Для начала хочу предупредить взявших в руки свои этот скромный труд, что я не ставил своей задачей полностью изложить ход истории. Здесь описаны лишь те незначительные и немногие, события очевидцем которых имел счастье быть автор, дополненные рассказом о том, что он имел счастье слышать.
      Началом хода истории и её первым моментом стали переговоры Большой Четвёрки в Минас-Тирите по поводу великой, но уже закон-чившейся войны между Гондором и верным союзником Ристанией с одной стороны, и Харадом и Умбаром - с другой. Самой этой войны никто из ныне здравствующих в Рохане не видел и подробностей сообщить не может. Известно только, что южанам стало туго, и они запросили мира.
      Когда наш конунг Теоден собирался на переговоры в Эдорас, зашёл один из богов, зашёл по делам торговым, а посему конунг отбыл в Минас-Тирит без меня, а мы с богом обсудили кое-какие подробности насчёт стартовых цен на мировом рынке. Вскоре бог ушёл, а из Минас-Тирита прибыл гонец от конунга, естественно, за мной. От него я узнал, что переговоры состоялись и притом с весьма неплохим результатом - вскоре подошёл отряд харадцев и до вечера работал на постройке Хельмовой Крепи. После переговоров состоялся турнир, на котором всадники Мустангрима, разумеется, блистали, но, увы, не победили. По прибытии в Город, я предстал пред светлые очи четырёх властителей: Денетора, наместника Гондорского, Теодена, конунга Ристанийского, королей Умбарского и Харадского.
      После мы наедине говорили с Теоденом о делах государственной важности, и я с караваном отправился в Эсгарот, где обосновались боги.
      Да будет вам известно, что во всём Средиземье очень немногие могли попасть в Эсгарот, и в их число входит ваш покорный слуга. В Эсгароте главный из богов, надо думать Манвэ, вручил мне золотые слитки роскошно названные "начальным капиталом".
      По дороге обратно мы встретили гондорский караван, и я имел честь познакомится с сыном наместника Боромиром. Обратно мы шли вместе и договорились впредь в Эсгарот ходить только совместно, поскольку путь пролегал через земли Умбара, и ходить там без сильной охраны попросту рискованно. К тому же Умбар - вассал Гондора, хотя и ненадёжный, но нападение на гондорский караван для них означает тяжёлую войну. Вернувшись, я застал Эдорас в приготов-лениях к празднику по случаю победы в войне. Кроме того, должен был состоятся пир в память погибшего сына Теодена. Увы, веселиться на празднике и скорбеть на пире мне не довелось - торговые дела отнимают много времени. Я ходил торговать к богам и, вернувшись, видел лишь роскошные объедки.
      В этот день кругом ещё стоял мир, и ворота Эдораса то и дело принимали гостей, а они шли толпами. Люди из Минас-Тирита и Умбара, доблестные витязи из Серого отряда, что стерегли мост за полями умертвий, эльфы из Серебристой Гавани и иные прочие. Но самыми частыми, самыми уважаемыми, и, увы, разорительными гостями были маги.
      Саруман - лучший друг Теодена и Гэндальф (ну а этот, говорят, всем лучший друг). Позволю себе заметить, что именно маги, а в особенности Гэндальф, собственноручно съели большую часть ристанийских запасов - это мне, как купцу и владельцу складов, очень хорошо известно. Гэндальф прибегал по много раз на дню, а ночью и того больше, и всегда голодный, а поди прокорми такого чародея. Да простят мне это маленькое лирическое отступление, но когда видишь, как едят маги, как тают запасы, и надвигается война (известно, что магами придуманная), а с ней и голод (а уж он то точно их творение), то тут и не такое скажешь.
      Но всё же, несмотря на моё тихое ворчание, Рохан славился гостеприимством на всё Средиземье, и разве что боги могут посетовать на плохой приём, но вы и сами знаете, какие в Эсгароте боги. Почти каждый мог войти в Эдорас, не снимая оружия, а ведь в Минас-Тирите этой унизительной процедуре подвергали чуть ли не каждого незнакомца. Ну, а мы, пастухи - народ мирный, а посему как мы, так и с нами.
      Вечером этого дня я имел честь беседовать с хоббитским купцом Эндрю Брендизайком, хоббитом небывалой смелости. Он один, без всякой охраны ходил по Средиземью и, кажется, никого не боялся. Я проводил его до Минас-Тирита и представил Боромиру.
      Ночь прошла спокойно, разве что под утро сильно шумели морийские гномы на том берегу Андуина, да изрядно хохотали эльфы из Лориэна. С гномами мы устроили переговоры, и Теоден с Балином дого-ворились до великой дружбы, отныне связавшей наши народы... Увы, к обеду в Мории объявился Барлог, и все гномы бежали. Ну а с эльфами и говорить нечего.
      Пошёл слух, что в Лихолесье тролль истребил великое множество эльфов и напустил на остальных чуму, после чего и был убит. Где-то появились назгулы, и откуда-то поползли слухи, что они убиваются пятью ударами в спину.
      Харадские купцы, проходившие по тракту, рассказали, что у стен их столицы проскакали два назгула и поприветствовали харадримцев как верных служителей Чёрного Властелина. Харадримцы ничего не поняли, но отпор дать побоялись. Отсюда и пошёл слух, что они заодно с Тьмой.
      Этим утром в Ристании готовился ещё один пир: принцессу Эовин выдавали замуж. Да простят мне моё незнание, но я так и не понял, как звали того гондорца, что взял принцессу в жёны. Пир готовился чуть ли не полдня. То и дело приходили и уходили дорогие и всякие гости: наместник из Минас-Тирита и король из Харада, принцесса и король из Умбара. Я ходил торговать в Эсгарот и внутренние события знаю плохо, хотя и знать то там нечего - свадьба как свадьба.
      Дорога в Эсгарот лежит через Минас-Тирит, где, кажется, все меня знали, но каждый раз на башне стоял какой-то новый часовой и окрик "Кто идёт?" мне до смерти надоел. Минас-Тирит крайне негостеприим-ный город, и лучшее, на что там можно рассчитывать - это глоток воды для усталого путника, да и то если настоятельно и долго просить. Но поскольку Гондор - союзник Ристании, да и деньги они лили для нас задаром, то такие мелочи им прощали.
      В Минас-Тирите я встречался с гондорским купцом, и вместе мы шли дальше. Дорога шла через поля, где трудились гондорцы, выращи-вая гречиху, через владения Дол Амрота и выходила на мост. Здесь кончались владения Гондора, и стоял часовой, а за мостом начиналась территория Умбара, и тоже стоял часовой, а то и больше.
      Умбар, хоть и красивая страна, но люди там очень уж подозрительны. Они не хотели верить, что я купец и даже чуть не ограбили, пока я не предъявил бумагу и не напомнил о договоре.
      После владений Умбара за Андуином и стоял Эсгарот, со странной вывеской "СТРАНА МЁРТВЫХ" на входе. В этот раз боги вели себя очень нехорошо, и мы ушли из Эсгарота с пустыми руками. Боги довели Гондорского купца до того, что он чуть не растерзал эсгаротского купца с носильщиком, но воины Дол Амрота предотвратили кровопролитие. Да и моя охрана не позволила бы грабить честных богов... Кто бы знал, что купец из Минас-Тирита имел назгульское кольцо, но об этом стало известно много позже.
      А в Минас-Тирите я увидел нечто из ряда вон выходящее. Мне довелось наблюдать нелицеприятную беседу между Денетором и богом, ответственным за поля и пастбища. Официально беседа началась с претензии наместника, что боги слишком привередливы, что урожаи малы, а съестного нигде не купишь. И в Эсгароте, где его горы, боги попросту отказываются торговать с людьми. На это бог ответил то, что они всегда отвечают в таких случаях - сами, мол, виноваты. Отвечал бог долго и витиевато, но смысл был именно такой. Благо-родный Денетор, слушая божественный ответ, постепенно приходил в ярость, и беседа превратилась в грозный монолог наместника в гневе.
      - Я созову всё Средиземье, - говорил он, - и мы заживо закопа-ем вас в вашей Стране Мёртвых. Мне... <в этом месте рукопись Эркенбранда испорчена, и можно разобрать лишь отдельные слова, преимущественно ругательные>.
      Выслушав Денетора я понял, что он действительно прав. Кому из людей я ни рассказывал об этом, все говорили, что поддержат наместника Денетора в его благих начинаниях.
      Вернувшись в Ристанию, узнал я печальную весть - Здоровье конунга Теодена сильно пошатнулось. Случилось это сразу после свадьбы Эовин и, весьма вероятно, что пир был тому не последней причиной.
      Когда конунгу стало совсем плохо, он отправился за помощью и советом в Раздол к Элронду Мудрому. Элронд долго врачевал конунга, и вся Ристания долго не могла понять, чем это кончится. Наконец, из Имладриса прибыл Эомер и объявил, что только кровь пятерых Эорлин-гов излечит Теодена. Но к тому времени, как Эомер с превеликим трудом нашел пятерых Эорлингов - добровольцев, вдруг явился конунг.
      Оказывается, Мудрый Элронд сменил способ лечения. Он подарил Теодену меч Эорла (а откуда это он взялся в Раздоле?), и конунг должен был пролежать с этим мечом час в тишине и покое. Это вернуло нашему конунгу силы, но от страха за его будущее не избавило.
      Чуть позже, ближе к вечеру, произошло весьма и весьма забавное событие. Вышел я из крепости и отправился посмотреть, как наши пастухи пасут коров. Достигнув пастбищ, я увидел, как пастухи не теряют времени даром и совершенствуют ратное искусство. Я перестал тревожиться о судьбе наших стад и двинулся домой. По дороге мне встретилось непонятное существо, нечто среднее между человеком и медведем, с кабаньей головой под мышкой. Не успел я как следует разглядеть этого оборотня, как получил сильный удар в грудь и на глаза мои упала тьма. Потом мне пригрезилось, как дух мой шествует в страну мертвых, и как Саруман Белый забирает его оттуда.
      Когда я очнулся, первое, что увидели мои глаза, была белая рука на посохе. Это был знаменитый жезл Сарумана, а сам Саруман, что-то бормоча под нос и отчаянно размахивая жезлом, возвращал меня к жизни. Вернуть-то он вернул, и за это я ему благодарен, но риста-нийскому лекарю пришлось ещё немало повозиться со мной, прежде чем я твёрдо встал на ноги.
      Потом мне объяснили, что зверь, закативший меня в кусты, был всего-навсего кабаном, а голову он держал под мышкой потому, что так было удобнее. К стыду наших пастухов, этот зверь сумел задрать целое стадо коров.
      А тем временем, пока я, истекая кровью, лежал в кустах, в Ристании свершилось нечто, о чём я могу рассказать только со слов брата, пастуха Эльфхельма.
      Он занимался тем, что рыл мне могилу, когда внимание его привлекли шум и крики, доносившиеся из Эдораса. Он немедленно бросился к Хельмовой Крепи и увидел странную картину: Эдорас наводнен толпами полуголых дикарей - дунландцев, а закованные в броню рохирримы в спешке отступают к крепости. Но ристанийцы быстро сообразили, что к чему, и, спустя считанные минуты дикари ( а их оказалось в два раза меньше, и вооружены они были гораздо хуже ) были разбиты без единой потери, а главаря их, тролля Батыр Шина, попросту подняли на копья. Так началась и кончилась единственная война, затронувшая Ристанию.
      Затем пришёл Саруман и имел с Теоденом долгую беседу. А когда Саруман ушёл, конунгу вдруг стало плохо и он, приведя в порядок государственные дела, убедившись в наличии государственной казны и назначив Эомера своим наследником, ушёл в мир иной.
      Ночь, наступившая после смерти Теодена, была ужасной. Все чего-то боялись, и даже мне, купцу и уважаемому человеку, пришлось стоять на часах. И это только потому, что время от времени прибегал Гэндальф и говорил:
      - Идёт большая толпа орков, будут здесь через 15 минут, ждите. Никаких орков, разумеется, не было, а прошли гулящие (брат Эльфхельм настаивает, что здесь следует употребить слово гуляющие) умбарцы и умбарки поглядеть на умертвий, что водятся ночью на ристанийских полях.
      А Гэндальф продолжал прибегать и грозил всё большими и большими нападениями с того берега. Тем не менее, ночь прошла спокойно, и никакие проделки магов не смогли развязать войну против мирного народа пастухов.
      Наутро все проснулись в крайнем нервном напряжении и великом изумлении. Потом пришла обида : "Как, мы никому не нужны? И никто не хочет на нас нападать?" - вот незадача.
      В этот день в Ристании не произошло ничего, достойного упоминания, разве что время от времени из Раздола приходили тревожные слухи, и Эомер с отрядом убегал туда. Но потом он, как правило, возвращался и говорил, что ничего там не было.
      Пастухи обленились и перестали пасти коров, разве что перед приходом богов они вдруг вспоминали свои обязанности, и стада спешно выносились в поля. В окрестных лесах объявились звери. Сначала пришёл медведь, очень не воинственный, он попросил, чтобы ему дали кого-нибудь если и не убить, то хоть ранить. Жертва была предоставлена, и медведь бросился на копья. Другой зверь - олень - оказался порезвее, и на него устроили королевскую охоту.
      Конунг Эомер загнал его в Андуин, после чего сам сиганул в воду и проткнул оленя мечом. Чуть позже, по лености стражи у ворот, в Эдорас заглянула чума, заразила лекаря, загадила дома и ушла.
      А в это время в Большом Мире происходило много славных и непонятных, горестных и разных событий. Денетор призывал добровольцев из Ристании на охрану Минас-Итиля, где нашли палантир. Пятеро рохирримов вместе с отрядом гондорцев долго изнывали там от скуки, а когда четверо из них вернулись домой, на Минас-Итиль напали тёмные силы и взяли крепость. Поговаривали, что возле трактира "Гарцующий Пони" всё время околачиваются мрачные личности, и что по нескольку раз в час его атакуют Чёрные Всадники.
      К сожалению, я не упомянул ранее, что лучшими друзьями в Средиземье были у ристанийцев эльфы из Серебристой Гавани. В их глухом эльфийском захолустье вообще не были даже слышны отголоски великих сражений на полях Средиземья, и они, желая оказаться в гуще событий, завели дружбу с нами, и почти всегда вместе с ристаний-скими часовыми на башнях Хельмовой Крепи стояли эльфийские витязи с сарбаканами и всякими магическими штучками.
      Когда сумерки повисли над землёй Мустангрима, такие же сумерки проникли в головы принцессы Эовин, Королевы, Второго Сенешаля, какого-то родственника Теодена и их прислуги. Они взяли лучшего в Рохане быка и отправились по городам и странам с корридой "Мустангрим-Шоу".
      Под вечер, когда упорные слухи о том, что " наших бьют в Раздоле " усилились до неправдоподобности, все, кто остались в Эдорасе и не сошли с ума, отправились к Имладрису в сопровождении двух воинов из Серого Отряда.
      Шли мы через Гавань, ибо провожатые говорили, что так безопаснее. В Гавани мы встретили уже известные нам по родной Ристании уныние и скуку, а также вести о том, что в Раздоле всё спокойно. И всё же мы, не поверив вестям, дошли до Раздола и увидели, что там действительно всё спокойно.
      Нас построили перед воротами и по одному вводили внутрь, а резкий и грубый голос изнутри спрашивал:
      - Назгул? Раб назгула? Слуга назгула?
      - Нет, - отвечал опешивший пастух.
      - Проходи, - недовольно басил грубый голос.
      Это был общеобязательный допрос чужаков.
      Внутри крепости мы увидели удивительную мешанину из эльфов, гномов, людей и хоббитов, которые ели, спали, пили и говорили. Время от времени со стены Имладриса доносились призывы к тишине, слышались шаги снаружи, и часовой громовым голосом вопрошал :
      - Стой! Кто идёт?
      - Олень, - смиренно отвечали снаружи.
      - Есть желающие поохотиться? - осведомлялся у народа часовой.
      В Раздоле я встретил Боромира, который рассказал, что он был ранен моргульским клинком и потерял рукоятку, единственное средство, делающее исцеление возможным. Но Гэндальф сумел вылечить его. Тот же Гэндальф тщетно пытался вспышками посоха выгнать Барлога из Мории. Посох упорно не вспыхивал, и Гэндальф, отчаявшись, просто отколотил им Барлога, и тот в панике бежал. А посох удалось раскочегарить много позже... в огне ристанийского костра.
      Пока мы обменивались новостями с разными народами, мудрые долго совещались и что-то решили. А бедные ристанийцы во главе с благородным Эомером в два часа ночи, через непроглядную темень, грустные оттого, что им не дали порубиться, поплелись домой, в Рохан. Нас обнадёжили тем, что к четырём часам в Минас-Тирите должно произойти что-то опасное. Это была очередная уловка магов, имеющая очень простую цель - послать нас подальше.
      Мы опять прошли через Серебристую Гавань, дошли до полей с умертвиями, а вот тогда и началась потеха. Ристанийское воинство двинулось в непроходимую лесную чащу, дабы обойти этих чудовищ. Шли без всякой тропы, с преогромным трудом и после долгих скита-ний по чащобе вышли, наконец, к воротам Хельмовой Крепи.
      А в Эдорасе пировали умертвия...
      Мы поначалу очень испугались, но всё оказалось не так уж и страшно. Просто их пригласили парни из "Мустангрим-Шоу", те, что ходили по странам с корридой.
      "Мустангрим-Шоу" с огромным успехом прошли почти по всему Средиземью. В Умбаре их сначала хотели убить, а потом раздумали и наградили. Лучше всего их приняли в Хараде и хуже всего в Лориэне. А второй сенешаль заверил нас, что если в любом месте Средиземья, на вопрос "Кто идёт|" отвечать "Ристания!", то можно пройти живым хоть до Огненной Горы и обратно.
      Кстати, ходили слухи что Огненной Горы нет.
      Мы посидели немного у костра, поболтали с умертвиями, выпили лимонаду (из заработков тореадоров) и, не выставляя никаких часовых спокойно залегли спать.
      На утро следующего дня все разбежались в разные стороны, ища приключений на собственные дурные и не очень головы. Мы с Эльфхельмом, после долгих раздумий, горя желанием изрубить на мелкие кусочки толпу - другую орков, отправились прогуляться. Сначала мы дошли до трактира Лавра Наркисса и по пути не встретили никого, а в трактире ещё спали. Перейдя по полуразрушенному мосту мы встретили двух воинов из серого отряда, которые известили нас, что недалеко тяжеловооружённое харадское войско, которое можно догнать и избить. Но мы их не догнали, да и не очень то старались. Когда мы прошли мимо Мории и Лориэна, нам открылся вид на крепость, возвышавшуюся над окрестностями. А когда мы подошли поближе, откуда-то выскочил гондорский часовой и стал допытываться: кто мы и куда идём.
      - В Минас-Итиль, - по глупости ответил я. И он проводил нас в Минас-Итиль, где уже собралось болше половины ристанийцев, пара эльфов и ещё не помню кто. В Минас-Итиле все боялись каких-то врагов, якобы шныряющих по окрестным лесам,и старались вести себя тихо и незаметно. Они дошли даже до того, что стащили с меня мой замечательный красный плащ, объясняя это какими то несвязными доводами из области тактики и стратегии.
      Немного спустя Эомер с отрядом фуражиров ушёл за провизией и не вернулся. Лориэнские эльвы говорили, что возле Пригорья Эомер встретил назгулов и пал в неравном бою.
      А мы в это время сидели в крепости и слушали война (кажется Гвардии Белой Башни), который обучал нас правильно владеть оружием.
      Ему помогал в этом некто, назвавшийся герцогом Вестфольда. Но ведь герцог Вестфольда это ваш покорный слуга, то есть я. Я был крайне оскорблён таким заимствованием моего титула, но из чистой вежливости решил, что выгоднее будет молчать.
      Через некоторое время пришёл Денетор с Элрондом и большим войском. Они долго чего-то ждали, но ничего не произошло. Только со стороны Минас-Тирита раздались какие-то крики и Элронд Мудрый залез на сосну - посмотреть, что там происходит.
      - Так там и оставайся, - посоветовал ему Денетор, - если нас сейчас перебьют, хоть ты спасёшься.
      - Не к лицу Владыке висеть на дереве, - ответствовал Элронд, скатываясь по стволу вниз.
      Они ещё немного подождали, и Денетор сказал:
      - Мы сейчас уйдём, а вы, те кто был в крепости, - останетесь и будете отвлекать на себя внимание врага. Побольше кричите и шумите. Вы - смертники. Понятно?
      Конечно понятно. Но только они немного отошли от Минас-Итиля, как встретили назгулов с войском и разбили их. А мы, сколько ни шумели, так никто из врагов и не пришёл. А пришёл Трандуил с эльфами, поговорил с Эльфиором - начальником крепости, и ушёл. Затем пришёл Келеборн с тремя эльфами и сказал, что Харад пал и в доказательство показал нам харадский стяг с чёрной змеёй на красном поле. Кто то из наших поинтересовался, не забыли ли эльфы срыть крепость. Келеборн стукнул себя по лбу и сказал, что забыли, потом немного подумал и спросил, как это делается, ибо властитель Лориэна не знал, как срываются крепости. Ему объяснили.
      Но Келеборн принёс и другую весть, мрачную и ужасную - пошёл слух, что Кольцо Всевластья попало к Врагу. Весть была настолько страшна, и к тому же была только слухом, что мы ей не поверили.
      Когда Келеборн ушёл, эльф из Гавани и несколько смельчаков из людей вызвались сбегать в поверженный Харад за оружием. Ходили они долго, и мы уже не чаяли вновь увидеть их, как со стороны Харада послышался грохот, какие-то звуки, и вскоре мы увидели, как к нам бежит тот самый эльф. Чуть поодаль от него бежали остальные, без всякого трофейного оружия и очень испуганные.
      Когда эльф добежал до крепости, мы увидели, что одежда на нём обуглена и разорвана, но сам он цел и невредим. А когда эльф отдышался, он поведал нам о том, что произошло.
      Придя в разгромленный Харад, наши воины увидели, что крепость не пуста, и что по стенам разгуливают назгулы, орки и прочая мерзость. Назгулы вели себя вызывающе и предлагали перейти на сторону Тьмы. Эльф, а за ним и люди, испугались и дали дёру, но тут эльфа подвели его магические способности. Под пронзительным взглядом назгула спрятанный в кармане эльфийский громобой взорвался, чем очень насмешил врагов и испугал эльфа. То, что осталось от эльфийской одежды после взрыва, и по сей день хранится в музее.
      Посидев немного в Минас-Итиле, мы решили, что нужно что-то делать. Решили и, после долгих споров о том, куда идти, напра-вились в Лориэн. Там Келеборн подтвердил известие о Кольце и добавил, что если через полчаса все люди не соберутся и не изберут себе короля, то Средиземье погибнет окончательно и без-возвратно.
      Мы, не долго думая побежали в Минас-Тирит, избирать короля, а по дороге встретили процессию, бегущую из Минас-Тирита в Раздол по тому же делу и присоединились к ней. А на подступах к Раздолу мы снова встретили людей, бегущих из Раздола в Минас-Тирит, тоже выбирать короля. Не могу точно припомнить, кто потом бежал куда, но я отправился в Ристанию, подождать, чем кончаться эти побегушки.
      А кончились они вот чем. Короля, говорят, избрали, только я не знаю кого, а Минас-Тирит тем временем пал. Девять назгулов взлетели на стены, тролли пробили ворота и Город взяли. Спасся один Дэнетор, который спрыгнул со стены и долго потом не мог понять, жив он или нет.
      Вскоре на ристанийских полях собралось большое войско из эльфов, людей и гномов. Все готовились к Последней Битве. Мы долго строились и перестраивались и после получасового отдыха, зачем-то вытребованного у врага, окружили Минас-Тирит и осадили его. Король-чародей взошёл на Белую Башню и произнёс чёрную речь. Он переименовал город в Барад-Дур и объявил, что Тёмные Силы выиграли.
      Тут откуда-то возник Манвэ и объявил, что всё это не так, что Светлые Силы очистили Средиземье и Зло, осаждённое в Барад- Дуре, проиграло. Конец.
      Тут поднялся дикий вопль и вой, раздались крики "нет империализму!" и "бей гадов!", и на крепость обрушилась туча стрел. Люди не поняли Манвэ, мы хотели отбить Минас-Тирит и иско-ренить зло, но маги и Эльфы поддержали Мэнвэ, и штурм не состоялся.
      Поток стрел иссяк, и люди, не без ропота, конечно, подчинились...

На этом кончается Летопись Коммерческих Игрищ лета 1991 в изложении ристанийского купца Эркенбранда и под редакцией брата его Эльфхельма.


Верстка - Терн

Взято с сайта МИФ - страница иркутского клуба ролевых игр