Йовин / Лина Воробьева

Воспоминания с ХИ-2000

ДЕНЬ 1.

Здравствуйте, милые мои. Я - ваш король.
"Обыкновенное чудо"

Уберите хлеб из овина! Я подожгу овин!

Оттуда же

Где брат мой Йомер? - "Доставьте мне пленного орка из Мордора..." - Начало репрессий. - Неожиданный фавор. - Завещание. - Тиран скончался, город слезы льет. - Ночное.

      Утро игры начинается для меня с того, что какая-то гадина шипит в разверзстый зев палатки: "Принцесса Йовин! Принцесса Йовин! Проснитесь!"
      Мне снятся роханские кони в Ночном, и просыпаться не хочется. Но гадина настойчива. "Принцесса Йовин, через десять минут в Эдорасе начинается совет..."
      Хочется проклясть всех. Что за мода - начинать утро с совета? К тому же, неясно, зачем это сообщают именно мне - женщине. По роханским традициям, женщины на советах не присутствуют. Бред какой-то. С трудом фокусируюсь, чтобы не сморозить глупость и не осложнить и без того сложную политическую ситуацию:
- А... где брат мой Йомер?
- Его ищет весь отряд, но... никто не знает где он...
      Я-то знаю, где брат мой Йомер. Он ушел вчера, еще до начала игры, в Раздол и, судя по всему, не возвращался. Ну-ну. Интересно, как он собирается аргументировать свое присутствие в Раздоле по игре? (Я еще не знаю, что эта притча сделается одним из главных анекдотов игры).
      Посланец уходит, ухожу и я - обратно к коням в Ночное. К Морготу советы в десять утра, я хочу спать!

      Показывается первый гость. Представляется странником с Севера (много вас тут ходит, странничков...) и, препровожденный к костру, начинает рассказывать диковинные истории о полуросликах.
- Кто-кто? - искренне недоумеваю я, - Это вы о... э-э... недомерках... тьфу, полуросликах рассказываете? Их же не бывает? Бывают-бывают, еще как бывают, уверяет гость. - Может, вы еще и Колдунью из Золотого Леса видали?
- Сам не видел, но говорят... - не замечает иронии гость.
Как должен нормальный роханец реагировать на такие байки? Сказки.

      - Принцесса Йовин! Принцесса Йовин! Король требует вас на совет!

      Совет собирается в тронном зале дворца Эдораса. Король сидит на троне, закинув нога за ногу, и буравит меня суровым взглядом. Я судорожно вспоминаю, что мне известно о короле: суров, гневлив, капризен...
- Почему вы не изволили явиться на утренний совет? - в царственном голосе слышится холодное позвякивание айсбергов Хэлкараксэ.
- Я...
- Извольте объяснить!
- Но я...
- Молчать, я не давал вам слова! Сидите и слушайте, если ничего не можете сказать в свое оправдание!
      Сенешали смотрят сочувственно, но слова в мою защиту не молвит никто. Я разглядываю подножие королевского трона. - Своим поступком вы навлекли на себя мою немилость, - чеканит король. - Я прощу вас, если вы совершите что-нибудь... что-нибудь героическое, доказывающее, что вы действительно способны быть военачальником... (каким еще военачальником, про себя изумляюсь я, но молчу) - ну, скажем, доставьте мне пленного орка из Мордора! Да, точно! Доставьте мне пленного орка из Мордора, тогда я вас прощу. Вопросы есть?
      Я мотаю головой.
      В глазах сенешалей явственно читается сожаление о моей безвременно загубленной юности.
- Тогда идите. Идите-идите, что вы на меня так смотрите?
      Я вскидываю подбородок, словно необъезженный конь и, не проронив ни слова, выхожу из зала. "Да-аа..." - сочувственно вздыхает мне вслед стражник.

      Придется отправлять людей в Мордор. В том, что их там угнобят, я практически не сомневаюсь. Тем более что по жизни мне известно о том, что на весь Мордор имеется всего-то навсего четыре (!) орка. Объясняю задачу двоим воинам. Толкаю краткую речь о том, какую честь оказал нам король, поручив это дело, одновременно цинично думаю о том, что похоронный обряд еще не прописан.

      Люди уходят. Остаюсь маяться в бездействии.

      На роханских полях происходит какая-то активная жизнь. Туда-сюда скачут всадники, шатаются какие-то путники, странники, возле дерева Мелкина (обиталища Лорки) вообще непрекращающаяся тусовка - не Рохан, а проходной двор. Поддавшись коварному приступу ничегонеделания, сижу перед входом в лагерь и наблюдаю. Размышления мои мрачны. Время идет, посланных за орком нет (в общемто, надеяться, что они вернутся, не приходится), скоро король призовет к ответу, а ответить будет нечего.

      Из новостей: видели хоббитов. Бойкие на язык роханцы тут же окрестили их сусликами. Хоббиты тоже в долгу не остались и дразнят нас громадинами, да еще говорят, что наши кони мало репы едят.

      Забегают, то есть заезжают роханцы из других кланов. Кажется, зреет недовольство. Кого-то там король оскорбил, кого-то пообещал повесить (из этих, благородных), да и вообще, нанял умбарского телохранителя, что вовсе ни в какие ворота. Говоря казенным языком, нынешняя политика не встречает одобрения в высших слоях общества. Выражаясь по-рохански, наш государь не той дорогой поскакал (а самые вольнодумные утверждают, что и вообще, не в коня корм).

      Следующим гостем оказывается Эльфище, облаченный в серо-голубую хламиду и легкомысленную шляпу в цветочек. В руках посох. Взгляд далек и устремлен куда-то в запредельные выси. На вопрос об имени хитро улыбается: "В разных землях меня называют по-разному. Простите, очень тороплюсь. Как бы мне попасть в вашу столицу?"
- "Столица там, Торопливый," - указываю я. Будет у Гэндальфа еще одно прозвище... (Прозвище приклеилось; почти до конца игры отряд Йомера иначе как Торопливым Гендальфа и не звал).

      Несколько часов проходят в ожидании. Братец Йомер, появившийся из ниоткуда, на ушко, давясь хохотом, рассказывает невероятную историю: вчера вечером, еще до начала игры, он отправился (еще по жизни) в Раздол, к леди Арвен. Остался там ночевать. А наутро началась игра. И вот приходит Арагорн с букетиком цветов и спрашивает у владыки Элронда: где, дескать, Арвен? В следующий миг изумленные эльфы наблюдают великолепную картину: из палатки, пардон, опочивальни леди Арвен выбирается, воровато озираясь, какой-то всклокоченный роханец и огородами, огородами... Кто-то наивно интересуется у Арвен: "Это что, Арагорн?!." Порозовевшая Арвен опускает ресницы: "Нет, Йомер..."

      Меж тем посреди роханских полей происходит какое-то движение. Приглядываюсь и не верю глазам своим. Это похоже на бред, но на поле торчит крест, а вокруг мнутся несколько стражников с копьями.

      Когда подхожу ближе, обнаруживается, что на кресте кто-то висит. Стражники стеснительно переминаются с ноги на ногу.
- Это что?!. - обретаю я дар речи.
- Приказ Его Величества... - смущенно говорит стражник.
- За что?!.
- Принцесса, король приказал повесить меня на этот крест за то, что я не сумел исполнить его приказ... - объясняет повешенный. - Меня, благородного дворянина... своего родича...
      Не дослушав, я направляюсь во дворец.

      Король в тронном зале. Смотрит холодно:
- Что вам угодно? - Ваше Величество, что означает этот крест?
- Ах, это... - король, кажется, даже мягчеет. - Я наказал своего вассала, только и всего. Он не выполнил моего поручения. Вы чем-то недовольны? В своих землях я имею право карать и миловать.
- Своего родича? Благородного дворянина? Выставить на позор и поругание? Ваше Величество, опомнитесь! Оштрафуйте его, сошлите на границы, но снимите с креста! Я прошу вас, не пятнайте этим позором...
- Молчать! - взрывается король.
      Молчу.
      Тишина.
- Хорошо, - после паузы говорит король. - Я отдаю его судьбу в ваши руки. Либо он будет висеть на кресте, либо вы пойдете и собственноручно избавите его от позора... своим же мечом. Вы согласны?
      В негодовании остается лишь помотать головой.
- Что ж, ваше дело. Решайте сами. И, кстати, где орк?
- Его скоро доставят, Ваше Величество, - а что еще мне остается сказать?
- Очень хорошо. Я жду.

      Ухожу, сшибая собственным мечом головки репейника - крест-накрест. Буря, скоро грянет буря. Этот крест надо уничтожить. Навстречу торопливо шагает Форкенбранд (так, кажется, Батыршина звали).
- Принцесса Йовин! А давайте его уничтожим!
- Кого?
- Крест! Внаглую!
      Эта гениальная в своей простоте идея захватывает меня полностью. Мы подходим к кресту, уже пустому, и в два пинка заваливаем его на землю. Тащим к ближайшему костру (у дерева Мелкина).
- Господа, господа! Это еще что такое? - возмущается Мелкин, живописно расположившийся на поваленном стволе с кистью в руке.
- Это мы крест уничтожаем.
      Вокруг слетается народ. Бережинский, войдя в азарт, собственноручно отдирает верхную перекладину. Мелкин брезгливо морщится и отмахивается кистью:
- Уйдите! Уйдите! Что еще за аутодафе возле моего дерева?
"Вот теперь король точно меня убьет", - мрачно думаю я, направляясь к лагерю.
      По полю кто-то скачет навстречу:
- Принцесса Йовин! Привезли!
- Что привезли? - хмуро интересуюсь я.
- Орка. Как и заказывали. Еще и человека из Мордора прихватили! - физиономия посланца сияет неприкрытым счастьем.
      От общего оторопения я забываю спросить подробности.

      Король тоже не требует подробностей. Он доволен. Внимательно разглядывает орка, брезгливо кривится, приказывает: - В цепи! И пытать. Немедленно. Когда узнаете все - на крест.
      Потом обращается ко мне - уже другим тоном: - Да, принцесса, я вижу, вы вполне достойны чести присутствовать на дальнейших советах. Я повелеваю вам сегодня сидеть рядом со мной. Чего вы хотите? Говорите, не стесняйтесь - сегодня вы в фаворе.
      Ну - чего попросить? Земель? Денег? Голову пророка на блюде?
- Я, ваше величество, ваш крест уничтожила, - бухаю я. Кто предскажет реакцию венценосного параноика? Закричит? Позовет стражу?
- Ах, это? - скучным тоном говорит король. - Ерунда какая. У меня хорошие плотники, новый сделают. Идите.

      Да, все идет к одному. Зреют грозья гнева и скоро прольются войной. Дубина народной войны стремительным домкратом поднимается для удара. Говорят, что король развалил все, до чего дотянулся. Испоганил отношения со всеми союзниками. Отдает приказы, от которых потягивает откровенным безумием. Чего стоит один крест! А кто придумал брать пошлину на границах с гондорцев, нашихбратьев-навек?
      Вечером назначен тинг, на котором должно решиться все. Но еще до тинга снова требуют на совет.

      Мрачно, мрачно в тронном зале. Сенешали бычатся и угрюмо смотрят в стол. Король долго ерзает по трону, выискивая оптимальную позицию для того, чтобы видеть всех из-за спины умбарского телохранителя. Одного взгляда на лица собравшихся достаточно, чтобы понять: чаша терпения полна. Но в первые никто не лезет. Тягостная пауза, король хрипло прокашливается: - Все здесь?
      В изумлении только теперь обнаруживаю в зале Гэндальфа, почти незаметного за широкими сенешальскими спинами. Что он здесь делает? Словно ответом на мой вопрос Форкенбранд спрашивает: - Есть кто-нибудь, кто выскажется против присутствия на совете Гэндальфа?
      Таковых нет. Да, нешуточное дело завертелось, коли на совет приглашают Гэндальфа... Король снова прокашливается, напряженно сплетает пальцы на скипетре, потом приказывает позвать секретаря. Мы, сенешали, переглядываемся. Что он такое затевает?
- Я собрал вас здесь для того, чтобы огласить свое завещание, - наконец, говорит король. Каждое его слово падает в мертвой тишине, будто камни - один за другим, образуя курган...
- Секретарь, пиши. Завещание. Пункт первый. Желаю, чтобы тело мое было похоронено в курганах предков. Пункт второй. Желаю, чтобы на моей тризне были принесены в жертву десять лучших роханских коней, в том числе обязательно черные. Пункт третий. Желаю, чтобы на моей тризне были принесены в жертву пять красивейших женщин Рохана... Пункт четвертый...
      Композиция застыла. По спине пробегает холодок. Кто-то самый молодой и наивный открывает рот, остальные молчат. И такое нехорошее это молчание, что становится ясно - скажи "фас" и бросятся. Растерзают короля. Чует это и умбарский телохранитель, переминается с ноги на ногу, взглядом косит.
- Та-ак... Всем молчать и слушать дальше, - резко говорит король, тоже почуяв нечто. - Пункт четвертый. Так как я не считаю своего наследника достойным трона (у молодого Тенгеля кровь уходит с лица), я оставляю трон одному из... ага, четверых как раз будет достаточно для славной драки... одному из четверых, которых я сейчас назову.
      Тишина. Мертвая.
- Ты, - палец короля упирается в кого-то из присутствующих, кажется, бургомистра Эдораса.
- Я отказываюсь, Ваше Величество, - поспешно говорит он.
- Плевать... Ты, - палец указывает на следующего.
- Я отказываюсь...
- Плевать... Ты, Форкенбранд...
- Я отказываюсь...
- И... и... - король оборачивается, вертит головой, шарит глазами, - И ты.
Ах! вот она, последняя пощечина гордости Рохана! Его указующий перст упирается в умбарского телохранителя. Все взгляды замирают на бедняге умбарце в полосатой тельняшке. И недобрые это, надо сказать, взгляды.
- Я... я... я тоже отказываюсь! - судя по всему, бедняга больше всего на свете мечтал бы сейчас провалиться сквозь землю. Я мрачно наблюдаю, как кто-то размеренно стискивает и разжимает поставленные на стол кулаки.
- Ничего, - ядовито говорит король, - Придется. Кому-нибудь придется. То-то драка выйдет славная. Секретарь, дату. Дай сюда перо...
- Ваше Величество, одумайтесь!
- Ваше Величество, как Вы можете...
- Ваше Величество, пока не поздно...
      Воздух взрывается сенешальскими голосами. Загалдели все разом, страстно, возмущенно, запальчиво... А я вижу лицо Гэндальфа, безмолвным изваянием застывшего в углу тронного зала. Он молчит.
      Небрежный росчерк королевской подписи пригвождает завещание, словно молоток судьи - смертный приговор.
- Гэндальф! - говорит король. Опять все стихли. - Ты выполнишь свое обещание?
      Гэндальф молча, скорбно кивает. Вот он, разговор великих, не-для-посвященных, понятный лишь двоим... И тут король внезапно хватается за горло, хрипит, бьется в конвульсиях, сползает с трона...
- Ты... же... обещал... - выдавливает он сквозь хрип и замирает.
- Лекаря!
- Лекаря! (... кричат сенешали и не двигаются с места...)
- Он умер, - говорит лекарь. - Его хватил удар. Все встают. Занавес.

      - На копьях, на копьях вынесем... - Мечи давайте... - Жрец! Где жрец? - Костер, костер, к костру его... - ... а потом выйдут плакальщицы...
      Народ галдит, вовсю обсуждает, как хоронить. К выходу украдкой пробирается бывший королевский телохранитель. Его никто не удерживает. В тронном зале одиноко сидит Тенгель и вертит в руке бумагу с завещанием, врученную сенешалями ему: мол, делай с этим что хочешь. Мне грустно и хочется больших свершений, но как-то не ко времени...
      Наконец, процессия движется на середину поля, где уже разожжены два костра. Носилки с телом короля кладут между костров, кругом собирается народ - все кланы. Речь толкает опять-таки почему-то Форкенбранд, а не Тенгель. Зачитывает завещание. Многоголосое "Ах!" плывет над толпой. Эх, Рохан, как же это ты прошляпил, на троне-то сумасшедший сидел, но все молчали... Позор, позор. Как же это?
- Так что же, роханцы, как поступим мы с памятью о нашем короле? Можем навсегда предать забвению его имя и не упоминать его в списке королей Рохана. А можем запомнить. Навсегда.
- Запомним...
- Запомним...
- Запомним... - летит над толпой шелест, переходящий в полногласный крик:
- Навсегда его запомним!
- Так тому и быть.
Плакальщицы ходят по кругу и бросают на грудь короля цветы. Вперед выступает Гэндальф:
- Я расскажу вам, о чем просил меня ваш король в последнем нашем разговоре. Он просил меня дать ему бессмертие.
"Ах!" - снова говорит толпа.
- Я обещал ему. И воистину, он останется бессмертен в памяти нашей.
      Быть череде курганов отмеченной еще одним. Курганом Фенгеля, короля, который оставил несмываемый след в истории Рохана...

      ***
      Ночное оказалось удачным изобретением. Посреди роханской равнины разжигался костер, собирался народ из разных кланов, сидели до утра и рассказывали байки. Сперва, конечно, от каждого шороха подскакивали и хватались за копья, но выяснялось, как правило, что это свои же конные разъезды. (Брат Йомер как-то решил повеселить публику и свистнул из темноты богатырским посвистом. Народ не оценил и попадал на землю, приняв Йомера за назгула).

      Да, в основном, разумеется, нынче говорят о назгулах. Тема животрепещущая, тем более что сегодня двоих видели на роханских землях. Смешно слушать, как рассказывают - с одной стороны, игрового повода опознать в зловещих черных фигурах именно назгулов, пока нет, с другой стороны... очень хочется. Ведь по жизни все понимают, ху есть ху.
- Они как тени...
- Призраки! Как умертвия!
- Не поминай лихом... Могильники-то рядом...
      Вдруг из темноты раздается жалобный стон:
- Лю-уууди! - А!
      Все подскакивают. Из тьмы выступает нечто черное.
- Можно у костра вашего погреться?
- Грейся...
- Совсем кости старые замерзли... - говорит умертвие, потирает ладони над огнем и уходит, испустив пару жалобных вздохов.
- О Господи, - говорит кто-то, потом поправляется: - То есть Великие Валар. То есть Мать Кобылица. Чего только в Ночном не привидится.

ДЕНЬ 2.

По бездорожью безнадежно,
Корм от безденежья подножный,
В ножнах едва ли пол-клинка...
Ах, какая тоска!

Тошка
(ненаписанная песня про Арагорна)

Орки угнали коней. - Примерный Форкенбранд. - Следопыт из Арагорнов. - Назгулы в подштанниках. - Гэндальф отказывается быть Гэндальфом.

      Следующий день начинается со свежих новостей. У нашего клана под утро свели лошадей, только-только приведенных из Ночного. Орки побывали. Поди, мстят за вчерашнее. Поделом нам, раздолбаям - часовых не поставили, удивительно, что и вовсе не порезали... Говорят, те же орки у Мелкина картину свистнули, и теперь там разгорается скандал. Нам, впрочем, не до этого. Отряд взбешен кражей лошадей, которых теперь придется на развод одалживать у соседей.

      Назгулов пока не видать, зато кто-то, говорят, эльфа видел. Ну, это уже слишком - что за сказки! (По-жизни, эльфы просто-таки гроздьями тусуются под деревом Мелкина, что в ста метрах от нашего лагеря, но это - Мастерская Необходимость!)

      Брат Йомер как-то необычно задумчив, что ему, Йомеру, вообще несвойственно. И отсутствовал где-то прошлой ночью (то есть, прошлой зимой). И тему эльфов, над которой я всячески издеваюсь, дескать, что за небылицы, старательно обходит. Как говорят у нас в Рохане, у его коня поводья перепутались. И камень в подкове застрял.

      Короновали Тенгеля, избрав его подавляющим большинством голосов.

      Форкенбранд занялся учениями, любит он это дело, и посередь роханских полей маршируют дуболомы... пардон, роханские воины. Левое крыло, правое крыло, равняйсь-смиррна! Я испытываю некое смутное, неоформившееся подозрение по отношению к Форкенбранду (достойный пример переноса неигровых отношений на игру: мне почти незнаком Форкенбранд, но я хорошо знаю Борю Батыршина и ожидаю от него либо государственного переворота, либо - как минимум - оказания давления на короля). Но Форкенбранд в политику не лезет и вообще ведет себя подозрительно примерно, что меня настораживает.

      А в остальном, прекрасная маркиза... Все спокойно. Тишь да гладь.

      Мы с братом Йомером развлекаемся поединками и вообще, олицетворяем собой двух молодых бездельников, которые шатаются по степи и не знают, куда себя приложить. В политику я совершенно не хочу лезть, посещать бесконечные тинги и советы сенешалей - тоже... Девичье сердце тоскует и желает странного.

      Странное является несколько позднее.
      Ах!
      Странное является в обличье Следопыта-С-Севера-В-Зеленых-Линзах. Принцесса Йовин, очнитесь... Принцесса Йовин!
- Меня зовут Торон, - представляется следопыт (перед именем, КОНЕЧНО ЖЕ, следует долгая, многозначительная пауза).
- Э-э, - говорит принцесса Йовин. - Э-э...
      Брат Йомер наблюдает за сестрой, саркастически ухмыляясь.
      Как говорит Марк Твен, опустим же завесу милосердия над этой сценой.

      ***
      Ах, сколько новостей поведал следопыт Торон!
      Рассказал про эльфов (утверждает, что они и впрямь существуют!). Про Раздол и прекрасную леди Арвен. (Йомер почему-то очень смущается упоминания леди Арвен и, давясь смехом, укатывается куда-то за палатку). Про назгулов и умертвий и загадочный, полный опасностей и приключений Зачарованный лес. Про странных людей - Следопытов, живущих такой непонятной, но такой интересной жизнью!
      Ушел. И, как говорят у нас в Рохане, подковы его коня отпечатались в моем сердце.

      - Кто он такой? - спрашивает меня кто-то из своих.
- Следопыт, - рассеянно говорю я. - С Севера.
- А о чем вы говорили? - О далеких землях. Странствиях. Приключениях. О том, чего мне никогда не увидеть и не испытать.
- А еще? - Его кони быстрее моих. Я не всегда понимаю, о чем он говорит. Он говорит, что тьма сгущается над миром.

      Тьма сгущается над миром!
      В Гондоре - черт знает что творится. Назгулы там только что гнезда на сторожевых башнях не вьют. А еще Дол-Амрот взяли.
      С Дол-Амротом отдельная песня и сказка. Его взяли (могу ошибиться в хронологии; может быть, нижеизложенная история произошла на день позже, но это не столь важно). И вот, ночью, вернее, уже под утро, сидим мы под деревом Мелкина (возвращаясь из Ночного, решили заглянуть). Сидит Мелкин, несколько эльфов, Гэндальф, кто-то из региональщиков... Общаемся за игру. Тянется спокойная беседа. Времени часов пять утра.
      Тут появляется процессия. Несколько человек, предводительствуемых молоденькой девицей с мечом.
- Нам нужен мастер!
- А что случилось?
- Мы, дол-амротцы, только что вот, впятером, отбили Дол-Амрот!
- ???
- Мы взяли Дол-Амрот, но нас всех убили назгулы... А теперь мы дошли до Станции Мертвых и думаем: а почему это они нас убили, если они были без прикида? Они же в одних подштанниках из палатки выскочили! Значит, они не существуют! Значит, мы в них не верим и умереть не могли!
      Мы переглядываемся и пытаемся осмыслить. Назгулы. В подштанниках.
- То есть как это "не верим"? - наконец, ориентируется Мелкин.
- Вы же поверили, что умерли и пошли на Станцию. Значит, вы и в самом деле умерли!
- Нет, мы не умерли! - настаивает девица (леди Нуменэль).
- Мы отказываемся быть мертвыми! Они были в подштанниках!
Мы в них не верим в подштанниках!
- О Господи, - говорит Мелкин. - Ну в чем же еще им быть в пять часов утра?
- Мы в них в таких не верим и мертвыми быть отказываемся.
- Хорошо, пойдите в мастерятник и скажите там об этом.
- Разве ты не мастер?
- Нет, я не мастер. Я Мелкин.
- Значит, вы нас слушать не хотите? - девица срывается на крик. - Мы не будем мертвыми, это неправильно, нечестно, это...
- Но...
- ...какие же вы мастера после этого...
- Но...
- ... и какое вы имеете право...
- Но...
- ... и значит, я тоже буду делать, что захочу...
- Но...
- Хорошо! - вскакивает Гэндальф. - Я пойду с тобой. Прямо сейчас. Снимает шляпу, бросает ее на землю. Начинает стягивать с себя хламиду. - Но вот это... - доносится из-под хламиды, - я... больше: не надену!!! Потому что вместо этого я буду ходить с тобой по мастерам! В подштанниках!
      Оскорбленная, леди Нуменэль и компания удаляются.
      Утро безнадежно испорчено.

ДЕНЬ 3.

Миленький ты мой,
Возьми меня с собой...

Народное

Конфуз с бандеролью. - Как победить назгула? - Зачарованный Лес. - Талеко ли то Таллинна, или Как пройти в Агбанд. - Боромир намеревается применить пытки к Лютиэнь. - Брат Жан, Саурон в молодости.

      Мы с братом Йомером сидим в кабаке и пьем чай. Наблюдаем за жизнью вокруг. Жизнь кипит. Какая-то диффузия народов происходит в Рохане. Ладно, к хоббитам, шляющимся вокруг ("Доброго здоровьичка!") я уже привыкла. К сарумановским... э-э... студентам с пробирками и колбами ("Трансцендентально, коллега, трансцендентально!") - тоже. Даже назгулов видела, издалека пока что. А это еще что за страхолюдина? Чуть не давлюсь чаем, разглядывая странное существо с драгоценным камнем в глазу. Существо изъясняется на неизвестном наречии с неизвестным акцентом, при нем имеется бойкий переводчик. Мы с Йомером неприкрыто пялимся во все глаза. Чего только не встретишь в кабаке.
- Почта! Почта! - В кабак вваливается вестник и выгребает из специального ящика почтовые отправления. Глаза Йомера загораются. Он вынимает из кармана спичечный коробок и показывает его мне. Коробок наполнен спелой малиной.
- Как ты думаешь, сестричка, этого будет достаточно, чтобы понять, откуда конь прискакал? - Йомер указывает на этикетку. На этикетке изображен конь, орловский рысак, если не ошибаюсь.
- Э-ээ... Ну, я бы догадалась, - пожимаю я плечами.
Йомер многозначительно кивает, запеленывает коробок в почтовую бумагу с крылатым гербом, нацарапывает адрес и вручает посланцу:
- В Раздол. Леди Арвен.
      Я смотрю на братца большими-большими глазами. - Той самой? Откуда ты с ней знаком?!
- Ну... да какая разница? - смущается Йомер.
      С коробком, надо сказать, происходит презабавнейшая история. Получив посылочку, леди Арвен, не найдя на ней имени отправителя, долго не гадает и решает, что посылка от Арагорна. (Впоследствии Арвен утверждала, что корявость почерка показалась ей знакомой, так как незадолго перед этим точно такими же каракулями Арагорн составлял ей список назгулов). Пишет Арагорну нежное письмо с благодарностью за презент. Недоумевающий Арагорн является в Раздол.
- Я получил твое послание, Арвен...
- О! - говорит Арвен, - Я твое тоже!
      Бедняга Арагорн так и не решается прояснить ситуацию:
      Поэтому, во время нашей следующей встречи, он крайне задумчив.

      Он приносит пресловутый список назгулов. "Главный - Король-Чернокнижник. Легенда говорит, что его сразит не-воин..." Смотрит на меня, пристально. Я молчу в смятении. - Миру угрожает опасность. Очень немногие сейчас понимают, что именно грозит всем нам.
      Он говорит о тьме и свете, добре и зле, он правда хочет, чтобы я что-то поняла. Он говорит, что выбор между светом и тьмой происходит в каждый момент, а не раз и навсегда. Он пытается объяснить суть природы назгула.
- Назгула можно убить? - спрашиваю я.
- Назгула нельзя убить. Он - то, что есть в нас. Наша ненависть, наша злоба, наш гнев, наш страх. Все это делает его сильнее.
- Но если человек не несет в себе зла? Назгул не имеет над ним силы? Они колдуны, эти назгулы?
- Если бы все было так просто... Они - это в какой-то степени мы.
- Значит, назгула нужно победить в себе? Но как?
- Когда ты будешь готова победить в себе назгула, ты сама это поймешь.
      Я пытаюсь вникнуть. Значит, надо победить в себе. Но как я пойму, что я готова? А что если будет поздно? Лучше поздно, чем никогда?

      - Расскажи еще о чужих землях. Куда ты собираешься?
- В Зачарованный Лес. Это очень странное место. Иногда опасное. Там можно найти то, что ты ищещь. Кто-то ищет приключений, кто-то - ответы на вопросы. Все это есть в Зачарованном Лесу.
      Вздыхаю. Я, конечно, не напрашиваюсь... Но мы с братом Йомером так давно мечтали посмотреть дальние края... Правда же, Йомер?
- А? - вскидывается Йомер. - Мои кони не догоняют ваших...
Я наступаю ему на ногу.
- А-а, конечно, конечно, - кивает брат.

      Впервые я оказываюсь за пределами Рохана. Вырвалась! Свобода!
      Простор маневра, надо сказать, мне предоставлен несказанно больший, нежели профессорской Эовин - отец мой Йомунд живет в соседнем клане и делами дочки интересуется лишь при случайной встрече на сенешальском совете.
      Зато Йомер не может не отомстить мне за отдавленную ногу и, приотстав, шипит на ухо:
- Сестренка, по-моему, у твоего коня поводья совсем перепутались.
- Не то что перепутались... - тоскливо говорю я. - Он вообще без узды в степь ускакал...
- Смотри, нынче в степи полно кротовых нор. Сломает шею.
- О чем это вы? - недоумевает Торон.
- У нас в Рохане свой язык, - поспешно поясняю я и показываю Йомеру кулак. Он ухмыляется.

      К Зачарованному Лесу мы добираемся уже, когда начинает смеркаться.
- Плохо, что смеркается, - говорит Торон. - Ночью здесь очень опасно.
Мне почему-то даже спрашивать не хочется, что за пакость нам тут может встретиться.
- Тревога! - вдруг Йомер хватается за меч.
      В перспективе между деревьями скользят чьи-то силуэты.
- Кто это?
- Орки!
      Мимо пролетает стрела.
      Сколько орков, разобрать нельзя, я оглядываюсь, ища пути к отходу, но тут Торон воздевает меч и вламывается в кусты с непонятным воплем "Оркрист!!!" Мы с Йомером, устыдившись, летим вслед. Короткая схватка. Сколько было орков, так и остается непонятным, потому что часть успевает ретироваться.
- Великий воин Торон, - заговорщицки подмигивает мне Йомер. - А меч какой! Так и светится в темноте!
      Действительно, странный следопыт этот Торон. Высок и статен. Одет как бродяга, а меч непростой. И клянусь, я видела собственными глазами, как он излечил раненого чуть ли не наложением рук! С эльфами, опять же, запросто. Леди Арвен, опять таки... Я вздыхаю. В голове мешаются мысли, сплетаются рифмы... Далеко в степь ускакали мои кони...

      Я сижу в шатре королевы Зачарованного леса. Язык мой нем, смотрю в землю. Королева печально смотрит на меня.
- Ты его любишь, - констатирует она.
Я молчу.
- Он любит Леди Арвен.
Я молчу.
- Это безнадежно.
Я молчу.
- Прости, роханская принцесса. Я не могу тебе помочь.
Я молчу.

      ***
      Игровая ночь - время оторваться. Сегодня я недолго в Ночном. За мной заходят Леди Арвен и Арагорн, которые сейчас вовсе не Арагорн и не Арвен, и даже не Астальдо и Тошка, а никто иные, как Берен и Лютиэнь.

      Я прихватываю гитару. Буду сегодня Финродом Фелагундом, и умрите все! Даешь поединок с Сауроном! Идем в Ангбанд!

      Тошка по дороге пересказывает великолепную историю, произошедшую вчерашней ночью. Она в качестве Лютиэнь отправилась на поиски Берена. Проходит мимо Минас-Тирита. Ее окликают с башни:
- Стой, кто идет!
- Меня зовут Лютиэнь, - отвечает Тоша, - Я ищу своего возлюбленного. Его зовут Берен, он... (следует длинное описание Берена).
- Так-так, - говорит озадаченная стража. - Берен, говоришь? (слышится перешептывание: Берен? какой Берен? Кто такой Берен? А она, говоришь, Лютиэнь?)
      Наконец, после затянувшейся паузы, следует ответ:
- Не, не видели.
      Лютиэнь печально вздыхает и медленно уходит, роняя в траву светящуюся звезду.
      У переправы ее догоняет запыхавшийся Боромир:
- Э! Ты! Как тебя? Это что?
      На его ладони лучится светом оброненная звезда.
- Звезда, - пожимает Лютиэнь плечами.
- А для чего?
- Просто звезда, - недоуменно говорит Лютиэнь.
- Нет уж, пойдем-ка назад!
      И Боромир тащит Лютиэнь обратно в Минас-Тирит, где разворачивается допрос по полной форме: имя? чин? задание? какая-такая звезда? Артефакт? Какие свойства? Что может? Как-так просто звезда? Нет, ты нам все расскажешь! Может, к ней пытки применить, а?
      Случайные зрители безмолвствуют. Наконец, кто-то из стражи очень осторожно произносит:
- А... может быть... не стоит применять пытки... к девушке по имени Лютиэнь?

      Мы идем в Ангбанд и поем по дороге эльфийские песни. Всех встречных спрашиваем о том, как дойти до Ангбанда. Реакция прохожих очень настороженна. Психи? Какой еще Ангбанд? Народ сторонится.
      Только один, услышав сакраментальный вопрос, машет куда-то рукой: - Ах, Ангбанд? Тут какие-то уже проходили, Оромэ всякие, Тулкасы, тоже спрашивали:

      Роль Ангбанда исполняет Минас-Моргул, бывший Дол-Амрот. Роль Саурона - брат Жан, четвертый назгул. Примечательный диалог перед театралкой: Саурон (брат Жан): - Я - Саурон!
Незаметно подошедший Икторн: - Кто-кто?
Брат Жан: - Ой... Шеф... Шеф, я - это вы в молодости!

      Прихожу домой под утро. Театралку нет смысла описывать, скажу лишь, что мы замечательно оторвались. Теперь нам вновь предстоит сделаться Арвен, Арагорном, Йовин. Возвращаюсь к роли Йовин как к чему-то привычному и уже почти родному. Я с ней сжилась за последние дни.
      В общем-то, осталось немного. Чую, как дело неумолимо катится к развязке.

ДЕНЬ 4.

Третью ночь мне снится назгул,
Сам Ангмарский Чародей!
Я боюсь, а он, зараза,
Не приходит, хоть убей...
Тэм
("Третий день шагает войско...")

Безрадостные новости. - Встреча с Королем-Чернокнижником, он же Король-Чародей, он же Кучма. - "Возьми меня на битву!". - Эх, папа Йомунд!

      Последние новости: тьма продолжает сгущаться.
      До нас доходят только слухи. Говорят, Боромир погиб, подробности пока неизвестны. Фарамирову дачу спалили. Полночи со стороны Зачарованного леса доносились жуткие вопли: гномы отвоевывали Морию. Говорят, полегла их там туча.
      У нас очередные королевские похороны. Король Тенгель, почуяв приближение старости, решил умереть в седле и с оружием. Оседлал коня и помчался в сторону Мордора, где и сложился. (Для меня лично остается загадкой, каким образом молодой король умудрился за столь краткий срок одряхлеть, но ладно, ничего, у нас в Рохане время движется очень странными кривыми - например, Теоден еще и вовсе не родился).
      Королем тинг избирает моего отца Йомунда.
      Все громче поговаривают о войне. Жадно ловлю слухи. И особенно - слухи о следопыте Тороне, которого видят то здесь, то там, то в Хоббитании, то в Эсгароте, то еще где-то.

      И опять назгулы. О них говорят очень много, причем совсем запросто: "А, надо сходить к эльфам, узнать, чем назгул убивается:" Брат Йомер возмущенно цитирует какого-то очередного из этих, которые путники-странники и которых навалом на любой игре: "Не подскажете, как до Лориэна дойти? Ну, или хотя бы до Раздола." Тьфу! Я тут, как дурак, перед самим словом "Раздол" благоговею, а он: Тьфу, отморозок!"
      Похоже, началась массовая миграция к эльфийским пределам. Всякий уважающий себя "странник" считает своим долгом добраться до Лориэна или "хотя бы до Раздола". Если бы за чем хорошим, а то ведь всем тайненькое знаньице подавай: как назгула завалить, чем тролль убивается, как попасть в могильники и живым оттуда выйти. А может, у вас меч стохитовый есть? Нет? Странно. Ну ладно, тогда дайте, я хоть лабиринт у вас пройду.
      Скоро у Галадриэли автографы начнут стрелять. Господи, все опошлили!

      У меня почему-то все считают своим долгом спрашивать: "Не ты ли та дева, что должна сразить Короля-Чернокнижника?". Какая потрясающая осведомленность.

      Надо сказать, что встреча с Королем-Чернокнижником у меня происходит в тот же день, при столкновении темных и светлых войск вблизи разоренной Фарамировой дачи. Светлые войска представлены роханцами, которые идут на помощь Минас-Тириту, в очередной раз выславшему стрелу.
      Чернокнижник. По лезвию меча струится черное пламя. Проталкиваюсь вперед войска. Стоим и смотрим друг на друга. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю... Надо что-то говорить. Но вместо приличествующей моменту героической речи, у меня в голове вертится идиотская фраза:"Ну что же, оба мы Толкиена читали..."
      Мы совсем близко. Кто-то пытается отодвинуть меня назад, я дергаю плечом, сбрасывая чужую руку, Чернокнижник подается назад, и мы опять замираем. Только искры проскакивают от напряжения. Потому что он ждет, что ударю я. А я - что ударит он.
      Назгулий свист, все обращаются в паническое бегство, я стою на месте, на меня эти ваши штучки не действуют. И, надо же, именно в этот момент я отчетливо осознаю, что мечом тут ничего не сделаешь. И еще почему-то понимаю, что Чернокнижник меня сейчас тоже не тронет.
      Дальше между нами происходит следующий диалог:
Я: - Что вы делаете на этих землях?
Чернокнижник: - У нас приказ.
Я: - Эти земли не принадлежат вам. Уходите.
Чернокнижник: - Мы бы и рады, да у нас приказ.

      Что называется, вот и поговорили. Драться не стали. Разошлись.

      Ближе к вечеру заявляется Торон.
- Торон, что будет дальше с нами? - спрашиваю, в полной уверенности, что он знает.
- Дальше? Завтра будет бой, - рассеянно отвечает Торон.
- А я?
- А что ты?
Не понимает, он, что ли? Побледнела роханская дева, молчалива стала и песен не поет.
- Торон, возьми меня на битву. Молчит. После паузы:
- Там только смерть.

      Ночью начинает накрапывать дождь. Я сижу у костра, и мне печально. А в голове почему-то вертится Лоркино: "Это будет желанный и самый бескровный поход:"
      Выхода нет. Мудрые спорят о Свете и Тьме. Я не могу с уверенностью определить, что есть Свет и что есть Тьма, да в общем, это и не важно. Я только понимаю, вижу, чувствую, что зло, с каждым днем протягивающее щупальцы все дальше и дальше, нельзя победить мечом. Торон прав: оно в каждом из нас. Гнев, гордыня, отчаяние:
      И, конечно, мне неведомы пути Отряда Хранителей. Более того - я вошла в роль до той степени, что абсолютно не предполагаю никаких Хранителей. Откуда мне, дочери степей роханских, знать об Отряде и Кольце?
      Хотя вру, о Кольце мне известно - эта легенда уже разошлась по Средиземью и подтверждена лично Тороном. Но я не представляю даже сотой доли мощи этого Кольца, мне не до конца понятно Его предназначение, и я не знаю, где Оно сейчас находится. Хорошо Арагорну, он хотя бы может надеяться, он знает об Отряде, у него эстель есть. А у меня нет, и все кажется настолько безнадежным!
      "Когда ты будешь готова победить в себе назгула, ты это поймешь..."
      Я не готова. Он сильней.

      Отчаяние, вот что толкает меня на Пеленнор. Отчаяние, потому что я не вижу выхода. Эстель надо иметь, эстель, а нету. На битву не хочется. И умирать не хочется. Но остаться-то в стороне невозможно!
      Завтра отправятся все на войну, а меня Арагорн, простите, Торон, на битву и не позовет.
      Вот тогда я раздобуду шлем, плащ с капюшоном и... Все по тексту. Только без хоббита.
- Принцесса Йовин, к вам гонец.
- Принцесса Йовин? Меня послал Торон. Он просит передать, что ждет вас с отрядом в полдень на подходе к Минас-Тириту.
      Вот черт. Неужто никто-никто меня не собирается останавливать?
- Отец, я отправляюсь завтра на войну.
      Папа Йомунд долго обдумывает это мое заявление (конечно же, он сейчас стукнет кулаком и скажет, что никуда я не поеду!) И вот тогда я раздобуду шлем, плащ с капюшоном и...
- Что ж... Завтра будет большая, славная битва. Я думаю, что ты добудешь в бою себе славу, - торжественно говорит Йомунд.
- У меня есть предчувствие, - мрачно добавляю я, - что я не вернусь из этого боя.
      Йомунд молчит, потом вздыхает:
- Ну ты, дочка, это... ты в общем там смотри... поосторожней...
      Эх, папа Йомунд. Ладно, обойдемся без глухих шлемов и плащей с капюшоном. Просто поеду на войну, вот и все.

ДЕНЬ 5.

Это будет желанный и самый
бескровный поход...
Лорка
("Псалом N 2")

Блаженны те, кто в темноте уверовали в свет!


Лорка
("Памяти Честертона")

Время Ч. - Пеленнорская битва. - "Четвертый, добей!" - Небо Аустерлица. - Что может увидеть отлетевшая душа. - Жизнь продолжается, сеньоры! - Всем спасибо, все свободны!

      Время Ч близится.
      К полудню я вместе с отрядом прибываю к назначенному месту. Помимо нас, там собираются немногочисленные остатки Дол-Амрота и Серый Отряд. Ждем Торона.
      Время идет. Пятнадцать минут. Двадцать. Двадцать пять... Торона нет.
      Перед нами, на поле перед Минас-Тиритом, войска занимают позиции. Сейчас грянет. Сейчас все произойдет. И произойдет, надо сказать, без нас. Потому что Торона нет.

      Вижу родные роханские флажки в кустах на опушке леса. Там затаился засадный полк, роханская конница.

      С кривой ухмылкой отрешенно гляжу куда-то в небо. Это будет желанный и самый бескровный поход. Они все неправы. Надо по-другому. Но как? Как бороться со злом в себе? Что я должна сделать? Почему я так мало думала об этом и так много о другом?

      Пеленнор - поле сражения за души?

      Это будет желанный и самый бескровный поход... Зачем они все здесь, они же не знают, в чем дело, они не знают, как победить назгула... Это же верная гибель...

      Поздно!
      Понеслось!
      На поле уже кричат, бьются, скачут... Дым какой-то валит: Мне хочется орать, бежать туда, объяснять, доказывать, махать мечом, что угодно, но ДЕЙСТВОВАТЬ!
      Вижу назгулов. Черные безликие пятна. То здесь, то там слышатся пронзительные свистки, от которых народ бросается врассыпную. И ведь право на свист назгула мы даем им сами! То-то они так радовались каждому проклятью, брошенному вслед, каждому занесенному мечу. Разжигая в нас ненависть, они становились сильнее. А мы... Что же мы натворили?
      Может быть, Арагорн знает, что делать. Но его нет. И отчаяние, отчаяние нашептывает мне на ухо: он не придет. Если его до сих пор нет, значит, что-то произошло. Конечно, я не могу знать о том, что именно сейчас Арагорн идет по Тропам Мертвых, сбирая призрачное воинство.
      Я боролась. Я сопротивлялась отчаянию. Но оно оказалось сильнее. Я не знаю, что нужно сделать. Но что-то ведь нужно?

      Крик, гвалт, клубы белого дыма, люди, гномы, орки - все в одну кучу. Трижды трубит рог со стен Минас Тирита, и из леса, набирая скорость, летит волна - роханская конница. Я смотрю на них, вижу впереди Йомунда, одновременно понимая, что он не доживет до конца этой битвы, как и большинство присутствующих. Конница летит вперед.
      И тут воздух разрезают свистки-крики назгулов.
      Конница словно ударяется о воздух, ломается, мешается... Это паника. Они поворачивают назад?
      Я срываюсь с места, бегу к ним, кричу. Не помню, что. Кажется, "Стоять!", или еще что-то в этом духе. Меня несет какая-то странная сила, и мне кажется, что я поняла все, что было нужно, но не успеваю объяснить... Роханцы частично останавливаются... Кто-то разворачивается... Я ору боевой клич Рохана и перестаю соображать окончательно. Вижу только, что передо мной два назгула. Есть несколько секунд, в течении которых я, пожалуй, могу успеть развернуть коня и ускакать, или попробовать отбиваться, но...
      В этом нет смысла, что-то говорит мне. Назгула нельзя победить оружием. Его нужно победить в себе.
      Я стою на месте. Руку оттягивает бесполезный меч. Мне смешно.
- Тяжелое ранение! - выкрикивает назгул. - Четвертый, добей!
- Убита!
      Лежу и смотрю в небо. Оно напоминает мне небо Аустерлица, а я валяюсь тут, как князь Андрей, и совершенно не соображаю, что происходит и зачем. Вокруг продолжается бой. Надо мной проносятся всадники. Назгулы свистят. Гномы что-то скандируют и ритмично стучат в щиты, пытаясь таким образом заглушить назгулов. Небо заволакивает дымом.
      И ведь мы же сами, сами дали им право на первый удар!
      В голове моей полный хаос. Я даже не могу понять, плохо мне или хорошо, жива я на самом деле или нет. Мимо пробегает некто с огромным двуручником наперевес:
- Жива?
      Не глядя на него, я на полном серьезе отвечаю:
- Не знаю...
- Н-на!.. - выдыхает он и обрушивает на меня двуручник, после чего убегает.
      Наша жизнь - это фарс, цитирую я Лорку. Мне смешно и одновременно как-то пусто.
      Вокруг ходит Тамара Фангорн с видеокамерой, запечатлевая убитую Йовин для истории.

      Значит, мы все-таки проиграли? Мы взялись воевать со злом его же оружием?
      Я встаю, заматываю голову белой тряпкой - точь-в-точь раненый комиссар! - и иду к Станции Мертвых. Иду вдоль дороги, медленно, не торопясь. Куда теперь-то торопиться. Поднимаюсь на косогор и столбенею.
      Навстречу мне движется войско, возглавляемое Тороном-Арагорном. Реет знамя с белым древом. Как же так? Значит, они все-таки пришли?
      Мне остается только молча помахать им рукой и двинуться дальше.
      Черт возьми, значит, Арагорн жив?
      Значит, еще не все потеряно?
      Господи, если бы я тогда знала о происходящем на склоне Ородруина. О самой главной битве, что вершилась в те минуты!
      Я все это узнаю потом. И о том, как Арагорн проходил Тропы Мертвых. И о том, как собирали Отряд Хранителей - об этом, размахивая руками, мне взахлеб рассказывает Форкенбранд, тоже оказавшийся в Отряде. Зря, зря я его в дурном подозревала....

      Я иду к Станции. Миную роханскую равнину, посреди которой опять горят два погребальных костра. Кого-то опять хоронят. Мне становится интересно, и я приближаюсь - поглядеть. Меж костров на носилках лежит незнакомая девушка. С мечом. Вокруг какие-то люди, молчат. Судя по всему, я застала как раз конец какого-то обряда. Внезапно девушка садится на носилках и говорит, явно продолжая ранее начатую фразу:
- Ух... Кажется, меня приняли за Йовин, роханскую принцессу...
      И тут, каюсь, моя душенька в белом хайратнике выплывает вперед и переспрашивает:
- Это за меня, что ли?
      Лорка, услышав эту историю, визжала от восторга:
- Йовин, Йовин, как я тебе завидую, ты же видела собственные похороны! Твоя душа отлетевшая видела собственные похороны!

      Жизнь продолжается и продолжается игра. Я даже не чувствую себя за бортом, хотя дальше весь этот клубок событий катится и разматывается без меня. Я сижу у Мелкина и слушаю чужие рассказы и байки об игре. В основном - об Отряде Хранителей. Главный Хранитель, хоббит Гортензия, сломавшаяся в конце и подпавшая под власть Кольца. Жалко ее. Ни черта она не поняла. Ничего, может, потом поймет?
      А Гэндальф шляпу сжег...

      Арвен и Элронд со смехом пересказывают один из последних эпизодов. Отряд Хранителей выходит из Раздола, вся эта операция осуществляется в атмосфере строжайшей секретности. Доходят до Эсгарота. Жители вываливают навстречу с криками и чуть ли не с трубами и литаврами:
- Хранители! Это же Хранители! Слава Хранителям!
      Кое-как удается заставить их замолчать. Идут дальше. Следующий пункт.
- Хранители! Это же Хранители! Слава Хранителям!
      И так - по всему пути следования Отряда.

      В Гондоре прошла коронация Арагорна. Хотя особого смысла в этом, пожалуй, не было - Кольцо-то Саурону досталось. Арагорн тоже приходит под дерево Мелкина.
- Эх... Йовин, как же ты?..
- Да вот... - пожимаю я плечами.
- За меч Арагорна, за доблестный меч Арагорна. Как ты мог опоздать на Пеленнор?! Я тебя так ждала!!!
- Йовин, я торопился! - оправдывается Астальдо. - Честное слово, я торопился! Но Тропа Мертвых такая длинная!
      Мы идем фотографироваться.

      Приходит БББ и, с горящими глазами: - Господа! Господа! Я на этих ХИ впервые видел НАСТОЯЩУЮ ГАЛАДРИЭЛЬ!!!

      Брат Йомер, активно используя роханский диалект, рассказывает что-то молоденьким хоббитушкам:
- У нас в Рохане лучше всех было. А самое главное, что у каждого роханца конь в голове. И если он не туда бежит, вот, как у моей сестренки, то ему вечно всякие булыжники в подковы попадают... в коронах... (смотрит на Арагорна).

      Приходит Кучма и начинает мне выговаривать:
- Что ж ты меня не зарезала? А я так ждал, думал, бросишься...
Мы обнимаемся.

      Приходит брат Жан, бывший Четвертый назгул.
- Эх, Йовин... Прости, так не хотелось тебя убивать... Слушай, как здорово тогда с Ангбандом получилось! Как мы поединок Саурона и Финрода пели! Вас там волколаки не сильно помяли?

      Мы сидим под деревом Мелкина и поем песни. Нам хорошо. Пусть кто хочет, толкует исход как хочет. Поражение? Победа? Ничья? Все фигня. Это просто финал.
      Финал замечательной игры. Потому что ничего не бывает зря.
      Спасибо всем!