Вы считаете меня кладезем премудрости, тогда как я лишь летописец Третьей Эпохи. И я уверен, что огрехи моей летописи - не ошибки, то есть не ложные факты, но лишь пропуски и недостаток информации, вызванные необходимостью уместить всю историю в книжные рамки и не отягощать ее подробностями, не относящимися непосредственно к сюжету. (попытка изложения от лица осведомленного рассказчика).

Так, что, мне кажется, в вопросе о днях рождения мы можем отбросить ваши (1) и (5) (У вас нет (4)).

Что касается (1). Гэндальф там действительно говорит " сдается мне", но это согласуется с его мудростью и характером. Он скорей бы сказал "я могу заключить" на более современном языке о том, чего он непосредственно не видел, но о чем у него имеется твердое суждение. (Вы увидите в Приложении А, что маги появились незадолго до первых письменных упоминаний о хоббитах, которые к тому времени уже разделились на три разных породы). И Гэндальф отнюдь не подвергал сомнению свой вывод.

Ваше (2) было бы возможным, но так как летописец говорит там "хоббиты" (что относится ко всей хоббитской расе), а не "хоббитанские хоббиты" или "хоббитане", мы должны заключить, что обычай дарить подарки был в какой-то форме у всех разновидностей, включая и струсов.

Но так как ваше (3) абсолютно верно, можно ожидать, что даже такой древнейший обычай у разных пород проявлялся по разному. С возвращением струсов в Глухоманье в 1356, все контакты между этой дегенерирующей группой и предками хоббитан прервались. До инцидента Смеагорла-Деагорла прошло еще 1100 лет (2463 год), а к моменту Угощения в 3001 году, когда нас знакомят с обычаями хоббитанских хоббитов, бездна времени уже 1650 лет.

Все хоббиты не любят перемен, но отколовшиеся струсы вернулись к более примитивной и дикой жизни небольших и вырождающихся сообществ (похоже, что между 2463 и началом исследований Гэндальфа, касающихся Кольца, все они вымерли (кроме Смеагорла,конечно) или бежали от мрака Дул Гулдура). В то время как в Хоббитании за 1400 лет ее существования сложилась более устойчивая и социально развитая жизнь, где значение родственных связей для их жизненного уклада поддерживалось тшательно разработанными традициями и обрядами.

Хотя я не стал подробно описывать этот любопытный, но весьма характерный аспект их поведения, все, что касается Хоббитании, может быть изложено более или менее детально, тогда как о жизни приречных струсов во многом можно лишь строить догадки.

"Дни рождения" обладали весомой социальной значимостью. Тот, кто отмечал день рождения, звался именинником. Обычаи, связанные с днями рождений, будучи очень давнего происхождения, регулировались довольно строгим этикетом, и следовательно, зачастую сводились к простым формальностям, что можно предположить и из "подарки, как правило, недорогие", и из упоминаний о передареных подарках. Что касается подарков: в обычае было и дарить, и получать подарки на свой день рождения, но эти обычаи различались, и по происхождению, и по значению, и по этикету. О "Получении" повествователь не упоминает (так как это не связано с Угощением), но этот обычай древнее, и значит, он более формализован. (Он связан, конечно, с инцидентом Смеагорла-Деагорла, но повествователь, вынужденный говорить кратко и лишь о главном, и говорить устами Гэндальфа, который обращается к хоббиту, естественно, не останавливается особо на знакомых каждому хоббиту вещах).

Древний ритуал получения подарков связан с родственными отношениями. Это первоначально являлось признанием членства именинника в клане или семье, и празднованием годовщины его "вступления" в сообщество. (В древности это "вступление" отмечалось вскоре после рождения ребенка путем объявления его имени семье или главе клана). Ни мать, ни отец никогда не дарили подарков своим детям (за исключением редких случаев усыновления). Но от главы клана обычно ждали подарка, хотя бы и символического.

А дарить подарки было личным делом каждого, и никаких ограничений по родству тут не было. Дарили вроде как в благодарность за службу, дружбу или помощь, особенно в истекшем году.

Можно отметить, что хоббиты, как только они становились "ребятами" (то есть "ходунами" и "говорунами", чего формально ждали от них к их третьему дню рождения), дарили подарки своим родителям. Эти подарки они, по идее, должны были сделать сами (то есть найти, вырастить или смастерить), и самые маленькие дарили обычно букеты полевых цветов. Может, отсюда и пошел обычай дарить "благодарственные подарки" более широкому кругу лиц, и именно это и объясняет, почему даже в Хоббитании считалось удобным дарить то, что принадлежит тебе или сделано тобою. И подарок из сада или мастерской был типичным "благодарственным подарком", особенно для небогатых хоббитов.

По хоббитанскому этикету, именинник ждал подарков от всех родичей не далее четвероюродных и живущих не далее 12 миль от его дома. (Отсюда хоббитское выражение "12-мильный кузен", то есть тот, кого лишь закон обязывает считать вас родней и дарить вам подарки, и кто бы вам ничего не дарил, если б от его двери до вашей было больше 12 миль по его собственным подсчетам).

Даже близкие друзья, если они не родня вам, не обязаны были ничего дарить (хотя они и могли). 12-мильное ограничение - это, несомненно, довольно-таки недавнее дополнение к традиции, и связано оно с постепенным разрушением родственных сообществ и семей и рассеянием родственников в результате долгой оседлой жизни.

Получаемые подарки (вне сомнений, это сохранилось со времен древнейших как принятое в маленьких семьях), должны были вручаться имениннику наедине и желательно накануне празднества, самое позднее - до полудня этого дня. Считалось очень неприличным выставлять свои подарки напоказ, по отдельности или все вместе - наверно, чтобы избежать всяческих конфузов, возникающих порой на наших свадебных экспозициях, которые ужаснули бы хоббитов. Хоббитам на свадьбу ничего не дарили, разве что цветы. (Свадьбы справлялись как правило весной или в начале лета). Помощь же в обустройстве дома или хозяйства (если пара собиралось обзаводится собственным домом или отдельной норой в смиалах) оказывали родители с обеих сторон задолго до события.

Таким образом, даритель мог выбрать подарок, соответствующий его кошельку и уважению к имениннику, не привлекая к этому особого внимания и не оскорбляя ничьих чувств (если такое случалось), кроме именинниковых. Да обычай и не требовал дорогих подарков. А хоббитов вообще куда легче привести в восторг неожиданно щедрым или желанным подарком, чем оскорбить формальным знаком семейного родства.

Это все проглядывает и в рассказе о Смеагорле и Деагорле, в применении к этим двум довольно-таки жалким типам. Деагорл, как родственник (несомненно, что в маленьком сообществе все в родстве), уже успел вручить свой обязательный подарок Смеагорлу, хотя они, должно быть, отправились на рыбалку с раннего утра. И ему, как мелкому скряге, уже жаль своего подарка. А Смеагорл, еще более жадный и низкий, старается своим днем рождения оправдать акт насилия. "Потому что мы хотим его" - так он обосновывает свое главное требование. И он также намекает, что подарок Деагорла никудышный и дрянной, но что Деагорл заявляет, что и так расщедрился не по средствам.

Именинник дарит подарки - исключая упоминавшиеся ранее подарки родителям (в более примитивных сообществах, до сих пор живущих кланами в смиалах, именинник также преподносил подарок "главе рода". Нигде ничего не упоминается о родителях Смеагорла. Мне представляется, что он был сиротой, и вряд ли на свой день рождения дарил кому-то подарки, кроме бабушки, да и той неохотно. Рыбу, должно быть. Затем, похоже, и вся рыбалка. И это было бы вполне в духе Смеагорла преподнести ей рыбу, пойманную Деагорлом на самом деле!) - самые различные по форме, месту и времени вручения, согласно своему возрасту и статусу. Обычно в Хоббитании хозяин и хозяйка дома или норы дарили подарки всем под своей крышей, всем слугам и работникам и всем ближним соседям. И они могли как угодно удлинять этот список, вспоминая обо всем, чем им услужили в предыдущем году. В общем-то понималось, что для дареных подарков закон не писан, но оставить без привычного подарка (ребенка, слугу или соседа по улице) значило выразить серьезное неудовольствие и упрек. У юнцов и жильцов (т.е. не имеющих своего дома), таких обязательств, как у хозяев, не было, но они обычно дарили подарки тем, кого любили, и сообразуясь со своим кошельком. "Как правило, недорогие" - относилось ко всем подаркам.

Но Бильбо и в этом, как и во многом другом, был исключением. Его Угощение было просто невероятным по щедрости, даже для состоятельного хоббита. Но вообще-то праздничный пир был привычной именинной церемонией, и давался обычно вечером этого дня. Всем приглашенным вручались подарки от хозяина, и те предвкушали их, как обязательную часть общего удовольствия (на первом месте был сам пир). Но они не приносили с собой подарков! Хоббиты решили бы, что это страшно неприлично. Если ты не подарил еще своего подарка (как родственник), то сделать это было уже поздно. Остальные подарков не дарили в принципе - это было бы воспринято как плата за угощение или попытка сравнивать подарки, и всем было бы очень неловко. Иногда, если очень близкий друг не мог прийти на пир (из-за дальности расстояния или по другой причине), он мог выслать ответ на приглашение вместе с подарком - обычно что-нибудь из еды или вино, с тем, что бы выставить на праздничный стол.

Мне кажется, описанное в книге складывается в некую картину жизненного уклада, которая даже и после этого письма остается неполной. Все это, конечно, я мог бы включить куда-нибудь в Пролог. Но Пролог и так слишком длинен и перегружен подробностями (хотя я немало выбрасывал), и так говорят даже критики, признающие в целом его полезность и не советующие читателям пропустить его и не смотреть на него.

Да и это письмо, пожалуй, получилось чересчур длинным. Хотя вы и просили о чем-то подобном, но все же, наверно, не в таком количестве. Но вы так порадовали меня своим интересом к хоббитам, интересом глубоким и серьезным и даже позволившим вам заметить пропуск в моем тексте, что я просто не мог ответить отпиской.

Что ж, узнав обо одном, захочется узнать и другое: и вы без сомнения увидите в рассказе "о подарках" и такие куда более антропологические темы, как родство, семейство, клан и т.д. Я позволю себе добавить кое-что и на этот счет, иначе, получив мое письмо и сравнивая его с текстом, вы захотите еще о чем-нибудь спросить, например, о бабушке Смеагорла. Гэндальф представляет ее как главу семьи (семьи большой, зажиточной и уважаемой), и даже называет матриархом.

Насколько я знаю, у хоббитов в обычае моногамия (Более того, они чрезвычайно редко женятся вторично, даже если супруг умер очень молодым), и я бы сказал, что их семейный уклад скорее "патрилинейный", чем патриархальный. Так, их фамилии передаются по мужской линии (а жена принимает фамилию мужа), и титул главы семьи обычно принадлежит старейшему мужчине. В случае больших и влиятельных семейств (таких, как Туки), которые даже неимоверно разрастаясь, сохраняют свою цельность, и которые скорее можно назвать кланами, глава обычно - старейший мужчина самой прямой ветви наследования. Но управление в семье, и ведение хозяйства не монархия (хотя и бывают исключения), а скорей дуархия, где хозяин и хозяйка имеют одинаковый статус, но разные обязанности. Каждый из них представляет другого в случае его отсутствия (включая смерть).

Если хозяин умирает первым, его место занимает хозяйка, и принимает звание главы семейства или клана (если у мужа было это звание). Таким образом, этот титул не переходит к сыну или другому наследнику при ее жизни, если только она сама его не уступит. (Здесь рассматривается только формальное главенство в семье, что не включает владение собственностью и распоряжение ею. Это совершенно разные вещи, хотя для больших семей, живущих единым домом, это зачастую одно и тоже. В других случаях титул главы семьи был просто знаком почтения и поэтому уступали его редко). Так что вполне могло случится, что долгожительница с сильным характером оставалась бы главой семьи и при взрослых внуках.

Лаура Бэггинс (Грабб в девичестве), оставалась главой семейства Норгордских Бэггинсов до 102 лет. Т.к. она была на 7 лет моложе мужа (который умер в 93 года в 1300 по Л.Х.), она носила это звание 16 лет до 1316 и ее сын Банго стал главой лишь в 70 лет и был им 10 лет до своей безвременной смерти в возрасте 80 лет. Бильбо стал главой после смерти своей Туковской матери Белладонны в 1334, когда ему было 44 года.

Затем, после ряда странных событий, вопрос о главенстве у Бэггинсов совершенно запутался. Унаследовать этот титул должен был Отто Саквилль-Бэггинс, титул, и может быть, и имущество Бильбо, если б тот умер, не оставив завещания. Но после полного фиаско 1342 года, когда Бильбо, признанный умершим, вдруг возвратился, объявлять о его смерти уже боялись. Отто умер в 1412, его сына Лотто убили в 1419, а его жена Любелия умерла в 1420. Когда господин Гэмджи оповестил в 1421 году об отплытии Бильбо (и Фродо), по-прежнему невозможно было признать их умершими.

И когда господин Гэмджи в 1427 году стал Мэром, он утвердил вердикт, гласящий: "Если обитатель Хоббитании в присутствии надежных свидетелей уйдет в Море, выразив намерение не возвращаться, либо при обстоятельствах, которые явно подтверждают такое намерение, тогда он или она должны лишаться всех имеющихся у них к этому моменту званий, прав и имущества, каковые переходят к их наследникам согласно установленному порядку и обычаю либо согласно воле ушедшего, по обстоятельствам дела". Звание главы Бэггинсов перешло тогда, вероятно, к наследникам Понто Бэггинса, к Понто 2-му, должно быть.

Хорошо известен случай Великой Лалии (или, если не очень вежливо, Жирной Лалии). Фортинбрас 2, бывший одновременно Таном и Главою Туков, женился на Лалии в 1314, когда ему было 36 и ей 31. Он умер в 1380 в возрасте 102 лет, но она намного пережила его, погибнув нелепой смертью в 1402 году, в возрасте 119 лет. Так что она правила Туками и Великими Смиалами 22 года и была настоящим матриархом, великой и памятной всем, хотя, может, и не особо любимой. То, что ее не было на Угощении в 1401, объясняется трудностями транспортировки (из-за ее большого объема и неподвижности), а не ее преклонными годами.

Ее сын Ферумбрас так и не женился, потому что, как утверждали злые языки, не нашлось невестки согласной жить с Лалией под одной крышей. Лалия, в ее последние и самые тучные годы, любила, чтоб ее по утрам выкатывали в особом кресле к Главным Дверям, подышать свежим воздухом. Весною 1402 года ее неуклюжая провожатая нечаянно перекатила кресло через порог и вывалила Лалию на ступеньки и далее в сад. Так завершилась эта жизнь и это правление, которые вполне могли соперничать с жизнью и правлением Старого Тука.

Повсюду ходили слухи, что провожатой той была Жемчужина Тук, сестра Пина, хотя Туки и старались избежать огласки. Когда праздновалось вступление Ферумбраса в права, Туки формально выразили свое сожаление и неудовольствие по поводу случившегося, не допустив Жемчужину к церемонии и пиру. Но не прошло не замеченным, что позже (когда позволили приличия), она появилась в прекрасном жемчужном ожерелье из Тановых запасников.

У каждого семейства были свои правила на случай, если глава умирал, не оставив сына. У Туков, у которых звание главы было связано со званием и (когда-то военной) службой Тана, наследование шло строго по мужской линии. (Титул и обязанности Тана немедленно передавались по наследству после смерти прежнего Тана, а не переходили к вдове. Но Ферумбрас, будучи Таном Ферумбрасом 3-м с 1380, до 1402 занимал лишь маленькую холостяцкую комнатушку в Смиалах)

В других крупных семьях главенство могло переходить от усопшего через его дочь к старшему внуку (независимо от возраста дочери). Этот обычай был в ходу у семейств не столь древнего происхождения и без родовых поместий и старинных летописей. В таком случае наследник (если он получал почетное звание), брал фамилию отца матери, хотя часто сохранял и фамилию своего отца (на втором месте). Так было и с Отто Саквилль-Бэггинсом. Звание главы Саквиллей перешло к нему через его мать Камелию. Отсюда и его абсурдное самомнение и стремление стать главой сразу двух семейств - редкое отличие! (Он тогда, вероятно, звался бы Бэггинс-Саквилль-Бэггинс). Этим объясняется его раздражение в связи с приключениями и пропажами Бильбо, не говоря уж о том, что из-за усыновления Фродо ему не досталось и имущества.

Я думаю, что в хоббитском законодательстве всегда было спорным вопросом (хотя упомянутый случай господин Гэмджи, будучи Мэром, уберег от рассмотрения): может ли усыновленный главой семейства претендовать на это звание. Случай приемыша из другого семейства особых сомнений не вызывал - главенство определялось кровным родством и не могло переходить к чужаку. Но было и такое мнение: если приемный сын - близкий родственник с той же фамилией (т.е. прямой потомок какого-то общего для всех прадеда), и если его усыновили до совершеннолетия, то он наделялся всеми правами настоящего сына. Это мнение (разделяемое Бильбо) Отто, естественно, всячески оспаривал.

Нет никаких оснований полагать, что у струсов Глухоманья сложился матриархат. У струсов из Забрендии (Buckland) и Восточного Удела ничего подобного не было, хотя их обычаи и законы все еще отличались от хоббитанских. Гэндальф употребил слово "матриарх" (точнее, так выразился его переводчик) не в антропологическом смысле, он просто имел в виду женщину - фактическую главу клана, что вполне могло случится, если она надолго пережила мужа и обладала твердым характером.

И очень похоже, что в вырождающейся колонии Приречных струсов женщины (как часто бывает в подобных обстоятельствах) дольше сохраняли былую сметку и жизнестойкость, и следовательно, часто занимали господствующее положение.

Однако, не следует, я думаю, считать, что их брачный уклад существенно изменился, и что они перешли к матриархату или к многомужеству (хотя это и объясняло бы отсутствие всякого упоминания об отце Смеагорла). В те времена на Западе повсюду была принята моногамия, а все прочее воспринималось с омерзением, как свойственное Тьме.