Вместо преамбулы

     Начало двадцатых годов. Последние месяцы гражданской войны. Голодный и холодный, полуразрушенный Петроград потихоньку оживает. На улицах кипит жизнь обыденная, люди ездят на подножках переполненных трамваев, экономя лишние три "косых" на булочку в столовой Петроградского университета, ходят в кино, приодевшись, - как раньше, в "царское время", в театр.
     В учреждениях бурлит своя, деловая, бумажная жизнь, кто-то сидит в очереди на прием, кто-то получает ордер на угол в комнате, ГПУ арестовывает спекулянтов и мешочников.
     А в огромном здании с "рыцарской столовой", называемом "Дом Искусств" (бывший дом Елисеевых) замшелые академические старички и дерзкая молодежь на кухне с высоченным потолком кипятят воду на керосинках и весело спорят о проблемах философии, истории культуры, о литературных жанрах, драматургии, что-то переводят, пишут, печатают.
     Странное время. Время сродни нашему.
     Не время, а межвременье.
     Новое врывается со звоном в старую жизнь, подминая ее под себя.
     Они молоды.
     Им от девятнадцати до тридцати двух.
     Они еще не знают, что это новое вот-вот превратится в жуткое уродливое чудовище, и подомнет под себя и их тоже.
     И одни будут вынуждены бежать, а другие останутся, приспособятся и потускнеют, сойдут на "нет".

     Их кружок назывался "Серапионовы братья". Их цель - начать новую литературу. Научиться писать по-новому, в лад с новой стремительной жизнью. В лад с тем, чего требует время - вернее, как мы договорились, межвременье. Протянуть мостик.
     Кто был среди Серапионов?
     Вениамин Каверин (брат "Алхимик"), Лев Лунц, Николай Никитин, Константин Федин, Михаил Слонимский, Николай Тихонов, Михаил Зощенко, Виктор Шкловский (брат "беснующийся"), критик и литературовед Илья Груздев ("отец настоятель"), Всеволод Иванов (тот самый, автор "Бронепоезда 14-69), "серапионовские девицы" Лидия Харитон, Елизавета Полонская, Зоя Гацкевич, Мария Алонкина, им покровительствовал сам М.Горький.
     Они собирались по субботам, читали друг другу то, что написали, обсуждали, спорили... Свойство молодых умов? Или время - межвременье? И куда девались они потом? Что с фантазером Кавериным? Каверин стал писать либо огромные - героические - романы ("Два капитана", "Открытая книга"), где основная тема как можно дальше уведена от идеологии, либо сказки для детей пионерского возраста - ужасные по конъюнктурности своей, заидеологизированные до предела, но с невероятно заманчивыми, красивыми, по-настоящему фантастическими сюжетами. Константин Федин и Николай Никитин раньше всех скатились в конъюнктурщину - и тем самым обрекли себя на творческое бессилие. Что довелось пережить саркастическому, ироничному Зощенко? Уехал, исчез из России Виктор Шкловский - блестящий писатель и филолог-исследователь. Николай Тихонов, бывший красноармеец, "гусар", загорелся переводами, Киплингом, романтической поэзией - но и он быстро сошел на нет. Всеволод Иванов - мы все проходили его в школе и никому в головуне приходило, что он замешан в подобных "литературных экспериментах". Михаил Слонимский...
     Счастье, что они начали то, что начали.
     "Литературные хулиганы", принужденные бросить идею.
     Идея смогла пробудиться лишь в конце шестидесятых, когда на сцену вышла настоящая русскоязычная фантастика.

     Не хочу писать, что мы похожи на них, а они на нас - сходство молодых горячих умов во все времена слишком очевидно, как очевидно и сходство ситуации двадцатых и девяностых годов ХХ века в России. Мы - Хранитель раздела "Одинокая Башня" и я, мы хотим, чтобы вы просто услышали далекий голос Льва Лунца, нашего сверстника, дьявольски талантливого и рано ушедшего, чьи идеи современны и посейчас.

Дина Бромберг aka Келли (4 июля 2000 г.)