Элвир

Второе письмо к Диэр

Элвир из Эстеллиа госпоже Диэр привет шлет.

      О, так я ж уже и почтенный! Да, это лестно, хм... Ну и в самом деле: кой мене век-то? Шестой миновал... Плюс-минус пару тысяч лет... Пора остепеняться. Одним словом, как говорит госпожа Ниенна: "Благодарю".
      Вижу, на мое письмо Вы не обиделись. Что ж, очень рад. Честно говоря, после того, что Вы так обиделись на братца Аргора, я с трепетом ожидал суровых упреков с Вашей стороны и в мой адрес тоже.
      Что ж, в таком случае приступаем к лекции второй. Если Вы помните, предыдущая моя лекция была посвящена в основном форме Ваших стихов. Теперь же речь пойдет о содержании, а также - пожалуй, в первую голову - об образах Ваших стихов.
      Дело в том, что овладение стихотворной формой - всего лишь первый шаг к истинному поэтическому мастерству. Разумеется, без нее нет и не может быть поэзии - как нет и не может быть живописи без элементарного владения рисунком. Но это - всего лишь ремесло, которым может овладеть практически каждый человек, не лишенный определенных способностей, как каждый человек, не лишенный музыкального слуха, может выучиться играть на музыкальном инструменте. В свое время стихосложению учили в школе. В Оксфордском университете до недавних пор - а может, и теперь - непременной частью вступительных экзаменов было сочинение стихотворения на заданную тему на латыни. В конце концов, всех лицеистов учили писать стихи - но только один из них стал тем Пушкиным, которого мы с Вами проходили в школе.
      Вот об этом у нас и пойдет речь. Стихосложение - дело наживное (другое дело, что в Ваши лета можно было бы уже и научиться). Но бухгалтерский отчет, изложенный стихами, не есть поэзия. Стихи - это лишь инструмент, способ передать то, что иначе передать нельзя. Но даже если у человека есть в душе нечто подобное, и этого еще мало, чтобы сделаться настоящим поэтом. Настоящий поэт - это человек, чьи душевные образы, отливающиеся в стихи, несут нечто новое другим людям. Зинаида Гиппиус давала следующую классификацию поэтов: ниже всех стоят те, кто непонятно пишет о понятном. Чуть выше - те, кто непонятно пишет о непонятном. Еще выше - те, кто понятно пишет о понятном. И лучшие - это те, кто понятно пишет о непонятном. (Увы, сию классификацию я вычитал не сам, а слышал от любимого мною Сергея Калугина). Если человек может сказать нечто, от чего другой внезапно прозреет, воскликнет: да как же я сам этого не увидел! - вот тогда этого человека можно назвать поэтом. Прочие же - сколь бы искусно ни владели они рифмоплетством - всего лишь графоманы, и ничего более.
      Для начала разговора хочется мне привести пример, описанный Корнеем Ивановичем Чуковским в книге о русском языке, в главе, специально посвященной штампам. Случай действительно потрясающий. Хоронили старика. Вот стали произносить над могилой прощальные речи, и каждый - каждый! - оратор непременно начинал свою речь одной и той же избитой фразой: "Смерть вырвала из наших рядов..." К.И. слушал и думал о том, что, должно быть, первый оратор, произнесший над гробом эту фразу, был незаурядным поэтом. Смерть, должно быть, представлялась ему в облике некоего хищного чудовища, которое похищает людей... Но, будучи повторенной в десятый, в сотый, в тысячный раз, эта фраза превратилась в обычный штамп, в пустышку, лишенную чувства и смысла; в удобную форму, в которую так легко отливать слова, не вдумываясь в их суть. Но вот к могиле подвели ближайшего друга покойного. Старик почти ослеп от слез, он опирался на руки друзей. Но наконец он взял себя в руки и начал: "Смерть вырвала из наших рядов..." До какой же степени, восклицает Чуковский, до какой же степени властвует штамп над душами людей, что даже для выражения искреннего, подлиннейшего чувства они не могут найти ничего, кроме все того же избитого штампа!
      Перейдем на более близкую нам почву. Вот, например, один из характернейших образов Ваших стихов - менестрель. Непременно страдающий. Образ убитого/избитого/пострадавшего за правду менестреля в нашей, толкиенистской поэзии можно считать почти что древним. Кажется, одно из первых таких стихотворений - это "Мили дорог без конца", принадлежащее перу Ринэль. Не знаю точно, когда оно написано, но, думаю, никак не позже 92 года. А возможно, и году в 90-91. Посмотрите на эти простые, искренние строки:

Правда для многих горька,
Я же вранья не пою.
Часто удар кулака -
Плата за песню мою.
Знаю я, как солона
Кровь на разбитых губах.
Это ничья не вина,
Это такая судьба.

      И неважно, что самому автору за стихи никто отродясь морду не бил - она сама кому хошь морду набьет, если уж на то пошло. В этой простой, реалистичной (как сказали бы в школе) картине уместно и просторечное "вранье", и такая же просторечная конструкция "это ничья не вина". Ну, разумеется, в таком виде эта тема среди наших романтично настроенных авторов прижиться не могла.
      Чуть позднее написано ниенновское "Как унылы баллады твои, менестрель..." Неоднократно обстебанная, изящно спародированная ("Иль Ниенны наслушался ты на пути?"), эта песня тем не менее хороша. Совершенно иной стиль, совершенно иной размер, иные образы. И вот именно эта-то песня (и прочие подобные ей песни Ниенны) породили множество подражателей. И пошли кочевать из песни в песню убиенные менестрели! С одним и тем же набором образов (весьма неплохих, заметьте, образов), потихоньку перерождающихся в штампы. Тему эту основательно заездила уже сама Ниенна. А уж ее многочисленные эпигоны не то, что заездили, а срыли до основания, до грунта. И вот теперь, сколько? - Тьма Великая! Семь лет спустя! - за эту тему взялись Вы.
      Но, быть может, у Вас есть что-то свое, что необходимо донести до читателя? Что-то новое, что еще не сказано на эту тему? Какие-то тонкие нюансы, которые упустила Ниенна? Давайте взглянем...
      Извините, Ваших стихов у меня не так много. Своего палантира у меня нет, приходится довольствоваться тем, что от щедрот своих отваливают братцы. Итак, иду искать... Вашу "Песню странницы" мы трогать не будем - тем более, что Вы, слава Тьме, и сами видите, что это, мягко говоря, далеко не лучшее (а то мне от этой песни хочется сказать что-нибудь такое... этакое... некуртуазное). Итак, у меня остается четыре Ваших стихотворения: "Путь", "Белым глазом в окно - Луна...", "Ангмарец", "Выбор". Плюс стихи из Ваших поединков. Я сперва подумал было, что их разбирать не очень-то честно - ведь это стихи на случай, почти импровизации. Но, в конце концов, в этих стихах Вы излагаете свою позицию перед лицом идеологического противника. Так что с точки зрения содержания разобрать их будет более чем уместно. Итак, Вы - менестрель, Ваше проклято имя... Вы променяли Смерть на лютню... Вы сражаетесь словом, а не мечом... Кроме того, ради поединка с "нолдором Гилтороном" Вы берете в руки меч, "и пусть теперь в огне погибнет лютня". За Ваши стихи Вас должны не то сжечь на костре (эта мысль повторяется неоднократно), не то отрубить голову (аналогично; невольно вспоминается Лазорилина из "Сказок Нарнии": "Сожгу, повешу, выпорю и оставлю без ужина!") Сравните стихи Ниенны: "Полынь", "Перекати-поле", "Молва", "Слово менестреля", и многие, многие другие. Ничего нового у Вас на эту тему я не обнаружил.
      Давайте посмотрим на другие Ваши образы. Итак: Звезда, полынь, сталь клинка, огонь, лед, наручники, оковы - Творцу, менестрелю - костер, Путь, Память, Книга, Меч (все с большой буквы), "памятью - стебли трав", глухие боятся слышать, слепые боятся видеть Звезду, странник/странница, Вечный Путь, в конце которого - страшная смерть, и кровь, кровь, кровь... В этом мире Вы - чужая, непонятно, зачем сюда "завернула Ваша дорога". Дорога, Дорога, Дорога... И, разумеется, Мелькор, Тано, Мэл кори и так далее. Все это противопоставлено бриллиантам, парче, бархату и рабам, живущим в золотых дворцах. Мирные менестрели, которые меча не носят, однако то и дело за него хватаются. Противопоставленные тупым и жестоким воителям, которые их все равно убивают, поскольку вдесятером на одного, и к тому же явно лучше владеют оружием (если уж браться за меч, то лучше не время от времени, а регулярно). Где-то я все это уже видел... Заглядываю еще раз в файл со стихами Ниенны. Ба! знакомые все лица! Прямо с самого начала: "Рук искалеченных...", "Полночь" (Алхэ) - местами чуть ли не дословно совпадает с Вашим "Выбором", сравните:

Только - стоном беззвучным: "Мэльдо.."
Только - кровь на губах: "Мэл кори..."

Это крылья твои - Мэльдо,
Это - кровь на губах - мэл кори.

      Голубушка, да ведь это уже на плагиат тянет! "Тоска по дому". "Мы в этом мире - странники и гости" (из "Ничто не вечно" - собственно, одна эта строка вмещает в себя все то, что можно сказать по данному поводу, и любое дальнейшее развитие этой темы только снижает величие данной мысли. А вообще-то это из Библии). И так далее. Короче говоря, у Вас нет абсолютно ничего, о чем уже до Вас не сказала бы Ниенна, притом гораздо лучше вашего. Но, помимо этого, у Ниенны есть много всего другого, чем у Вас и не пахнет. Ниенна-то ведь действительно поэт, и поэт талантливый... А Ваши стихи - уж извините - кажутся не более, чем пародией на Ниенну, причем пародией не слишком удачной.
      Диэр, есть ли у Вас что-то действительно новое, действительно свежее и, извините, ненадеванное, что Вы хотите сказать людям? Если есть - скажите же это. И только это - а не то, что сто раз уже говорили до Вас. А если нет, если все Ваши стихи - это лишь самовыражение тонкой (я не стебусь!!!), возвышенной, страдающей (правда же, не стебусь!!!) души, отливающееся в тяжкие свинцовые штампы, штампы, и еще раз штампы - пишите, ради Тьмы Великой и дедушки (моего) Мелькора, но только, ради всего вышеперечисленного, не показывайте этого никому, кроме ближайших друзей, которые годятся именно в критики, а не в кукушки, которые хвалят петухов, за то, что те, в свою очередь... (Это я, опять же, не стебусь, у меня у самого таких добрых друзей довольно - и я чрезвычайно рад, что у меня есть еще и братец Ассен, который уж если берется критиковать, так хоть святых выноси). И, быть может, если Вы будете достаточно упорны, когда-нибудь пробьется в Вас Ваш, собственный, неповторимый дар, не похожий ни на Ниенну, ни на кого другого. И тогда вы будете стыдливо прятать в hidden files свои детские - ну и что ж, что Вы не девочка? - именно детские, корявые стихи, кишащие штампами, как бродячий пес - блохами. И показывать их станете только своим юным друзьям, начинающим поэтам, которые торопятся выставить на всеобщее обозрение непропеченный товар, говоря им: "Ну ты погляди, я ведь когда-то тоже писала так, как ты сейчас. Разве можно показывать читателям такое?"

Искренне Ваш,
Элвир.

      P.S. А между тем висят у вас на доске - это же у вас? Мне откуда-то понасписывали, я-то в этих стенах и досках не разбираюсь, - висят несколько стихов вполне себе ничего. Вот Крыс - очень, очень неплох! На общем фоне прямо-таки сияет. Лимнин хорош - временами. В основном все обычное - извините, сэр, но это таки так, - но временами что-то посверкивает.

Отравленные свободой,
Потерянные в себе,
Шагая, не зная броду,
По горло в талой воде.

      Рифма "себе-воде", конечно, не фонтан, но - нравится, черт возьми! "Звонким посвистом по струнам" - ритм нравится. В последней строке сбой, но в целом ритм забирает, так что о словах даже и не задумываешься. И звукопись неплоха - "Нынче в Ардене сторунном" - вот эта россыпь "р" и "н" - слышите? Точно колокол! "Серые окна серых домов" - ну, это уже, наверно, мое личное, что я осень люблю. Но тут нравится только первое четверостишие. Дальше - больно шумно. Дальше - "Ты уходишь и ищешь. Все..." - я не понял, это Ваше, или Лимнина? Ваше, я так понял... или нет... нравится простотой. Не шедевр - но хорошо тем, что просто. Только "до днища" обычно не пьют. "Днище" бывает у лодки. Или у бочки. Вы же этот "путь босиком по росе" не из бочки пьете, надеюсь? Следите за лексикой, господа! Нэйвил... "Ночь..." и так далее - вроде что-то есть. Уж извините за черствость, профессия такая... Нет, не назгул. Хуже: редактор. Назгул - это не профессия, а образ жизни. Редактор, впрочем, тоже...