...У профессора Толкина была любопытная притча о башне. Один человек построил башню из камней древних развалин. И люди стали восхищаться ей и спорить, откуда камни и как она была построена. А потом в пылу споров раскатали ее по камешку, чтобы разрешить свои сомнения, да ведь кроме того на многих старых камнях были остатки чудесной резьбы, которыми иначе нельзя было полюбоваться. Башни не стало. А жаль - ведь она была высокая и красивая, и с ее вершины было видно Море.

      Несколько лет назад вышел на русском языке роман Мэри Рено "Тезей". Я как-то затрудняюсь точно определить жанр этой книги. Исторический роман? Фэнтэзи? Интерпретация мифа? Не знаю. Точно так же не возьмусь определить жанр трилогии Мэри Стюарт о Мерлине. Это сродни эльфийским чарам - стоит точно определить, и очарование умрет. Но, кажется мне, стоит определить этот жанр как преломление мифа в современном сознании.

      Автору исторического романа сложнее всего забыть о том, что он знает, чем все кончится. Рим падет, Гарольд Английский будет убит при Гастингсе, воинство Чингисхана покорит полмира, и так далее. Сложно забыть о гуманистическом воззрении современников и проникнуться духом эпохи. Сложно отринуть увеличительно-исказительное стекло стереотипов - это Темные Века, это Возрождение Титанов, это Век Просвещения...

      Но в этих романах авторы и не пытаются совладать с задачей почти непосильной. И "Тезей", и "Полые холмы" проникнуты гуманистическим духом современности, и не составляет большого труда увидеть в них отзвуки христианства. Чего стоит только рассуждение Тезея о жертвенной гибели богов - ради того, чтобы отдать свою силу и свое бессмертие некоему высшему богу! Или рассуждения Мерлина о Боге, в которого сливаются все остальные боги.

      Нельзя не заметить также, что нравственные акценты в этих книгах расставлены, в общем, в соответствии с мифом. Тезей, победитель Минотавра, давший законы Афинам, - герой, царь в полном мифологическом смысле этого слова. Мерлин - мудрец и чародей, советник и помощник легендарного короля Артура. Канва же повествования соответствует легенде.

      Артуровские легенды - замечательное явление европейской культуры. Родившиеся на кельтской окраине европейского мира, они органично вошли в культуру всей Европы. Выйдя из архаичных преданий Уэльса, эти легенды получили "историческую" основу стараниями Гальфрида Монмутского и пересекли Ла-Манш. Породив множество рыцарских романов - а среди них такие шедевры, как романы Кретьена де Труа, как "Парцифаль" Вольфрама фон Эшенбаха - "артуриана" вернулась в Британию добросовестной и приземленной компиляцией сэра Томаса Мэлори. В своих странствиях эти легенды нерасторжимо слились с легендой Святого Грааля, и связь Артура и Христа сделалась неразрывна.

      В новое и новейшее время делались попытки написания "исторической артурианы" - но тогда миф умирал, потому что в рамки исторического романа не влезает ни Святой Грааль, ни Авалон, ни король былого и грядущего, ни не существовавшая никогда и нигде Логрия. Мифологическое осмысление артуровских легенд оказалось более плодотворным. Достаточно вспомнить романы Ч.Уильямса. Мэри Стюарт в теперь уже пяти романах (за "Кристальным гротом", "Полыми холмами" и "Последним волшебством" последовали роман о Мордреде "День нечестия" и роман о поисках Грааля "Принц и паломница") сумела найти ту меру историчности и легендарности, которая сделала описываемый ею мир живым и почти реальным.

      Новое преломление артуровского мифа предлагает Николай Толстой. Его башня возведена на пересечении валлийских и саксонских мифов, в самом центре легендарной Британии. Действие романа отнесено ко временам послеартуровским, когда воспоминания о славе и могуществе Артура вдохновляют гвинеддского короля Мэлгона на борьбу с пришельцами-саксами.

      В "Пришествии короля" попытка увидеть Британию на переломе древности и средневековья без увеличительно-исказительного стекла заставила автора собрать воедино миф и историю, поверяя одно другим.

      Структура романа необыкновенно сложна - это вложенные одна в другую повести. Сама история Мирддина, пророка и барда, жившего во многих воплощениях, вложена в уста его призрака, беседующего с королем Кенеу во времена еще более поздние, чем времена Мэлгона Гвинедда. Собственно, вызванный бардом короля Кенеу призрак и рассказывает о сражениях Мэлгона его преемнику. По ходу действия рассказывают о своей жизни и сам Мирддин, и трибун Руфин, мистическое путешествие Мирддина на дно моря сменяется странствием сакса Хеорренды за пределы мира людей, а владыка преисподней-Аннона играет в гвиддвил с королем на его королевство. Ходы фигурок на доске непостижимым образом отражают действия людей и их судьбу - но верно и обратное.

      Многообразен и язык повествования - от возвышенной кельтской риторики до римской простоты, от пышной и вычурной стилизации до современной иронии. Серьезность и трагичность мифа оттенена этой иронией, которая возникает в самые торжественные и патетические моменты. Богатство речи позволяет подчеркнуть саму ситуацию столкновения культур - ибо здесь валлийцы сталкиваются с саксами, христианство - с язычеством, Рим - с Британией.

      Роман назван "Пришествие короля", но главный герой вовсе не король. Героев этих два - Мирддин и Руфин.

      Один - никто, рожденный без отца, коротко знакомый с потусторонним миром, пророк, темная половина светлого барда Талиесина. Другой - римлянин, волей судьбы оказавшийся в Британии и погибший в сражении с саксами. Один - олицетворение мифа, другой - реальной истории.

      Рим и Британия - вообще тема многообразная, привлекавшая внимание многих и многих, но никто не сумел сказать о ней лучше Киплинга.

Легат, я получил приказ идти с когортой в Рим,
По морю к порту Итию, а там - путем сухим;
Отряд мой отправленья ждет, взойдя на корабли,
Но пусть мой меч другой возьмет. Остаться мне вели!

Я прослужил здесь сорок лет, все сорок воевал.
Я видел и скалистый Вект, и Адрианов вал.
Мне все места знакомы тут, но лишь узнав о том,
Что в Рим, домой, меня зовут, я понял - здесь мой дом.

      Старая римская дорога - такой же символ Британии, как полые холмы и Стоунхедж.

      В лице Руфина, ветерана италийских походов Велизария, в повествование входит мир - и остров на краю Европы оказывается частью этого мира, а не самодостаточным мистически цельным образованием. Оказывается, что остров Придайн, Британия, - это рубеж между миром людей и миром потусторонним, что война британцев с саксами и война Византии с готами - явления одного порядка. И незначительная война окраинных варварских королей становится отражением вечной великой битвы Порядка и Хаоса, выводя повествование на уровень общечеловеческого представления о вечном движении жизни.

      "Пришествие короля" - книга о Британии, но не для Британии, как толкиновский "Властелин Колец", а для всего мира.

      Сюжет и события романа вырастают из мифа, становятся реальностью конкретных событий - сражения Мэлгона Гвинедда и его союзников с Кинриком, битвы и окружения, военные хитрости и советы - то и дело переливаясь через край реальности и рождая легенды. Именно так, из снаряда с греческим огнем, рождается легенда о драконе, убившем Беовульфа. Реальные события воспринимаются глазами бардов и скопов, которые вписывают их в мифологическую картину мира, делая частью мифа. На наших глазах миф становится историей - ибо роман-то создан по мотивам мифа - а история становится мифом. Все вместе же становится Миром.

      Архаичность языка и образности "Пришествия короля" требует внимания и напряжения, но без этого нельзя. Внимательный читатель будет вознагражден за свой труд. Исторический роман часто обманчив - потому что написан современным языком, гладкой литературной речью нашего времени. Грань же истории и мифа, на которой балансирует Н.Толстой, требует особенного подхода к языку. Поэтому автор приближает звучание слов и названий к истинному, и Британия становится Придайном, Мордред - Медраудом, а Рим - Ривайном. Насыщенность текста этими чуждыми современному слуху словами освобождает текст от ненужных аллюзий, делая по-настоящему реальной разницу культур, на которой строится книга.

      Древняя полустертая резьба на камнях, из которых сложена эта башня, некогда украшала королевские дворцы и храмы исчезнувших королевств. Новый узор ничуть не хуже, хотя увидеть его уже не так легко, значения таинственных знаков утрачены, а письмена почти непонятны. Зато с вершины этой башни уж точно видно Море...

P.S. В этом предисловии мною были беззастенчиво использованы фрагменты и идеи из статьи Эленхильд "Проблема современной мифологии", за разрешение использовать которые я ей благодарна.

Высказать свое мнение и обсудить статью вы можете на специальном форуме