В одном из писем Толкиен писал: "Я думаю, Скадуфакс должен был уплыть (за Море) вместе с Гэндальфом, хотя об этом и не говорится впрямую. Мне кажется, что лучше не описывать все точно. [...]. Я бы сказал так: Скадуфакс был особой породы, как бы эльф среди коней: в нем текла кровь "Заморского Запада". Так что он вполне мог бы отправиться "на Запад". Гэндальф же не умирает, и не отправляется на Западные Земли по особому разрешению, перед тем, как уйти "за круги мира": он возвращается домой, будучи одним из "бессмертных", ангелом-посланцем ангельских правителей мира (Валар). Он мог взять с собой все, что ему дорого. Последний раз мы видим Гэндальфа, когда он скачет на Скадуфаксе. Он должен был приехать в Гавани, и невозможно предположить, что он прискакал на ком-то другом, кроме Скадуфаксе, так что последний должен был быть там. А летописец, завершая длинное повествование, и в ту минуту глубоко тронутый печалью тех, кто оставался (он и сам был среди них!) мог пропустить упоминание о коне. Но если бы конь делил с ними горечь расставания, о нем вряд ли забыли бы упомянуть".

В Эпилоге, не вошедшем в ВК, Сэм, на вопрос сына, что стало с конем Гэндальфа, отвечает, что тот уплыл на Белом корабле: "Конечно же, Гэндальф не мог его оставить".

Сами могильники были очень древними - многие из них были возведены еще в Первую эпоху предками эдайн, ещё до того, как те пересекли Синие горы и пришли в Белерианд. Поэтому вернувшиеся в Средиземье дунэдайн чтили могильники, и хоронили там многих своих владык и королей.

Говорили, к примеру, что курган, в который попал Фродо, был могилой последнего князя Кардолана, который пал на войне с Ангмаром в 1409 г. Третьей эпохи. Оставшиеся в живых верные дунэдайн во время этой войны удерживали на Могильниках оборону.

В 1636-37 г. в Эриадор пришел мор, и большая часть населения Кардолана вымерла - именно в это время злые духи из Ангмара и Рудаура, посланные Королем-Чародеем, проникли в заброшенные курганы и поселились там.

О Могильниках шла дурная слава. Существа, поселившиеся в них, были известны под многими именами. По легендам хоббитов, они владели "ужасными заклинаниями", под власть которых можно было попасть. Однако если заклинание было разрушено - так, как это сделал Том Бомбадил - существо не могла больше попасть в курган.

Следует отметить, что незадолго до того, как Фродо и его спутники едва не погибли в Могильниках, Король-Чародей наведался туда, и пробудил могильных существ, а так же все прочее зло в округе, враждебное эльфам и людям.

Как майя, изначально Саурон мог принимать практически любой облик и покидать тело. Так, например, во время битвы с псом Хуаном, в Первую эпоху, он менял обличья от волка до змеи, и от чудовища до своего обычного облика. Но уже тогда он боялся потерять тело. После падения Нуменора он навсегда потерял возможность принимать прекрасный облик - когда после этого Саурон вернулся в Средиземье и поселился в Барад-дуре, то "жил, мрачный и безмолвный, пока не сотворил себе новый облик, зримое воплощение злобы и ненависти; и немногие могли выдержать взгляд Ока Саурона Ужасного".

В одном из писем, где шла речь о Третьей эпохе, Толкиен писал: "Саурона нужно представлять себе очень страшным. Он принял обличие человека, рост его был выше обычного, но не гигантский. В своем более раннем воплощении он мог скрывать свою мощь (как Гэндальф), и выглядеть как внушительный человек могучего сложения, с поистине королевским лицом и манерами". Несмотря на то, что Саурон в конце Второй эпохи погиб, и его палец (с Кольцом) был отрублен, в Третью эпоху у него, по свидетельству Голлума, на руке было по-прежнему четыре пальца, а не пять.

Сын Лютиэн и Берена, Диор говорил на обоих языках: языке своего отца и языке своей матери, синдарине Дориата. Он говорил: "Я первый из Peredhil (полуэльфов)". Когда он погиб, ему было около 36-39 лет.

В Законах и обычаях среди эльдар сказано: "Эльфу трудно ввести в заблуждение эльфа, и дух их правит телом, поэтому редко движимы они желаниями одного лишь тела; сдержанны и стойки они по природе своей".

О насилии же сказано: "Эльдар вступали в брак лишь однажды [прим. - были и исключения, связанные со смертью одного из супругов, как, скажем, случай Финве, Мириэль и Индис], по любви или же хотя бы по свободной воле обеих сторон. Даже в более поздние дни, как повествует история, когда многие из эльдар в Средиземье подпали под искажение, и их сердца накрыла тень, простершаяся на Ардой, редко в каких сказаниях говорилось о делах их, порожденных вожделением". В другом варианте этого же абзаца говорится: "Многие стали горды и своевольны, и могли быть повинны в деяниях, совершенных по злобе, вражде, жадности и зависти. О том же, что кто-либо из эльфов взял чужого супруга силой, упоминаний не сохранилось, ибо было это против природы эльфов, и тот, кого принудили к подобному, покинул бы свое тело и отправился к Мандосу. Вероломство и обман здесь были едва ли возможны (даже если предположить, что эльф мог бы воспользоваться ими), ибо эльдар могли сразу прочесть во глазах и голосе другого, состоял тот в браке или нет".

Судя по вышесказанному, связь двух эльфов, из которых хотя бы один уже состоял в браке, была едва ли возможна. Что же касается отношений эльфов, которые не были связаны узами брака, то там же сказано: "Брак, за редким исключением несчастья или странного стечения судеб - естественный образ жизни для всех эльдар".

Квенья в Нуменоре не был разговорным языком. На нем писались официальные документы, давались официальные названия, на квенья же были и имена членов королевской семьи и ветви Элроса. Его знали только образованные люди, и в знатных семьях ему обучали с юных лет.

Что касается синдарина, то на нем в западных и северо-западных районах Нуменора говорили и простые люди, и знать (благодаря своему происхождению от народа Беора). Хотя в других районах родным языком был адунаик (см. ниже), синдарин в той или иной степени знали практически все, а в знатных семьях и для образованных людей синдарин был обычно родным языком, вплоть до дней короля Тар-Атанамира. Хотя синдарин, которым долго пользовались смертные, постепенно отдалялся от исходного языка и превращался в отдельный диалект, в Нуменоре этот процесс тормозился, благодаря общению с эльдар Эрессэа и Линдона.

Для большей же части Нуменора родным языком стал адунаик, который происходил от смешения различных наречий, в основном от языка людей Дома Хадора.

По мере того, как на Нуменор падала тень, люди начинали отказываться от использования языков эльфов (квенья и синдарин) Люди Короля перестали учить своих детей эльфийским языкам во дни правления Тар-Анкалимона. Во дни же правления Ар-Адунахора эльфийские языки вышли из употребления и на их изучение был наложен запрет. Имена королей, соответственно, отныне тоже были на адунаике. Верные же тайком продолжали использовать языки эльфов.

В одном из писем Толкиен писал: "Я действительно начал писать историю, события которой происходили через сто лет после падения [Мордора], но она оказалась зловещей и гнетущей. Поскольку мы имеем дело с людьми, то неизбежно сталкиваемся с наиболее заслуживающей сожаления чертой человеческой натуры - то, что хорошим быстро пресыщаешься. Так что во времена мира, справедливости и процветания среди народа Гондора начали бы расти недовольство и беспокойство, а наследники Арагорна стали бы просто королями и правителями - как Дэнетор, или даже хуже. Я обнаружил, что уже в это время начались революционные заговоры, в основе которых лежала тайная сатанинская религия, в то время как гондорские мальчишки играли в орков и бегали кругом, портя, круша и ломая. Я мог бы написать "триллер" о заговоре, о том, как его раскрыли и подавили - но и только. Не стоит усилий."

Толкиен писал Сильмариллион, постоянно перерабатывая уже написанное, почти всю свою жизнь, начиная с 1916 г. и практически до самой смерти.

Вскоре после выхода Хоббита в 1937 г., он, про просьбе издателей, которых заинтересовали упомянутые в разговоре другие его работы, отослал в издательство "Эллен и Анвин" ряд текстов, среди которых была и тогдашняя версия Квента Сильмариллион. Реакция издателей была скорее негативной (хотя рецензент, судя по всему, даже не читал Сильмариллион, а высказался только о Лэ о Лэйтиан). Однако Толкиена, как он писал, порадовало то, что "Сильмариллион не был отвергнут с насмешкой".

После этого в работе над Сильмариллионом наступил долгий перерыв - Толкиен писал ВК: "Тогда [после публикации Хоббита] я преложил им легенды Древних дней, но рецензенты их отвергли. Они хотели продолжения. Я же хотел героических легенд и возвышенного рыцарского романа. Так появился Властелин Колец".

К концу написания ВК Толкиен познакомился с другим издателем, М. Уолдменом (издательство "Коллинз"), и показал ему некоторые отрывки из Сильмариллиона. Тот выразил готовность опубликовать их, если они будут закончены. Тогда Толкиен заявил издательству "Эллен и Анвин", что готов публиковать ВК только вместе с Сильмариллионом, или не публиковать вообще. В конце концов со стороны "Эллен и Анвин" последовал отказ, и, не имея теперь перед ними моральных обязательств, Толкиен обратился к "Коллинз". Однако же опубликовать ВК и Сильмариллион там не удалось - и здателей испугал объем текста. В результате ВК был опубликован в "Эллен и Анвин".

Что же касается Сильмариллиона, то Толкиен мечтал его все-таки издать, и в последние годы жизни всерьез начал готовить его в публикации. Некоторые тексты он переработал и планировал переработать еще масштабнее, некоторые же оставались фактически нетронутыми с очень давнего времени (Падение Гондолина, к примеру, с 1920 г.). Можно сказать, что за все эти годы Сильмариллион ни разу не находился в состоянии, пригодном для немедленной публикации.

Толкиен решил, что, если он умрет, не закончив эту работу, то подготовить Сильмариллион к изданию должен будет его сын Кристофер. В конце концов так и случилось, и в 1977 г. Сильмариллион под редакцией Кристофера был опубликован.

Как утверждал Толкиен в одном из писем, он всегда произносил свою фамилию, как "tolkeen" - т.е. "толкин". Ударение при этом, по-видимому, ставилось на первый слог.

При жизни Толкиена была сделана радиопостановка Властелина колец на Би-Би-Си, и написан сценарий для мультипликационного фильма. В письмах Толкиен высказывал отрицательное мнение об идее радиопостановки: "Эта книга совершенно непригодна для драматической и полу-драматической постановки". Он полагал, что лучше вообще не ставить, чем сокращать сверх меры из-за недостатка времени.

Что касается мульфильма, то Толкиен положительно отнесся к самой идее, и был готов активно сотрудничать с постановщиками. Однако присланный сценарий вызвал у него сильное беспокойство: "Он [сценарист - М.Г.Циммерман] не умеет читать книги. На мой взгляд очевидно, что он бегло пролистал "ВК", а затем написал свой сценарий, опираясь на смутные воспоминания, и практически не обращаясь к оригиналу". В результате сценарист переврал большинство имен, а его представление о персонажах зачастую расходилось с авторским.

Толкиен высказал ряд более чем критических замечаний по поводу конкретных мест в сценарии. Так, сценарист вставил волшебство туда, где его не было, пропустил те моменты, в которых был заключен дух книги, а вместо них добавил битвы и схватки, и т.д. Оркам он добавил перья и клювы, вместо того, чтобы сделать их "коренастыми, с плоскими носами, желтолицыми, с большими ртами и раскосыми глазами", согласно замыслу автора. Толкиен писал, что если уж и добавлять детали, которых не было в книге, то они, по крайней мере, должны согласовываться с миром книги.

Тем не менее, в целом Толкиен не был противником экранизации как таковой. Можно отметить, что в свое время он также высказался категорически против какого бы то ни было использования диснеевских (и подобных им) рисунков в качестве иллюстраций к своим книгам.