Ну вот, только, понимаешь, съездил на кон (для меня к тому же первый, чтобы никому ничего не казалось), как велят писать отчёт. И напишу. И расскажу.

Расскажу, впрочем, с корыстными целями. Главная корыстная цель заключается в том, что на Менескон надо ездить каждый год. Для ознакомления почтенной публики с сим фестивалем я отчёт и пишу.

В общем, приключения начались ещё в Москве, когда Валандиль, выступавший как инициатор и главный заводила поездки на Менескон, объявил, что никуда он не поедет. Ильнур, узнав об этом, был весьма огорчён (я, впрочем, тоже) и начал собирать коллекцию московских отмазок. Коллекция в итоге получилась внушительная. Я, правда, ни одной не нашёл и потому погрузился в поезд. В поезде обнаружился Артин, с которым мы и направились в тамбур пугать народ обсуждением проблем отечественного фэндома и методологии толкинистики.

Выгрузившись из поезда с утра, я обнаружил Ильнура, половину клуба "Тинтагель" и ещё тьму народу. Ильнур объявил, что "на вписке я могу кататься на велосипеде", поскольку вместо обещанных шести москвичей приехал один я. По случаю шести москвичей его родители решили квартиру на выходные покинуть. Последствия этого решения не заставили себя ждать, но об этом после.

Двинули мы к Ильнуру домой. По дороге обнаружился стадион "Динамо", который за три дня мы потом обошли со всех сторон. Пришли, поели, после чего я завалился спать.

Когда я уже проснулся, Ильнур уже вернулся с работы, потом пришла Нариэль и мы помаленьку стали двигаться в сторону Менескона. Поменяли деньги, пошли "на книжки" искать белорусского "Хоббита", не нашли, наконец, поехали на улицу Макаёнка, где, собственно, должен был проходить первый день Менескона.

Народ уже подтягивался, но медленно. Однако уже по дороге из метро мы обнаруживали народ в прикидах и указывали ему (народу) истинно правильный путь. Ильнур облачился в гербовую котту клуба "Тинтагель" и направился к воротам встречать народ. В результате образовалась смешанная группа встречающих из Ильнура (в котте), Венечки (в котте, но с перерывами), Олорина (без котты, но в прикиде) и всякого прочего народу, включая вашего покорного слугу.

Официально регистрация шла с трёх до четырёх, поэтому народ, здраво рассудив, что торопиться некуда, стал подтягиваться к четырём. В связи с этим времени постоять на солнышке и потрепаться у нас было предостаточно. Из эпизодов вспоминаются "штраф за неисторичную лошадь" (приехал человек в прикиде на машине, хотел оставить оную на газоне и поимел беседу с представителем доблестной белорусской милиции с последующим взносом на красный уголок в участке) и замечательная история с (целой непочатой) бутылкой пива, которую клубу "Тинтагель" в лице Венечки вручил барон Гэльд Эрнарский со свитой. "Тинтагель" долго отнекивался, но пришлось взять. Бутылку отдали пришедшему следом клубу настольных РИ "Кронверк", который, конечно, взял, но долго не верил, что тут нет подвоха.

В общем, в половину пятого всё-таки стали двигаться в зал. Там было открытие. На открытии был Фалько - звезда всего Менескона. Арсенал Фалько состоял в вездесущести, шумности и страшном оружии в виде огромного шутовского колпака с привязанными кубиками. Кубики постоянно пребывали в достаточно хаотическом движении (как и остальная часть помянутого Фалько) и потому задевали почти всех, преимущественно по лицу ("Как хорошо быть маленького роста!" - Нариэль). В общем, открытие стало помаленьку проходить с вызовом всяких белорусских клубов, которые не всегда были к такому повороту готовы, а клуб "Кайталан" такого удара не ожидал вовсе и объявил о самороспуске (правда, как я понял, им не впервой). Всё это шло под соусом некоего театрализованного представления, большую часть которого, я, увы, так и не услышал. Потом демонстрировался некий клип, снятый тем же клубом "Тин-Тагель". После чего был объявлен перерыв и пошёл праздник жизни, который проходил по понятным причинам мимо меня.

После перерыва был менестрельник. Барон Гэльд превратил свой выход в песни пополам с байками. Если в самих байках ничего потрясающе нового не было, то рассказывал их барон с большим смаком. Ещё были, кажется, Инель и Моргул, обладатель очень громкого (и хорошего) голоса. Я до сих пор не очень понимаю, зачем ему был нужен микрофон.

Затем вышел обещанный Сауроныч, но он не пел, а устраивал моноспектакль. Совершенно замечательный, путь и не совсем куртуазный. Песни отложились на завтра.

Стали после этого расходиться. Тут-то и проявились последствия мудрого решения Ильнуровых родителей, ибо он забыл ключи. Казнился, бедняга, весь вечер, но делать было нечего - ночевать остались у Нариэль, которая тем самым успокоила свою совесть. Совесть её очень мучила, что никакого участия в Менесконе она не принимает и никого не вписывает.

Наутро нас ждала секция толкинистики под председательством Ильнура. Отправились мы туда слегка хмурые и к тому же почти без текстов. По приходе в БГУИР, где всё и должно было проходить, был обнаружен Дэнмиру, выдавший нам аудиторию. В обмен на это мы дали ему картинки, которые нужно был расксерить к Ильнуровому докладу.

Из ожидаемых пяти докладов было четыре, поскольку обещанная гродненская докладчица так и не приехала. Моргул долго говорил о том, что в Войне Кольца "Светлые силы" выиграть никак не могли, однако в итоге, как это не обидно, выиграли. Потом пошёл я и трепался долго. То, что после доклада даже были какие-то вопросы, не могло меня не порадовать, ибо показывало, что совсем потерять нить слушателям не удалось, несмотря на все мои к тому усилия. Потом была Нариэль и рассказала, что гномы были вооружены "не только топорами", что вызвало в аудитории большое оживление. Завершать секцию вознамерился лично ведущий, объявив, что о вооружении Гондора, мы, в общем, ничего не знаем, а затем принялся о нем (вооружении) рассказывать, ежеминутно поминая Валандиля с Радомиром.

После официального окончания работы секции вышел некто Марк и сказал, что сейчас он нам расскажет ещё о стратегии сил в Войне Кольца и том, как Гэндальф предал "Светлое дело". Пока мы пытались его в этом разубедить, прошёл: ну как минимум час. Было весело. Потом все разошлись, но осталась ещё небольшая кучка упёртых канонистов и продолжила междусобойчик. В общем, секция прошла очень славно, за что Ильнуру лично и всем остальным скопом спасибо. На соседней секции ролевого моделирования, говорят, жизнь таким ключом не била, даже по голове. По крайней мере мы их из-за стенки не слышали (а они нас - да).

Далее по программе шло представление игр сезона и показательные выступления. Представление белорусских игр нас (меня-то точно) интересовало мало. Когда я случайно зашёл в зал, там было что-то очень шумное и киберпанковое, так что я ушёл оттуда совсем.

В общем, послонялись ещё и поняли, что хотим есть, так что направились в какую-то очень приятную забегаловку. Купили там еды (я лично затарился большими бутербродами с курятиной под дивным названием "тетики"). Потом мы вернулись, и очень кстати оказалось, что стол с едой и чайником кому-то очень мешает и его нужно куда-нибудь (вместе с едой и чайником) отнести. Ещё более кстати оказалось то, что ближайшая розетка находится в каком-то очень дальнем углу. Мы туда радостно направились и в ограниченном составе стали там кушать и разговаривать. Лишь иногда к нам забредали люди, находящиеся в поисках, э, известного места, которые по понятной причине едой не очень интересовались.

Наконец мы решили выйти из затворничества. В зале уже шла постановка пьесы Олдей, которую я, впрочем, не читал, и потому ничего с середины не понял. Далее обещался менестрельник, часть вторая. Начало оной второй части особого впечатления на нас не произвело, так что мы решили оттуда тихо смыться, да и Нариэль нужно было домой. Так что мы двинули на улицу. Вспомнилось, что рядом есть "Академкнига", и я стал туда рваться. Мы и рванули. "А что это все так на нас смотрят?" - Ильнур, идущий по улице в уже изрядно помятой котте. Отвыкли, понимаешь.

В "Академкниге" я остановился около полки с белорусскоязычной литературой и оттащился оттуда только с большим трудом. Однако затем мы зашли во второй отдел. Стою я, смотрю на книжки. И тут через весь магазин ко мне бежит Ильнур (в котте) с воплем: "Эдриксон, смотри!". Белорусского "Хоббита" нашёл. Мы стали его покупать. Впрочем, на полке было меньше, чем мне было нужно, так что нам ещё доставали из фондов. Эти два факта позволяют представить, как на нас там смотрели.

Когда мы вернулись, на сцене уже был Сауроныч, и мы предались созерцанию высокого искусства. Оно того стоило. Правда, ролевая специфика очень скоро исчезла без следа (по поводу чего потом очень огорчался Авадон), и менестрельник плавно перетёк в просто очень хороший концерт с музыкой всевозможнейшей - от чукотских инструментов (я забыл, как они называются) до "Бульба-ракабiлi". Народ веселился, скакал по залу и общался. После Сауроныча вышел Крыс. Тут получилось уже не очень хорошо, поскольку добрая половина зала уже не обращала на сцену никакого внимания и, скажем прямо, мешала. Крыс пытался их увещевать, но без большого успеха и в конце концов просто ушёл. Явно обиделся. Очень жаль.

Здесь второй день Менескона стал заканчиваться. Ильнурова идея собрать небольшие посиделки у себя дома провалилась - почти все приглашенные по разным причинам отказались, да и мы очень уж спать хотели. Так что пошли мы домой. За эту прогулку про вечернему Минску я Ильнуру очень благодарен. Ибо очень уж понравилось.

В общем, пришли мы домой и завалились спать. Хотя нет, ещё в Сеть вылезли слегка, так что желающие могли нас наблюдать на канале. Спали от души, часов до одиннадцати. Так что мы, разумеется, проспали секцию настольных РИ и семинар по проблемам ролевого движения. Впрочем, проспали планово.

Поехали опять до БГУИРа, а там неприятности. Нам обещали, что помещение будет, но по случаю воскресенья и какого-то тестирования абитуриентов, доступ в здание сильно ограничили, и дверь всем новоприбывшим нужно было открывать лично Дэнмиру - вахтёрша отказалась.

В общем, последний день проходил несколько сумрачно. Почему-то сорвался сольник Моргула (который страшно ругался по этому поводу), бал проходил вяло, народ разбрёлся по зданию. Самую большую толпу собрал опять-таки барон Гэльд с байками.

Мы с Ильнуром слонялись по лестнице. Он ждал куда-то пропавшую Нариэль, я слонялся за компанию и периодически общался с людьми, жаждавшими лингвистических познаний. Был, например, клуб "Эйтель", желавший знать, где ему ставить в собственном названии ударение.

Потом пришла Нариэль, но всё уже было очень вяло. Прошло закрытие, что-то говорил Фалько, потом Авадон объяснял, когда будет диск с концертом и прочие технические детали. Но, поскольку весь третий день был какой-то никакой, чувство того, что всё уже закончилось, уже было, так что воспринималось это самое закрытие как пустая формальность.

Затем я тоже принял участие в работе Оргкомитета, потаскав столы. Затем мы помогали Авадону нести всё его компьютерно-звуковое оборудование до общаги. Пожалуй, именно там, на пороге общаги БГУИРа, когда мы распрощались с Авадоном и чуть позже с Эрхилом, для меня и закончился Менескон.

Дальше был трамвай, сборы, обед, сбор еды в пользу московского хоббита (то есть меня), опять трамвай и, наконец, "Чыгуначны вакзал". Там (опять) обнаружился Артин.

А там уже был поезд и Москва. Так что я распрощался с Менесконом (на год) и с Минском (надеюсь, что на меньше. Очень хочу обратно).

Теперь положенные благодарности. Ильнуру и Нариэль спасибо за всё и за гостеприимство. Конечно, специальная благодарность Оргкомитету фестиваля и лично Дэнмиру, Авадону, Венечке (он же Эрейнион Хэруэр) и Фалько. Эрхилу, Мирзе, Фориону и Олорину за компанию. Моргулу и всем, кто принимал участие в работе секции толкинистики, отдельный поклон. Артину спасибо за компанию в пути, а всем остальным, кого забыл - за всё остальное, что забыл. Специальный поклон Валандилю, за то, что спровоцировал меня на эту поездку и как бы вот незримо был с нами.


Верстка - Терн