короля Нуменора, третьим ребенком в семье. У него было две сестры, Сильмариэн и Исильмэ. Старшая из них вышла замуж за Элатана из Андуниэ, их сыном был Валандиль, князь Андуниэь Андуниэ, от которого пошли князья Андуниэ.

Менельдур был нрава мягкого, не гордец, и предпочитал предаваться мыслям, нежели телесным упражнениям. Он нежно любил землю Нуменора и все в ней, но не помышлял о Море, простиравшемся вокруг острова, потому что ум его стремился вдаль от земли - он был очарован звездами и небесами. Он познал все, что только мог, из учения эльдар и эдайн об Эа и пространствах за пределами Арды, и главным наслаждением для него было созерцание звезд. Он выстроил башню на Форостаре (северной оконечности острова), где воздух был наиболее ясным, и оттуда наблюдал ночами небесный свод и все движения звезд на нем.

Когда Менельдур принял Скипетр королей Нуменора, ему пришлось уехать с Форостара и поселиться в великом Дворце королей в Арменелосе. Он показал себя мудрым и добрым правителем, однако его никогда не покидало сожаление о тех днях, когда он мог приумножать собственные знания о небесах. Жена его Алмариэн была очень красива. Отцом ее был Вeантур, Главный Кормчий королевских Судов при Тар-Элендиле. И хоть сама она любила Море и корабли не больше прочих женщин, сын ее удался скорее в деда, чем в отца.

Сына Менельдура и Алмариэн звали Анардилем, но впоследствии он был внесен в Королевскую Скрижаль Нуменора под именем Тар-Алдариона. У него было две младших сестры, Айлинэль и Алмиэль. Старшая из них вышла замуж за Орхалдора из Дома Хадора, сына Хатолдира, близкого друга Менельдура; сыном Орхалдора и Айлинэль был Соронто, коий впоследствии оспаривал права Тар-Анкалимэ на королевский скипетр.

Алдарион - так называют его во всех преданиях - скоро превратился в мужа крепкого сложения, сильного телом и пылкого умом. Светловолосый, как его мать, он лучился весельем и был щедр, но более горделив, чем его отец и больше была в нем склонность властвовать над другими. Сызмала полюбилось ему Море, и ум его обратился к искусству строительства кораблей. Его мало влекло на север, и все свое время, с позволения отца, он проводил на морских побережьях, большей частью близ Ромeнны, где находилась Главная Гавань Нуменора с самыми большими верфями, и где жили самые искусные кораблестроители. Отец почти не мешал ему, и в течение многих лет радовался, что Алдарион упражняет свою выносливость, давая работу и уму, и рукам.

Говорят, Алдарион сам составил хроники обо всех своих путешествиях в Средиземье, и они долго хранились в Ромeнне, однако потом пропали все до одной. О его первом плавании известно мало - только то, что подружился он с Кирданом и Гил-галадом и ходил далеко в Линдон и на запад Эриадора, восхищаясь всем, что видел. Он отсутствовал больше двух лет, и Менельдур сильно беспокоился. Говорят, что причиной задержки Алдариона была его ненасытность к любым знаниям, которые он только мог получить от Кирдана - и о строительстве кораблей, и о возведении стен, противостоящих гневу Моря.

И было ликование в Ромeнне и Арменелосе, когда люди узрели великий корабль "Нумеррамар" ("Крылья Запада"), возвращающийся с Моря; его золотые паруса пламенели в лучах солнца. Лето почти кончилось, и близился праздник Эруханталэ. И показалось Менельдуру, когда он приветствовал сына в доме Вeантура, что тот окреп телом, и взор его стал ярче, но устремлен был этот взор в далекую даль.

- Что из того, что видел ты, онья, в дальних своих скитаниях, что живет в памяти твоей?

Но молчал Алдарион, глядя сквозь ночь на восток. Наконец промолвил он, словно обращаясь к самому себе:

- Прекрасный народ эльдар? Зеленые берега? Горы, окутанные облака? Сумрак и тень, угадывающиеся вдали? Не знаю.

Он смолк, и Менельдур знал, что он не сказал всего, что у него на уме. Ведь Алдарион был очарован Великим Морем и одноким плаванием на корабле, когда не видать земли, когда ветер несет тебя, словно легкую пену, к побережьям и гаваням, неведомым доселе. И это влечение не оставляло его до конца дней.

Почти тридцать девять лет было Алдариону, когда он вернулся в Нуменор и привез дары от Гил-галада - а в следующем году Тар-Элендиль передал Скипетр своему сыну, и Тар-Менельдур стал королем. Тогда Алдарион смирил себя и некоторое время оставался дома в угоду отцу; и в те дни он употребил с пользой те знания, что получил от Кирдана, о строительстве кораблей, добавив много нового по собственным домыслам; и еще он учил людей строить гавани и причалы, потому что ему всегда хотелось создавать суда больше прежнего по размеру. Но вновь посетила его тоска по Морю. Снова и снова покидал он Нуменор, и стал уж подумывать о плаваниях, которые невозможно совершить с одним кораблем. Поэтому Алдарион основал Союз Скитальцев, как его стали потом называть; к этому братству присоединились все самые стойкие и неутомимые мореплаватели, и молодежь, даже из внутренних областей Нуменора, искала пути туда. Они звали Алдариона Великим Кормчим. В то время Алдарион, не помышляя о жизни в Арменелосе, выстроил корабль, который мог служить одновременно и жилищем. За это назван был тот корабль "Эамбар". Иногда Алдарион плавал на нем из гавани в гавань Нуменора, но большей частью стоял тот корабль на якоре у Тол-Уйнэн, небольшого островка в заливе Ромeнна - островок поместила туда Уйнэн, Повелительница Морей. "Эамбар" был домом для Союза Скитальцев, там хранились хроники о великих путешествиях; но Тар-Менельдур оставался холоден к свершениям своего сына и не желал слушать истории о его походах, считая, что тот неутомим в исканиях других земель, поскольку хочет властвовать.

Тогда-то Алдарион и стал отстраняться от отца и перестал говорить в открытую о своих желаниях и намерениях. Но королева Алмариэн поддерживала своего сына во всем, что бы он ни делал, и Менельдур решил - пусть все идет, как идет. А Скитальцев становилось все больше и больше, и все росло почтение людей к ним; их называли Уйнэндили, Любимцы Уйнэн, и смирить их Кормчего или упрекнуть его в чем-либо стало непросто. Корабли Нуменорцев были легки и быстроходны в те дни, так что можно было совершать дальние плавания с большими командами, перевозя тяжелые грузы, и Алдарион часто надолго уезжал из Нуменора. Тар-Менельдур пытался препятствовать сыну и издал приказ не рубить деревья в Нуменоре для постройки судов. Но тут пришло Алдариону в голову, что древесину можно найти и в Средиземье - и вот он отправился туда возводить гавань для починки кораблей. В своих походах вдоль побережий Средиземья он с восхищением глядел на густые леса. И вот в устье реки, которую Нуменорцы называли Гватхир, Река Тени, он заложил Виньялондэ, Новую Гавань.

Но около 800 года Второй Эпохи Менельдур приказал сыну остаться в Нуменоре и прекратить на время свои путешествия на восток, потому что он хотел объявить Алдариона Наследником Престола, по обычаю королей того времени. На то время Менельдур примирился с сыном, и не было меж ними раздора. И вот при всеобщем веселье и ликовании Менельдур объявил Алдариона Наследником в сотый год его жизни, и Алдарион получил от отца титул и власть Повелителя Кораблей и Гаваней Нуменора.

Алдарион тосковал по морю и дальним странствиям, отец же его был недоволен тем, что его наследник столь сильно отдается своей страсти, забывая о долге перед Нуменором, и много было меж ними размолвок. И вот, когда Алдарион уплыл в Средиземье против воли Короля, Тар-Менельдур распустил Союз Скитальцев и закрыл дом их гильдии. Впоследствии, когда Алдарион вернулся и занялся делами Острова, Король отменил свое решение.

Но все же своеволие Алдариона привело к первой беде королевского дома - и был разлад между Алдарионом и его женой Эрендис.

И вот в 877 году Алдарион на своем корабле "Хирилондэ" отправился в плавание, и не было его пять лет. Король встретил его холодно и велел прежде всего встретиться с Эрендис. Алдарион же передал ему письмо от короля Гил-галада.

Когда Алдарион покинул королевские покои, Менельдур взглянул на письмо, поданное сыном, с удивлением: он увидел, что оно от короля Гил-галада из Линдона. На письме стояла печать с личным гербом Гил-галада - белые звезды на круглом голубом поле. На свободном месте было написано: "Дано в Митлонде в руки Владыке Алдариону, Наследнику Скипетра Нуменорэ с тем, чтобы передать лично Верховному Королю в Арменелосе".

И Менельдур сломал печать, и прочел:

"Эрейнион Гил-Галад сын Фингона приветствует Тар-Менельдура из рода Элроса. Да хранят тебя валар и да не омрачит тень Острова Королей!

Давно собирался я поблагодарить тебя, ибо ты столько раз присылал ко мне сына своего Анардила Алдариона, величайшего Друга Эльфов из всех нынешних смертных, каким я его считаю. Прошу простить меня. если чересчур долго держал его у себя на службе, - я чрезвычайно нуждался в его знаниях о людских племенах и наречиях. Он пренебрег многими опасностями, чтобы эти его знания дошли до меня. О моей нужде он сам тебе расскажет, хоть и не ведает, будучи юным и полным надежд, как велика эта нужда. Потому писанное здесь - лишь для глаз короля.

Новая тень поднялась на востоке. Это не деспот из злых людей, как думает твой сын, но прислужник Моргота - он зашевелился, и зло вновь пробуждается. С каждым годом силы его прибывают, потому что люди в большинстве своем созрели для его замыслов. И, насколько я могу судить, недалек тот день, когда эльдар будут не в силах ему противостоять. Поэтому на сердце у меня легче, когда я вижу высокие корабли королей Смертных. И сейчас я прошу тебя о помощи. Если есть у тебя хоть немного сил, помоги, молю тебя.

Твой сын изложит тебе все наши доводы. И есть у него намерение (весьма мудрое), когда начнется нашествие (а оно непременно начнется) искать поддержки на Западе, где еще живут эльдар и люди вашего племени, чьи сердца еще не охватила Тьма. Мы должны защищать Эриадор по великим рекам, западнее гор, которые мы зовем Хитаэглир: здесь место нашей главной обороны. Но в горах есть большой проход на юг, в Каленардон, и по этому пути и может начаться вторжение с востока. Враги уже продвигаются туда по побережью. Проход можно защитить, и нападение будет отбито, если нам будет оказана хоть небольшая поддержка с ближайшего берега.

Это Владыка Алдарион давно понял. В Виньялондэ, в устье реки Гватло, он долго трудился, чтобы создать гавань, укрепленную с Моря и с суши, но его великие труды были напрасны. Он весьма сведущ в таких делах, ибо Кирдан его хорошо обучил, и он лучше других понимает нужду в ваших больших кораблях. Но у него никогда не было достаточно людей, а у Кирдана - строителей, чтобы помочь ему.

Король волен делать и поступать, как пожелает, но коли он со вниманием выслушает Владыку Алдариона и поддержит его как сможет, надежды мира возрастут. Воспоминания от Первой Эпохи смутны, и Средиземье стало холоднее. Пусть же продолжится древняя дружба эльдар и дунэдайн.

И еще! Растущая Тьма полна ненависти не только к нам, но и к вам. Крыльям ее под силу объять Великое Море, если она достигнет полного роста.

Да сохранит тебя Манвэ в руце Единого и да пошлет он доброго ветра вашим парусам".

Менельдур уронил письмо на колени. Огромные тучи, принесенные ветром с востока, нагнали ранние сумерки, и королю показалось, что высокие свечи тают во мраке, наполнившем комнату.

- Почему Эру не призвал меня до наступления таких времен! - громко застонал он и заговорил сам с собой: "Увы! Его гордыня и моя холодность столь долго отдаляли нас друг от друга. Лучше теперь же передать ему Скипетр - так будет мудрее. Ведь все эти дела недосягаемы для меня.

Когда Валар дали нам Дарованную Землю, они не сделали нас своими наместниками: мы стали королями над Нуменором, а не над миром. Правят они, нас же удалили сюда от войн и ненависти, ибо война окончилась, и Моргот был изгнан с Арды. Так я считал, так меня учили.

Но если в мире разрастается Тьма, Валар должны знать о том, а они не прислали никакого знака. Может, это и есть знак? Но что потом? Наши отцы были вознаграждены за помощь, которую оказали они при сокрушении Всеобщего Bрага. Так неужто их потомки станут отчужденно взирать, как зло отращивает себе новую голову?

Мои сомнения слишком велики для правителя. Готовиться или оставить все как есть? Готовиться к войне, которая может и не разразиться, посылать ремесленников и пахарей туда, где кровь и смерть? Вложить сталь в руки жадных военачальников, которые славу меряют грабежом и убийствами? Или умыть руки, когда друзья гибнут неправедно, предоставить людям жить в ослепшем мире, когда насильник у ворот? И что же делать им - идти напрасно умирать или сбежать, бросив на расправу кричащих женщин? А потом сказать Эру: "Ведь я не проливал крови"?

Когда любой путь ведет ко злу, какой выбор лучше? Да правят Валар в руце Эру! Я передам Скипетр Алдариону. Это тоже выбор, ибо я знаю его дорогу. Вот только Эрендис..."

И мысли Менельдура в беспокойстве обратились к Эрендис в Эмериэ. "На то мало надежды, если она вообще есть. Он непреклонен в таких случаях. Мне ведомо, что она изберет - даже если ее долго убеждать. Ибо сердце ее теряет крылья за пределами Нуменора, и она не печалится о последствиях. Смерть она встретит с достоинством. Но что делать ей с жизнью и желаниями других? Этого даже Валар не знают - что говорить обо мне".

Алдарион вернулся в Ромeнну на четвертый день после того, как "Хирилондэ" вошел в гавань. Холодный прием ждал его в доме Эрендис, и с этого времени они разошлись.

На третий день после возвращения из Эмериэ Алдарион разыскал короля. Тар-Менельдур сидел в том же кресле и ждал. Взглянув на сына, он испугался - так переменился Алдарион: его посеревшее лицо было холодным и злым, точно море, когда солнце скроется за угрюмой тучей. Стоя перед отцом, он говорил медленно тоном скорее презрительным, чем гневным.

- Какую роль сыграл ты во всем произошедшем, тебе лучше знать. Но король должен бы догадаться, где предел человеческого терпения у его подданного, пусть даже и у его сына. Если ты решил приковать меня к этому острову, то цепь, выбранная тобой, ненадежна. У меня нет больше ни жены, ни любви к этой земле. Прочь с несчастного острова мертвых грез, где женщины в своем высокомерии держат мужчин в рабстве! Я найду, чему посвятить свои дни - но там, где меня не унизят, а встретят по чести. Ищи себе другого Наследника - такого, который больше меня годится на роль домашней прислуги. Себе же я прошу лишь одного - корабль "Хирилондэ" и столько людей, сколько поместиться на нем. Свою дочь я тоже заберу, когда она подрастет, но ее я поручу заботам своей матери. Если ты знаешь, что такое овцы, то не станешь мне мешать и не заставишь ребенка чахнуть в немом доме, где царит холод и высокомерие родичей моей жены. Моя дочь принадлежит к роду Элроса, и никакого другого потомка через меня у тебя не будет. А теперь я ухожу - мне нужно следить, чтобы дела мои шли с толком.

Все это время Менельдур терпеливо ждал с опущенными глазами, не шевелясь. Но вот он опустил глаза и молвил печально:

- Сын мой Алдарион, король сказал бы, что ты тоже полон холодного высокомерия и презрения своих родичей и обвиняешь других, не слушая, что тебе говорят. Но твой отец, который любит и жалеет тебя, промолчит. Не только я виноват в том, что лишь сейчас понял твои замыслы. Но в том несчастье, что стряслось с тобой - увы! очень много уже разговоров о том! - моей вины нет. Я любил Эрендис, и поскольку сердца наши чувствовали схоже, я решил, что она достаточно натерпелась. Сейчас мне открылись твои замыслы, хотя - если ты в настроении слушать что-то кроме мольбы, я бы сказал, что ты был ведом собственной гордыней. И, возможно, многое было бы по-другому, если бы прежде меньше замыкался в себе.

- Может быть, король немного сожалеет о том, - вскричал Алдарион, - но не ты один говоришь так! Ведь ей я объяснял долго и не раз: но холодное сердце ее невосприимчиво к моим речам. Это все равно, что говорить с нянькой шалуна, который любит лазать по деревьям - она печется лишь о том, чтобы он не изорвал одежду и вовремя пообедал! Я люблю ее, иначе я не тревожился бы так. Прошлое похоронено у меня в сердце, будущее мертво. Она не любит меня - да, именно так. Она любит лишь себя - и Нуменор, как свое жилище, и меня, как своего цепного пса, дремлющего в будке, покуда ей не придет в голову прогуляться по собственным полям. Но поскольку с псом стало чересчур много возни, она завела комнатную птичку - Анкалимэ. Но довольно об этом. Могу я с позволения короля покинуть его? Или у него будут какие-то приказания для меня?

- Король, - отвечал Менельдур, - думал обо всем том, что случилось за долгие дни, пока тебя не было в Арменелосе. Он прочел письмо Гил-галада, - весьма важное и тревожное по смыслу. Увы! на его просьбы и твои пожелания король Нуменора должен ответить - нет. Он не в силах поступить иначе, так как видит опасности обоих путей: готовиться к войне или не готовиться.

Алдарион пожал плечами и сделал шаг, словно собрался уходить. Но Менельдур поднял руку, требуя внимания, и продолжал:

- Тем не менее король, хотя он правит Нуменором уже сто сорок два года, не уверен, что достаточно разбирается в этих делах, чтобы вынести справедливое решение касательно вопросов столь важных и опасных, - он помолчал и, взяв пергамент, исписанный им собственноручно, прочел ясным голосом:

- Посему: во-первых, к чести нашего сына, во-вторых для лучшего управления государственными делами, в которых сын короля смыслит больше самого короля, последний принял решение: он немедленно передает Скипетр своему сыну, который отныне становится королем Тар-Алдарионом.

- Объявленное, - продолжал Менельдур, - открывает мои мысли обо всем нашем нынешнем положении. Это возвысит тебя над презрением и высвободит твои силы, так что все остальное тебе будет легче снести. Теперь, когда ты король и держатель Скипетра, ты волен ответить на письмо Гил-галада, как сочтешь нужным.

Некоторое время Алдарион стоял молча. Он приготовился уже встретить монарший гнев, и даже нарочно пытался разжечь его. Но сейчас он растерялся. Потом, точно сбитый с ног неожиданным порывом ветра, он упал перед отцом на колени. Через мгновение он поднялся со склоненной головой и рассмеялся - так он всегда делал, слыша достойные речи, полнившие радостью его сердце.

- Отец, - сказал он, - я прошу короля забыть о моем высокомерном отношении к нему. Ведь он великий король, и его унижение отдаляет его от моей гордыни. Я попался: я всецело подчиняюсь. Именно такой король должен принять Скипетр в то время, когда мудрость и благородство забыты.

- Так уж решено, - отвечал Менельдур. - Совет соберется тотчас же.

И когда собрался Совет, и истекли семь дней, Тар-Менельдур огласил свое решение и развернул перед всеми пергамент. Все были удивлены, так как не ведали о делах, о которых король вел речь, и все стали возражать, умоляя короля изменить решение, кроме Халлатана из Хьярасторни - тот всегда питал уважение к своему родичу Алдариону, хотя его собственная жизнь и привычки были совсем иными, и Халлатан нашел поступок короля благоразумным, в проницательности своей считая, что так и должно быть.

А тем кто отвергал это решение или торопил с ним, Менельдур ответил:

- Лишь после раздумья пришел я к этому решению и в мыслях своих учел я все доводы, которые вы мудро выдвигаете. Именно теперь, а не после самое подходящее время для оглашения моей воли, потому что причины этого, которых никто не хочет признать, должны узнать все. Но если таково ваше желание, то оно может не иметь силы до Эрукьермэ Весеннего. До этого времени Скипетр останется в моих руках.

Когда Алдарион стал королем Нуменора в 883 г., он пожелал снова посетить Средиземье и отплыл в Митлонд либо в том же году, либо в следующем. В хрониках есть запись, что он взял на борт "Хирилондэ" не ветвь ойолайрэ, а фигурку орла с золотым клювом и алмазными глазами - подарок Кирдана.

Искусный мастер придал фигурке такую позу, словно орел собирался лететь в далекую даль, к чему-то, что заметно лишь его взору.

- Этот знак приведет нас к цели, - сказал Алдарион. - Да позаботятся Валар о нашем возвращении, если дела наши будут им по душе.

И была смута в Нуменоре, когда Тар-Алдарион пожелал вернуться в Средиземье в 883 или в 884 году - ведь до тех пор король никогда не покидал острова, и Совет не знал, как быть. Менельдуру предложили быть регентом, но он отказался, и регентом стал владетель Хьярасторни, по предложению Совета или самого Алдариона.

Разлад Алдариона с супругой его Эрeндис, как считается, был первой трещиной в Правде Короля, и из этого проистекло несчастий больше, чем кажется.

Здесь кончается повесть о Короле-Мореходе.

Тар-Анкалимэ же была горда, холодна и своевольна. Долгое время она оставалась незамужней; однако поскольку двоюродный брат ее Соронто пытался принудить ее, вопреки Закону и воле ее отца, отречься от права наследования, в 1000 году вышла замуж за Халлакара, сына Халлатана, потомка Вардамира. После рождения сына Анариона между Анкалимэ и Халлакаром разгорелась ссора. Гордая, властная и своевольная, государыня Анкалимэ по смерти Алдариона пренебрегла его политикой и не оказывала помощи Гиль-галаду.