Но в целом можно считать, что игра прошла на среднем уровне. Провала не было. Кто хотел, тот сыграл. Например, мы, Девятка, оттянулись в полный рост. Волей обстоятельств мы получились полумастерской группой, но мы старались вести себя корректно. Если кто-нибудь приведет обоснованный пример того, что назгул использовал неигровую информацию, полученную за счет приближенности к мастерам, либо каким-либо другим способом, в игровых целях, расскажите, пожалуйста, об этом мне. Я приду и извинюсь.

В этом году личных конфликтов, которые должны были двигать игру, было два: Аргор - Аргелеб, и назгулы - Преображающиеся. Игра шла не одним потоком, а несколькими очень запутанными линиями, поэтому я могу рассказывать только о себе. Кто может, пусть дополнит.

Из доигровых разговоров я точно знаю, что очень многие догадывались, что назгулы будут маскироваться и действовать скрытно. Я, честно говоря, ожидал охоты на ведьм, но на игре о нас словно как-то подзабыли.

У каждого назгула была своя задача на игру. Моей была разведка у эльфов. Ах, да, простите, я не представился. Меня зовут Дэнна. Шел я к эльфам под личиной. На поддержание этой личины и магического щита, чтобы меня не чувствовали Преображающиеся, много сил положил Дол-Гулдур. Но для меня существовал ряд ограничений. Если бы я просидел в Раздоле больше часа, мне бы стало плохо, вплоть до обморока. (Над Раздолом стоял магический купол, назгул не мог ни войти туда по Призрачному, ни выйти. Такой же купол, только, соответственно, другой полярности, стоял над Дол-Гулдуром). Еще в опасности входила повышенная возможность столкнуться у эльфов с ацеласом. При соприкосновении с ацеласом назгул падал без сознания и в себя мог прийти только через минуту после того, как ацелас убирали. И после этого у него на полчаса отрубались все магические способности и возможность уйти в Призрачный. И еще, если бы хоть кто-то из Преображающихся заподозрил меня и обратился с прямым вопросом: "Что я вижу?", личина тут же бы слетела. Возможно, стоило навешать мне еще каких-нибудь геморроев, но, наверное, мастера ожидали от эльфов большей подозрительности. (Просто Преображающиеся задумывались как охотники на назгулов, это была их главная задача на игру - найти и обезвредить).

Начинать игру я должен был с прихода к одному из Преображающихся, у которого была мастерская установка, что дескать, был у тебя когда-то друг, о котором ты очень давно ничего не слышал. Но этот человек в последний момент обломился, и на его роль взяли другого. Моя задача сделалась гораздо легче с технической стороны, и неизмеримо тяжелее в плане моральном. Это были мои друзья, и мне до тошноты не хотелось их обманывать, но деваться было некуда, роль требовала. Назвался клизьмой... Я очень старался вести себя подозрительно, но эльфийскую доверчивость так и не перешиб.

(О влиянии одного человека на ход игры. Думаю, если бы Док - Элронд таки приехал, все могло бы пойти совсем иначе. Но он приехать не смог, замены ему не оказалось, потому сказали, что Элронд в отъезде, по делам. Раздолом стала править Келебриан (Эллис), а кольцо... Ну, про кольцо позже).

Да, так кто из нас где сидел. Аргор, он же Вайра, - естественно, в Ангмаре. Девятый при нем лейтенантом. Этой ангмарской паре по горло хватало дел дома, потому они играли достаточно обособленно от остальных. Это было досадно, но обоснованно. Жизнь такая.

Кхамул, он же Рингвет (Ринка) сидел, ясное дело, в Дол-Гулдуре. У него главным предметом заботы была школа магов. Во-первых, ученики проходили идеологическую обработку, а во-вторых, пока они учились, их сила шла Кхамулу в копилку. Туда же шли пойнты за все их конкретные, весомые действия, совершенные во время ученичества, и пойнты за действия других назгулов. Сила в копилке предназначалась для возвращения Саурона, и обращались к ней только в самых крайних случаях.

Ну, о себе я уже сказал.

Элвир, он же Элентир (Кот Камышовый) нарезал круги по полигону, работал мобильной связью и попутно совал нос во все библиотеки, до которых мог дотянуться.

Сайта (Подхрюшник) - боевые действия и работа с орками.

Эрион, он же принц Рэндомир, или просто Рэндом, сидел в Артэдайне в качестве подрывного элемента. Его, в отличие от меня, подозревали очень сильно, но почему-то так и не попалили.

Морврин (Иллет) - специалист по дезинформации. (Вместо седьмого брата у нас оказалась сестра. Мне было достаточно сложно ужиться с этой мыслью, но ничего, сыгралось).

Ну, и Хоннахт (Змей) курировал оборотней.

Уже по заявкам у светлых был изрядный численный перевес, а за счет неравномерного заезда он превратился в сущий кошмар. В первый день соотношение было почти 5:1, во второй - примерно 2,5:1 в пользу светлых. У нас волосы стояли дыбом. Как сказал задолго до игры Змей: "Так это что, нас будут бить, бить и бить?" Я просто не понимаю, почему этого все-таки не произошло, и почему назгулы оказались не элитной дичью, а наоборот, охотниками.

Ладно. Я начал игру с Лихолесья. Просто пришел и сказал, что ищу эльфа, который во Вторую эпоху носил имя Инглор.

- Ты нашел его.

- Меня зовут Ратлор Мориквэнди. Я хотел сказать, что твой друг Илмар, которого у нас звали Кадор Нолдо, ушел на Запад.

- Уплыл?

- Ушел. - Помолчав, я пояснил: - Кадор был моим учителем. Он попал в обвал в горах. Мы откопали его, но его тело было так искалечено, что Кадор не захотел цепляться за жизнь. Он передал свою силу мне и ушел на Запад.

Это были виртуальные события, произошедшие за кадром. Признаюсь - насчет обстоятельств смерти этого персонажа я врал.

Я отдал Инглору трактат о Преображающихся (предположительно - трофейный. Потом он в более полной форме выплыл в какой-то библиотеке). На тот момент это были новые сведения: о том, что преображению в принципе можно научить, о трех ступенях ученичества, и о том, что учитель перед смертью передает свою силу ученику. Если же у Преображающегося не будет ученика, то эта сила будет привязывать его к миру, и сделает уход мучительным. (Три часа - неупокоенный дух, и только потом свой срок в мертвятнике). Я заявил, что якобы прошел первую ступень, и потому Кадор все-таки смог передать мне силу. И вот теперь я обладаю силой, позволяющей мне входить в Призрачный мир (что таки было правдой), но мне недостает знаний, которые позволили бы проделывать это безопасно.

Инглор задумался и сказал, что не против взять меня в ученики, но неподалеку, в Раздоле, живут другие Преображающиеся. Возможно, я захочу выбрать себе учителя среди них. Я сказал, что он меня вполне устраивает, - хотя в Раздол я схожу с удовольствием, - но напомнил, что я - ученик нетипичный. Мне он свою силу передать не сможет (ох, что да, то да), и потому пусть он лучше возьмет еще одного ученика. Инглор предложил ученичество своему другу, принцу Леголасу, и мы втроем пошли в Раздол.

По дороге Инглор рассказал, что он был одним из тех, кто работал с Келебримбором, и что он владел одним из младших колец. После падения Остранны он попал в плен, и спасся лишь чудом. Кольцо у него отняли, но какая-то его часть словно осталась с ним, и способность эта тоже сохранилась. Эту тему я бы охотно пообсуждал поподробнее, но не довелось.

Надо заметить, мое поведение не раз казалось эльфам странным, но они это списывали на то, что я - авари. Я и сам неоднократно бросал замечания, что да, наши народы сильно разошлись.

В Раздоле царил организационный бардак. Команда тоже заезжала по частям, и они все обустраивались. Келебриан встретила нас приветливо, но библиотеку мы посмотреть не смогли - ее просто еще не было. Инглор отдал им этот трактат о Преображающихся, а я зудел, чтобы Преображающиеся непременно брали себе учеников. Это было скорее в интересах игрока, чем персонажа, но мне часто приходилось раздваиваться подобным образом. А вообще я старался лишний раз рта не раскрывать, забиться в угол и оттуда уже наблюдать.

В общем, пока что Лас хотел на менестрельник, действующим Преображающимся нужно было на инструктаж в мастерятню, и мы временно расстались. Я пошел сопровождать принца. Менестрельник - по крайней мере, начало, - был довольно неинтересным. Но он, как водится, начался с опозданием, а мы задерживаться не могли. В Раздоле на 9 назначили Светлый Совет, Инглора туда пригласили, а мы, два ученика, шли как бы в комплекте. Зная, насколько затягиваются советы, я мучительно прикидывал, что я буду врать страже на воротах, когда мне придется шастать туда-сюда. Но эльфы сами решили все мои затруднения - они устроили совет не в Раздоле, а перед его воротами, на поляне. Я заметил среди представителей от Артедайна Эриона (Рэндома) и мысленно хихикнул: замаскированные кольценосцы отыгрывались неоднократно, но такого беспредела - два назгула на Светлом Совете, - еще не бывало.

Ну, по сравнению со множеством виденных мною советов этот еще был довольно конструктивен. Галадриэль и Элладан все-таки не давали ему скатиться в пустую болтовню. Но очень скоро авари начали считаться старыми обидами с нолдор, кому-то из людей показалось, что эльфы с ними пренебрежительно разговаривают - в общем, пошла грызня. Плюс расставленной охране никак не удавалось отсеять праздношатающихся. В конце концов совет решили перенести в Раздол. Я знал, что после совета Преображающиеся намерены собраться в узком кругу, но идти в Раздол мне категорически не хотелось. Я понадеялся на то, что смогу потом порасспросить о результатах, и удрал на другой совет - совет девятки. Частично это был инструктаж, вроде того, какой проводили для Преображающихся, - окончательное уточнение наших параметров, - частично действительно совет. Мои воинственно настроенные родственники хотели ночью вынести Артэдайн, и обсуждали подробности этого мероприятия. В конечном итоге дело не выгорело. Артэдайн тоже был воинственно настроен (кажется, они планировали совместный поход с эльфами), и ночь не спал.

Утро светлые силы начали с того, что пошли и основательно вломили оркам. Но даже это оказалось нам на пользу - у орков резко поубавилось тяги к независимости.

Я же с утра, как и обещал, пошел искать своего учителя, чтобы к нему присоединиться. Нашел я его и Леголаса в Лихолесье. Я понимал, что ничего особенно интересного в решениях Светлого Совета для меня не будет. Ну, решат они образовать союз. Так это и так ясно. На каких условиях они его образуют, можно вычислить. Но один вопрос был все-таки более чем конкретен. Примерно дней за десять до игры стало известно, что Док поехать не может. Я вспомнил, какая фигня вышла на ХИ, когда Элронду подыскали замену в последний момент - а просто так, чтобы место пустым не оставалось, - и стал упрашивать мастеров, чтобы кольцо отдали Келебриан, пусть она и правит. Мастера оставили этот вопрос на усмотрение игроков. Это и должно было решиться на Совете.

Поговорив о том, о сем, я спросил, кто же теперь третий кольценосец. Вместо ответа Леголас протянул руку. Я не грохнулся только потому, что уже сидел. Я рассматривал этих двоих как своего рода ключ, позволяющий войти к эльфам. Войти, послушать, посмотреть, покопаться в библиотеках, при возможности навести на ложный след. У меня никогда не было личной вражды к эльфам (вот к нуменорцам была), а к этим двоим за время совместных странствий я даже где-то привязался. Или, если такое утверждение звучит совсем уж странно, можно сказать - начал уважать. Я собирался попользоваться ключом, а потом, не причиняя вреда, вернуть его на место и тихо смыться. И вдруг я обнаружил, что к ключу привязали гранату. Я оказался перед довольно жестоким выбором: либо предать доверие своих спутников, но выполнить долг, либо сделать поблажку своей совести, но оставить в руках у эльфов оружие, которое завтра, через час, через минуту может ударить по кому-то из братьев. Вроде бы чего тут думать. Но на самом деле у меня ушло полдня не столько на то, чтобы выбрать удобный момент, сколько на то, чтобы все-таки решиться.

А пока мы пошли в Раздол. На этот раз там уже наличествовала библиотека, и мы пристроились ее читать. И тут под воротами объявилось ангмарское войско. Начался первый штурм Раздола. Штурм шел довольно вяло, никто особо не суетился. И вдруг рухнули ворота. Как все резко оживились! ("Вдруг" - потому что они были вынесены магией. Единственным, кто располагал такой возможностью, был Аргор, и воспользовался он этим один раз за всю игру). Нам (в смысле, нашей троице) вручили Келебриан и библиотеку и велели уходить в Линдон. Ну, мы ушли через подземный ход. Мы знали, что тревогу вроде подняли до нас, поэтому шли умеренным темпом. Немного заблудились по дороге, но дошли без неприятностей. Пока ждали каких-нибудь известий, как водится, читали библиотеки. Линдонская была маленькой, но зато весьма конкретной. И была там одна бумажка - вроде как выписка из протокола гондорской контрразведки. Дескать, было схвачено двое шпионов, один как-то странно умер от разрыва сердца, а касательно второго было замечено, что он обладает магическими способностями, но при задержании их не применил - предположительно потому, что оное задержание происходило в городском парке, обильно заросшем ацеласом. На этого шпиона ацелас действовал как-то странно - доводил до обморока, а при попытке напоить отваром - до судорог и рвоты. Через три дня такого обхождения задержанный сдох.

Народ принялся обсуждать этот протокол, но что к чему, никто не сообразил. Кто-то даже совершенно серьезно сказал:
- А может, у него и правда была аллергия? (так этот задержанный объяснял свои приступы).

- Ага, - сказал Инглор, растянувшийся на травке. - У черных магов аллергия на ацелас. И, похоже, чем сильнее маг, тем сильнее аллергия.

Мне стало резко не по себе. Я понял, что этот излишне умный эльф может сейчас довести свою мысль до логического конца, и решил попробовать увести разговор в сторону. Я заявил, что, судя по описанию результатов, такие опыты на подследственном мало чем отличаются от пыток.

- А я бы не стал так уж безоговорочно отказываться от применения пыток. (Инглор выразился в том духе - "если буду знать, что это даст результат". Я не могу вспомнить точное выражение).

"Ни черта ж себе!" - сказали мы с внутренним голосом.

- Так ведь пока не попробуешь, не узнаешь, даст это результат или нет.

- Знаешь, - довольно зло бросил Инглор, - ко мне их применяли.

- И ты считаешь себя вправе поступать так же, как они?

(Честное слово, я вовсе его не подкалывал. Я выяснял вопрос, который представлял для меня самый непосредственный шкурный интерес).

Инглор надолго замолчал, потом нехотя произнес:
- Что ж, значит, и на мне лежит отпечаток Тени.

Потом он встряхнулся, вспомнил, что у него ученики, и решил срочно заняться нашим образованием, - в частности, устроить совместную прогулку в Призрачный. Боже, как я врал и изворачивался, стараясь увильнуть от такой экскурсии! На мое счастье, Инглора отвлекли, сказали, что нужно идти назад.

На обратном пути мы заглянули еще в Артэдайн - тоже на предмет библиотеки. И вот в Артэдайн прибежал гонец с криками, что там где-то кто-то умирает - а в нашей группке наблюдалась нехилая концентрация целителей. Я просто по жизни не умею бегать, да и чего мне было туда спешить? Потому я крикнул, чтобы они бежали, а я как-нибудь сам дойду. И пошел себе потихоньку. У Мандоса я оказался свидетелем сцены, как эта группка наткнулась на крупный черный отряд. Леголас прикрыл своих спутников невидимостью. Среди черных присутствовал маг, и он попытался требовать поединка, но упустил момент. Эльфы дернули дальше. На краю мертвятника покойный Трандуил в полном восхищении действиями своего отпрыска показал черным интернациональный жест.

Я тоже притворился ветошью в кустах - зачем мне лишние разборки? Но буквально через несколько минут компания повернула обратно, пополнившись Галадриэлью и Кирданом. Я тихо и ненавязчиво пристроился к ним. Это сборище сильных мира сего направилось на Амон-Сул. Им нужен был палантир. Там они побеседовали сперва с хранителем палантира, потом с княгиней Артэдайна, и получили разрешение в него посмотреть. Непосредственно смотрел в палантир Инглор, а трое кольценосцев его страховали. Эльфы искали источник темной силы, и смотрели поочередно на Ангмар, Дол-Гулдур и Ирисную низину. Уже сильно потом я сообразил, что палантир - это нечто вроде видеотелефона, и даже если он показывает события прошлого, он показывает события материальные. Вряд ли он вообще воспринимает явление такого порядка, как источник темной силы, а если даже вдруг и воспринимает, то как бы он передал его зрительно? Но тогда эльфы держались так уверенно, что мне все больше становилось не по себе - потому что Инглор постоянно наводил резкость по Амон-Сулу. "Вижу ли я себя?" "Вижу ли я троих, стоящих у меня за спиной?" Вот сейчас спросит: "Что я еще вижу на Амон-Суле?", и абзац котенку, от пятерых мне не уйти. Разве что попытаться вызов бросить. Но он так и не спросил. Сеанс был длинный, и когда эльфы попытались заглянуть куда-то совсем уже далеко, мастер сказал, что смотревший на пятнадцать минут потерял сознание, потом час будет восстанавливать силы.

Соответственно, Инглор оказался вынужден задержаться на Амон-Суле, мы двое остались при нем, остальные куда-то усвистели. Амон-Сул тоже строился, атмосфера была неигровая. Меня принялась давить тоска - игровое время уходит, а я фигней страдаю, - и приступы совести: братцы где-то там работают, а я прохлажадаюсь у эльфов в гостях. (Хотя на самом деле чувствовал я себя в гостях довольно неважно).

Я принялся подбивать эльфов сходить на разведку к Дол-Гулдуру: дескать, вот мы вчера ушами хлопали, а люди сходили к Ангмару и вроде бы много всего узнали. Я их даже было раскрутил на эту дурацкую идею, но потом в них все-таки превозмог здравый смысл. А Леголас сказал, что ему по-любому прежде всего нужно в Лихолесье. Если слухи о гибели Трандуила верны, то ему нужно отпеть отца и разобраться с положением в государстве. Ну, Лихолесье от Дол-Гулдура относительно недалеко. Меня этот маршрут устраивал.

Оказалось, что Трандуил действительно погиб. Но Леголаса дожидался какой-то эльф-авари, который утверждал, что он может Трандуила вернуть. Его ход рассуждений всем нам показался очень странным. Леголас сказал: "Я не верю тебе, но я не в силах отказаться даже от самой неправдоподобной надежды". И этому авари действительно удалось каким-то чудом вернуть Трандуила в мир живых. Король тут же принялся наводить порядок, Инглор подбил народ чинить ворота (Лихолесье за это время тоже успели поштурмовать), а я сидел и собирался с духом. Собрался, дождался, улучил момент перерыва в трудовой деятельности и сказал, что у меня к ним серьезный разговор. Не могут ли они пройти за мной за Эсгарот? (Дальше уже были только орочьи лагеря).

Видно, тут я уже начал внушать эльфам беспокойство. Им явно было не по себе, но они все еще не понимали, в чем кроется подвох, и согласились пройтись. За Эсгаротом я свернул с тропинки в кусты и остановился.

- Так что ты хотел нам сказать?

- Я хотел... Я хотел сказать, что вы были хорошими спутниками. Стоять!

В общем, я погрузил их в сон, Инглора устроил в кустах, чтобы его по возможности было не очень заметно, и объяснил, что либо в течение трех часов я сниму с него это заклинание, либо он по истечении срока умрет, других вариантов нет. Сам я скинул личину и ушел в Призрачный, прихватив с собой Леголаса. (Назгул мог провести по Призрачному одно живое существо - своего, чужого, живого, мертвого - без разницы). В принципе, конечно, можно было бы снять кольцо на месте, но я не самоубийца - хвататься за сильнейшее из эльфийских колец. Так что пришлось забирать его в комплекте. Принятое решение влекло за собой последствия. Раз уж я решился кольцо изъять, следовало обезвредить и этих двух эльфов, чтобы прочие подольше оставались в неведении.

Поругавшись по дороге с двумя орочьими лагерями (пришлось доказывать им, что они меня не видят), я вынырнул в Дол-Гулдуре.

- Привет, Кхамул. Я тебе Вилью принес. Да, пошли кого-нибудь из своего гарнизона к Эсгароту. Там у тропы спит еще один эльф - пусть его заберут.

Кхамул подозвал своего лучшего ученика - Моро, наставника школы магов, и тот забрал кольцо у эльфа, вместе с пальцем. Кхамул сразу же залечил руку, утверждая, что во сне эльф ничего и не почувствует. Ну, не знаю, как насчет боли, но, судя по лицу, он явно ощущал, что происходит катастрофа.

Комендант Дол-Гулдура прихватил кого-то из орков, и те с гиканьем и свистом приволокли Инглора. Тащили они его по жизни, и, кажется, обе стороны немало этим прикалывались. Они попытались пронести его по переправе, не смогли, и пронесли вброд, протащив спиной по воде. Пришлось клиента сразу же переодевать. Орки стали просить потом отдать эльфа им - дескать, они его съедят. Пришлось популярно объяснять, что это, во-первых, не их добыча, а во-вторых - поплохеет им от Преображающегося. Метаболизьм нарушится.

Эльфов посадили в одну камеру, связали (говорил же я Кхамулу - пусть их прикуют, так нет же, отмахнулся), и сняли сонное заклятие.

- Вы видите двоих людей.

- Это хорошо, что людей, - медленно и тяжело сказал Инглор. - А то я уж испугался, что среди эльфов появились предатели.

Тут я слажал.

- Ух ты, какая разговорчивость! Прямо даже непохоже на эльфов!

У обоих пленников лица сразу приобрели характерное выражение: когда у эльфа делается такое лицо, с него можно спустить шкуру, но рта он не откроет.

Добрый Кхамул тем временем громко рассуждал, какую пользу можно с эльфиков поиметь, и поминал жертвоприношение. Дескать, зомби из эльфа не сделаешь, но подчинить его на краткий момент можно. А что, если заставить ученика убить учителя?

Ну, в общем, оба мы с ним слажали. Эльфов надолго оставили одних. Спешить с ними разбираться никакого смысла не было. Допрашивать? Так что они знают такого, чего не успел бы узнать я? Они, в сущности, были уже не нужны, но их нельзя было отпускать. Продержать до тех пор, пока информация не устареет? Я знал, что для эльфов просто само пребывание в плену мучительно, а тем более в таком месте, как Дол-Гулдур. Чего животину зазря мучать? Короче, все шло к тому, что их следует убить, а я этого не хотел, вот и тянул время. А тут еще свалилось несколько дел сразу. У Кхамула было много возни с учениками, и он попросил меня поговорить с какой-то волчицей, которая компостировала мозги коменданту и требовала позволить ей поговорить с назгулом.

- Слушаю тебя.

- А вы правда назгул?

- Хочешь проверить?

- Не, не хочу, - быстро отказалась волчица.

- Ну так в чем дело?

- Старый Беорн просил, чтобы вы пришли с ним поговорить.

- Зачем?

- Он сам скажет.

- Запомни: назгул - не мальчик на побегушках. Или Беорн придет сюда сам, или он должен передать с тобой причину, которая покажется мне убедительной.

- Ага, - сказала волчица и резво смылась.

Беорн таки пришел сам. Он, оказывается, за что-то сильно обиделся на Раздол, и теперь предлагал совместно его пощипать. Но с Беорном разговаривал уже Моро (Беорн, кажется, так и не поверил, что это не назгул). Нас отвлекло еще одно событие: в одном из претендентов, пришедших проситься в школу, заговорил дух Саурона. Он вроде бы как хотел вернуться, но не мог, и таким образом пытался связаться с нами, попросить о помощи. Пока мы разговаривали с ним, пока вроде как откачивали этого человека после того, что он сам считал припадком, пока гоняли еще кого-то из учеников - времени прошло много. Я подумал, что пора что-то решать с эльфами.

(Вот тут линия разделилась на несколько потоков. Я напишу так, как это отложилось для меня. Для кого это было иначе, пусть пишет сам).

...Скрипнула дверь. Камеру залил неровный, красноватый свет факела. Эльфы не шелохнулись.

- Спите? Не выспались, что ли?

Тут внимание назгула привлекла какая-то странная темная лужа. Уже почуяв неладное, но еще не сообразив, что к чему, он присел и тронул Леголаса за плечо. Тело повернулось мягко, словно тряпичная кукла. У принца Лихолесья было разорвано горло. Назгул взглянул на второго пленника. Инглор встретил этот взгляд улыбкой - нет, не улыбкой, оскалом, страшным и радостным. У него из вен текла кровь, уже еле заметной струйкой. Выругавшись, назгул схватился за сумку и принялся бинтовать рваные раны. Эльф пытался сопротивляться, но он был для этого слишком слаб. Покончив с перевязкой, назгул все-таки еще раз взглянул на Леголаса. Нет, поздно.

- Нет, улайри, его ты уже не догонишь!

- Знаю.

Назгул не спросил: зачем ты это сделал?

Эльф не спросил: что ты собираешься делать?

Все и так было ясно.

Говорить было не о чем, но разговор все же завязался: странный, обрывочный, никуда не ведущий.

Назгулу хотелось оправдаться, но это было нелепо. Как оправдываться, если знаешь, что в подобных обстоятельствах снова поступил бы так же? Просить извинения за то, чему извинения нет? Зачем ты вообще задерживаешь его, если он уже почти не здесь? Ничего исправить было нельзя, и хотелось взвыть от тоски и безысходности.

А эльф даже в такую минуту оставался эльфом. Он пытался понять - почему это произошло? Зачем? Но время для такого разговора еще не пришло.

- Ладно, хватит! Ты уйдешь сам, или тебя отпустить?

- Добивай.

Лезвие кинжала вошло под ребро.

Молча посидев над двумя телами, назгул встал и ушел, бросив страже:

- Похороните их.

- Вот это да! Я еще прикидывал, нужно мне жертвоприношение, или нет, а эти эльфы все за меня сделали! И даже лучше, чем я бы сам мог провернуть. Подумать только: учитель убил ученика! /me заглядывает в темень этого прохода... что-- Не пори чушь, Кхамул. Он его не убил, он его освободил. Тебе ли этого не знать?

(Сильно позже я наконец сформулировал, что же заставило нас завязать этот странный разговор. Кольцо. Мое кольцо. Эльф, делая что-либо, вкладывает в вещь часть своей души, а в творение уровня магического кольца - наверное, немалую часть. А потом это кольцо стало частью меня. Оно нас и связывало, и тянуло друг к другу. Оно же и разделяло).

Немного оклемавшись от этой истории, я попросил Моро восстановить мне личину и потопал в мастерятник. Назгулы обязаны были отмечать каждый свой проход по Призрачному миру (за злоупотребление обещаны были геморрои), вот я пошел отмечаться. Отметился, доложился, вернулся в Дол-Гулдур.

Пока мы ждали остальных родственников, на Кхамула свалились еще двое желающих стать учениками, - человек, в котором просыпался дух Саурона, и одна из его спутниц (они ходили втроем, парень и две девчонки). Сперва Кхамул хотел всех послать (эта, как он выразился, финродовщина, довела его до истерики), потом чувство долга превозмогло. Ученики должны были на входе в школу магов пройти ассоциативный лабиринт, но эти двое срезались на самом начале, не пройдя даже второй триады.

Первым шел этот парень, Мерлин.

- Что ты хочешь приобрести?

- Силу.

- Что ты страшишься потерять?

- Свою спутницу.

- Что сильнее - страх потери или жажда обретения.

Мерлин поколебался.

- Жажда обретения.

- Кто ты?

- Человек.

- Кто ты? - уже с большим нажимом повторил Кхамул.

- Человек.

- Человек - это лишь оболочка. Кто ты?

Но Мерлин и в третий раз ответил: "Человек".

- Что делать здесь тому, кто всего лишь человек? Получив в свои руки такую силу, он станет просто не-человеком. Я не возьму на себя такую ответственность. Ты взвешен и найден легким. Уходи.

Вторая претендентка была полуэльфом. Мы объяснили, что эльф магии учиться не может. Тогда она сказала, что выбирает дорогу людей.

- Что ты хочешь приобрести?

- Знания.

- Что ты страшишься потерять?

- Жизнь.

- Что сильнее - страх потери или жажда обретения?

Претендентка тоже заколебалась, потом все-таки решилась.

- Жажда обретения.

Кхамул хмыкнул.

- Многие приходили сюда за знаниями, но мало кто ценил их настолько высоко. Я могу отнять твою жизнь, но мне не нужна эта плата. Сегодня я не впущу тебя, но завтра... Завтра - может быть. Если решишься - приходи завтра утром.

Девушка убежала.

- Слушай, Кхамул, а ведь мы с тобой когда-то оба поставили выше страх потери. Забавно.

Поздно вечером я узнал, что волей Владыки судеб Леголас все-таки вернулся в мир. Теперь его спутником стал Гилдор Инглорион. Сын был так похож на отца, что их недолго было спутать. Я лично считал, что на мне долг перед этими двумя, и отказываться от него не собирался. Но встретились мы лишь тогда, когда все эти долги потеряли смысл.

В результате моей выходки и Дол-Гулдур, и Раздол лишились своих куполов. Раздол, соответственно, потому, что проворонил Вилью (как они вообще могли позволить унести это кольцо из Раздола? Не понимаю), а Дол-Гулдур - потому, что не полезно такие цацки у себя держать.

Кстати сказать, мы ничего не стали делать с Вильей. Сперва появлялись было идеи попытаться его уничтожить или как-то использовать, но потом решили, что отдача замучает, себе дороже выйдет. Изъяли, лишили эльфов возможности им пользоваться, ну и ладно, пусть лежит.

К десяти вечера в Дол-Гулдур слетелась вся девятка. Мы не были уверены, что у нас хватит сил вернуть Саурона, но мы решили, что пора попробовать. Правда, в семье возникли некоторые разногласия, но об этом пусть лучше расскажет Элвир.

"И вот, когда исполнились сроки, все Девять собрались в Дол-Гулдуре, дабы попытаться вернуть и вновь воплотить Саурона. Все были согласны с тем, что сделать это нужно, и время пришло. Но когда зашла речь о том, как это лучше сделать, Аргор внезапно заговорил о том, что сейчас назгулы получили от Колец уже все, что можно, и что пришло время отказаться от них, ибо сами назгулы уже перестали быть просто людьми, и перешли на некий новый уровень. Поначалу его почти никто не понял, потому что Аргор был непривычен рассуждать на отвлеченные темы, и тогда Элвир, которому случалось заглядывать в записи Аргора, попытался разъяснить братьям, что имеет в виду Первый (как это понимал сам Элвир - см. файл "ideology"). Тут обнаружились серьезные расхождения во мнениях. Могучий Сайта вообще ни черта не понял, заявил, что все это хрень собачья, что цели назгулов исключительно деструктивны (это он так сказал, а не я! И где он только таких валарских слов набрался?), и что их главная задача - вынести всех эльфов и затопить Средиземье Тьмой. Эндрю его поддержал. Денна, кажется, в целом был согласен с Аргором, но помалкивал. Так что основной спор, насколько мне помнится, развернулся между Аргором и Седьмым (извините, Седьмой - никак не привыкну, что у меня вдруг вместо брата сестра объявилась), с одной стороны, и Аргором и Элвиром с другой. Не помню точно, что именно утверждала Морврин, в основном, кажется - что Кольца необходимы, и как же мы без них. В общем, все это было довольно близко к профессору. Кажется, Морврин поддерживал еще Кхамул, хотя за это не поручусь. Здесь важнее рассуждения Аргора. Он говорил, что тогда действительно получается, что мы - рабы Колец, а на самом деле это не так, и нам надо от них отказаться еще до возвращения Саурона, потому что иначе это получаются костыли. А, вот, вспомнил! Он говорил, что наша главная задача теперь - это показать другим людям, что тех же вершин, что достигли мы, можно достичь и без посторонней помощи, если хорошенько постараться, а если мы не откажемся от Колец, сделать это будет невозможно. Элвир же был с ним, в принципе, согласен в том смысле, что в Кольцах действительно уже нет необходимости, но говорил, что прежде, чем отказываться от них, надо сперва вернуть отца и посоветоваться с ним, потому что неизвестно наверняка, что именно произойдет, если кто-то из назгулов разорвет цепь, и последствия могут быть самые непредсказуемые и для системы Колец, и для самих назгулов. Аргор же говорил, что не хочет торговаться, и предпочитает, так сказать, довериться судьбе. Потому что наша задача - указать дорогу людям и изменить судьбы мира (точных слов не помню, но смысл был примерно такой), а если мы будем торговаться, и опять побежим к папочке за советом и разрешением, вся эта затея утратит смысл. Элвир же возражал, что, если бы дело шло только о его судьбе или о судьбе Аргора, то они имели бы право это сделать, но поскольку неизвестно, как это отразится на прочих назгулах и самом Сауроне, а решать судьбу братьев и отца они права не имеют, нужно все-таки посоветоваться с создателем системы Колец, потому что Саурон - единственный, кто знает о Кольцах все или почти все, и может предугадать последствия. Поэтому Аргор может решать за себя, но он, Элвир, все же предпочитает подождать возвращения Саурона и посоветоваться. Я понимаю, чего хотел Аргор, и почему для него было так важно снять Кольцо до возвращения Саурона. Это то, что называется "прыжок в темноте". Вся заслуга в том, чтобы довериться судьбе - или Провидению, называйте как хотите. Если снять Кольцо, зная последствия заранее, это будет совсем не то. Все равно, как заглянуть в конец книги, чтобы узнать, останется ли жив главный герой. Вот что Аргор имел в виду, когда говорил, что не хочет торговаться. Но и сейчас, когда я знаю, что было дальше, если бы все это повторилось, я все равно не снял бы Кольцо до возвращения Саурона. Потому что вдруг бы это помешало ему вернуться?

Но тут все почувствовали присутствие высших сил (бедные мастера, проплутав полтора часа по лебеням, наконец-то доползли в Дол-Гулдур), и потому было объявлено о начале обряда вызывания Саурона. Аргору это пришлось сильно не по душе, ибо он видел (или ему казалось), что вся его идея, на которой он строил свою деятельность, идет прахом (видимо, он боялся, что Саурон, вернувшись, ограничит свободу действий назгулов), но он все же встал в круг с остальными, и Кольцо по-прежнему было при нем. О том, что было дальше, мне говорить не хочется.

Когда обряд завершился, и Саурон с грехом пополам признался, что он-таки вернулся (хотя и не весь), Аргор подошел к нему и заговорил с ним. О чем они беседовали, я не знаю (пусть Саурон сам напишет, если пожелает), но дело кончилось тем, что Аргор снял Кольцо и вернул его Саурону. Но все его магические способности остались при нем, как он и надеялся. Прочие же назгулы носили свои Кольца до тех пор, пока не было уничтожено Единое, как об этом рассказано в другом месте".

Как мы его возвращали - дело семейное, и никого из чужих не касается. По факту - вернули. Саурон был ролью мастерской. Он не обладал никакой силой, не руководил, ни приказывал и не давал советов. Как игрок он выступал ровно в той мере, в какой это было нужно для внутренней игры Девятки.

Что для нас изменилось в игровых реалиях. Хиты. Было три, осталось три. Магия. На прежнем уровне. Я было заикнулся про моргульские клинки. Мне показали кукиш, и я утих.

Из приобретений. У нас появилась возможность выходить из Призрачного не только в Дол-Гулдуре или Ангмаре, как раньше, а в любом месте. Еще, поскольку при возвращении Саурона мы замкнули свои кольца в цепь, они образовали единую систему. Теперь мы получили возможность трижды в день в случае смерти кого-то из нас поднять его сразу, без отсидки в мертвятнике. И из-за этого потеряли смысл сделанные днем именные арнорские клинки на Аргора и на Сайту. Теперь удар, нацеленный в одного, распределялся бы между девятью и, соответственно, ослаблялся. Так что эти клинки превратились в обычное оружие. Судите сами, в разумных ли пределах нам были выданы плюшки.

(Хоннахт по дороге домой:

- Я слышал первые слова Саурона!

- И что же он сказал?

- Чью-то мать поминал... (Мастер в темноте упал в лужу. И выразился, естественно).

На третий день с утра мне было определенно скучно. Цель вроде бы достигнута, работы пока нету, игра как-то дохнет, а я еще не наигрался. Я решил, что надо сходить в Дол-Гулдур. Дело там вряд ли найдется, но я обещал Кхамулу, что утром загляну. Пошел я мимо Лихолесья, в надежде столкнуться со своими вчерашними клиентами: во-первых, я точно знал, что уж они-то точно в игре, а играть хотелось, а во-вторых потому, что признавал за ними право на реванш. Прошел впритык с Лихолесьем, услышал даже их голоса, но ни Лас, ни Гилдор меня не заметили, а нарываться нарочно казалось все-таки неестественным. Добрался до Дол-Гулдура, посидел немного там. Занятия для меня действительно не нашлось. Гарнизон Дол-Гулдура собирался в поход - вместе с орками пойти пощипать Раздол. Кто-то у меня спросил, почему назгулы не участвуют в выносах.

- А зачем, собственно? Магия в бою не действует. Просто еще несколько бойцов погоды не делают. Вместо знамени, что ли?

Я вспомнил, что Сайта и Рэндом собирались навестить орков на предмет воспитательной работы: накануне, когда мы проходили через орочий лагерь, те неуважительно отзывались о назгулах. Мне показалось, что это зрелище может оказаться занимательным, и я вслед за гарнизоном прошел через переправу. К сожалению, беседу я пропустил. Но в свойском разговоре, когда я передал братцам вопрос, почему нас не бывает на выносах, мы как-то заново осознали факт, что над Раздолом больше нет купола. А что, если во время штурма зайти в тыл? Не хило ведь может выйти, если подгадать подходящий момент, особенно если учесть, что каждый из нас может провести еще по одному бойцу. Потом мы сообразили, что магия не действует только во время боя. А если до? Войско уже собралось и двинулось в путь, а мы на ходу обсуждали, что в данной ситуации выгоднее - файтинг или магия? Решили, что кастовать все-таки выгоднее. Войско обошло Раздол с тыла на большом расстоянии и вышло к мастерятне. На соединение с кем-то шли, что ли? Не знаю. Мы пошли узнавать у мастеров, позволят ли они такой налет. Чем мне нравилась эта девятка - никто не только не пытался выбить себе лишние привилегии, но напротив, легко шли на самоограничение. Идти на Раздол всей девятке - это чересчур? Оч.хор., идем мы пятеро. Поскольку, хоть и без купола, Раздол оставался эльфийской территорией, а клиенты - эльфами, мы сами предложили, чтобы каждый из нас вместо девятерых, как нам причиталось, мог воздействовать только на пятерых. Единственно, что изменилось существенно - поскольку мы все-таки вернули Саурона, нам была позволена убивающая магия.

Я, как игрок, всегда симпатизировал светлым и старался без крайней необходимости их не чморить. Но на тот момент меня взяло зло. В конце концов, это была главная задача Раздола - вычислить и обезвредить назгулов, а эльфы спустили эту задачу на тормозах. Раздол нас проворонил - ну так пусть теперь огребает! Перед самым штурмом потерять двадцать пять человек - это весьма ощутимо. Ну, и плюс психологическое воздействие. Мы еще задержались и отработали схему действий. Сперва мы хотели было рассыпаться по лагерю, потом сообразили, что такая раскладка хороша разве что для драки. Тогда решили встать в круг, спина к спине, и так и кастовать. И безопаснее, и зрелищнее. Договорились, кто за кем, повторили заклинания, потренировались быстро выходить из Призрачного и возвращаться.

Наконец, вошли мы в Раздол. Вошли по Призрачному, но через ворота, все честь честью. Не особо спеша, вышли на середину лагеря, встали в круг. Я присмотрелся и заявил:
- Братцы, а кой черт мы тут стоим? У ворот народу больше.

- Ну пошли к воротам.

Все это вслух, довольно громко. Мы перешли к воротам, выбрали местечко там, - господа Преображающиеся, где были ваши глаза? Что ж вы хоть тревогу не подняли? - сдернули повязки и пошли кастовать, волной, один за одним. Один произносит заклинание, указывает, в кого бил, тут же вступает следующий. Рэндом и Кхамул, как эстеты, предпочли обойтись без пролития крови. Один выбрал парализацию, второй - сон, но оба заклинания были с замком: снять его мог только маг-хозяин, а если не снять, через три часа пострадавший умирал. Хоннахт ослепил пятерых, мы с Сайтой жгли. Последнее слово, и все пятеро нырнули обратно в Призрачный. Потом последовали разборки мастерского порядка: некоторые пострадавшие принялись расползаться, что твои тараканы. У меня двое усвистели, а попробуй найди незнакомых людей в лагере такого размера. В конце концов я психанул.

- Эй, вы, на кого я указывал! Или вы сейчас же вернетесь, или за вас покойниками станут другие! Вы этого хотите?

Тут за дело взялась Кинка, и подошла к нему радикально - просто выстроила всех и отсчитала недостающее количество. Жестоко, но правильно. Нефиг расползаться.

Ну что, пора рвать когти. Но уже за воротами Раздола я ощутил, что что-то не так, и понял, что при выходе из Призрачного вместе с хайратником сорвал с головы свою бандану, т.е. она сейчас там и валяется. Меня подвела московская привычка считать, что пожизненные шмотки находятся в сфере вне игры. Я нырнул назад в ворота, пробежался, подхватил с земли бандану и дернул обратно - довольно резво, чтобы не отставать от своих, но совершенно спокойно, потому что не воспринимал это действие, как игровое. Но оказалось, что Элладан счел нужным кинуться в погоню. Буквально у самых ворот я получил три удара в спину. Сперва я просто опешил - это как? Мне сказали, что ни фига, за шмотками по игре. Не могу сказать, чтобы меня это порадовало, умирать - процедура неприятная, но что поделаешь, убили так убили. Взбеленился я от другого - от такой эльфийской манеры обращения с противником. (Просто я всегда играл эльфа, и собираюсь делать это и впредь, и такую выходку счел личным оскорблением).

- Ладно, я в мертвятник. Братья, сделайте мне подарок. Я хочу шкуру этой сволочи. Вызовите его кто-нибудь.

- Погоди в мертвятник, мы тебя сейчас поднимем.

Блин, а ведь правда.

- Отлично! Тогда я сам его сейчас сделаю.

- Сделаешь? - на всякий случай переспросил Хоннахт.

- Да без проблем!

- Тогда давай.

Братцы подняли меня на ноги (главным фактором оказался Сайта, оравший прямо у меня над ухом. Я вскочил главным образом для того, чтобы рассказать, что я о нем думаю).

Я тут же вернулся обратно к воротам и бросил Элладану вызов на магический поединок, оружие - знание (в магических поединках было три вида: песни, заклинания и знание. Магия понимается как знание о мире, а моделируется знанием текста). Элладан был явно неприятно удивлен тем, что я почему-то опять жив. И ему очень не хотелось выходить на поединок. А опаньки. Отказать можно лишь равному, а я был на уровень выше.

Элладан попытался было выговорить в условиях, чтобы поединок происходил у них в лагере. Я в запале пообещал, что сейчас пойду и ославлю его на весь Раздол трусом. Сошлись на том, что поединок будет проходить метрах в тридцати от ворот Раздола.

- Это что, если я выиграю, меня станут вызывать остальные?

- Выиграешь - уйдешь.

Сели в тенечке, договорились, что пользоваться будем "ВК" и "Сильмом", что на обдумывание вопроса и ответа отводится по три минуты, и что поединок ведется до трех пропущенных ответов. Проигравший пять минут лежит без сознания. Секундантом поставили Кхамула. Я старался вести поединок так, чтобы придраться было не к чему. Единственно, что Элладан постоянно думал по три минуты, и я, чтобы сэкономить время, бил сразу из тяжелой артиллерии. И еще несчастному эльфу должны были здорово действовать на нервы наши рассуждения о том, что мы с ним сделаем, когда он проиграет - именно так, не "если", а "когда".

Начнинал поединок Элладан. Я не могу точно вспомнить его вопрос, поскольку тот был сформулирован очень расплывчато и несколько раз изменялся. Окончательный вариант звучал примерно так:

- Где встречается первое упоминание о том, чтобы эльф носил доспех, и это имело практическое значение?

Я квакнул и попросил задавать вопросы как-нибудь поконкретнее, чтобы их нельзя было трактовать двусмысленно, но Элладан стоял на своем. Я сказал, что это был Эол Темный эльф. Оказалось, что Элладан имел в виду Феанора: тот был в доспехе, когда явился в Тирион наезжать с мечом в руках на Финголфина. Я до сих пор считаю это толкование - насчет практического значения, - спорным, но Кхамул присудил очко эльфу. Ладно, мой ход. Та самая тяжелая артиллерия.

- Кто предрек, что Камень Горести никогда не будет осквернен Морготом?

Трехминутное молчание.

- Не знаю.

- Это предсказал арфист и провидец из Бретиля Глирхуин, и его предсказание исполнилось. Твой вопрос.

- Не знаю, возможно, это погрешность перевода, но вот в одной гномьей песне упоминается камень, который гномы никак не могли добывать сами. Что это был за камень?

- "Искал рубины и алмазы, опал и жемчуг добывал" - это, что ли? Жемчуг они не могли добывать. Теперь я. Кто сложил погребальную песнь по Теодену.

- Это та, где перечисляется много погибших?

- Нет, эту сложили на Пелленорском поле. Я спрашиваю о песне, которую пели на тризне, когда Теодена хоронили в Рохане.

Еще три минуты.

- Эомер.

- Нет. Ее сложил роханский менестрель Глеовин, и после этого он больше не слагал песен. Твой вопрос.

- Какой удар, нанесенный хоббитом орку, настолько прославился, что был занесен во все летописи Хоббитании?

- Это когда Бандобрас Бычий Рев сшиб палицей голову Гольфимбулю, и так появилась игра в гольф? Так это из "Хоббита".

Эльф расстроился по поводу того, что взял вопрос из текста, который мы не договаривались использовать, и я предложил ему перезадать вопрос. Он опять выразился довольно неконкретно:

- Какого светлого оружия все темные твари боялись больше всего?

После просьб как-нибудь конкретизировать вопрос я плюнул и сказал: "Нарсила". Оказалось - копья Оромэ. Гм, промашка вышла. Хотя все равно спорно. Но на самом деле для меня это было уже неважно.

- В первую эпоху в Синих горах располагались два крупных гномьих города. Эльфы называли их Ногрод и Белегост. Как называли их сами гномы?

Тут, кажется, Элладан даже не стал дожидаться трех минут, прежде чем сказать: "Не знаю".

- Ногрод по-гномьи назывался Тумунзахар, а Белегост - Габилгатхол. Это твой третий пропущенный ответ.

Элладан упал без сознания. Я связал ему руки все той же многострадальной банданой, и мы стали решать, что с делать с эльфом. Тут таки появилось войско - правда, стояло пока далеко. Кому-то пришла в голову идея устроить экскурс в эльфийскую историю, а именно - напомнить Нирнаэт Арноэдиад, т.е. отдать пленного оркам, и пусть устроят показательную казнь перед началом битвы. Орки оказались ленивые и тормозные, пришлось разбираться самим. Элладан тем временем пришел в себя.

- Послушайте, я понимаю, что после произошедшего не имею права просить о благородстве, но может, вы захотите развлечься? Я готов в одиночку выйти против вас девяти.

- Мы не эльфы, чтобы так развлекаться. И вообще, ты бы по жизни думал - бросаться со спины на безоружного человека.

- Я же аккуратно!

- Да, правда, аккуратно. За это ты умрешь сейчас, а не попадешь в Дол-Гулдур.

Сайта радостно заржал и принялся уверять бедного эльфа, что ему действительно повезло, потому что мы такие садюги, что даже ему (в смысле, Сайте), иногда страшно делается.

...Перед воротами Раздола прямо из воздуха материализовались четыре фигуры - три человека и эльф. Рядом с ними незримо присутствовали еще трое, но это мог заметить лишь тот, кто сам умеет ходить по Призрачному миру. Двое - Рэндомир и один из его воинов, - припали на одно колено и прикрылись щитами, а третий - Кхамул, - приставил нож к горлу силой брошенного на колени Элладана.

- Эй, эльфы! Зовите на стены ваше начальство! У нас есть, что им показать!

Элладан вскинул связанные руки.

- Стреляйте! Убейте меня!

Щелкнула тетива арбалета. То ли случайность, то ли чья-то воля остановила стрелу, но она упала у ног пленника.

- Да стреляйте же!

- Торопитесь, эльфы! Мы не намерены долго ждать! Или вы даже не знаете, кто у вас старший?

Но назгулы недооценили своего пленника. Он не собирался отдавать жизнь без борьбы. Эльф как-то ухитрился связанными руками вытащить кинжал из-за пояса стоявшего рядом воина и на развороте полоснул Рэндома по горлу. Кхамул ударил эльфа ножом по рукам, и тот выронил кинжал, но было поздно - Рэндом упал. Выскочивший в зримый мир Сайта с руганью перехватил щит.

- Кончай его скорее!

Появилось это самое начальство или нет - не знаю. Во всяком случае, голоса оно не подало. Но назгулы больше не настроены были ждать.

- Смотрите, что бывает с теми, кто убивает со спины! - и Кхамул одним движением перерезал эльфу глотку. Еще секунда - и на поляне осталось лежать лишь бездыханное тело Элладана. Улайри исчезли...

А Рэндома мы тоже подняли.

(Уже после игры мне сказали, что вроде бы Элладан на самом деле меня окликал, прежде чем ударить. В принципе, я вполне могу в это поверить. Под воротами стоял такой шум и гам, что запросто можно было не расслышать, тем более что позвать меня по имени он не мог. Но тогда, когда мы хором компостировали ему мозги на тему, что так себя вести некрасиво, он сам почему-то этого не сказал).

Кстати, господа Преображающиеся, вы мне не объясните, почему вы так спокойно отнеслись к нашему поединку? Конечно, вмешаться в него было нельзя, но ведь участвовал в нем только один назгул. Ну ладно, еще один - секундант. А еще трое просто наблюдали. Вы могли бы подобраться поближе и подождать, чем закончится поединок. У вас был на тот момент ацелас, и вы знали, как он на нас действует. Или вы не понимали, что мы сейчас будем Элладана убивать, и хорошо, если быстро? Почему вы не попытались выкупить его жизнь? Скорее всего, мы бы не согласились, но почему вы хотя бы не попытались? Честное слово, я был об эльфах лучшего мнения.

После налета на Раздол мы на некоторое время вырубились - уселись пить чай и трепаться. После бурных событий на людей практически всегда нападает безудержный, несколько чересчур веселый треп. Наверное, избыток адреналина так выходит.

Потом Эриону захотелось палантир. Почему бы не сделать брату приятное? Пошли мы искать палантир. Мы знали, что линдонский палантир уже у Вайры, а амон-сульский где-то закопан, потому пошли искать форностский. Обрыскали весь Артэдайн, только что наизнанку его не вывернули, переполошили рыцарей Арнора, которые могли нас чувствовать, но так ничего и не нашли. Потом оказалось, что линдонский и форностский камни зачем-то поменяли местами, и Вайра действительно захватил линдонский палантир - тот, что смотрит на море, - но в Артэдайне, а форностский остался в Линдоне. У нас среди прочих версий мелькала и такая, но она показалась маловероятной, и в Линдон мы не пошли, а вернулись опять к себе.

Через некоторое время прибежала Морврин и рассказала, что только что из Раздола ушли трое Преображающихся - Галадриэль, Леголас и Гилдор, - и шли они, судя по направлению движения, то ли в Ангмар, чинить разборки с Аргором, то ли в Линдон. Мы решили, что это достаточный повод, чтобы оторвать свои задницы от земли и прошвырнуться по Средиземью. Сперва смотались в Ангмар. Оказалось, что там все тихо. никто не объявлялся. Тогда мы пошли в Линдон. Мы подошли к лагерю сбоку. Нас мало кто видел, а кто и видел, не обращал внимания, но и нам мало что было видно. Ясно было только, что наличествующие в Линдоне воины собираются куда-то в поход. И вдруг там кто-то громко и весьма недвусмысленно помянул Дол-Гулдур.

- Блин! Кхамул! Как бы это они не к тебе в гости собрались. Ты бы сходил, приглядел за хозяйством.

Кхамул с Морврин исчезли, а мы четверо остались пока под Линдоном - к воротам как раз подошли эти трое Преображающихся. Мы решили, что нас следует перебазироваться туда поближе, но нас отделяли от ворот нехилые заросли терновника. Пока мы его огибали, отряд ушел. Некоторое время мы лениво рассматривали эту часть лагеря. Преображающиеся как сквозь землю провалились. Потом нас охватило смутное беспокойство. Рэндом быстренько обежал лагерь. Оказалось, что Преображающихся в Линдоне действительно нет. Тут у нас в мозгах щелкнуло, эти два факта совместились, и мы решили, что войско и Преображающиеся ушли вместе. На отряд Кхамул мог чихать, с Преображающимися мог потягаться, хотя с тремя это уже было довольно сложно, но того и другого вместе могло коазаться чересчур. Мы громко назвали себя разными словами и рванули в Дол-Гулдур. Эльфам был доступен только сухопутный, обходной путь, а мы могли срезать крюк по переправе, так что мы вполне надеялись успеть.

Но когда мы проносились мимо мастерятни, нас поймали за шиворот мастера и приказали тормозить.

- С кем вам будет проще разговаривать - с мастером или с Сауроном?

- С Сауроном.

- Ладно. Так вот, вы ощутили - предположительно, в этот самый момент, - что ваши кольца потеряли силу. Единого кольца больше не существует.

- А Саурон?

- Саурон остался.

Возможно, в другой ситуации мы отреагировали бы на эту новость куда более нервно, но тогда мы были зациклены совсем на другом.

- Для брата вашего Аргора и, возможно, для Элвира, ничего не изменилось. Вы же теперь - обычные люди. Время снова пошло для вас, как и для всех прочих людей, для каждого - начиная с того возраста, в котором он принял кольцо. Я не знаю, что теперь произойдет с вами, если вас убъют. Возможно, вы покинете этот мир. Возможно, нет. Этого не знает никто, даже я. Вы сохранили личные способности и знания, но магию потеряли.

- Да хрен с ней, с магией! Это все?

- Все.

- Так чего мы сидим? Мы тут херней страдаем, а Кхамула там убивают!

- Осторожно! Теперь вы можете умереть! - уже нам в спину крикнул Саурон.

- Первый раз, что ли, отец?!

Под Раздолом опять толклась армия. Его осаждали не то в третий, не то в четвертый раз. Но нам было плевать на Раздол.

Когда мы добрались до Дол-Гулдура, там было тихо. Мы решили воспользоваться передышкой, чтобы подумать о жизни нашей грешной.

Я лично считал, что с этого момента для нас игра переходит на внутренний план. Военное превосходство и умение контролировать ситуацию черные уже доказали, для этого мы им больше не нужны. Перед нами же открылся момент выбора. Назгул - человек, и в то же время нечто большее, чем человек. А теперь пришла пора стать чем-то большим, чем назгул. Нужно было либо сделать следующий шаг вверх, либо сорваться и превратиться в этот самый призрак без лица.

В библиотеке у Кхамула нашлась запись очень старой беседы с Сауроном, где он объяснял, зачем ему понадобились назгулы, и какое место каждый из них должен был занимать в сложившейся системе. (Мы от великого ума гораздо старательнее прочесали чужие библиотеки, чем свои). Для скорости мы зачитали эту запись вслух, и тут мнения резко разделились. Я считал, что тут очень даже есть над чем подумать. Меня поддержал Эрион. Прочие разделились от "это все фигня" до "это не Толкиен". Чего-чего, а разброс мнений в нашем семействе всегда был велик. Потом Хоннахт высказал здравую мысль: нравится нам это все или нет, но сейчас мы находимся в рамках этой системы, так что давайте из нее и исходить.

В-общем, нам нужно было в срочном порядке решить, зачем нам этот мир, и зачем мы ему. Позже я вспомнил ответы братьев, и понял, что суть их сводилась к одному: мои дела здесь не закончены. Эрион выразился в том духе, что он лекарь, и ему всегда найдется кого лечить; Кхамул - что он маг, и ему всегда будет что познавать. (Кхамул единственный из нас всех сохранил магию, потому что для него она была тем самым личным свойством, но потерял уровень. Сперва он просто был ошеломлен - вроде как музыкант, который внезапно оглох, - а потом, похоже, его охватила навязчивая идея вернуть потерянное). Что до меня, мое и без того краткое высказывание можно было свести к следующему тезису: "Да, я собака, и мне по-прежнему есть что охранять". Сайта, со свойственной ему практичностью, сразу перевел разговор в конкретное русло. Он считал, что светлые постараются довести дело до логического конца и избавиться от нас раз и навсегда, и что Преображающиеся наверняка явятся вызывать нас. Поскольку Сайта всегда считал лучшим способом защиты нападение, он предлагал пойти самим их отыскать.

И тут под воротами Дол-Гулдура объявились Леголас и Гилдор Инглорион. Наверное, эльфы малость опешили, когда шестеро назгулов вскочили и ринулись к воротам с криками:

- Заходите, гости дорогие! А мы как раз вас и дожидаемся!

Навстречу эльфам все-таки вышли мы с Кхамулом: он как хозяин замка, и я как лицо заинтересованное. Гилдор распахнул плащ, показывая, что он без оружия. Мы повыбрасывали свои кинжалы. Я сейчас не поручусь за точность воспоминаний, но мне кажется, что говорил в основном Гилдор. Наверное, на Леголаса это место производило слишком гнетущее впечатление.

- Вы действительно ждали нас?

- Да.

- Но почему?

- Считайте, что у нас было предчувствие.

Гилдор мгновение помолчал.

- Мне рассказали, что мой отец умер здесь.

- Это так. Ты пришел требовать виру?

- Нет. Я пришел узнавать. Вы победили. Мы уходим. Но перед уходом мы хотим понять - зачем вам было нужно все это?

- Это будет долгий разговор. Входите.

Мы прошли на территорию школы магов и устроились там.

Время наконец-то пришло. Возможно, стремление понять - или хотя бы попытаться понять друг друга существовало и раньше, но где могли встретиться эльф и назгул? Только если один из них в плену. Ясно, что пленный будет стараться лишний раз рта не раскрывать. А теперь мир изменился, изменился внезапно и необратимо, и закадычным врагам впервые оказалось нечего делить и нечего скрывать.

Уж не знаю, что вынесли для себя из этой беседы эльфы, но нам она создала некую логическую точку игры. Разговаривая с ними, мы действительно сформулировали для себя, зачем мы все это делали.

Мне остается лишь возрыдать об отсутствии диктофона (разговор шел три часа, и постебушки для разрядки начались лишь под конец) и попытаться суммировать самую суть.

Свет и Тьма не тождественны Добру и Злу. Тьма, как и Свет, некие составляющие этого мира. Свет - творческое начало, Тьма - разрушающее, но оба они необходимы, потому что если не разрушить отжившее, не сможет зародиться и развиться новое. (Это мое личное мнение, возможно, другие его не поддержат). Все это - в крайнем выражении, естественно. На самом деле, и в светлых есть зачатки Тьмы, и наоборот.

Все пути в конечном итоге ведут к Творцу. Но эльфы могут идти прямым путем, просто приняв на веру слова валар, а природа людей иная, и путь их неизмеримо медленнее. Есть знание, которое должно быть получено человеком самостоятельно, чтобы он ценил его в должной мере. Люди идут извилистым путем, оступаясь, через падение и искушения, но идут в том же направлении. (То, что я так говорю, не значит, что назгулы думали так изначально. Это - итог. Мы тоже прошли очень долгий путь, и нам не раз пришлось падать. В разрушении вообще всегда гораздо выше опасность сорваться. Но у нас оказалось больше времени на то, чтобы все-таки подняться и понять, куда мы движемся). Даже в эльфийских трактатах сказано было, что мир будет принадлежать младшим и последним. Когда люди осознают, в чем их назначение, они смогут исправить искажение, и тогда наши пути встретятся.

(Дикое предположение. Ясно, что не Эру создал Искажение, но возможно, он допустил его существование именно потому, что есть знание, которое надо добыть самому, и пути, которорые надо пройти самостоятельно. Может, так Дети Эру и становятся взрослыми?)

- Тот, кого вы называете Учителем, думает так же, как вы?

- Да, так же. Ты можешь спросить у него сам.

Молчание.

- Боюсь, я не готов встретиться с ним лицом к лицу.

- Тогда ты можешь услышать лишь наше мнение о его мнении. Зачем?

У меня намертво перепуталось, кто что говорил, и, возможно, кто-то из братьев со мной не согласится. Но поскольку самим им будет лениво пытаться это записать, пускай терпят. Хотя насчет того, что все пути ведут к Творцу, кажется, согласились все.

Помню, что какое-то время мы спорили о цели и средствах. Эльфы однозначно заявили, что цель не может оправдывать средства, а большинство моих братцев считали, что может. Большинство, но не все. Говорили о жестокости, как об этом самом средстве достижения цели. Эльфы, похоже, удивились, услышав, что у каждого из нас есть какой-то предел жестокости, который он не переступит ни в каких условиях. У каждого свой, естественно.

Помню, кто-то из братьев ругался, чего, мол, эльфы сидели с такими лицами, как на похоронах. А они и сидели на собственных похоронах. Мир изменился, и в нем не осталось для них места. А уходить - это всегда немного умирать.

Сайта потом все не мог прийти в себя. Я затрудняюсь определить, чему он больше поражался: эльфийской наглости (вот так вот взять и прийти в Дол-Гулдур!) или себе самому, что он их все-таки не прибил.

- Первый раз за всю мою жизнь враг был у меня в руках и ушел живым! - подумав, Сайта добавил: - Но это был достойный враг!

Сайта у нас был экстремистом. Он лично был убежден, что мы лупили эльфов просто из-за борьбы за жизненное пространство, и что конфликты такого порядка между разными расами просто неизбежны. (А вот мне вовсе не хотелось, чтобы эльфы уходили. Хотя бы потому, что если люди останутся одни, они через некоторое время могут счесть мир своей собственностью и обойтись с ним неподобающим образом. Если бы я знал, как помочь эльфам остаться в Средиземье, я бы это сделал. Нас тоже должен кто-то уравновешивать). Время от времени он взревывал, перекрывая всех остальных, а поскольку его высказывания постоянно отличались крайним экстремизмом и весьма своеобразной лексикой, то рефреном беседы стало "Сайта, молчи!".

Потом, под конец, когда сами собой стали возникать короткие перебранки внутри семейства - для снятия напряжения, - эльфы сказанули что-то такое, что им по простоте душевной казалось обычным, а пошлыми назгулами было воспринято как двусмысленность. Назгулы подавились смешками, а Сайта, чтобы справиться с эмоциями, принялся сам себе зажимать рот и вопить: "Молчи, Сайта! Сайта, молчи!"

Стемнело. Стало ощутимо прохладно. Постепенно стало ясно, что три эпохи непонимания не исчерпать в одном разговоре, пусть даже самом длинном. Эльфы попрощались. Я провел их до порога.

- Если когда-нибудь и правда возникнет мир, где мы сможем не быть врагами, я хотел бы встретить вас там, - с этими словами я развернулся и ушел, не ожидая, что они ответят. Долг все равно остался неоплаченным.

Лирическое отступление для тех, кому захочется высказаться о "белых и пушистых назгулах".

1) Мы вовсе не были пушистыми. Мы просто избегали бессмысленной жестокости - ну так в этом нас вроде бы даже первоисточник не обвиняет.

2) Мы считали себя людьми. Если кому-то из черных нравится играть тупую машину смерти - флаг ему в руки. Если кто-то из светлых предпочитает, чтобы его противники были примитивны и прямолинейны - на здоровье. Мы отыгрывали людей, а люди всегда неоднозначны.

3) Мы - самая верхушка черных. Элита. Знать. А знать всегда могла позволить себе роскошь - в том числе и роскошь поступать так, как считаешь нужным. Эрион как-то сказал: "Я для себя решил так: для меня главное то, что я - врач. Я буду лечить кого угодно, даже эльфа. Я могу позволить себе милосердие. А могу и не позволить. По обстоятельствам".

А потом мы просто сидели в мастерятне и гудели, возвращали на место поехавшие крыши и сбрасывали нервное напряжение. К изменившемуся миру тоже еще надо привыкнуть. Но мы все-таки остались вместе, и это было для нас на тот момент главным. За три тысячи лет я как-то успел попривыкнуть к этим уродам кошмарным, расставаться было бы жаль.

Записано Румилом,
из воспоминаний Элвира-книжника.