Очень трудно написать историю "Нарготрондской легенды", потому что
проще всего сбиться на факты, а дело тут вовсе не в них.
История "Нарготрондской легенды", в общем-то, интересна не сама по
себе, а как пример развития этической структуры в произведениях Толкиена.
Эта легенда оказалась связанной с одним из центральных персонажей
"Сильмариллиона", носителем очень дорогих для Толкиена этических
ценностей - Финродом Фелагундом. Таким образом, я не буду расписывать
абсолютно точный порядок развития фактографии, потому что это скучно
(как читать, так и писать). Фактографию я буду использовать лишь
постольку, поскольку мне это будет нужно.
Прежде всего разграничим понятия "система фактов" и "система
закономерностей". Как я уже писала (см. статью
"Кот диктует про Валар мемуар"), набор фактов сам по себе не оживет, если его не объединяет в
систему наличие некоторых закономерностей. А сами закономерности тоже
могут выстроиться в систему, обладающую достаточно сложной структурой.
Такую структуру мы, возможно, не в состоянии воспринять детально и
исследовать методом анализа, но этого от нас и не требуется. А требуется от
нас умение (или по крайней мере желание) воспринять ее так, как она есть. А
включать она может много чего, например: система настроений (интонация);
этическое напряжение; духовные ценности и связанная с ними символика.
Совокупность всех этих структур Дж.Р.Р.Толкиен называет вторичным
миром, а способность воспринять их без анатомирования (которым в свое
время сильно страдал пушкинский Сальери) - вторичной верой.
Cистема фактов сама по себе вторичным миром не является.
...Из острой тоски по красивым легендам родилась "Книга Утраченных
Сказаний". Это сборник легенд, в котором уже узнается "Сильмариллион", но
лишь на уровне фактов. Единой интонации нет и в помине, а то, что можно
назвать не вполне ясным словом "стиль"
(1), заимствовано из английских
народных сказок и скандинавских саг (из первых - юмор на очень "детском"
уровне, из вторых - не менее детские "ужастики"). На своем месте эти жанры,
конечно, хороши, но попытка их смешения в "Утраченных Сказаниях"
выглядит беспомощным подражательством.
Собственно, Толкиен в то время не имел в виду ничего более, чем,
пользуясь инструментами, присущими вышеуказанным жанрам, написать
несколько историй "про то, что было до того, как все было". И если бы он был
просто ученым, публицистом, журналистом, как К.С.Льюис, он счел бы работу
законченной и цель достигнутой. Но Толкиен был талантливым писателем,
хотя тогда он про это еще и сам не знал.
Нас прежде всего интересует "Повесть о Тинувиэль". Это один из
первых вариантов истории Берена и Лучиэнь. Типичная детская сказка про
короля, прекрасную принцессу и доблестного воина. Воин желает взять
принцессу в жены, король дает ему невыполнимое задание, которое тот тем не
менее выполняет, успешно сразившись со злым волшебником, а помогают ему
в этом добрые зверюшки. Словом, "Сказка про Беренушку-дурачка и Моргота
Бессмертного". Вместо Саурона фигурирует Кот Тэвильдо, а Берен у этого
Тэвильдо на кухне моет посуду и пытается ловить мышей, а Тинувиэль (пока
еще не Лучиэнь) говорит Тэвильдо буквально следующее: "Ну-ка не хами мне,
кошка несчастная!" Мотивации поступков героев - типично сказочные, так,
Дайрон, брат Тинувиэль, обиделся на Берена за то, что сестричка, вместо
того чтобы целыми днями танцевать под его флейту, исключительно с
Береном гуляет.
Во второй раз с этими же героями мы встречаемся в истории
"Науглафринг". Это повесть о проклятом ожерелье, которое Тинвелинт
(будущий Тингол) заказал в качестве оправы для Сильмарилла. Ожерелье
получилось очень красивым, но изготовлено было из проклятого золота, и
носивший его чах и удача от него отворачивалась. Берен (который этого не
понял) подарил Науглафринг своей жене Тинувиэль, и она через некоторое
время исчезла из мира. Во всем этом легко узнается знаменитый
скандинавский мотив "Кольца Гномов". Интонация настолько разительно
отличается от "Повести о Тинувиэль", что, кажется, в этих историях разные
герои, хотя это те же Берен, Тинувиэль, Тинвелинт, Гвенделин (Мелиан),
Хуан...
Нарготронда пока нет.
В истории "Турин Турамбар" присутствует предшественник
Нарготронда - Пещеры Родотлим. Правит Родотлим (это такие эльфы, но,
поскольку эльфийская этнография только зарождалась, сложно сказать,
кому там они родня) Ородрет, суровый и холодный властитель. Финдуилас -
не его дочь, а просто девушка из Родотлим.
Итак, "Книга Утраченных Сказаний" Толкиена не устроила.
Фактография была в ней не хуже любой другой, но Толкиен чувствовал, что
"что-то не так". Разумеется, формулировал он это на уровне фактов: "Наверное,
это все-таки было не совсем так... А может, так..."
Начинается работа над сюжетом. Писать "рассказы" Толкиен временно
прекращает и полностью сосредотачивается на разработке сюжетного плана.
Формируется генеалогия королевского рода нолдор. (В "Утраченных
Сказаниях" она абсолютно аморфна). Феанор, отец семи сыновей и создатель
Сильмариллов, оказывается сыном короля Финвэ. Возникает мотив мести за
отца. Появляется второй сын Финвэ - Финголфин, возникает мотив
соперничества двух братьев.
Пересматривается сюжет истории Турина. Изменения касаются в
основном деталей (фактов), но все отчетливее звучит основной мотив -
трагедия "Победителя Судьбы, побежденного Судьбой". Разрушение
эльфийской крепости оказывается связанным с общим Роком Нолдор. Ныне
эта крепость оказывается столицей нолдорского королевства, основанной
Кэлегормом и Куруфином, сыновьями Феанора. В этот период возникает
география Белерианда, и пещерная крепость обретает конкретное
географическое положение, отразившееся в ее новом названии: "Пещерные
залы Нарога" - Нарготронд.
Возникает замысел большой поэмы о Турине. Самый разработанный ее
вариант называется "Турин и Глорунд". Там Турин, ведомый Флиндингом
(будущим Гвиндором) приходит в тайную крепость Нарготронд, над которой
ощущается некий рок. Ородрет - правитель, от которого веет холодом. Он
гневно осуждает Флиндинга за то, что тот привел в Нарготронд человека.
Финдуилас - его дочь, ангельский характер которой смягчает суровость отца.
В воздухе повисает ряд вопросов: кто такой Ородрет; каким образом он
оказался королем в крепости, основанной Кэлегормом и Куруфином; и что
конкретно за рок висит над этой крепостью.
Тем временем общий замысел продолжает развиваться. Над системой
фактов начинает возникать система настроений (интонация)
(2). Возникшая
интонация - глубоко толкиеновская, и уже нельзя говорить о каком-либо
подражании сагам или сказкам. Их интонации растворяются в возникшей
цельности.
Рождается то, благодаря чему мы так высоко ценим книги Толкиена
(хотя и не всегда признаемся в этом). Это обычно называют художественной
ценностью.
Возникшая система настроений, во-первых, в силу личности самого
Толкиена, во-вторых, потому, что Толкиен был христианином (по очень
большому счету), а в-третьих, потому, что все это писалось в двадцатом веке,
оказалась тесно связанной с этическим напряжением. Интересно, что Толкиен
эту связь промоделировал, сделав ее явной и назвав Роком. Рок у Толкиена -
реальная сила, по сути своей являющаяся не чем иным, как системой связей,
включающей в себя все, что происходит в Арде. Ни одно деяние не остается
без последствий, а последствия эти определяются законами, заданными Эру
Илуватаром, а если без мистики, то просто порядком вещей. Это и есть Рок. А
законы эти имеют этико-нравственную природу. Главные последствия
возникновения Рока таковы: во-первых, возникают совершенно реальные
духовные ценности; самая необходимость в нравоучительстве исчезает
навсегда. А во-вторых, моментально возникает обратная связь: система
этических законов начинает влиять на факты, выстраивая их таким
образом, что Толкиен спокойно может сказать: "Да, это было так".
Так возник тот Вторичный Мир, который мы называем Ардой или
Средиземьем. (3)
Интересно, что сборник, в котором приведены работы и черновики
Толкиена той поры, так и называется - "Обретение формы Средиземьем".
И здесь Толкиену понадобились персонажи, каких в рождающемся
Средиземье еще не было. Там было много мотивов неуклонной борьбы,
выполненных клятв и пролитой крови. Но носители подобных мотивов,
пришедшие из саг и героических баллад, не могли в одиночку вынести
возникшую этическую нагрузку. Необходимо было вводить каких-то новых
действующих лиц, с которыми ассоциировались бы милосердие, кротость,
дальновидность и доброта.
И первым из таких новых персонажей стал Финрод, третий сын Финвэ
(будущий Финарфин). Его мудрость и кротость уравновешивают
разрушительную страстность двух старших братьев. Но Финрод не покидает
Валинор, а Средиземье по-прежнему остается ареной беспощадной борьбы.
На этом этапе Толкиен пишет "Набросок Мифологии" (1926г.) Это сухое
изложение "Сильмариллиона", написанное с целью прояснить
последовательность фактов. Там уже приводится нолдорская генеалогия в
таком виде: три сына Финвэ - Феанор, Финголфин и Финрод. У Феанора семь
сыновей - Майдрос, Маглор, Кэлегорм, Крантир, Куруфин, Дамрод и Дириэль.
Дети Финголфина - сыновья Финвег и Тургон и дочь Исфин. Сыновья Финрода -
Ородрет, Ангрод и Эгнор.
Ородрет обретает родословную (правда, не окончательную). Остается
открытым вопрос: как Ородрет оказался королем в Нарготронде. Говорится о
его дружбе с Кэлегормом и Куруфином, но куда в таком случае подевались эти
двое?
В соответствии с возникшей этической системой преображается и
история Берена и Лучиэнь. Из "волшебной сказки" она становится легендой о
Любви, победившей Рок.
Возникает замысел поэмы, известной ныне как Lay of Leithian -
"Лэйтиан, или Освобождение от Оков". Кстати, "Лэйтиан", что по-эльфийски и
означает "Освобождение", так же, как и впервые прозвучавшее имя героини,
Luthien - старинное поэтическое название Англии. Что означает это
название? От каких оков освобождение? Ясно, что от оков Рока. В чем оно
проявляется? Во-первых, возвращение к Светлым Силам одного из
Сильмариллов ("Судьбы Арды... заключены в этих Камнях..."). Во-вторых,
возвращение Берена из Мандоса. А в-третьих, сама любовь Берена и Лучиэнь
становится частью Рока и изменяет его, превращая из неумолимого в
милосердный. Во Тьме Белерианда рождается новая, неизвестная до тех пор
надежда - не на силу, а на мудрость и милосердие Судьбы.
Из этого уже ясно, что Берен должен быть Человеком (в "Книге
Утраченных Сказаний" он эльф), ибо только Люди свободны в Арде, т.е.
существующий порядок вещей над ними не властен.
Итак, Берен - Человек, сын Барахира сына Беора (тогда еще так), и
случилось, что Барахир спас на поле Дагор Браголлах Кэлегорма. Кэлегорм
поклялся Барахиру в дружбе и помощи его роду, затем ушел на Юг, где
основал Нарготронд. Клятва обернулась неожиданной стороной: в Нарготронд
явился Берен, которому понадобился Сильмарилл. Но Кэлегорм - один из
сыновей Феанора, что давали клятву вернуть себе Сильмариллы любой ценой!
Возникает конфликт двух клятв.
История Берена и Лучиэнь никак не могла обрести форму. Толкиен все
переписывал и переписывал сюжет, но в нем словно чего-то не хватало.
Вряд ли Толкиен отчетливо представлял себе, чего именно не хватает.
Это нам сейчас легко рассуждать: "исходя из всего вышеизложенного..."
Толкиен этого себе не излагал! Он просто видел: что-то не так.
На помощь пришли рассуждения чисто фактографического плана.
Стало ясно, что с характером Кэлегорма внутренний конфликт двух клятв не
вяжется. Похоже, что "конфликт двух клятв" был конфликтом двух
личностей. Один, давший Клятву Феанора, конечно, Кэлегорм. Кто же второй?
Кто дал клятву дружбы Барахиру? Основатель Нарготронда. Тогда не
Кэлегорм основал Нарготронд? Но кто?
Возникает образ Фелагунда, старшего сына Финрода. (4)
По-моему, Толкиен сам удивился. С появлением нового персонажа
история Берена и Лучиэнь сразу обрела форму; сюжет обрел внутреннюю
целостность; окончательно сформировалась интонация, та самая, которая
делает эту легенду непохожей ни на какую другую историю любви.
Действительно, ни при каком порядке вещей (если он внутренне
логичен) тот, кто изначально пересилил его, не может воспользоваться
плодами этой победы. Новое не может просто заместить старое - старое
должно быть сперва сломано. В миропорядке необходимо пробить брешь,
которую заполнит любовь Берена и Лучиэнь. Нужен персонаж, который
одновременно и герой, и жертва, причем с точки зрения старого миропорядка
жертва бесполезная.
Задумаемся о Проклятье Нолдор. Что это - наказание за пролитую
кровь? И да, и нет - Нолдор никто не наказывал, они сами себя наказали.
Мандос просто предупредил их, попытался открыть им глаза. Нолдор (как
абсолютно правильно говорили Синдар) несли с собой этику "кто силен, тот и
прав", естественно оборачивавшуюся воздаянием без надежды, которое и
называли своим "проклятьем". "Снять" его можно было, очевидно, только
поступая в соответствии с иной этикой - той самой, о которой сказано выше,
этикой милосердия и мудрости (таковы правила, заданные творцом мира). Но
ранее, чем такая этика обретет силу закономерности Рока (Берен и Лучиэнь),
необходимо, чтобы она просто возникла. Чтобы кто-то поступал так, как
требует она, в рамках старой этики. Естественно, она его убьет. И это будет
абсолютно бесполезная смерть (с точки зрения старой этики.) Но без подобной
жертвы новая этика не сможет стать закономерностью - слишком жестка
существующая система. Ее необходимо взломать, оставаясь в ее рамках.
На Фелагунде тоже лежит связанное с Сильмариллами проклятье, но
вины на нем нет. Он дает клятву и держит ее, причем для себя он ничего не
получает и не может получить, а теряет все. Но ни на секунду не
задумывается об этом. И винит себя в том, что ничем конкретным не смог
Берену помочь. Красивый, добрый, умный. Бесполезная жертва.
Но Валар на это посмотрели по-другому.
...А Фелагунд смеется в Валиноре
И не вернется до заката дней
В наш серый мир страданий и смертей...
(Lay of Leithian)
А что еще они могли для него сделать?
Вообще говоря, потрясающе уже то, что Фелагунд - эльф. Эльфы
связаны порядком вещей, и для них сделать что-то, идущее с этим порядком
вразрез, пусть даже оставаясь в его рамках - задача почти непосильная,
требующая удивительной душевной чистоты, доброты и некоей высшей
мудрости, анализировать которую я, пожалуй, и пытаться не буду. Я лучше
еще раз перечитаю "Он пел о бастионах Тьмы..."
Пожалуй, это главное, что я хотела сказать.
С появлением Фелагунда решился еще ряд вопросов. Становится ясно,
как же Ородрет оказался королем в Нарготронде. Кэлегорм оказывается не в
состоянии открыто противостоять мудрости и доброте Фелагунда. Сначала
были варианты, в которых Кэлегорм узнавал о цели похода Фелагунда и
Берена лишь после их ухода. А потом Толкиен вспомнил о том, что рядом с
Кэлегормом всегда был Куруфин. Возникла история о нарготрондском бунте,
и заодно стало ясно, что же это за рок висел над Нарготрондом.
Резко изменился и характер Ородрета. Из холодного властителя он
превратился в эльфа с "довольно слабым характером" (как отмечал в одном
из писем сам Толкиен), вынужденного вечно быть тенью Фелагунда. Но
чувства, которые Ородрет испытывает к старшему брату - любовь и
преклонение ("Финрод погиб, и я ныне король. Как он бы сказал, так и я вам
скажу...")
Обретает структуру и одновременно значение в этико-интонационной
системе Средиземья и Дом Финрода (позже Дом Финарфина). Фелагунд -
последний по времени появления из этого многострадального поколения (не
считая Галадриэли) - оказывается некой антитезой и Финроду, т.е.
Финарфину (отец остался - сын ушел...), и Феанору, ни с чем не считавшемуся
во имя достижения цели, и Финголфину - воину, не знающему иной силы... А
также любимцем семьи и примером для своих младших братьев.
С тех пор все эти структуры не изменились. Галадриэль появилась
позже и достаточно удачно вписалась в имеющуюся структуру. Но надо
заметить, что в "Сильмариллионе" она присутствует постольку, поскольку это
необходимо исключительно для нее как для персонажа "Властелина Колец".
Итак: Фелагунд жил на острове Тол Сирион; в Дагор Браголлах он был
спасен Барахиром и ему поклялся; ушел на юг и основал Нарготронд; там
сразу же поселились Ородрет, Кэлегорм и Куруфин. В Нарготронд пришел
Берен; Фелагунд обращается к Совету; происходит бунт Кэлегорма и
Куруфина.
Такой вариант легенды присутствует в "Повести" (The Quenta, 1930 г.)
и в наиболее полном варианте так и недописанной "Лэйтиан".
К "Повести" прилагаются фрагменты, переведенные на
староанглийский язык. Там впервые возникает другое имя Фелагунда -
Инглор (Золотое Сердце), а "Фелагунд" становится прозванием, "эпессе".
Там же упоминается альтернативный вариант легенды об основании
Нарготронда. Не после Дагор Браголлах, а задолго до нее, после видений,
посланных Ульмо Инглору и Тургону.
В таком виде "Нарготрондская легенда" существовала во время
создания "Властелина Колец". (Помните Гилдора Инглориона из Дома
Финрода?)
Окончив писать "Властелина Колец", Толкиен вновь возвращается к
Первой Эпохе. Он начинает переписывать "Лэйтиан", имея в виду всего лишь
поменять некоторые имена и факты. Но, видимо, за время, прошедшее с тех
пор, изменилось слишком многое, и вскоре оказалось, что пишется новая
поэма - "Lay of Leithian Recommenced". Написаны лишь отрывки из нее. И в них
Инглор Фелагунд уже именуется Финродом Фелагундом, а бывший Финрод -
Финарфином. (Толкиен не любил тавтологий...)
Возникает поистине замечательное произведение - "Беседа Финрода и
Андрет". Тот факт, что именно Финрод оказался носителем духовных и
нравственных ценностей, близких сердцу христианина-Толкиена, обретает
интересное, но очень закономерное развитие: Финрод своим умом доходит до
идеи Бога (Эру), который, дабы исправить злодеяния Мелькора, войдет в
Арду в человеческом облике, ибо лишь люди достаточно свободны, чтобы
изменить мир. Финрод, таким образом, предугадывает христианство -
становится "первым христианином Средиземья". Но ведь он действительно
был первым христианином Средиземья, если понимать христианство не как
культ, а как живую, но имеющую твердые основы этику.
И, наконец, окончательно отбрасывается легенда об основании
Нарготронда ПОСЛЕ Дагор Браголлах. Нарготронд основан в 51 году Солнца,
строительство закончено в 102-м, и Финрод спокойно правит в нем до своей
смерти.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Под словом "стиль" я подразумеваю скорее внешнее оформление,
нежели эмоциональное содержание и интонацию произведения.
2. Я не ставлю "твердого" знака равенства между понятиями
"интонация" и "система настроений", т.к. не уверена, что это действительно
одно и то же. Но в рамках данной статьи я использую эти понятия
практически как синонимы.
3 Средиземье - более привычное название для рассматриваемого
Вторичного Мира, но нельзя же утверждать, что в нем, кроме Средиземья,
ничего нет! Там ведь и Аман, и Нуменор, и Эрессэа...
4. Сначала он звался Фелагот, и был вторым сыном Финрода. Но очень
скоро (через несколько малозначимых промежуточных вариантов) он
оказался старшим сыном Финрода, а имя "Фелагот" изменилось на
"Фелагунд". Происхождение этого имени связано со староанглийским корнем,
имеющим значение "стойкий".
Дополнение Кэтрин Кинн
Как следует из "Серых Анналов" (XI том), у Толкиена была мысль
сделать Финрода и Гил-галада более близкими родственниками. В одном из
вариантов Гил-галад вдруг становится сыном Финрода и некой Мериль, хотя
несколькими страницами ранее приводится рассказ о прорицании Финрода и
его возлюбленной Амариэ. Идея эта прожила недолго и благополучно умерла
своей смертью. Ни жены, ни сына у короля Нарготронда так и не появилось.
Однако в изображении Финрода и Гил-галада несомненно есть общие
черты. Так, оба эти короля любимы народом, вступают в союз с людьми,
владеют страной "от гор до моря", в которой царят мир и согласие. Оба идут
на верную гибель, зная, что их ждет. Оба погибают от руки Саурона - и оба
сражаются с ним один на один. С другой стороны, Гил-галад предстает
королем-воином и в этом смысле является достойным наследником
Финголфина и Фингона. Финрод же, при явном таланте стратега (одно только
расположение Минас Тирита на Тол Сирионе и самого Нарготронда,
позволяющее контролировать без особого напряжения большие территории,
чего стоит!) воюет без блеска.
Опять же, у Гил-галада нет ни жены, ни детей - по крайней мере, я не нашла ни одного упоминания об этом.
Другая интересная закономерность наблюдается в восприятии этих двух персонажей толкиенистами. В целом в "Сильмариллионе" и "Властелине
Колец" со всеми приложениями говорится о них поразительно мало - едва ли
наберется по паре-тройке страниц. Однако оба они воспринимаются как
благородные и доблестные правители, самоотверженные и светлые (fair)
личности. Так что опять возникает вопрос: как Толкиен ухитрился этого
добиться? Ведь "Lay of Leithian" и "Речи Финрода и Андрет" читали немногие...
