1.3. Есть у Джорджоне известнейшая картина - "Юдифь". Если Вы просто стоите в Эрмитаже и радуетесь этому полотну, не зная о нем ничего, кроме названия, - это один уровень понимания. Вы радуетесь интуитивно. Если Вам вкратце известна легенда, которой посвящено полотно, Ваше понимание несколько углубляется, "углубляется" и сама картина в Ваших глазах. Если Вы читали Библию, и, быть может, не только Книгу Юдифи, но и другие, соседствующие с ней, то Ваше восприятие - это не только интуиция, но и взаимодействие знаний, представлений об Израиле того периода и визуальных ощущений. Но данная картина станет для Вас наиболее объемной, глубокой, шедевральной, если угодно, и понятной, если Вы придете к ней, прочитав еще и биографию автора, сведения о заказчике и модели (Вы будете, например, знать о том, что стена с трещиной в символике того времени означает, что модель была девушкой легкого поведения), изучив технологию написания и принципы изображения исторических (мифологических) лиц в ту эпоху, нравы времени, историю культуры Израиля и его археологическую историю, богословие и т.д. Без этих сведений понять, почему "Юдифь" Джорджоне - шедевр мировой живописи, Вам не дано, как бы Вы ни хотели. Но! Можно прочитать целую библиотеку, а подойдя к самой "Юдифи", про все это забыть, все это отбросить и... все же сделать свои выводы. И где основание этих выводов? Они будут пусты, ведь все известное Вам забыто. Картина останется плоской и закрытой для такого зрителя, ведь он не сумел совместить ее со своим опытом.

      Фильм "Братство кольца" - это иллюстрация к книге. Как заметил достопочтенный Том Шиппи, фильм должен показывать, а не рассказывать (он сказал это по другому поводу, но замечание пригодится и здесь). Кто-то читал "Властелина Колец" Рональда Толкина, кто-то - множество других его книг, его биографию, работы его детей, кто-то, ко всему прочему, имеет широкое гуманитарное образование (или какое-то другое) - почему бы весь этот груз знаний и опыта не принести с собой на просмотр фильма, почему бы не принести его весь, целиком, не расчленяя и не растрачивая по мелочам (даже если зритель - физик или инженер, вдруг и это важно).
      Прежде всего пригодится прочитанный "Властелин Колец" - у мудрого зрителя не должно возникать вопроса: "Куда делся Бомбадил?". Он никуда не делся, он есть в фильме, потому что фильм это иллюстрация к книге (почитайте хоть интервью с Питером Джексоном).
      Кто-нибудь, рассматривая циклы иллюстраций Алана Ли, спрашивает - где смерть Боромира, где Статуя на Перекрестке, где умбарские корабли со знаменем рода Элендила? Многие ли озадачиваются тем, что на иллюстрации того же Ли "Зеркало Галадриэль" показан ночной Лотлориэн? Все знают, что он бывает и солнечный, все представляют себе, какой он при солнце, и никто не нервничает. Почему бы не проявить подобную прозорливость и по отношению к фильму, тем более что многие понимают, что все показать в трехчасовом фильме нельзя? Это как раз тот случай, когда следует подключить свое знание, опыт прочтения, фантазию и душу, а не сидеть и ждать, когда все принесут на митриловом блюде и положат в рот. Зрителю, который не работает вместе с актерами и художниками, не трудится разумом и душой, нечего ждать от произведений искусства.
      Чем более разносторонне подготовленным будет зритель, тем более полным будет его восприятие, и, скорее всего, более радостным и доброжелательным - я склонна так считать. Пример: я слышала отрицательные мнения о боевых сценах в фильме. Это говорит о том, что авторы этих мнений хорошо знакомы с искусством войны - похвально, что у них есть такие знания. И эти знания приносят плохое мнение о некоторых важных частях фильма, работе исследовательской и постановочной групп. Но, эти достопочтенные (чисто номинальные) воины ничего не знают о специфике киноискусства и могут думать, что постановочная группа банально не удосужилась познакомиться с тактиками ведения боя. Я уверяю, едва ли это так, умных людей в мире достаточно. Так вот. Один мой преподаватель, посвятивший бОльшую часть жизни изучению оружия, сказал (цитата недословная): "Однажды я видел фильм, в котором война была изображена такой, какой она бывает в реальности, во всех подробностях. Трудно представить себе что-либо скучнее этого". Слова закоренелого оружейника. Однако, знание специфики кино позволяет более мягко отнестись к так называемым "ошибкам", и сделать о фильме все-таки положительный отзыв.
      Кино и театр отличаются от реальной жизни, от того, что мы привыкли видеть вокруг. И война в кино - это всегда война не такая, как на самом деле, а подчиненная законам данного искусства, законам картинки, законам зрелища. Принципы кинематографической войны выработаны давно, в фильмах голливудского типа они такие, где-то - несколько другие. И нет насущной необходимости идти на вероятный провал ради необычности, фантомной реалистичности, и отказываться от отработанных поколениями кинематографистов приемов и знаний. (ПРИМЕЧАНИЕ 2)
      Все это говорится к тому, что очень неплохо иметь хотя бы какое-то представление об искусстве театра и кино, как они есть, прежде чем рассуждать о произведениях этих искусств. Прочтите Станиславского, по школе которого работает Голливуд, и не будет возникать сомнений по поводу "нестрашных" Назгулов. В хорошем театре на одного актера играют все остальные (не только Назгулов касается, хотя их - особенно). Живописный пример: красками нельзя изобразить слепящее дневное или закатное солнце. Лишь красочный контекст картины делает возможным создание эффекта света. При этом белая (розовая или желтая) краска, используемая для изображения солнца, остается просто краской, которая без соответствующего сопровождения никакого света не несет. Просто есть вещи, которые невозможно отобразить некоторым набором средств. Воплощать Назгулов в примитивно-фантастичном визуальном виде смешно. Ужас идет не от внешности, а от сущности. И этот ужас должен играть не Назгул (у него другие задачи), а сосед-актер. Для того, чтобы понять, какие Назгулы на экране, какие они на картинах иллюстраторов, нельзя быть отстраненным созерцателем, нужно сопереживать, со-чувствовать вместе с хоббитами и людьми, видящими Назгулов. Читать в их душах, подключать свою собственную. Чтобы понять любой образ, нужно его пережить на просмотре, влезть в его шкуру. Иначе ничего не понять. За зрителя этого не сделает никто, и если зритель не умеет заглянуть в глаза Фродо, а только кричит, что тот писклявый и сопливый, ни режиссер, ни актеры ему ничем не помогут, будь этот фильм хоть трижды шедевром.

2. МОЙ МИР - МОЯ КРЕПОСТЬ.

      Умение видеть целое - это талант; умелое использование опыта - достоинство зрителя; доброжелательность и умение принять чужое мнение - достоинство всякого живущего среди людей. У Толкина и его книг много почитателей - как песчинок на морском берегу. И все, что интересно, разные. И не только интересно, но приятно, важно и очень полезно. Узнавая и принимая, как ценность, чужое мнение, я проверяю свое собственное на правильность, нахожу ошибки, достигаю нового уровня общения с своим внутренним миром, миром своих представлений и фантазий. Закрытая душа обречена на бедность и ошибки. Уверенный в том, что он стоит, - упадет (с) Иисус Христос.
      Постановочная группа экранизации много работала, эти люди по кусочкам воссоздавали тот мир, который им интересен, а возможно и дорог, вкладывая в него свои ощущения, знания, чувства и мастерство, создавая его таким, каким он им кажется наиболее прекрасным, интересным, зрелищным, близким как "работникам", так и зрителям. (ПРИМЕЧАНИЕ 3) Да, это их Средиземье, их хоббиты, их эльфы. У меня оно несколько другое, у кого-то - совсем не такое как мое. Но если гондорцы в экранизации не соответствуют представлениям данного конкретного зрителя, это еще не значит, что они плохие и "весь ваш фильм дурацкий". Кажется, в Большом театре никто не кричит: "Ваш князь Игорь неправильный, и этот ваш Бородин своей оперой испортил все "Слово о полку Игореве". А если такой найдется, окружающие останутся невысокого мнения о его культуре.
      Более того, даже если случится чудо и обнаружится, что Арда - реальная часть истории Земли (или реальный вторичный мир, как кому нравится), откроются архивы и портреты, прилетят посланцы на крылатых роханских конях, и данный конкретный зритель увидит настоящих гондорцев и узнает, что именно его представление о них и было наиболее правильным - даже тогда он не будет иметь право осудить чужое представление о них с художественной точки зрения. С исторической - да, правда, не осудить, а поправить и указать на ошибки.

      Не надо выстраивать крепостные стены вокруг своего внутреннего мира, и обливать горячей смолой всех чужаков. Не надо обворовывать себя самого! Ваш мир, особенно если он отличается от джексоновского, вам будет полезен при просмотре фильма, стоит только научиться сочетать свой опыт с предлагаемым зрелищем. Если како-то персонаж Вам кажется "не таким" - так принесите свой, дополните ощущения от фильма ощущениями от книги. Быть может, когда стены вокруг Вашего мира рухнут, Вы сможете увидеть то, что они скрывали от глаз, глубже понять, что хотели сказать авторы фильма в том или ином персонаже. Вдруг этот Фродо (Арвэн, Арагорн, Пиппин, Назгул) именно такой, как Ваш, только Вам недоставало желания увидеть нутро, а не поверхность. Трудно это объяснить. Одно скажу - когда общаешься с произведениями искусства приходится работать душой, иначе не надо к ним вообще подходить.

      Вообще, следует сказать, искусство ничем не обязано и никому ничего не должно. Искусство - это искусство, оно не должно и не обязано показывать зрителю то, что он хочет, то, что ему нравится, то, что ему кажется правильным. Искусство не должно нести какую-то важную для зрителя нагрузку. Оно может преследовать разные цели, воспитательные, общественно-социальные - хотя обычно это все кончается нехорошо (есть, правда, такое "целевое" искусство, как иконы и иже с ними, но это отдельная история). Может служить и антигуманистическим целям, наконец, - хотя едва ли такое искусство останется в веках. Искусство может, но не обязано быть достоверным!
      Если Мария, супруга Иосифа, никогда не выглядела так, как выглядит "Сикстинская Мадонна", никогда не носила такой одежды, никогда при жизни не видела людей, окружающих ее на картине Рафаэля, а Галадриэль кажется вам неглубокой (Элронд странным, Гимли слишком принципиальным, а орки недостоверно страшными), то это еще не значит, что Рафаэль Санти не читал Евангелия, а Питер Джексон ничего не понимает в Толкине. Очень большое количество прекраснейших произведений искусства интерпретируют историю и мифологию в соответствии с представлениями автора, зачастую далеко уходя от исторической справедливости и достоверности, но это не мешает им быть произведениями искусства, даже шедеврами. Не доказано, что реальный Борис Годунов наводил убийц на Димитрия (я бы даже сказала, что едва ли это было так). Однако, пьеса Пушкина гениальна и останется таковой независимо от исторических событий и открытий. И что интересно, несмотря на историческую спорность, эта пьеса прекрасно отражает дух России того времени.
      Да, все мы хотим, чтобы иллюстрации к Толкину показывали все-таки его произведения, а не "фантазии на тему". Но надо признать, постановочная группа не обязана этого делать. Не обязана, но явно к этому стремится. А на достоинство конечного художественного произведения уход от толкиновской достоверности может никак не повлиять, нравится нам это или нет. Фильм не обязательно будет художественно плохим, если что-то в нем кажется недостоверным.

3. О НАБОЛЕВШЕМ (ОБ "ОШИБКАХ", "СОКРАЩЕНИЯХ" И "ЛИШНИХ ЭПИЗОДАХ")

      Если Вы дочитали до этого места, благодарю Вас за терпение. Самое главное уже сказано. Далее следуют выводы и вариации. Дли-инные выводы и дли-инные вариации.
      Настало время спросить, а уверены ли Вы (я, он, сосед справа, случайный прохожий), что то, что Вам кажется ошибкой режиссера (художника, актера, гримера, случайного прохожего) действительно таковою является? То, что кому-то кажется ошибкой может быть чем угодно, только не ею: законом жанра (ПРИМЕЧАНИЕ 4), приемом данного искусства, видением автора "ошибки", спецификой игры актера, наконец, знанием того, чего Вы-то, быть может и не знаете (мало ли что читала постановочная группа, и чего не читали мы). И какой ущерб эта "ошибка" приносит данному художественному произведению, имеет ли он (ущерб) вообще место быть или вся его видимая значимость теряется в достоинстве целого. Наконец, может ли зритель с уверенностью сказать себе, что он до конца понял образы, которые хотели показать ему режиссер и его группа? Или первое впечатление (равно хорошее и плохое) отбило всякое желание подойти к этим образам более детально, не "охуливая огульно" и "прославляя восторженно"? (ПРИМЕЧАНИЕ 5)
      С каким мотивом пришел зритель на фильм, пусть он ответит сам себе. Пусть не поленится раскопать этот мотив там, где он тщательно прятался от него самого (зрителя).

      Количество "ошибок" практически никак не влияет на художественную ценность фильма. N-ному количеству ошибок может сопутствовать n-ное количество находок и точных попаданий. Что важнее? - вот вопрос.
      Почти сразу вслед за просмотром я заново перечитала "Властелина Колец" и заметила, что действительно, в фильме очень мало сцен, фактологически точно повторяющих текст. Тем не менее, повторюсь, едва ли это имеет большое значение, ибо искусство не должно быть достоверным. Это Вам не исследование по истории Арды, это кино. Первенствующее значение здесь имеет не фактология и следование тексту, а дух, соответствующий источнику, и художественность, соответствующая законам данного искусства. Нет секрета в том, что можно не писать сценарий, а а перенести в него книгу слово в слово, и сделать отвратительное произведение, недостойное даже называться произведением искусства. Можно дословно процитировать "Властелина Колец" в фильме, но не передать никакого толкиновского духа, столь дорогого нам. Дух - это дух, а не работа над ошибками. (см. "Борис Годунов", "Моцарт и Сальери" Пушкина). Он может проявляться там, где мы его не ждем (познакомьтесь с работами художника Кора Блока, ПРИМЕЧАНИЕ 6). Дух надо чувствовать, надо стараться видеть его в фильме. Тот, кто смотрит лишь на то, насколько верно (по его мнению, заметьте) передан тот или иной эпизод (персонаж), зацикливается на каком-то "неудовлетворяющем моменте" (голос Фродо, одежда гондорца, манера Гэндальфа, прическа Элронда) никакого духа не увидит (снова о целостном восприятии). Потому что дух объемлет все, манерой Гэндальфа он не начинается и не заканчивается и в ней не воплощается и не сосредоточивается. (ПРИМЕЧАНИЕ 7)

      Правда, есть у "ошибок" и еще показатель, кроме количества, а именно: качество. "Ошибка" может быть настолько грубой, что это действительно будет угрозой духу. Если она одна - это еще не конец света, если их много - это уже сценарий Циммермана. Претендентов на эту самую "грубую ошибку" есть много: концепция падения Сарумана (я имею в виду, что в фильме сделан упор на его падение через подчинение Врагу, а не желание обладать Кольцом), внешний вид орков, мнение Элронда о людях, битва на Заветери, Арвэн вместо Глорфиндэла и пр. (ПРИМЕЧАНИЕ 8) Я лично, просмотрев фильм дважды и прочитав затем "Братство Кольца" могу сказать - ни одну из этих ошибок я не посчитаю грубой, не посчитаю качественно неприемлемым решением, может быть, не посчитаю ошибкой вообще. Хотя некоторые из показанных концепций (да хоть Сарумана) в отрыве от фильма и в контексте изучения наследия Толкина я посчитаю достаточно грубыми ошибками. Другие (Арвэн на Асфалоте) - сомнительным, но теоретически возможным поворотом событий.
      Если бы Толкин, создавая свою книгу, выбирал между таким Саруманом, каким мы его знаем, и таким, какой получился в фильме, - он бы решил, что последний, конечно, не вписывается в концепцию, он является ошибочным, плоским образом (это я все о его падении, характер показан отменно). С литературной точки зрения, с позиции повести это так. А вот с позиции кинематографии и личного восприятия книги художником это не так. Почему? Во-первых, мы еще не видели всего Сарумана. Во-вторых, то, что увидел и отразил режиссер фильма, в Сарумане, безусловно, есть, иначе бы он этого не нашел. Да, Саруман пал через Кольцо, но Палантир тоже добавил свою бо-ольшую лепту. Так что фильм все-таки правдив, хоть и не до конца. Во-третьих, это иллюстрация, а не пересказ. Книга "Властелин Колец" хороша тем, что у каждого персонажа в душе множество коридоров с разнообразными дверями, за которыми полно всякой всячины. Все персонажи Толкина живые, объемные, многозначные, все описания и сюжеты многослойные, с большим количеством уровней понимания. Кино же требует, чтобы была утверждена одна доминанта, ясная опора для образа (это отнюдь не раскрашивание в черное и белое, это постановка актера/сюжета на прочную позицию, с которой он/в нем может как угодно развивать(cя) и углублять(ся) образ). Режиссер вправе выбирать эту опору по своему усмотрению не только в соответствии с исходным материалом, но и в соответствии с собственным видением, ожиданиями зрителей, спецификой кино. В-четвертых (об этом уже шла речь), если в фильме не показаны отношения между Кольцом и Саруманом - это не значит, что их нет. Зритель, читавший книгу, имеет право (а может быть и обязанность) самостоятельно дописывать предложенный образ. Никто не мешает зрителю знать и понимать всю правду о падении Сарумана.
      Очень больное место в фильме - Заветерь. Оно "больное" и в книге, то есть это место - одна из загадок книги. А там, где в книге появляются загадки, там многозначность достигает критической концентрации. Идеально было бы, если бы в фильме эта многозначность сохранилась, повторяла книжную. Для этого способ только один - при приближении Назгулов появляется черный экран, слышны звуки, шипение и крики, потом черный экран снимается и, видя победивших хоббитов, мы остаемся в таком же недоумении, как и после прочтения соответствующей главы. Сомнительный прием. Для того, чтобы показать в фильме Заветерь, Карадрас, Стража, надо эти загадки решить, и решить достаточно однозначно. Кто-то считает, например, что спас клич "Элберет!", а режиссер посчитал, что спас огонь. Что ж, имеет право. Зритель имеет право иметь свое мнение, не выставляя его, правда, в пику режиссерскому. Решения могут быть разными, любое из них может выбрать режиссер. На мой взгляд, в фильме решения этих загадок выглядят оправданными. Сказать же, насколько они верны или не верны, может только профессор Толкин (если он сам знал это наверняка).

      Есть такой тип ошибок, как моральные и мировоззренческие. Одна грубая мировоззренческая ошибка может уничтожить очень многое. К подобным можно отнести неправильное отображение концепции Королевской Власти, постельные сцены, сильное упрощение концепции власти и силы Кольца, искажение смысла Войны Кольца, резко в моральном плане измененные "национальные черты", сведение на нет похода Хранителей и т.д. Ничего подобного пока не было.

      Вопрос с сокращениями гораздо проще. Очевидно, что невозможно снять трехчасовой фильм без сокращений, сомнительно, что возможно снять сериал (затраты на хороший сериал по "Властелину Колец" астрономические, а перспективы туманные). Известно, что Толкин не был против сокращений (рецензия на сценарий Циммермана). Что именно он бы сократил, мы достоверно не знаем, но предположить можем. Какие бы изменения своих концепций он бы посчитал допустимыми, а какие нет, тоже не знаем. Остается непонятным смысл в биении головой об стену и доказывании неправильности изложения фактов. (Толкин все равно не ответит). Доказать это на 100% нельзя, а оценивать и воспринимать фильм как чисто художественное произведение - можно и нужно.
      Наряду с вопросом сокращений сразу встает вопрос "лишних эпизодов". Хочется спросить, почему некоторые имеющие место в книге эпизоды вырезаны, а другие, отсутствующие там, вставлены. О двух "лишних эпизодах" говорится в ПРИМЕЧАНИЯХ 1 и 8. Другие также вставлены не с потолка (битвы магов это тоже касается). Какими бы занудными и неуместными они нам не казались (если такие чувства Вас посещают), эти эпизодики по времени занимают очень небольшое место (например, обрушивание лестницы в Мории). Не получится, например, вырезать шатающуюся морийскую лестницу и по-быстренькому вставить Гилдора. А если это таки сделать, то опять получится то, что не нравилось Профессору - сжатие (vs. сокращение). Большинство "лишних эпизодов" - это эпизоды в помощь зрителю, который не читал Толкина, и зрителю, которому интересны новые ракурсы истории. А тот факт, что кино сориентировано и на зрителя-не толкиниста, вынуждает не запутывать чрезмерно фильм нагромождением сюжетов и персонажей с плохо выговариваемыми именами. Одним словом, между Гилдором (очень дорогим для меня по книге) и шатающейся морийской лестницей я выбираю последнюю, чтобы дать возможность иному зрителю следить за Братством Кольца и развитием отношений между его членами, не увязая в аккуратно запутанном Толкином узле сюжетов, подтекстов и персонажей.

      В качестве заключения главы: я вовсе не отрицаю, что существуют те самые качественно грубые концептуальные ошибки, режиссерские промахи, актерские недоработки, неверное художественное решение. Фильм, быть может, не идеален, но и не ужасен. Я предостерегаю от вынесения огульных суждений. О таких вещах судят специально образованные люди в специально оборудованных кабинетах (киностудиях, театральных буфетах, гостиных, прихожих, ваннах). Без глубокой посвященности в киноведение и театроведение, вкупе с толкинистикой и многим другим, в этих вопросах не разберешься. Можно только предполагать. В конце концов, последнее слово может сказать только Толкин. Или время. А время для того, чтобы объективно оценить качество фильма, еще не пришло, и придет оно не скоро. Для творений изобразительного искусства период, после которого они завоевывают звание истинного произведения искусства или шедевра, - 15-20 лет с момента появления, до этого ни один искусствовед не скажет Вам ничего наверняка. Возможно, для кино этот период несколько другой, но уж не месяц, не год, и не два.