Пожалуй, тут имеет смысл вставить доигровую часть легенды, потому что фактически эта игра началась сильно раньше заезда на полигон, и, соответственно, многие значимые вещи произошли раньше.

Итак, давайте знакомиться.

От третьего лица. Внешность: рост примерно 1,75. Черты лица правильные, как у аданов, волосы черные, но глаза не серые, а карие, и кожа несколько смуглее, чем обычно у нуменорцев.

Из ненаписанного дневника.

Меня зовут Хальдар, сын Амдира из Орростара. Мой отец - золотых дел мастер. Он приехал сюда из Нуменорэ, чтобы посмотреть мир. Думал - ненадолго. А получилось - на полжизни. А мать мою звали Найри. Она была из харадрим. Тогда у Умбара были не такие отношения с соседями, как теперь, и довольно много харадрим приезжали в Умбар, или даже обосновывались здесь. Отец моей матери, Нияз, был купцом. Торговля у него шла оживленно, и он решил обзавестись домом и перевезти свое семейство сюда. Случилось так, что он купил дом по соседству с тем, в котором жил мой отец. Однажды утром отец невзначай посмотрел с крыши в соседний двор (здесь многие дома строятся на местный манер, с плоскими крышами - в здешнем климате они удобнее), увидел маму и пропал. Я его понимаю. Я видел портрет мамы, написанный вскоре после свадьбы. Я бы тоже пропал.

Сколько отцу пришлось биться, прежде чем дед согласился на этот брак! Но он у меня упрямый, если чего решил - его не остановишь. (Я в него уродился). Да и мама завела привычку выходить в сад подышать ночной прохладой. А если единственная дочь начинает чего-то просить, мало кто сможет долго сопротивляться. Вдвоем они деда уломали. Тем более, что отец из уважения к нему согласился, чтобы свадьбу дважды играли, и по местным обычаям, и по нуменорским. Отец даже выкуп платил - у харадрим так полагается.

А когда мама ушла, отец затосковал и не смог оставаться здесь. Он вернулся в Орростар. Я ездил к нему. Но не остался. Нуменор прекрасен. Но я связан с Эндорэ. Связан кровью, а теперь и долгом. И жизнь моя будет проходить здесь.

[В семнадцать лет Хальдар поступил в виньялондскую школу следопытов, в двадцать пять окончил ее и остался служить в Виньялонде].

Однажды давно, в юности, я осознал, что мир был сотворен Единым и для меня тоже. И с тех пор я благодарю Его за каждый прожитый в этом мире день. Я благодарю валар за то, что они придали небу и земле форму, что украсили этот мир и оставили его мне - несовершенному, смертному, краткоживущему созданию, надеясь на мою мудрость и силу. Может быть, им не нужна моя хвала и благодарность. Но мне нужно благодарить их, чтобы не забыть о своем месте в мире, не потерять себя. Это основа моего сопростивления злу. Я уже довольно его совершил, чтобы узнавать.

Я убивал, и не только орков, но и людей. Это зло, от которого не избавиться в нашем искаженном мире. Но и забыть, что это зло, я не могу. Как, впрочем, и не стану уклоняться от боя.

"В Имладрисе ночь, и она разбудит волшебные сны..." Интересно, как назывался тот волшебный лес, по которому я шел во сне? Знаю только одно - наяву мне его не увидеть.

Эльдар - воистину Дивный народ. Я был бы счастлив, если бы судьба дозволила мне хотя бы изредка бывать в Имладрисе.

Странно - обычно эльфы ничего не таят в беседе, но когда речь заходит об Эрегионской войне, за каким-то пределом просто обрывают разговор. Видимо, с этим связана какая-то действительно опасная тайна. До сих пор опасная.

[В тридцать четыре года Хальдар попал в Раздол, прошел испытание и стал одним из Стражей. Он воспpинимал себя скоpее не как нуменоpца, а как адана. Пpебывание у эльфов это только усугубило. Пеpвое столкновение с их песнями-чаpами на всех пpоизводит своеобpазное впечатление. А он как-то так попал, что пеpвой услышал песню пpо Hиpнаэт Аpноэдиад. И ему пеpемкнуло, что он сам там стоит в стpою и ждет начала битвы. И он запал на Пеpвую эпоху. Пеpечитал, все что достал, и pаспpосил всех, кого смог (а может, и достал :) ). И Сауpона он не воспpинимал как сказку. И еще он очень довеpял эльфам.]

[Когда Хальдару исполнилось тридцать девять, он был переведен для дальнейшего прохождения службы обратно в Умбар. И попал под крупные разборки в связи с указом о запрете "Атрабет"].

Да, я был виноват. Я проявил неуважение к королевскому указу. Но он просто не укладывался у меня в голове. Как такое возможно - уничтожать книги? Что значит - "порочащие дунэдайн измышления"? В чем их там усмотрели?

А наместник... Эти его слова - "ты, полукровка!". До меня даже не сразу дошло, что он пытается меня оскорбить. Этим можно оскорблять? Что происходит с Нуменором? Неужели это то, о чем говорили - Тень над благословенным островом? Сможем ли мы ее остановить?

Неужели такое теперь говорят и на Острове? Что же будет с Хальдадом?

[Полгода после этого скандала Хальдар драил котлы на кухне. А потом к нему подошел недавно прибывший из Нуменора лорд Эгнор, советник по культуре, которого втихомолку называли выскочкой, пристроившимся на непыльную работенку, и предъявил перстень начальника разведки - знак должности. Нуменорская внешняя разведка тогда переживала период становления, и Эгнор решил не упускать такого случая - полукровку, который без особых проблем может выдать себя за харадца.]

Признаться, я иначе представлял себе свою будущую службу здесь, на Юге. Но я давал присягу, и выбор теперь не за мной. Что ж. Носить маску я умею. Главное - не дать ей прирасти. Завтра - в путь. И, как ни крути, этот путь ведет навстречу Тени. Мне кажется, что я ощущаю ее присутствие. Присутствие не-человеческой мощи. Кажется или ощущаю? Тогда в Имладрисе меня предупреждали, что наши новые способности несут в себе и новые опасности. Эх, и даже посоветоваться сейчас не с кем...

Если бы поговорить с лордом Тиэндилем... Ага, ты еще скажи "с Глорфинделом" или "с Элрондом Полуэльфом". Размечтался.

Все-таки рейды - это одно, а постоянная жизнь среди чужих - сильно другое.

Нет, эти люди не совсем чужие мне, но чего между нами больше, сходства или различий? Уж во всяком случае, они меня другом считать не станут.

Страшно? Ну хоть самому себе признайся - страшно. Вот и хорошо. Осторожнее будешь.

[Хальдар взял рекомендательные письма у родственников, полгода пожил в Ближнем Хараде, а потом перебрался в Дальний. Он кое-чего смыслил в кузнечном деле - для здешних мест очень даже немало смыслил, - и потому пристроился довольно быстро. Когда у него любопытствовали, чем ему в Нгхаур-та-хана не жилось, Хальдар (теперь уже Кенэт), с чистой совестью отвечал, что порядки там слишком изменились. Ну что это такое - люди о чести не помнят, не стыдятся из-за угла убивать, а то и отравить могут. А простому ремесленнику и вовсе тяжко, все хотят брать товар у Морского народа, а на свое и не смотрят. "А еще они там сдурели - моего духа-покровителя нечистым животным обзывают", - добавлял он. Имелось в виду некоторое религиозное разногласие: в Ближнем Хараде собаку считали нечистым животным, а в Дальнем - священным. На самом-то деле Хальдар в духов не верил, и это казалось ему просто удачной шуткой. Впрочем, лишь отчасти, поскольку в нем и вправду было какое-то внутреннее сходство с собакой; в свое время в школе, когда курсанты придумывали друг другу дразнилки, Хальдара прозвали Хуаном].

Ну вот, а отсюда начинается уже собственно игра.

---

На параде ошеломительный эффект произвело появление жены наместника Умбара, госпожи Лаурель. Как сказано было позже, "слава о ее красоте летела по всем южным землям". Не, без шуток, я знаю нескольких человек, построивших на этом игру. По возвращении в Сайр-та-хана госпожа Лаурель была чуть ли не главной темой разговоров. Махмуд и Маджухрай все строили планы, как бы ее украсть, и прикидывали, за сколько можно продать такую красавицу. "Вай, на всю жизнь разбогатеть можно!"

Князья Мутанаби торговыми подробностями не интересовались. Они и так были богаты, и им нужна была женщина, а не деньги. Правда, когда братья осознали, что влюбились в одну и ту же женщину, отношения между ними на некоторое время стали несколько напряженными.

Купец же тем временем радостно прикидывал, как он заработает на передаче любовных посланий.

А я мрачно слушал, как заинтересованные лица обсуждают, чем нуменорский раб лучше обычного, и чем хуже, и прикидывал, что если они и вправду попытаются развернуть торговлю пленниками, долго я тут не проработаю, потому что кто-то ведь непременно заинтересуется, с чего цепи такие непрочные получаются. А то и вовсе в какой-то момент не выдержу и вмешаюсь. Ну не на то меня учили, чтобы сидеть и не высовываться.

Я правда, язвительно заметил Махмуду, что эту женщину красть - себе дороже.

- Ты ее украдешь, а через час под нашими воротами все умбарское войско стоять будет. Тебе прибыль, а нас стопчут и не заметят.

- Вай, дорогой, - проникновенно отозвался Махмуд, - не беспокойся, я так украду, что никто из Морского народа и знать не будет, где она.

(Великие планы Махмуда и Маджухрая были нарушены тем, что наша команда оказалась последней, куда дошел мастер по боевке - уже в субботу, в первом часу. А вооружившись, они довольно быстро где-то сложились. С их кончиной идея работорговли как-то сама собою увяла, к моей немалой радости).

Что там у нас еще было в первый вечер? Помнится, королю принесли часть библиотеки, он ее изучил и сунул один лист мне со словами:

- Кенэт, ты что об этом думаешь?

В сием документе описывалось, как делаются эльфийские мечи, которых боятся орки. Дескать, ловится орк, привязывается, и при нем куется этот меч. Долго куется, а орк сидит и боится, а меч этот страх впитывает. А последнюю закалку якобы проводят, закалывая орка. Ну а потом соплеменники заколотого этот страх слышат и меча боятся.

Я подавил малоцензурные междометия, которые мне хотелось изречь, и мрачно сказал:

- Не знаю, кто такие орки и эльфы, но либо они очень злые, либо тот, кто это написал - великий лжец. Я же такого оружия делать не буду. Дурно это.

Впрочем, Нгхаранну это, кажется, особо и не заинтересовало, и спросил он чисто для порядка.

А поздно вечером в храме был обряд - предположительно, ежегодная церемония. Смотрелось все это весьма живописно: четыре воина с копьями встали по сторонам квадрата, старшая жрица танцевала священный танец, а потом старший жрец велел Нгхаранне взять Меч Правителя - местную святыню, - и обойти с ним вокруг храма. Нгхаранна обошел, потом со словами "еще не время" вернул меч жрецу. Тхаланна прочел королю наставление в том духе, что, мол, помни - пока этот меч в ножнах, в землях юга мир и покой, если же он покинет ножны, горе югу. Я такой подход всемерно одобрил (молча, естественно).

(Впрочем, для меня патетичность момента была подпорчена. Обряд проходил под "Болеро" Равеля. Оно длится почти пятнадцать минут. Примерно посередине у меня отчаянно зачесался нос. А я был одним из тех, кто стоял с копьями, и чесаться было категорически невежливо...)

По возвращении Нгхаранна приказал своему телохранителю разбудить команду "через четверть года" (т.е. в шесть утра), и все залегли.

Трор разбудил народ в половине седьмого. Сам правитель благоразумно встал в восемь, к завтраку.

Поскольку оружие было неочиповано, утро прошло в основном на бытовом уровне. Неизменным и излюбленным украшением обстановки служили перебранки купца с женой. Жена непрерывно и изобретательно поносила купца за то, что тот деньги не зарабатывает, семью не обеспечивает - "только посмотрите, люди добрые, в чем мне ходить приходится!" - а те, что зарабатывает, неизвестно куда спускает. Купец с неменьшим пылом отругивался. (Он пол-игры пытался сосватать мне свою дочку, а я не менее упорно уворачивался).

Через некоторое время купец отправился в путешествие, поторговать. Я пристроился к нему, чтобы вместе дойти до Нгхаур-та-хана, Ближнего Харада. Официально - для того, чтобы посмотреть, не найдется ли покупателей на мои ювелирные изделия (всякие мелкие бисерные феньки), фактически же - для того, чтобы попробовать выйти на связь.

В Ближнем Хараде находилось умбарское посольство, - немногочисленное: собственно посол, госпожа Анфиниэль, и ее телохранитель Даэнор. Вот через посольство я и должен был держать связь. Рассчитывал я в основном на тайник - совсем недалеко от Ближнего Харада у дороги стоял дивный пенек. Садишься на него, чтобы обувь поправить, и оставляешь в щели донесение. Ну, на этот раз я решил проверить, как можно выходить на личный контакт. Текущую обстановку все-таки устно описывать легче.

В Ближнем Хараде основное внимание привлек к себе купец - во-первых, потому, что он был значительно громче меня, а во-вторых, потому, что товара у него было много. Местные жители столпились вокруг купца, а Даэнор тем временем подошел ко мне. Пока он перебирал цацки, я ему наскоро рассказал о настроениях короля и храма, а также об этом Мече Правителя. Более существенной информации пока не было.

(Настроения Нгхаранны были достаточно незамысловаты. Он считал, что весь Юг должен снова стать единым. Ханна-ри-Танна, король Ближнего Харада, был с ним совершенно согласен. Но вот по вопросу о том, кто же должен стать королем единого государства, их мнения резко расходились.

Что же касается взаимоотношений с нуменорцами, то Нгхаранна их сильно недолюбливал, но при этом официально запретил всем своим подданным причинять какой бы то ни было вред лорду Рингору. Мотивировал он это тем, что Рингор воин, но не политик, поэтому с ним всегда можно договориться, а при случае даже обвести вокруг пальца. А вот если на месте Рингора окажется кто-нибудь другой, то положение Саур-та-хана может сильно осложниться. Надо признать, что Нгхаранна был отнюдь не глуп).

Потом купец двинулся дальше, а я вернулся обратно.

(Пока он собирался, была одна дивная сцена. Когда Фарух узнал, что купец собирается пройти через Умбар, он сел, накатал письмо в стихах, привязал к нему букетик, и велел передать госпоже Лаурели. Купец стал предусмотрительно договариваться об оплате. Тут подошел Амарант - тоже с письмом. Уяснив происходящее, старший князь свое письмо порвал и мрачно удалился).

Надо заметить, в Хараде мне было как-то неуютно. Вроде и причин особых не было - люди вокруг, в общем-то, нормальные, - а вот давит что-то, да и все. Поскольку народу у нас было не так много, через некоторое время я заметил, что мне делается ощутимо неприятнее, когда в город возвращается Саэнна, советник короля. Человек это был весьма странный. Либо он разговаривал с королем, либо с донельзя многозначительным и загадочным видом расхаживал по окрестным дорогам безо всякой видимой цели. В какой-то момент я не выдержал и сказал Нгхаранне, что мол, ты уж извини за дерзость, киртханна, но нехороший человек твой советник, холодом от него тянет. Нгхаранна же в ответ посоветовал мне держаться подальше от Саэнны, потому что это человек очень опасный. Но отказываться от его советов Нгхаранна не хотел, мотивируя это тем, что против одной силы нужно использовать другую.

Через некоторое время к нам явилась вастачка Зуэш, женщина весьма энергичная и воинственная. Она пришла откуда-то издалека, с востока, и осевший в Ближнем Хараде шаман - тоже вастак, но, кажется, из другого племени, погадал ей и посоветовал пойти в Сайр-та-хана - дескать, там она свою судьбу найдет.

Зуэш пришла, немного осмотрелась, после чего подошла к Амаранту и без обиняков заявила:

- Слушай, князь, ты мужчина видный и серьезный - иди ко мне в мужья!

Амарант озадаченно осмотрел Зуэш - по мере осмотра выражение лица становилось все более одобрительным, - и сказал:

- А что, пойду!

Так Зуэш осталась у нас, и Мутанаби стали готовиться к свадьбе.

Она оказалась не единственным гостем. Вскоре в Сайр-та-хана заглянул некий странник - по виду не поймешь, какого народа, - стал бродить по городу и разговаривать то с одним, то с другим. Мне до него дела как-то не было, как и ему, похоже, до меня. Я шел себе по своим делам - узнать у Нгхаранны, как у нас обстоят дела с железом, а то оружие ведь ремонтировать нужно было. Но когда я прошел мимо этого странника, мне вдруг стало очень холодно, и в глазах потемнело. Я кое-как добрался до кузни и там свалился в полуобморочном состоянии. Через некоторое время меня кто-то заметил. Как раз перед этим у нас несколько человек болели - не очень серьезно, вроде кашля или поноса, - и народ уже привык, что больных нужно вести в храм. Меня сгребли в охапку и потащили туда же, а Зуэш на ходу ругалась:

- Что такое делается - идет человек, и вдруг падает! Порчу навели, не иначе!

Почти сразу за воротами мы натолкнулись на жрецов в полном составе - кажется, они шли в Ближний Харад. Со мной отрядили послушника и велели подождать в храме.

Лечения мне не потребовалось - когда я ушел из города, это состояние понемногу прошло само. Я посидел некоторое время, поговорил с послушником - Кенро тихо жаловался на то, что не уверен больше, что хочет посвятить себя храмовому служению, а жизни вне храма он не знает и боится. Что-то я ему попытался умное сказать, но получилось или не получилось - даже не знаю. Я уже оклемался и решил, что сидеть и дожидаться жрецов смысла нет, пора возвращаться. Мальчишку я пригласил приходить в гости, пообещал в ученики взять, если он захочет, но Кенро испугался и сказал, что ему запрещено самому куда-то ходить.

Любопытные отношения у нас сложились с Фарухом. Фаруху, как всякому влюбленному, постоянно хотелось с кем-нибудь говорить об объекте воздыханий, но всем вокруг это либо быстро надоело, либо они в силу разных причин личного характера эту страсть не одобряли. А я был вполне благодарным слушателем - и не конкурент, и не мешаю душу изливать. Ну а постепенно Фарух просто привык со мной болтать. И в какой-то момент, пересказывая свой разговор с Саэнной, он упомянул, что тот, дескать, не скрывает, что колдун, и что главному мангасу служит - сам сказал.

("Мангас" было словечко многозначное. Его ввели в обиход Мутанаби и заразили им чуть ли не весь полигон. Оно могло означать эльфа (в форме "белый мангас"), духа, иногда - колдуна. Главным же мангасом называли Саурона - на тот момент еще без особого отрицательного оттенка, максимум - с некоторой опаской).

Суммировав все подробности, я решил, что эта информация заслуживает передачи. Ни фига себе радости - черный маг в советниках у харадского короля.

Я пополнил свой набор фенек и двинулся в Ближний Харад. Даэнора не было видно, и я подошел к госпоже Анфиниэль.

- Госпожа, мне твой воин заказ хотел сделать. Я принес, а его не видать.

Анфиниэль посмотрела украшения и выбрала себе серьги. Я предпочел взять плату не деньгами, а едой, потому что в Хараде с этим было не очень, а обещанное довольствие из Умбара все не поступало. Потом я двинулся обратно, но на полдороге свернул в лес. Просто у нас было условлено, что заказ (и пересланный с кем-нибудь в том числе) - это сигнал о личной встрече. Через некоторое время подошла Анфиниэль, я ей быстро изложил сию неприятную новость и какие-то мелкие текущие подробности, и мы разбежались, потому что поблизости начал кто-то шариться, а я в своей красной рубашке светился хуже мишени.

Увы, не обошлось и без пожизненных неприятностей. Нгхаранна решил размяться и сразиться с пришлой воительницей. Если я правильно понимаю, оба противника привыкли к доспеху, а тут оба были практически без защитного снаряжения, но зато с текстолитовым оружием. В какой-то момент Таравельт недостаточно четко зафиксировал прошедший удар и распорол Иллет руку. Мышца, к счастью, не пострадала, но рана была неприятная. Хорошо, что в команде был свой врач. Ну, конечно, все планы Зуэш воинствовать полетели к чертям, пришлось ей срочно перестраиваться. Кажется, она все-таки нашла себ утешение в семейной жизни и политике.

Перевязанную Зуэш уложили на коврик в тенечке, подышать свежим воздухом. Где-то в это же время к нам заглянул все тот же странник - поговорил о чем-то с купцом, с Фарухом, потом подсел к Зуэш. Я сидел у входа в кузню, чинил инструменты, и временами до меня долетали обрывки их разговора. Зуэш рассказывала о своем племени - кажется, их история уходила корнями еще в Первую эпоху. Видимо, она принадлежала к какому-то роду потомков Ульфангов.

Странник слушал рассказ Зуэш с большим интересом и придвигался все ближе. В какой-то момент он предложил Зуэш ожерелье в подарок. Сбоку донесся гневный вопль Фаруха:

- Амарант, этот негодяй к твоей невесте пристает! Он ей подарки дарит!

На вопль примчался разъяренный Амарант.

- Брось! Зуэш, брось сейчас же, я тебе лучше подарю!
- Хорошо, Амарант, - робко отозвалась Зуэш и протянула ожерелье страннику.
- Ну что за невезение, - вздохнул он, - ни продать украшение не могу, ни даже подарить...

Но Амарант так быстро успокоиться не мог.

- А ну отодвинься! Ты куда руки распускаешь, негодник!

И правда, рука странника находилась как-то подозрительно близко от колена Зуэш. После нескольких минут очень бурного обсуждения страннику было разрешено продолжить разговор, но его заставили отодвинуться, и между ним и Зуэш положили меч.

Зуэш принялась рассказывать дальнейшую историю своего народа. Кажется, в Эрегионскую войну они выступили на стороне Саурона и после того, как он был разбит, род начал угасать.

- Вот, служили мы Черному Повелителю, обещал он нам земли за службу, а теперь ни земель, ни Повелителя... - вздохнула Зуэш.
- А если бы он вернулся, вы бы стали ему служить? - поинтересовался странник.
- Да что гадать о том, чего не будет? - махнула рукой Зуэш.
- Ну а все-таки, если бы он позвал, ты бы сдержала слово, которое давали твои предки? - настаивал странник.
- Я свое слово помню, - отозвалась Зуэш, - а вот помнит ли он свое?

И вот после этой фразы что-то неуловимо изменилось. Мне снова стало холодно, потемнело в глазах, и я почувствовал, что этот человек что-то делает с Зуэш - непонятно, что именно, но что-то нехорошее. Но пока я опомнился, странник уже ушел, а Зуэш... Зуэш, кажется, спала, - до странности крепко, - а вокруг суетился Амарант. Наконец Зуэш открыла глаза, посмотрела на склонившегося жениха и спросила:

- Ты кто?

Амарант издал нечленораздельный вопль, схватился за меч и с воплем "Мангас!" кинулся в погоню. За ним понеслись Фарух и Моро. Через некоторое время я смог встать на ноги и пошел за ними. Мутанаби догнали странника уже за околицей города и преградили ему дорогу, угрожая оружием. Амарант бушевал, требуя, чтобы проклятый мангас шел обратно, лечить его невесту.

- Да вы что, не умею я лечить!
- Наводить порчу умеешь, а лечить не умеешь?! А ну лечи!
- Да не наводил я ничего, с чего вы взяли?
- Наводил! Это он сделал! - не выдержал я.
- А, надоели вы мне! - махнул рукой странник, и воздух вдруг поплыл зыбким маревом, а потом сгустился туман. Странник же просто исчез. Некоторое время Мутанаби с гневными криками рубили этот туман, потом немного охолонули и помчались обратно в город.

Зуэш по-прежнему ничего не помнила. Амарант сидел рядом и терпеливо объяснял:

- Это Фарух. Фарух - брат.
- Фарух - брат, - послушно повторяла Зуэш. - Брат - хорошо?
- Хорошо. Моро - тоже брат.
- Моро - брат.

Единственное, что сохранилось у Зуэш, это память тела. Когда ей в порядке ознакомления показали лежавший рядом меч, Зуэш схватила его совершенно профессиональным движением.

После того, как ей рассказали некий минимальный набор понятий, Зуэш отвели в храм, и там ее каким-то чудом вылечили.

После этого события у Мутанаби выработалась на редкость устойчивая неприязнь к колдовству. Теперь они и на Саэнну смотрели крайне неодобрительно. Единственное, что спасало советника от быстрой кончины, так это то, что он совершенно ничего не делал - во всяком случае, ничего такого, что можно было отследить.

А поскольку колдовство чем дальше, тем больше связывалось с Мордором (у Мутанаби были еще и какие-то свои сведения - видимо, исходя из рассказов Моро) - то и отношение к Мордору постепенно становилось все более настороженным и неприязненным.

Фарух получил ответ на свое письмо и вместе с ним - некоторые неприятности. Умбарцы почему-то долго не могли усвоить разницу между королем и князем, и гонец, который принес ответ, совместил имя Фаруха с королевским титулом. Нгхаранна вскипел, но, проглядев свиток, понял, что заговора тут нету, и вернул письмо несчастному влюбленному, ограничившись замечанием: "Фарух, с каких это пор ты стал королем?" Фарух краснел, бледнел, шел пятнами и, кажется, мечтал провалиться. Насколько мне известно, ответное послание содержало вежливую просьбу не писать больше. Фарух страшно обрадовался, что Лаурель ему все-таки ответила, а просьба не писать его нимало не смутила - он твердо намеревался продолжить осаду.

В Нгхаур-та-хана, похоже, было куда напряженнее, чем у нас. Там каким-то чрезвычайно странным образом скончался наследный принц. Официальная версия гласила, что на короля напал наемный убийца, а принц кинулся защищать отца и погиб. Втихомолку поговаривали,что принц сошел с ума и набросился на короля, и тому пришлось убить его в порядке самообороны. На самом же деле все было еще хуже, - король принес сына в жертву, чтобы продлить собственную жизнь, - но это выяснилось намного позже. А у нас поползли слухи, что Земля Огня предалась Черному Пламени.

Я только было отнес в тайник новое сообщение, но тут оказалось, что Нгхаранна отправляется на переговоры с Морским народом. Встреча была назначена на побережье. Я ненавязчиво примазался к свите.

К началу переговоров я слегка опоздал. Впрочем, начало явно затянулось - на лорда Рингора опять натравили мордорского паука. Паук долго не прожил, но успел перед кончиной все-таки укусить лорда. Теперь Рингора перевязывали, Нгхаранна смотрел на это с видом крайнего нетерпения, а Саэнна просматривал свиток, который постоянно носил с собой. А я мрачно смотрел на Саэнну, и думал про себя: "Пусть только попробует что-нибудь сделать - убью на месте".

- Простите, у вас нет лекаря? - спросил Рингор. - Боюсь, этот укус все-таки подрывает мои силы.

Нгхаранна приказал Саэнне сходить за лекарством в храм. Тот удалился. А я забеспокоился - фиг же его знает, что он принесет вместо лекарства.

- Слушай, Фарух, предупреди Морской народ, пусть наместник ничего у этого человека не берет. Он сейчас подмешает что-нибудь в лекарство, а нам потом за это отдуваться. Скажи, что это злой человек и мы сами ему не верим.
- А сам почему не скажешь?
- Ты князь, тебя быстрее послушают.

Фарух довольно напыжился, уточнил у меня, как Морские люди сами себя называют, и окликнул стоящего между двумя отрядами часового, старательно выговаривая:

- Эй, ну-мэ-но-рец, дело есть.

Они пошептались, часовой кивнул и отправился к Рингору. Вернулся Саэнна с чашей и деревянной палочкой и захотел взять кровь Рингора - проверить, какой именно там яд. Но наместник не позволил ему даже приблизиться.

- Простите, я не могу позволить вам прикоснуться к себе. Я чувствую в вас что-то недоброе.

Саэнна отошел без единого возражения. Но все-таки, по-моему, это предупреждение лишним не было - через некоторое время на жену Нгхаранны навели порчу на крови, и с этим было много пренеприятной возни.

О чем там договаривались Нгхаранна и Рингор - не знаю, право. Возможно, именно тогда Рингор предложил выступить в качестве третейского судьи. Дело в том, что оба харадских короля выдвигали друг против друга одно и то же обвинение - в службе Черному Пламени. Судебное разбирательство решено было проводить в Умбаре.

Через некоторое время у нас с Фарухом возник еще один сближающий момент: молодого князя начали посещать видения. А поскольку мою способность чувствовать зло он относил к тому же разряду способностей, то проникся ко мне немалым интересом, и даже какой-то симпатией.

А Саэнна в один не прекрасный для него момент ухитрился потерять свой свиток прямо посреди лагеря. Я его видел лишь мельком, но достаточно, чтобы понять, что это нечто вроде трактата по черной магии. Свиток подобрал Амарант, и что-то мне подсказывает, что он его хозяину возвращать не стал.

В назначенный срок мы отправились в Умбар, на этот третейский суд. Суд приковал к себе внимание всех пришедших и большей части местных жителей. Я же перебрался в задние ряды, увидел у костра госпожу Анфиниэль и двинулся туда.

- Простите, у вас воды не найдется?

Пока она наливала мне воды, я тихо сообщил, что человек, о котором я предупреждал, явился сюда - пусть за ним присматривают. Саэнна тем временем в своей обычной манере принялся расхаживать по крепости.

Разбирательство затянулось надолго. Ханна-ри-Танна категорически отрицал все обвинения, Нгхаранна горячился, а я так и торчал в задних рядах. Через некоторое время мимо пронесся Эгнор, почему-то одетый на манер дунлендинга. Я попытался было его перехватить, но начальнику явно было не до меня. Он только что вернулся после похода в Мордор, и занимался вастаком, которого ему там навязали в спутники. Впрочем, этого я тогда не знал.

А атмосфера в Умбаре была странноватая. Нехорошее что-то чувствовалось, а что - непонятно.

Пока тянулся суд, в гавань пришел корабль из Виньялонде, и среди прибывших я заметил Терендула. Когда он проходил мимо, мы обменялись рукопожатием, но разговаривать не стали, чтобы не привлекать лишнего внимания. Я и так, похоже, несколько зарвался и подзабыл об осторожности.

Надо заметить, не я один уделял мало внимания непосредственно суду. Откуда-то принесся радостный Фарух и сообщил:

- Я поцеловал подол ее платья!

М-да, мальчишка совсем потерял голову.

Потом я заметил, что Фарух присел у кострища и радостно болтает... с двумя эльфами. Гм. Ну что нуменорцев он колдунами не считает - неудивительно, слишком часто в последнее время Сайр-та-хаттар встречаются с Морским народом, а такие дурацкие слухи обычно имеют возможность распространяться, когда толком ничего неизвестно, да и влюбленность Фаруха в Лаурель свою роль сыграла, но такого свободомыслия я не ожидал даже от него. Я прислушался и сообразил, что Фарух просто не понимает, что перед ним не люди. Впрочем, когда я поставил его в известность, Фарух подскочил от неожиданности, но практически сразу любопытство победило, и он принялся распрашивать их с удвоенным рвением. Я по их беседе понял, что один из эльфов был пленником в Мордоре, каким-то образом выбрался оттуда, но потерял память. Но долго слушать у меня не было возможности: меня отыскала Анфиниэль и попросила указать на Саэнну. Его собрались прижать к ногтю, и занялись этим вполне конкретно. Это, кажеться, было завершающим пунктом программы, поскольку распрю между королями разрешить так и не удалось.

Прижать Саэнну, впрочем, тоже не удалось. Когда Саэнну обвинили в том, что он является черным магом, тот стал требовать доказательств. Я сильно опасался, что мои ощущения суд в расчет не примет, и снова нырнул разыскивать Фаруха, поскольку помнил, что с ним Саэнна разговаривал о Мордоре. Но Фарух свидетельствовать отказался: он сказал, что Нгхаранна не велел. Король упорно желал оставить этого человека при себе, а Фарух не хотел ссориться с Нгхаранной. В результате обвинение поддержал лишь эльф - не из тех двоих, с которыми разговаривал Фарух, а какой-то другой. Эльф черную магию просто чувствовал. Его ощущения вполне себе были доводом для нуменорцев, но ничуть не убеждали Нгхаранну.

А потом все обернулось еще страньше - только это осталось неизвестным широкой общественности, и я это все узнал сильно позже. Когда Саэнну все-таки прижали, выяснилось, что он - старший брат Лаурели, о котором семья лет тридцать не имела известий. Видимо, из-за этого с ним ничего не стали делать, и в конце концов он оказался в харадском храме - вроде как на перевоспитании. Тхаланна говорил, что в душе этого человека борются свет и тьма, и он еще не безнадежен. Не знаю, право. Я в нем света как-то не чувствовал. Но я решил, что в храме он будет безопасен, на том успокоился, и действительно больше этого человека не видел.

А мне еще в Умбаре стало очень невесело. Я услышал голос Тиэндиля:

- Друзья, мой срок подходит. Через год я уйду, и перед уходом мне хотелось бы увидеть вас всех.

Первым моим порывом было - немедленно в путь! А вторым - если я сейчас исчезну, вернуться мне будет крайне затруднительно.

Терендул тоже услышал этот зов, и практически сразу покинул Умбар. А я метался, не находя себе места. Честно говоря, еще никогда долг не казался мне таким обременительным. Но все-таки он возобладал.

- Прости меня, учитель, я не смогу прийти. До встречи.

И в ответ долетело:

- До встречи, Хальдар...

Тут Нгхаранна изволил покинуть Умбар, и нам всем пришлось следовать за ним. Выйдя из крепости, король объявил о своем намерении идти в Мордор, а нам велел отправляться домой. Его дружно попытались отговорить, но король никаких возражений слушать не желал. Нгхаранна решил, что Морской народ слишком явно решил диктовать всем свою волю, а он этого не намерен был терпеть.

И он действительно ушел, а все прочие, и прежде всего Мутанаби, остались в мрачном раздумье. Союза с Мордором не хотел никто.

...Я сидел в кузне и плакал. Тиэндиль, мой лорд и мой наставник, уходил, а я даже не мог быть рядом с ним. Но уйти из Харада в такой скверный момент я тоже никак не мог...

Никогда еще я не чувствовал себя здесь таким одиноким.

У ворот послышался шум. Я вылез смотреть. Все-таки народу в городе осталось очень мало, и они явно имели право на меня рассчитывать.

Впрочем, оказалось, что на этот шум уже отреагировали. У ворот стояли все трое Мутанаби, а с другой стороны с ними беседовал какой-то высокий парень в черном. Я подошел поближе.

Оказалось, что этот приятель желает беседовать с Моро, а зачем - не объясняет. Фарух заметил меня и обрадовался.

- Кэнет, а ну посмотри - он мангас?
- Не знаю. Может злой, может добрый, но вроде бы человек.

Разговор, похоже, пошел по очередному кругу. Пришелец требовал беседы с Моро, Моро стоял и помалкивал, а Фарух упорно отвечал: "Я за него".

Что послужило спусковым крючком, я не отследил, но в какой-то момент чужак понял, что тут неладно, и попытался ретироваться. Но князья не любили отпускать живых неприятелей. Чужак был вполне себе вооружен, но с мечом против меча и двух копий - заведомо безнадежное мероприятие.

В общем, догнали его на берегу реки, и там и уложили. Не мертвым, впрочем, а тяжелораненым. Его обыскали и вытащили из кармана горсть монет.

Моро признал в этих деньгах мордорское золото, и гнев князей достиг апогея. Впрочем, раненого все-таки перевязали - чтобы не умер преждевременно. Тут подошли возвращавшиеся откуда-то жрецы, заинтересовались происходящим и забрали раненого в храм. Все еще не остывшие Мутанаби двинулись следом. В процессе беседы выяснилось, что этому человеку велели убить Моро - уж не знаю, право, зачем. Придумать что-либо более эффективное для создания антимордорских настроений я бы лично не смог, даже если бы очень постарался. Князья воспылали жаждой мести и объявили Мордор личным врагом.

Разбирательств в храме я не видел, поскольку остался в городе, и уже потом узнал, что одна из жриц храма действительно служила Черному Пламени. Она попыталась втихаря выпустить чужака, но немного не расчитала - смотреть же надо, в какое окно выпускать. Чужак почил, а жрицу разгневанный Тхаланна засадил под домашний арест и заявил во всеуслышание, что если она выйдет из храма, то любой будет вправе ее убить.

Мутанаби забеспокоились: если этот подосланый убийца не вернется к главному мангасу, тот поймет, что случилось, и наверняка захочет что-то сделать. Они подумали и решили на всякий случай заручиться поддержкой Морского народа. В Умбар пошли Фарух и Моро. Фарух потом негодовал:

- Что это за правитель?! Я к нему с государственным делом, об общем враге говорить, а он мне с ходу: "Это ты моей жене писал?!"

Впрочем, насколько я понимаю, скандал разгореться не успел - Фарух свалился в обморок. Его постиго видение, довольно странное и неприятное - о том, что у лорда Рингора тень волка. Фарух предупредил об этом Лаурель, но та, кажется, не захотела тогда поверить. А переговоры вроде бы ничем толковым тогда не закончились.

У Нгхаранны родился наследник, но королева, услышав, что ее муж отправился в Мордор, впала в гнев - она тоже, как-никак была королевской дочерью, - и заявила, что спрячет ребенка.

А через некоторое время к нам пришли прескверные известия - что якобы оба харадских короля поклонились Саурону и призвали его своим владыкой. При этой новости большая часть жителей Земли Огня встали на дыбы: это что же, главный мангас теперь нами править будет?!

Вскоре королева, жрецы храма и князья собрались на совет. Решено было наследника - его назвали Нгхаураттой - спрятать, а Амаранта поставить наместником до совершеннолетия принца. Тхаланна, кроме того, собрался спрятать и Меч правителя. В общем, если бы вдруг Нгхаранна вернулся и действительно сообщил, что теперь служит Мордору, то в ответ услышал бы: "Не знаем тебя больше". Я же под эти разговоры думал о своем.

- Послушайте, такие слухи быстро разносятся. Надо бы на всякий случай дать знать Морскому народу, что тут мы с нашим королем не согласны. А то Морской народ с главным мангасом издавна воюет. Решат еще, что мы ему союзники - примутся и с нами воевать. А так, глядишь, с них и польза какая будет. Может, помогут, если мангас на нас какую-нибудь напасть нашлет.

Высокие договаривающиеся стороны нашли эту мысль разумной, но когда потребовалось решить, кто же пойдет, многие заколебались.

- Да чего там, я схожу! - заявил Фарух. - Никакие они не колдуны! И белые демоны вовсе не такие страшные, как рассказывают - я сам с ними говорил.

Жрице от таких речей чуть не сделалось плохо, но по сути дела возражений никаких не поступило.

В общем, в Умбар пошли трое - Фарух, Моро и я. Я в основном для того, чтобы вызвать кого-нибудь из крепости. Непосредственно с Рингором теперь князья разговаривать опасались - по разным причинам. А еще они хотели в Умбаре узнать, где можно найти белых демонов. Если те и вправду чувствуют черное колдовство, пусть посмотрят, что такое с наместником, можно ли ему вообще доверять.

Когда мы подошли к крепости, я вызвался пойти вперед. И неподалеку от ворот столкнулся с эльфом - тем самым, который на суде выступал против Саэнны.

- Айя, эльда.

Эльф ответил на приветствие, но с немалым удивлением. Еще бы - харадец, вдруг заговоривший на синдарине, не самое обычное явление. Впрочем, слова "страж Менельтармы" не были для него пустым звуком, и он мне поверил. Я быстро изложил новости и попросил его вызвать из крепости госпожу Анфиниэль - соваться в Умбар мне лишний раз не хотелось, - а потом, если его не затруднит, выйти к дороге и поговорить с князем. Эльфа не затруднило, но о чем они там говорили - не знаю. Ко мне вышла госпожа Анфиниэль. Выслушав доклад, она сказала:

- Ты извини, я скоро ухожу. Совсем ухожу. Теперь с тобой будет работать Даэнор и еще один человек - Даэнор вас познакомит.

Мы договорились с Даэнором, что он через некоторое время придет в Харад вроде как торговать - настроения сильно изменились, и теперь нуменорцы могли ходить по этим землям без особого риска для себя. Даэнор побежал за вторым связным, чтобы мы могли при необходимости узнать друг друга в лицо, а я остался ждать. И тут из-за поворота - со стороны крепости - вышел не кто иной, как сам Нгхаранна. За ним шли Трор и королева. Как она попала в Умбар - понятия не имею. Возможно, прошла другой тропой. Все, что мне оставалось - сделать вид, будто это самое что ни на есть обычное и законное мое занятие - торчать под стенами Умбара. Впрочем, Нгхаранна особого внимания на это не обратил: возможно, подумал, что я пришел сюда с королевой, а возможно, ему просто было не до меня.

- Дурные вести к нам приходят, король, а тебя все нет, - мрачно сказал я вместо приветствия.
- Да, вести дурные, - ответил он ничуть не жизнерадостнее. - Отныне у нас вражда с Нгхаур-тал-хана. Мы немедленно идем домой, чтобы все узнали, что произошло.

Я представил, как сейчас прибежит второй связной и будет мыкаться по кустам, пытаясь понять, куда я делся, и попробовал притормозить. Но номер не прошел - пришлось идти за королем. Нгхаранна летел, не разбирая дороги, а мы с королевой шли сзади и пытались понять - правду ли он говорит, утверждая, что теперь враждует с Мордором, или все-таки обманывает?

Возвращение Нгхаранны вызвало в городе нездоровый ажиотаж. Король не удивился, что его подданые сбежались послушать, что он скажет. Только вот он, кажется, не обратил внимания, что они сбежались с оружием, и что лица у всех были до крайности нехорошие.

- Сайр-та-хаттар! - обратился к собравшимся Нгхаранна. - Я был в Нгхаур-тал-хана и видел мощь ее повелителя. И я скажу вам так: этой силе не нужны союзники. Ей нужны только рабы. И потому отныне мы с нею враги.
- Государь, а правду ли говорят, что ты преклонял колени перед главным мангасом, которого Морские люди зовут Сауроном?
- Тот, кто скажет, что я становился перед ним на колени - лжец! Но на одно колено я встал. И я рад, что это сделал, - Нгхаранна обвел слушателей тяжелым взглядом. - Потому что иначе я упал бы ничком. Ибо сила его превыше человеческой. Но делится он этой силой лишь с теми, кто согласиться стать его рабом. А на это я не пойду никогда.

Что ж, такое решение короля всех только порадовало. Впрочем, военное положение решили не отменять, поскольку неприятности явно могли воспоследовать в любой момент.

Король наконец выбрал время разобраться с запущенным государственным хозяйством, я получил необходимое сырье и взялся за ремонт оружия. И вовремя - я только-только успел управиться, как хлынул ливень. Пришлось прятаться.

Как я понимаю, оскорбленный оказанным в Мордоре приемом Нгхаранна развернулся и прямиком отправился советоваться с Рингором. Кажется, он выговорил какие-то выгодные для себя условия - а, да, как минимум обещание не вмешиваться во внутрихарадские дела, - и очень спешил воспользоваться договоренностью, пока Рингору не пришел ответ из метрополии.

После дождя, когда вся верхушка совещалась о чем-то в храме, к нам таки добрался Даэнор со вторым связным. Купец радостно вывалил свой товар и принялся торговаться. Я тем временем объяснил Даэнору, что положение вещей куда лучше, чем могло бы быть.

- Но есть другая скверная новость. С лордом Рингором неладно.
- Мы знаем. Только не знаем, что делать.

Тем временем в городе жизнь шла своим чередом.

Купец безвременно овдовел - он так долго странствовал, что жена заподозрила, как бы муженек ее не бросил, и отправилась на поиски. И где-то по дороге ее уволок мордорский паук.

У Амаранта и Зуэш родился сын, которого назвали Зуль-Карнайн. Впрочем, чаще его звали просто Зу - так он сам выговаривал свое имя, когда только научился его произносить.

Нгхауратта успел подрасти. Он уже начал учиться воинскому делу и явно обещал стать очень неплохим воином.

К нам приходил принц Земли Огня - король как-то очень резко постарел, и многие вопросы теперь решал принц. Он тоже относился к Мордору очень отрицательно, и, кажется, быстро нашел с Нгхаранной общий язык. Старая вражда постепенно сходила на нет.

Выяснилась прелюбопытнейшая новость - оказалось, что Кенро на самом деле младший брат Нгхаранны, тот самый, которого считали умершим во младенчестве. По традициям власть должна была перейти именно к младшему брату, а старший должен был стать жрецом. Но Нгхаранна передавать власть отказался, и тут, на мой взгляд, он был все-таки прав. Традиция традицией, но мальчишка не мог даже сам о себе позаботиться, не то что о государстве, да еще и в такие сложные времена. Он попросту боялся внешнего мира. Нельзя правителей растить в теплице.

Нгхаранна сообщил, что вечером мы отправляемся в Виньялонде. Там должна была состояться очередная серия разбирательств между двумя королями и, видимо, военный совет. Не знаю, кого как, а меня возможность на законных основаниях побывать в Виньялонде очень обрадовала.

Выступили мы с опозданием, когда уже опустились сумерки. И когда мы подошли к мордорской развилке, с нее на дорогу свернул небольшой отряд. И двинулся впереди нас.

(Тут вышла небольшая накладка. Сперва мы поняли так, что мы этих людей не видим. Потом нам сказали, что вполне себе видим, но страх мешает нам приблизиться. Но у Фаруха нахальства было столько, что оно перебивало любой страх - как, впрочем, временами и здравый смысл. Фарух даже на время подзабыл о княжеском достоинстве, и заскакал следом за чужим отрядом, выделываясь изо всех сил и передразнивая их предводителя).

Потом этот отряд нас опередил. А когда мы прошли виньялондскую низинку и подошли к воротам, оказалось, что этот отряд уже там. И что предводитель его - не кто иной, как сам Саурон.

Уразумев это, наш отряд счел разумным на время отступить, что и проделал. Точнее, это проделали все, кроме меня. Я шел первым, и теперь стоял, привалившись к крепостной стене, и радовался, что вообще еще стою. Ох, черт, а ведь ощущение-то знакомое. Вот что за странничек к нам заглядывал, значит...

Саурон же тем временем громогласно требовал открыть ему ворота как истинному владыке всех здешних земель. С надвратной башни ему ответил почему-то лорд Рингор и вежливо объяснил, что никто ему тут не откроет. Саурон продолжал грозить и морально давить. А оттуда же, с башни, с ним самозабвенно ругался лорд Эгнор.

- Молчи, щенок! Ты слишком быстро забыл, как стоял передо мной на коленях!
- Я обманул тебя! А обмануть ученика Отца лжи - не такое большое прегрешение.
- Ты бы подумал, чем хвалишься. Ты не только лжец, но и трус. Ты мог спасти жизнь женщины из своего народа, но струсил.

Эгнор взвыл, чтобы ему открыли ворота - он, дескать, выйдет.

- Эгнор, я вам запрещаю! - голос Рингора.

Кажется, кто-то повис на моем начальничке.

На тот момент я в этой перебранке мало что понимал. Тянулась она довольно долго, но со временем все же закончилась. Саурон удалился восвояси, и нам наконец открыли.

Оказалось, что все прочие участники предполагаемой процедуры уже на месте. Разбирательство снова было многословным и длинным. Основной ход я отслеживал - на этот раз Ханна-ри-Танна признал, что действительно служил Саурону, покаялся, отказался от этой службы и умер, - но занят был в основном другим. Темно, полно малознакомого народа - когда еще представится такая возможность отыскать всех своих и обменяться новостями? Правда, тут еще попробуй отыщи...

Первым я нашел Эррана. Начальник школы был поглощен какими-то размышлениями. Он кивнул мне и вместо приветствия спросил:

- Этот человек, Эгнор... Ты мог бы за него поручиться?

Я озадачился.

- Э-э... Нет, пожалуй. Я все-таки не настолько хорошо его знаю. А что такое?
- Эта перебранка... Она не напомнила тебе отрепетированное представление?

Такая мысль мне в голову не приходила.

- Н-не знаю... - я подумал некоторое время и добавил. - Хотя у меня есть один довод в пользу этого человека. Если бы он действительно продался, меня бы уже не было в живых.
- Почему?
- Он отлично знал, кто я и где я.

Кажется, этот довод Эррана все-таки не убедил.

После некоторой беготни я выяснил, что Терендула и Гаэррана в крепости сейчас нет. Зато я поймал-таки Эгнора и обратился к нему все с тем же сакраментальным вопросом - уже скорее для проформы - куда делось обещанное довольствие?

Эгнор, как обычно, куда-то бежал. Он мне наскоро сообщил, что теперь его должность занимает Азранарик, так что все вопросы к нему, и исчез. Я вздохнул и пошел искать Азранарика.

(Эта часть моей истории вообще была богата дурацкими накладками - начиная с того, что мне так и не удосужились заблаговременно, до начала игры, сообщить мой собственный пароль, и я узнал его от Эгнора только в этот момент, равно как и процедуру предъявления).

Эти поиски затянулись надолго. То есть нашел я Азранарика довольно быстро, только подойти к нему не было никакой возможности. Так что я еще некоторое время побродил по Виньялонде, нашел вернувшегося Терендула, поговорил с ним - в том числе и о Рингоре. Кажется, именно тогда я узнал, что кольцо попало к наместнику дурацким, в общем-то, образом, и что он им не пользуется, а напротив, ищет способ от него избавиться. Впрочем, это меня как раз особенно не удивило. (Кольцо Рингору подарил - вроде как от себя - этот самый эльф, потерявший память. Что с эльфом сталось потом - понятия не имею. А с Рингором начались неприятности).

Потом судебное разбирательство все-таки закончилось, и правители и военачальники собрались на военный совет - уже в стороне от чужих ушей. Народ еще раз перемешался, и только тут у меня появилась возможность добраться до нового начальника и попросить его отойти на несколько слов. Мы отошли. Я предьявил пароль и услышал в ответ:

- Этот пароль устарел. Вы арестованы до проведения дознания.

На пару секунд я просто потерял дар речи, потом все же опомнился.

- Арквен, вы, конечно, имеете полное право меня арестовать, но вы отдаете себе отчет, что в таком случае мое задание будет сорвано?

Азранарик ненадолго задумался.

- Кто-нибудь может за вас поручиться?

Если бы жив был Тиэндиль... Ладно, что это я.

- Комендант крепости Гаэрран. Следопыт Терендул. Начальник школы следопытов Эрран.

Похоже, эти имена Азранарика устроили. К счастью, нам почти сразу встретился Гаэрран, и это неприятное недоразумение было улажено. Но благодарен я был Эгнору - просто слов моих нет. Из-за чьего-то разгильдяйства вся работа чуть не пошла насмарку.

Нгхаранна объявил, что он задерживается надолго, и потому те, кто желает, может идти домой. Мутанаби ушли, а я остался. Но дела свои я уладил куда быстрее, чем закончился совет, а поскольку знал, что совет - явление догое, то плюнул и пошел домой сам.

Добрался я совершенно спокойно. У нас в лагере несколько человек сидело вокруг костра и разговаривало - не поймешь даже, по жизни или по игре. Мы с Амарантом разговорились на философские темы - или даже богословские? - трудно сказать, а в какой-то момент коснулись политики.

- Да я догадываюсь, что ты служишь Морскому народу... - видимо, меня неслабо перекосило, потому что князь махнул рукой и засмеялся. - Но я вижу, что ты нам не враг. Потому - пусть будет так. Я не стану никому говорить.

Называется - и на том спасибо...

Вернувшись, Нгхаранна сообщил, что участники совета решили заключить военный союз (что я молча одобрил), и первой военной целью назвали дунлендингов (что я вовсе не одобрил, и даже попытался высказать свое возмущение вслух. Ну ясно же, что какую бы проблему из себя ни представляли дунлендинги, но корень этой проблемы все равно в Мордоре. Впрочем, у начальства могли быть свои резоны, мне неизвестные. Кстати, сам Нгхаранна воевать с дунлендингами не рвался, о чем честно и сообщил. Но на Мордор все-таки собрались идти вместе, хоть и попозже).

С утра к нам дошли известия, что дунлендинги объявили войну Виньялонде. Надо заметить, что они выбрали сложный способ самоубийства. Так бы их, может, еще и не тронули, а в результате этой выходки нуменорское войско раскатало их практически подчистую.

А вот еще одна новость была куда более печальна: огромная летучая мышь схватила госпожу Лаурель и унесла в сторону Мордора.

Нгхаранна решил, что вот теперь самое время выступать к Мордору - как раз и нуменорцы туда подойдут, - и мы двинулись в путь.

Когда мы добрались все до той же многострадальной мордорской развилки и собрались свернуть, со стороны ближайшей поляны донесся стук оружия. Мы решили, что разумнее будет сперва проверить, что там происходит. Там происходило... Мастер нам, правда, заявил, что это происходит перед вратами Мордора, а потому здесь мы ничего не видим. (Мордор стоял в таком неудобном месте, что там просто невозможно было драться, оттого и вышла такая перетурбация).

- Но мы туда и шли, сюда заглянули просто на шум, проверить.
- Ну, раз шли, значит пришли, - махнул рукой Ксин.

Когда мы подошли к вратам Мордора, то увидели, что на расчищенной площадке валяются три тела, а чуть в стороне стоит лорд Рингор с мечом в руках. Стало ясно, что означал звон оружия, который мы слышали на подходе. М-да. Любопытно, кто из слуг Саурона был настолько самоубийственно смел, что решился выйти против наместника Умбара?

Но выяснять это было некогда. Прежде, чем мы успели перекинуться с Рингором хоть парой слов, словно из ниоткуда раздался тяжелый голос:

- Ну что ж, человек, я окажу тебе великую честь - ты будешь драться со мной. Но я не стану убивать тебя. Я заберу тебя живым, и ты узнаешь, что такое гнев Саурона.

И прямо из воздуха на площадке возникла высокая фигура - та самая, которую мы уже видели однажды под воротами Виньялонде.

- Мангас! - закричал Фарух. - Бейте его, бейте!
- Я прошу вас не вмешиваться, - спокойно сказал Рингор. - Это мой поединок.
- Какой поединок с мангасом?! - аж подскочил от возмущения Фарух.
- Мангаса всем вместе бить нужно, а то опять уйдет!
- Пусть дерется, - бросил Нгхаранна. - А там... Там посмотрим.

И бойцы сошлись. Эти противники друг друга стоили - по крайней мере, в воинском искусстве. Но этот бой никак нельзя было назвать честным поединком. Оба противника доставали друг друга, и по доспеху Рингора текла кровь, но меч наместника, нуменорский меч отличной работы не оставлял на Сауроне ни царапины. И ясно стало, что наместник обречен.

Но Рингор поставил на кон нечто большее, чем жизнь, и эту ставку он выиграл. Когда меч Саурона располосовал ему грудь, наместник рухнул, успев еще воскликнуть:

- Свободен!

Лицо Саурона исказилось от ярости. Он лишь сейчас понял, что Рингор воспользовался горячкой боя и заставил противника убить себя. Теперь же никакая магия не могла помочь - подчинить Рингора было уже невозможно.

Нгхаранна махнул рукой и приказал:

- А теперь нападаем!

Но Саурон не стал ждать этого нападения. Он исчез, растворился. И воздух стал сгущаться и тяжелеть, словно перед сильной грозой.

- Отходим! - приказал правитель.
- И оставим его здесь?!

Я не помнил сейчас ни о нашей размолвке с Рингором, ни о наших напряженных отношениях. Я знал только одно: этот человек был одним из лордов моего народа, пал он достойно, и я не хочу отдавать его тело на поругание.

Все, что я успел - подбежать к лежащему наместнику. И тут на нас обрушилась тьма, принеся с собой гнетущий ужас. Я не помню, как выбрался из этого облака. Через некоторое время из него вынырнул Нгхаранна, который нес два меча, свой и Рингора.

- Отходим к Виньялонде! - скомандовал он.

Но до Виньялонде мы не добрались. Сразу за переправой через Гватло стоял нуменорский отряд. Командовал им Мирион, молодой виньялондский князь. Наш отряд они встретили как союзников. Нгхаранна принялся рассказывать о последнем бое Рингора, и тут воздух снова стал ощутимо сгущаться.

Попросту говоря, откуда-то опять появился Раш в синем хайратнике. Не помню всего, но в какой-то момент он сказал, что те, кто способен видеть в Незримом мире, его видят, прочие же будут слышать только голос. Нас там таких видящих оказалось, кажется, трое. Первое, что сделал я после того, как Саурон явил себя, хоть и в Призрачном, так это заорал дурным голосом:

- Тревога! Нуменор, тревога!

Откуда-то сбоку донесся вопль Фаруха:

- Мангас! Опять мангас пришел!
- Какой мангас? - недоуменно спросил Нгхауратта, и прошел по полянке, едва не зацепив Раша. - Здесь же пусто!

Кто-то из нуменорцев схватил его и оттащил в сторону. Саурон заговорил, не выходя из Призрачного - в своей обычной манере, давил шаблонно, но весьма монументально. Он, собственно, обращался прежде всего к Мириону, но другие тоже не молчали. После какой-то его реплики в том духе, что это он наш настоящий господин, я не выдержал и крикнул: "Ты лжешь, Гортхаур! Лжешь, как всегда!" - а после того, как он в очередной раз обозвал нуменорцев, а за компанию и всех присутствующих трусами, Фарух вякнул что-то вроде того, что сам ты мол, смелый только из тумана говорить. Кажется, именно после этого Саурон обозлился, вышел из Призрачного и потребовал у Мириона поединка. Тот отказался по состоянию здоровья. (то есть это была игровая формулировка, а на самом деле Валандиля на шесть часов лишили права драться за то, что кому-то засветил по голове).

Саурон снова прошелся насчет нашей трусости, а потом кинул какое-то заклинание и сказал, что на месте остаются только те, у кого воля выше трех, а прочие бегут отсюда. (потом мне некоторые участники говорили, что на самом деле формулировка была, что бегут те, у кого ниже трех. Уж не знаю, то ли они ошиблись, то ли я тогда ослышался, но мне пришлось отскочить. Но никак не меньше половины нуменорского отряда осталось на месте! Раш ехидно сказал насчет того, что это, дескать, и есть все ваше войско? Но затевать драку ему, видимо, показалось не с руки, и он снова растворился.

Я двинулся обратно, и тут меня перехватил Мирион.

- Кто ты, друг?

Я сдернул с головы арафатку, постарался принять минимально приличный вид и доложил:

- Вэтта Хальдар, выпускник школы следопытов, - а поскольку я заметил у молодого князя медальон с гербом Эарендила, то еще добавил, вытаскивая свой такой же: - Страж Менельтармы. Ваш отец был моим учителем, князь. Примите мою скорбь.

Мы на секунду опустили глаза, потом я объяснил, что был послан на работу в Дальний Харад, но теперь обстановка там складывается благоприятная, и мне хотелось бы вернуться, поскольку мне кажется, что я буду сейчас полезнее в Виньялонде. Я только попросил у князя позволения объясниться с Нгхаранной. Мирион не возражал. Я отыскал короля и попросил разрешения обратиться.

- Говори.
- Я немало прожил в твоей земле, киртханна. Можешь ли ты сказать, что я хоть раз повел себя недостойно или причинил вред кому-либо из жителей Сайр-та-хана?
- Нет.
- Нас ждет бой, в котором мы оба можем погибнуть, и потому я не хочу тебя обманывать, киртханна. Я не тот, за кого себя выдавал. И теперь я возвращаюсь к своему народу.

(При этих словах я вывернул свою этнографическую феньку черно-красной стороной наружу).

Нгхаранна взглянул на меня со странноватым выражением, коротко отсалютовал мечом и сказал:

- Иди.

Не знаю, с кем и о чем он переговорил, но Нгхаранна решил, что должен идти в Раздол. Эрран сказал:

- Я провожу его. Мой час подходит, и я хочу встретить его в Имладрисе.

Отряд же двинулся в Умбар. По дороге Мирион рассказал мне о положении дел, каковое меня не очень порадовало. Оказалось, что Терендул погиб во время похода на Дунланд, а Гаэр, как сказал князь, ушел своими путями. Разбираться, что именно произошло, на ходу было не с руки, но дела это не меняло: Стражей сейчас осталось только двое.

В Умбаре я доложил своему непосредственному начальнику, арквену Азранарику, о своем уходе из Харада, и получил разрешение остаться при князе Мирионе.

Из присутствующих в крепости войск собрали сводный отряд и отправили его на дорогу к Мордору. Мирион вместе с аранхэном Умбара сел составлять письмо на Остров, о том, что лорд Рингор погиб, и они просят назначить нового наместника. Написать письмо спокойно им не удалось: они устроились писать в стороне от основного скопления народа, и когда было написано строчки четыре, через стену перебрался паук, и прежде, чем успели подскочить воины с оружием, закусал аранхэна и лишь чудом не успел добраться до Мириона.

После ухода сводного отряда воинов в крепости почти не осталось. Я сопоставил это с тем фактом, что князь все еще не может пользоваться оружием, взял свое копье и решил исполнять обязанности телохранителя.

Мирион пожелал сходить узнать, что творится на заставе. Оказалось, что там только что пугнули приличный отряд не то дунландцев, не то вастаков. В какой-то момент я потерял князя из виду среди немалого количества народа, а потом найти не успел: опять явился Саурон, и при нем человека три.

Арквен Азранарик, командовавший отрядом, попытался заставить людей отступать, не ломая строя, но отряд был несработавшийся и строй быстро рассыпался.

(Обычное оружие Раша не брало - во всяком случае, именно так это выглядело, - и потому он со своим треххитовиком просто шел и косил людей. При таком раскладе сделать с ним что-либо можно было лишь по жизни - вроде таранной атаки трех-четырех тяжелых щитовиков, или в копья брать, но это было бы уже по принципу "хитов у него много, а жизнь одна", что все-таки не очень хорошо. А по игре он просто выкашивал народ. Ушло человек пять).

Не знаю, когда и как отступил Мирион, это я отследить не успел, но в Умбаре я к глубокой своей радости обнаружил, что князь жив.

Через некоторое время пришло сообщение из метрополии. Нам обещали подкрепление, но попозже, поскольку на сбор войска требовалось время. Наместником Умбара назначался Азранарик. Это сообщение вызвало у окружающих нервный смех - опять без наместника остались. Посланник страшно оскорбился, но стало немного не до него, потому что как раз притащили тяжелораненого Азранарика. Лекарка посуетилась вокруг него и сказала, что эту рану вылечить не может, поэтому новому наместнику оказали первую помощь и понесли в Раздол.

Мы решили, что наша задача сейчас - продержаться до подхода подкрепления. Корабельщики проверили флот, чтобы в случае чего эвакуировать небоеспособных.

Если я ничего не путаю, Зуэш и Фарух появились вместе. Я было обрадовался, увидев Фаруха, но тут же мне стало сильно не по себе - у молодого князя были отрублены обе руки. Оказалось, что он вместе с Моро пошел в Мордор, чтобы воспользоваться отсутствием Саурона и попробовать выкупить Лаурель. Но прежде, чем он успел хотя бы попытаться поторговаться, вернулся Саурон и узнал дерзкого мальчишку, неоднократно его оскорблявшего. Разборки длились недолго: Моро снесли голову, а Фаруху Саурон приказал отрезать руки и язык, и выкинуть наглеца прочь. С языком, правда, палач слажал - отрезал только кончик, так что Фарух хоть и плохо, но говорил.

Зрелище было настолько печальное, что умбарский кузнец не выдержал:

- Слушай, хочешь, я тебе железные руки сделаю?
- Хочу!

(Кузнец был четвертого уровня, и после нескольких разборок с мастерами мнение остановилось на том, что теперь вместо одной руки у Фаруха обычный протез, а вторая действительно двигалась. Называется, назвался Мутанаби - получи).

Потом пришел Нгхауратта и стал рассказывать о том, что было ему видение: мол, стоит среди моря остров-холм, а на нем лежит меч, который главного мангаса убить может.

Мы переглянулись и в один голос сказали: "Тол-Морвен".

Прежде, чем мы как следует обдумали эту идею, появился новый гость - летучая мышь. Подстрелить ее не получилось: мышь заявила, что летит высоко и стрелы до нее не достают. Потом она пропищала, что у нее послание, спикировала прямо к Мириону и что-то ткнула ему в руки. Надо было, конечно, затыкать ее прежде, чем она это сделает, но увы, не успел я. Затыкал, но поздновато. Спросили у дохлой мыши, где послание. "Нету. Устное было". Зуэш мрачно и решительно принялась обдирать с летучей мыши шкуру (требовать у мастера сертификат на срезанные крылушки), а я спросил у Мириона, что же мышь ему сунула. Князь раскрыл ладонь. На ладони лежало весьма неприятного вида кольцо.

- Дай сюда! - подскочила мигом вскипевшая Зуэш. - Эта мыша всякую дрянь кидает, а ты, князь, подбираешь! Давай сюда! На меч надевай!

Мирион пожал плечами и надел кольцо на кончик меча. Зуэш принялась расхаживать, держа меч чуть ли не на вытянутых руках и очень мрачно зыркать на каждого, кто, по ее мнению, подходил чересчур близко. Через некоторое время прискакал радостный Фарух, хвастаться новыми руками. Он почему-то решил, что железными руками эту вещь держать безопаснее. Кольцо аккуратно перегрузили с меча на нож, и теперь с ним стал расхаживать уже Фарух.

Князь утряс какие-то оргвопросы, и мы решили, что Саурон совсем распоясался, управы на него никакой нет, так что нужно проверить это видение, явившееся Нгхауратте, и сплавать на Тол-Морвен. Взяли баркасик и поплыли: Мирион в качестве капитана, Нгхауратта, я и Фарух, торжественно тащивший ножик с кольцом. В качестве мастера при нас пошла Галенель. Но чуть дальше мордорской развилки мы столкнулись с Анариэлью. Уж не помню, то ли она спросила у нас, куда мы плывем, то ли мы у нее поинтересовались, можем ли мы, совместив нынешнюю карту с картой Белерианда, найти Тол-Морвен, но результат был печален.

В общем, если убрать междометия и эмоции, суть ответа сводилась к следующему: Тол-Морвен зачарован, мы долго плавали вокруг, но найти его и высадиться не сумели.

Ну, не нашли так не нашли. Мы решили плыть в Виньялонде, а оттуда идти в Раздол, чтобы посоветоваться насчет подкинутого колечка. Мне оно внушало все большую тревогу. (Дело в том, что я по игре знал о Семи и Девяти, и знал, что постигшие Рингора неприятности были связаны со странным колечком. Потому это кольцо, принесенное мордорской мышью, делалось все подозрительнее). Я прикинул, что для Фаруха эта цацка явно опасна, и что в случае чего справиться с ней наибольшие шансы у Мириона и меня, но мне не хотелось, чтобы Мирион рисковал - не потому даже, что он был лордом, а потому, что он был сыном Тиэндиля. В общем, отобрал я у Фаруха нож с кольцом и сунул себе в поясной кошелек.

В Виньялонде мы пробыли совсем недолго, - я только и успел, что отыскать и натянуть свой кожаный доспех, - и почти сразу двинулись на Раздол. С нами пошел еще один молодой нуменорец по имени Гилдор.

У врат Раздола Мирион приказал сложить все оружие и кинуть туда же, как он выразился, "эту вещь", а сам позвонил в колокольчик и вошел. Привратник спросил у прочих, кто желает войти в Раздол, и желающие стали по одному с ним разговаривать. Меня же врата не впустили. Я изрядно удивился, сел рядом и стал ждать. Там же в это время находился вылеченный Азранарик и человека два из его свиты, но что там происходило с ними - не помню. Мне резко стало ни до кого.

(Собственно, не впускали не меня, а кольцо. Я не сообразил сказать Анариэли о его перетурбациях, а она этого тоже не отследила. А потом, когда разобралась, мне было сказано следующее: "Ты чувствуешь сильное желание снова взять это кольцо и назвать его своим. Минус один с хитов и с воли").

Вот эти новые ощущения мне пришлись как мешком по голове. Когда я снова стал более-менее устойчиво держаться на ногах, я опять подошел к вратам, позвонил, и на этот раз меня впустили. В Раздоле притяжение кольца усиливаться перестало, но не ослабело. Я двинулся по знакомой дороге, искать Мириона. Он разговаривал с кем-то из эльфов.

- Прошу прощения, лорд, мне нужно срочно с вами поговорить. Боюсь, у меня крупные неприятности. Это кольцо притягивает меня, заставляет взять его. Я чувствую, что слабею.

Мирион сочувственно вздохнул и сказал:

- Боюсь, у меня похожие проблемы.

(Когда и как у Мириона оказалось второе кольцо, зачем он носил его при себе и почему об этом мне не сказал - не знаю. Если бы знал, попросил бы сгрузить мне и второе. Грубо говоря, если втыкать от радиации, то уже все равно, от какой дозы. А так досталось обоим).

Эльфы попросили меня подождать, а потом позвали в тронный зал. Элронда не было, и со мной разговаривали, если я ничего не путаю, Глорфиндел, один из мирдайн, - не знаю, как его имя, - и Айвори.

Я рассказал им всю историю, начиная с визита летучей мыши, и спросил, как мне избавиться от этого притяжения. Они сказали, что это, видимо, одно из Девяти, и категорически заявили, что вносить его в Раздол нельзя. Глорфиндел обратился к кузнецу:

- Я понимаю, что это причинит тебе боль, но все же прошу: сходи и взгляни, действительно ли это то же самое кольцо.

(Чуть позже мы сходили с кузнецом к воротам, и он подтвердил, что да, это одно из Девяти).

Что же до того, как избавиться от притяжения, они сказали, что, на их взгляд, способ только один - уничтожить кольцо.

- Как это сделать? Вы это можете?

Эльфы сказали, что им - никому из выживших - это не под силу. Поговаривали, дескать, о драконах, но нынешние драконы - жалкие твари. Значит, остается только пламя превыше пламени, пламя земли.

- Где его можно найти?
- Я знаю только одно такое место - Ородруин.

Так. Ородруин. Сердце Мордора. Не катит. Идти в Мордор с этой штукой - все равно, что идти в бой со связанными руками. Ну что, подводим итоги.

- Давайте называть вещи своими именами. Я обречен?

Эльф отвел взгляд.

- Боюсь, что да.

Я пытался мыслить настолько четко, насколько у меня хватало сил. Ясно, что о сохранении жизни речь уже не идет.

- Я могу уйти свободным?
- Боюсь, нет.

Я повторял этот вопрос, формулируя его по-разному, раз десять. Вдруг я чего-то не понял? Вдруг еще что-то можно сделать?

- Если ты останешь здесь, в Имладрисе, до конца жизни, то, скорее всего, это притяжение не ослабеет, но и не усилится.

Я было перевел дыхание. Что ж, при таком раскладе проблема, что делать с этой дрянью, все равно остается, но это хоть какой-то выход. Но оказалось, что радовался я рано. Эльф продолжил:

- Но, боюсь, что если Враг специально обратит внимание на тебя и это кольцо, он добъется своего, а вместе с тобой погибнет и Имладрис.

Каждое "нет", "боюсь, нет", "думаю, нет", было словно удар, но эти слова оказались последней каплей. Конечно, все люди знают, что умрут, но, наверное, любому человеку страшно, если он внезапно взглянет в лицо смерти. Но тут уже даже смерть казалась чем-то малозначительным. Все умрем, чего уж там. Но узнать, что что я, адан, следопыт, Страж, обречен служить Саурону... Я не смог этого выдержать, и в какой-то момент, почти обезумев, попытался умереть. И не сумел.

Когда я очнулся, я лежал, уткнувшись лицом в траву, а кто-то гладил меня по плечу и тихо говорил:

- Прости нас. Прости за тот дар, который мы тебе дали. Прости за эту страшную судьбу...

Я резко встал.

- Не надо. Я выбирал сам и решал сам. Я не хочу быть для вас угрозой. Прощайте.

(Уходил я, конечно, не очень вежливо, но мне было как-то не до вежливости).

По пути я попрощался с Мирионом и ушел.

(На него, кажется, вторая такая дрянь действовала значительно слабее. Ну и хорошо).

За воротами я подобрал нож с кольцом, сунул его обратно в кошелек и пошел прочь. Кольцо воспряло и принялось зудеть. Оно обещало мне то невиданное мастерство, то силу, то власть. Я не отвечал. Какой смысл с ним разговаривать? Я думал, что с ним делать дальше. Выбросить? Ни в коем случае. Во-первых, наверное, я просто не смогу этого сделать. А даже если бы вдруг и смог, бросать такие вещи - безрассудство. Его же кто-нибудь подберет, и получится, что я подставил другого человека. Мирион на прощанье рассказал историю о деде Терендула, который во время Эрегионской войны ухитрился огрести личное проклятие от Саурона, но уехал в Нуменор и избег его действия. Может, попробовать? Нет, туда тоже нельзя. В Эленне и так не все ладно, и везти туда это... Значит, остается одно: постараться его получше спрятать и сделать все, что только можно, чтобы эта вещь не вернулась к Саурону. Только вот как с этим справиться? Стражей больше нет, опереться мне не на кого... Может, хоть кто-то из знакомых следопытов еще жив?

Но тут кольцо злорадно сказало:

- Я умолкаю. Я не стану больше с тобой говорить. Живи, и до конца жизни мучайся сомнениями, правильно ли ты поступил.

А с той стороны, где должно было находиться Виньялонде, в небо поднимались столбы черного дыма...

Так ушел из Раздола Хальдар следопыт, и никто не знает, что сталось с ним дальше...