Антонио Бандерас в роли ибн-Фадлана, арабского дипломата и историка X века. Отличные костюмы, трюки, бои...
      Сюжет прост. Это совмещенное путешествие ибн-Фадлана на север и "Беовульф". Причем как-то странно пересказанный. Беовульф именуется почему-то Бульвайфом, Хродгар - Родгером, Грендель представлен диким племенем вендалов - типа пиктов (хотя росту они вполне себе нормального, морды размалеваны, все в медвежьих шкурах с головами и лапами), мать Гренделя - верховная жрица этого племени (1). И с географией и этнографией творятся чудеса - Ибн-Фадлан едет послом к булгарам на Волгу (2), но вместо выполнения миссии присоединяется к дружине Бульвайфа и едет приключаться в Англию, а может, и в Данию, хрен разберешь. На гаутах (это племя Беовульфа) красуются кованые нагрудники, а один щеголяет в чуть ли не в фулл-плэйте (14 век минимум!). Бред какой-то. И фулл-плэйт какой-то неисторичный...

      Но вот ибн Фадлан встречается с северянами. Они говорят на каком-то извратно произносимом гибриде староанглийского с древнедатским (по крайней мере, я уловила слова и оттуда, и оттуда). Единственный среди них толмач знает латынь. Спутник ибн Фадлана, купец-проводник, тоже знает латынь. И вот первая встреча - белокурый северянин переводит спутнику героя на скверную латынь то, что говорится в шатре Беовульфа, тот переводит ибн Фадлану - и нам (3). Посвещенный культурный араб с брезгливым любопытством наблюдает за нравами дикарей. (Я тут же вспомнила зеркальную сцену из фильма "Лоуренс Аравийский" - когда Лоуренс говорит с принцем Фейсалом, цивилизованный европеец, белокурая бестия англосаксонского разлива, изучает диких арабов.)
      А наутро после пьянки - тризны по погибшему вождю, которому наследует Беовульф - из речного тумана выплывает ладья, и на носу ее стоит белокурый мальчик. "Еще и Скильд Скевинг," - подумала я.
      И тут весь мой скептицизм по поводу очередной голливудской костюмной поделки, уже поколебавшийся в сцене перевода, вдруг растаял, как туман, из которого выплыла ладья. Это не псевдоисторическая поделка. Не изврат над "Беовульфом". Это миф и легенда - в лицах, красках и голосах.
      Гадание на рунах и выбор - ferste manna... trei manna... ehte manna... и тринадцатый - ибн Фадлан, чужак, не воин, иной язык, иная жизнь.
      Потом - путь через туманы, и ночные разговоры у костра, и ибн Фадлан внимательно смотрит на эти разговоры, и из невнятицы чужой речи проступает смысл... (4) И вот тут я вдруг увидела другую картинку - наверное, точно так же золотоволосый эльф сидел у одного костра с людьми, с чужаками, и следил за движениями губ, изменениями лиц, отмечая тончайшие оттенки звука... А потом заговорил с ними на их языке.
      Так вдруг, внезапно - наверняка режиссер не задумывал этого, и актеры не имели в виду - но в герое проступил эльф. Читали ли они Толкина, не читали - неважно. "13 воин" вырос в том же лесу, и из той же почвы, что и дерево кисти Ниггля. И тень конунга Родгара на закопченной бревенчатой стене Хеорота - это тень Теодена на стене Медусельда...
      И эти грендели-людоеды ("И как это они додумались разорвать Гренделя на тысячу маленьких гренделей?")(5), настоящие орки образом действия, приходящие с туманом к жилищам людей, жуткие убийцы. И ползущий по склону горы огненный червь - факелы и факелы в руках подступающей орды.
      Тринадцатый воин, постигающий странные нравы и непохожие обычаи, перестает быть только свидетелем, отстраненно взирающим на дикарей. Нолдо-фольклорист, поехавший посмотреть на обычаи дикарей, становится нолдо-воителем, разгадывающим хитроумные загадки победы над гренделями, сражающимся и готовым умереть ради этих - уже не дикарей для него.

      "- Эй, араб, посмотри, правильно ли я написал? - спрашивает его Беовульф, указывая прутиком на неровные завитки на песке.
      - Нет Бога, кроме Аллаха, - читает ибн Фадлан каракули, которые в точности повторяют то, что он написал там, на речном еще песке, чтобы показать Беовульфу, что он умеет рисовать слова. И поправляет недостающие завитки: - ...и Мухаммед пророк его."

      Вот ибн Фадлан смотрит на Беовульфа и его соратников. Немногословный вождь редко вступает с ними в диалог, редко говорит вообще. Но стоит оглянуться - он здесь, и внимательный взгляд замечает все, что свершается. И его соратник, тот самый, который переводил с северного наречия на скверную латынь - проводник ибн Фадлана по этому отрезку жизни. Всего несколько штрихов - и вот Родгар, старый конунг, хозяин Хеорота, призвавший Беовульфа. И его заносчивый сын Хигелак, опасающийся соперничества Беовульфа. А Беовульфу не нужен ни престол конунга, ни груды золота. Золото - ну, может, чтобы раздать дружине. Он - воин-защитник. Опора дружины. Опора дряхлого конунга. Надежда крестьян, бегущих под защиту непрочных стен Хеорота, и женщин, прячущих в погребе детей.
      Будет еще спуск в подземное царство, в пещеры вендалов, и отравленная рана Беовульфа, и последний бой.(6)
      И Беовульф, чувствуя приближение смерти, попросит лишь одного - пусть сложат песню. И когда этот бой кончится, он будет сидеть у стены, как на троне, вонзив меч в землю рядом с собою - Беовульф, победитель чудовищ, совсем не похожий на картинного Конана.

      Финал? Свеча, книга, строки справа налево. Воин снова становится свидетелем. Ибн Фадлан пишет повесть о героях и туманах Севера. О Беовульфе... Возвращение на Тол Эрессэа, хроника Пенголода...

Слова последние,
      клятву пред битвой
измолвил Беовульф:
      "Немало я с молодости
сеч перевидел,
      и ныне снова,
защитник народа,
      ищу я встретиться
с жизнекрушителем,
      свершу возмездье,
коль скоро выползет
      червь из пещеры!"

"Бейся, о Беовульф,
      рубись без страха,
как ты поклялся
      в дни твоей молодости!
Да не померкнет
      до смерти слава
и честь державная!
      Ты, вождь всезнатный,
несокрушимый,
      за жизнь сражайся
что силы достанет!
      Я встану рядом!"

Вот такой вышел нолдо-фольклорист.

ноябрь 1999

---

Примечания Ингвалла

1. В книге "13-й воин" (ранее выходившей под заглавием "Пожиратели мёртвых") племя вендол - поросшие шерстью неандерталоиды, или даже более примитивные реликты, сохранившиеся до X века где-то в Скандинавии. Я очень огорчился, увидев, что в фильме они - нормально выглядящие homo sapiens sapiens.

2. В фильме это ещё лучше - на берегах Волги на караван Ибн-Фадлана нападают... кто? Правильно, дети, татары! Кто же ещё может напасть на караван на берегах Волги? Спасибо, что не казаки.

Был такой эпизод у Фадлана... Он был задержан гузами, для которых посольство багдадского халифа было в новинку. И гузы с энтузиазмом обсуждали вопрос: пропустить ли посольство, отправить ли обратно, (предварительно ограбив), перебить ли халифских послов или обменять их на своих, находившихся в плену.(прим. Остогера)

3. Сцена великолепная. Поневоле вспоминаются многочисленные голливудские поделки, где даже инопланетяне говорят на вполне сносном английском. В кои-то веки создатели исторического или псевдоисторического фильма вспомнили, что при выезде за границу нужны услуги переводчика. Честь им за это и хвала! Но вместе с этим - Ибн-Фадлан, изготовляющий арабскую саблю (пресловутый скимитар!!!) из европейского меча секунд за 10, а также подводные заплывы в кольчуге...

4. А вот эта сцена произвела на меня огромное впечатление! Так изящно показать изучение чужого языка! Три сцены, сменяющие друг друга - викинги-гауты, балагурящие у костра, лицо Ибн-Фадлана, вслушивающегося в их речь и лес вдали, обозначающий прохождение времени. Эти сцены повторяются три раза, причём в первый раз викинги говорят по-скандинавски, во второй раз - не то по-староанглийски, не то по-английски с жутчайшим акцентом, а в третий - по-английски с акцентом вполне приемлемым (Беовульфа-Буливайфа играет некто Владимир Кулик). Они прохаживаются насчёт матери Ибн-Фадлана и он вспыхивает:
      - Моя мать была чистая женщина, не смейте её оскорблять!
      - Откуда ты знаешь наш язык?
      - Я слушал!

(5). Это не постановщик умудрился, а писатель Майкл Крайтон, автор книги. Книга, кстати, была написана от обиды на то, что какой-то его однокурсник обозвал "Беовульфа" скучным произведением.

(6). И совет с повелителем карликов, вручающим героям кинжалы, сработанные карликами - "длинные мечи вам в пещерах грома не пригодятся".
      И Беовульф, смертельно раненный, бледный, как смерть, выходящий из дверей Хеорота с двумя воронами на плечах...
      И Ибн-Фадлан, пересказывающий ту самую фразу о северном мужестве:
      - Умирают животные, умирают друзья, и сам я умру, но одна вещь не умирает никогда - слава, которую мы оставляем после своей смерти.
      Старик беззубо расхохотался - ему понравилось, что я знаю норманнскую пословицу.
      - Это так, - ответил он. - но у вендол тоже есть слава."

---

      Словом, рекомендую.
      Путешествие ибн Фадлана на Волгу. М.-Л., 1939.
      Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 г.г. Харьков, 1956.
     

Остогер.